о. Александру Дьяченко, иерею Русской Православной

На улице уныло капал дождь… Капли его падали сверху, чуть замедляясь перед последним рывком. Прыжок из тучи на землю – это совсем непросто. Люди высовывали головы в окна и двери домов в надежде вдохнуть хоть немного свежего, налившегося озоном воздуха. И, вполне ожидаемо, свою дозу прохлады получали…

О чем хотел поведать нам Господь одной лишь, секундной этой жизнью? Родиться где-то высоко в небе, пролететь над этой маленькой и бессмысленно-злобной планетой, чтобы где-то над измученным зноем и пылью городом вдруг вместе с мириадами таких же маленьких бесстрашных десантников вдруг сорваться вниз, заведомо зная, что это решение – последнее в жизни. Разбиться вдребезги оземь ради того, чтобы кто-то презрительно-тоскливо сказал: «Ну… хоть пыль прибило…».

Принять решение, заведомо зная, что постфактум после него уже не будет… Что это? Героизм? Предательство жизни? Торжество над самой идеей конечности чего-либо?
 Я не знаю…

Но, однажды сорвавшись на эту планету, зная заранее, что тебе придется разбиться, чтобы кто-нибудь громкоголосо и невежественно воскликнул: «Ну… хоть детей оставил…» или «Ну… хоть гадостей особенных не натворил…», ты летишь на землю, покрытую обрывками или монолитами туч, ты все же надеешься, что хоть одному человеку хватит-таки свежести, которую принес ты жизнью своей оттуда – из-за края… Из-за темно-синего края, за которым – лишь пустота и тишина. Мы туда летали – ничего там нет… И вглубь копали – там тоже только земля…

Искать след Бога в себе, а не за пределами атмосферы – слишком сложно для человека. Слишком привык он все попробовать носком сапога.

Чтобы разбиться ради одного человека оземь, может быть, прибив собой лишь несколько пылинок – нужно знать, нужно верить, что ты этого достоин. Что прибитая тобой пыль вместе с той надеждой, которую дают миру ежевесенне распускающиеся почки на деревьях, сделают мир свежее… Прекраснее… Может быть, добрее…

На улице уныло капал дождь… Что-то не так в этой фразе, намертво вбитой в наши головы диктантами. Диктантами – от слова диктовать или от слова диктатура? И этого я не знаю… Просто не может эта маленькая жизнь, отданная ради бессердечного двуногого паразита, коим является человек, быть унылой. Есть в ней какое-то торжество… Торжество именно над унылостью… Как фортепиано подчас разбивает вдребезги наше привычное бытие, наполненное поиском пищи, вламываясь в сознание тонким перезвоном клавиш и струн, так и дождь собой, ценой собственного жития развенчивает славу солнца… Пусть ненадолго становится он королем Земли. Но говорит он о том, что все на свете уравнивается. И чем больше творим мы зла, тем больше кто-то другой сделает добра. Кто-нибудь другой, но не я. Кто-нибудь другой покормит птицу, посадит дерево, переведет через дорогу слепого и купит у бабушки на перроне вяжуще-невкусную черемуху, потому что бабушке не на что купить хлеба… Всё это кто-то другой. Но не я.

На улице восторженно и торжественно капал дождь… Да… Торжество восторга. Восторг торжества. Благодарю Тебя, Господи, за неопровержимый и великолепный героизм Твоих маленьких прозрачных воинов. Воинов тверди небесной. Воинов недостучавшейся доброты…