Натюр-морт

Рудольф очнулся от странного ощущения, что что-то не так. Неприятный зуд где-то в подсознании. Как будто только что в голове находился посторонний предмет, и вот теперь след от него расходился кругами, быстро истончаясь до состояния, когда его уже совершенно невозможно было идентифицировать. Неудобное чувство сидело, как тупая заноза, застрявшая примерно в области затылка ближе к левому уху. Рудольф огляделся, насколько это было возможно. Как обычно спросонья, веки не желали открываться, а глаза – фокусироваться на окружающих предметах. Голова тоже не хотела включаться и восстанавливать исходную информацию. Стандартный вопрос – «где я» - не казался таким уж риторическим или неуместным. Процесс рекогносцировки напоминал листание каталога картинок для заставки: дома? – нет, слева должно быть окно, у Леси? – тоже не подходит, там дверь напротив. Комната вращалась, пока не пришла окончательно в фиксированное положение, и стало ясно, что место это ни на что знакомое не похоже. Во всяком случае, вспомнить нечто определённое ему не удавалось. Ну что ж, придётся вспоминать подробности – чем (и, главное, где!) закончился вчерашний день.

Рудольф сел на кровати и потряс головой, окончательно разгоняя остатки тумана в мозгу. Затем он огляделся ещё раз и подивился окружающей его обстановке. Письменный стол с компьютером, кровать – он на ней сидел, пара стульев, шкаф неясного назначения, тумбочка у кровати. Для каюты помещение было великовато, для тюремной камеры (он мысленно поёжился) – слишком «гражданским», для гостиничного номера – не хватало, пожалуй, окна, декора и всяких излишеств, вроде кресла или журнального столика. Дверь была, и это было весьма кстати, так как, выражаясь языком рекламы, утро начинается не с кофе. Дорога в туалет лежала через дверь, к тому же, поскольку определить собственное местоположение ему пока не удавалось, следовало расширить границы поиска. Мало ли, может быть это такая оригинальная гостевая комната в квартире кого-нибудь из его знакомых. Кстати, за дверью наверняка должны найтись другие люди, которые (в случае, если память так и не подскажет ничего путного) помогут расставить точки над… Дверь не открывалась. Ни внутрь, ни наружу. Вот это было уже не очень хорошо. То есть это было конкретно нехорошо. В голове всплыл старый анекдот про нового русского: «Это чё? Типа, «АУ»?». В поисках ответа на вновь поставленные вопросы он оглядел комнату. Его одежда лежала на одном из стульев, а мобильника нигде не было. Ага, компьютер! Интересно, есть ли связь. И тут он заметил рядом с монитором тривиальный телефон.

Снятая трубка вместо гудка заговорила женским голосом:

- Ваш звонок перенаправляется. Подождите, пожалуйста.

 Так, нормально. Короткие гудки, и в трубке возник другой голос – на этот раз мужской:

- Рудольф Иванович, голубчик, вы уже встали? Вот и славно…

Рудольф от растерянности смог только пробормотать:

- Вы знаете, я тут дверь… я не могу её открыть.

- Сею секунду! Я уже поднимаюсь к вам, подождите.

Рудольф медленно положил трубку на рычаг. Теперь он припомнил вчерашний день. Вчера был четверг. Ничего особенного, обыкновенный рабочий день. После работы народ собирался сходить потусоваться на фестиваль вина. Пашка звонил, заказывал такси на всех.

Дверь открылась, и в комнату вошёл невысокий полный человек в белом халате с оттопыривающимися карманами. Он сел на свободный стул.

- Доброе утро, Рудольф Иванович. Хорошо, что вы проснулись. Я бы хотел извиниться перед вами и кое-что прояснить. Дело в том, что вы обвиняетесь в убийстве.

- Что?!

- Да вы не волнуйтесь так. Со  всеми случается.

- Что случается? Нет, погодите, - Рудольф затряс головой, - как это? То есть, я ничего не понял. Можно ещё раз и поподробнее?

- От чего же, извольте. Разрешите мне только представиться. Меня зовут Марк. Я ваш личный психолог на ближайшие пару часов. Видите ли, вчера вечером в центре города вы убили восьмилетнюю девочку. Это произошло примерно в начале девятого, у восточного выхода из Центрального парка. Причина смерти – сильный удар в область сердца. Скорая установила смерть по прибытии на место проишествия. Убийство совершено… Эй, милейший, да вы слушаете ли меня? Я вижу, вам совсем не интересно.

Рудольф с трудом перевёл взгляд на собеседника:

- Бред какой-то, - произнёс он, - то, что вы говорите – это какой-то бред. Я не знаю… откуда вся эта чушь? Откуда вы взяли? Какой, вообще сегодня день? Как я здесь оказался? И вообще!

- У-у, батенька, так вы ничего не помните! Я примерно этого и ожидал. Сегодня у нас пятница.

Рудольф, действительно, не мог ничего вспомнить, как ни напрягал память. Обед в офисе, какое-то заседание, все собираются уходить, а дальше провал. Он жалобно взглянул на психолога (или кем там на самом деле является этот тип):

- Подождите. Дайте сосредоточиться, - он интенсивно тёр виски, это не помогало. То, что поведал ему этот дяденька в халате, не лезло ни в какие ворота. Этого просто не могло быть. Убить девочку, в центре города! Или не в центре – какая разница. Вероятность такого события была также ничтожна, как… Всё, конечно, случается. Или, как он там сказал – «со всеми случается». Самое обидное, что он ничего не может не то, что доказать, но даже и сказать в своё оправдание. Он, разумеется, уверен в своей (хм-м) невиновности, но, хоть убей, не может сказать, чем занимался вчера весь вечер. Надо, пожалуй, потребовать каких-нибудь доказательств.

- Понимаете, дело в том, что я ничего не помню, начиная часов с 6-и вечера и до того момента, как проснулся здесь, у вас. Мне довольно трудно поверить в то, что вы говорите, так что я хотел бы, что бы мне предъявили убедительные доказательства содеянного мной. Что вы на это скажите?

- А то и скажу, - дяденька в халате засмеялся подбадривающим терапевтическим смехом, - что в этом нет никакой проблемы. Доказательства будут предъявлены вам в полном объёме завтра. Во время казни.

- Во время чего?

- Во время казни, - дяденька перестал смеяться, хотя и продолжал улыбаться Рудольфу широко и по-доброму, - вас завтра будут казнить в 2 часа пополудни. Но, естественно, перед этим вам предъявят все необходимые доказательства. Уверяю вас, это рассеет все ваши сомнения. Вы тут побудьте пока – мне надо спуститься на десять минут в контору. Можете пользоваться компьютером и интернетом. Туалет направо по коридору. Я вернусь, и мы продолжим нашу беседу.

Оставшись один, Рудольф первым делом рванулся к компьютеру. Тот оказался включён, и сеть, действительно была. Набирая пароль своего почтового ящика, он  вдруг задумался: кому писать? Что искать? Он живо представил себе, как его коллеги получают сообщение примерно такого содержания: «У меня тут происходит какая-то фигня. Требуется срочная помощь. Не подскажите ли, не убивал ли я кого-нибудь накануне? Если да, то есть ли свидетели? Искренне ваш, Рудольф». Рука с мышкой замерла, глаза уставились в монитор, ничего в нём не различая. До него постепенно доходил весь ужас его теперешнего положения. Идиотизм и ужас. Если срочно не придёт в голову спасительная идея, то положение может стать абсолютно безнадёжным, а завтра его казнят, предъявив какие-то неопровержимые доказательства. Сделалось в буквальном смысле тошно - физически. Он выглянул в коридор, хотя и подозревал, что не найдёт там того, что нужно. «Туалет направо по коридору» скрывался за одно из двух дверей. Вторая дверь оказалась заперта. Окна в туалете, как и в его комнате, не было.

Валяясь на кровати, в ожидании психологического дяденьки, Рудольф заснул. И снился ему сон про то, что он всю жизнь знал, что на самом деле он убийца, только до настоящего момента ему удавалось умело это скрывать. Друзья его во сне даже и не подозревали, с каким мерзавцем им приходится иметь дело. А он, конечно, молчал. Тем более, что он был убийца потенциальный. Убийство зрело в нём до поры до времени и не спешило самореализовываться, но чем дальше, тем с большей неотвратимостью Рудольф чувствовал всю его неизбежность. Окружающие почитали его за человека приличного и, даже, обладающего высокими моральными качествами. Вот это осознание того, что он обманывает, выдавая себя за кого-то лучшего, чем он есть на самом деле, и мучило его гораздо сильнее, чем необходимость всё же совершить притаившееся в нем убийство. Ещё более давил страх, что его личный психолог Марк знает о нём всю правду и только ждёт когда настанет момент, и тогда он придёт и скажет – пора идти и убить девочку. И Рудольф пойдёт совершать неизбежное, а Марк пойдёт и расскажет всем его друзьям страшную правду.

Во сне Рудольф, мучительно искавший выход из ситуации, наконец, нашёл его. Решение оказалось до смешного простым. Ведь он же ещё не успел ничего сделать. Он был ещё чист. Надо было только сказать Марку, что он не хочет никого убивать. Что он не пойдёт, и пусть Марк оставит его в покое. Он приготовился и ждал. Вот-вот раздастся стук в дверь.

Стук раздался, и Рудольф проснулся. Проснулся по-настоящему. На пороге стоял психологический дяденька – он держал в руках большую картонную коробку:

- Ну вот, Рудольф Иванович, я принёс ваши вещи. Вы можете собираться и идти домой.

- Постойте, - Рудольф резко сел на кровати, - а как же казнь. То есть… я не… я был бы рад, но…

- Понимаете, голубчик, у вас особый случай. Не буду вдаваться в подробности, но вашу казнь решено отложить.

- Отложить? На долго?

- Пока сами не будете готовы, голубчик. Вот созреете окончательно, тогда и приходите. Это, ведь, такое дело – может и подождать. Главное, чтобы человек был морально готов. Погуляйте, отдохните, подумайте. Это теперь от вас никуда не денется.

Он поставил коробку на стул и вышел, оставив открытой дверь.