Глава 4. Записки бывшего фермера

Глава 4. Обо всем по чуть-чуть.

Надо сказать, что ни один из моих родителей не был выходцем из деревни.  Оба они закончили МВА (Московскую ветеринарную академию), поженились во время учебы и поехали покорять просторы СССР. Не так уж просто найти престижную работу с дипломом зоотехника, но они и не стремились к столичной жизни. Немалая часть их жизни прошла в Таджикистане. Мама успела поработать и в Министерстве сельского хозяйства, и в Душанбинском зоопарке, и, вместе с отцом, в заповеднике «Тигровая балка». Примерно тогда же они едва не уехали на остров Врангеля – разводить овцебыков. В последнй момент что-то не заладилось с документами. Так что, переезд в Тверскую область и увлечение фермерством – это еще «цветочки» по сравнению с тем, что могло быть. В Россию родители вернулись в середине 80-х годов, поскольку в Таджикистане тогда начались беспорядки и русских стали активно притеснять.
Почему именно Тверская область? Наверное, из-за Дарвинского заповедника, расположенного на берегу Рыбинского водохранилища. Родители и там успели «отметиться» - работали змееловами, отлавливали весной гадюк для сбора яда на медицинские нужды.
А в общем, мне сложно судить о причинах выбора – меня на тот момент и в проектах не существовало, а позже я почему-то не расспрашивала.
Сначала наша семья жила в Чамерово, достаточно крупном селе (в 6 километрах от нашей будущей фермы). Отец работал егерем в лесничестве, мама успела побыть и учителем, и зоотехником на колхозной ферме. Позже, после моего рождения, и возникла идея фермерства. Была куплена небольшая ферма в деревне Ульяниха, располагавшейся в 4 километрах от Чамерово. Затем из племенного совхоза были привезены 30 породистых черно-пестрых телок. С этого все и началось. Вскоре появились свиньи, куры, гуси, лошадь Мальва… А потом на ферме произошел пожар.
Что послужило причиной – непонятно. Возможно, неисправная проводка, возможно, глупая случайность. Или чья-то зависть.
2 февраля 1992 года, вечером, к нам прибежали знакомые с кошмарной вестью – ферма горит. Меня, четырехлетнюю, оставили дома, а все взрослые побежали вызывать пожарных и  выводить из огня скот. Конечно, пока хоть кто-то смог подъехать, от фермы остались лишь почерневшие кирпичные руины. К счастью, почти всех животных удалось вывести – погибли только несколько свиней, куры и собака Жулька. Бедная Жульетта оказалась заперта в «красном уголке» - подсобном помещении, где мы часто ночевали и обедали, и когда в суматохе наконец вспомнли про собаку, оказалось слишком поздно.
Повезло, что зима в тот год выдалась не слишком суровая, ведь всю скотину пришлось фактически оставить на улице. Телят и свиней кое-как разместили в старой конюшне, овец и гусей приютили соседи, а коровы остались зимовать в загоне под открытым небом.
Пытаться восстановить сгоревшее не было никакого смысла, поэтому той же весной мы все переехали еще на пару километров дальше от цивилизации. Тогда у нас уже была куплена земля, предназначенная для фермерского хозяйства, и основные стройматериалы для дома и фермы. Собственно, с этого момента я начала принимать живейшее  участие в процессах, происходивших вокруг.
В первые годы, пока не был построен (вернее, частично построен) большой дом, все лето мы спали на сеновале. Сеновалом служил  чердак фермы, и туда нужно было забираться по приставной лестнице.  Внутри стоял душный полумрак, одуряюще пахнувший свежим сеном  и – немного – аммиачным духом, поднимавшимся снизу. Сено пробиралось через любые матрасы и одеяла, и утром приходилось перетряхивать постели от вездесущих травинок.
Из дверей чердака видны были пастбища – с одной стороны, и картофельное поле – с другой. Поле от основной «жилой» части двора отделялось узкой полосой деревьев, в первые годы бывших совсем маленькими – только ребенку и спрятаться. Позже, конечно, наши «кусты» выросли в полноценную лесополосу, в которой даже росли грибы и шастали зайцы с лисами.
В первый же год о картофельном поле узнали дикие кабаны, и эта идея им пришлась по душе. Надо сказать, что стадо в 7-9 голов может нанести очень большой ущерб посадкам, и даже не потому, что кабаны прожорливы. К сожалению, они весьма неаккуратны, и не желают деликатно копать картошку с края поля и тут же ее съедать. Нет, звери разбредаются по всей территории, подкапывают кусты в хаотичном порядке, вытаптывают множество растений – а съедают по 2-3 картошины с каждого кустика. Часто мы даже находили выплюнутые картошины, лишь слегка покусанные, как будто на поле проходило собрание гурманов.  Естественно, в наши планы не входило обеспечение целой кабаньей семьи сортовой картошкой, и родители стали разрабатывать планы по избавлению от нахлебников. Сначала было решено устраивать ночные дежурства прямо на поле. Вечером на опушке леса разжигали костер, и взрослые по очереди сидели на страже с ружьем. Конечно, это было непросто – летом начинался сенокос, к тому же тогда еще невся наша территория была обнесена изгородью, поэтому коров приходилось пасти. Изнурительные дежурства не добавляли светлых красок в и без того непростые будни. Потом на поле решили поставить пугала, привязав к ним консервные банки и стреляные гильзы. На какое-то время это решило проблему, пока кабаны не присмотрелись к новым деталям обстановки. Затем набеги возобновились, а поскольку поросята успели подрасти – ущерб заметно увеличился. Отец решил объявить нахальным животным войну, и однажды сделал на высокой березе лабаз – охотничью засидку. Несколько ночей он терпеливо сносил нападки комаров, сидя с ружьем на березе и карауля воров. Но… Кабанятины мы так и не попробовали – звери оказались куда хитрее охотника.
На какое-то время антисвинские мероприятия свелись к периодическим обходам поля с ружьем и к еженощной «сигнализации» при помощи двух железных кастрюль и поварешки в роли колотушки сторожа. Однажды мама, обходя посадки, заметила в темноте стоящего посреди поля кабана, как ей показалось, нахально жующего ворованную картофелину. Она долго и старательно подкрадывалась к зверю, прицеливалась, наконец выстрелила – и «убила» большой куст топинамбура, шуршавший листьями на ночном ветерке. Как только прогремел выстрел, стоявший в нескольких метрах от мамы кабан, не замеченный до того момента, едва не подавился непрожеванным клубнем и с громким хрюканьем помчался в лес…
От свинских посягательств мы смогли избавиться, только когда перенесли картофельное поле ближе к дому. Разбойничать прямо под окнами кабаны не решались, хотя и проходили порой через пастбище, в каких-то 50 метрах от парадной двери.
Кстати, кабаны не столь безобидны, как кажется. Подранок или матка, защищающая своих поросят, способны запросто наброситься на человека, а по величине и остроте клыков они ненамного уступают медведю. Да и острые копыта – неплохое оружие, особенно при немалом весе зверя.