Бобыль

Ты всегда сторонился зависимости
Кружевных этих глупых оков.
И с любой даже малой возвышенности
Видел всё. И чуть что - был таков.
Нет, не надо тебе мучений тех,
Что охотно примеряют все.
Ты отлично жил на своей волне
И охотней чихал на всё!
Ухмылялся весною каждою:
Вот опять сосед загрустил.
И всегда составлял компанию,
Вместе с ним беспробудно пил.
Ты умудрялся отшибать на корню еще,
Что другие пытались взрастить.
И смотрел на толпу воюющих
За любовь - свысока. И грустить
Приходилось лишь,
Когда в доме гасили свет.
Ни читать, ни листать, ни ящик смотреть.
Может снова к соседу? Ах нет.
Он в кружавчики снова одет.

Мольбы матери о внучках-карапузиках
Воспринимать разучился давно уже.
Зато вырастил себе пузико
Из пивных и конфетных драже.

И вдруг стукнуло.
И вдруг скрючило.
И загнуло вдруг одиночеством.
Ну не тормоз ли это чучело?
Или дом весь вновь обесточило?
Нет же - вдруг осенило, ознобило:
Сорок лет, а вокруг пустыня!
Моисеем себя вдруг воспринял.
И озлоблено на кружева взглянул...
Покорёбило...
Скривился, съежился,
Отвернулся, Глотнул,
Закусил. И вновь
На кружева это проклятые
свой тусклый взгляд обратил...
Ну а что? Может даже не страшно?
Может даже легко порой?
И в конечном счете не ясно
Страшнее - это,
или...
умереть наедине с собой?

И расцвел, фанфан, расфуфырился!
Про пивное пузо забыл.
И спортбары в спортзалы на вывесках
Резко так для себя превратил.
И свой дом холостятский, запыленный,
В гнездо теплое враз перевел.
А вот в сердце своем не распиленном
Ты любви никакой не обрел...

Когда все закалялись и плавились.
Ты сидел и чуть что выжидал.
Все друзья уж лет двадцать отмаялись,
Каждый в сердце себе наваял,
Что хотел, что мечтал, что так грезилось.
Ну а ты... Ты сочок. Молодец!
Сложно, знаешь ли, очень уж клеится
Материал задубевших сердец.

7 мая 2010 г.