Per aspera Калейдоскоп-2

                Жаркое  лето.  В  доме  прохладно  и  пахнет  яблоками.  Мама  вместо  цветов  всегда  ставила  на  круглый  стол  в  комнате  большую  низкую  вазу  с  яблоками:  в  начале  лета  розовобокую  столовку,  потом  полосатую  пеструшку,  ярко-желтую  лимонку,  а  осенью  -  алма-атинскую  гордость  -  знаменитый  апорт.  С  тех  пор  запах  яблок  для  меня  всегда  ассоциировался  с  родным  домом.  А  цветы  украшали  двор  и  палисадник.  После  бесконечно  длинных  коридоров  и  палат  больницы  дома  было  тепло  и  уютно.  Когда  все  разбегались  по  делам,  мы  с  бабушкой  Стешей  шили  платья,  она  для  себя  или  для  мамы,  я  -  куклам,  а  потом  и  себе.
                А  еще,  именно  в  то  лето,  мы  с  бабушкой  ткали  половики.  Этому  событию  предшествовала  большая  подготовка.  Мы  нарезали  тонкими  полосками  собранный  материал,  сшивали  его  в  длинные  ленты  и  сматывали  в  разноцветные  клубки.  Когда  принесли  и  установили  в  большой  комнате,  взятый  на  прокат  у  соседей  станок,  нужно  было  тщательно  заправить  в  него  толстые  нитки,  чтобы  переплетение  утка и  основы  было  правильным  и  ровным.  Бабушка  садилась  ткать,  а  я  заправляла  ей  челноки  и,  вообще,  всячески  помогала.  Я  тоже  пробовала  ткать,  но  у  меня  не  хватало  силенок  утрамбовывать  продернутые  ленты,  и  изделие  получалось  рыхлым.  Станок  дали  ненадолго,  поэтому  бабушка  отстранила  меня  от  работы,  дабы  не  тратить  время  на  исправление  брака,  и  назначила  помощником. Половики  получились  красивыми  и  добротными,  так  как  мы  использовали  качественное  сырье  -  обрезки  однотонной  пальтовой  ткани.
               
                Сижу  на  крылечке  и  любуюсь  яркими  красками  нашего  сада.  Цветущие  фруктовые  деревья,  яблони,  вишни,  сливы.  Изумрудная  трава  под  ними,  с  золотистыми  одуванчиками.  Ровные  грядки  лука,  укропа,  редиса  и  клубники.  А  вдоль  дорожки  и  под  окнами  цветы:  весной  тюльпаны,  нарциссы,    ирисы  и  сирень;  летом  золотой  шар  и  флокции,  ромашки  и  розы;  осенью  георгины  и  хризантемы.  И  вся  эта  красота  -  дело  маминых  рук.  Я  как могу,  помогаю  маме.  Мне  хватает  терпения  собирать  смородину  и  крыжовник.  У  нас  в  саду  были  удивительные  ягоды  -  китайская  вишня  или,  как  ее  еще  называли  -  таментоза.  Небольшие  кустики  росли  вдоль  забора.  У  этого  растения  маленькие  гофрированные,  бархатные  на  ощупь  листочки  и  кумачово-красные  ягоды  по  размеру  средние  между  вишней  и  облепихой.  Способ  расположения  этих  ягод  на  ветке  как  у  облепихи.  Ягоды  сладкие,  но  не  очень  сочные,  на  варенье  не  годились,  добавлялись  только  в  компоты,  да  очень  удивляли  своей  необычностью  приезжающих  в  гости  родственников.  Маме  не  хватало  времени  собирать  их,  а  я  любила  эту  карликовую  вишню  за  вкус  и  красоту,  и  мне  доставляло  удовольствие  ее  собирать.  Жалко  было  когда,  в  конце  концов,  мама  заменила  эти  кусты  на  более  привычную  и  полезную  малину. 
                Недалеко  от  крыльца,  создавая  тень  своей  пушистой  кроной,  росла  необыкновенная  яблоня  -  медовка.  Плоды  были  крупные,  наливались  медовым  янтарем.  Очень  было  трудно  поймать  момент  оптимальной  спелости  яблока.  Сегодня  висит  еще  зеленоватое,  а завтра  под  тяжестью  спелой  мякоти  падает  и  в  дребезги  разбивается  о  дорожку.  Только  маме  удавалось  снять  яблоко  в  идеальном  виде.  Этими  яблоками  мы  только  лакомились,  они  не годились  ни  на  варенье,  ни  на сушение.  Они  зрели  на  радость  душе  и  плоти.               
                В  центре  сада  была  еще  одна  удивительная  яблоня.  На  ней  зрели  яблоки  сразу  двух  сортов,  столовки  и  пеструшки.  Это  мамины  опыты.  Она  работала  в  хозяйстве  института  плодоводства  и  виноградарства,  где  специалисты  занимались селекцией  и  где  когда-то  в  далеких  тридцатых  годах  был  выведен     методом  прививки  дикой  яблони  знаменитый  Алма-Атинский  апорт.   Маме были  интересны  эти  изыскания,  и  опыт  работы  был  успешно  применен  дома.  Красавица-яблоня  была  маминой  гордостью  и  удивляла  всех  соседей  и  родственников.
                В  конце  лета  обычно  начинались  заготовки.  Мама  варила  варенье,  повидло,  компоты  из  разных  ягод.  Сушила  яблоки.  Здесь  тоже  пригождалась  моя  усидчивость,  и  я  помогала  ей  резать  яблоки,  вынимать  косточки  из  вишен  и  абрикосов,  перебирать  ягоды.  Еще  мама  делала  замечательную  пастилу  из  слив  и  урюка:  повидло  ровным   тонким  слоем  наносилось  на  лист  с  бортиками,  заранее  смазанный  маслом,  затем  этот  лист  прикрывался  марлечкой  и  ставился  на  верстак  сушиться.  Высохшая  пастила  легко  снималась  с  листа,  затем  она,  как  белье,  недолго  сушилась  на  веревочке,  а  потом  скручивалась  в  трубочки.  Все  мои  друзья  обожали  это  лакомство. 
                Вино  из  вишен,  малины  и  винограда  тоже  у  мамы  получалось  отменным.  Всякий  раз,  угощая  гостей  своим  изделием,  мама  говорила,  что  это  последнее  из прошлогоднего  урожая.  Все  мои  братья  любили  потчевать  маминым  вином  друзей,  а  фраза  -  «Нет  ли  у  нас  последнего?»,  всякий  раз  произносимая  кем-нибудь  из  домочадцев,  стала,  чуть  ли  не  паролем  и  дожила  до  моей  молодости.  Я  с  гордостью  за  мамины  таланты  угощала  своих  подружек  в  дни  рождения  и  по  другим  великим  праздникам.   
 
                Плавный  переход  из  лета  в  осень.  Также  плавно  переходят  мамины  заботы  по  заготовке.  Вот  родители  приехали  с  огорода.  Я  еще  маленькая,  лет  восьми,  и  мне  очень  интересно  греметь,  как  погремушкой,  коробочкой  с  маком,  перебирать  разноцветную  фасоль  и  удивляться  разнообразию  рисунков  на  ней.  Тыквы  приводят  меня  в  совершенный  восторг,  особенно  маленького  размера  и  необычной  формы,  да  еще  мама  занимательно  рассказывает,  что  когда-то  из  них  делали  домашнюю  утварь:  ковшики,  черпаки,  вазы  и  чашки.  Одна  такая  чашечка  была  подарена  мне  мамой  к  моему  великому  удовольствию.  Где  она  нашла  такую  уникальную  вещицу  или  сделала  ее  сама,  осталось  для  меня  загадкой.
                Хоть  наша  многодетная  семья  и  жила  трудно,  Мама  удивительно  умела  делать  дешевые,  но  очень  интересные  дорогие  подарки.  Она  и  передачи  мне  в  Аксай  привозила  необыкновенные:  если  это  черешня,  то  обязательно  виноградной  гроздью  сложенная  на  веточку.  Если  клубника  -  то  самая  крупная,  самая  яркая  или,  наоборот,  мелкая  светло-красная  с  загнутыми  вверх  лепесточками  плодоножки,  вкусом  и  ароматом  напоминающая  землянику,  самая  моя  любимая.  Причем,  мама  обязательно  говорила  мне  название  сортов  клубники,  малины,  вишни,  сливы.  Из  этих  названий  помню  только  Ванету  -  это  сорт  необыкновенно  вкусной  крупной  сливы  баклажанного  цвета,  растущей  в  нашем  саду.  Однажды  на  Пасху  вместе  с  прочим,  положенным  в  этот  день,  угощением  она  привезла  мне  в  больницу  ярко-розовое  деревянное  яйцо,  вырезанное  отцом.  Этот  подарок  долгое  время  хранился  у  меня  и  не  потерялся,  к  моему  удивлению,  за  долгие  годы  в  больнице,   где  почти  все  было  общим.
                Длинный  отцовский  верстак  осенью  превращался  в  натуру  для  художника,  пишущего  маслом  натюрморты.  Яркие,  умытые,  с  хрустальными  капельками  воды,  плоды  поражали  многообразием  красок.  Здесь  и  отливающие  фиолетовым  светом  крутобокие  баклажаны;  красные,  зеленые  и  желтые  болгарские  перцы;  розовые,  желтые  и  красные  помидоры,  разных  размеров;  ярко-оранжевая  морковь;  свежая  зелень  укропа,  петрушки  и  смородины.  Все  это  живописно  лежало  на  застеленном  чистой  белой  клеенкой  верстаке,  являя  собой  прекрасную  картину  богатства  матушки-природы,  и  ожидало  переработки,  чтобы  долгой  зимой  поддержать  дух  и  плоть  большого  семейства.  Живописными  были  даже  стерильные  банки,  навешанные  на  штакетник  для  прожарки  на  солнышке.  Хлопочущая  среди  всего  этого  великолепия  мама,  казалась  волшебницей,  Марьей-искусницей!    

                При  всей  своей  занятости  мама  всегда  находила  время  для  меня.  Во  время  моих  приездов  домой  она  старалась  взять  отпуск  на  работе,  чтобы  наверстать  упущенное  в  санатории  время  для  общения  своей  дочки  с  миром,  отличным  от  больничного.  Традиционными  были  обязательные  поездки  в  центральный  парк  культуры  и  отдыха  и  в  зоопарк.  Туда  мы  с  ней  уезжали  на  целый  день.  Территория  очень  большая  и  с  моими  способностями  к  ходьбе,  предприятие  трудное.  А  я  непременно  хотела  покататься  на  всех  аттракционах,  полюбоваться  всеми  фонтанами  и  цветниками,  посмотреть  выступление  артистов  на  летней  эстраде  и  сходить  в  кинотеатр  «Родина».   
                Особый  восторг  у  меня  вызывало  катание  на  лодках  и  поездка  по  железной  дороге  на  пионерском  поезде,  а  также  головокружительное  катание  на  высочайшем  колесе  обозрения.  Оттуда  красавица  Алма-Ата  была  как  на  ладони.  Обрамленный  великолепными  горами  с  снежными  шапками  на  вершинах,  запутавшихся  в  облаках,  под  ярким  солнцем  и  бирюзовым  небом,  зеленый  город  казался  сказочным.  Однажды  к  нам  приезжали  фантастические  парни,  они  носились  внутри  железного  сетчатого  шара  на  мотоциклах  с  бешеной  скоростью,  вниз  головой,  с  оглушительным  ревом  моторов.  Это  было  упоительно  страшно,  но  взгляд  от  этого  зрелища  невозможно  было  оторвать.  Незабываемое  впечатление,  даже  теперь,  в  наше  продвинутое  время  этот  трюк  вызывает  у  меня  большое  уважение.
                Если  в  город  в  это  время  приезжал  чешский  «Луна-парк»,  то  в  зоопарк  мы  уже  не  успевали.  В  «Луна-парке»  мне  нравилось  все,  но  больше  всего  меня  поражал  автодром  с  разноцветными  машинками  и  необычные  сувениры,  призы  и  невиданные  жевательные  резинки,  заполонившие  вскоре  все  киоски  и  вызывающие  теперь  отвращение  видом  постоянно  жующих  людей.  Мы  перекусывали  в  маленьком  кафе  в  оставшееся  от  аттракционов  время,  потом  гуляли  по  аллеям,  ели  необыкновенно-вкусный  шашлык  и  лакомились  мороженным.  Усталые  и  довольные  мы  продвигались  к  выходу,  а  я  все  не  унималась,  и  жалела,  что  не  могу  прыгать  с  парашютом  и  играть  в  большой  теннис.   
                Зоопарк  меня  пленял  возможностью  видеть  не  на  картинке  а  живьем  жирафа  и  бегемота,  крокодила   и  слона,  павлина  и  прекрасных  белых  и  черных  лебедей,  белых  медведей  и  черных,  наших  родных  бурых  мишек,  любимых  кошек,  тигров,  гепардов,  леопардов,  рысь,  пантеру  и  царя  зверей  -  льва.  Участок  молодняка  особенно  привлекал  своими  ребятушками-зверушками,  хулиганистыми  и  смешными,  прямо  как  мы.  Нравились  мне  и  грациозные  ламы,  газели  и  серны,  а  еще  пятнистый  олень.  А  наши  казахстанские  архары,  сайгаки  и  винторогие  козлы  имели  важный  вид  хозяев,  они  гордо  несли  свои  рога  и  глядели  кругом  очень  строго,  будто  следили  за  порядком,  как  милиционеры.  Около  вольеров  с  обезьянами  всегда  было  весело,  а  в террариуме  стояла  уважительная  тишина.
                Пока  у  нас  в  городе  не  было  своего  здания  Цирка,  Цирк  Шапито  приезжал  регулярно.  Весть  о  его  приезде  молниеносно  распространялась,  и  народ  специально  собирался  на  большой  площадке  в  центре  города,  чтобы  понаблюдать  за  приготовлениями  артистов  к  гастролям.  Интересно  было  смотреть,  как  ставили  большой  шатер  и  строили  временные  вольеры  для  животных,  как  наряжалась  площадь,  как  выгружали  животных  и  помещали  их  в  только  что  отстроенные  клетки,  как  клоуны  смешили  приставучих  мальчишек,  а  потом  те  с  радостью  помогали  артистам  таскать  многочисленный  реквизит.  Мне  тоже  однажды  удалось  видеть  эту  далеко  не  праздничную  работу,  но  все  равно  было  здорово  все  это  наблюдать.  Мы  с  мамой  старались  не  пропускать  новых  цирковых  премьер.  Когда  построили  в  городе  цирковое  здание,  мне  удалось  посмотреть  цирк  на  воде,  цирк  на  льду,  аттракцион  братьев  Запашных,  цирк  под  руководством  Дурова  и  еще  много  чего  интересного. Мама  водила  меня  и  на  балет  на  льду  и  на  концерты  Московского  и  Ленинградского  Мюзик-холлов.  Так  что,  после  кратковременного  домашнего  отдыха  впечатлений  мне  хватало  на  весь  длительный  больничный  сезон.  Пару  раз  я  была  дома  зимой.  Дома  мне  никогда  не  было  скучно,  но  и  зимой  мама  катала  меня  на  санках,  водила  на  елку  в  Оперный  театр,  а  Сашкин  отец-сосед  возил  нас  с  Сашкой  на  «Москвиче»  зимой  на  центральную  площадь  с  огромной  нарядно-сверкающей  елкой,  вокруг  которой  был  залит  каток.  Там  играла  музыка,  было  многолюдно  и  весело.
               
                Говорю  об  этом  так  подробно,  потому  что  с  высоты  своих  теперешних лет,  удивляюсь,  как  мама  все  успевала,  как  она  при  такой  трудной  жизни  не  теряла  жизнерадостности,  легкости,  доброты.  Она  умела  класть  печи,  белить  и  штукатурить,  делать  мясные  консервы.  Она  выкраивала  время  и  ездила  помогать  своим  родным  сестрам  в  поселок.  Никогда  я  не  видела  маму  праздно  сидящей.  В  доме  поддерживался  строгий  порядок  и  чистота.  В  этом  она  была  строга  и  требовала  порядка  от  других.  При  этом  мама  прекрасно  выглядела,  была  легка  на  подъем,  любила  ходить  в  гости  и  танцевать.  Она  не  любила  халатов,  дома  ходила  в  платьях,  никогда  не  позволяла  себе  выйти  в  магазин  в  домашней  одежде.  Неудивительно,  что  при  такой  мамочке,  я  выросла  такой  стойкой,  но  веселой.   

                Два  моих  брата  были  на  шестнадцать  и  пятнадцать  лет  старше  меня.  Один  почти  сразу  после  армии  женился.  Другой  служил  в  Смоленске,  остался  там  служить  сверх  срочно  и  не  был  дома  долгих  семь  лет.  Из  Смоленска  он  привез  себе  жену,  статную,  похожую  на  певицу  Ольгу  Воронец  и  внешностью  и  голосом.  С  тех  пор  наши  семейные  праздники  никогда  не  обходились  без  песен  Ольги  Воронец,  Людмилы  Зыкиной  и  Валентины  Толкуновой.  Валя  была  любимой  снохой  отца,  он  ее  обожал  за  певучесть  и  легкий  нрав.  Сестра  моя  рано  вышла  замуж  за  служившего  у  нас  в  городе  парня.  После  свадьбы  и  его  демобилизации  молодые  уехали  в  Краснодарский  край  к  его  родителям.  Так  что,  все  жили  отдельно  и  пересекались  только  на  семейных  праздниках. 

                Лишь  Гена  был  мне  не  только  братом,  но  и  нянькой,  а  потом  и  лучшим  другом.  Это  он  возил  меня  на  иглоукалывание  и  писал  мне  письма  из  армии.  Он  много  читал,  немного  занимался  альпинизмом  и  играл  на  гитаре.  Он  много  рассказывал  мне  о  горах  и  озере  Иссык,  которое  было  уничтожено  в  1963 году  страшным  селевым  потоком  и  до  сих  пор  не  полностью  восстановилось.  Однажды  Гена  принес  мне  замечательный  горный  цветок,  который  сам  нашел  в  наших  горах.  Он  рассказал  мне  прекрасную  легенду  об  Эдельвейсе.  Его
рассказы  привили  мне  тягу  к  путешествиям,  вот  только  тогда  я  еще  не  задумывалась,  смогу  ли  я  путешествовать,  я  просто  мечтала  о  дальних  странах
и  походах  по  горным  тропам,  чтобы  самой  найти  этот  романтичный  цветок  любви.
Пока  Гена  учился  играть  на  гитаре,  я  была  его  первой  терпеливой  слушательницей.
                «Ой,  васильки,  васильки,   
                Много  вас  выросло  в  поле,
                Помню  у  самой  реки            
                Я  собирал  их  для  Оли»  -
пел  Гена,  а  мое  сердце  сладко  томилось  и  страдало  от  жалости  к  Оле.  Когда  он  учился  в  техникуме  и  готовился  к  экзаменам,  я  тоже  была  рядом.  Мы  уходили  в  сад  к  маме  на  работу  вместе  с  четвероногим  другом  Волчком.  Гена  зубрил  сопромат,  Волчок  носился  как  угорелый,  почуяв  свободу,  потом  лежал  рядом  с  хозяином  и  благодарно  его  облизывал,  мешая  готовиться  к  экзамену,  а  я  блаженно  валялась  на  травке  и  тихонько  разговаривала  с  муравьями  и  божьими  коровками.
                Ну  а  когда  Гена  уходил  на  занятия  или  на  работу,  я  брала  у  него  книги  и  читала  запоем.  «Атомная  крепость»  и  «Женщина  в  белом»,  «Консуэлло»   и  «Записки  следователя»,  «И  один  в  поле  воин»  и  «Щит  и  меч»  не  давали  мне  скучать.

                Уже  учась  в  интернате,  я  стала  бывать  дома  по  субботам,  воскресениям  и  во  время  всех  каникул.  С  этого  времени  ни  одно  важное  семейное  событие  не  обходилось  без  меня.  Я  наконец  стала  домашней  девочкой  и  равноправным  членом  семьи.  А  жизнь  моя  в  доме  перестала  быть  калейдоскопом.