Былина О кончине Ильи Муромца

Былина о погибели Ильи Муромца
===============================
По над кручами Днепровскими
Где глубоки омута
Под небес высоким пологом
Божий монастырь стоял.

За стеною в братолюбии
Завершали земной век
Песнотворцы, злые людии,
Смерды, воины, купцы.

В ризах черных шли тихохонько,
Низко кланялись Отцу
В жизни туры своевольные —
Тихи голуби к концу.

И с годов уже беспамятных
В малой келье доживал
Монастырский брат Данилище
Так его тут каждый звал.

Бородища пенной гривищей
Да по о пояс метет,
Непомерный тяжкой силищей
Распирают плечи плат.

Потому не в рясе узенькой,
А в сермяге до колен
Ходит Старчище-Данилище
По двору меж белых стен.

Дров нарубит — месяц париться,
Воды — озеро взнесет
Брат-игумен идет с здравицей,
Он посмотрит — стынет кровь.

Взгляд не гневный и не ласковый,
А какой-то стылый взгляд —
Не речист старец Данилище,
Как посмотрит — все молчат.

За грехи ли непомерные —
— Славу грозную почтен
Ведал преждний князь,
Да умерший
Настоятель посвящен.

Знали только,
В непогодушку,
Когда в кручи берегов
Бились волны — вились молнии,
Днепр Славутич рвал корзно,
Веселел-светлел Данилище,
Шел под струями дождя;
Кто-то слышал, как страшилище
Песни пел — как лес ревел.

А на светлый день не сматривал,
А на солнце — не глядел,
А когда вставал — не видели,
Что ни рань — он среди дел.

Нет ему указу Старшего,
Видит дело — сам берет,
Только в кузнице отпрашивали,
Чтобы молот поберег…
Когда вспомнят — потешаются,
В отдаленные года
Попросили вдарить в силушку
— Наковальня пополам!

Тихо в кельях доживание,
Легок сердцу благовест,
Лествицей молитвы стелются,
Хлеба кус, да квасу ковш.

А в миру — разноголосица,
То пожары — то набег
Разметалась Русь, расстроилась
Накликает воронье.

Не под бури завывание,
Не в ночи совиных крыл,
В полдень — пору беспечальную
Взвились кони у ворот!

Стрелы в лёт
— летят воротные,
Пронеслись и на Собор —
Сыромятное, овчинное
Разнотравье степняков.
Лезут, вьются, к окнам
   тянутся
Облепили — вот влетят…

Вдруг как ахнут двери-сажени —
Вырос Черный Великан
Ближние — слетели замертво,
Двух котят поднял, зажал
И на копья шилоглазые
Их обрушил — нанизал!
Ухватив за ноги ханского
Разлюбезного сынка,
Разметал им нападающих
Словно шавок вепрь-буян!

Заревел — рванулись лошади
— Эй, увечье-старичье
Вспомним долю молодецкую —
Принимай ворье в колье!

И еще словину выкинул,
От которой крест присел,
А мужик сукино-лыковый
Как наяренный — взлетел!

Кто с дубьем, кто с клюкой вязовой,
Кто и с кухонным ножом
Бросились на тех, ошпаренных
Громобойною божбой.

А и сам, швырнув ханеныша
Так, что череп в грудь вошел
Ухватил мешок с отборнейшим
Белояровым пшеном.

И пошла потеха страшная,
Что не знали испокон,
Он вбивал мешком тем
в камушки
Разудалых степняков,
Принимал им стрелы-копия,
Кучами месил-сносил,
Или словно мух докучливых
Шлепал — в брызги разносил!

Завертелись — рвутся-мечутся,
Устремились к воротам,
А навстречу — волк калеченный,
Половецкий гневный хан…

Вздыбились обратно конюшки!
Не успели!
Ухватив,
Раскатил с бочьём тележищу —
Понеслась, загрохотав!

Взвился конь — обнес бы птицею,
Но уж страшная рука
Протянулась-опрокинула
И коня, и седока.

Понеслись створы воротные —
Но взлетела туча стрел,
Копий, сулищ, дротов брошенных
На того, кто хана мял.

А по склону,
Брони черные — плащи алые вразлет,
Выносилась рать дружинная
Степнякам наперехват.

Разметались клочья по полю
— Только видели лихих…
Подскакали в сень воротную —
Воевода сед, суров,
Гривна золота червонного
На броне горит огнем.

А средь врат в недоумении,
В зябкой робости стоят
Иноки — душой невинные,
В удивлении себя.

А пред ними лег медведище
На раздавленных врагов —
Никнет Старчище-Данилище
В оперенных стрелах еж.

— Кто ты, вой великий, станешься?

— Что, Добрыня, не признал?
Ахнул, пал, поднять пытается
Слезы мажет по щекам
— Ай, прости Илья Иванович
— не ко сроку подоспел!…
— Ладно, хватит, я натешился,
Под конец душу отвел!…
Говорят, ты пёс Владимирский,
А Олёшка чей?
— Псковскуй…
— Ну, яритесь, мелкоземные —
Мне меж вами выть не в строй.
Были мне друзья-товарищи —
Как на цепи вас сажать,
Разбежавшихся на волюшку
С псарни — озорных щенят…
Вот и выпало
не в полюшке,
На границе Мать-Земли —
Богатырским Русским Воином
Смерть принять в монастыре…
… Ах вы, змеи подколодные!…

Рухнул — охнули земля,
Отлетела простодушная
Душа божия в поля…