Март

На крыше снег качался талый.
Дом в ожиданьи телеграмм
Молчал, и девочка молчала,
К моим прижавшаяся рукам.

На крыше снег качался талый.
Она молчанием своим
Шепнула в забытьи: «Начало...»
И дом молчанья сбросил грим.

Снег тронулся лавиной влажной,
Оцепенения сбросив плен.
Катилось эхо поэтажно
Его движения к земле.

Не понял он, что мы – невинны.
Не принял нашего «прости».
Как было сладко и наивно
Вдвоем в изгнание уйти.

Где подарил нам, не колеблясь,
Приют почти что неземной
Замерзший от любви троллейбус,
Сложивший крылья за спиной.

Но тишины казалось мало.
Я крикнул; «Март – благослови!»
Ведь нас уже, как снег, качало
От предвкушения любви.

***
Нас утро не застало дома,
Когда мы, помня о вчерашнем,
Любовь в оттаявших ладонях
Несли по снегу к Патриаршим.

Он мне всегда казался ближе
В своем заломленном берете.
Тот март был коротко острижен
И чем-то смахивал на ветер.

Могли ли мы все знать? Едва ли.
И потому неторопливо
В то утро на Страстном бульваре
Беспечно баловались пивом.

Кружились сказочные тени.
И там, где не хватало света,
Были под стать в своем смятении
Собакам, сбившимся со следа.

Как вдохновенная усталость
Движением медленного танца
В глаза нагие отражалась
От снега Санта-Эсперанца.

1984