так пусть же они увидят ваши горящие любовью глаза

Один поэт ночью, страдая о своей любимой, посвятил ей стихотворение.

Оно случилось гениальным и не могло бы оставить равнодушным ни одного человека на Земле.

Тогда же, глубокой ночью поэт опубликовал свое стихотворение в Интернете и обессиленный забылся коротким неглубоким предутренним сном.
 
Утром весь мир читал это стихотворение и страдал. Те, кто ещё не умел читать на русском языке и те, кто ещё не успел прочесть стихотворение, страдали, глядя на тех, кто уже умел читать и прочёл.
 
Обессиленный же гениальным стихотворением поэт не видел утреннего яркого солнца, да что там солнца, он света белого не видел, с трудом хлебая чёрный кофе без сахара на своей маленькой кухне.

Любимая поэта проснулась в это утро в хорошем настроении. Она знала о существовании поэта и о его любви к ней, но чтение свежих ночных стихов любящего поэта не входило в её утренний моцион. Что-то подтолкнуло любимую поэта заглянуть в компьютер, и она прочла гениальное стихотворение.

Нельзя сказать, что любимая поэта оценила гениальность  текста – она вообще не мыслила такими категориями, но, прочитав текст, она поняла, что поэт страдает, испытала к нему сострадание, и решила приехать к нему, чтобы поддержать его страдающую душу.

Любимая тщательно выбрала наряд, не желая в это утро выглядеть ни слишком строгой, ни слишком легкомысленной, села в автобус номер 4, хотя подходит и номер 16, и номер 83, доехала до рынка, а там – рукой подать – и через пару минут она оказалась на одинокой кухне поэта, который уже допил чёрный кофе без сахара и собирался ложиться спать, совершенно обессиленный своим гениальным стихотворением.

Был выходной, и никто никуда не спешил.

Поэт очень обрадовался любимой, и любимая тоже была рада его видеть.

Но, заглянув в глаза обессиленного поэта, любимая вместо жизни увидела там форму существования белковых тел строго по Энгельсу, которого она в своё время читала, конечно, но так же как поэта, то есть, пытаясь понять, заслуживает ли Энгельс сегодня её сострадания или не заслуживает, и стоило ли бы к нему приезжать, живи Энгельс в пяти автобусных остановках.

Совершенно обессиленный поэт был настолько обессилен, что, извинившись перед любимой, прилёг при ней на кушетку прямо на кухне.

Любимой это не понравилось.

«Почему ты не уделяешь мне должного внимания и не обратил его на мои новые брюки – хорошо ли мне в них», – спросила любимая с лёгким, но заметным огорчением.

«Тебе замечательно в этих брюках, ты вообще самая красивая на свете, – ответил поэт, и добавил с железной логикой, – но я обессилен сейчас, потому что ночью почти не спал, сочиняя стихотворение, которое между прочим уже прочли в мире, и оно вызвало положительный резонанс  в Интернете».

«Какое мне дело до всего мира, если моё счастье зависит только от меня и ещё от одного, от силы двоих людей сомнительно дарования – буркнула любимая с неумолимой логикой и, испытав раздражение почему-то к себе, покинула кухню поэта, квартиру поэта, дом, квартал и район поэта, уехав, одним словом, к себе.

Потом они, конечно, помирились и поэт сочинил ещё много стихотворений, посвящённых любимой, среди которых были стихи лучше и хуже того, гениального, но это не столь уж важно, потому что любовь и поэзия это субстанции мирового масштаба, а отношения двоих остаются таковыми, что ты ни думай о своей всемирно-исторической роли и миссии.

Въедливый читатель мог бы задать вопрос такого рода: когда любимая поэта, испытав раздражение почему-то к себе, покинула квартиру поэта, она, что, уже не испытывала сострадания к поэту?

Поясню: нет – испытывала!

Дело в том, что любимая поэта могла одновременно испытывать не одно, а множество различных чувств, казалось бы даже несовместимых.

Например, наша любимая могла одновременно любить поэта, сострадать ему, но его же одновременно презирать за какую-нибудь подлость. 

В этом нет никакой загадки, а тем более раздвоения личности любимой поэта.

Для каждого чувства женщина, в отличие от мужчины, имеет свой орган восприятия или, говоря научно, мозговой центр.

Мужчина же использует только один орган восприятия для всех чувств.

Например, наш поэт оказался неспособным даже страдать и любить одновременно.

Более того, он оказался неспособным делать это даже последовательно, страдая и любя одно за другим.

И в этом опять же нет никаких признаков целостности его личности.

И еще: по мнению многих мужчин, женщина по уровню своего интеллекта находится где-то между домашней кошкой и геранью на подоконнике.

И хотя мы знаем про Нону Гаприндашвили и Софью Ковалевскую, мы, для целей настоящей истории допустим, на минуту допустим, что это так и есть: где- то между.

Так вот, в таком случае мы должны признать для тех же целей, что мужчина по уровню чувственного восприятия находится где-то между стулом и лампочкой  накаливания, кому нравится, могут называть её лампочкой Ильича, я не против.

Находясь между стулом и лампочкой, даже с газетой «Зеркало недели», даже со справочником автолюбителя в руках, мужчина по уроню чувственного восприятия находится между стулом и лампочкой.

И последнее: гениальность поэта крайне редко сочетается со способностью осчастливить женщину. Такие индивидуумы встречаются, конечно, чаще снежного человека, поэтому я думаю, что киносъемка снежного человека, облетевшая весь мир двадцать лет назад на самом деле есть киносъемка именно такого гениального поэта.

Проходя по кромке канадского таёжника, гениальный поэт, абсолютно косматый и лохматый, оглянулся на звук кинокамеры, оставил нам искажённое нечеловеческой мукой лицо, и босиком по снегу ушёл к своей любимой, даже не замедлив шага в угоду мировой славе, которая досталась оператору.

Здесь мы остановимся и, не отягощая читателя глубокой мудростью Баруха Спинозы, сделаем всего два вывода из этой истории.

Вывод первый: железная логика и неумолимая логика сами по себе хороши, но сталкиваясь, они не порождают третьей логики, а наоборот разлетаются как биллиардные шары на синем бархатном сукне бытия.

Вывод второй: если вы влюблённый поэт в эпоху Интернета, то, написав ночью гениальное стихотворение, которое отняло у вас все силы, не спешите его публиковать.
 
Отдохните, выспитесь, наберитесь сил – вдруг читатели захотят устроить вам овации вживую, так пусть же они увидят ваши горящие любовью глаза.