Двадцать первому веку

Двадцать первому веку.

Информативный «белый шум».
В нём не рождаются поэты.
Я тоже больше не пишу,
Зря покупая сигареты.

А, значит, не произвожу
Арт-потребительское чтиво,
Где ни мажору, ни бомжу,
Уже не умереть красиво.

На смену страсти и крови
Приходит пошлое либидо.
И в объяснении в любви –
Страх риска умереть от СПИДа.

Исчезла истина в вине,
Чехол на луке у Амура,
Смешались стрелы в колчане,
Будто слова из каламбура.

Под хохот, новая заря
Рождает сумерек фантомы.
Скульптуры варят «слесаря»,
Картины пишут «анатомы».

Гнилая пена поднялась,
И производятся из пены
В ранг предприимчивости – мразь,
И в ранг политики – измены.

И продолжает жизнь её
Неполноценное потомство,
Чьи суть Надежды - забытьё,
Суть Веры - идолопоклонство.

Воспринятая  «на ура»,
Кипит, не оседает пена,
В ней век двадцатый «на-гора»
Родил дитя – олигофрена.

Зачем бесцельно воззывать
К его венчающим на царство?
Он может проблески давать,
Но жить не может без лекарства.

То ли мешает «белый шум»,
То ли от глаз скрывает пена,
Не разглядит Вселенский Ум,
Чтобы убить олигофрена.