Свободные стихи

Звёздочки
Белая дневная звёздочка пролетела -
одуванчиковое семя солнца.
Другая звёздочка села на рукав
и, как живая, побежала к щеке;
ласковая, как локон младенца.

Эталон
Жёлтое брюшко
молодого шмеля -
летающий отстойник лета;
шаровая молния мёда;
золотая гирька -
международный эталон
устойчивости природы.

Секрет
Столько прожить и впервые увидеть
рожденье кленовых семян!
Что это:
лохмотья кольчуги?
крупная вязка?
серьги?
не рождённым поэтам - по лирке?
подковки несчастным?
Клён молчит;
он скромен,
как бедный родственник павлина.

Детская весна
Чёрный хлеб.
Белая соль.
Зелёный лук.
Голубое небо.
Золотое солнце.
Чистая, как зеркальце родинка,
детская душа.

Откровение Кати С.
Когда я вдыхаю
запах жасмина,
у меня возникает ощущение:
чистой комнаты,
хорошего мыла,
кожи ребёнка.

Ландыши
Букетик ландышей
на кронштейне зеркала,
в кабине водителя автобуса,
настолько неестественен,
что хочется потрогать
его фарфоровую чистоту...
Лишь только аромат тончайший
убеждает, успокаивает...
Букетик покачивает головками,
подтверждая мои мысли, -
мы разговариваем...

Этюды детства
Тихий снегопад
медленными мелками
рисует милые этюды детства:
родители привезли весёлый запах лета -
полное собрание запахов - сено!

Втянуть бы опять немыслимый этот запах!
Услышать лошадки колхозной
благодарный и благородный храп и хруп!..

Как же сказочно сладко
пахли берёзы золотые опилки!
Родительская ручная распиловка дров...

Сегодня по запаху свежего снега,
я в деревенское детство
вернулся на счастливейший миг.

Апофеоз
Жара была настолько продолжительной и жуткой,
что перед глазами возник дореволюционный мираж:
земля весенняя - невеста перезрелая -
ждала наследство,
которого - о, дядюшка! - мог её лишить,
а бесприданницу родители -
любимого! -
не жаждали иметь.

Когда уж на деревьях листья листвы стали сохнуть
и травы склонили шеи жалкие свои -
вдруг! -
дядя отписал наследство.
И разразилась свадьба!

О, платье подвенечное грозы!

А утром:
жемчуга,
серёжек бриллианты
и слёзы счастья! -
блестело всё,
сверкало всё,
и радостно смеялось всё росой!

Автобусные страсти
Породы редкой вы, красотка...
Во временном гнезде автобуса,
я только пальцем вас коснулся,
передавая прозаический пятак...
Но с пальца и с уши я позолоту
на кухне смою через час.
Вас оттеснили; я лица не вижу,
но вижу отражение в окне...
жаль, в пригороде и оно тускнеет;
отпотевает осенью стекло.
Из памяти моей исчезните и вы,
без сожаленья и страданий...

Но сколько на листке вот этом
осталось вам, красотка, жить?

Гром и молния
Я допоздна за столом засиделся,-
стал поневоле зрителем грозы.
Выключил свет
стою у экрана окна:
чёрный лохматый ливень;
пьяный бродяга-ветер...
Вдруг - стремительной бритвой молнии порез!
Тут же - гром! - прессом как ахнет! -
из белой жести новой вспышки - мой испуг!
И повторялось кряду раз за разом...
Удары грома скоро присмирели -
гроза на запад покатилась,
как железные бочки с очень высокой пологой горы...

И вот уже ко сну готовится природа:
огромную подушку белую взбивает...
А молнии далёкой моль трепещет крыльями и умирает...

Сверчок
Мощный оркестр производственного шума
не в силах заглушить песню,
невесть откуда взявшегося здесь
сверчка запечного.
Хотя ТЭЦ, разве, не русско-чувашская печь?

Алфавит полей
Строка А-образных опор линии электропередачи -
колыбельная осени.
На паутинках висящие зыбки -
соломы скирды.

Кошмар
И долго над Волгою трепетала
на химическом сквозняке
бабочка "Демократус"...
И на крылышке левом её
плакал навзрыд орешник,
а на правом хихикал
мертворождённый макет ГАЭС...

Поле
Обуглившимися листами
недошедших солдатских писем,
мечутся над полем бывшей битвы -
на мертвящем осеннем ветру...

ТЭЦ
Если б вы знали
из какого хаоса:
железа, меди, пара, шума,
людского пота и нервов
рождается электрический свет, -
рукоприкладство к выключателям
стало бы для вас врождённым.

Трубы ТЭЦ -
фантастически чудовищные деревья века.
Капли лампочек в ваших квартирах -
бессмертного света смола!

Ван Гог. Едоки картофеля
Весенний, тёплый, акварельный дождь,
сладкий дождь для тех,
кто сегодня днём посадил картошку.

Просыпанные мешком ночного автобуса,
омытые долгоиграющим дождём,
осенённые светом верного фонаря,
бегущие от остановки картофелины лиц...

И над всеми: незримый, закрытый в тучу
клубень Луны...

Костры
     1
Костёр -
земной капризный ребёнок Солнца.
            
             2
Этот костёр -
танец страстных рук, -
аж похрустывают суставы!
            
             3
Головной убор индейца -
костёр на ветру.

             4
Рыжий пёсик костра...
"Папа, я с ним играю
и не даю заснуть!"

             5
И вновь на весенней арене
рыжий клоун костра!

Кризис
Когда не пишется без допинга, точнее, - вдохновенья,
отчаявшись, Казанский вспоминаю я вокзал,
где от сладчайшего очнувшись сна;
я на диване, в трёх шагах, приметил чудака:
в очках, но подозрительно поверх оправы зыркал:
как жало шустрым языком облизывая губы;
он из бесчисленных карманов извлекал блокноты,
да из нагрудного, по цвету мысли, что ли? - выбрав
авторучку,
он что-то, с явным сладострастие, записывал...

И вот, когда в отчаянье сжимаю голову,
ни мыслей и ни слёз уж неспособный выжать,
мне чудится тот сумасшедший человек.
До скрежета зубов себя я не-на-ви-жу!
Я вижу: в зеркале черновика как наши мысли совпадают!

Я от стихов бегу - мольчанье неписанья - на полгода.

Поэзии не бросить и не броситься с балкона.

Гнёзда
Не видно весёлой карусели
птичьих гнёзд,-
зелёную ширму развернула весна.
Солнце
парящее над нами –
из лучей золотых гнездо.
С птенцами вселенной –
гнездо Земли.

Соразмерность

Если посмотреть на солнце
через лупу одуванчика,
то поражает совпадение размеров:
солнца, одуванчика, глаза.
Серебряная цепь жизни:
солнце - одуванчик - глаз.

Облучение
Почти ежедневно,
он проходил мимо её окна:
слепого тусклого,
как экран рентгена.
Постепенно
накапливалась
смертельная доза…

След
«Оставь след в жизни!»-
написано на куртке строителя.
И трафаретный рисунок:
два отпечатка подошв
чудовищного размера,
словно топтался пьяный Геракл.
Всё это – цвета сырой побелки –
украшает хилую спину
студента-практиканта.

А многие – следов не оставляют,
обо многих – жизнь вытирает
свои кирзовые сапоги…

А если и после меня останется
лишь лапоть надмогильного холма?

Подросток
Берёзка-подросток
на весёлом весеннем ветру
крутит хула-хуп
нового годового кольца.

Память
И мне мешает балласт воспоминаний,
но сбросив его
я перевернусь
и пойду
на
дно.

Холода
Неудобно зимой смотреть из окна
на муки берёзы:
ледяной ветер жжёт её обнажённое тело,
воют волосы ветвей на ветру…

Трудно быть деревом.;
тяжело – человеком;
быть Поэтом – невыносимо!

Спящий художник
Чтобы скорее заснуть,
я силой воображения заставляю двигаться
поток цветовых пятен;
панораму бессмысленных аппликаций;
бесконечную реку цветов…

Чем объяснить мою ночную живопись я не знаю,
но при помощи этой цветовой записи
я всегда спокойно и быстро засыпаю.
И сплю, как владелец подпольной коллекции
живописи абстракционистов.
Только вот жаль, что сплю я очень крепко
и художник во мне не проснётся уже никогда.

Прогулка
Боже мой,
целый год не вставал на лыжи!
А сегодня погода –
только в детстве бывает такая зима!-
солнечная, тихая, жизнерадостная
и в меру мороз.

Льдинкою
медленно
тает
дневная Луна –
бледнолицая сестрица Солнца…
Тает по детству лёгкая грусть,
сладкая, как леденец.

Оттепель
Оттепель
в начале молодой зимы,
как генеральная репетиция весны,-
так капитален артистизм капеллы капели!

Первая сосулька –
неумелый восклицательный знак
стеклянной скульптурки весны.

Муравей
Я сидел на камне,
перекуривал и хворостинкой рисовал автопортрет,
вдруг вижу: бежит муравей – к деткам спешит под камень.
Прутиком я отбросил его –
он меня атаковал;
я снова откинул,
а муравей – с той же прытью на меня – в атаку!
Я снова и снова, и снова его отбрасывал –
он шёл на меня!
Я – озверел!
Но отбивая – не помню какую!- атаку,
страх непонятный меня охватил
и я камень трусливо покинул,
словно ногу мою он мог продырявить насквозь!

Сейчас мне стыдно – нет! – не страха своего,
а учинённого мной испытанья.

Лунатики
Дату их встречи
запомнила новорождённая Луна,
которая была похожа на её улыбку.

Летели, как птицы, счастливые дни…


И когда Луна стала небесной фотографией
половинки яблока,
которым она угостила его наедине,-
свершилось то, что ежесекундно случается
с момента дебюта Адама и Евы…

А расстались они в полнолунье…

Долго ещё потом в зеркальце Луны
ему мерещилось её лицо
с закрытыми глазами,
склонённое к левому плечу,
словно она слушала подсказку сердца,
с международной полуулыбкой Джоконды её лицо.

А потом налетели ненастные длинные дни;
чёрные тряпки туч ночью стёрли
Луны золотую точку.

И теперь Луна светит новым влюблённым,
но это другая Луна – чужая.

Много лет спустя
О, детства фантастическая страна!
Мне душу охватил священный трепет.
Я блудным сыном вновь к тебе вернулся
И шляпу сняв, перехожу границу.

О, солнечная самая страна!
Здесь мы умели наслаждаться жизнью.
О смысле жизни мы не ведали вопроса,
А смысл – в смиренье – «се ля ви!»

Губных гармоник и гармонии страна;
Почти что сказочное царство доброты.
Хоть здесь швыряли в душу грязью мне;
Она не стала мёртвой, как окаменелость.

Прости нас, милая малыш-страна!
Мы бросили тебя, как эмигранты.
Мы над законами твоими хохотали,
А вот теперь есть время и поплакать.

Гнездо
Скромно вошёл в «Золотые ворота» я во Владимире;
на сквозняке времён, поёживаясь, стоял…
Посыльные веков – ласточки – прилетели,-
древний светильник гнезда душу мою согрел.

Неужто Земля –
ласточкино гнездо вселенной –
рухнет, разбитая, в пропасть небытия?