сборник 4

               





                               

               


Сегодня всё становится возможным,
Ещё горит последний летний день,
Не нужно быть привычно осторожной
И прятаться в спасительную тень.


Иду к реке. Да здравствует свобода,
Пронзительно прохладная вода!
Нигде не встретить праздного народа —
День миросотворения в садах.


Одна в воде, а где-то по тропинкам
Бродяга ветреный уже гуляет гром,
И молнии мгновенные картинки
Он чертит в небе огненным пером. 


Пугливые слетят с деревьев листья,
Очистится простор и синева,
И станет ясно — небо очень близко,
Там не нужны ни листья, ни слова...




               































Когда упругий ветер возьмёт с собою птицу
И горизонт не будет делить на части мир,
Она в холодной выси мелькнёт и растворится
Вкраплением живого в торжественный эфир.

Там скрыты в дымках тонких рассеянные блики,
И тени птиц ложатся на спины облаков,
Парят свободно с ними заснеженные пики,
Там крылья в кровь истёрты о выступы ветров.

Но кто увидел небо, тому уже не важно,
Куда уносят дали, каким случится путь,
И только б сил хватило, чтоб ей взлететь однажды,
Когда земля не пустит на небеса взглянуть.












 


               



























                Графика зимы





Сорвётся снег с ветвей. Душа замрёт,
И снова тишина на белом свете...
Услышать бы мне что-то наперёд,
Но эхо зимних улиц не ответит.


Лишь несколько невысказанных слов
В прохожих одиноких обозначив,
Зима среди темнеющих стволов
Разрозненность не выразит иначе


И день закончит сдержанный пролог
Заснеженностью каменных фасадов,
В нём мастера запомнившийся слог
Проступит ощущеньем снегопадов.


И выполнены в графике простой
Давно знакомых улиц очертанья,
И в воздухе сгущается настой,
Смешавший ностальгию с ожиданьем.














               
               






Обычные голуби в перламутровом
Стоят, как цветы в воде ледяной,
Всегда Пикассо вспоминаю мудрого,
Заметив бутоны птичьи весной.


Зеркальные перья их антикварные
Украсят небесные витражи,
Свой клёкот добавив в шумы бульварные,
Мелькают солнечные пажи.


Для них я, наверно, деталь пейзажная,
Лишённая счастья большой толпы,
И крыльями машет птица отважная,
И с перьев летит золотая пыль.


А я между мартовскими картинками
Иду до ближайшего полотна,
Но краски разносят, как грязь ботинками,
Не ценит шедевры свои весна.





























 











Тщеславие красит военною выправкой форма,
Собака у ног, блестящий носок сапога...
И если лекарство от скуки — война, то, бесспорно,
Масштабней она, чем рулетка или бега.


Но сущность вещей не зависит от славы и денег,
Лишь память песка знает горы по мелочам,
И ум дипломата, стратега расчётливый гений
Тоска неизбежная мучает по ночам.


Привычнее птиц на площади университетской
Фигуры солдат становятся в солнечный день,
Случайности карандаш рисует совсем по-детски,
В цветок возводя измятый информбюллетень.


Оптическим глазом отметит подробности дуло,
Прищурившись холодно, жизни заглянет внутрь,
В осколках с неба крыло самолёта блеснуло,
Как будто с бабочки осыпался перламутр...





























Раскрутится рулетка блестящего искусства,
Когда для ставки ты оставил что-нибудь,
Реальность терпит бедность, в её карманах пусто,
Монету мецената бросить не забудь.

Как будто когти дьявол,
                здесь кто-то мысли точит,
Отсутствуют часы в роскошных казино,
И на пустынных трассах обычно гибнут ночью
Те гонщики усталые, которым всё равно.

И слышно: дышит рядом,
                разбившись, падший ангел,
В ожившей темноте его не рассмотреть,
Качаются влюблённые в бесконечном танго,
И дразнит каблучками молодая смерть.

В неоновом пространстве
                мне кажется, что будто
Притронуться могу к прозрачности огня,
Над улицами завтра прольётся снова утро
И безразличный свет очередного дня.

...горит в стаканах солнце светящейся ретортой,
На улице накрыт и сервирован стол,
И холод лезвий помнят цветочные аорты,
Салфетки в белом цвете точно знают толк...



               




























         Выдуманное стихотворение




Окраина мне неизвестного бумажного континента,
Волнистая линия моря подчёркивает берега,
Цветные картинные бабочки распущены до момента,
Пока на обморок водорослей не замахнётся нога.


На склоне я вижу город. Подстрижены розы любовно,
Не знаю, какими бывают здесь август или февраль,
Всё вновь. Нет опыта, будто в детстве, и радуют, безусловно,
Шумящие радиоволны, поющее слово — мистраль.


Я против привязки к местности... Решётчатых дат огражденья,
Плакаты стихов разглаживает на плоскости волн вода,
Их символы сорванным парусом теряют предназначенье,
Сияющими Титаниками все звёзды в ночи — суда.