Записки о Бельгии. Мой американский друг

Наши бабушки жили на одной площадке и очень дружили. Летом мы приезжали к бабушкам на каникулы, так и познакомились...

А потом я приехала по распределению на работу - опять к бабушке. А там уже был он - мой друг детства - учился в техникуме и жил у своей бабушки. Наша дружба повзрослела и вынесла это испытание. А через 3 года он уехал с семьей в Америку.

Дед его был еврей, и, списавшись со своим кузеном из Нью-Йорка, стал ездить туда в гости. Позднее они продали все, что у них было, и переехали. Все. Бабушка с дедушкой, родители и он с сестрой.  Мой друг давно мечтал об этом.

Таким образом, четверть еврейской крови, доставшаяся моему другу, оказалась самой сильной. Вот так они переехали: они уехали сами с собой, им нечего больше жалеть, они ничего не оставили.


Сначала он работал в магазине ковров. Рабочим. Он мыл ковры. Вскоре стал командовать другими мойщиками. А спустя пару лет он стал менеджером в том же магазине. По субботам  учился в финансовом колледже. Было нелегко, каждую копейку приходилось ставить на ребро.

Он выучился, стал хорошо зарабатывать, путешествовать, и наконец, доехал до Бельгии, навестил меня. Мы не виделись 13 лет. И вот я, наконец, иду его встречать. Мы договорились, что он сначала съездит в Париж, а оттуда - поездом до Брюсселя. От Парижа до Брюсселя ходит скоростной поезд Thalys- за час с небольшим он перевозит пассажиров из столицы Франции в столицу Бельгии.

Я стою и пытаюсь узнать его среди разношерстной публики пассажиров, только что вышедших из вагонов. А вот и он! Сильно пополнел! Но во всех его движениях, манерах, повадках появилась какая-то новая раскрепощенность. У него поступь хозяина жизни. Мы сели в поезд и едем домой, к нам в Лимбург, потом ждем у вокзала, пока приедет за нами мой муж.

Друг озирается по сторонам: «Да у вас тут музей! Средневековье вокруг! А какие маленькие машины. Как игрушечные!» Но, даже восхищаясь, он выглядит хозяином - как будто бы он тут "хозяин пляжа", и приехал проверять, как его управлящий справляется с работой.

Он умиляется кружевным занавесочкам на окнах, он умиляется старинным домикам, убранству моей гостиной, он умиляется маленьким пекарням и магазинчикам, а когда я готовлю на ужин салат с помидорами и креветками - tomaat-crevette, он с радостным воплем несётся к столу, как будто бы целую неделю ничего не ел!


Я так поняла, в Америке нет культуры еды, да и сама культура молодая. В плане того, что за 300 с небольшим лет существования там не успели создать большого количества своих культурных ценностей: там не так много старины, старых традиций. Конечно, Америке в этом плане не потягаться со средневековой Бельгией, где самому старому городу Тонгерену аж 1400 лет!

Но американцы умеют работать, их экономика - пожалуй, самая сильная в мире.  Мой друг объездил почти весь свет. Он раз шесть был в Париже, видел и Лондон, и Вену, и Прагу, и Барселону, и Рим, и Венецию, и Люксембург. Он может запросто сказать: «Эх, давненько я не гулял по берегам Сены!»

Но зато какая вера в себя! От него исходит сила, достоинство. Он всюду чувствует себя, как дома. Признайтесь, этим качествам можно лишь позавидовать. Я горжусь своим американским другом, я заражаюсь его оптимизмом. Он часто говорит: "Весь мир - твой!" Как будто из Чикаго, города ветров, он принёс с собой свежий, вольный ветер в нашу "средневековую" жизнь.

Мы приехали в Гент, устроились на террасе кафе, откуда открывается шикарная панорама на готические соборы и набережную канала. Нам приносят еду, друг расплачивается cо словами: «Вам давно пора ввести доллары. It's America, you know». Подтекст: "Мы, американцы, хозяева жизни".
- Мы тут в Европе, - как бы извиняясь, отвечает молоденькая официантка.
Он не просто прижился в Америке, он любит Америку. Он нашёл себя в Америке.
Иногда он несколько свысока отзывается о "старушке Европе":
 "Что это у вас тут так много арабских лиц! Мы к себе таких не пускаем.
Почему не видно официантов? Официант всегда должен быть на виду".
"Это мы, американцы, спасли вас в Европе от Гитлера. Если бы не мы, вы бы сейчас говорили по-немецки или по-русски" - обронил он как-то. - Помилуй, ты и сам недавно получил американское гржданство! - возражаю я.
Он дивится раскрепощенности бельгийцев, созерцая статую "Жаннеке Пис" -Писающей девочки, выставленную на всеобщее обозрение. "Сюда ещё и детей водят!"- ужасается он.

Но, отбрасывая мелочи и оставляя главное, я так рада, что он разыскал меня, приехал, подружился с моим мужем и детьми. С тех пор он всегда, почти каждый год, заезжает к нам, по пути домой из своих путешествий, и привозит  сувениры - то обломок Берлинской стены, то деревянное изображение головы Спасителя из Израиля. И мы каждый раз пьём бельгийское пиво, так что под конец его визита в коридоре выстраивается череда маленьких бутылочек из-под хмельного: Duvel, Kriek, Leffe, Grimbergen...

"Пиво бельгийское, а душа-то русская!"- говорит мой американский друг.