Новейшие стихи

Дмитрий Тишинков. Неопубликованное…

* * *

Сегодня на работу не пошёл.
Питался чебуреками и соком.
Начальник и не знал, как хорошо
болтаться с проституткою высокой.

К утру при этом отпустила дрожь.
Мы даже лавок в парке не искали.
Сверкал над чебуреками мой нож.
И сок сверкал в пластмассовом бокале.

Решили без спиртного в этот раз.
Но как в угаре пролетели сутки.
Позвольте, Маша, поцелую вас.
Вы пол-часа ещё не проститутка.

Вам на работе вновь придётся пить.
А мой прогул пусть завершиться чисто.
Ну вот и всё. Кассету вам купить
такую, как играет у таксиста?


* * *

Фидель Абрамович Кастрицкий
перстнями врезался в бока.
В его бокале лёд искрится,
но он не трогает бокал.

Кастрицкий думает о сделке,
о предстоящих барышах.
Он ждёт подельника «на стрелке»,
чтоб выпить с ним на брудершафт.

Нелёгкий выпал понедельник:
бассейн, концерт, банкетный зал.
Фидель не знает, что подельник
его на вторник заказал.





* * *

Полюбит, разлюбит, не скажет за что.
Черкнёт пару строк и исчезнет с концами.
А ты зажигалкою чиркнешь раз сто
и тоже исчезнешь в далёком мерцанье.

Тебя не пугает ни ночь, ни ГАИ.
Ты снова несёшься, на что-то надеясь:
двенадцать пятнадцать ещё на твоих.
( А он улетучился рейсом на десять ).

Тебя не касается даже зима.
Ты так и остынешь, не веря в утрату.
По ком убиваешься, знаешь сама?
По близкому другу?
По мужу?
По брату?


* * *

То ли скрежет, то ли гул
за верандой застеклённой.
Для чего я брал отгул?
Для того, чтоб в окна клёны
били мокрой пятернёй?
Если б били так по роже
ежеутренне, то может,
не страдал бы я хернёй.
 

* * *

Чтоб не лопал во время бабьего
лета я,
часто ставили мне Алябьева
«Соловья».
Чуть от фокусов с перепонками
не оглох.
Но, в итоге, лекарство звонкое
помогло.



* * *

Свои московские понты
оставьте для других.
Вчера я с вами был «на ты».
Сегодня – этот стих.

Вам обещали «Кадилак»,
а подают «УАЗ».
И бахрома, и тушь, и лак
несвежие у вас.

Вам никогда не заменить
ленкомовских актрис.
Карьеры вашей рвется нить
и вы летите вниз.

А что до ниток в бахроме…
По-честному? Насрать!
Не мне ж до гроба в Костроме
Снегурочек играть.


* * *

В прикиде фирменном от «Адидаса»
я сел в троллейбус и услышал немцев.
Он был очкастым, рыжим и мордастым.
Она –
в юбчонке пёстрой до коленца.
На белых ножках голубели гольфы.
И я,
трилистник выпятив, немея,
давал понять, что к нации Адольфа
прямое отношение имею.










* * *

Кажется, я малость повзрослел.
Дело к сороковнику уж вроде…
Скрылся за излучиной пострел,
Что с батоном плыл на пароходе.

Думал ли тогда, что доживу
до тысячелетнего я стыка?
Нынче ж, сытый, ладно бы жену –
шефа своей звёздностью затыкал!

Но и мне теперь запрещено
птиц кормить.
Да чем же эти птицы
провинились?
Палубный щенок
хлеб увидев, может разозлиться.

Знал бы запретитель молодой
в грязном пенопластовом жилете,
как кружили чайки над водой,
как гремел транзистор Далидой
в семьдесят каком не помню лете
для мальца
в панамке со звездой…


* * *

Мне сегодня дали денег.
Да и ты не беден, друг.
Может, в этот понедельник
навестим твоих подруг?

Я два месяца всухую
жил, красавиц не любя.
По бутылке, да по х…
им подарим от себя.

Поутру поедем к Свете.
Лишь бы только х… стоял.
Ты слыхал, как на рассвете
у неё звучит рояль?


* * *

Забор покрасили с тобой –
и то хоть дело.
Ты от расцветки голубой
не обалдела?

Зачем вставала на дыбы,
ругаясь матом?
Я ж краску эту раздобыл
совсем бесплатно.

Дают – бери,
а бьют – беги.
Забыла что-ли?
Давай-ка, стряпай пироги.
Хочу застолья.

Куплю литровку, сигарет.
Согласно смете
заборишки небесный цвет
сполна отметим.

… Прохожим ягоды забор
суёт горстями.
Из всех его щелистых пор
весельем тянет.

* * *

От меня ни кто ещё
просто так не уходил.
Ты под розовым плащом
хороша на фоне льдин.
Продолжается полёт
поднебесного орла.
Вряд ли кто теперь поймёт
от чего ты умерла.






Борису Ельцину.
* * *
Залатали все дороги.
Еду и не чую шин.
Неужели чёрт безрогий
к нам пожаловать решил?

Если б он хлебал, как раньше,
если б я мочил усы –
На фуршете к генеральше
мы б залезли под трусы.

Ну а так: театр, музеи,
разговоры, то да сё.
Обнадёжит, поглазеет,
а потом забудет всё.


* * *

Двенадцать ночи.
А точней –
двенадцать тридцать.
В течение восьми ночей
мне плохо спится.

Причины разные. Но всё ж
одна причина
Сильней других –
посеял нож
я перочинный.

Теперь не только по грибы
мне путь заказан.
Я даже девушек любых
любить обязан.

С ножом девиц порой до ста
снимал я в мае.
С тех пор, как безоружным стал –
меня снимают.




* * *

Прозрачье звонкое небес
землит густой чесночный запах,
и кольца толстые на лапах
паскудству добавляют вес.

Замаскированное зло –
шальная б… у стойки бара.
Она тебе сегодня пара.
Тебе так долго не везло.

Давно не в правилах твоих
давить на тормоза с опаской.
И этот вечер перед Пасхой
на сто процентов для двоих.

А что до утренних небес
и звёзд вселенского масштаба…
Забудь о них.
Какая баба!
Какая тварь!
Христос воскрес!


* * *

В желтизне апельсиновых корок
я рассеянно мякоть искал.
Не по делу канючил Киркоров
после матча «Спартак» - ЦСКА.

Ну а, может быть, всё же по делу
и как прежде Филипп молодец,
коль шестую игру красно-белых
посещает болельщик П….ец?

Пью я водку под Лещенко Лёву –
вроде ж как бы на сердце тоска.
День сегодня какой- х…вый.
Ну с победой тебя, ЦСКА!




* * *

Постой, июнь, не уходи.
Я околел за эту зиму.
А сколько зим суровых Диму
подстерегают впереди!

Хотя бы ты, июль, постой.
Ведь я ж простой рубаха-парень.
Чуть - чуть беспечен, чуть запарен,
труслив. Но, в общем-то, простой.

Не растянулся подлинней
в экстазе август безарбузный.
Быть может стал ему обузой
за тридцать неопрятных дней?

Похолодели вечера
согласно сроку и приметам.
Какого хера ждал я лета,
коль не согрелся ни хера?!


* * *

Если ты не Фредди Крюгер,
а проказник и добряк,
почему не с похмелюги
был восьмого ноября?

Почему не носишь чёлку?
Почему уходишь в лес?
Почему такой к девчонкам
нездоровый интерес?

Может, ты вокруг разносишь
буржуазную чуму?
Почему траву не косишь?
Пьёшь не водку почему?

Ты у нас, маньяк носатый,
по-советски будешь жить.
Ну а свитер полосатый
никуда не убежит.

* * *

Дом задуман в девять этажей.
Собрано по графику четыре.
С каждою квартирою уже
холоднее в жестяной квартире.

На ступеньках каменных сижу.
( Может быть от этого простужен.)
Дым пуская в небо, сторожу
я панельник, отражённый в луже.

Через годик может с небольшим,
заживут в нём воины России.
Кто им эту стройку разрешил?
Сколько и чего у них спросили?

Расселяю часто перед сном
я жильцов по призрачным квартирам.
И, как будто, оживает дом,
в воздухе достроенный пунктиром.

На восьмом с кагортою внучат
прапорщик окажется весёлый.
И внизу ключами забренчат
тоже без лампасов новосёлы.

Вот уж между третьим и седьмым
не спеша расселится начальство.
С ними сразу похороним мы
дружбу, не успевшую начаться.














* * *

Я вчера наступил на говно.
Это было в четвёртом часу.
Незаметно лежало оно
на опушке в посадском лесу.

Ровно в полдень я был на коне –
с юной девою книгу листал.
А когда очутился в говне,
то и думать о ней перестал.

До чего же судьба неровна:
то ласкает, то обухом бьёт.
И теперь из-за кучки говна
Эта дева ко мне не придёт.

Ахинею, быть может, несу,
но спасение вижу в одном –
если дева в заветном лесу
тоже вступит на это говно.

Станут явью прекрасные сны,
жизнь постылая станет иной,
если утром по травам лесным
вновь протянется след говняной…


* * *

Сельская блондинка,
как твой огород?
Помнишь ли ты, Нинка,
девяностый год?

Я всего неделю
прожил у тебя.
Как глаза горели
в клубе у ребят!

Так же уценённый
носишь летом шёлк?
Как твой пацанёнок?
В школу не пошёл?

* * *

Двойки, тройки – выше баллов
в школе он не получал.
Нынче служит вышибалой
в кабаке «Ночной причал».

А ещё, помимо мускул
и других спортивных дел,
он двенадцать лет в кутузке
за разбои отсидел.

Несмотря, что капитальным
он являлся мужиком,
у него пылала тайна
под двубортным пиджаком.

Хоть и трусил пересудов
вышеназванный дебил,
но уборщицу посуды
как ребёнок он любил.

Ночью звёздною бывало
(если в зале буйных нет)
выбирался вышибала
с девочкой на лунный свет.

Забывая про работу,
отдавались власти рук.
И не думали, что кто-то
может их увидеть вдруг.

Возвращались утром ранним –
чуть появится роса.
Вот такие в ресторане
происходят чудеса.









* * *

Дед Василий в Новый год
литру запросто осилит.
Выпив, песни пропоёт
до рассвета дед Василий.

Роковые времена
потрепали шибко деда.
Но с запасами вина
Неприступен он до лета.

Любит новости смотреть.
Хоть и слеп. Такое дело.
Видимо старухи смерть
основательно задела.

«По программе – ничего…» -
дед бубнит, кромсая сало.
Эта фраза у него
с одиночеством совпала.

«Напридумывают ведь –
Год Змеи, да Год Дракона.
Чем, к примеру, плох медведь?
Вот ж б…ские законы».

«Тигра следуе встречать
В жёлтом» - слышится с экрана.
А у деда лет уж пять
Год Гранёного Стакана.















* * *

Синдром приобретённого
иммунодефицита
довольно штука тёмная
утеряны концы-то.

Та, что перед свиданием
ключи клала под коврик,
премилое создание.
К тому же муж – полковник.

Что в овощном помоями
торгует под дверями?
Так продавцов, по-моему,
в больнице проверяют.

Кудрявая отличница,
которая с иняза?
Так с нею за наличные.
И то всего два раза.

Баскетболистка страстная
запомнилась умом лишь.
А, может, та, из Красного?

Да разве всех упомнишь?...


















* * *

Встану в прихожей, нанюхавшись почек.
Брошу ключи.
Брошу тому, кто у печки хлопочет:
«Телик включи!»

Стерпят ли запах горелого риса
майские сны?
Что там сегодня про батьку Бориса?
Хватит весны.

Вновь поминаю и Бога и чёрта.
Проклял весь свет.
Хоть удавись – по программе четвёртой
Ельцина нет.

Выпил украдкой полтысячи граммов –
не веселей.
Только четвёртая кажет программа
в нашем селе.

Кажется слёзы, а вроде не плачу.
То-то оно.
Буду смотреть как всегда передачу
глядя в окно.

Курицы зёрна с оттаявших грядок
моют в пруду.
Завтра тогда на полчасика с ****ок
позже приду.














* * *

Оголубело всё вокруг.
Оголубело.
Ты мне дороже неба, друг.
Такое дело…

Воркуем сладеньким баском.
Хрустят портянки.
Бредут в обличии мужском
две лесбиянки.

Как жил, любимый, расскажи,
в тисках ареста.
Айда со мной за гаражи.
Я знаю место.

Прекрасен вечер голубой
с канистрой пива.
Вне подозрений мы с тобой –
кругом крапива!
























* * *

Снова сломалось окошко в Европу.
Праздник сегодня на улице книжной.
Чтобы помочь чернокожему копу,
в недрах дивана лежу неподвижно.

В баре ночном на двадцатой странице
коп напивается с тоником джина.
Я же – ни капли.
Как нож в пояснице
колет по ходу сюжета пружина.

В джипе с мигалкой сиреневой еду.
Чувствую, движется дело к развязке.
Смачно курю, предвкушая победу,
как и положено в правильной сказке.

Вдруг заработала телепрограмма.
Громко заплакала Пьеха Эдита.
Словно простреленный пулей бандита,
падаю, выпив четыреста граммов.

Всё ничего. Но тревожит мыслишка:
как я с неполной пол-литры уехал,
не дочитав интересную книжку,
не досмотрев передачу про Пьеху?





 
               * * *

На играх Доброй воли
За сленг свой некультурный
сидел я на приколе
За толстой арматурой.

Со слов майора-кобры
отвечу за козла я.
Помимо воли доброй
была еще и злая.

Потом мы водку пили
в дежурке с этим змеем.
Менты вовсю тупили.
Я- становился злее.



                * * *

Прости меня, мой верный пес
за то, что прошлым летом
тебя в деревню я увез,
не обещав при этом
ни пышной рощи по весне,
ни рыхлых снежных горок.
Твой лай врывается во сне.
Не то чтоб он мне дорог...
Изодран этот дикий лай.
Укутаться нельзя им.
Забудь меня, не вспоминай.
Хреновый я хозяин.
При этом прошлое цени.
Уже не будет рая.
Мой пес, я тоже на цепи
тихонько умираю.
И эта золотая цепь
Твоей еще железней.
Спасет уколом фармацевт
нас, пес, от всех болезней.
А может мне за этот грех
грозят на небе нары?
Неужто я подлее всех?
Спроси ветеринара.
             * * *

Фарфоровый ангел
с разбитым коленцем,
спросить бы у Ванги:
из чьих ты коллекций?

Быть братством устали
крылатые братья.
Разбитую стаю
пытался собрать я.

Серебряный отблеск
и глинянный  слепок.
Как ангельский отпрыск
Я верил им слепо.

Пытался и рушить их,
скалясь коварно
у полок старушачьих
и антикварных...

 
                * * *

Потоки косые на стылом окне
устроили ралли.
Они проиграли не музыку мне.
Они - проиграли.

И листья, и сны пожелтели на треть.
Асфальт - в многоточьях.
На это и больно, и сладко смотреть.
Особенно ночью.

Без соли мотив, и без фа, и без ре.
Застыл, словно в бронзе.
Я пробовал в нем обнаружить тире,
как в азбуке Морзе.

И, видимо, так до конца не усну,
в мелодию эту
пытаясь вдолбить, словно Штирлиц, весну.
А с нею - победу.


                * * *

Мой бюллетень не убавил аванс.
Нравятся числа.
Не повлиял он и в баре на вас.
Значит все чисто.

Может, на пенсии этот прогул
выйдет мне боком.
Нынче ж я многое очень могу.
Кушайте с богом.

Что вы находите в этой еде -
Соус да пицца...
Я, между прочим, в богемной среде
важная птица.

Справка прогульная - дым без огня,
чистая липа.
Так что не бойтесь, целуя меня,
птичьего гриппа.



           * * *

Женька бегала, орала
по холодному песку.
Я ж с усердием барана
разгонял в воде тоску.

Разгонял и волны нафиг.
(Хватит им меня гонять).
У меня моржовый график.
Правда, Женьке не понять.

Разве умная бы баба
испоганила весь май?
В сентябре меня хотя бы
из воды не вынимай.