Задержка рейса

Дети, дети, дети… ну, куда они без нас? Обязательно поедут в аэропорт с нами. Провожать папу. У нас ведь здесь бабушек да дедушек нет. И куда мы без них? Дочка уже большая, целых семь лет и четыре месяца. А сыну всего годик. Орёл. Сидит в автомобиле в  детском кресле и требует «ууууууу». Это значит, чтобы машина побыстрей двигалась. Парень скорость любит.
- Дорогой, перчатки забыла дома.
Взгляд такой отчаянно несчастный, будто забыла саму жизнь. Бегу наверх, открываю ключом квартиру. Вот они  - на столике возле зеркала. Схватил, побежал. Спустился. Эх, забыл в зеркало глянуть. Примета. Ладно, может, обойдётся.
У меня пересадка в Москве. С багажом опять проблемы. Сюда летел: никаких проблем. Сдал багаж в Новом Уренгое, получил в Красноярске. И всё. А вот обратно – ну, никак не хотят. Получите в Москве, сдайте в Москве. Зачем? Непонятно. Я же никуда не выхожу, просто с рейса на рейс.  И в конце концов всё сделали. Оформили багаж без промежуточных выгрузок. Но опять – с таким скрипом... А ведь одна авиакомпания. Что оттуда, что туда. Только персонал разный.
А дети рады поездке в аэропорт. Ещё бы. Тут так всё необычно. Не как во дворе. Самолёты в небе пролетают. Лампочками мигают. Невидимая тетенька то и дело  что-то говорит громко-громко. Люди кругом, чемоданы… Только успевай голову поворачивать.
Обнялись, расцеловались на прощанье, и папа побежал на посадку, пока сынуля сушку в руках вертит.
Летели пять с лишним часов. Против ветра. Туда – было быстрее. Обратно – вот оно как. Успеть бы на посадку во второй самолёт. Успел. Спецконтроль пройден. Томительное ожидание. Сейчас пригласят на посадку. Сейчас. Уже меньше часа до вылета… Уже меньше получаса. Наконец, голос незримой женщины объявляет, что вылет рейса задерживается на час. Через час – ещё на час. Как зубная боль: дёргают, дёргают, а выдернуть не  могут… В три часа ночи объявляют задержку до восьми утра.
Кто-то звонит родным, кто-то – знакомым. Люди пытаются сами выяснить в чем дело. Аэропорт уренгойский по ночам не работает. Это все местные знают. Я помню, как приехав с Тазовского на утренний рейс в пять часов утра, едва не остался на морозе, поскольку здание аэропорта, как обыкновенный совхозный сарай, было замкнуто на огромный амбарный замок. Все спят. Проснутся и откроют в семь утра, не раньше. Первыми придут уборщицы с ведрами и швабрами. Короче, всё, как в обычном городском муниципальном учреждении, только с самолетами снаружи. Не помню точно, но похоже, что не хватало только фигуры дедка-охранника в овчинном тулупе и с берданкой.
Впрочем, это было в прошлом. Теперь везде полицейские милиционеры, рамки, сканеры, видеокамеры… Короче, терроризм оказался двигателем технического прогресса. Тьфу-тьфу, пока Бог миловал, никаких иных его проявлений у нас не было. Да, кафе внутри появилось с бешеными ценами, как во всех аэропортах теперь, не хуже чем везде, как говорится. Туалет стал теперь не только на улице. А то в тот, прежний, по морозу порой было, мягко говоря, рискованно добежать…
Кое-как выяснилось, что в полярном городе вчера был крепкий мороз, а сейчас резко потеплело, и взлётка покрылась корочкой льда.
  Уснуть не могу – нервы. Какая-то обреченная боязнь проспать посадку на рейс. Так и слоняюсь по переполненному залу, изредка попивая кофе. Наконец, в девятом часу утра объявляют, что рейс откладывается на сутки. Зеркало! Вот когда я снова вспоминаю о старинной примете: вышел в дорогу – не возвращайся в дом, а коли вернулся – непременно посмотри в зеркало перед уходом. А я не посмотрел. Пожалел пары мгновений. И вот – результат: сутки в аэропорту.
Наконец, неместных пассажиров собрали внизу, у стойки авиакомпании. Сказали, что повезут на отдых в гостиницу. Северянам в зимних одёжах топтаться в московском аэропорту очень душно.  А куда, её, эту одёжу денешь? На выход же собрались. Таких горемык, кто не мог разъехаться по московским домам, оказалось человек пятнадцать. Томительнее всего ожидание. Топчешься, мешаешь людям ходить, не знаешь куда себя деть. И не уйти никуда: ждем ведь автобуса. Микроавтобус подошёл, наконец. Площадь перед аэропортом забита транспортом и кашей из мокрого грязного снега.
Эх, а ведь так хорошо задумывалось! Рейс на Уренгой прибывает туда семь двадцать утра. Обычно после отпуска всякий раз получалось так, что прямо с этого рейса, иногда даже не заезжая домой, если времени в обрез,  выходил я на работу, которая начиналась с девяти. И первый рабочий день после отпуска становился самым дискомфортным. Потому что в дороге – сон – не сон, а на работе расслабляться никак нельзя. На этот же раз я специально выехал из дома на сутки раньше. Чтобы иметь фору для сна. Чтобы на работу выйти , не мучаясь зевотой и желанием вставить себе спички в веки.
Утро. Мы подъезжаем к гостинице со странным названием   «Рамада». И не громада вроде, и не тамада. Что-то среднее. Ехали через лес с роскошными, покрытыми пухлым снегом, разлапистыми елями. А снегопад так и продолжается: праздничный, лохматый, почти как новогодний. Так и кажется, что сейчас появится красноносый белобородый дядька в шубе откуда-нибудь из-под ели, конечно.
 Селят по двое в комнату. Мужчина у стойки администратора сильно возмущается этим. Он привык жить в одноместных номерах. Ни к чему ему подселенцы. Я тоже не в восторге от перспективы оказаться в комнате с кем попало. В результате тому мужику я и достался. Электронный ключ от комнаты, слава Богу, у каждого свой.
Впрочем, мы с Виктором даже не поссорились ни разу. Люди всё-таки вежливые, в возрасте. Да, и делить нам нечего. Оказался он замом гендиректора местного филиала Газпрома. Ну, и ладно. Не беда. С кем не бывает. Главное, что оба – жертвы обстоятельств. Но, он, видимо, привычнее. У него с собой тапочки оказались, а я не предусмотрел. Значит, у него командировочного опыта побольше, только и всего. Даже разговорились за жизнь. Сын у него в Москве. Но что-то он не поехал к нему. По сотовому поговорил и всё. Знаю я, что Москва – такой мегаполис, в котором люди сильно меняются. И ничего тут не поделаешь.
Вечером, в то же время, в какое я должен был улететь вчера, всех благополучно погрузили в самолёт и отправили куда следовало. И летелось нам три с половиной часа, и не встретилось по пути никаких препятствий, и удачной была посадка. А первым в аэропорту встретил нас тот же торжествующий хлопьями снег и мутная зимняя предрассветная даль.
Ну, вот… Через час на работу. И куда было спешить? Лучше бы я с детьми своими повозился на день дольше. И мне приятней, и им – в радость.