Джеймс Стивенс. Одинокий Бог
(James Stephens. The Lonely God)
Итак, Рай пуст. Темнеет. Ночь близка.
Бог ищет место, где б его тоска
Уменьшилась. Печален Божий лик.
Устало руки вдоль боков легли.
Идет сквозь сад, и видит тут и там
Цветы, что нежно пестовал Адам.
Молчат деревья. Смолк и птичий хор.
В мир вылетели птицы, и с тех пор
Их пенье не облегчит Божью боль.
Лишь ветер, сохранивший за собой
Право играть звенящею листвой,
Поет в ветвях, переходя на вой.
Тропа ведет к подножию холма,
Но там в траве теряется сама,
Едва обозначая путь к местам,
Где хижину себе воздвиг Адам,
Где он с супругой так уютно жил,
Очаг сложил, и крышу положил.
Теперь здесь Бог стоит, себе назло,
Вздыхая вместе с ветром тяжело.
Все знания небес не возвратят ему
Любимой пары – брошена во тьму,
Познать, что значит боль, отчаянье, ненастье,
И каково отцу – дать детям это счастье!
Он здесь стоит и видит, что чертог
Как улей мал. Печален грозный Бог.
Не видно жителей. Забыт во мгле,
Покинут дом на брошенной земле.
Их не вернуть, и скоро темнота
Плащом накроет милые места.
Здесь весь уклад был скромен, чист и мал,
И нов притом, и глаз не привлекал,
Так полон памяти невинных дней,
Сообщество где сыщется дружней? –
Ева, Адам и Он. Здесь мог Он позабыть
Тщету Небес. Все в прошлом, Богом быть
Он должен вновь. Не другом, но Отцом,
С бичом в руке, с разгневанным лицом,
Чей голос страх рождает и почет,
Кто грех и кару ставит на учет.
Те двое никогда уж, никогда,
Завидев издали, без страха и стыда,
Смеясь, танцуя, наперегонки
Не прибегут под кров его руки,
Нет, увидав его теперь, они
Скорее спрячутся, иль, голову склонив,
Читать молитвы станут по складам,
Но не попросят: «Отче, можно нам . . .?»
Теперь в Эдем спешить причины нет
Прохладным вечером, когда от солнца свет
Ложится наискось на ветви и кусты,
В гирлянды вяжет их, чтоб в руки темноты
Все вместе передать; дежурная звезда
Взглянуть на подконтрольные места
Выходит из-за туч, густеет тишь,
Мрак полнится молчанием, и лишь
Случайной птицы полусонный всхлип –
И в страхе музыкальный – кроны лип
На миг разбудит и скользнет к луне,
Взошедшей прогуляться в тишине.
Как было хорошо, оставив трон,
Корону бросив в ящик для корон,
По вечерам на воле, налегке,
Дела и ангелов оставив вдалеке,
Скользить в полях, вдыхая запах трав,
Лицо омыть, в ручье воды набрав,
И вдоль него от гордости Небес,
Их знатности и чванства – в райский лес
Укрыться поспешить, в благую тень
От рева звезд, от сил и скоростей.
Как хорошо в Раю под пенье вод
Войти в прохладный, неширокий грот,
Где руки, с двух сторон достав стены,
В реальности ее убеждены.
Стена шероховата и верна,
Вода чиста и предана до дна.
Реальна ль глупость ангелов Его?
Махать кадилом, петь, и больше ничего
Не надо им, Ему поют хвалу,
Но механически, как куклы на балу.
Не знают большей боли, чем когда
Им запретят кадить туда-сюда,
Петь, через меру гнев Его любить.
Как это одиноко – Богом быть!
Прощайте! Вдаль сквозь Время ум Его
К началу движется, к источнику Всего,
Но не находит. По песку веков
Лег Воли бег, свободной от оков
Бытийности. Свободной? Замкнут круг.
Ничто сомкнулось, свод его упруг.
По кругу Ум идет, исчез закон, сюжет,
Нет карты звезд, и горизонта нет.
Безумна бесконечность за спиной,
Миры вращает Хаос заводной,
И Бог не в силах различить года,
Когда Он не был тем, кем был всегда.
И божество не в силах заглянуть
В глазницы Вечности – и не моргнуть
Под холодящим взглядом Пустоты,
Где ум не может провести черты
Меж двух значений, где предела нет,
Конца, начала, абриса, примет
И оснований что-то утверждать.
По кругу в необъятности блуждать
Ум обречен. Бесплоден каждый год.
Смущает Вечность Бога самого,
Надменно не меняя ничего,
Как-будто вовсе не было Его.
И так всегда. Безликие года
Летят из ниоткуда в никуда,
Словно рука безумца в казино
Случайности бросает на сукно,
Одно желанье зная за собой –
Истратить то, что неизбывно – боль
Существования. Замедлит Время ход,
Или ускорит, плотности в обход,
Среди вещей в их замкнутой судьбе –
Оно лишь возвращается к себе.
Прилив-отлив вдоль звездных берегов,
Движенье никуда, ни для кого.
– О, одиночество, какому языку
Дашь описать бессмертную тоску
Существ, лишенных тождества себе,
Простой опоры, найденной в борьбе
С рукою равного? О, жалкий трон,
К которому текут со всех сторон
Принять награду, выслушать упрек,
А как ничтожны – то им невдомек.
О, грудью встретить равного врага!
Или обняться с другом! Прилагать
К труду все силы, но не ждать плодов,
В любви не знать, как отплатить готов
Предмет любви. Любить, любовью жить,
Или все сердце в ненависть вложить!
Как день и ночь - отраду и печаль
В простом чередовании встречать!
Я выровнял пространство, и пошел
Искать предел, что где-то положён
Ему. На север много дней,
А может, лет, на запад, и южней,
И на восток летел я – нет конца
У Бесконечности, но впереди мерцал
Всегда какого-то начала свет,
И я туда летел еще мильоны лет,
Пути ветвились, разум в них блуждал,
Тщету абсурдных истин порождал
И головокружение, и боль,
Назад я повернул, и не в ладах с собой,
В своем Небесном Царстве заперся.
Но ангелы кадили, не спрося,
И пели, и твердили мне хвалу,
И в гневе я открыл дорогу злу:
Мой голос их в бесчувствие поверг,
Я с неба сдернул молью битый верх,
Топтал его, сшиб кулаком звезду,
И солнце вспять, за Млечную Гряду
Пустил кружить. Мой голос сотрясал
Гирлянды звезд, и стон их нависал
Огромным эхом, слух терзая мне.
Я смолк, и в наступившей тишине
Искал, где мог бы вновь собою быть,
Саму идею Космоса забыть!
Тогда свой образ я воспроизвел
В явленье человека. Я его увел
Подальше от Небес и ангельских чинов,
Дал жизнь ему и часть моих основ –
Ум, сердце чистое и дерзкий дух,
И пару дал ему, и был одним во двух.
Добро и зло откроются ему
В обряде испытаний, я сниму
Запреты с воли, будет выбирать,
Он сам – спасаться или умирать,
Грех или жизнь, и через много дней
Придет сюда, чтоб бросить вызов Мне.
Восходит он – быть Божеству под стать.
В нем сущность Бога будет прорастать.
Из глины создан, через мир зверья
Пройдя победно, он, в ком суть моя,
Из боя в бой, сквозь поражений ряд,
Сквозь кровь, и страх, и язвы все подряд,
Сквозь неудачи, медленно вперед –
Но движется, копя из рода в род
Отчаянье и боль, и новую ступень
Кладет из них. Уж близок день,
Когда он будет здесь, чтоб в бой вовлечь
Меня и мой огнем горящий меч.
Так, в поколеньях множа красоту,
Искусность, силу, мысли высоту,
Питая болью мудрость, а грехом
Искупленным – энергию кругом
Всех дел своих, отменным мне врагом
Он станет. Или в друге дорогом –
Открытом, чистом – отклик я найду;
Мой милый враг, мой друг, так череду
Ударов и объятий нам нести,
Чтобы любви в боренье дать расти,
Как ты дорос до равенства со мной,
Мой друг, мой враг, или мой брат земной?
С ним рядом взрос прекраснейший цветок.
Когда-то вместе их Эдем исторг.
От ветви той отросток я возьму
Быть украшеньем трону моему.
Там место женщине. У милых ног
Бог никогда не будет одинок.
Прекрасной расы дочь, на пару мне
Сидеть на троне будет в вышине.
Моя богиня, друг, владычица, жена,
Опора сил моих, с улыбкою она
Однажды спросит, поклонение любя,
«Бог, кто молиться научил тебя?»
И через вечность мы пройдем вдвоем.
За шагом шаг – надежду подаем
Затерянным изгоям бытия.
Вновь молодости пыл – Она и Я –
Вселенной дарим. Музыку миров
Опять рождает эхо наших слов,
И в музыке - живое естество
Преображенья Царства Моего.
Поют планеты, замышляя плоть:
«Посей здесь разум, разума Господь!»
Тогда ты, Вечность, покорившись Мне,
Жужжи как муха на моем окне!
Я здесь хозяин. Я могучий Бог.
А ты лишь мастерской моей порог,
Творящего сознанья элемент,
Перешагнуть тебя в любой момент
Способного. Ты не отделена
От Божьей мысли, коей рождена,
От ясности величья Моего,
Идеи тень, и больше ничего.
Ты мне слуга. В насыщенных пространствах
Пой вечно славу Мне, иди и странствуй,
Исполни Долг, к Истоку возвратись,
Во Мне мгновеньем вечным воплотись. -
Так думал Бог у входа в бедный дом -
Пустой, как улей маленький. Потом
Он наклонился и вошел, и там, в углу
Гирлянду пыльную заметил на полу.
Ее Адам на голову жены
Еще до бедствия, до страха, до вины –
Так нежно, осторожно возложил.
И Бог тогда к ним радостно спешил.
Теперь Всевышний Гость гирлянду на груди
Могучей спрятал. Где-то впереди
Он скажет той, что станет Королевой:
«Возьми венок. Его носила Ева».
Оригинал :
http//www.poemhunter.com/poem/the-lonely-god/
Джеймс Стивенс. Одинокий Бог
© Copyright: Андрей Гастев, 2012
Свидетельство о публикации №112030807289
Свидетельство о публикации №112030807289
Рецензии
"Теперь здесь Бог стоит, себе назло...", «Бог, кто молиться научил тебя?»... Нет слов! Это великолепно!
Поющие Пески 08.04.2012 14:15 • Заявить о нарушении
Поющие Пески 08.04.2012 14:15 • Заявить о нарушении
Почитай мою версию, она кстати появилась первее
Эдем был пуст в тот час, когда
Господь пришёл грустить туда.
Лицо его было печально
И выражало лишь отчаянье.
И шёл Бог вдоль дорог тенистых,
Сквозь заросли цветов душистых
Цветов, что вырастил Адам -
Лишь тишина стояла там.
Не видно птиц уж в поднебесье,
Не слышно голосов и песен,
Ничто не радует уж в горе,
Лишь одинокий ветер стонет,
Слагая песню божеству,
И тихо шевеля листву.
И так вдоль круглого холма
Он мчался до тех пор, пока
На хижину Адама не набрёл,
Среди деревьев он её нашёл.
Когда-то Ева и Адам
В ней просыпались по утрам.
И Бог стоял в местечке рая,
Лишь с ветром горестно вздыхая.
Его уж здесь не радует ничто,
С тех пор, когда они покинули его.
Ушли, чтоб узнать жизни сладость,
Чтоб чувствовать и боль и радость.
И мрачный Бог стоял один,
Он знал, как трудно будет им.
Печально он смотрел на это место,
В котором нет уже давно его владельца.
Стоял Бог средь деревьев мрачных
И был он очень озадачен.
Эдем уж вовсе запустел
Он был так тих, он был так нем.
Одно лишь слово соскользнуло с губ,
Оно нарушило молчанья пустоту,
Оно напомнило ему о временах,
Когда был Он, и Ева, и Адам.
Беспечной жизнью жили все они
И столько дней совместно провели.
Теперь их нет, разорвана уж нить,
А Бог всё также Богом должен быть
И ни защитником, ни другом, ни борцом,
А быть он должен - с розгами отцом.
Чей голос вызывает страх и грозен лик,
Кто так суров, и страшен, и велик.
И смехом больше уж не встретить им его,
Не проявить им больше озорство.
Завидев его лик, лишь спрячутся они
Молиться будут, вместо доброй болтовни.
Не будет Больше Бог в Эдем спешить,
И не захочет над полями взмыть
В прохладе вечера, в тиши вечерней,
Когда уходит солнце за деревья.
Когда лучи уже за облаками,
И тьма лишь тени медленно сплетает.
Пока все не сплетёт в один узор,
И свет уйдёт в туманный горизонт.
А в небесах задумчиво звезда
Глядеть на это будет свысока.
Поднимут птицы в небо сонный звук
Туда, где ветер завывает на луну.
Любил когда-то он в вечерней тишине
Оставить трон в небесной вышине
И проскользнув сквозь ангелов своих
Уйти в луга, оставив их одних.
И спрятаться в полях, что так щедры,
Что от ночных теней уже пестры
Уйти в места, где слышно лишь ручьи,
Подальше от своей величины,
Подальше от могущества и славы
Уйти в зелёные и тихие дубравы.
В прилив парящих звёзд на небесах,
Где можно позабыть и боль, и страх,
Где можно отличить реальность от мечты,
Где всё полно небесной чистоты.
О Ангелы! О глупые созданья!
Они лишь могут петь о счастье рая,
И поклоняясь Богу, трепетно молчать
Не смея разговора с ним начать.
Однажды Бог увидел за заслоном,
Как ангел кроткий гнётся под законом
Не зная, кроме боли ничего
Боясь всего, и бога самого!
И песни запретил им Бог слагать,
И кланяться, и молча почитать,
И понял Бог простую мысли нить,
Как одиноко это - Богом быть.
Он захотел вернуть те времена,
Что уж не возвратятся никогда,
Их не найти сквозь долгие века,
Которые исчезли навсегда.
А жизни будет течь круговорот,
Пока не потеряет точный ход.
И спутались все мысли в голове,
Как горизонты таяли во тьме.
Мечты рассеялись, и видеть Он не мог,
Что он уже совсем не тот же Бог.
Как это трудно – в вечность посмотреть,
Распутать времени запутанную сеть,
И ум понять не сможет до конца
Суть времени – лихого беглеца.
Нам неизвестна времени тропа,
И мы понять не сможем никогда
Всей этой безграничной пустоты,
Когда и Бог со временем на Вы.
И день похож на день, и ночь на ночь,
Года уходят в бесконечность прочь,
Всё, как в игре, в которой нет конца
Совсем без смысла данная игра.
О утомительная штука – время!
Мы все несём столь тягостное бремя,
То мчишься ты, то медленно идёшь,
Совсем невидимо, ты слишком часто врёшь.
И двигаясь из никуда и в никуда,
Стираешь нашей жизни берега.
О одиночество быть лишь с самим собой!
Когда вокруг души нет ни одной,
И скучен мир и пусто всё вокруг,
Когда нет чьих-то лиц и тёплых рук.
И не нужна уж Богу его стать,
Ведь некого хвалить или ругать,
В бою за друга уж не постоять,
Любить, но самому любви не знать.
Заботиться о ком-то и гадать,
Что даришь: боль ему иль благодать.
И бог ушёл в просторов глубину,
Сквозь Юг и Север мчался он во тьму,
Стремясь найти границы существа,
Он мчался сквозь года, и сквозь века.
Но Он границ найти так и не смог,
К истокам вовсе нет нигде дорог.
И понял Бог, что нет нигде причала,
Издалека приходят новые начала,
И тропы новые без чьих-либо следов,
Приходят вновь из глубины веков.
И раскрывают новые просторы,
И новые поля, леса и горы.
Ни с чем вернулся Бог на небеса,
Где ангелов звучали голоса,
Они тонули в ладана тумане
И песни пели о хвале и славе.
И Бог вдруг разразился, как гроза,
И в ярости низвергнул небеса,
Он звёзды сбил могучим кулаком,
И солнце скинул в небе голубом.
Кричал от злости до тех пор пока,
Звук эха обошёл все небеса,
И вышел за границы звуков всех,
Где не было нигде ему помех.
И Бог ушёл подальше от всего,
Где мысли все оставили его.
И думал Бог, о том, что он создал
Адама, что был выше всех похвал
Вдохнул всю свою сущность он в него,
И сердце ему тоже дал своё
Всё лучшее господь ему отдал,
И часть себя в Адаме воссоздал.
Он острым наделил его умом,
Чтоб тот только к самим вершинам шёл,
Чтоб рос умом и опытом всегда,
И вот вкусил Адам добра и зла,
И покидает вовсе небосвод,
И Богу вызов бросит он вот-вот,
За то, чтоб главным стать на небесах,
Адам уж позабыл и стыд, и страх.
И примет вызов этот страшный Бог,
На этот смелый шаг он сам пойдёт.
И бросит в битвы страшные его,
Где будет и добро царить, и зло,
Где встретит бедствия в своём пути Адам,
Где на краю будет молить пощады сам,
И будет Бог его в сражениях терзать,
Чтоб тот храбрей и крепче мог бы стать,
И вот от битвы к битве – он сильней,
И встретив бога, он уже мудрей.
Из года в год умнее стал Адам,
Из каждой битвы пользу вынес сам,
Из боли тяжкой выжал мудрость он,
С железной волей и энергией взращён.
И вот он чист и мудр – достоин боя,
Достоин и прогулки с другом в поле.
И Бог не знает друг он или враг,
Но встрече с ним безумно был бы рад.
В вражде иль в злобе, Богу всё равно -
С любовью встретит сына своего.
Всю полноту цветенья он душой вдохнёт,
Над троном своим сына вознесёт,
Ведь Он уже давно всю суть постиг,
Как одиноко это – Богом быть
На трон посадит он жену Адама,
И будет ей везде почёт и слава,
Она же славит Бога своего,
Что трепетно боготворит её.
И преклонится Бог пред ней, потупив взор,
Не перед кем он не склонялся до сих пор.
И улыбаясь, спросит вновь шутница:
«Господь, кто научил тебя молиться?»
И вот сквозь вечность, на краю обрыва
Перебирая чётки времени лениво
Гуляет Он бок о бок рядом с ней,
И нет счастливей их, и веселей
И сеять станут смех и радость, а не страх
Средь звёзд-бродяг, что тают в небесах.
Заполнят песнями всю глубину небес,
И станет музыка звучать и там, и здесь.
Вдоль всех галактик и вдоль всех планет,
Они оставят свой глубокий след.
И вечность побеждённая им вскоре
Крупицей станет на его ладонях.
Он Мастер, он – Великий Бог,
А вечность – мастерская для него,
Ведь сам он вечен и бессмертен, и велик
И бесконечность перед ним склоняет лик.
И в книге вечности средь тысячи страниц,
Мы не найдём его величества границ
Нам непонятна будет никогда
Его существования глубина.
И вот, склонившись к хижине Адама
Он внутрь вошёл и там, средь груды хлама
Нашёл венок - Адам когда-то сплёл
Когда был беззаботен и весёл.
Когда он Богу мог смотреть в Его глаза,
Когда был счастлив он на небесах.
И сеял Бог цветенье в души их
И не было забот у них других.
Не слышит Бог уже их голоса
И улыбнувшись, лишь воспрянул в небеса.
Ксения Обратнова 18.06.2012 19:30 Заявить о нарушении
Эдем был пуст в тот час, когда
Господь пришёл грустить туда.
Лицо его было печально
И выражало лишь отчаянье.
И шёл Бог вдоль дорог тенистых,
Сквозь заросли цветов душистых
Цветов, что вырастил Адам -
Лишь тишина стояла там.
Не видно птиц уж в поднебесье,
Не слышно голосов и песен,
Ничто не радует уж в горе,
Лишь одинокий ветер стонет,
Слагая песню божеству,
И тихо шевеля листву.
И так вдоль круглого холма
Он мчался до тех пор, пока
На хижину Адама не набрёл,
Среди деревьев он её нашёл.
Когда-то Ева и Адам
В ней просыпались по утрам.
И Бог стоял в местечке рая,
Лишь с ветром горестно вздыхая.
Его уж здесь не радует ничто,
С тех пор, когда они покинули его.
Ушли, чтоб узнать жизни сладость,
Чтоб чувствовать и боль и радость.
И мрачный Бог стоял один,
Он знал, как трудно будет им.
Печально он смотрел на это место,
В котором нет уже давно его владельца.
Стоял Бог средь деревьев мрачных
И был он очень озадачен.
Эдем уж вовсе запустел
Он был так тих, он был так нем.
Одно лишь слово соскользнуло с губ,
Оно нарушило молчанья пустоту,
Оно напомнило ему о временах,
Когда был Он, и Ева, и Адам.
Беспечной жизнью жили все они
И столько дней совместно провели.
Теперь их нет, разорвана уж нить,
А Бог всё также Богом должен быть
И ни защитником, ни другом, ни борцом,
А быть он должен - с розгами отцом.
Чей голос вызывает страх и грозен лик,
Кто так суров, и страшен, и велик.
И смехом больше уж не встретить им его,
Не проявить им больше озорство.
Завидев его лик, лишь спрячутся они
Молиться будут, вместо доброй болтовни.
Не будет Больше Бог в Эдем спешить,
И не захочет над полями взмыть
В прохладе вечера, в тиши вечерней,
Когда уходит солнце за деревья.
Когда лучи уже за облаками,
И тьма лишь тени медленно сплетает.
Пока все не сплетёт в один узор,
И свет уйдёт в туманный горизонт.
А в небесах задумчиво звезда
Глядеть на это будет свысока.
Поднимут птицы в небо сонный звук
Туда, где ветер завывает на луну.
Любил когда-то он в вечерней тишине
Оставить трон в небесной вышине
И проскользнув сквозь ангелов своих
Уйти в луга, оставив их одних.
И спрятаться в полях, что так щедры,
Что от ночных теней уже пестры
Уйти в места, где слышно лишь ручьи,
Подальше от своей величины,
Подальше от могущества и славы
Уйти в зелёные и тихие дубравы.
В прилив парящих звёзд на небесах,
Где можно позабыть и боль, и страх,
Где можно отличить реальность от мечты,
Где всё полно небесной чистоты.
О Ангелы! О глупые созданья!
Они лишь могут петь о счастье рая,
И поклоняясь Богу, трепетно молчать
Не смея разговора с ним начать.
Однажды Бог увидел за заслоном,
Как ангел кроткий гнётся под законом
Не зная, кроме боли ничего
Боясь всего, и бога самого!
И песни запретил им Бог слагать,
И кланяться, и молча почитать,
И понял Бог простую мысли нить,
Как одиноко это - Богом быть.
Он захотел вернуть те времена,
Что уж не возвратятся никогда,
Их не найти сквозь долгие века,
Которые исчезли навсегда.
А жизни будет течь круговорот,
Пока не потеряет точный ход.
И спутались все мысли в голове,
Как горизонты таяли во тьме.
Мечты рассеялись, и видеть Он не мог,
Что он уже совсем не тот же Бог.
Как это трудно – в вечность посмотреть,
Распутать времени запутанную сеть,
И ум понять не сможет до конца
Суть времени – лихого беглеца.
Нам неизвестна времени тропа,
И мы понять не сможем никогда
Всей этой безграничной пустоты,
Когда и Бог со временем на Вы.
И день похож на день, и ночь на ночь,
Года уходят в бесконечность прочь,
Всё, как в игре, в которой нет конца
Совсем без смысла данная игра.
О утомительная штука – время!
Мы все несём столь тягостное бремя,
То мчишься ты, то медленно идёшь,
Совсем невидимо, ты слишком часто врёшь.
И двигаясь из никуда и в никуда,
Стираешь нашей жизни берега.
О одиночество быть лишь с самим собой!
Когда вокруг души нет ни одной,
И скучен мир и пусто всё вокруг,
Когда нет чьих-то лиц и тёплых рук.
И не нужна уж Богу его стать,
Ведь некого хвалить или ругать,
В бою за друга уж не постоять,
Любить, но самому любви не знать.
Заботиться о ком-то и гадать,
Что даришь: боль ему иль благодать.
И бог ушёл в просторов глубину,
Сквозь Юг и Север мчался он во тьму,
Стремясь найти границы существа,
Он мчался сквозь года, и сквозь века.
Но Он границ найти так и не смог,
К истокам вовсе нет нигде дорог.
И понял Бог, что нет нигде причала,
Издалека приходят новые начала,
И тропы новые без чьих-либо следов,
Приходят вновь из глубины веков.
И раскрывают новые просторы,
И новые поля, леса и горы.
Ни с чем вернулся Бог на небеса,
Где ангелов звучали голоса,
Они тонули в ладана тумане
И песни пели о хвале и славе.
И Бог вдруг разразился, как гроза,
И в ярости низвергнул небеса,
Он звёзды сбил могучим кулаком,
И солнце скинул в небе голубом.
Кричал от злости до тех пор пока,
Звук эха обошёл все небеса,
И вышел за границы звуков всех,
Где не было нигде ему помех.
И Бог ушёл подальше от всего,
Где мысли все оставили его.
И думал Бог, о том, что он создал
Адама, что был выше всех похвал
Вдохнул всю свою сущность он в него,
И сердце ему тоже дал своё
Всё лучшее господь ему отдал,
И часть себя в Адаме воссоздал.
Он острым наделил его умом,
Чтоб тот только к самим вершинам шёл,
Чтоб рос умом и опытом всегда,
И вот вкусил Адам добра и зла,
И покидает вовсе небосвод,
И Богу вызов бросит он вот-вот,
За то, чтоб главным стать на небесах,
Адам уж позабыл и стыд, и страх.
И примет вызов этот страшный Бог,
На этот смелый шаг он сам пойдёт.
И бросит в битвы страшные его,
Где будет и добро царить, и зло,
Где встретит бедствия в своём пути Адам,
Где на краю будет молить пощады сам,
И будет Бог его в сражениях терзать,
Чтоб тот храбрей и крепче мог бы стать,
И вот от битвы к битве – он сильней,
И встретив бога, он уже мудрей.
Из года в год умнее стал Адам,
Из каждой битвы пользу вынес сам,
Из боли тяжкой выжал мудрость он,
С железной волей и энергией взращён.
И вот он чист и мудр – достоин боя,
Достоин и прогулки с другом в поле.
И Бог не знает друг он или враг,
Но встрече с ним безумно был бы рад.
В вражде иль в злобе, Богу всё равно -
С любовью встретит сына своего.
Всю полноту цветенья он душой вдохнёт,
Над троном своим сына вознесёт,
Ведь Он уже давно всю суть постиг,
Как одиноко это – Богом быть
На трон посадит он жену Адама,
И будет ей везде почёт и слава,
Она же славит Бога своего,
Что трепетно боготворит её.
И преклонится Бог пред ней, потупив взор,
Не перед кем он не склонялся до сих пор.
И улыбаясь, спросит вновь шутница:
«Господь, кто научил тебя молиться?»
И вот сквозь вечность, на краю обрыва
Перебирая чётки времени лениво
Гуляет Он бок о бок рядом с ней,
И нет счастливей их, и веселей
И сеять станут смех и радость, а не страх
Средь звёзд-бродяг, что тают в небесах.
Заполнят песнями всю глубину небес,
И станет музыка звучать и там, и здесь.
Вдоль всех галактик и вдоль всех планет,
Они оставят свой глубокий след.
И вечность побеждённая им вскоре
Крупицей станет на его ладонях.
Он Мастер, он – Великий Бог,
А вечность – мастерская для него,
Ведь сам он вечен и бессмертен, и велик
И бесконечность перед ним склоняет лик.
И в книге вечности средь тысячи страниц,
Мы не найдём его величества границ
Нам непонятна будет никогда
Его существования глубина.
И вот, склонившись к хижине Адама
Он внутрь вошёл и там, средь груды хлама
Нашёл венок - Адам когда-то сплёл
Когда был беззаботен и весёл.
Когда он Богу мог смотреть в Его глаза,
Когда был счастлив он на небесах.
И сеял Бог цветенье в души их
И не было забот у них других.
Не слышит Бог уже их голоса
И улыбнувшись, лишь воспрянул в небеса.
Ксения Обратнова 18.06.2012 19:30 Заявить о нарушении
На это произведение написаны 3 рецензии, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.