Теремок. Та ещё сказка

(из новейшей истории города Сочи.)

          Давным давно (Кто говорит, что не очень и даже очень недавно.) жили звери
на берегу синего-синего моря. Разные такие зверушки от комара непутёвого да
бесполезного до волчары всамделешнего да зубастого. Жили так себе, как все живут,
вздорили по мелочам, но вцелом уживались. Временами съест один другого, только
косточки хрустнут, и опять тишина-благодать и полный симбиоз.
          Вот как-то раз летел Ваня-Комар по утречку, по холодку, искал, где честному
работяге пивка попить. Глядь, стоит теремок у самого синего моря. Ахнул Ваня, до чего
хорош терем, и красив, и ладен, и удобен, и экологичен. Архитектура – блеск. Сразу видно ещё до Октября сработан в позднем ампире или русском модерне. И садик-лесочек
вокруг, дай бог каждому. Словом , мечта любого зверского населения. Да и пустой
к тому же.
          Ваня наш, как и положено, стоял в очереди на квартиру. Но мы то с вами знаем,
как оно было в те стародавние времена с очередями да квартирами. То-то и оно. Комарик
наш даром что с бодуна а смекнул сразу, какой бонус ему обломился. Короче, вселился
Ваня , живёт, пиво пьёт, по усам течёт но исправно попадает куда надо. Худо ли, бедно ли
нашёл Ваня подружку Муху-Варюху. Живут вместе. Вместе дела справляют комариного
да мушиного масштабу.
          А теремок одно загляденье. Солнышко мимо идет, тормознёт да и залюбуется. Тучки со всего неба сбегаются на теремок поглазеть. Такая давка получается, что непременно кого-нибудь обидят. Ну тут и слёзы. Тучки они плаксивые.
          Сидят как-то Комар да Муха на крылечке, йодистый бриз через лёгкие пропускают.
Очень полезное занятие. А мимо кто-то потный скачет. Глаза на выкате.
          -   Кто таков? Спрашивают.
          -   Я то? Надюха-Лягуха с Кубани в ваши края.
          -   А что ты умеешь?
          -   Могу пахать, могу не пахать. Уж как получится.
          -   А кто там серый востроглазый за тобою скок-поскок?
          -   А… Этот? Это Мыш-Серый Амаяк Акопович мужчина покладистый, не обидчивый. Лишнего слова не скажет. Вы на него не обращайте внимания. Он сам
как-нибудь устроится. Не в первый раз.
          -   А что он умеет?
          -   Всё могу. – Уклончиво отвечает Мыш-Серый.
          Вот и стали они жить-поживать. Ваня-комар ксенофобией да апартеидом не
страдал, да и слов таких отродясь не слыхивал. Мухе-Варюхе всё вообще до одного
места было. Лягуха «пахала» то буфетчицей, то кладовщицей, то ещё чёрте-кем. Головастиками обросла. Головастики в люди вышли, площадь уплотнили, пристроечек к
теремку понастроили. Акопович тоже «устроился». Там купит, здесь продаст, здесь купит, там продаст. Вот денежка и капает. Мышат поразвёл, по щёлкам да норкам рассовал и жизни учил, мол, дела свои делайте но тихо, не высовывайтесь и будете свой
процент иметь.
          Да. Вот ещё что. На ту пору зверь косяком пошёл. Зверь особый, курортником
прозывается. Денежку притащил немалую. Так что жизнь наладилась будте-нате. Живи
себе да в море поплёвывай.
          За заботами да сиестами не приметили как Воробей-Братан прилетел то ли с юга,
то ли с севера, то ли из каких иных заповедных мест. «Перестройка», - чирикает – «Всех
построю. Всё перестрою!» Нахрапистая птица. Чердак занял и давай по-маленьку мышат
да лягушат прижимать, да теремок на свой вкус достраивать.
          Долго ли, коротко ли та малина цвела, явился как-то Волк Вован. Уж очень ему терем понравился. Ну просто на душу лёг, сердце растревожил. Да-да, и у волков бывает
сердце да душа имеется. Стал он к теремку подъезжать, прилаживаться да задумываться:
«Как бы мне потехничнее Ваню Комара и его гоп-компанию подвинуть? Ну не мочить же их в самом деле». Думал, думал да и придумал. Приходит он к Ване Комару да такую мудрёную речь заводит:
          -   Ты, Комар по какому такому праву жилплощадь занимаешь? Покаж  бумагу! Нету? А у меня вот! Слово и дело государево с печатями, водяными знаками и защитами
всякими диковинными. А вот подпись государева. Самодержец наш милостиво повелеть соизволил «Олимпиаду» здесь завесть нашу отечественную для твоего же, дурак, блага.
А твой долг патриотический сидеть смирно да в тряпочку посапывать. Фирштейн?!...
          «Для какого такого «блага»?», - подумал Комар и аж вспотел от непривычки думать.Прижух бедный, скукожился. За малым его кондратий не хватил. Уж очень он печатей
боялся а пуще гласу начальственного. Одиноко стало Ване, решил по старой памяти
Акопычу поплакаться. Глядь, а Мыш  уж совсем не тот прежний. Эк его вознесло да разбоярило. Цепь на нём златая, внедорожник навороченный да перекрученный. А мышата его возмужалые в таком визаже, что Гучи и Версаче рядом не сидели. Сплошной Армани.
          -   Мыш Комару не товарищ, - ответил Акопыч как отрезал. И духом от него повеялотаким сицилийским, ну просто не Акопыч а какой ни есть Дон Карлионе а то и Альпачино взаправдашный. Ну хоть в петлю Ване. Да Вован милость явил нежданную:
          -   Я тебе, Комар, амнистию даю. – говорит. – Живи пока. Делай, что хочешь, но вмои дела не встревай. Замочу.
          Знамо дело, на такой аргумент не попрёшь. И пошёл комар пиво пить, рад, что жив
остался.
          А Вован модернизацией занялся. Тут эркер пристроил, здесь мезонинчик, там
трамплинчик, стадиончик… И пошло, поехало. Садик-лесок трещит, там лишние деревья
убирают. Не ждут милостей от природы, скручивают её зловредную в бараний рог. Уж
очень много их оказалось деревьев этих, и все лишние. Где тут управиться. Солнышко
печёт, стройка гудит, совсем умаялся Волк Вован, перевёл дух да как возвысит голос:
          -   А подать мне сюда работничков числом поболе, ценою подешевле!
          Сейчас выписали ему Алимжана с Андижана да Васыля с под Винницы. Пришли
Алимжан-Ёжик загорелый, стриженый да Васыль-Заяц толстопятый да работящий, стали
дальше «модернизировать». Ёжик роет, заяц строит, Вован кассу стережёт. А там медвежата всякие из центра подтянулись. Известное дело, оно веселее всем «опчеством»
и поле пахать, и шкуру драть. Там содрали, там придушили, там выперли. Но это так по
мелочам, а вцелом картина нарисовалась размашистая.
          Проведали тучки про эдакие чудеса, прилетели посмотреть да не ко времени. Осерчал Вован:
          -   Чо собрались? Работать мешаете. Ге-еть! – и стал им пыль в глаза пускать да
метлой размахивать. Обиделись тучки на такой приём, в Осетию полетели. Там и поплакали с горя да с обиды. А солнышко то осталось да принялось пуще прежнего теремок припекать. Комарам да мухам, мышам да лягухам просто тошно стало. Солнышконе тучка, не прогонишь, руки коротки.
           Вышли Ваня-Комар да подруга евоная на крылечко йодистый бриз через лёгкие
пропускать. Ан нет никакого йода и никакого бриза. Один натуральный СО2, да бензин
пахучий, да пот заячий, да пыхтение ежиное. Сел Ваня, крепко пригорюнился да теремок
тот прежний вспомнил. А сейчас глянуть боязно. Армагедон один да расстройство. Это
уже нетеремок и даже не «газоскрёб» какой-нибудь. Такая эклектика с ним приключилась, спаси, помилуй. Как есть к проживанию непригоден стал. Не развалился ещё, но умные
люди говорят, не долго осталось. Так как зверь-курортник повывелся, в другие теремки подался, туда и денежку повёз. А без денежки, даже Алимжану-Ежу понятно, не жизнь.
          Вдруг видит Ваня-Комар, что за чудо-чудное, диво-дивное летит по небу приближается. Глядь, а это Мишка Олимпийский. В розовом детстве в 80-м видеть
довелось. Улетел он тогда, и все плакали и просили вернуться. И вот, лопни глаза,
тот самый Миша на тех самых шариках, с той самой улыбкой до ушей, с олимпийскими кольцами на пузе прёт на теремок. Возвращается значит. И вернулся Мишаня, да как вернулся. Протаранил теремок сходу, только клочки по закоулочкам полетели. Пыль не сразу осела, но потом видели, сидел Олимпийский Мишка на развалинах с приклеенной
улыбкой от уха до уха. Чему радовался?
           А Ваня-Комар полетал вокруг, пожужжал, потужил, погоревал да и подался туда, где пиво ещё не кончилось. Кто знает, может статься, найдёт другой теремок. Но там уже другая сказка начнётся.

                Кот-Баюн.

                Лета  2010-11.