Любовь и ненависть

...И тяжелым железом корежа под ногами святую землю,
Крестоносцы шагали гордо, ставя все, и вся на колени.
Кто посмеет, поднявши голову выступать против адской силы.
Называли себя священными в жестяных рубахах верзилы.
Главный клич их был смертным жаром,
В душный воздух взметая пыль.
-"Предадим все мечу и пожару! Чтоб никто нас потом не забыл."

Но иные вершились судьбы, и свой век продолжала Земля,
И невольно дрожали губы у Любви, что была у меня.
Беззаботна, как солнце лучиста, чуть стыдлива, как смех весела.
Как ручей благородна и чиста - радость людям собою несла.

Но тревожили дальние грозы, не ее, а меня, а она
Не желала слушать серьезно, всю в веселье себя облекла.

Но в ту ночь, неожиданно громко, расчищая копьями путь,
Появились железные волки. Я успел ей лишь быстро шепнуть,
Чтоб сидела, молчала дома: "Бог даст, может меня не убьют.
Не боюсь я железного грома."
- "Помни, милый, тебя я люблю!"

Первым делом потребовав хлеба, съев - водой из колодца запив,
Прорычали - "Эй! Встань на колени, и молись на наш родный мотив!".
На карачки встать плевое дело, может, что потерял я в пыли.
Но молиться чужому уделу не могу, хоть копьем проколи.
И поймав меня тут же на слове, прорычав что-то под нос свое,
Сразу трое "священных Панове" отобрали меня у нее.

...Где твой смех, дорогая? Где радость, где улыбки твои без конца?
Жизнь любая становится адом без любимого рядом лица.
Закопав меня тут же, у дома, отпевали - не ставили свеч,
Поклялась мстить "железному грому", и ЛЮБОВЬ взяла в руки мой меч.
Что ж, не долго увидеть искусство, там, где кто-то с рожденья умел.
И вложив в свою ненависть чувство, она гордо вошла в беспредел. 
И носилось, как огненный вихрь, разметая железный хлам,
Не то сказка, не то просто лихо, и косило их тут и там.
И нельзя было, не было мочи что-то ей выставлять супротив.
Волки стали бояться ночи, чу, чуть шорох, оружие схватив.

Но однажды поймали Легенду, окружили железной стеной.
На плече развевается лента, но не справиться ей одной.
И, рубив до последнего вздоха, вся израненная, смерть даря,
Уходила к прадедам дуреха, что так сильно любила меня.

И когда уже с мертвого тела, латы сняли и шлем, - "Подивись!",
 Прокричали все, - "Тело прекрасно, а лицо как у смерти ужасно,"
... И зовут ее ЛЮТАЯ НЕНАВИСТЬ.