Первой любви

                Н.

В зените осень, но зима пока что мимо
скользит. Чудно о прошлом вспоминать,
как по соседству разбитная тетя Римма
старухой нам казалась в тридцать пять.

Пацан патлатый с новенькой гитарой,
ален делон подольской красоты…
Мы были далеко не худшей парой,
не жизнь, я сам развел мосты.

Земная дева, романтичный практик,
Та Самая Скамейка и в ларьке
ситро и шоколад - квадратик,
растаявший напрасно в кулаке.

Медовым пряником светили луны,
звенели звезды об асфальт, как каблучки,
трясло нас от невинных поцелуев,
горели губы – голые контакты, проводки.

Не вписываясь часто в повороты,
смеясь над теоремкой «се ля ви»,
писал, спешил по трапам самолетов,
чтоб разделить судьбу с ней на двоих.

Но время лечит беды и успехи,
в порядке голова, и даже адреса
иные, в сердце заросли прорехи,
очнулся – дом другой и голоса.

Ушла. За ней захлопнув дверь,
молился страстно, чтоб не уходила.
Теперь смешно... Но в сказки верь - не верь,
не жаль того, что истреблял чернила.

Листаю прошлое, и многие фрагменты
сейчас бы по-другому сотворил.
Дарило время оплеух аплодисменты...
Ну что ж, я  был таким, каким  я был!

Святая дева, смерть, сыны, не ставшие моими,
жизнь пронеслась, как шалый ураган,
и только древняя соседка тетя Римма
по-прежнему презрительно хрипит – Пацан!