Факсимиле

Панаев встал,
Проснулись все вокруг:
Панаева, Некрасов и обои,
Проснулись мухи, музы,
Толпы слуг, проснулось
утро, небо голубое
проснулись отражения в стекле,
Проснулись Долгий, Миша,
Катя Кобра,
Проснулся винт на розовом руле,
Проснулись синие советские солдаты,
Проснулись пики, шлемы, яды, латы,
Проснулся Николаевкий режим
Архангелы проснулись для расплаты,
"Как повезло" Панаев "нам" вскречал
И дружный рой разбуженных сознаний
Согласно плану Бога отвечал
И не встречал преград и расстояний
А дружно лаял, блеял и мычал,
И выражал воссторг от долгих ожиданий,
И некую неявную печаль
Панаев потихиньку замечал,
Что ход вещей, их связанность в пространстве,
Все то, что не закончил, не начал,
Нуждается в одном лишь постоянстве,
А именно, быть пробужденным вновь
Мечтает суслик и коровье вымя
В том суть вещей и вечная любовь
В том папа, бабушка, тов.Сталин, мама, имя.
Панаев над разбуженной рекой.
Завыл, закинув в небо рожу:
"Иосиф проснулся, достал покурить,
Покакал-пописал, оделся и вышел,
Пошел и упал, - сигареты купить
Иосиф в киоске напротив не может,
Не может читать, разговаривать, пить,
Жевать и дышать уже больше не может,
А значит и не зачем дальше тут быть
А значит не надо мозгов, попы, кожи,
И фараону не надо служить,
И Старшему брату, и братьям по ложе,
Лишь молча вдоль млечного берега плыть
И косточки манго плевать на прохожих,
Которым еще за квартиру платить,
Оплачивать воду и газ еще может,
А, может, уже и не надо платить,
Прохожий, быть может, уже и не должен,
А должен лишь по ипотеке платить
И за стоянку машины он должен,
А может не должен, - на это пролить
Весь свет или тьму информатор был должен,
Но я был не должен источник палить,
Хотя, если Гена пришлет покурить,
Я, может, и стану источник палить,
Хотя я, конечно, палить и не должен,
А должен был тайну привычно хранить,
Хотя она явным вдруг стать резко может,
И каждый прохожий резонно решить,
Но только решу я как Скарлет попозже,
А впрочем могу и совсем не решить,
Или решить это сделать быть может."

Тем временем старший Панаевский сын
Мял прелести юной прелестной служанки,
В то время как младший Панаевский сын
Давил паука и кузнечика в банке,
В то время как средний Панаевский сын
По сеням со скрипом таскал свои санки,
В то время как вроде Некрасова дочь
Кусала кусок свежекупленной булки,
В то время как вроде Некрасова сын
Мял горничной стан в небольшом переулке,
Тем временем старший Панаевский сын,
Шуршал и шуршал у папаши в шкатулке,
Гармонию мира он не нарушал,
Но скоро нарушит, тогда на прогулке
Папаша схватившись за сердце папаша упал
И больше не пил он ликеры-настойки,
А тихо под свечками папа лежал
Прямой и холодный на узенькой койке,
На той, на которой обычно он спал,
Накрывшись шинелью, и резвые сойки,
Летали над Зимним дворцом по дворам,
Игривы и веселы, радостны, бойки,
Стрелял из рогатки по сойкам пацан,
И тихо росли у Иссакия стройки
И Авраам с помертвевшим лицом
Застыл на коленях пред грозным отцом.