Когда не видно берегов

                1         
  Море его столько много, что на его фоне, все остальное теряло значимость. Но это только на первый взгляд. Живая водяная плоть  дышала, меняя свои цвета от зеленого  к  темно синему, почти черному цвету.  Волны набегали друг на друга, смело бросаясь на галечный берег и, возвращаясь с новой коллекцией игрушек, а наигравшись вдоволь, выбрасывали их на берег.   Море ведь тоже с характером, как и человек.
 Уже давно не было дождя в Краснодарском крае.  Мать Земля пересохла и,  страдая без дождей, просила о пощаде небо:
-  Дождя. Хорошего дождя!
Живительная влага, даст  жизнь ее  детям. А их у нее много, это - трава,  кусты, деревья, растения, посаженные   человеком на своих земельных участках. Сейчас же, нельзя без содрогания, видеть пожелтелые, обуглившиеся от высокой температуры травы, кустики, даже деревья, реки же настолько высохли, что теперь напоминали лужицы.  На голубом безбрежном небе, завис огромный янтарный шар солнца. Его лучи,  точно раскаленная  смола, льются сверху вниз, обжигая все живое на земле.  Легкие облака, лениво скользили по глади небесного моря. Им не было дел до того, что происходило на Земле. Поникли все растения, склонив свои головы. Никому не хотелось сдаваться на милость судьбы, умирать.
Стояла нестерпимая июльская жара. Люди задыхаясь в дыму от  вспыхивающих то тут, то там пожаров. Все, кто мог себе позволит отдых на море, спешно покидали свои насиженные места в городах, деревнях.
У молодой мамы Любы с дочкой Светланой были другие мотивы пребывания в курортном месте. Женщине было не до развлечений, она не знала, как дальше жить. Хорошо, что малышка пока не догадывалась о трудностях, которые обрушились на нее и мать.
Девочка впервые оказалась на море, в бухте, среди этих величавых скалистых гор. Теперь она весело порхала с места на место, словно имела крылья. Она, и в самом деле, была похожа на беззаботную стрекозу. Светлана, так звали ребенка, была слишком маленькой. Ей еще предстояло расти и многое постичь в Жизни. Светке здесь все казалось волшебным, сказочным. В причудливой форме камней, сучков деревьев, в волнах моря она узнавала своих любимых  героев, из книжек, прочитанных ей мамой.  Девочка смотрела на мир восторженными глазами, не переставая радоваться.  Васильковые глаза на ее загорелом, обветренном лице сияли  чудесным светом, исходящим из глубин души.  Радостный смех Светланы ручейком лился, завораживал, притягивая к себе. Снующие здесь, на берегу моря,  взад - вперед  женщины, вспоминая себя в другом,  легком молодом теле,  улыбались, глядя на веселящего ребенка. Они невольно замедляли ход, останавливались и, следили долгим взором за парой, как им казалось, счастливых людей: Любы и ее дочки. В загнанные погоней за счастьем, уставшие  души, проникал свет, очищая от негатива, скопившегося за долгие годы  их жизни.
А между тем, не все было просто. Много горя  мама девочки, Люба, успела изведать, защищая дочь от невзгод. Высокая, с гибкой талией и длинной косой, несомненно, она еще могла нравиться мужчинам. Гусиные лапки морщин лежали вокруг ее прекрасных зеленых глаз с миндальным разрезом на широкоскулом лице в обрамлении черных пушистых ресниц. Женщина была молода, полна сил, чтобы начать все с чистого листа; пусть ни для себя, но хотя бы ради счастливого будущего своего дитяти.
То обстоятельство, что ее дочке надо скоро идти в школу, озадачило, и без этого запутавшуюся в житейских проблемах, Любу. От постоянной нервотрепки в густых каштановых волосах вились седые волосинки. Ни о мужчинах, тем более ни о красоте думала молодая мать….
-  Что делать? Где нам жить? Снова ступить на порог родимого дома? Я постараюсь избежать этой участи. Эти скандалы  могут повредить психику дочке,- ворочались, как зерна в жернове мельницы, тяжелые мысли в голове Любови.
В ее ушах, как явь, были слышны, душу раздирающие, крики ее мамы Степаниды:
-  Зачем ты, непутевая, притащилась сюда с ребенком? Хочешь нас опозорить перед людьми. Не живется тебе с мужем? Все знакомые завидуют тебе. С деревни да в город переехала. Это же удача. Нет у тебя ни огородов, ни коровы. Не надо тебе подниматься с первыми петухами, а ложится спать позже всех. Живешь в городе, словно, кошка пани. Даже воробьи и те дерутся, прямо перья летят в разные стороны. В каждой семье есть скандалы, но никуда люди не разбегаются, а живут, и терпят друг дружку.  Я вот как с твоим отцом живу - мучаюсь ради вас. Опозорила! Ау, ау…,-
Стонала, причитала мать Любы, стоя на пороге своего дома. Огромное, располневшее тело матери Степаниды закрывало дверь, не давая пройти гостям: дочке и внучке.  Они же были словно из небытия: жалкие, отвергнутые ни кем,  ни будь, чужим, а  степенной, всегда рассудительной женщиной, Степой – мамой Любы и бабушкой малышки Светы.
Еще несколько лет тому назад, Степанида была подвижной и моложавой. Ее стройной фигуре могли позавидовать многие девушки. Как же изменилась эта, еще не старая женщина!  На Степу нельзя было смотреть без содрогания.
- Неужели это моя мама? - пронеслось в голове у Любы. Бабушка Светы, не обращая на внучку никакого внимания, комедийно ломала руки, стуча ими в грудь, доказывая свою правоту. Волосы, за которыми, мать раньше тщательно  ухаживала, теперь были не уложены и торчали рожками. Этакая страшилка с громовым голосом! Увидишь ночью, испугаешься.
                Все иначе
А ведь было все иначе, вспоминает Люба, вспоминая  свое прошлое.  В деревянном доме, где сейчас живет ее бабуля Вера (мамина мама) сейчас тихо, некому шуметь с утра до поздней ночи. Дед Тихон  давно умер, а их семья отпочковалась, построив новый дом, но не далеко, а чтобы быть рядом со старушкой. Бабушка Вера была рада, зная, что они будут жить недалеко. Будут часто  вместе сидеть  за одним столом, пить домашнее вино, самогон, петь песни, танцевать гопака, полячку и  вести долгие задушевные беседы. Но в тоже время, ее дочь и зять будут учиться жить своим умом, принимать  самостоятельные решения. Ну, а  если возникнут затруднения, то для этого есть главные консультанты – их  родные. Эту традицию, ни молодые, ни их родители, никто  ни смел  нарушить. А как же иначе, ведь вся сила в поддержке друг друга, в СЕМЬЕ. В те годы  люди не стремились уехать далеко в город. Ну а если это и случалось, то совсем ни часто. Эту проблему решали долго и шумно. Это же ни шутка оторваться от дома ни на день, ни на два, а на лета! Какие же золотые времена, искренности, любви, уважения и братства, поглотил век бурной цивилизации.
Хорошо раньше было. Даже дышалось легче. Люба помнит, живо в памяти, чувство полета души, а еще чувствует до сих пор, не может забыть, зов  родной земли и крови. Хочется ей дамой, и все этим сказано. И это было раньше у каждого нормального человека. Не станем идеализировать те времена.  Тогда тоже случалось: были отступники  веры и предатели святости СЕМЬИ. Но это были лишь первые вестники грядущих перемен на селе и в городах.
Дом, где родилась Люба и ее братья погодки Антон и Семен,  был, как большой улей с пчелой-маткой, бабой Верой. Ее слово здесь было решающим в любом споре или бытовых вопросах. Естественно, это не устраивало многих, но приходилось считаться и терпеть. Особенно, это трудно давалось ее зятю Кондрату. Его положение было ужасным. Он был из многодетной семьи, и рос без отца, воспитываясь в детском доме. После женитьбы был вынужден жить в доме тещи и тестя.  Порой яд срывался  с  губ добрейшей его тещи:
- И что ты крыльями размахался словно петух (этот гнев обрушился на голову Кондрата).  Командовать будешь в своем доме. Здесь я хозяйка. Что ты кричишь, что Люба пожрать плохо сготовила? Ребятишки  и блинчики с творогом  съели, и суп похлебали. Не угодишь вам мужикам. Мой Тихон, в начале нашей семейной жизни, тоже меня  упрекал: и то не умею делать и это. Научилась все блюда стряпать, и  твоя жена научится. Это она так расслабляется, потому что я рядом. Не нравится вам, можете уходить куда хотите, нечего мне нервы трепать. Мне старухе нужен покой, дайте мне своей смертью умереть. Не умеет готовить, подумаешь,- раскаляла себя теща Кондрата, злясь, что возмутитель ее спокойствия молчит, словно воды в рот набрал. Обычно, в таких перебранках было все наоборот, доставалось ее любимой дочке Степе.
- Сам ни барин же, приготовь что хочешь. Забыл, как пришел в наш дом в одних штанах и рубахе, босой? Был рад хлебушку. Ел все подряд, не мог насытиться. Наталья, твоя мать, на вас десятерых, что разносолы готовила?- вела допрос зятя теща.
Да, иногда на хозяйку дома, мать Любу что-то находило, какая - то сила, заставляла ее плести весь этот вздор. Злоба проходила вместе с усталостью и проблемами. Зять стал козлом отпущения, громоотводом. Покричав, еще минут десять и не встретив отпора, бабушка с важным видом пошла за крапивой для свиней и птицы в огород, но встретила там Антона с Семеном, которые резвились, гоняя мяч на выгоне. Что здесь началось! Шум.
- Господи, ну в кого уродились вы, здоровые дылды? Только вам  бездельничать, лучше займитесь делом, - кричала на внуков их бабушка.
Этот крик, вывел из задумчивости их маму, которая тоже переняла от матери командные нотки, и теперь думала: куда кого послать завтра на работу. Лето, пора сенокосов, сборов даров природы. Обретя мужа, детей, Степа хотела самостоятельности, ей не нравилось, что мать покрикивает на ЕЕ собственность: мужа и детей.
- Мама, оставь ребят. Это я им разрешила погонять мяч. Они же и так много сегодня сделали, - и Степа начала перечислять какую работу сделали сыновья. Видя, что ее мать удовлетворена таким ответом, добавила,-  Завтра Антон с Семкой будут работать с отцом.
От удивленья бабка Вера, даже подняла белесые, выгоревшие от солнца,  брови на морщинистом лице, словно  поле, после вспашки его плугом.
Уже ни один год жил страдая, не жалуясь никому на горькую долю, милый, с покладистым характером Кондрат.
Когда сильно его донимали придирками  родные, только тихо скрипел зубами, пытаясь совладать с нахлынувшей обидой и злостью. Ах, эта теща! Много она сделала ему, жене, детям добра, но зачем же так всю жизнь попрекать?
- В чем же я виноват? - напрасно думал и не находил ответа Кондрат.
Ему очень хотелось забыть, как дурной сон: голод, детский дом, когда папа неожиданно для всех умер от алкогольного отравления. В их поселке, это частое явление, словно простудный чих  «Иван Васильевича». Все было у  Кондрата, худенького нищего паренька, почему-то не просто. Любовь пришла неожиданно, коснулась его груди,  разом преобразив его . Он стал не только выше ростом (рос же, какие его годы, 18 лет), но даже его походка, голос стали другими. Внимание к его персоне богатой, красивой девушки подняло его самооценку. А ведь он и не мечтал о такой удаче. Люди, которые еще не знали тайны влюбленных, не понимая почему, но тоже стали с почтением относиться к парню. Для него это было, как избавление от душевных мук, как Божья Благодать. Не будь таким красивым и веселым Кондрат, не ответила бы взаимностью дочка местного аптекаря.
- Господи, за что вы меня так мучаете, мама? -  Сказал, выдохнул из уставшей души это признание, разом ставший несчастным от таких обидных слов, Кондрат. «Хорошо, хоть повезло с женой и детьми, так теща замучает, подумал ни один раз Кондрат»
Вспомнив бессонные ночи с любимой у озера, когда Степка тайно к нему прибегала на встречу, улыбнулся. Глаза его вдруг заблестели и он, примеряющее сказал своей теще:
- Простите меня, ради Бога, мама, что я Вас прогневал. Я и сам не знаю, что на меня нашло. Зачем накричал на Степку?
Вскоре, зять, теща и, виновница интрижки, Степа, мирно беседовали, обсуждая набежавшие семейные дела. Со стороны, если бы кто и зашел в их дом, не смог бы увидеть, какая кошка раздора, только что пробежала между ними. Все было так, как будто, ничего не произошло. Когда же муж Степы ушел на улицу, под навес за дровами, она спросила:
- Мама, ты научишь меня хорошо готовить? Мне хочется делать вкусности для всех. Знаешь, подруги мои вечно хвастаются рецептами, а я как неуч какой, даже стыдно.
- Конечно, доченька, - с улыбкой на лице, сказала ее мать. Радуясь: какие же у нее все же мудрые детки. Для нее и ее мужа Тихона, зять давно стал родным человеком.
- И что это на меня нашло, - Размышляла про себя бабка,- Зачем обидела я Кондрата? Он же такой хороший. Все люди нашей семье в округе завидуют. Вон, какую шаль дорогую мне на прошлой неделе подарил. Надо будет сегодня ее одеть, да к соседке Зинке вечером в гости пойти. Заодно и узнаю, что это у нее за мужик в огороде вишню обирал? Неужели Зина мужа завела себе, или любовник к ней захаживал? Вроде как не из наших. После смерти Ивана лет, наверное, пяток прошло. Как же она горевала, плакала, вдова горемычная! Одна на белом свете теперь осталась. Двое было деток, сын и дочь,  да и те спят в сырой земле. Отравились грибами, умерли, а через год и муж следом ушел. С тех пор, как это случилось, Зина Настю сестру на порог своего дома не пускает.  Зина считает, что та, напилась, как всегда, со своим смердящим козлом,  сожителем Васькой, и нажарила поганок вместо нормальных грибов. Самое интересное, что алкоголики отделались легким отравлением. К такой сестре не нужно было пускать в гости Сережку и Дину. Жаль малышей.  Вспомнив о своем доме,  детях, встрепенулась, набожно перекрестившись три раза перед иконой и прочитав благодарственные молитвы Богу и Богородице, и святым угодникам.
Как же все было сложно вначале для девушки Степы и парня Кондрата. Смешение чувств. Понадобилась ни одна голова и ни одно сердце, что бы ОНИ были вместе.
Широкая улица тянется среди деревянных низеньких домиков, петляя вместе с ними рядом с озером, где под вербами сидят знакомые рыбаки. Закидывая свои удочки, они знали, что ни напрасно, будет улов! Рыбы в в озере много. Спасибо земляку.  Володя по кличке Подкидыш, купил у одного заводчика карпа, и запустил его в богатое водорослями, ряской - кормом для рыб, озеро. Все ожидали, что он теперь будет наживать на этом деле барыши. Но, ошиблись. Кто постигнет границы доброты русской души? Но все дело в том, что никто не знал какого парень роду – племени. Сейчас мало кто вспомнит, в какой это день, рано утром, нашла Сима на крыльце своего дома сверток с кричащим ребенком. Никто не видел, как изменилась в лице женщина, едва не упав в обморок. Она и сама не вспомнит, как зашла в дом на не гнувшихся ногах, крепко прижимая дите к своему сердцу, боясь уронить драгоценную ношу. Федор появился к вечеру, он был в соседнем районе по делам. Увидев произошедшее чудо от порога, уронил шапку из непослушных рук на пол, не замечая ее, прошел к кровати, на которой безмятежно спал подкидыш. Слезы радости лились у супругов, потерявших надежду стать родителями. Через пару недель ребенку нашли крестных и окрестили, как положено у христиан. Мальчика назвали Володей. Долго, до посинения губ, спорили бабушки, кто мог родить и подбросить дите.  Кто-то из вездесущих кумушек вспомнил, что видели, за неделю до этого события, чужестранку, черноглазую девушку с огромным животом в центре поселка. Продавщица же Маня вспомнила, что та брала, потому что та, не взяла сдачу, и это ей врезалось в память. Обычно знакомые, постоянные покупатели, берут, а эта не взяла. Чудно!  Красавица была явно чем-то озабочена. Незнакомка была смуглой, с раскосыми глазами щелочками, как у рыси.  Местная сторожиха же утверждала, что не только видела, но даже разговаривала с ней. Девчонка хорошо говорила по-русски, но с акцентом. Эта Рысь спросила у сторожихи  Вальки, не знает ли она, кто живет без детей, что бы попросится  у них на постой. Простодушная и вечно пьяная Валька радушно предложила беременной пожить у нее, надеясь на прокорм и бутылку сивухи. На что получила вежливый, но решительный отказ. Девушка объяснила Вале, что ей хочется жить у трезвых людей и непременно семейных, и сразу сунула в заскорузлую руку десятку, что для тех лет целое богатство. Ошалевшая, от неизвестно откуда, свалившегося счастья, Валя не только рассказала, но и отвела благодетельницу к дому бездетных супругов, рассказывая о них какие те добрые люди. Беременная поблагодарила еще раз Валю и сказала ей:
- Спасибо, я сейчас схожу еще в одно место, там меня брат ждет. А ты иди, иди своей дорогой, - с этими словами гибкая, как кошка, молодая девушка быстро свернула в ближайший переулок и скрылась из виду.
- Вы же знаете, там у нас есть общежитие, а недалеко живет несколько цыганских семей. Мне хотелось посмотреть: куда она пошла, но не решилась. Жалко, что те деньги быстро разошлись, что она мне дала,- откровенничала с женщинами Валя. На что те отвечали с насмешкой:
- Так друзей у тебя много, а водки всегда вам мало. Га-га-га,- неслось далеко в округе.
Люди, слушавшие невинный лепет Вали, непременно спрашивали ее:
- Неужели ты ничего странного в этом не усмотрела. Она же была беременной.
- Так нет же. Я когда залетела от Кости, и мать выгнала меня из дома с проклятиями, тоже искала людей без детей, чтобы квартиру найти. Неужели не ясно, что у людей с детьми своих хлопот выше крыши. А без детей тишина и чужой ребенок в радость.
- Не скажи. Вон Анфиска родила, но совсем не смотрит за ребенком, издевается, избивает сына. Ну, а скажешь ей, что так нельзя делать, то огрызается в ответ можно услышать:
- Если вам нужен этот ублюдок, то заберите, а мне и одной тошно жить на свете.
- И то, правда, хоть и симпатичная она на мордашку, но не держаться у нее мужики, а бегут, как от чумы,- поддержала подругу Маруся,  тетка с огромными грудями и выпирающим животом из-под ситцевого синего халата.
Все конечно, задним числом, догадались, что залетной молодице нужно было ни жилье, а семья, куда удобнее подкинуть новорожденного.
Это случилось, и уже ничего нельзя было исправить.  Женщина родила ребенка и оставила на крыльце дома. Сама же больше не появлялась на месте преступления.  В поселке Светлом стало на одного жителя больше. Бездетные Серафима и Федор в один миг стали счастливыми родителями, решив, что это подарок судьбы. А так как это был день святого Владимира, то в честь его и назвали кукушонка. Добрый, красивый малый, чуть раскосый, но волосы у него русые, как у названного отца Федора. В их поселке нашлись злые люди, сочинив басню, что не просто так  Федька ездил к родичам в Казахстан.  Напрасно, тот и отнекивался и просил его выслушать, а все без толку.
- Я же говорил вам, что был в Воронеже. Брат заболел. Надо было помочь семье. Еле выздоровел братуха.  Мог и умереть. Не верите, приедет к нам в гости, сами у него и спросите.
Те же гоготали и доказывали, что их сын похож на Федора, вылитый он, а узкоглазый, так потому что в темноте его делали. И снова смех, но ни за глаза, а нагло так, в лицо. Их много, а он один. Ни воин. Тихоня, вот от этого всю жизнь и страдает. Все это продолжалось неизвестно сколько долго. Боясь, что  жена бросит его, если поверит сплетням, а не ему, он молчал. Жена до поры времени ничего не слышала, наслаждаясь ролью матери. Сима была горда, что у нее теперь полноценная семья. До поры, до времени в доме царила тишина. Супруги были счастливы, радуясь на растущего сына.
Но, буря назревала. Однажды, когда Вовка так ловко дотягивался до стола, с шумом роняя чашки, на счастье родителям и себе.  Серафима услышала, смех был за ее спиной, разговор был о ее семье. Это ее потрясло, но она быстро расставила все точки над И. Быть бы ей бойцом на поле брани. А здесь, всего лишь,  жалкая кучка спитых, выживших с ума теток, да трусливых зайцев, мужиков. Им бы говорить!
Разобравшись в чем дело. Она, разом, прекратила все разговоры. Сделала  Серафима это диким, но действенным способом: избив глупцов, употребив весь нецензурный лексикон.  Об этом случае узнал весь поселок. Тайно, шепотом, люди передавали мельчайшие подробности этого инцидента. Всем понравилось, как Серафима сказала:
-  Никому не позволю очернять своего мужа и честь нашей семьи.
- Молоток баба. Так надо держать. Повезло Федору,- говорили, не скрывая зависти люди.
Теперь, слава семьи Гребенковых обрела крылья. Люди старались подружиться с их семьей, помочь. Володя оказался контактным, любознательным, а самое, главное, он был хорошим сыном. Его часто можно было увидеть рядом с отцом и матерью, которым он старался помочь.
Так и осталась не разгаданной тайна рождения Володи, и куда ушла или уехала его  родная мать.
Володя рос озорным мальчишкой. Родители в нем души не чаяли. Все что не захочет сын, старались исполнить. Вот и денег дали на рыбу, только  удивляясь простодушию парня, ни словом не укорив его.
Обогнув водоем, от которого стелился белый, как вата, туман, Кондрат гикал на буренок, погоняя их кнутом, шел и шел, ни о чем серьезном не думая. Работа его привычная, отлаженная. И вдруг, он часто заморгал глазами, широкой ладонью смахнул с глаз, словно пелену, виденье. Но оно двигалось все ближе и ближе к нему. Виденье было явью. Это была красивая девушка. Как же он ее не замечал? Вместе в школу не  пришлось им ходить. Жил он  в интернате, а потом учился в лесной школе в 60 км от их поселка.
Когда вместо разбитной тетки Веры, Пеструху выгнала на улицу ее дочь Степа, его чуть ни хватил удар. Статная девушка с длинными косичками гнала животное в стадо, которое растянулось на весь Школьный переулок, взбивая пыль на дороге и роняя горячие лепешки на нее. Потом, когда скроется след коровьего стада, выйдет человек, которому приспичило набрать навоз для подкормки помидор или огурцов. Метр за метром он исследует путь коров и, унесет целое ведро ценнейшего сырья – удобрения для огорода.
Каштановые волосы, чарующий голосок сказал:
- Здравствуйте,- а ему почудилось: « Я тебя люблю. Ты мне нравишься»
О такой красе он даже и не мечтал. Девушка же вначале не показала вида, что и в ее сердце начался пожар. Время шло. Ее мать вначале ничего не замечала за  своей дочкой. До этого ли, когда дел столько много!
Подумаешь, сама корову начала доить, так давно пора, ну а что и выгоняет и встречает без напоминаний. В общем, только начала об этом думать, как зашла чайку попить кума Лиза. Подруга  и раскрыла все карты влюбленных.
Страшно испугалась Вера за дочь, а вдруг ни честная, в подоле принесет ребенка. Еще был жив отец Степки, тот рассудил так:
- Если он малый, этот пастух, честный парень, то женится на их  дочке, Степе. И пусть перебирается жить к нам. Иван и Маруся (брат и сестра Степы) думаю, помогут нам управиться со свадьбой.
Конечно, родители ничего не зная, все накрутили, а между тем все было романтично и красиво. Влюбленная пара дальше поцелуев не ушла, настолько у обоих было много целомудрия. И это было правдой, а все остальное уже стало домыслом бдительных перестраховщиков.
Как же обрадовались влюбленные, что за них все решили родители Степы. Получается, напрасно они думали, как эту новость выложить своим родным.  Мать Кондрата горько заплакала при известии, что сын уходит из дома. Золотых рук лишалась их большая семья. Стыд грыз душу Натальи, потому что она не могла помочь со свадьбой сына. Они и без того жили трудно, а теперь…
- Жалко, сын, что твой отец не дожил до этого светлого дня, вашей свадьбы. Да, в этом он сам виноват. Смотри, по его стопам не иди. Бери пример с меня, ни капли вина за всю жизнь. Уважай семью, дом куда войдешь, береги, люби жену, которая тебя избрала. Если ж случиться какая перебранка, то лучше, Кондрат, стерпи. Ни легко тебе будет  на правах гостя, но и я ничем помочь тебе, сынок, не могу, - сетовала мать новоиспеченного жениха. Напрасно, потому что более богатая ее сестра Мария, помогла ей и подарки приготовить сватам и сшила красивое платье. Но самое главное, что и Кондрата так нарядили, что долго любители посплетничать. Не могли взять в толк: откуда деньги у пастуха и прачки, его мамы?
Ни так просто было Кондрату, пастуху коров, вырваться, стать успешным, заиметь семью и дом. О доме, он и его жена мечтали лежа в обнимку на широкой деревянной  скрипучей тахте. Рядом, на теплой печи лежала, кряхтела от мучивших ее суставных болей, всеми уважаемая бабушка. Ей тоже было ни легко, в ее, то годы и не уснуть, когда проблем море. Хозяйство вон, какое большое, а еще огород. Разве ей одной столько много надо? О внуках главная ее печаль.
- Если умру, разве их родители досмотрят. Молодые, зеленые они, плохо им будет без моего опыта,- рассуждала иногда вслух постаревшая бабка Вера.
Люба родилась третьим ребенком, но это никого не напрягло, потому что в доме было изобилие продуктов, да еще и на продажу. Ну и одеться, обуться, грех было им жаловаться.
- Повезло этой паре, что встретили друг друга,- часто «перемывали им косточки», роясь в чужой жизни люди, знавшие их с пеленок. Они все еще строили свой дом из кирпича, заранее, планируя все постройки, детские комнаты, амбары, гараж для машины, которую собирались непременно купить.  А пока довольствовались мотоциклами, велосипедами. На тесноту никто и не жаловался. Отношения в их семье стали более ровными, если не считать, что папа семейства стал любителем спиртного. Жаль, что он пренебрег советом своей родительницы. Да, видно, так легче было ему уходить в свой мир от скандалов жены, которая после родов стала все больше раздражительной.
Дед Тихон, да баба Вера, а еще их семья: мать, отец, братья, да она, Люба внесла новую волну радости и света. Раньше, Люба это хорошо помнит, люди больше нуждались в общении друг с другом. Они. Ни смотря на разделяющие их версты, часто приезжали в гости, закатывали пиры. И это тем более чудно, потому что жили люди намного беднее и труднее, чем в наше время. Не было, считай, ни у кого машин, как явного признака буржуйства, а люди больше передвигались пеше, на лошадях с телегой, да на общественных автобусах. Люди жили беднее материально, но прямо пропорционально были богаты на душевные подвиги.
Дом был выстроен с любовью. Бабушка принимала самое живое участие в строительстве, приготовлении обедов, чтобы каменщики не отвлекались от дел. Иногда, по выходным собирались в их дворе многочисленные родственники, желая принять посильное участие в строительстве. И вот он, новый дом, теперь красиво возвышается рядом со старым бабушкиным. Два этажа, из красного кирпича с белой крышей из шифера. На коньке ее высится гнездо аистов, не настоящее, а сделанное мастером. Все это искусство дело рук и головы главы семейства Кондрата. Смотрится же со стороны как настоящее. Это дивно для чужаков, которые изредка забредают в их поселок, а свои, земляки уже давно привыкли к чудачеству Кондрата. Дом стоит на окраине, рядом пробегает дорога в березовый гай – лес. Люди, спешащие за дарами природы, всегда замедляют шаг возле земельного надела земляка. Что здесь понастроено! Прямо дух захватывает. Ульи под раскидистыми липами, а рядом - мишка обхватил бочку меда, а вон и лиса крадется к курятнику. Зайчик выглядывает из-под елки. И не поймешь сразу, где реальность, а где сказка. Но самое, пожалуй, интересное, что есть навес, где расположенные полотна – шедевры полотна живописца, художника, Любиного отца. Заходи, смотри, любуйся!  Многие прохожие приходят попить воды из колодца, над которым возвышается птица журавль. Это место нашел их семейный друг, дядя Витя. Он первый догадался построить колодец на месте родника. Поэтому  вода холодная, очень вкусная и полезная.
В просторной кухне всем уютно. Пахнет щами и свежевыпеченными пирожками из лесной малины. Уже целая горка их лежит на огромном блюде. То и дело, ловкая маленькая Люба, пыхтя с  трудом, карабкаясь обезьянкой по табуретке,  достает лакомство.  Ее за это никто не ругает. Лишь мать незлобно приговаривает:
- Ну, Любка, какая же ты нетерпеливая. Погоди, сейчас все сядем за стол. Покушаешь пирожки с молоком, медком.
С холодным молоком хорошо есть горячие хрустящие пирожки. Это Майка – корова, которая родилась весной в мае месяце,  дает и взрослым, и детям целебный белый напиток.
- Она такая лизунья! Съела пальто тети Маши,- часто вспоминала этот случай Люба. Во всех подробностях она вспомнила приезд ростовской тетки, дальней родни ее матери. Ее приняли тогда по высшему разряду. Были приглашены другие родственники. Пили домашнюю наливку и ростовскую самогонку, выгнанной самой тетей, заедая  маринованными грибами и кружочками желтых лимонов. Стол ломился от блюд, но все предпочли легкую закуску. Пели песни, а потом тетя, навеселе  вообразила себя знатоком животных, вызвалась доить корову. Через полчаса, она вернулась с глазами мокрыми от слез, с пустым подойником.
Корова, увидев на оградке пальто, недолго думая зацепила длинным шершавым языком его. И сжевала. Ну, а незадачливую охотницу до чужого молока, выбила из-под своих ног. Отхлестав предварительно жестким хвостом, прямо по глазам, больно ударив копытом по бедру. Несчастная женщина свалилась прямо на подстилку из соломы и навоза. С трудом, она хромая, дошла до крыльца. Не в силах переступить порог, уселась на него. Здесь, ее увидел Семен, помог зайти в прихожую комнату, позвав на помощь мать. Долго тетке Маше пришлось отмываться от навоза, в котором она извалялась.
Тетя уезжала дамой обиженной, считая, что над ней родня посмеялась. Напрасно ее пытались усладить подарками для ее семьи. Никто не хотел сделать зло, так вышло.
  Вот она маленькая Люба, словно котенок трется носиком о колени мамы, тянет к ней свои по-детски пухлые ручонки, от нетерпения суча толстыми, слегка косолапыми ножками.
- Мама, мама, возьми на ручки няню,- (так себя почему-то звала Люба), ее тоненький голос был похож на писк мышонка, который жил у них под печкой в доме.
Степа, ее мать, смотрит на нее сверху вниз, восторженным взглядом. Ни спеша вытирает  руки  полотенцем, вышитым ею же, замысловатым узором. Наклоняясь к Любе, легко подхватывает ее на руки, кружась по комнате, напевая веселую песенку про девочку и солнышко. Устав, она садиться на топчан (самодельная кровать), теребит босые ножки дочки, затевая с ней игру « Кую, кую ножку. Поедем в дорожку…». Любке щекотно, она смешно сучит ногами и дергает мать за косы, в которые заплетена ромашка. Она помнит, что букет полевых цветов принес отец, вернувшись с братом из сенокоса. Мамке цветы, а ей принес «зайчиков хлеб». Вы когда-нибудь кушали его? Если да, то знаете, что вкуснее его не
  Рядом с печкой на табуретке сидит ее отец.
Он стругает  ножом еще одну деревянную игрушку. В этих делах он спец. Мать успевает варить щи и делать выпечку. В своем деле она тоже непревзойденный мастер. Кто хоть один раз отведал ее кушанья, непременно скажет:
- А вот Степка такие вкусности готовит, непременно надо у нее рецепт взять. Торт лучше заказывать у нее, а не покупать в магазине. На любой вкус угодит. Повезло ее мужу с женой. Что и говорить повезло и Кондрату и их детям.
Вспоминая маму, Люба тихонько застонала, сдерживая слезы, чтобы не испугать ребенка и соседей в их купе: старика и старушку, убеленных сединой, но так нежно друг о друге заботящихся. Да так им было хорошо, что их соседка по купе, Люба подумала:
- Вот бы и моим родителям так прожить жизнь,- вспомнив мужа,  Анатолия, нахмурила брови, решив, что, если настоящие мужчины сейчас перевелись, то уж лучше жить без них. Снова и снова ее волнует мама. Вот она убегает с нею и сестричками в ночь от разъяренного пьяного отца, прячась под кустом смородины. Что же братья ее? Им и вовсе не позавидуешь. Антон и Семен в это время вступили в схватку с родным отцом. Еле, еле им удалось скрутить сильного мужчину и уложить спать. Хорошо хоть живут на окраине подальше от людских глаз. Впрочем, семейное горе теперь ни секрет. Жаль, что алкоголь медленно, но верно убивает человеческий организм, разрушает семьи, уносит жизни. А ведь было все иначе. Свет и радость, Любовь царствовали в душах их семьи. Словно это было вчера.
- Мама, мама,- шепчет беззвучно Люба и засыпает рядом с дочкой. Но и во сне она видит покинутый дом.
- Почему вы, мама и папа, вычеркнули меня из своей семьи? Чем же я вам не угодила? Почему вы предпочли мнение людей? Есть ли справедливость и Бог? Бабушка! И ты против меня и моей Светки. И это ты учила меня добру? Вопросы без ответа улетели из головы, а вместо этого в ее сердце хлынул поток всепрощающей любви, посланной Богом, о котором она почти не думала. Во сне все хорошо…
  Мама, ее отрада жизни.  Одета она в летнее платье горошек, которое сшила в один из вечеров сама, стуча педалями на машинке « Орша». Высокая, стройная «с осиной талией», как однажды сказал ее муж Кондрат, думая, что дочка ничего не понимает. Да и ладно, что здесь плохого, если родители то и дело нежно воркуют. Покойно и хорошо когда в доме живет любовь.
- Степа, дай мне дочку, мы с ней поиграем, а то твои пироги сгорят,- это уже говорит ее папка, обращаясь к жене. Какой же он светлый человек. Все его работы художника пронизаны лучами света и добра.
Они приехали в город, где жил папа Светы, на рассвете. Их никто не встречал, потому что это было спонтанно. На асфальте прыгали воробьи, выпрашивая покушать у проходящих людей.
- Скоро и мы будем такими, если я ничего не придумаю, не найду работу, жилье,- сыпанула целую горсть хлебных крошек сереньким птичкам, Люба, размышляя о превратностях судьбы. Света начала капризничать и ее пришлось взять на руки. Теперь они с трудом перемещались по улице, ведущей в центральный парк. Утренний транспорт только начинал ходить. Вскоре они сидели на лавочке в тени вяза. Здесь снова, как в замедленном кино, Люба увидела, услышала все, что осталось в поселке ее детства и юности…   
- Бог ты мой, что стало с милой мамочкой. Всегда рассудительной и корректной. С ее больным сердцем такие нервные срывы опасны. Зря родители не разошлись, когда поняли, что им не по пути. Нам, их детям это не украсило жизнь,-
думала в тот роковой день молодая Любовь, глядя на свою мать. Между тем, женщина, видя спокойную реакцию дочки, еще больше обозлилась. Теперь, Степанида  истерично смеялась. Отец пребывал в страхе, сидя с двумя младшими Любиными сестрами в дальней комнате их дома. Никто не решался попасть на глаза разъяренной фурии. Ее не боялась только ее собственная мать, ее породившая, баба Мария, как ее звали в поселке Светлом.  Ее не было здесь. Этот спектакль начался без ее участия. Любимая бабушка Любы еще не знала о приезде  внучки с правнучкой.
- Зря, когда с поезда сошли, мы не пошли сразу к бабушке. Ох, эти приличия ради других людей, теперь нам аукнуться. Когда и где родился этот дикий обычай «что сначала надо отдать должное матери и отцу, идти в гости к ним, даже, если ваши отношения давно не дружеские?».-  Ведь знала же я, что так будет. Сама виновата. Теперь терпи,- ругала себя в душе Люба, косо поглядывая на дом бабушки, что находился рядом с их домом.
- Вот бы бабушка догадалась к своей дочке зайти на огонек. Только на ее надежда, что приструнит свою строптивую единственную дочь. Меня сможет уберечь от тумаков мамы. Хоть бы Светка не заболела, - думала, испуганная таким приемом, Люба.  В тоже время, она по горькому своему опыту хорошо  знала, что стоит ей сделать неверный шаг, и в ход мама пустит кулаки, испугав дите, свою внучку. Надо было ждать конца приступа нервоза.
Вот во что оборачивается союз людей с  несовместимыми характерами! Как же ей, ее маме непонятно, что если Люба останется жить с мужем ради людской молвы, то и их семью ждет подобная участь.   
И не знала, растерявшаяся от такого приема, Любовь, что ей делать, что сказать суровой родительнице. В одном, права ее мама: всю жизнь мучилась она с сильно пьющим мужем Кондратом. Его хмель заставляла трепетать всех, кто ему попадется под горячую руку. Вход  у него шли топоры, косы, молотки. Много раз Кондрат, взяв в руки топор, молоток, с выпученными глазами бежал за тещей, женой. Он резал, избивал своих домочадцев. Но какой бы он не был буйный во хмелю, никогда не трогал даже пальцем детей.  Бывало, что под горячую руку попадали и случайные люди. Зная об этом свойстве Кондрата, они старались спрятаться, спастись бегством. За свой испуг его били те, кто был смелее. Поэтому после свадьбы, вечеринок, аванса и зарплаты, мужчина ходил и сам изрядно побитый. Чаще ему доставалось от разлюбезной тещи. Ни раз и не два жена и ее мамочка Мария разбивали несчастному голову. Правда, потом же и сами об этом жалели, стараясь наладить дружбу с потерпевшим. Вызывать милицию в деревне считалось последним делом.  Ведь трезвый Кондрат лучший работник в доме. Так было всегда в их поселке: ценились мастеровые люди, как говорят, на вес золота! Не любит народ  обращаться в городские мастерские. Не дело. Есть для этого свои мастера - класс Фомки, Михаилы,  да Кондраты. Мужчина это тот, кто несет все в дом, а не с него.  В принципе, отец у Светки добрый человек. Всегда можно видеть его, когда он не пьян, резвящимся с детьми. Вот и в тот раз он слышал шум. Его  женушка Степанида может своими криками мертвого разбудить:
-  Езжайте обратно. Мне не нужен твой ребенок и ты. Вышла замуж, живи, а к нам с горем не суйся. Ну, что сидишь, как истукан?- Теперь гнев женщины обрушился на трезвого мужа. В душе он надеялся отсидеться, не соваться. Лицо его сначала побелело, а потом приобрело пунцовый вид. От усиленной мыслительной деятельности, кровь бросилась к голове, -   Скажи ей свое отцовское слово. Завтра поздно будет. На районе узнают. От позора и носа не высунешь.
Такой монолог обрушился на онемевшего от стресса отца Светланы. Надо сказать, что трезвый он во всем старался слушать властную, сильную, но горячо любимую жену. Дочь и внучку, конечно, было жаль, но будучи мудрым человеком, он решил вначале узнать, с чем и почему пожаловали они. Молодые муж и жена всегда горячатся, правоту отстаивают свою; натворят дел, а детки страдают.
Тогда она, Люба, дождалась родную бабулю. Неожиданно ее любимица не поддержала Любу. Все это было настолько неожиданно, что молодая женщина растерялась.
- Что я делаю в этом доме? Здесь мы никому не нужны, - подумала, но не сказала, лишь горестно вздохнула на полную грудь Люба.
Еще раз, словно прощаясь навсегда,  посмотрела на всех с укоризной и решительно ступила за порог.
- Зябко ночью, теперь надо померзнуть, второпях забыла плащ, хорошо, что хоть дочку тепло одела, вон как накрапывает дождь,- думала отвлеченно о погоде Люба, стараясь забыть трагедию - разрыв с семьей. Тучи заволокли все небо, луна лишь изредка вырывается из их плена, освещая путь. Светлана, едва поспевала за мамой, крепко вцепившись ей в руку.
Ночной поезд увез их в Российскую глубинку, назад к  злому мужу Анатолию. Так исполнилась мечта Любиной мамы. Боясь, что дочь простынет, Люба снова следила, чтобы с окна поезда не дуло. Не дай Бог простынет дите, как в ту злополучную осень. Еле спасли тогда Светкину жизнь  врачи. Такой тяжело больной она была, что пришлось вызывать вертолет.  А все из-за зубок и той инфекции, которую, похоже, занесли неумелые врачи в организм малютки. Зубы почти до года ни как не прорезывались у девочки. У молодых, неопытных родителей этот факт не вызывал тревоги. Ночью появился жар у дочки, пришлось ложиться в больницу на следующий день. Какая-то медсестра решила, что лучшее средство сбить температуру младенцу это ввести в кишечник холодную воду. Сказано-сделано. Только это еще больше усугубило положение. В новой больнице девочку положили в реанимацию. Ну, а мать ее, Любу, положили рядом, в другую палату. Там был один знаменательный случай. В этой же сборной палате много лежало людей. Троюродная сестра Вера Колбасина, никак не хотела признать в Любе своего человека. Она находилось здесь же  с сыном, болеющим чем-то детским. Вера, видя к себе доброе расположение Любы, неожиданно обозлилась и сказала с вызовом, обращаясь к ней:  « Какая ты мне родня. Горел пень, да дыму не было». Это так было неожиданно для Любы.  Она была убита жестоким  ответом, но ничего не сказала женщине, ее обидевшей.  Кулек с пряниками повис в воздухе в ее руке. « А я хотела вас угостить»,- зачем то подумала растерявшаяся Люба, не зная как себя должна вести в подобном случае.  Нечасто бывая в родном поселке, Люба была рада любому земляку. Вспоминая детство своей дочки, Люба не может вычеркнуть, забыть запах больничных котлет, вкуса винегрета, который непременно давали всем лежащим в отделении терапии. А еще ей было жаль соседку по койке. Она все время охала. На ее лицо нельзя было смотреть без содрогания. Оно было все в ссадинах. Ее тело было изувечено родным сыном. Он у старушки горький алкоголик.  Сам он нигде не работает, живя на материнскую пенсию, воруя все в доме, чтобы вынести и продать. Когда мать не выдерживает такого безобразия, подает голос, жестоко ее избивает. Старуха лет 70 громко стонала от множества ушибов и переломов. Ее хорошо здесь знали. Не первый раз бабушка сюда попадала с таким же диагнозом. Интересно чем все это закончилось? История об этом умалчивает.
После злополучного случая с зубками и неумелыми врачами, Светлана долго не могла оправиться. Теперь, она стала не садовским ребенком, то и дело, ложась в больницу. Что же отец ребенка? О, это особый случай. Когда-то он работал токарем на заводе металлургического комбината г. Череповец. Часто он приезжал к своей девушке в поселок Светлый, надеясь посватать молодую учительницу. Но, видно, не судьба!  Его ненаглядная девушка Ирина отказала ему в женитьбе, выставив за порог своего дома. Толя не плакал, а лишь пошел в сторону леса, не давая отчета своим действиям.  Ноги его привели к   пруду в метрах ста от дома Любы. Он и сам не мог вспомнить, о чем тогда думал, что хотел сделать с собой. Самолюбивый, не терпящий возражений, он не был готов, как он это позже назвал, предательству. В это время когда Толя был готов на ВСЕ, она гнала дамой гусей и, вдруг он, этот чужой, странный человек на ее, Любкином пути. Судьба? . Видя, что человеку худо, она первая его окликнула, заговорила. А затем вежливо пригласила незнакомца к себе дамой. На шум вышли родители и обомлели, потому что их порог никогда не переступали женихи дочек. Люба старшая, а еще две на подходе, только успевай играть свадьбы.  Но вскоре оправились, видя неординарный случай. Узнав, что Толя из детдома, Кондрат и Степа предложили погостить Толику у них.  То ли из благородства души, то ли из-за симпатии к Любке, но парень принял предложение. Теперь он стал почти членом семьи, рассчитавшись с завода, и устроившись водителем на хлебный завод, благо имел права. Кондрат радовался помощнику и уже мечтал о женитьбе детей: Любы и Толика. Любины братья Антон и Семен воротили нос от женишка сестры, считая его ни тем, за кого он себя выдает. Даже младшенькие сестрички Наташа и Катька были не в восторге от нового жильца.  Он выглядел красавцем в глазах подруг, ее мамы, но ни для нее. Жалость к чужому человеку стало синонимом любви для нее. Толя оказался хорошим собеседником, и это качество все ценили. Заработанные деньги он отдавал «теще», как полушутя, полусерьезно он называл Степу. Ну, а с «тестем» ни раз, и ни два напивались до свинского состояния. Вот это и подвело черту в их отношениях. Нетрезвый папочка обещал богатое приданое за дочкой. Степа тоже была «за» такой брак.  В нем была целеустремленность и непримиримость к чужим ошибкам, оплошностям.  Жестокость к людям проскальзывала у молодого парня. Это насторожило  молодую, чувствительную Любовь. Она все чаще стала уклоняться от разговора об их свадьбе. Но вдруг, неожиданно вмешались  родители. Слово взял отец. И уже этот факт говорил сам за себя. Монолог его был длинный, но суть его сводилась к тому, что надо выходить замуж, если зовут, а то недолго и в девках перестарках оказаться. Откуда ни возьмись, появился воздыхатель с конвертом в руках. Толя краснел и бледнел, подавая Любе исписанный знакомым почерком, лист бумаги. Все это действие происходило на глазах опешивших, не знающих что говорить, как себя вести «стариков», ее родителей. Быстро сообразив, что случилось непоправимое, родители быстро прогнали вон сестер Любы, которым не терпелось узнать, что там стряслось.  Их попросили заняться делом, да таким тоном, что те сразу ушли, не смея ослушаться. Они хорошо знали, что если сватовство пройдет хорошо, то и им повезет. Ну, а если сестра заартачится, то достанется и за гусей и за свиней, которым они не задали корм, не подмели двор. Когда же раздалось «вжик, вжик» веником  под окном ее комнаты ( сестры Любы заметали опавшие с деревьев листья  березовыми вениками), Люба начала читать свое послание жениху. Ну, если бы она была девушкой пьющей, то можно было поверить в этот бред. Подделка ее почерка!  Кто же это  постарался, и тем самым подписал Любе приговор? Из письма следовало, что она, Люба, сообщала Толе, что уже не девушка, Объясняла очень подробно, как со случайным парнем потеряла честь.
Это было таким неожиданным ударом для всех.
- Это же не правда. Я не писала этого письма,- твердила Люба, но ее слова тонули в осуждающих, но понимающих глазах собравшихся родных и его, Толика. Ей никто не собирался верить. А мать с пристрастием теперь взирала на ее живот.
Любу начал бить озноб, не дай Бог остаться с родительницей наедине. Ненароком изувечит. То, что ее будут бить, если уйдет Толя, она ни на секунду не забывала.
Он же Анатолий весь такой благородный из себя.
- Люба, поверь мне, я возьму тебя в жены даже, если ты ждешь ребенка.
При этих словах, Степа начала медленно оседать на пол. Ей и в самом деле стало дурно.
Отец, едва унимая дрожь рук, капает себе и жене валерьянку.  Люба же не знают что делать, куда глаза спрятать от позора. Слезы, вой, крики:
- Без ножа убила всех родная дочь. Кому ты теперь опозоренная  нужна? Зачем мы тебя на свет родили?! Вторили и отец и мать Любы. Только жених был доволен, но его пока никто не смотрел. Стыдно то как!
И вот он, Толя, выходит, как оратор с речью.  Его голос уверенно заглушил рыдания родителей Любы. Они наострили уши, желая знать решение полюбившегося им  парня.
- Я давно люблю вашу дочь. Мне все равно, какое ее прошлое и готов на ней жениться.
От неожиданной развязки Степа и Кондрат готовы были на все. И без пользы было объяснять всем, кто собрался в ее спальне в тот день, что это ошибка, что она еще девушка. Растроганная мать прикрикнула на дочь типа:
- Пара за ум браться,- и закрыла на ключ ее вместе со свежее испеченным женихом. Теперь они одни. Шаги, удаляющихся довольных родителей потонули за порогом дома. Есть еще окно, ведущее в сад, где растут цветы, смородина и вишни. Но ее мучитель, Толя, с раскрасневшимся лицом, закрыл спасительный выход. Теперь его глаза не скрывают вожделение. Он облизывает языком свои сухие губы, наклоняется к Любе. Раскрыв руки для объятий. Долго, долго шла борьба между ними. Спасла сестра Катя, которой понадобился мяч из комнаты ее сестры.
- Катюша, иди за мамой, пусть нас откроет.
- Хорошо, - отозвалась  16 летняя сестра, разом поняв, в чем здесь дело. Позже Люба узнает, что ее сестры подняли весь дом на уши, не испугавшись родителей, призвав на помощь бабулю. Та, как скорая помощница, отхлестав свою дочь по лицу, вырвав у Степы ключ, открыла узницу, наградив злобным взглядом Толю, сказав ему с укором:
- Рано ты начал клевать вольную птицу, как коршун. Смотри, чтобы лиха не вышло. Пойдем ко мне внучка. Попьем чаю. У меня и заночуешь.
После этого случая, жених переменил свою тактику, и смог понравится Любиной бабушке. Всю работу в огороде и по дому он взял на свои плечи, что окончательно примирило всех. Быть свадьбе решили все. Люба же, пару сходив в люди, убедилась, что от нее отвернулись все потенциальные женихи. Молва ведь летит быстрее стрелы пущенной охотником на дичь. Разве станешь всем подряд объяснять, что Толя ни ее муж. Вот и пришлось покориться судьбе, чтобы закрыть рот всем. Сыграв свадьбу, они поехали в купе поезде в город, в котором вырос ее муж. Теперь сексуальный муж мог свободно насиловать свою женщину, рассказывая ей при этом  жуткие истории из своей жизни. Из всего, что она для себя открыла, Люба поняла, что отныне она раба этого человека. Поначалу она долго болела. Ее плоть буквально не успевала заживать.
На ее слезы и мольбу мужчина не реагировал. За каждую потраченную, как ему казалось не по назначению, денежку, он жестоко избивал несчастную Любу, ломая ей руки, ноги, разрывая пятерней рук рот. И надоевшую игрушку, выбрасывал в ночной рубашке в коридор их малосемейки. Он снова восстановился на своем рабочем месте. Здесь, в своем городе чувствовал себя королем. Самое было удивительное, он был на хорошем счету у начальства. С общежития да в квартиру! Здесь не каждый рабочий, работая годами, добьется жилья. Толя же выбился в бригадиры на своем участке! Люба же трудилась на почте, разнося корреспонденцию по домам. Пару раз приезжали к ним в гости родители с бабкой. Понимая, что назад дороги нет, Люба не сказала им правды, зять же был сама любезность. Один раз приехал брат Антон по делам в их город. Снова Толя потчевал гостя, надарил подарков. Ночью начался кошмар, не смотря на то, что брат жены спит рядом, на раскладушке. Толя начал сексуальные действия, не обращая внимания, на протесты Любы, а наоборот зверея от ее беспомощности.
Люба долго не могла родить. Природа словно заботилась о ней, у нее, случились выкидыши на раннем сроке беременности. Люба  порывалась уехать дамой, решившись написать правду матери, но вскоре получила письмо, которое нельзя было читать без слез. Так она поняла, что ее там никто не ждет. Люба замыкалась в себе, терпеливо снося упреки: « Бездетная телка, лучше бы я женился на  другой». Куда девалась былая вежливость Толи. Может быть он ее любил? Да, нет же. Все дело в жадности на чужое добро. Как ни печально, но родители сами его ввели в грех, обещая за дочкой шикарное приданное. Теперь, он что ни день то вспоминал вруна тестя. Ну, холодильник, телевизор, стиральная машинка, ковры, паласы было все ерундовым одолжением родных Любы. Главное, что ждал он от них, корыстолюбец - это была машина. Вон себе купили « Жигули», а почему не ему зятю вперед, сделать подарок?! Свои же деньги мужчина клал на сберегательную книжку под проценты, оставляя малую толику на пропитание, предпочитая тратить Любины деньги.
Через пару лет родилась дочь. Роды были трудные, пришлось делать сечение, чтобы спасти мать с младенцем, налаживать шов. К моменту появления дочери, у ее отца уже было много увлечений женщинами. Отношения в семье были настолько напряженные, что Люба решила съездить к родителям, развеяться. У нее была надежда, что сердце их ни камень, пожалеют, не выгонят с ребенком на улицу. Ошиблась. Вернуться же к мужу не смогла. Соседи сказали, что Толя ее укатил с новой беременной женой, к ней на дачу. Добрая Наташа оставила несчастную мать у себя  с дитем до выяснений обстоятельств. Вскоре появился Толя со своей кралей. Увидев соперницу, беременная женщина, бросилась бить и душить Любу, на глазах Толи и соседей. То, что выкрикивала обезумевшая дама, не поддается описанию. Все, естественно, поняли, что это Любин муж замутил разум любовнице. Светка маленькая, видевшая все это,  очень сильно испугалась и дрожала. Ей пришлось испытать новый стресс. Погостевав некоторое время у друзей, немного успокоившись, Люба сбежала с дочкой снова на вокзал. Долго они скитались по друзьям, но вскоре обнаруживалось, что и здесь они никому не нужны. Хорошо, что был у нее адрес дяди Васи. И вот они здесь, живут недалеко от моря.   
          Снова и снова Люба пыталась собрать кусочки калейдоскопа их разбитой жизни.
« Надо разобраться. Только я могу сама помочь всем нам, запутавшись в нелегкой судьбе»,- пыталась выбраться из трудной ситуации Люба. Она все думала, но не находила ответа. Ее нервную систему можно было сравнить с лезвием бритвы. Только у моря, уставшие, измотанные скитанием, люди находят покой. С любовью мать наблюдала за игрой дочки у Черного моря. Хорошо, что теперь ее ребенок здоров. Если бы не врачи, не спасти дитя. Долго они боролись с костлявой за спасение души младенца.
Инфекция в ослабшем маленьком организме чуть не лишила жизни Светлану. Все позади.
Горы, заросшие лесом, виноградниками ненавязчиво приглашали в  прохладную, сладко пахнущую чащу, высоко над морем. Там, на верху, зреют плоды, птицы находят пищу и приют, распевая  свои песни, славя Творца всего живого на земле. Задумчиво смотрят с неба блеклые звезды, что бы ночью играть своими лучами, освящая море, дома, людей.
Девчушка, стараясь не докучать маме, возилась с камушками голышами, строя из них свой сказочный дворец. Там, не могло быть баталий между родными людьми.
                Встреча с новыми, но такими знакомыми проблемами
  В  это время Люба ломала голову, куда им деваться, где найти добрых людей таких, как дядька Василий, дальний их родственник, который их приютил.  Пока его дочь Надя с сыном жила со своим непутевым наркоманом мужем, они могли жить втроем. Но стоит им разбежаться? Что тогда их ждет? От такой неопределенности скребло на сердце.  Настроение у женщины было подавленное. Мысль о несправедливости судьбы не выходила из ее головы:
-    Что за жизнь пошла? Надо же моя троюродная сестра так же несчастна в браке. Так у нее еще родился больной ребенок Ванечка. Теперь вот по больницам бегают, или сдала сына в дом  ребенка? Кто ж правду всю скажет о своей семье? Еще ни разу за две недели, что Люба со Светкой жили у дядь Васи, его дочь не приходила с сыном  дамой. Ладно, жили бы, где то далеко, а то ведь в одном городе, недалеко у моря.
» Как они выглядят мои родичи. Считать ли будут своей или не признают», - думала часто Люба, пытаясь представить  троюродную  свою сестру Надежду и ее Ваньку сына, ее воображение рисовало очень красивую сестренку и ее сына.
« Есть еще жена из Греции у дядьки. Что ж они не вместе? Дом свой охраняет что ли? Разве можно в их возрасте надолго разлучаться? Не молоденькие уже. Болезнь, если с ними приключится, кто будет ухаживать? Да, здесь так же, похоже, свои проблемы»,- рассуждала про себя Люба, решая чужие проблемы, чтобы не думать о своем наболевшем горе.   
И вот новый сюрприз. Дядька пока не выставил дальних родственниц, но разразился длинным монологом:
  «Люба, прости ради Бога и ты, крошка внученька, прости деда.  Вам надо искать квартиру и работу. Я вас предупреждал, что такое может быть. Теперь вот дочь с внучком  на днях заселяться ко мне. Да ты ее знаешь! Беда, она характером вся в свою мать. Нашла коса на камень.  Не хочет Надька жить с этой ведьмой. Представляешь, Люба, дочка с матерью живут как кошка с собакой. Ванька наш совсем больной.  Я старый, мне нужна тишина. Дочь моя только с виду тихая. Боюсь, что  женихов своих начнет домой таскать. Раньше меня боялась, не смела перечить. Теперь все!  Дед я, не справлюсь с молодой.  Шла бы Надя  к мамке своей жить, дом там, что у царицы - хоромы во дворце. Так не идет, лучше будем все сидеть в тесноте, чем  с моей женой, будь она не ладна, - ворчал  по-стариковски дядька,  извлекая из глубин сердца негатив:  грязь чувств. Где-то он растерял то, доброе, что держит любую семью вместе.
- Оно и понятно, у Миланы не забалуешься. Больно она строгая. Я бы Надю к себе не пустил, но дочь здесь, в квартире, прописана. Это раз.  Второе, мне жаль невинное дитя ее. Ванька хороший мальчик. С ним заниматься надо, раз родила на белый свет, а не хороводы по ночам водить, а днем спать до обеда. Хорошо хоть сейчас на  работу пошла, еле уговорил Надю»,- вдруг прорвало дядьку на откровенный рассказ. А может быть, смысла не было таить « спрятанный скелет в шкафу». Мудро молчать, но если не получается, если тяжело одному нести свой крест, то тогда как быть? Понятно же каждому, все равно узнает Люба правду, раз суждено теперь вместе жить.
Что могла возразить несчастная жертва обстоятельств, Люба, своему старому дяде Васе. Да и крови у них, как сказала троюродная сестрица Вера, « горел пень, да дыму не было». По мамкиной линии выходило не все гладко. Бабушка бабушки Любы, Катерина родила детей от разных мужчин. Видно, на роду у них уже так завелось, что с первым браком не ладилось у женщин. Молодой, только начинающей жить самостоятельно,  Любе не хотелось плохо думать о своих предках. В дореволюционные года люди старались сохранять семью. И вот, как говорят, шило в мешке не утаишь. Лезет оно через столько лет по крови, терзает ее жизнь на клочки. Не было сил слушать, больше терпеть эту боль.  Из глаз Любки полились слезы, плечи судорожно тряслись. Растерявшись от такого поворота дела, дядька засуетился вокруг племянницы или, как еще она ему приходиться? Он и сам толком не знал.
- Погодь. Ты погодь слезы лить, Люба! Надо вам помочь. Родни у нас много. Не плачь, не пугай девочку. Смотри, как Светка на нас смотрит. Уже многое дочь твоя понимает, скоро в школу ей,- только добрые слова дяди, да напоминание о необходимости учить дочь еще больше всколыхнуло сердечко Любы. Светка подошла к своей маме, и совсем как взрослая сказала ей, заглядывая в глаза:
- Мама, не плачь. Все плохое не может длиться вечно. Я есть у тебя. Ну, улыбнись, - нежно ворковала дочка, гладя мать по голове своими пухленькими детскими ручками.
Через пару дней в квартире раздался звонок. Подбежавшая к двери маленькая Светлана, спросила: «Кто там?»
Но звать и открывать никому не пришлось. В замке зашуршало ключом. Дверь открыла сама молодая хозяйка, дочь дяди Васи и его жены гречанки.
Ведь где-то еще были жены и детки у бравого молодца Василия. «Старость поджала хвост кобелю Ваське»,- так выразилась о нем его родная мать, тетка Дарья. Совсем дряхлой была она, доживая свой век на хуторе Светлом.  Люба жалела, что ушел из жизни смешной дядька Гриша, отец дяди Васи, так и не дождавшись непутевого сына. Муж Дарьи может и еще пожил бы, но любил много пить самогона. Годы, проведенные в лагерях смертников в годы ВОВ, подорвали здоровье в общем крепкого от природы человека.  Он оставил жену одну в большом доме, который стоял в вишневом саду. От нервных потрясений у женщины отказались двигаться ноги.  Пришлось наловчиться двигаться со стулом, все делать самой. Такой ее видели соседи, стараясь помочь, чем могли. Был у Дарьи огород, свинки, куры и петух. Дом, когда-то добротный чуток покосился на бок, дожидаясь хозяйской руки. А ее все не было. Многочисленные дети Дарьи  и Григория жили своими семьями и проблемами.
  Долго ездил по странам  строитель Вася, сводя с ума девчат приятным, чарующим голосом и умением петь, играть на баяне. Его кучерявый чуб, да жаркие поцелуи пухлых губ сводили с ума многих прелестных, доверчивых девчат.  Думает ли ночами длинными о них постаревший Вася? Вспоминают ли его  состарившиеся знойные красавицы из далекой молодости, родившие  детей, как плод любви? Где же эти  поросли  родства, оторвавшиеся от родового дерева? Смогли ли они прижиться или, сгинули в республиках Советского  Союза? Люба часто думала о них, кровиночках, так беспечно разбросанных по земле беспечными родителями. «Надо же, подумает кто-то. О себе, да о дочке надо думать, а не о тех, кто вода на киселе, а не родня»  Люба любила всех, сострадая, печалясь, что не может помочь, согреть своим теплом души.
Подошедшая на шум Любовь увидела ее, свою сестру. Она стояла и улыбалась, с любопытством рассматривая  неизвестно откуда свалившихся родичей. Это была белолицая с острыми скулами и миндальным разрезом глаз девушка лет 25.  Высокая Надька, горой возвышалась над своим сыном. Люба  с интересом, молча, оглядывала вошедшую троюродную сестру, пока та, суетилась с пакетами, сумкой с продуктами. Было чему удивляться. Ее, почти ровесница Надя была с копной, ярко выкрашенных цвета спелая вишня волос на голове. Она и в самом деле была слишком красивой эта Надежда. Рядом стоял худенький мальчишка, тараща на всех карие глазки и прижимаясь к матери. «Сын Нади, больной Ванечка»,- пронеслось в мозге у Любы. Она не знала, что ей делать, куда податься. Но в прихожую ввалился длинноногий дядька. Кривя в улыбке сухонький рот, на изрезанном морщинами лице, он радостно протянул руки к внуку.
-  Вымахал Ваня. Большой вырос. Деда узнаешь?! -  Радостно восклицал Василий, глядя на маленького своего внука. Он все больше оживлялся при виде воссоединившегося семейства.
Мальчик узнал деда и густо засмеялся. Напряжение, которое висело в воздухе, разом испарилось. Все расслабились и шумной толпою двинулись в самую большую комнату, зал.
- Давай, Надя, пойдем в зал,- Поглядывая на всех, но обращаясь только к своей дочке, говорил ее отец, дядя Вася.  Да, очень красивая Надежда. Она была похожа на девушку из высшего общества. У дочки Васи был приятный голос, походка. Ее манеры общаться с людьми приятно удивляли. Непонятно было непосвященной Любе, чем же не угодила Надя своей маме. Может быть, ребенок мешал отдыху супруге дяди Васи, которая была больна и жила одна в огромном доме? Во всяком случае, так говорили сестры дядь Васи  о его семье, в таежном поселке, пока Люба там жила.
За огромным складным столом вместилась большая семья дяди Васи. Сначала каждый был занят поглощением вкуснятин. которые приготовили женщины. Мужчин было двое: отец Нади, дядька Вася и плохо развивающейся  его внук Ваня. Беседа продолжалась.  Пошли тосты.  Дядя, забыв о запретах врачей, позволил принять себе на грудь. Теперь он лихо отплясывал со своей дочкой Надей. От его резких прыжков вверх и, размахиваний ног в сторону, тряслась посуда в старом буфете. Наверное, он хотел всех удивить старинным танцем своей молодости. Но все выходило смешно и неуклюже. Люба тоже плясала, красиво закинув маленькую голову на длинном теле, при этом на ее разрумянившемся лице, гуляла блаженная улыбка. Ей хотелось, чтобы все веселились и, она то и дело подбадривала всех танцующих. Теперь танцевали все. Даже Ваня подпрыгивал на месте, хлопал в ладоши и пел. Голос у ребенка был приятный. Божий дар за ущербность, не иначе.   В разгар их веселья пришли соседка, с синим носом  и красными прожилками на одутловатом, словно пропитом, лице. С ней явился  высокий парень Валерка с длинными волосами до плеч. Их присутствие воодушевило хозяев.  Теперь, Люба поняла, что не все просто в жизни ее родни. Пожалуй, надо думать о своей и дочке судьбе. Здесь, в этом доме, не нужны белые вороны и чужие рты. Подгонять события ей не хотелось. «Утра вечера мудренее»,- с таким девизом жила Люба. Шли дни, ночи, но отношения между молодыми женщинами были непринужденные, теплые. Казалось, что еще надо? Вместе, они ездили смотреть работу для Любы.
Перспектива остаться навсегда в городе, работать на молокозаводе почему-то
не радовала импульсивную Любу. Ей чего-то не хватало. На душе не было покоя и мира. Между тем жили они в двухкомнатной квартире, хрущевского типа. Деньги, которые были у Любы, катастрофически таяли. Их пока принимали, не гнали, но что будет, когда Люба ничего не купит к столу? Жить за чужой счет не устраивало ее. Море было рядом, оно притягивало, манило, но праздно сидеть возле него совсем не хотелось. Люба еще не знала многих правил игры во взрослой жизни.
Чтобы выполнить просьбу своей бабушки еще перед отъездом из хутора, решила Люба съездить на окраину города, в частный сектор. Долго плутала по кривым улицам, где нищие избы стояли вперемежку с богатыми домами. Еле нашла нужный адрес и саму Милану в огромном доме. Это уже потом, Люба повидала настоящие особняки, а тогда и этот был для нее дворцом. «Удивительно, почему они все вместе не живут. Глянь, какие хоромы», думала первые 5-10 минут Люба, оглядывая домину, шагая по длинным коридорам к хозяйке дома.
Прежде всего, Любе бросилась в глаза одержимость к чистоте. Она не могла и метра ступить под присмотром старухи. Милана начала инструктировать мужа родственницу.  Общаясь с аккуратной старушкой, Люба вежливо кивала головой. Выяснилось, что даже больные люди не разбирают постель в этом доме. Тазики, мисочки, тряпочки и, много чего, были строго для чего-то или кого-то. Ошеломленная, таким открытием, Люба хотела бежать скорее прочь. Дом музей с комнатами, где никто не спит, ни ест, напомнил ей еще один дом на ее родине. «Вот почему Надька не смогла жить здесь с сыном. Ну и порядки здесь!», - думала  Люба о старушке, с которой дядя Вася прожил много лет.
« Интересно, как им удалось таким разным жить под одной крышей? Когда дядя выпьет, он может и в сапогах свалиться на полу, не добравшись до постели. И матом очень часто ругается. Как же его жена с ним решилась дочь родить? Прямо загадка человеческой природы?», - подумала Люба, но решила не лезть в чужую семью с вопросами и советами.
Но вскоре ей пришлось пересмотреть свои опрометчивые выводы. Чужая семья это всегда тайна с семью замками.
Надя вышла на свою работу, быть может, справедливо полагая, что теперь нашла няньку в лице Любы. Ваня отставал в развитии. Он много чего не умел, но у него был гениальный слух. Маленький мальчик пел. Его пение задевало за душу.               
Светлана полюбила мальчишку. Девочка готова была жертвовать своим временем, что бы помочь матери возиться  с Ваней, ее ровесником.
Надя вскоре нашла себе другую любовь. Как то, веселая Надя предложила Любе пойти погулять в парк без детей, ничего,  дед посидит с ними, присмотрит.
- Идите. Идите. Дело молодое. Посижу,- не усмотрев злого умысла в происках дочери, напутствовал молодых мам постаревший Василий. Быть может, полагая, что и сам неплохо проведет время с подругой. Галя была намного моложе его и чуток стеснялась или побаивалась посторонних, а теперь им до вечера никто не помешает. Дети и сами погуляют. Вон, как весело щебечут, сидя на диване, Ваня и Светлана.
                Страшная тайна
В парке, утопающем в зелени, дышалось легко. Присев на свободную лавочку, вдали от гуляющих людей,  с упоением, Надя делилась своими планами Любе. С ее слов выходило, что  Ваня не вписывался в ее новую жизнь, новые планы, а мужчина и не подозревал, что у нее есть довесок сын. Самое главное, что ей повезло, рыбачка Надя подцепила, наконец, большую золотую рыбу – богатого, успешного бизнесмена,  Руслана. Еще чуть, чуть и денежки потекут в ее карман ручейком. Прощай нужда. Быть может, разбогатев, у нее Нади будет возможность всем помочь. Пока же надо затаиться и ждать случая. Потрясенная таким открытием, Люба спросила Надежду:
-  Что же ты сына на меня да своего отца взваливаешь?- про  болеющую маму Надежды, Люба сознательно умолчала.
- Вот ты как заговорила! Взбешенная таким ответом покладистой всегда новой подруги, Надя разом потеряла всю свою галантность в манерах общаться. Лицо ее вдруг стало некрасивым. Из ее рта летела слюна. Глаза метали молнии. Ее крик переходил в крик:
-   Мы тебе приют дали, кормим вас.  Сейчас ты бы на улице жила с дочкой. Хочешь чистенькой остаться! Не выйдет.
При этих словах, Надежда вдруг разом обмякла, испугав молчащую Любу. Несчастная, жалкая, такой ее видела подруга. Доброй от природы Любе, хотелось утешить запутавшуюся в жизни сестру. Но она не сделала это, боясь нового приступа агрессии. Между тем, Надю понесло в откровениях:
  -  Думаешь легко, живется одной? Попробуй. Я, когда забеременела от Стасика, места себе не находила. Подруга, ты же знаешь Таню Сыч, так вот она  уколы посоветовала поделать от этой напасти.  Думала от плода избавиться, а он как клещ врос. Ни что не помогло: ни поднятие тяжестей, ни уколы.  Родив раньше срока, не хотела кормить сына, а уйти без него.
  Только Дина, соседка по палате, уговорила меня забрать это дите. Сколько я горя хлебнула. Тебе это, Люба, не понять.
Я панически боялась родителей. Это я сейчас стала крутой, могу напиться до свинячьего визга, да стариков и послать на три веселых буквы. Тогда же  они казались мне пушистыми, правильными до безобразия. Дамой не пришла, жила по подругам, как и ты. Вот почему тебя не стала выпроваживать. Что же теперь мне счастья лишаться? Сил у меня нет на Ваню. Плохая с меня мать. Ну не мямля я, как ты. Не справлюсь. Забирай Ваню.
- Ты в своем уме? О чем ты, Надя, говоришь? Жалеть будешь. Да и мама твоя, отец, они что скажут? Давила на совесть дальней свояченицы, испуганная ее поведением, Люба.
- Как же я буду жить с детьми? Ни прописки, ни работы?
- Сама виновата. Я старалась тебя устроить. Так ты хотела! С обидой высказалась мать - кукушка. Я хоть Ваню пристрою, а вот с дочкой пролетела.
Глаза у Надежды округлились, и она зашептала:
- Я к тебе присмотрелась. Знаю, что мою тайну не выдашь. Это длинная история. В общем, учиться меня отдали в иняз. Мать постаралась, через знакомых протолкнула. Прошла я без всяких зацепок по конкурсу. Меня приняли в институт. Способной я оказалась к языкам, но больше всего любила петь. Как только узнала, что есть ансамбль  «Солнышко», подружилась с ребятами. Ни одного музыкального конкурса, выступлений с концертом не пропускала,- при этих словах, Надя глубоко вздохнула, по лицу пробежала  нервная дрожь, ее веко задергалось.
Шумели клены в парке, с веток падали прямо на головы женщин капли дождя, что недавно прошел. Солнце сушило лужи и слезы на лице Надежды.  Дети остались с дедом и его подругой Галей, которую долго не решался показать, устыдившись поздней любви, старый Василий. Стеснялся мужик, что смерть стоит где-то рядом, а его на баб потянуло.
Люба, была потрясена новыми откровениями своей подруги Нади. Перед ее мысленным взором проплывали картины, вытянутых историй на ее суд. «Жаль, что Надя затеяла игру в рулетку на счастье. Как же она не понимает, что это плохо кончится?»,- подумала Люба, но вслух ничего не сказала Наде.
«Что же у нее сердца нет, а есть лишь желание утолять плотский голод»,- назойливо лезли мысли в голову Любе. Ей трудно было скрывать неприязнь, осуждение Надежде, - «Я буду совсем другой. Мне не нужны эти мерзкие создания, мужчины, - восхваляла себя Люба. Ей было невдомек, что жизнь вносит свои коррективы в человеческую судьбу. Никто, пожалуй, не знает своих тайн души, возможностей. Куда уж нам судить других. Впрочем, у нас всех это легко получается. Труднее справиться со своей плотью, желаниями, признать, что мы все грешники.
Надя, видя молчащую, но утирающую слезы с лица, Любу воодушевилась, про себя отметив: « Хоть она мне почти не родня, но даже жаль ее, совсем глупая. Сейчас расскажу про Анну, совсем растает», - ерзая на  деревянной скамейке, хотела продолжить рассказ непутевая мать, но решила, что на трезвую голову это плохо выйдет. У нее от нахлынувших воспоминаний затряслись руки, разболелась голова. Наде было жаль себя, потерявшейся в большом мире. Люди считают, что раз родила, то должна теперь заботиться о рожденном сыне, но кто будет любить ее. Все слепы, не видят, что в ней взрослой, скрывается ребенок, который жаждет понимания.  Да, Надя так и не выросла. Родители не смогли дать толчок для  духовного роста их дочери, Нади.
- Люба, давай выпьем по маленькой, водки возьму или вина.  Мне надо тебе все объяснить,- Неожиданно предложила Надя своей подруге, чувствуя, что ей легче будет так найти ключ к сердцу жалостливой Любы.
- Пожалуй ты права, давай выпьем, а то меня в жару начинает бить озноб,- решилась Люба, понимая, что у них будет ни легкий разговор.
Сходив в ближайший магазин, они купили закусь и водку « Пшеничная».  Покружив по дорожкам парка, нашли укромное местечко, подальше от людского глаза и ментов. Водку замаскировали  коробкой сока. Уселись же подружки под густой кроной большого дерева, прямо на зеленом ковре травы. Одноразовые стаканы не стучали, но нарушать традицию не стали – чокнулись. Не прошло и 10 минут, как разговор пошел легко,  «покатился, как сыр по маслу».  Спиртное сделало свое дело: обе женщины, перебивая друг друга, плакали, вспоминая выкрутасы, подкинутой им судьбой.
- Люба, представляешь, я так влюбилась в Игоря, что позабыла все на свете. Мне казалось, что и он меня любит. Вначале, мы бродили по улицам города,  стыдливо целовались,  стесняясь своих новых чувств. Потом бы день рожденья у Игоря, он пригласил меня к себе на дачу за город. К тому времени мы дружили уже больше года. Все студенты нашего курса знали о нашей любви. Словно девчонка, я писала его имя на снегу, с его именем просыпалась и засыпала.  Он был у нас лучшим студентом. Еще у него было хобби шахматы. Мне он казался недосягаемым, принцем из сказки. Только он был из бедной семьи. Его мать Зинаида моет полы в столовой, убирается в подъездах. Отца у него и вовсе нет. Похоже, что он ей прижит от головастого мужика. Иначе, как объяснить его незаурядную личность. Есть у него еще брат Витя. Видела его, ничего особенного не представляет. Так обычный шофер. Правда и то, что неплохо зарабатывает, часто делал дорогие подарки младшенькому своему брату Игорьку.  Виктор часто гоняет в дальние рейсы на микроавтобусе. Надо же кормить свою семью: жену Галю, да двоих близнецов мальчиков Павлика и Петра.  Видела недавно их, обычная семья. Жена его  «ни рожи, ни кожи», а как на нее влюблено  смотрел ее муж. Это надо видеть. Есть у людей счастье. Тогда, когда Игорь, однажды, неожиданно для меня  предложил  провести дамой, остановилось время, чтобы начать новый свой отсчет.   Для меня он стал всем. Я пыталась подготовить маму, рассказав ей о том великом чувстве, что нас  с Игорем поглотило, но она обозвала меня почему-то  шлюхой. Правда, потом извинилась и нормально со мной поговорила. Не забыть мне тот вечер и откровение  моей мамочки:
- Надя,- словно занозу вытаскивая из сердца, с надрывом начала гречанка мать, - чует мое сердце беду. Заклинаю тебя, не повтори судьбу своего папочки Васи. Многих девушек он испортил. Многие женщины его прокляли.  Он и сам не знает, сколько деток от него теперь растут несчастными сиротами. Это я  все стерпела от него. Он и пил, и изменял мне, этакий он кобель всегда был. Надя, жизнь испортишь и не заметишь как. Не оступись, девочка, не спеши влюбляться»
- В общем, и мама, и папа  не знали, чем  в свободное время занимается их красавица дочь,-
продолжала свой монолог Надежда. Пьяная Люба, согласно кивала головой. Больше она понимала подругу сердцем, чем умом. Одобрение было нужно и Наде, потому что и ей не чужды были человеческие чувства. В каждом, даже последнем преступнике, есть Высшее начало. Мы все  Божьи дети.
- Игорь пригласил много друзей своих. Было весело. Мы совсем не пили, разве чуть шампанского. Правда, я потом узнала, что тот дом вовсе не их, а просто снят на время. Но я на такую мелочь не обратила внимания. Было много всякой еды. Это теперь во всех магазинах полно заморских фруктов, а тогда: яблоки, виноград, цветы на столе, немногое, что могли мы, прежние студенты себе позволить в праздник. Танцы нас мало интересовали, когда все гости разошлись, мы вышли на улицу. Был легкий морозец. Как по заказу, с неба посыпался снег. Он летел на нас большими пушистыми бабочками, касаясь своими холодными крыльями наших рук, лица. Эта красота таяла прямо на глазах. Быстро все вокруг становилось белоснежным. На душе было легко, словно на земле не было места печали. Я не помню даже, как все случилось. Этот хоровод снежинок, и я на руках любимого, с теплыми поцелуями его мягких вкусных губ. Дальше была ночь в теплом доме, с ночником сердечком, горящим над нашей кроватью. Мы не выходили почти из дома. Такая безудержная страсть охватила нас. Когда мы вернулись в институт, то только слепой мог не заметить, произошедших с нами перемен. Ольга, одна из моих подруг сказала мне: « Зря ты доверилась ему, Игорь очень влюбчив. До тебя он уже ни одну девчонку оприходовал. Теперь утолит любопытство и бросит. Он красивый, с новой жертвой у него осечки не будет». В общем, может она и была права, но не хочется плохо думать о покойном. Погиб Игорь. Его нашли мертвым в посадках, как ехать на Москву. Милиция не нашла его убийцу. Все безмерно горевали. Даже мое родители узнали о таком несчастье. Кто-то им донес, что у нас была любовь. Похоже, что маме с отцом и в голову не пришло, что я залетела от однокурсника.  В общем, я осталась с животом и страхом, что моим мечтам капут. Беременность моя прошла очень хорошо, никто даже не догадывался.  Делать ничего не стала с плодом, утягивала лишь живот. Никто не догадывался. Только однажды мама заметила:
-  Надя, я в твои годы меньше кушала, поэтому до сих пор ничем не болела и  сохранила стройность. Смотри, как тебя разнесло. Следи за весом.
-  Хорошо, мама, это, наверное, от нервов, боюсь зачетов. Никак не могу привыкнуть,- увела разговором Надя свою мать от опасного разговора к  теме «экзамены и диплом, будущее распределение».  Потом, я поехала в гости к тете Саше, моей случайной знакомой. Когда-то мы с ее дочкой Марией вместе ходили в музыкальную школу. Мне нравилось играть на  фортепьяно. Наша дружба продолжалась даже после их отъезда из нашего города; мы начали вести переписку. Из писем я знала, что ее папу военного снова  перевели в другой город, в Харьков. Вот туда я и приехала, весной, когда цвела сирень. Люди шли по военному городку, радостные, что на улице тепло, светит солнце; жизнь налаживается. Терпкий сладкий цветочный аромат  витал в воздухе. После зимы все, словно боялись не успеть насладиться ходить налегке, сбросили все лишнее, сковывающее движение. Все были предельно откровенны  в своих одеждах. Только я прятала свой живот под длинную вязаную кофточку.   Подружки успела уехать из родных мест, нашла  жениха из Москвы. Прямо перед моим приездом молодые были, навещали родителей. Еще у тетки были другие дети, но они жили своими домами. Она оказалась прозорливее, или опытнее  других знакомых и друзей. Не скрывая, что ей интересно, окинула взглядом меня, гостью. Моя полнота и живот уже нельзя было не заметить. Тетка Саша мигом сообразила, что просто так не ездят по гостям.
- С тобой все понятно. Хорошо, что ребенка не загубила. Не бойся. Мне можешь доверять,- улыбнулась тетя, всем своим видом приглашая к разговору. Но я зажалась, словно улитка в панцире и отмалчивалась.
К моему немалому удивлению, и здесь, в этом доме, не все было хорошо.
Вечером, у телевизора, расплакалась тетка Александра, рассказав трагедию, произошедшую в ее жизни. Оказалось, что ее ненаглядный бравый Марат, теперь не скрывает связь с другой женщиной. Теперь он живет с Анжелой, часовщицей, работающей в их гарнизоне. Юная, энергичная девушка   быстро увлекла, задурила голову примерному семьянину( так думала раньше о муже Саша). Теперь, Марат часто не приходил домой ночевать. Люди видели, что он заходит к ней, своей любовнице, в мастерскую, но молчали, не рассказывали об этом его жене. Они боялись, что в этой истории окажутся  крайними. Встречи, свидания влюбленных  переросли в уверенность, что это навсегда. Теперь в их семье растет их плод любви, кучерявый, похожий на Марата сынок Сашка. В марте, когда таял снег, они повстречались на пути Саши, когда она шла из соседнего дома, где жила ее подружка Валя. Молча, словно чужие, они пошли каждый своей дорогой.
Была Валя совсем одинокой в своей двухкомнатной квартире. Рядом был детский садик, школа, их поликлиника и больница. Много зелени росло в их военном городке, рядом с г. Харьковым.  Ее родители друг за дружком тихо отошли в иной мир. Оставив несчастную дочь совсем одной, без братьев и сестер. Кот и собачка были  ни в счет. Веселая от природы женщина нуждалась в собеседниках и родном плече. Без матери с отцом ее жизнь стала пустой и скучной. В пустом доме она стала пить горькую, не видя в этом ничего плохого. Но вскоре она поняла, что лучше свое горе делить с другими. И вот, потянулся к ней обманутый, страдающий народ. На ее столе всегда лежала колода новых карт. Ее виртуозно раскладывала по мастям Валентина. Наверное, она и сама верила, что у нее открылся дар предвидения.  Многие тайно гадали, веря обещанному счастью. Что ж вера умирает последней. Теперь одинокие женщины коротали вечера  со стаканом спирта, разводя его водой. Благо на  работе Валя могла уйти с заветным пузырьком – ее теперешним  счастьем.  Валю за ее доброе сердце и ловкие руки любили все в их гинекологическом  отделении. Медсестрой она, конечно, была отличной. Были времена, когда и на ее улице горел зеленый свет. Мужчины влюблялись в нее, но женились на других. Проклятие висело ли  над симпатичной Валей? Никто ответа не мог дать на этот вопрос. Напрасно, она изводила деньги на бабок ворожей, колдунов, обещающих ей приворот понравившихся мужчин. Не сработало ни одно средство, марш Мендельсона звучал не для Вали и ее жениха. В сорок лет, Валя совсем потеряла надежду и стала мечтать об усыновлении ребенка, или о  другой хитрости, дающий ей шанс стать мамой.
Так и повелось, чуть взгрустнется, Саша идет, без приглашения, к Вале. Знает она, что та не выгонит, будет рада гостье. Ну, а Сашины столовские котлеты не давали сгореть желудку, когда они опрокидывали стопки алкоголя.  Когда рука руку моет, душа душу лучше понимает. Иногда к ним забегали на огонек подруги по несчастью. Не совсем так, а приносили с собой, кто что может. Вино, водку, пиво, буженину, сыр, рыбий хвост, салат какой или свежее испеченные пирожки отправлялось на стол или в огромный холодильник хозяйки. Дым от сигарет разъедал глаза, но принесенное женщинами спиртное веселило сердце. И такие пляски, песни были в 38 квартире, что другой раз им стучали в стену не сознательные соседи Вали. Не все способны понять размах тонкой женской души.
Двое счастливых людей: он и она, в легких спортивных курточках шагали по асфальтированной дорожке, по бокам которой, росли аккуратно подстриженные декоративные кусты. Они  блаженно щурились от солнца им, казалось, что так будет всегда. Лейтенант  Марат, с распертой грудью от гордости, что он отец этого славного карапузика, катил коляску с  маленьким сыном. На вид совсем девчонка, рядом с ним, нога в ногу, шла гордая, маленького роста Виктория, его гражданская жена. Он ей что-то тихо говорил, а она с восторгом смотрела на любимого мужчину снизу вверх. О своей семье, которую бросил мужчина, старался и не вспоминать. Былое не вернешь. Дочь слабая поддержка ему, своему папке, далеко теперь живет. То ли скажешь о сыне? Вон он, мужик растет. Весь в отца. Ему, Марату, было невдомек, что точно так уже было в его жизни, но быстро закончилось. Ау! Куда ушла любовь? А главное почему?
Люба, затаив дыхание, слушала исповедь оступившейся женщины. У нее самой за неполные тридцать лет было гора проступков.
- Тетя Саша подробно расспросила меня, что собираюсь я делать, родив ребенка?  Много вопросов сыпалось из ее уст. Ей было интересно знать все о моей семье, наших увлечениях, болезнях. Покончив с расспросами, она сказала:
-  Я думаю, что разумнее тебе не забирать «его» из роддома. Нельзя младенца подвергать опасностям. Ты совершенно не готова стать матерью. Девушка ты чувственная, тебе трудно будет обуздать свою плоть. Есть много семей, которые могут дать твоему дитю все. Не губи ребенка. Дай возможность твоей частицы плоти быть счастливой.
В общем, я и сама не знаю, как повелась на ее уговоры. Самое удивительное, что во мне и в самом деле не обнаруживалось материнских чувств. Ровным счетом, я ничего не чувствовала. Только было огромное желание покончить с этим. Роды прошли успешно. Ко мне в палату принесли  орущий кулек. Это была девочка с красным сморщенным лицом. Мельком взглянув на нее, я отвернулась к стене. Я не плакала. Словно во мне умерло мое «я».
Не передать словами, сколько я услышала нелестных слов о себе. Но вместе с тем, что бы одуматься, я уперлась: « Нет и все. Я отказываюсь от нее. Потом, я написала отказ от своей Анны », что я после уже делала, не вызывало сомнений.  Во мне росла уверенность в правоте моих действий.
- Послушай, Надя, разве ты не хотела оставить дочь, ради прежней любви, как память о нем? - подала голос Люба, чтобы только не молчать, удивляясь превратностям судьбы.
- Совсем нет. Во мне появилась злость, что он ушел от меня в иной мир, а мне надо мучиться, отдуваться за себя и его.
Да и потом, я не уверена, что он был чист передо мной. Его убили не случайно. Мне хочется найти убийцу.
- Бог ты мой, это зачем тебе. Лучше смотри за сыном, не суетись, Надя.
- Я разберусь, что мне делать. Одним словом, я вернулась налегке, словно и не было ничего со мной. Родители ворчали, да мне было на  их недовольство  наплевать. Им я не призналась в содеянном страшном поступке, украшенном красивой ложью. Совесть спросишь, как моя? А ничего, нормально, -  пьяно хохотнула Надя, наливая новые стаканы водки. Зацепив прямо рукой свежий огурец, отправила его в рот. Закусывали понемногу, чтобы не сбить кайф от выпитого спиртного.
- Надя, твой мальчик очень добрый. Он твой сын. Какой бы не был, нормальная мать всегда будет любить свою плоть и кровь, - вмешалась в рассказ Люба, которая тревожилась о судьбе теперь уже не безразличных ей людей.
-  Хорошо, если ты так хочешь. Мой сын умный, но он растение. Ему нужна нянька, а у меня пока денег и сил на него нет.
- Бог ты мой, но если ты исчезнешь, то, как мы будем жить?
- Ну, сдать могу его снова в интернат, положить в больницу. Только мои предки попу рвут, да здоровья у них нет на их задумки. Видишь ли, дорогая, мои родители хотят, чтобы Иван жил дома. Мне тоже жаль его гонять туда- сюда, как мячик по полю. Только ты подумай, что шанс вырваться из просвета несбывшихся надежд бывает только раз. Если я упущу свою жар птицу, Руслана, то поставлю жирный крест на своей судьбе.
- Спасибо, сестра, за угощение, за доверие, но не возьму я грех на душу еще один. Разом лишить кровных родственников, ни в чем не повинное дите, только ты можешь. В общем, это твои проблемы. Как до такого ты могла додуматься, просить меня, если я сама оказалась между небом и землей?
- Ты еще пожалеешь, Люба, что меня подвела! – с яростью выкрикнула Надя. Еще не прошло и минуты, когда они были подругами, и вот уже враги.
Брань сыпалась из уст обеих женщин. Затем, началось страшное. Между ними началась потасовка. Драка, не красит девушек, но не найдя слов к примирению, они таскали друг друга за волосы, пинали, стараясь ударить больнее.
Милиция не появилась.  Устав от потасовки, истратив весь запас негатива, обе молодые женщины, пряча виноватые лица от чужих людей, устало побрели по домам. Так как, Любе идти было больше некуда, да и дочка оставалась одна с дядей, пришлось идти в Надины владения. Она, думала, что и сама, зачинщица драки, Надя придет к отцу, ведь с ним оставался ее сын Ваня. Но Надя, словно в воду канула. Ее папа не удивился, что дочка не приходит дамой, а мудро рассудил:
- Буду Надьку родительских прав лишать, да сам внука воспитывать. Смотри с нее пример не бери, дочка,- сказал в один из вечеров дядя своей племяннице.
- Не мне, дядя, вас учить, как жить. Я вот написала письмо своей школьной подруге. Пришел ответ. Дядя Вася, спасибо вам за все, но мы уезжаем. Не обижайтесь на меня, если обидела чем.
- Будет дурить, дочка! Все нормально. Вам надо ехать подальше от моей Надьки. Думаешь, я не заметил, какая ты пришла тогда, когда Надя домой не вернулась? Заметил, но знал, что ты умная, не пойдешь на поводу моей непутевой дочки. Наверняка, тебе хотела спихнуть Ваню? Она больная на всю голову. С психикой у нее не все в порядке. Пока я жив, никому мальца не отдам. Так пусть она зарубит себе на носу. А потом, у меня больше детей не будет, а моей Галке нужно о ком заботиться.
- Дядя, прости, если мой вопрос кажется тебе не уместным, но как же твоя жена Милана?
- О, милая, я этот вопрос ждал. Редко встречаются пары, которые действительно друг другу подходят.  Красота - это тень гармонии. Я был влюблен, и в моих глазах высокая, стройная Милана казалась богиней. Духовная дисгармония создается браком.
- Да, то, что ты говоришь истина. И наша семья распалась по этой причине.
- Я ничего о тебе не знаю, Люба. Ты мне расскажешь?
- Только ничего интимного, но сначала, я бы хотела узнать твою историю, дядя.
- Мою говоришь, историю, - протянул, словно за хвост слова дядя. Теперь, он смотрел с нескрываемым любопытством на Надежду. Быть может, он думал, стоит ли тратить время на рассказ и стоит ли открывать этой милой женщине душу.
- Я родился еще до войны с немцами. Что уставилась на меня так?- пожурил он племянницу, которая удивленно приподняла брови. Она думала, что ее дядька моложе.
- Да ничего, дядя Вася, не обращай внимания, рассказывай. Погоди немного я только пойду, посмотрю как там наши ребятишки,- неспешной походкой она удалилась, а ее старый дядя мысленно окунулся в годы войны.
Когда Люба зашла соседнюю в комнату, ее умилила игра детей «в больницу».  Ваня и Света нежно ворковали между собой, словно брат с сестрой. Они еще не знали, что вскоре они разлучаться. Малыши не могут распоряжаться своей судьбой. Постояв в задумчивости рядом с детьми, Люба вернулась к дяде, чтобы услышать его исповедь.
- Я хоть и маленький был, но многое помню. Страшное было время. Часто был слышан вой самолетов, стрельба. От немцев мы прятались в погребе с гнилой капустой. Ее тошнотворный запах разил в нос, но мы терпели. Я был ни один, а с мамой, младшей сестрой Ниной. Она была маленькой, все время  плакала, пищала словно мышонок. Мать Тоня была худой и длинной, как жердь, видя, что дите плачет, она испугано совала девочке грудь в рот. Та, довольно чмокала. Насытившись, сладко спала на руках родительницы. Много ли надо младенцу для покоя и блаженства. Сытость и тепло. Подрастая,  человек сам создает себе проблемы. Еще у меня была сестра Лида, но ее убили наши партизаны, я даже знаю кто, но не скажу. Мир ее праху.
- Как же такое случилось? Дядя!
- Все просто, она понравилась одному немцу.  Мать рассказывала. На просьбы родных опомниться, глупая девушка не реагировала. Даже сказала, что ее Альберт не виновен в том, что стал солдатом. Он жертва политики. В общем, они умудрились сделать ребенка. Лида ходила беременной, с огромным животом. Ее ненавидели и боялись все, все. Она тяжело переносила беременность, ее часто рвало, тошнило.  И тогда наша мамка, сказала:
- Лучше бы твоего фашиста из живота вырвало, подстилка ты фашистская. После ее слов, не прошло и недели, как труп, изрешеченный пулями, нашли ребятишки возле пруда, в кустах лозы. Там они ловили рыбу и наткнулись на страшную находку. Это была Лида, моя сестра. Мама всю жизнь не могла простить себе тех слов, что выбросила из себя, притянув зло.
Молчавшая Люба, заметила:
- Дядя, мысль материальная. Надо думать позитивно.
- Один дурак сказал, а вы все повторяете. Попугаи вы. Я думаю по-другому -  шла борьба не на жизнь, а смерть. Кто мог принять, возлюбить своего врага? Говорить мы все мастера. Только маскируем, прячем истинное свое лицо, намерения под маской приличия. Жизнь большой театр.
- Страшное начало, но надеюсь, счастливая жизнь была у тебя - вырвалось вдруг у Любы.
- Ну как тебе сказать лучше? Не так все просто. Несчастье и счастье всегда рядом. После долгих безрадостных дней, ночей в годы войны наступил мир-победа над фашистской Германией. На этом фоне, что никто не стреляет, ни бомбят с воздуха мы все, от ребенка до взрослого, были счастливы. Наши родные мужчины не вернулись дамой. Кто был убит, а кто без вести пропавший. Те дети, чьи отцы, дяди вернулись дамой, пусть калеками, но вернулись, были безмерно счастливы.  Мой отец числился в списках пропавших. Шло время, а о нем ни слуху, ни духу. Ни живой, ни мертвый. Горе придавило нас. Душа плакала. Я был этаким добытчиком в семье, подрос, да и Нинка тоже, когда неожиданно вернулся отец. Счастье стояло в проеме двери. Оно было длинное, тощее и совершенно больное. Папа был в плену, сбежал. Попал на остров Святой Елены. Франция. Их там было много. Я не помню, чтобы он рассказывал о других спасенных. Чтобы выжить, они ели все: варили кожаные сапоги, абои, мышей, крыс. Когда кто-то умирал, его сразу же свежевали и ели… Мясо человека нежное и сладкое. Так рассказывал мой отец. Долго  он не мог помогать по хозяйству нам. Мама всеми правдами и неправдами доставала ему лекарства для лечения туберкулеза, больных ног. Он был просто развалина. Но время шло и отцу день ото дня становилось лучше. Вскоре, все стало налаживаться. А вместе с тем начали появляться дети в нашем семействе.  Еще родилось три  сестры и брат. Нина и я только успевали крутиться по хозяйству. Мы не знали тишины в доме. Сестры и брат, избалованные в детстве, не хотящие взрослеть, глотая слезы, отбивались от просьб помочь родным. Да, младшенькие были неудобным подарком судьбы. Между тем глава семьи все чаще стал прилаживаться к бутылке. Скандалы, драки стали обычным явлением в нашем доме. Вот тогда разом повзрослели мои брат и сестры. Не было счастья, если бы несчастье не помогло.
- Похоже, алкоголизм многих держит в рабстве. Какой опасный враг, какой искуситель, какой соблазн выпить, чтобы было хорошо, но какая горькая расплата.
- Да, Люба, ты права. Счастье ничего не стоит. Его можно узреть лишь на фоне несчастий. Например, любовникам нравится ареал тайны вокруг их. Они, наслаждаясь плотскими утехами, не думают, что стали источником страданий для их возлюбивших половинок. Что ж я один из таких грешников. Прости меня, Бог.
- Получается, что можно все понимать и делать то, что тебе нравиться и удобно.
- И так живет основная масса людей. Даже религию они выбирают удобную для себя, девочка моя. Мы слабы. Наши привычки проросли в наши сердца. Корни их тянутся сквозь века из наших умерших пращуров. Сколько написано, снято фильмов, как помочь человеку стать другим?-  спрашивал Василий, невольно повышая голос, сверкающими угольками глаз, от переизбытка эмоций, сверлил ими племянницу.
- Много я прочитала умных вещей, да и посмотрела, но реально ничего не могла изменить. Лень раньше меня родилась.
- Учитель нужен, хороший. Надо создавать новые установки, разрушать старый код.
- Ух, ты, а я и не догадывалась что ты такой умный, дядь Вася, - с улыбкой на лице и теплотой в голосе, искрение похвалила Любовь  своего дядю.
- На пенсии что еще делать? Ну, вернемся к нашим баранам,- задумчиво произнес Любин собеседник. У меня была юность и горячее сердце. Очень рано я  нашел свою первую жену Надежду. Далеко и не надо было ходить. Ее прислали по распределению из Киева к нам в  больницу. Как-то пошел с друзьями на танцы в клуб.  Здесь и свела нас с Надей судьба. Она стала часто наведываться к нам домой. Была у нас самой любимой, семейным врачом. Вскоре мы сыграли свадьбу. Построили свой дом. Родные рады были помочь стать нам на ноги.  Я же привык работать по плотницкой части, печи, камины научился класть. Потом у нас родилась дочь Юля , а следом жена подарила сына, назвали его Григорием в честь моего отца. Жизнь с любимыми людьми окрыляла, хотелось дамой не идти, а лететь. Но, неожиданно нагрянула  беда. Все люди живут по принципу: со мной худого уж точно не случится. Заболела моя милая Надежда, других спасала, а себя не сберегла. В один год угасла.  Деток забрала к себе ее родная бездетная сестра Ира. Увезла в Борисов, там она была замужем за летчиком. Видишь, как Бог распределяет, одним дает, а другие завидуют, глядя на счастье других.
- Что же ты отдал своих  ребятишек, не жалко было?- горячо зашептала, опешившая от такого проступка дядьки Люба,-  Мне казалось, что ты любишь деток.
- Люблю, не люблю, делать надо. Одни слова. Это труд воспитать человека. Эти люди должны быть сильными. Я же пил горькую, напивался до безобразия. Люди притаскивали меня дамой и бросали в нетопленой избе. Хорошо, что дело было к весне. Родные вздрючивали меня: не пей, да не пей. Бесполезно. Женщины меня не интересовали тогда. Дружки нашлись по выпивкам, да дракам. Совсем оплошал я. Может быть, и помер бы, да вот в гости занесло в наши края моего дружка, о котором я уже и начал забывать после школы. Моряк приехал повидать семью свою, а уехал в Мурманск уже со мной. Была еще Карелия, Владивосток. Города, города и деревни, хутора. Какой длинный путь я прошел? Были еще женщины, и может даже дети, но я, словно с цепи сорвался, бежал как блудливый пес.  Никого не щадил, почему? Обиду на жизнь, женщин затаил, что щебечут, радуясь солнцу, а моя милая кормит в могиле червей. А больше всего меня убило то, что мое дети теперь живут за границей. Их почти сразу увезли с собой родители. Как там получилось, не знаю, но их семья отбыла из СССР.  Да, Люба, я пропил свое отцовство.      
-  Тяжело слушать твою исповедь, дядя, неужели не было радости в твоей жизни,- попросила жалобно Люба дядю Васю.  Да, оно и понятно. «Сама сбежала от хандры. Какое горькое разочарование, как дальше с этим жить?», - с ужасом думала Люба.
- Не скажи. Я мог бы в красках описать, как праздно провел долгие годы, любой позавидовал бы. Работать приходилось на стройках, люди были там  интересные, веселые. Но не могу так дальше жить. Гложет совесть.  Словно побывал на исповеди. Не получается у нас быть в этой жизни святыми.   
  После того, как Люба уложила детей спать, они продолжили разговор. Видя, что Люба не готова выложить свою историю жизни целиком, не стал ее дядя принуждать к откровенности. Миролюбиво согласился с таким предложением дел.
- Смотри сама. Не хочешь не говори. Только когда молчишь тяжелее на душе.
Через пару дней Люба с дочкой уехали от дяди. Мальчишка Ваня был грустный, словно понимал, что его не возьмут в свою жизнь тетя Люба и Светлана. Прощай море и город, ставшим уже ни чужим.
                Деревенька, которая принимает всех.
«Башкирия, какая она? Люди совсем чужие. Как они примут нас?»,- вот на какую тему рассуждала уставшая от невзгод Люба. Ей не открылось как маме, что и Светлана тоже не спит, а переживает, как взрослая их жизнь со сплошными приключениями. Она уже обо всем расспросила свою мать, но видя ее нежелание говорить, забилась на верхнюю полку вагона и молчала. Поезд долго вез их на встречу солнца, на восток.  Они сходили на каких-то станциях, что-то кушали, но это было сделано все без желания, без аппетита. Их ничто и никто не интересовал. Мысли были лишь о том месте куда ехали и к кому.
В вагон зашел молодой парень и, увидев, что его соседи по купе красивые мать и дочь, совсем растаял от тайных желаний. Сказать, что он имел в виду лишь плотские желания, это значит обидеть всех мужчин. Стас влюбился с первого взгляда в молодую женщину, а ее дочь вызвала желание стать немедленно ей отцом. Почему он так решил? Все очень просто. Случайно, он подслушал разговор между мамой и дочкой, что  не хотят даже имя отца вспоминать. Это навело его на воспоминания с пятилетней давностью.
Его сестра Лилия разбежалась со своим мужем, оставшись с двумя сыновьями. Вначале она жила где-то под Москвой. Работала в больнице санитаркой. Миша, ее бывший муж, там же трудился таксистом. Когда в семье вспыхнула настоящая война, ей пришлось, срочно собирать узлы, и ехать в Башкирию к маме, папе, да младшему в их семье брату, его величеству Стасу. Ничего все поместились. Дом то большой папа строил со своими братьями. Дружно люди у них в селе живут, радость и горе делят по палам.   Часто приезжала к ним с семьей еще одна их сестра, Фаина. Вот тогда был настоящий праздник для всех. Хорошо жилось его сестре Лиле с родными людьми, только мальчишки грустили об отце. Папа Миша иногда приезжал к ним в гости. Игрушки дарил детям. Мальчики погодки были на седьмом небе от счастья. Так продолжалось несколько дней. Было заметно, что такая неопределенность никого не устраивала. Дело в том, что молодой мужчина был охоч да женского пола. Не мог обуздать своего искушения. Отправляясь на работу, он мог не вернуться дамой. « Приженился опять», знала точно его жена Лиля. Ни раз, ни два она находила его, била морды блудницам, и тащила мужа в семью. И вот надоело, или гордость Лилечку заставила сделать решительный шаг-поступок! Разошлись, разъехались. Что же льет крокодильи слезы ее бывшая любовь, Миша.  С заискивающей улыбкой, смотрит он на нее, пытаясь  всучить своей бывшей жене деньги, подарки. Как в юности, когда он ухаживал за Лилией, добиваясь ее руки, носит букеты цветов.  Он просил ее начать все сначала. Только из этой затеи ничего не вышло. Разные они были. А переменить привычки, поступиться амбициями не хотели даже ради счастья своих детей. Вот такие дураки были бывшие муж Миша и жена Лилия.
Как же милостив Бог к людям! Послал  в их село заезжего студента медика Федора, веселого, доброго парня.  Увидев молодую женщину у магазина, стоящую с его знакомыми ребятами, оторопел, заикаться начал, пока их знакомили. Полюбив Лилию и ее детей всем сердцем, не растягивая желания на неопределенные сроки, сразу же пригласил родных, друзей из Курганской области. Сыграли свадьбу. Вот уж три года как живут душа в душу в новом, купленном доме. только почему-то нет общих детей. Да это ничего. С этими сорванцами нужен глаз да глаз.   
И вот теперь словно нимфа перед его глазами  крутится эта женщина со своей дочкой очаровашкой. « Что это? Подарок судьбы или искушение дьявола?»,- успел подумать моряк. Отпуск. Куда еще ехать, если не в родные места?
Как же не просто объяснить чистоту своих намерений угрюмой незнакомке. Рассмешить бы «несмеяну царевну»!
Люба и Светлана были счастливы хоть какому-то разнообразию в пути. Вскоре им удалось посмеяться от души над приключениями Стаса. Так и не решился высказать слова любви перевозбужденный моряк. У него хватило ума спросить адрес, куда отправляются дочь и мать. Но те, посмеявшись над простотой Стаса, все перевели в шутку. Почти школьница Светлана обладала недюжинным умом. Только когда наступило время прощаться, Стас, смущаясь, протянул сувенир «кораблик» и в нем свои координаты густо покрасневшей от его взгляда Любови.
Они ушли, а в купе остался запах возлюбленной им, Стасом, женщины. Он пытался читать, а перед взором плавал  образ хмурящейся, то смеющейся молодой Любы. Со спины он чувствовал  осуждающий взгляд ее дочки Светы. Резко оборачивался, и ему казалось, что девочка смеется там за окном и зовет его. « Бог ты мой! Зачем я не вышел с ними. Что будет там в их жизни без меня. Я люблю их, маленькие, беззащитные хрупкие птички. Куда и зачем вас уносит ветер судьбы?»
Тетка Маня и подружка Соня встречали Любу с дочкой на автовокзале, который недавно отремонтировали.  В ноздри ударил едкий запах краски и чего-то еще, неизбежного, сопутствующему ремонту. « Душу бы так отремонтировать, как дом. А, то все плачет, ума бы занять у людей, если своего не хватило правильно распорядиться судьбой»,- злилась сама на себя Люба, таща за руку упирающуюся дочь к незнакомым ей людям: маминой подруги и ее матери, старой женщины.
- Светик, не бойся. Это очень, очень хорошие люди. Мы будем жить в их доме,  почти рядом с ними. Знакомьтесь, тетя Маня! Это моя дочь Света. Соня, знакомься с моей дочкой.
Света посмотрела на добрые, чуть с грустинкой глаза чужой бабушки и решила, что не будет ее огорчать, пусть уж лучше она улыбается, как ее дочь Соня, которая вон как радуются, что они с мамой приехали к ним  не просто в гости, а жить. Как долго? А как Бог даст. Так сказала мать своей малышке, когда они уезжали от дяди Васи, покидая их гостеприимный, но опасный дом. Словно, стоит он на вулкане,- тоже Любины слова.
Если посмотреть со стороны  на этих женщин, то можно сразу принять их за родственников. Настолько легко, излучая радость от встречи, общались они. А между тем, Соня и Люба были подругами в школе, а потом много лет не имели представления о судьбе, которая их развела в разные республики. Впрочем, повзрослев, многие улетают из родных мест. Одни считают, что «на одном месте и камень обрастает», «где родился, там и сгодился», а другие наоборот ищут счастье где-то вдали, на чужих землях, за горами, за морями.
Село, в котором предстояло жить Любе и Светланке,  было расположено в  живописном уголке Башкирии. Равнина окружена горами. По ней течет быстрая многоводная река,  которую питают многочисленные родники.
Дом остался от тетки Дуси, которую забрал к себе их брат в город, где будет у нее другая жизнь: ванная, сиденье на лавочке с кумушками соседями. 55 лет ей всего, а здоровье подорвала, работая на рудниках, когда жила шахтерском городе Шахты Ростовской области.  Спохватилась, приехала к родне в Башкирию. Дом ей купили у бородача Семена. Да, одной быть в доме ей было в тягость. Случись так, что в их края пожаловал из Вильнюса брат, где он удачно женился на местной девушке Зинаиде.  Посовещавшись с родней, они решили забрать к себе овдовевшую бездетную Дуню.  Для всех это будет благом, так решила СЕМЬЯ.
С любовью обживали дом с резными наличниками Люба и Света. Как все у них ладно стало. Конечно, многим они обязаны друзьям, но те были рады стараться, видя, что их труд не напрасен. Ни сразу, но завели корову, кроликов, построили свою баню. Пришлось многому учиться у местных женщин. Да разве в этом стыд. Была бы польза от такой учебы!   На столе всегда у них было холодное молоко, масло, сметана, творог. Печь в доме занимает почетное место. Она и кормит. Она и лечит. Она и обогревает. На кроватях вышитый собственноручно подзор. Окно смотрит в палисадник. Откроешь его в дождливую погоду, и ворвется в комнату аромат цветов. Там растут черемуха, вишня, сирень,  калина. В хлеве всегда порядок. Хоть скотина там живет, но и она любит чистоту. Рядом с ним стоят домики. Это ульи. В них полные соты пчелиного меда. Он янтарный на цвет. Много раз спасал чудо медок от простуды,  разных болезней.
Пришлось осваивать земледелие. Учиться никогда не поздно. С жадностью мать и дочь набросились на новое. Интересно наблюдать, как зарождается жизнь их зернышка, из клубня. Какая сила движет ими сквозь толщу корки земли, к солнцу, к голубому небу, обдуваемые ветрами, поливаемые дождем. Когда же случалась засуха, здесь уж приходилось попотеть. Бегом с ведрами к речке Суханыш и обратно. Только бы напоить деревья, да склонившие на бок головы подсолнухи, огурцы да помидоры. Зато, какие красивые корзинки желтеют осенью в их огороде! Приятно выбрать самый большой круг с семечками. Бережно очистишь его от цветочной засохшей пыльцы шершавой, натруженной рукой, встряхнешь. Вот сидишь ты на завалинке своего дома, отдыхаешь, опустив босые ноги в мягкий благоухающий клевер. Над тобой плывут облака, поют, кувыркаясь в небе птицы, жужжат пчелы.
Светлана уже давно ходила в школу с другими детьми в соседний поселок, куда их возил Христофор с женой на своем микроавтобусе. Нравилось девочке учиться, как когда-то ее маме. Вечерами они делились новостями, впечатлениями. Ни одну просьбу своей дочери не оставляла без внимания Люба.
По образованию Люба была медсестрой, но здесь ее специальность оказалась невостребованной. Уже были свои работники. Да и добираться в другое село, оставляя на весь день живность, казалось невозможным. Двор же, и впрямь, был богат скотиной и птицей, да еще огороды. Без всего этого немыслимо жить в селе, если только вы не бизнес-леди. Впрочем, однажды это новшество пришло к ним. Но об этом речь пойдет позже.
Работы в колхозе было достаточно. Здесь был животноводческий комплекс по выращиванию молодняка, молочная ферма с большим поголовьем коров. Дальше за рекой находилась овцеводческая ферма. Были в колхозе и свои лошади, и пасека, и своя пекарня. Люба не зная усталости, делала свое дело с улыбкой. До этого она и близко не подходила к корове. Считая, это дело не для ее деликатных ручек. Но здесь, после неудачного замужества, переосмыслила ценности жизни. Ох, как была же она не права. Раньше, ведь как? Люба думала, что доярки, свинарки лишь прочие люди, второсортные, недалекие. Ей и в голову не приходила мысль, что бы она делала, чем питалась, если бы за нее это не делали другие.
Здесь в селе, когда ей пришлось всему учиться делать своими ручками, до нее, на конец, дошло, что девочку свою надо тоже приучать к труду, а не быть просто потребителем.
«Буренки милые, как же вас я люблю»,- шептала часто своим коровам молодая женщина, не переставая удивляться этому необычному для ее души чувству. Особенно ее поразило, что и они, эти божьи создания имеют душу, свой характер. Вам не доводилось видеть слезы коров, которых ведут на бойню? А вот нашей героине рассказа доводилось это видеть ни один раз. Дочка ее между тем росла. После занятий спешила на помощь матери. Так поступали многие сверстницы Светы.
После школы многие никуда не уехали, а остались жить здесь же. Самые лучшие мужья девушкам нашлись тоже здесь. Надежнее, потому что все друг друга знают, если не с рожденья, то давно.
Теперь, люди могли видеть, что Светка наравне с матерью трудиться на участке земли. Нужно было успеть сажать, полоть, окучивать, поливать. После дождя бежали на луг, чтобы собрать луговых опят. Запах жареных грибов заполняла весь дом. А еще были ягоды в огороде, в лесу. Дружно шли односельчане за дарами природы. Выстроят из камней очаг, да варят из них варенье на зиму. Хорошо в студеную пору сидеть в теплом доме, пить чай с листочками земляники, малины, лесных трав целебных, да баловать себя, дочь и друзей медком, да душистым вареньем.
Светлана была уже в том возрасте, когда девочка может анализировать свои ощущения. Доверительные отношения между дочкой и мамой помогли преодолеть кризис в их отношениях. У обоих хватило терпения выслушать, понять друг друга.
Света вспоминала отца, как любящего, защищавшего ее от нападок собственной матери. Подумать только, неужели именно эта женщина могла срывать голос в крике на всех, даже на ее маленькую дочь. А однажды она ее шлепнула по попе. Пусть это было один раз, но до чего же обидно!
Светлана чистая душа создала себе образ идеального отца. А как же иначе, вон у Стешки, Зои и у Влада, еще у Женьки, Руслана, ее друзей, какие заботливые папочки. О мамах нет и речи. Ну, пожурят другой раз, налупят, так только для пользы. Зато покупают им наряды, вкусности, берут их с собой в походы в горы, на рыбалку. Учат их мудрости жизни. Только слышно от них: « Мои родители такие классные…»,-  Хоть уши закрывай от их болтовни. Но ведь не сбежишь от правды.  Да и ей, Светлане очень хорошо с ними. Ее ведь тоже не забывают взять с собой. Не всегда, потому что надо матери помогать. Дружат они не только с ней, девочкой, но и с ее мамой Любой. Стараются ее во всем поддержать. Разве одни они бы управились с таким огородом? И колхоз и друзья помогают.   Вон как с  родными своих друзей подружилась. Другой раз приедешь с ними к их друзьям в город, а те меня, как родную принимают. Мама, она добрая, всегда разрешает с друзьями пройтись, прокатиться в интересные места. А все потому, что на них можно положиться.  Хорошо хоть мама изменилась. Как расцвела. Стала увереннее. Главное, им хорошо вместе. Жаль, что о папе ничего неизвестно. Так они же специально затерялись. Мать боится, что будет отец их искать. «Чтобы я сделала, если бы отец за мной приехал?» Нет, да и мелькнет мысль в голове у Светланы. Рисуя одну картину, заманчивее другой, укрывалась от боли,  от чувства постоянной утраты, ведь рядом с нею не было ее отца. Ей, каждой частичкой тела, до трепета души хотелось с ним общаться, играть, ходить на прогулки. В отсутствии реального образа отца Светлана создала свой.. Теперь, она носилась со своей идеей, что будет, когда папа приедет к ним жить. Она представляла реакцию своих друзей, мамы, свою, а главное, как она закроет рот тем, кто однажды обронил слова « сиротка». По свой малости лет, по воспитанию, девочка не решилась противостоять взрослым. Ладно, хоть со сверстниками справлялась. То и дело мамочки с папами, притворно улыбаясь, приходили к ним домой на разборки.
- Мы вас, Люба, так понимаем, нелегко одной воспитывать ребенка. Повлияйте на дочь. Посмотрите, что она сделала с моим Костиком. Ударила по голове авторучкой, разодрала пиджак, она хулиганка,- подобную чушь несла потерпевшая сторона.
Мать извинялась перед пришедшими, краснела, удивляясь больше всему, почему ее дочь совершенно на нее не похожа. «Откуда желание доказать правоту кулаками? Пройдет ли агрессия и, как с этим бороться?»,- думала несчастная мать, сжавши голову руками, сидя в одиночестве на просторной кухне.
После ухода непрошеных гостей, сдерживая эмоции, начиналась беседа воспитательного характера.
- Доча, так нельзя. Девочке так нельзя себя вести, дерешься словно парень.
- Мама, мне тяжело было сдержать свои эмоции,- одергивала маму подросшая дочь,- за эти слова, что мне приходиться слышать, и ты, мама, не сдержалась бы.
-  Светлана, я устаю. Мне надо отпрашиваться с работы, идти в школу из-за твоего плохого поведения. Меня останавливают на улице родители избитых тобой детей. Стыдно. Ты уже взрослая. Силой нельзя отстаивать правду. Ты читала Библию? Христос все терпел и нам велел терпеть.
- Мама, я слышала этот бред.
- Прекрати. Не накличь на нас беду. Тетка Зина вон оставила нам подарок. Смотри это книга Жизни « Библия» Я прошу тебя начать ее изучать вместе со мной. В выходной сходим в молитвенный дом.
- Ну, ты даешь?! Так это явно не христианская вера. Это очень опасно. Нам в школе рассказывали о дурмане религии. Неужели, ты моя сильная мама пойдешь в эту секту, да еще и меня зовешь.
- Дорогая моя, не делай поспешных выводов. Вместе пойдем и посмотрим, а пока читай, иначе никуда не пущу тебя гулять. Я пойду сейчас корм скотине задам. А ты, если не читаешь, перебери в погребе картошки на еду и для свиней.. Помоешь мелкую, да в горшки наложи. Водой залей. Приду после вечерней дойки, чтением книги вместе займемся.
Вот так дела! Кажется, я здорово влипла в новую историю. Совсем башню у мамы снесло,- рассуждала Света, негодуя в душе, что притащились нежданные гости сначала одни, а затем еще Зинка со своей верой в их дом. Теперь каждый день будешь слышать слова грех, Бог. Одни запреты. Когда же жить. Надо срочно что-то придумать. Больше не буду распускать руки. Словами их, мерзавцев, убью, если нельзя руки распускать!- Негодовала Светлана. Ей не понравился такой оборот дел.
Так решила школьница с двумя смешными косичками, торчащими в разные стороны. Она не хотела верить в добрые намерения людей. Словно, весь мир был виновен в трагедии, постигшей ее и мамочку.
- Мама, скажи, почему ты раньше меня не любила. Я не помню тебя тихой, а какой-то суетящейся. Ты часто плакала, а еще больше ругалась,- Как-то пристала с вопросом к матери Светка,- А вот отца помню заботливым. Сладости мне дарил, на спине возил, подражая лошади, ржал: Иого, Иого!  Еще помню, как мы с ним  ездили на мотоцикле. Было тепло. Я сидела в прицепной коляске на руках у тети Шуры. Она была такой славной. Все время со мной шутила и с моим папой. Мы потом отдыхали на берегу большой реки без тебя. Прости, мама, но я должна тебе сказать. Тогда я была маленькой, меня никто не остерегался. В общем, они целовались. Папа и эта Шура. Он ее так нежно гладил по голове и шептал что-то нежно ей на ушко.
- Светлана, с грустью в голосе произнесла ее мама,- Я не хотела раньше с тобой говорить на больную тему. Я постараюсь тебе все объяснить доходчиво. Но вначале, я скажу тебе, что очень, очень тебя любила и люблю. Наши отношения с твоим папочкой зашли в тупик почти сразу, как мы поженились. Нервы мои были все растрепанные, да и у него, кажется, были не лучшие. Мне пришлось долго и основательно лечиться, правда, без стационара. Ходила в поликлинику. Врач мне прописывал реланиум, капли успокоительные. Казалось тогда, что благодаря пилюлям не сошла с ума. А ведь могла, даже легко. При этих словах, Люба задумалась. Воспоминания ее унесли в детство, юность. Как же все начиналось?
Отец Любы был художником. Только старые люди помнят его, как общественного пастуха стада коров. Его творческая натура жаждала призвания. А еще у него были золотые руки. Вся округа в поселке ценила мастера. Одно плохо, за оказанную услугу, полагалось накормить, напоить. Неписаный закон строго выполнялся людьми. Кондрат потихоньку спивался.  Мама имела грозное имя Степанида. Что вполне соответствовало истине. Она была в доме головой и шеей. Не женщина, а гром. Удивительно в ней сочеталась доброта, готовность само пожертвовать, мягкость и прямо противоположные черты характера. Степа - жена добытчица, держатель семейного устава. Она трудилась  в местной больнице врачом терапевтом. Катюша, Наташа младшие сестры Любы. Они теперь должно быть вышли замуж. Братья Семен и Антон были старше Любы. Они близнецы. По своей натуре словно  забитые, слова с них лишнего не вытянешь. Страшно боялись они мать и отца, не смея открыть рот. Хорошо делали, иначе получили бы по хребту палкой. Мать скорая на расправу. Вспоминая родительский дом, семью, Люба невольно приписывала своей дочке черты ее бабушки Степы. А ведь непросто так женщина обретает мужской характер.. Не хочешь, а приходиться быть за главу семьи, быть сильной, решая бесконечные проблемы. Выживают сильные.
Люба боялась вида крови, но раз решила «администрация семьи» в лице всезнающей наперед мамочки, то так тому и быть, поехала в город  М. поступать на подготовительные курсы после 8 классов, чтобы стать медсестрой.
-  О 10 летке и не мечтай. Еще тебя терпеть 2 года. Надо поднимать других детей,- говорила мать, провожая дочь в чужой город.
Мальчишки братья подались в комбайнеры. Им не хотелось быть плотником, как их отец. Сестры тряслись от страха, что же им предложит на закусь родительница. Отец в семейные дела не лез. Он уже давно уходил в свой мир, созданный алкогольным отравлением.  Мать, видя, что ее добрые побуждения разбиваются, как волна о берег, ожесточилась. На глазах повзрослевших детей, хлопнув дверью, уходила в свою комнату, чтобы отдаться в руки книжным героям. Кондрат, помычав что-то про себя, тихо выругавшись, нетвердой походкой отправлялся в мастерскую, чтобы излить мужские страдания милым дамам на холстах, не умеющим ругаться матом. А Степа любила это делать со смаком. Жаль, что в последнее время у нее разладилось здоровье. Какая же это была женщина. Страстные голубые глаза могли влюбить любого, кто однажды в них заглянул. «Ох, беда моя!»,- стонал несчастный, сотрясая седой головой, влюбленный в свою жену. Голос Степы, если она не злилась, лился ручейком в душу. Он творил чудеса с человеком. Кондрату хотелось выполнить любой приказ вздорной красавицы. Однажды она, смеясь, сказала ему:
- Видишь, вон тот смотровой маяк.  Любишь, значит, не побоишься на него залезть и пропеть на нем петухом. Да, так чтобы люди видели, слышали.
Степа, разумеется, и забыла о своей шутке. Только не он. Взял да и выпил для храбрости, а потом залез на самый шпиль злополучного маяка. Тешились прохожие чудачеством мужика, но вскоре забыли. Каждый, кто выпивал еще ни такой подвиг мог совершить. Алкоголь снимает барьер, осторожность, страх.
Люба уехала вместе с сестрами в оздоровительный лагерь от школы. Там они должны были еще трудиться: сажать, поливать цветы. В общем, не просто бездельничать, а приобщаться к труду. 14 лет самый прекрасный возраст. Кто его не помнит, тот не любил, а значит не жил. Ее воздыхателю Игорю было на год меньше.  Но этот малозначительный факт с лихвой компенсировался его рослостью. Плечи же, мышцы были на зависть всем. Словом, пара из них получилась красивая. Но лишь под конец их заезда, они смогли преодолеть природную стеснительность. Первые взгляды украдкой, первые робкие поцелуи украдкой от всех. Здесь, под живой ширмой листьев клена, они поклялись, что будут вместе, когда вырастут. Мать, когда узнала от « доброй» девочки Зойки о дочкином романе чуть Любу не прибила.
- Что захотела блудница дите в подоле принести. Выметайся из дома, - орала взбешенная дерзким поступком всегда послушной дочери, - Ты хоть понимаешь, что он молодой, ребенок еще. Вы несовершеннолетние. Нас с отцом за тебя посадят. И в кого вы такие уроды удались, - плакала горькими слезами мама,-  Хватит нам с отцом позора твоего брата. Носи теперь передачки ему на зону. Как же я устала.
Надо сказать, что тихоня Семен учудил. Взял да и ушел жить с  14 летней Ларисой в бабушкин дом. Жили они тихо, никого не трогали. Парень имел свою зарплату. Что тогда началось! Были ужасные пересуды: люди матери и отцу не давали прохода.  Девушка эта из многодетной семьи. Ее мать Люда прогнала своего Игната, едва на горизонте появился симпатичный парень. Мужей у нее было много, и ни один толком не работал. А армянин Арарат надежно вошел в ее сердце. Он приехал к своему брату в гости, да и остался крутить баранку. Был хорошим шофером, стал неплохим отцом. Пошли друг за другом у них  дети. Нищета конечно плодилась. Но они рады помочь государству, ведь за детей идет пособие от него. Но речь не об этом. Вначале родители и не заметили, что дочь живет половой жизнью. Девушка называла родителей Семки уже мамой и папой.  А потом случилось ужасное: Арарат избил дочь, раздел до нога, и привязал Ларису к старой березе у них на огороде. Никто из очевидцев такого глумления над человеком не отреагировал, не вызвал  милицию. На этом дело не окончилось. Людмила, поругавшись с зятем,  заступившимся за свою возлюбленную, Семкой, невзирая на протест мужа, написала заявление в отделение милиции об изнасиловании и совращении малолетней дочери.
И пошел брат Любы на зону. Дали ему исправительные работы на химическом заводе. Народ, кто знал его семью, разумеется, встрепенулся. Каждый, кому ни лень обсуждал эту новость. Потом все утряслось, забылось. А что же молодая несостоявшаяся жена делала. Ну, ее никто и слушать не стал. Отец ее отвозил в школу и привозил  дамой на своей машине « Жигули» доходяге. Больно старой машине, но лучше плохо ехать, чем идти пешком. Сексуальная  Лариса вскоре перессорила всех парней между собой. Девушка была метиской: гибрид южной и северной крови. Она была хорошо сложена. «Прямо ни девушка, а загляденье»,- обсуждали  Ларису и ее женихов,  местные бабки. Свист у палисадника дома и скрип калитки, входящих гостей, которых любезно приглашала к себе миловидная Лариса, стало обыденным явлением. Отец плюнул на семейные проблемы. И уехал к себе на родину по делам.
  Многодетная мама с горя запила. Дети их теперь бегали по улице грязные, неухоженные. Старший Руслан сел в тюрьму за торговлю наркотиками. Другие братья и сестры попали в разряд «неблагополучных».
Случиться кража где, первым делом едут к Петросянам. Через год замели еще одного брата за разбой, кражу. И он надолго сел за решетку. Мать Люда все больше спивалась. Жалея ее, а больше детей работодатели держали ее на работе. Уборщицей она была неважной. Больше прогуливала. Вскоре вернулся в лоно семьи армянин. Соседи могли видеть счастливых Люду и Арарата, а также нарядно одетых детей. Папа привез им гостинцев и купил новую машину. Жизнь в семье налаживалась. На Ларису взрослые теперь мало обращали внимание. А зря, потому что девушка забеременела. Сема получил письмо »Спаси. Изнасиловали. Беременная. Я люблю только тебя « в больнице, куда он попал со страшными ожогами. Зимой, работая на компрессоре, сильно замерз.  Подошел погреться у костра. Вспыхнул как свеча. Хорошо, что там он был ни один. Спасли его. Неизвестно, что он отписал той, из-за которой сломал себе судьбу. О письме не рассказал никому кроме своей двоюродной сестры Катюши, с которой делился в переписке тем, что наболело на душе.
Но и она не узнала, как сложились дальнейшие отношения брата с Ларисой. Слишком все было у них сложно. Кто знает, как было бы, если бы родные не вмешались и стали яблоком раздора.
Старший брат Антон не стал повторять горькую судьбу брата, работая на комбайне, заработал денег и уехал в город.  Там он снял квартиру, поступил учиться на машиниста тепловозов. В парке познакомился с красивой девушкой. Раз и влюбился на всю жизнь. Оказалась эта встреча  судьбой.  Жанну, учительницу французского языка он привез познакомиться с родителями. Вскоре сыграли веселую свадьбу. Так в их поселке Светлом появилась новая семья. Пошли дети. «Все как у людей», подумала о брате Люба. А тогда, не без помощи ее мамы, Люба стала забывать о первой любви.
Учебу в школе она закончила. Приятно было держать в руках аттестат. Пятерки, четверки радовали, пара троек списывалась на лень. И вот Люба, наконец, обрела самостоятельность. Она живет ни в поселке городского типа, а в городе. Учеба дается легко, потому что она хочет быть хорошей медсестрой. Ну, а после окончания будет практика в больнице и поступление в вуз. Она испытывала истинное удовольствие день ото дня становиться чуть мудрее. Знания, вот что ее интересовало в те годы учебы. О том, что с ней случилось в 15 лет, нет, нет, да и вспомнит. Слушая  рассказы подружек о новом парне, вздохнет, но никому и словом не обмолвиться.  Так с этим грузом и жила все эти годы. Делиться своим горем она не стала. Теперь же решила рассказать дочке Светлане, как назидание, чтобы девчонка училась на ее ошибках.
В то лето ее отвезли за 200 км от дома к папиной сестре Лене. Люба должна была там помочь по уходу за своей двоюродной сестрой Тоней, которая была еще маленькой. Там так обстоятельства сложились. Бабушка Любы по отцу тяжело заболела. А муж тетки Лены ушел в мир иной, оставив вдову с маленькой дочкой и больной мамой, у которой случился инсульт. Работу совсем не оставишь. Трудилась она на почте, разносила по домам корреспонденцию. Хозяйство большое развели: птицу, коз, с полгектара земли. Дом стоял рядом недостроенный с их  хибарой.  Пошел в лес с мужиками валить лес, да и остался там. Убило дерево. Как так случилось? Опытного лесника похоронили.
В общем, отбыв заранее уговоренный срок, ехала на автобусе домой. Тетя всучила ей большую сумку гостинцев. Ведь все свое, свежее, даже не пожалела, налила пару бутылок домашней наливки из вишен и антоновки. Кусок сала, завернула в белую тряпочку. Курица и гусь тоже пошли под топор ради такого случая. Вот такой груз должен был доставлен в дом брата Кондрата. Сойдя с автобуса, Люба огляделась, вдали она увидела пьяного отца, который стоял с бутылкой и о чем-то громко разговаривал с хромоногим евреем Борисом, который жил здесь, недалеко от автостанции. Папа ее не увидел. Ужасно не хотелось подходить к двум подвыпившим мужчинам, одним с которых был ее отец. И этот факт ее больше всего раздражал. Ей было стыдно идти с ним рядом, под любопытными взглядами редких прохожих, выслушивая его речи. Наставления, как ей правильно жить. «Бог ты мой, лучше бы бросил пить, а не поучал меня»,-  Думала раздраженно Люба, не решаясь сделать даже одного шага в сторону папы.
- Красивая, ты не меня ждешь? - приятно зазвучал баритон над ее ухом.  От неожиданности она вздрогнула, разом оглянувшись через спину. Люба поразилась, что эти слова адресованы ей.
« Разве я красивая? Мне еще никто этого не говорил. Мать злясь, всегда называла меня чудовищем. А бабушка говорила так: « Ты красивая, как цветок в печке» - «Ну и, какая же, может там красота быть, если он в саже»
Некстати, вспомнила она свою бабушку, и ее нелепую шутку, о которой и не догадывалась ребенком. И от этого  воспринимая все серьезно. «Что ему надо от меня?»- пронеслось в Любиной юной головке.
А между тем, незнакомец был при полном параде: на голове у него был одет шлем. Рядом с ним стоял его мотоцикол « Иж - Юпитер», отсвечивая новой краской, под лучами заходящего солнца. Ночь, не спеша пришла, закрашивая город, в привычные глазу темные тона. Надо было торопиться, успеть попасть домой до кромешной темноты. Асфальт то и дело чередовался с грунтовкой, того и смотри, зазеваешься - ноги сломишь!
- Поедем со мной. Я довезу тебя, куда скажешь.
- На Школьную, пожалуйста, - решительно сказала Люба, подавая тяжелую сумку молодому мужчине. Бережно, он взял  ее из рук девушки и  закинул в  прицепную коляску. Люба села сзади мотоциклиста. Она не знала, как ей ехать, чтобы не свалиться, а держаться за талию незнакомца боялась. Страшно и почему-то стыдно ей было.  Поехали. Дочь не посмотрела, даже в сторону, ничего не подозревающего отца.
«Бог ты мой! Куда мы едем?»,- охватило девушку смутное предчувствие. Хоть она и  была неискушенной девственницей, но слышала рассказы – страшилки старших подруг о маньяках, насилующих женщин.
«Спрыгнуть что ли? Но кто сказал, что он замышляет дурное. Что с того, что поехал не по той дороге? Может эта лучше. Ему виднее. Нервы мои совсем расшатались Хорошо, что незнакомец не умеет читать моих мыслей»,- Думала Люба, ухватившись крепко  за талию мужчину. Она старалась не прижиматься к нему, чтобы не соблазнять, не будить страсть незнакомца. Широкая спина его, была обтянута в коричневую кожаную куртку. Сквозь шлем вились русые кудри молодого мужика. Это все, что могла разглядеть несчастная, испуганная девушка в те минуты. Словно, умеющий читать мысли, мотоциклист обернулся  к Любе, и сказал:
- Не волнуйся. Мы поехали другой дорогой. Там милиция не ездит.
Но от его слов, еще больше поселилась тревога в душе у девушки. Губ и тела, которой ее  не  касался еще ни один мужчина!
Между тем, на дороге было совсем темно. По небу двигались большие тучи, закрывая на небе ночные светила. Мотоциклист остановился на перекрестке, за поселком в 3 км, да ее улицы уже было км 11. Совсем в сторону съехали.
- Ты знаешь, куда нам ехать? Спросил ее, как будто озабоченный таким положением дела, взявшись подвезти Любу мужчина.
Оставив в стороне свой мотоцикол, мужчина пошел смотреть светящуюся доску с указанием дорог. Следом за ним тенью поплелась, /зачем только?/ совсем безвольная, опять потерявшая бдительность, Люба. Поводив пальцем по надписям, он обернул к ней свое упитанное, с подбородком ямкой лицо и сказал нарочно уверенно:
- Правильно едем, нам туда,- махнул вправо в сторону, куда им нужно было ехать, сделав такой почетный круг.
Наверное, не местный. В самом деле, он мне за всю жизнь ни разу не встретился.
Подойдя к мотоциклу, он остановился.  Посмотрел, оценивающим взглядом, на свою пассажирку; затем о чем-то думал своем, слушая тишину. Нет, никто не ехал по пустынной ночной трассе. Только двое: он и она и луна, выплывшая из под туч, чтобы посмотреть, а что там происходит на земле.  Теперь, незнакомец вытянул руку с часами, понеся ее к глазам, стараясь разобрать время на их циферблате. Разглядел, но ничего не сказал пассажирке, крякнув удовлетворенно. Легко сдвинул с места свой тяжелый « Иж-Юпитер», и покатил его несколько метров по ночной трассе. Редкая машина проезжала мимо их.
- Садись, поедем, довезу тебя. Хотя я тороплюсь. У меня есть дела. За все это время Люба молчала, идя за незнакомцем, перепуганная непонятными действиями мотоциклиста.
Поспешно села сзади, снова обхватив липкими от страха худыми руками мощный торс мужчины, чтобы от быстрой езды, которую, видимо, любил он, не свалиться и не стать лепешкой на асфальте.
Еще проехали несколько км вдоль тянувшейся лесополосы. Неожиданно остановились, завернув, накатом съехав по кочкам, корням деревьев, вглубь березняка. Показалась луна, немая свидетельница развевающейся драмы. Шумел ветер в верхушках берез, молодых тонких деревцев лип, осины. Не до созерцания красоты было этим двум.
- Бензин кончился, не знаю что делать,- неожиданно заявил мотоциклист своей пассажирке, нагнувшись к своему железному другу. Еще больше от такого оборота дела растерялась Люба, искренние жалея, что не пошла с отцом домой. Он шагнул к ней, как будто хотел успокоить, протянул руку, но вместо ожидаемой поддержки…. Время остановилось для юной, 15 летней Любушки.
Ничего не объясняя, молча, рывком завалил мужчина ее на сырую землю. Огромный, сильный он старался накрыть ее своим телом и овладеть. Откуда взялись силы у нее, хрупкой с виду девушки. Изо всех сил она давала ему отпор. Уже взбита в пух земля с дерном травы. Давно потеряны часики, что подарила тетя, голубые босоножки, которые так приглянулись ей на рынке, и она их купила на  деньги, которые мама разрешила тратить »на что хочешь» Люба искусала его, ее голова была вся в ссадинах. Он не бил ее, а брал силой, которая ее потихоньку оставляла. Насильник был опытный в подобных делах. Умело он просунул свою ногу между ее двух, больно нажимая на них. Наконец, видя и эту тщетность усилий, впервые сказал:
- Я посмотрю, если ты девочка, то я тебя отпущу,- пыхтя, отдуваясь, но не оставляя свою затею, он резко полез к  ее интимному месту. Уверенными движениями он сжал всю ее плоть, мощью своего тела. Она не могла теперь шевелиться. Только пережившие подобное могут понять те чувства, которые испытывает несчастная жертва. Брезгливость, ненависть и еще то, что нельзя передать словами.
Его волосатая, огрубевшая  рука настойчиво пробиралась к ее киске. И вдруг осечка, он мигом пришел в себя, испугавшись за свою ничтожную судьбу, что чуть не совершил страшное... Хорошо, что он был трезв и мог хоть как-то управлять своей физиологической потребностью.
- Так ты девочка, а я думал…,- неслись оправдания от уставшего  насильника, которого отрезвил факт девственности, или неожиданно сорвавшимися словами из уст Любы:
- Что же мне скажет отец, что я не пошла с ним, а поехала с тобой. Он нас видел, как мы уезжали.
Потом, этот мерзавец, пытался уговорить Любу ехать с ним дальше, дамой. Хорош гусь без мозгов!
Бензин и не кончался. Это была хитрость этого урода. Он спокойно уехал, а испуганная Люба, «потеряв голову», но ни честь, бежала, ползла по липкой грязи, как животное, залегая в лощине, слушая голоса, шум, боясь преследования со стороны злого мотоциклиста. Под утро, она явилась дамой. Странно, удивительно, мама так ничего не сказала. Не заметила?! Или это была ее тактика. Тем не менее, психолога искать не пришлось. Было лето, навалились заботы. Страх потихоньку занял свое место в дальнем уголке ее души. Жизнь налаживалась
Отец Любы все так же употреблял все что горит. По правде говоря, он ей просто надоел своими выходками. Клянется, что не будет пить, а сам за старое. Как он не похож на своих героев, которые у него выходят из-под кисти на холсте.
Сильная Люба успевала и по дому и еще работала в колхозе разнорабочей. Увидев, что за человек трудиться в их коллективе, председатель колхоза сам вызвал Любу на откровенный разговор и предложил переквалифицироваться. Трудно было начинать снова наверстывать упущенное время, сидеть над книгами, конспектами, но ничего; ее труд не пропал зря. Люба выучилась на зооинженера. Правда, это случилось не сразу, а когда она вышла замуж за Илью.  С его легкой подачи, она обрела уверенность, что этот диплом ей нужен. Свадьба была пышной. Больше всех удивило другое, то, что молодые венчались в церкви. Но это было диво для незнающих людей. Его отец и мать были глубоко верующие люди. То, что у женщины уже есть свой ребенок, не остановило влюбленного парня. Ну и на то, что жена будет учиться, отреагировал  правильно. Светлана искренье радовалась за молодоженов. Одно ее пугало, как дальше сложатся их отношения с матерью и отчимом.
Поначалу у Любы, Ильи и Светланы  было все прекрасно. Работа по специальности у Любы, это вам ни коров доить. Уважение снизошло от населения. Вскоре надумала Люба в отпуск поехать в забытый город, якобы за документами. Ладно, если бы  она ехала туда с дочкой, а то уперлась : « Поеду одна». Пришлось Светлане перебираться к чужим бабушке и дедушке ( родители отчима). Мать вернулась через пару недель отдохнувшая, но какая-то другая. На расспросы мужа и дочки ничего не хотела говорить. Светка же все чаще находила утешения у чужих людях. Бабушке Терезе было около 80 лет. Но как же она много знает о лечении травами. Каждому растению она имя дала свое, не книжное. Говорит она так: странные люди ищут заморские травы, а ведь Бог дает нам все по потребностям. Стоит только быть более внимательным. Рядом с домом всегда вырастет нужная трава, если ты заболел. Сердечные болезни, смотри, травы имеют форму сердечек.
Люба не могла рассказать, что ей настойчиво по ночам начал сниться первый муж. Чтобы не терзать себя сомнениями, она приехала снова к нему,  к своей несостоявшейся мечте. Ни сразу она его нашла, но когда увидела, поняла, что он ее по-прежнему любит, а она думала, что нет!  Любой женщине, такое признание  лестно. Что же он?! Нет, он не спился, а все еще жил со своей нелюбимой, но полезной женой. Стирать белье, варить, печь была она мастерица.  Правда, вначале они сделали ребенка, а потом лишь расписались. Начало их греха было еще при Любе. Не смогла мириться она с таким положением дел, и подала на развод. Довольно ей битой посуды, побоев мужа, который «валил все с больной головы на здоровую», обвиняя ее в самых страшных грехах, которых она не совершала.
Посмотрев на седеющего мужа, она вспомнила, сколько огорчений он ей принес, когда она раз за разом скидывала ребенка. Наконец, ей удалось родить доченьку, но пришлось делать кесаревое сечение, чтобы сохранить жизнь и новорожденной и мамочке. После рождения дитяти еще больше усилились скандалы. Нетерпеливому Толику хотелось много секса, на всякие отговорки своей жены он только злился. «Не хочешь больше рожать, можно анальным сексом заняться. Нет, не хочешь ну тогда получай». И злой муж не щадя, избивал непокорную свою жену.
   Уже прошел ни один год после свадьбы с Ильей, а ей не удается забеременеть. Удивительное дело, проверялись оба - здоровы, она и Илья, а детей нет.
Толя красовался на новенькой машине « Волге». Прямо, как начальник, - гордилась Степа зятем, называя его сыночком. Когда-то у Любы была другая жизнь. Все поросло быльем. В тот день и еще все последующие, бывшая Толина жена, словно сошла с ума.  Она всегда осуждала у других измену. И вот уже сама грешила с чужим мужем. Она уже позже узнала, что понесла снова от бывшего мужа, Анатолия. Ее это настолько испугало, что сразу приняла меры, скрыв это от всего белого света. Ребенок так и не смог родиться.
Но это потом, а пока они жили  с Толиком на даче в два этажа, где росла капуста, помидоры. Там им никто не мешал наслаждаться друг другом.
- Что же ты дочь от меня, дуреха, прячешь. Смотри, узнает она правду о папе, не простит нам.
- Для чего же я тебе сказала, что дочь не твоя тогда?!
- Тебе видней,- нахмурил лицо он от неприятного разговора, который затеяла, так ни к стати, Люба.
- Мне хотелось тебе сделать больно.
- Не ври, дочь ты нагуляла со Стасом,- сказал, как выплюнул бывший муж.
- Знаю, что его уже нет в живых. Земля ему пухом. Он только знает правду. Он мне нравился, но детей мы с ним не делали. У нас не было секса с ним. Он был чист, как родничок.
- Он повесился.- Не суди, да  судим не будешь,- спохватился вовремя Толя. Очевидно, ему не хотелось затевать ссору с бывшей своей  женою.
С  чувствами, вспыхнувшими с новой силой, он тянулся к Любе. Но Люба, вспомнив Илью,  решила не шевелить осиное гнездо, не ответила взаимностью. «Надо уезжать»,- решила она, но пока ему, Толе об этом не сказала.
- Как твоя дочь? Спросила она любовника.
- Нормально. Есть еще сын Павел.
- А я и не знала.
- И я не знал. Лидка, продавщица, родила. Недавно узнал.
- Что делать будешь?
- Ничего. Ее муж был бездетный, она под меня и легла. Использовала, стерва, - Сплюнул, крепко выругался Толя.
- Ты, Толик, не меняешься,- сверкнула лукаво глазами Люба в сторону любовника, лениво потягиваясь под легкой простыней.
На нем и ней ничего не было на теле. Души же не знали покоя. Гармония между ними когда-то давно была утеряна.
- Слушай, Люба, а я ни сирота, есть теперь у меня большая семья. Представь, что есть брат близнец, вылитый я.
- Шутишь как всегда.
- Да, нет. Слушай:
Толя был старшим сыном, после него еще родились шестеро. Это был брат Степан и пятеро их сестер. Раньше много рожали. Отец с матерью жили в селе, работали там же на птицеферме. Родив меня от мальчишки с соседнего двора, она решила оформить документы на свою сестру. Та, уже давно бедствовала вдовьей жизнью. Одна и одна. А здесь сопливая девчонка, куда ей справиться. Жили они тогда далеко, на севере. Вот и вздумала Раиса, так звали мою приемную мать, следы заметать, съехала со мной в теплые края. Жить начала по людях, а назад не вернулась. Это было выше ее сил. Тяжело заболев, легла в больницу. Ну а жил у пьяниц, без роду и племени. Там еще были дети. Однажды всех нас детей забрали в детский дом.  Умерла Раиса, а я и не знал, не помнил.
- Ну, а что мать твоя?- Спросила Люба с неподдельным интересом.
Вначале у них был совсем плохенький дом - сарай лучше у людей, кто побогаче. А потом от птицефабрики построили квартиры с удобствами. Им выделили самую большую. До сих пор там обитают старики, которым скоро на пенсию. Ну, а Степан не захотел сапогами мерить куриную жижу, после школы подался в город. Потом Армия.Юлю, первую жену встретил на Московском вокзале, помог ей донести тяжелую сумку до поезда. Оказалось, что им по пути. Она тоже ехала по делам в Калинин к родне.  Юлию он сильно любил.  Глазища у не зеленые, чистая ведьма! Волосы распущенные покрывали ее ладную попу. Всех прежних невест послал подальше. Одно плохо, не повезло с тещей, так не с ней жить. Ну, а тесть, мировой мужик. Вместе с ним искали его тещи заначки в бурьяне, возле бани. Да там же и обвалились в яму.
-  Ладно, чтоб в магазине не было водки, так тесть все повторял: там такая ядреная самогонка. Теща ее в земле больше 20 лет держит на случай ее смерти. В общем, перепрятала, видно, 5 литровую бутылку старуха, а в яму всякой дряни напихала. Долго я потирал ушибленные места, – рассказывал вновь обретенному брату Степан.
- Как же вы друг друга нашли. Так фото увидел в газете и статью про семью. Брат со мной одно лицо. Взял и написал письмо. Ответ пришел скоро. Теперь. Вот общаемся.
- А я думала, что ты сирота.
- Так редко бывает. Пьют люди. А детей бросают, как ненужную вещь. Немного помолчали, думая о превратностях судьбы   
- Да, как же все было красиво, Люба, не сберегли мы любовь. Как же я тебя ревновал. Поэтому и бил и гулял, чтобы заглушить ревность. Бальзак писал так: « В любви всегда плутуют» Признайся, что у тебя всегда были хахали!- настаивал бывший муж.
- Нет же,  отцепись. Ты лучше своих девочек сосчитай. Жаль дочь, ей не хватает отцовского воспитания. Хотя, что ты мог бы дать ей хорошего, кроме денег. Вот в этом ты мастер. Только не все за них купишь.
- Хотел бы с ней пообщаться.
- Подрастет, сама приедет. Не надо психику ребенку травмировать.
- Ну, а твой Илья не трахнет девочку?!
- Исключено. Здесь другое. Ребенок она, увлеклась религией. Правда и я сама одно время старалась ее приобщить, чтобы уберечь от драк, ссор со школьниками.
- Как же так, Люба, я вполне доверил тебе дочь.
- Ну, это не самый худший вариант. Ее ровесники колются наркотиками. Так за нее спокойнее.
После отъезда мамы, на душе у Светы появилась тревога. Ее отчим ходил, как в воду опущенный.
«Он не ел, не пил»,- повторяла  его мать внучке, жалея сына. За пару дней до Любиного  приезда Илью сбила машина, на дороге, где много раз он ходил.
Только когда неверная жена появилась на пороге палаты больницы, врачи облегченно вздохнули.
Прошло время, в семье появились Аркадий и Мария, которых после долгих хождений по врачам удалось родить.
Но сама родительница так не считает. Травки, растущие у дома, да Любовь, что поселилась в их доме, помогли стать ей счастливой мамой. Илья и его падчерица думают, что все это случилось не без Божьей помощи.
Светлана сейчас ни с кем не дерется. Она выросла, выучилась на бухгалтера, а живет в поселке Светлом, куда она переехала со своим мужем Виталием. Вместе, они  регулярно ходят  в церковь, в которой когда-то обвенчались. На свадьбу приехало много родственников. Но самым желанным для Светы был ее родной отец Толя. Конечно, ни легко далось Любе решение: свести дочь с родным папой, но теперь она довольна, что поступила, как добрая христианка. Самое главное, что и Света по достоинству оценила мамин подвиг, сказав Любе с теплотой в голосе:
- Мамочка, ты самая моя любимая и добрая. Я горжусь, сто я твоя дочь. Прости, но будь на твоем месте, я вряд ли смогла быть такой мужественной.
- Света, спасибо, дочь. Видит Бог, что я стараюсь примирить прошлое и настоящее. Без этого нам трудно двигаться вперед. Злоба. Движимая людьми, месть убивают в первую очередь их самих. Медленно и порой незаметно.
Света и ее мать долго стояли обнявшись. И было им хорошо. Ничто теперь не может их разделить. Ибо их  духовная связь скреплена любовью, без которой ты не живешь, а существуешь.
- Мама, а ты не будешь против общения с моей сестрой Таней, папиной дочкой.
- Нет, не буду. Ты вольна в своих поступках. Толя говорил, что у него есть еще двое сыновей. Разве он тебе не говорил?
- Показывал фотки, но они еще маленькие. Мне будет с ними неинтересно общаться.
- Разве так можно думать? Это же твои братики. Только пока дети зависят от взрослых. Еще неизвестно, как к этому отнесется их мать. В любом случае держись, ни с кем не иди на конфликт. Бог все земные дела управит, если мы будем нести добро, не сеять зло.
- Мама, ну ты заговорила, как священник наш!-  сказала, едва сдержав смех, Света.
Их свадьба должна была быть через пару дней.  Было жарко, поэтому столы решили ставить прямо в вишневом саду. На случай дождя были сделаны  самодельные навесы. Кому же из гостей холодно, добро пожаловать в дом.
- Света, подойди сюда, на минутку, - таинственным шепотом, позвала невесту ее бабушка Степа. Из горницы слышался гомон, как из улья. Шла подготовка к свадьбе.
- Что звала, бабуль? Спросила молодым, но таким похожим на ее, Степин голос, внучка.
- Ты только не волнуйся. Я его не звала. Откуда он узнал о свадьбе? Может это сделала твоя мать, Люба?!
- О ком ты говоришь, баб? И вдруг до ее сознания дошло…
« Не уж то отец пожаловал? Но как к этому отнесется бабуля? Ее здоровье не радует нас. А если приехал папа, то, как себя вести, что сказать?»,-пронеслось вихрем в голове Светки.
Очень осторожно, выбирая слова, пытливо заглядывая в глаза бабушки, боясь ей причинить боль. Вдруг ошибка вышла…Она спросила у Степы, своей бабушки:
- Это приехал мой папа? Заметив на глазах слезы у бабушки, вдруг и сама, неожиданно разрыдалась. Теперь они ревели вместе.
  Это был Толя, но как же он изменился. Куда девался долговязый юнец? В проеме двери все собравшиеся родственники могли теперь лицезреть сутулого, отягощенного заботами мужчину. Он сильно изменился, постарел. Только его глаза, по-прежнему живые. выдавали его живой интерес к происходящему в доме бывшей тещи.
Его дочь Света снилась ночами. Из-за нее он потерял покой. А еще чудилась, словно  явь, его первая жена Любовь.
И эта боль настолько была невыносимой, что, забываясь, не только ночью, но и днем, он скрипел зубами и стонал.
Его жена, видя метания супруга, спросила:
- Я вижу, что с тобой что-то происходит. Не молчи. В одиночку тебе не справиться с проблемой. Не далеко и до сердечного приступа, а у тебя дети.
Услышав слово дети, Толя подхватился с диван-кровати, как будто его только отхлестали вожжами по лицу. С вытаращенными от ярости глазами, не заботясь о чужих ушах, брызгая слюной, он кричал. Стены, казалось, упадут от сотрясения воздуха. Волна злобы катилась на сжавшуюся от ужаса женщину.
- Что трясешься кикимора. Забыла, как меня соблазняла, как легла под меня. Боишься, а ее как избила и выбросила из моей жизни. Люба человеком была и будет. А мы с тобой сволочи. Где теперь моя дочь? Грозно вопрошал у онемевшей от страха Шуры ее муж. Теперь, он двигался прямо на нее. Надвигалась буря на семейном корабле.
Тарелки бились, летели сковородки. Бедные дети, мальчишки, забились мышками в своей комнате. Тихо, тихо сидели. Ни в первый раз это случалось в их доме. Старшая Таня, их дочка, в этот день не пришла ночевать, оставшись у подружки. Повезло ей.
Словно, по заказу пришла телеграмма от бывшей жены. Их дочь выходила замуж. «Надо ехать»,- решил Толя, и Таньку возьму. Надо ей познакомиться с сестрой. Мы умрем старые дураки, а им жить. И что это меня угораздило драться с женой? Мать она хорошая. В доме чистота. Ну, а что нет любви, то ни одна она в этом виновна. Надо попросить у нее прощения. Эх, дурак я. Видно не поумнею»,- искрение сокрушался Толя, направляясь с телеграммой в руках на кухню, но Шуры почему-то не было дома. Пока он ходил на работу, она ушла, и записки не оставила. И ребятишек нет. Видно к своей сестре забрала.
Устав от свалившихся проблем он прилег, не раздеваясь на тахту у телевизора и, уснул. Проснулся от нежных прикосновений Танюшки, которая испугалась за него и теперь хотела узнать «Жив ли мой отец?»


На свадьбе Толя был ни один, а с дочерью от второго брака. Его нелюбимая жена успела еще родить ему двойню. Теперь он имеет законных сыновей, которые похожи на своего деда, его отца, который пару лет тому назад умер. Старуха жена, каждый день ходит на его могилу. «Совсем обезумела»,- говорят о ней люди. Ее дети зовут жить к себе, но она не хочет. Так и ждет, когда за ней придет ее суженый.
Как же были рады дед Кондрат и баба Степа, что внучка уважила.  Никто из них и не вспомнит былое. Словно и не было скитаний из-за их неприязни. Пробабушки и продедушки Светы не смогли порадоваться их счастью. Они ушли в иной мир.
Люба так и не смогла понять свою мать, мучаясь  ночами без сна в далеком поселке Башкирии. Ей безумно жаль тех людей, которые шли с ней по жизни, но ошибались, плутая. Нелегко найти свое предназначение на Земле.
Аркадий и Мария ее и Ильи дети.  Они мечтают о путешествиях, пугая мать, у которой начало пошаливать сердце. Илья оказался мужчиной, о котором можно мечтать: ни пьет, ни курит, не ходит по бабам. Его главное увлечение автомобили. Не так давно они купили микроавтобус. Какие же довольные дети и их родители, когда они ездят в гости в другую христианскую церковь за горным хребтом. Наверное, без исповеди Любе тяжело бы было жить на свете, радуясь на своих ненаглядных мужа и деток. Другой раз ей, кажется, что и не было этой путаницы в чувствах, метаний. Быть может для нее это лишь начало настоящей, без обмана жизни.