Оружие

Тупая игра в трансформацию быта.
Так ветром холодным бывает размыта
Картина печали в тревоге и страхе,
И порвана нить Андромеды. Аллахи,
Христы, Йог-Сототы, Елохи ликуют.
Куски моей кожи срывая, смакуют
Кровавое месиво мышц и суставов,
На поле покинутых Кришной пандавов.

Звучит где-то горн на скоплениях бочек,
Народ поджигает, поет и хохочет.
И дым поднимается в небо, бубонном
Мой гной разрывается, с ангельским стоном
Я снова рождаюсь в желейной плаценте
И светит зеленым собака в агенте.

В растоптанных кедах ищу аммуницию,
А мне на прилавках кидают традицию,
Свежуют, массируют лепят ход-доги,
А мне на хот-догах не вынесть дороги
В застылое царство скупых кабинетов,
Где снег крутит ноги и жарит котлеты,
Одна белокурая рыжая черная
Шатенка с глазами чуть недокопченными.

Туда продают в переходах билеты,
Туда ездят ноты, летают конфеты,
Там домик бумажный рисованный ручкой
Дымит и зевает, сжигая получку
Добытую кровью и потом в горниле
Научных бредОв, воплощенных в черниле
Что капает кровью из вен, снова Вави
Звенит в моих ушках, чахоточкой давит.

И снова есть пальцы - закрытые двери,
И Cogito Ergo Sum! Снова не верю!
И снова истерика льется компотом
И снова зову милых пупсов в субботу,
Кином насладиться про тень Бегемота,
И вытошнить гнев сквозь песочную рвоту.

И дунуть в тот горн, где горят баррикады,
И вылечить трупы Содома, для Ада
Очистить дороги чистилища злого,
И снова писать, будто лекарем-словом
Способен взорвать, утереть, успокоить.
Оружием-словом на мерность настроить.

Кольчуга просохла от влажности споров,
И тени мои в суете коридоров
Блуждают и нюхают запахи сырости,
Что в рыжие древа еще могут вырасти,
И сад окропить белым цветом вишневым,
И словом любви освятить. Словом новым.