Деда Петя и долг

 

Позавтракав, я вышел на крыльцо, покурить.  Чего и говорить ,  лето – это лето!  Летом и дух другой,  да и вообще,  вся жизнь  оранжева и полногруда...
-«Ну и сама голосуй за своего Жириновского!»
Хлопнула дверь у наших соседей. И голос деда Пети продолжил возмущаться, но уже во дворе.
-«Кажной женщине по мужу он найдёт!  Только кольца успевай покупать! Где он столько дураков-то найдёт? Был один, да и тот на тебе пейсят лет назад женился! Да иди ты!»
Это он уже козлу Яшке. Скрипнула калитка, и я уже знал, что старик  на подходе,  а значит и новая история тоже.  Про него, про нас, и  про нашу жизнь.

-«Серёг, ну ты слышал? С ума бабка сходит. »
И он  вопросительно уставился на меня, мол  что я про это думаю. Но увидев, что я  дипломатично молчу, махнул сухонькой рукой , и сказал:
-« А ну её к едреней фене, эту политику. Чё делаешь –то? А то пойдём на Петлю, ноги хоть помочим.»
Тут я решил его немного «подзюкнуть» и спрашиваю.
-«А бикини ты взял?»
Дед  долго усваивал вопрос, а потом просветлев говорит:
-«Не,  я с утра не выпиваю. Вечером-это да, это можно. А в такую жару, неее,»
-« Темнота ты деда Петя. Бикини-это купальник, купаться-то как будешь?»
-« А я у бережочка, у бережочка надёжней.
-« Тебе виднее.»
Сказал я, и пошёл в дом собираться.

Речка Петля, так  называлась конечно-же не случайно. Заходя в деревню с одного краю, она вдруг резко петляла, деля Митино на две части. Поэтому случаю и мосток имелся,  метров двадцать длинной.  Каждой весной, Петля поднатужившись,  уносила его за собой,  но напрасно. Люди, привыкшие к этим её фокусам, привычно сооружали новый. Из заранее приготовленных материалов. Так-что возведение нового моста, стало уже давно местным обычаем.   В добавок к этим её фокусам, Петля была ещё и коварной речкой. С омутами и водокрутами. В которых, как рассказывали, кто-то живёт. Правда  до сей поры,  этого кто-то, никто и не видел.

Берег, на котором мы жили, был не очень пригоден для купания, уж очень обрывист, к тому-же весь поросший кустарником, где кишмя-кишели комары. То-ли  дело другой берег. И  мы,  скрипя досками мостка, идём  к вожделенной прохладе.  Так мы и дошли примерно до его половины ,  я ещё спросил деда: 
-«А что, Яшка тоже за Жириновского?»
Как дед вскрикнув, прыгнул с  моста в реку...Подбежав к перильцам,  я увидел пацана, которого закрутило «воронкой,» и деда, бестолково бьющего по воде руками. Через мнгновение был там и я.  Схватив, уходящего было под воду мальчика за руку, я вытянул  его из водокрута, и  поплыл к  берегу, таща его за собой. Вытащил пацана на берег.  Слава Богу! Пацанчик хоть  и нахлебался вдоволь воды, но дышал.  И тут я вспомним про деда.  И вовремя!  Дед уже не «бил» воду, а просто чудом ещё оставался на поверхности. И я бросился снова в воду.

И вот мы лежим на берегу, как были, в мокрой одежде.  Я устал до того, что не то-что шевелиться,  моргать было почему-то лень. И я лежал, смотрел в синь неба и думал.  Вот бежим всё, суетимся, муравейничаем, за беготнёй и жизнь не замечаем. Вроде, как всегда так будет. Сегодня могло-бы и не быть...
Пацанчик, отфыркавшись и отдышавшись, уже убежал к своим друзьям. А мы всё всё никак в себя прийти не можем. Но постепенно и к нам вернулись силы и я перестал слышать отчётливый звон в ушах, заглушающий,  даже бешенно бьющееся сердце.  Я повернул голову к лежащему рядом деду. Тот лежал уставившись в небо, и  только его сильно «ходившая,»  вверх-вниз  грудь,  подсказывала, что  жив дед. Жив!

Желая его не много подбодрить, я сказал:
 -«Говорил я тебе, бикини одевай. В бикини небось спродручнее  с моста прыгать.»
На что дед посмотрел на меня, как-то по особенному, и уставился снова на небо. Посмотрел, так ещё пару минут,  сказал, всё так-же смотря на облака:
-«Хоть в бикинях, хоть без них, толку-то что? Я же плавать не умею...Я почитай с семи лет, в воду глыбже, чем по коленки не заходил. Воды боюсь. Тонул я. Вот примерно на этом-же месте. Или нет? Да,  подальше немного -раньше мост выше  ставили. Спас Тимоха меня тогда. Он лет на десять меня старше был, плавал хорошо. Вот так-же меня в омут затянуло.»
Он замолчал,  видимо снова переживая давние события. А потом снова заговорил:
-«Так вот, пацан,  которого мы спасли-правнук Тимохи...Царствие ему Небесное! Схоронили в позапрошлом годе. Выходит я ему долг отдал? Вот, как ОН мудро всё устроил.»
-«Кто? Тимоха?»
Дед опять взглянул на меня, как на несуразицу, и снова упёршись взглядом в высь, сказал:
-« Отец Наш. Ведь он мне возможность подарил, грехи свои водой смыть, да жизне-спасением. Душу почистить. К себе видать возьмёт»
Я ошалело молчал, а дед продолжил:
-«Грехи ведь они, как грязь, тяжелят –то душу.  Вот она до рая и не долетает. До ада только.  Такая вот физика-химия получается  Серёга.»
«А что дед Петя, не уж-то грехов столько накопил?»  Подтрунил я его.
Он взглянул на меня, и хитро улыбнулся.
-«Да есть малость. А у кого их нет?»

Наконец прийдя в себя, мы хлюпая ещё не высохшей обувью, двинулись домой. Купаться в этот день нам расхотелось категорически. На середине моста мы не сговариваясь переглянулись,  взглянули на водокрут, ожидавший свою следующию жертву. И вздохнув,  снова переживая случившиеся, двинулись дальше.
-«Серёг, ты бабке моей не расказывай. А то я точно до смерти не доживу. А на речку, я теперь ни ногой. Хоть в бикинях,  хоть в трусах!  Бабка пусть дома из лейки поливает,  как редиску.»
И он захихикал.
-«Может быть на голове опять шевлюра вырастит.»