Он и люди его

1

"Бог! Бог!" - 
сердце.
Дева, слёзы утри!
Говорят тебе: жди зари.
Говорят тебе с небосклона:
"Зажжётся лоно - 
сына зачнёшь,
и в нём
вместе с огнём
кровь твою
человеческую запру.
Сегодня к утру."

Будешь, Дева,
светиться в ночи - 
от лона лучи.
А кровь людская
плачет.
"Бог! Бог!" -
бей поклоны,
сердце,
и молчи.


2

Что не рад, Ирод?
За тобой город,
за городом
ров вырыт -
некуда деться
младенцам.

Всё тебе кажется:
чужак на троне
в короне.
"Не тронь" -
кричишь.
А ночью -
старой совой
под шакалий вой
ищешь - нет ли
живого младенца?
Куда им деться!

Смотрят, смотрят
они изо рва,
ночь наступит едва. 


3

Стук
в сто рук:
плотник дед,
плотник отец,
плотник внук.
Яблоко от яблони -
доброго дерева
добрый плод,
А иногда так:
добрый плод,
да не тот.

 - Встарь
прадед царь
правил.
В правилах
наших времён
садят бревно на трон.
Вот и мы схоронимся -
доброго дерева частокол.
Упал в подол,
выскользнул
и закатился под стол.
Яблоко от яблони...

- Будет вам, братья,
Яблочный Спас.
Много вас,
целый лес, -
брёвна смотрят
из глаз.


4

Земля вытерта досуха -
есть место для посоха.
Шёл в пустыню вопить.

Пить! пить! пить!

Вопиёт Иоанне...
Да никак не восстанет
ни травы, ни цветка
из песка.
С неба падают птицы.

"Воды пить и
           креститься! " -
и шагнул в Иордан
Иоанн.

 
5

Иоанн, видишь -
вот!
Иисус вышел
из вод:
"Эй, народ,
пейте, ешьте.
Бреши режьте
в старой посуде.
Вино новое дам
в новом сосуде.
А не хватит вина,
кровь мою - на!"

В Иудейской пустыне
шевелят губами цветы.
Всюду рты -
ты, ты, и ты...


6

Говорили Андрею:
сынок,
не мочил бы ног.
Вот челнок
и одна пути
водная нить.
Сохранить
и тянуть сеть,
есть, пить,
стареть и лысеть -
всё на этой нити
висеть.

Говорили Андрею:
он вне,
на волне -
дикой шерсти морей,
без следа невода.

Говорили Андрею:
морей
не смотать на челнок
никогда.


7

Ах, Мари-Магдалена...
Вышла из плена тьмы
и обрела речь.

Нужно измену выжечь!
Ведь мы - мытари немые
из праха и тлена.
Знает нам цену
Мари-Магдалена.
Поэтому
нож тебе в спину,
камень на сердце -
станешь, как мы,
немые.

Мы боимся оклика -
всё вокруг да около.
А он подошёл и сказал:
"Ну, хорошо...
За что ж это
нож ей в спину,
камень на сердце?
Знает вам цену
Мари-Магдалена,
вцепившимся
в камни корнями.
Подавитесь теми камнями!
Мыкайте немоту,
но ту Мари-Магдалену
оставьте в покое."

Случилось такое.
Иди, говори,
Мари!


8

Солнце скрылось на треть,
солнце устало смотреть.
Стала луна-часовой
с непокрытою головой.
Они - из двенадцати двое.
 
Господь, ответь!
Плоть - это пройдёт ведь,
ты умрёшь и станешь царём.
Что ж,
наверно, и мы
когда-нибудь тоже умрём.
И хотелось бы знать наперёд,
кого в знать свою царь изберёт.

Господь, ответь!
Ведь, когда на глазах
медь,
не заметишь и нас,
в одночасье умчишься,
очами лучась,
а сейчас
ты отметь нас.
Случись смертный час...

Солнце скрылось на треть,
солнце устало смотреть.


9

На горе среди гор -
горы смотрят в упор.
И с укором одна гора
издалека,
но ещё не её пора
пока.

И на горный тот суд
всё несут и несут:
слёзы, мольбы,
горбы, гробы.
Чтоб оставить
и горным
потоком утечь -
с глаз прочь,
гора с плеч.
Эта горечь
ему одному
почему?


10

Понтий Пилат умывал руки.
Вода закончилась, и стало ясно.
Он-то думал: мараться напрасно?
Прикончат сами,
не нужно травить псами
толпа разномастная, грязная!
А ему не пристало.

Но воды не стало,
и стало понятно...
Раз, два - это сперва.
О-па! Уже толпа.
И не виновата
и ждёт Пилата.

Так бывает. Он умывает...
Но оказалось,
что вода от него отказалась -
и вот у всех на виду,
словно в бреду, -
он стоит потирает руки.


11

Смотрит Пётр на пепелище.
Что он ищет?
           День вчерашний?

Ночью страшно спать хотелось -
не успелось.
И до первых петухов
раскололась, разлетелась,
распахнулась ночь,
и ночью
     все увидели воочью,
сколь надёжны ваши речи.
Ваши плечи человечьи
не сильнее птичьих крыл.

Над Петром петух смеётся:
"Курам на смех!
Узнаётся Пётр-камень."
Пётр - камень,
но, как видно, не кремень.


12

За городскими стенами,
не имеющий ни друзей, ни крова,
плачет Иуда -
преданный и обворованный.

Скуден был ужин, и вдруг - на!:
"С этим куском войдёт в тебя
                сатана!"

И когда он очнулся - мелочь в руке,
сытые вороны каркают вдалеке.

Ночь - из памяти прочь,
а наутро вокруг
чьи-то лица:
"Это дело рук
твоих, богоубийца!
Поглядите же, братья!"

Он крикнул в небесный провал:
"Не хотел убивать -
я всего лишь поцеловал!"


13

Вечер пуст.
Ветер густ.
А деревья чисты
и когда - кресты.

Гефсиманский сад.
Эхо вернулось назад:
- Мы любим тебя,
знаешь сам.
- Знаю, знаю.
Слышу по голосам.

Не буди людей!
Не буди людей!
Будет с тебя гвоздей,
вырванных прядей
и тиар терновника.
Кровоточит кора
с головы до пят.

Человек распят
на дереве,
тоже распятом.


14

Галилея,
милей гор твоих,
озёр, полей,
Галилея, лелей
свет нетленный.
Пусть - цветы по колено,
пусть - оврага пасть зелена.
Все мы допьяна
небо алчем лакать,
локти в мякоть
его макая.
Между листьев,
вокруг стеблей
истины лей,
Галилея.

На аллеях твоих
мы невидимы
и невредимы
пока
Бога рука далека.
Не зрит нас
сень глаз его.
Век века.

Человека уста
неустанно
тычутся ввысь.
И один из ста,
один из тысяч,
один из...