Семён Надсон

               
                (1862 - 1887)    
 
Семён Надсон — известный поэт родился  в  Санкт – Петербурге   в семье мелкого чиновника 14 декабря 1862 г.
    В двухлетнем возрасте в Киеве, куда переселилась вся семья, он потерял отца. Мать поступила в качестве экономки и учительницы к некоему Фурсову и прослужила у него пять лет, а затем, поссорившись с хозяевами, переехала в Петербург вместе с сыном и дочерью. Здесь она поселилась у своего брата Мамонтова Д. С., вторично вышла замуж. Этот брак был крайне несчастлив. В памяти поэта осталось неизгладимое впечатление от тяжелых семейных сцен, закончившихся самоубийством отчима. Мать вскоре умерла, оставив Семёна на попечении дяди, с которым он не ладил.
    Стихи Надсон писал с детских лет, в гимназии  руководил изданием рукописного гимназического журнала «Литературный винегрет», тогда же проявив характерную склонность к, одиночеству, унынию и душевному страданию. Это состояние  усилилось в связи с ранней смертью от чахотки Н.М. Дешевовой, юношеской любви Надсона, которой поэт посвятил многочисленные стихи и все свои прижизненные издания. С 1878  начал печататься в журналах «Свет», «Мысль», «Слово», «Устои», «Дело», «Русская речь».
      В 1872 г. мальчик был отдан пансионером во 2-ю военную гимназию (теперь 2 кадетский корп.), где окончил курс в 1879 г. Поступив в Павловское военное училище, он простудился на ученье. Врачи констатировали начало чахотки, и его на казенный счет отправили в Тифлис, где он провел год.
        Осенью 1881 г. Надсон познакомился через одного из своих товарищей — сына поэта Плещеева — с А. Н. Плещеевым, принявшим близкое и теплое участие в судьбе молодого поэта. В своей автобиографии Надсон говорит, что он "бесконечно обязан теплоте, вкусу и образованию А. Н. Плещеева, воспитавшего его музу". При содействии Плещеева стихи Надсона, печатавшиеся до того времени в "Мысли", "Слове", "Устоях", "Русской Речи", стали появляться и в "Отечественных Записках".
   В сентябре 1882 г. Надсон был произведен в офицеры 148-го Каспийского полка, стоявшего в Кронштадте. К военной службе он, по-видимому, не питал расположения, хотя в Кронштадте на первых порах ему жилось недурно. "Кронштадт производит на меня, — писал Надсон, — благоприятное впечатление. В полном смысле слова сбываются мои мечты"...  Тогда же написано им и стихотворение "Сбылося все, о чем за школьными стенами мечтал я юношей, в грядущее смотря". В Кронштадте же он собрал около себя кружок начинающих поэтов, "любителей драматического и всяких других искусств", принимал деятельное участие в устройстве спектаклей и концертов, нередко выступая в них в качестве исполнителя. Но чувство одиночества, угнетавшее Надсона в годы сиротливого детства, не оставляло его и теперь, в обстановке более или менее благоприятной. "Я продолжаю тешиться — писал он, — ухаживаю за барышнями, устраиваю спектакли и литературно-музыкальные вечера; но скелет жизни уже начинает сквозить сквозь цветы, которыми я его убираю. Ночи не сплю, тоска иногда нападает страшная".
    В 1882, будучи поручиком пехотного полка в Кронштадте, был избран членом Пушкинского кружка, много и с успехом  выступал в печати и на   литературно-музыкальных вечерах.  В критических заметках, опубликованных в журнале «Отечественные записки», решительно отклонял «чистое искусство», приветствуя «правдивую и жизненную» поэзию.
     Летом 1883 г. у Надсона открылась на ноге туберкулезная фистула, и он все лето пролежал больным в Петербурге. Зиму он провел в Кронштадте, в хлопотах об освобождении от военной службы. Решив сделаться народным учителем, он подготовился к экзамену и сдал его, но вскоре по предложению П. А. Гайдебурова занял место секретаря редакции "Недели". Отдохнув половину лета 1884 г. на даче, в семье Плещеевых, Надсон в июле начал  работу в редакции, но уже в октябре того же года по настоянию врачей был вынужден уехать для лечения за границу на средства, предоставленные ему литературным фондом и частными благотворителями. Поэт побывал в Висбадене, Ментоне, Ницце, Берне; но ни теплый климат, ни ряд операций не принесли облегчений. Отсутствие средств и тоска по родине заставили его вернуться в Петербург, куда он прибыл осенью 1885 г.
    Первый сборник Надсона «Стихотворения», вышедший в 1885 имел ошеломляющий успех (Пушкинская премия, 1886; 29 переизданий в 1887–1917). Многие строчки из этого сборника стали афоризмами, а некоторые стихи звучали как библейское пророчество:  «Друг мой, брат мой, усталый страдающий брат», «Кто б ты ни был, – не падай душой», «Верь: настанет пора – и погибнет Ваал, и вернется на землю любовь!»,  «Не говорите мне «он умер». Он живет!», «Пусть жертвенник разбит – огонь еще пылает,  Пусть роза сорвана – она еще цветет»,  Пусть арфа сломана – аккорд еще рыдает!», «Только утро любви хорошо: хороши только первые встречи».
В 1885–1886   Надсон жил  в поместье друзей в Подольской губ., затем под Киевом, работая журнальным обозревателем газеты «Заря».
     Лирика Надсона, через увлечение которой прошло большинство поэтов Серебряного века, была тесно связана с традициями М.Ю.Лермонтова и Н.А.Некрасова Нравственной требовательностью и накалом общественных страстей отмечена также любовная лирика поэта.
     Кумир читающей публики 1880-х годов, явивший к тому же пример идентичности автора и лирического героя, подтвердившего собственной судьбой трагическую доминанту своего творчества, Надсон сумел поэтически сформулировать и развить определенную линию в духовной жизни России своего времени. В   более поздний период   эта линия получила название «надсоновщины» и вызвала  не только понимание, но  и критику за «ноющие» жалобы (В.Я.Брюсов). Чиновников от литературы возмущали  призывы Надсона «идти в народ» не для того, чтобы звать его к сопротивлению, но страдать и плакать вместе с ним. Некоторые авторы упрекали его за  шаблонность поэтического языка («светлые грезы», «дивные речи», «нега сладкая», «огонь любви» и т.п.).

                ПОСЛЕДНИЕ ГОДЫ

                «Как мало прожито, Как много пережито!»
                Надсон.

    В 1884 году уже тяжело больной поэт (он был болен туберкулёзом) оставил военную службу и целиком посвятил себя литературе. В следующем году был издан большой сборник его стихотворений. Критика и читатели хорошо приняли  новую книгу – в течение двух лет сборник вышел пятью изданиями. За  эту книгу Академия наук присудила автору Пушкинскую премию. Но жить ему оставалось недолго -  болезнь груди приняла такой печальный оборот, что друзья поэта, при помощи литературного фонда, отправили его сначала в Висбаден, а потом в Ниццу. Ни теплый климат, ни две мучительные операции туберкулезной фистулы ноги, которые ему сделали в Берне, не привели ни к чему, и летом 1885 г. друзья решили отвезти его назад в Россию. Медленно угасая, прожил Надсон  еще около 11/2 лет, сначала в Подольской губернии, затем в Киеве и под Киевом. Когда он в Киеве устроил вечер в пользу литературного фонда, его встретили бурной овацией, а после чтения вынесли на руках. Живя под Киевом и ища заработка, чтобы не нуждаться в помощи друзей и литературного фонда, Надсон  стал писать литературные фельетоны в киевской газете «Заря». Это вовлекло его в полемику с критиком «Нового Времени» В. П. Бурениным, который в прозрачных намеках взвел на Надсона  обвинение в том, что болезнь его притворная и служит для него только предлогом вымаливать пособия. Умирающий поэт, глубоко пораженный тяжким, незаслуженным обвинением, собирался ехать в Санкт – Петербург  и устроить суд чести, но не был допущен к тому друзьями. Через несколько времени нападки возобновились с новой силой; последний направленный против Надсона фельетон «Нового Времени» пришел в Ялту уже после его смерти наступившей в Ялте 19 января 1887 года.
     Тело  поэта  перевезли в Санкт - Петербург  и  он был похоронен на  Волковом кладбище. Через несколько лет, на собранные по подписке деньги, над могилой  Надсона  поставлен памятник.   
      После смерти Надсона  его популярность не только не потускнела, но ещё больше выросла.
Особенной  любовью читателей пользовались и пользуются те стихи Надсона, в которых он выступает больше как поэт, чем как гражданин. Это - «На кладбище», «В глуши»,  «Закралась в угол мой тайком», «Сбылось все», «Снова лунная ночь», «Я пригляделся к ней», «Нет, муза, не зови», «Весной», «Умерла моя муза».
    У поэта очень музыкальный и  образный стих, замечательно задушевный тон, а главное — он владеет большой сжатостью. Любимым изречением его было правило: «Чтобы словам было тесно, мыслям просторно». Ему удалось создать несколько очень метких поэтических формул, врезавшихся в память. Стихи: «Как мало прожито, как много пережито», «Пусть арфа сломана — аккорд еще рыдает», «Облетели цветы, догорели огни» — стали крылатыми и вошли в обиход речи. К сильным сторонам Надсона следует также причислить полное отсутствие искусственной приподнятости и риторичности. Поэзия Надсона ясна и доступна каждому среднему читателю — и, может быть, в этом даже главная тайна ее успеха.

                ПОСЛЕСЛОВИЕ

Как поэт, Надсон  всегда был мастером  звукописи и логически ясной, стройной стиховой фактуры, нередко давал примеры впечатляющей образности, напр.: «Черная ночь, словно черная птица,  Мокрыми крыльями бьется в окно», «пиявки выпуклых бровей».
      Нансон высоко ценили такие мастера слова, как  А.П.Чехов и М. Е. Салтыков – Щедрин.  П.Ф.Якубович (Мельшин),  писал о нем: «Самый талантливый и популярный из русских поэтов, явившихся после смерти Некрасова... Болезненная раздвоенность, рефлексия, «нытье» внесли, несомненно, известную долю в острую, почти лихорадочную популярность поэта в конце 80-х годов; но главная притягивающая сила его поэзии – в том, что в ней, как в зеркале, отразилась вековечная красота молодости...».

ТОЛЬКО УТРО ЛЮБВИ ХОРОШО…

Только утро любви хорошо: хороши
Только первые, робкие речи,
Трепет девственно-чистой, стыдливой души,
Недомолвки и беглые встречи,
Перекрестных намеков и взглядов игра,
То надежда, то ревность слепая;
Незабвенная, полная счастья пора,
На земле - наслаждение рая!..
Поцелуй - первый шаг к охлаждению: мечта
И возможной, и близкою стала;
С поцелуем роняет венок чистота,
И кумир низведен с пьедестала;
Голос сердца чуть слышен, зато говорит
Голос крови и мысль опьяняет:
Любит тот, кто безумней желаньем кипит,
Любит тот, кто безумней лобзает...
Светлый храм в сладострастный гарем обращен.
Смокли звуки священных молений,
И греховно-пылающий жрец распален
Знойной жаждой земных наслаждений.
Взгляд, прикованный прежде к прекрасным очам
И горевший стыдливой мольбою,
Нагло бродит теперь по открытым плечам,
Обнаженным бесстыдной рукою...
Дальше - миг наслаждения, и пышный цветок
Смят и дерзостно сорван, и снова
Не отдаст его жизни кипучий поток,
Беспощадные волны былого...
Праздник чувства окончен... погасли огни,
Сняты маски и смыты румяна;
И томительно тянутся скучные дни
Пошлой прозы, тоски и обмана!..