Мещанин - из книги - Изгой

ЗАВЕРШИВШИЙ

Бестолковость обнищанья,
бестолковость суеты,
как пустые обещанья,
что даёшь порою ты
необдуманно с подвохом,
не жалеешь скудных слов
для безнравственной эпохи
без овалов, без углов
своевременной удачи
в безуспешной тишине
опускаются печали...
...и мурашки по спине
пробегают словно тайны
независимых во сне.
Остаюсь я часто крайним,
будто памятью на дне
однозвучности осенней
сонатиной кутежа,
где прибой печально пенный
вышел вновь из миража
на простор туманной стужи,
на простор обманной лжи,
где вчера я обнаружил
состоятельность межи
в отношениях паскудства
и порядочности той,
за которой не искусство,
а лишь точка с запятой
не поставленная мною
растворилась под строкой
вместе с летней тишиною,
вместе с памятью покой
обуял пространство это
ностальгических прикрас
невесёлого Поэта,
завершившего рассказ.


МЕЩАНИН  ИЗ  НЕГЛИЖЕ

День начался с неудачи.
День начался с суеты.
Не могу, видать, иначе,
чтоб осенние цветы
увядали в беспросвете
неизведанных дорог,
в странном слове у Поэта,
подарил который Бог,
он расставил запятые,
восклицания, вопрос...
Люди страшно занятые
и сдают, наверно, кросс
по проселкам без ухабов,
и по трассам в мираже,
где меня опять ограбил
мещанин из неглиже.


Я  ПОНЯЛ

Моя безучастность – в закате,
блестит безнадёгой в ночи,
где тихо звенящая вата
и пламя оплывшей свечи
заполнили это пространство,
в котором толпится народ,
деревья меняют убранство,
осенний шумит переход
из лета в осеннюю стужу,
в метельный в лесу листопад,
зенит где до точки был сужен,
звучал ностальгии набат,
деревья качались со стоном,
скрипел сухостой на ветру...
Я выглядел глупым и сонным,
пытаясь увидеть зарю
на небе в туманном рассвете.
Собой недоволен, вполне
я понял желанье Поэта
и то, что творилось во мне.


ПОЗДНИЕ  ГРОЗЫ

Я напялил грусть на плечи
и пошёл гулять весной,
где успех был обеспечен.
Словно бы простор степной
колосился ожиданьем,
цвёл безрадостной молвой.
Было мне не наказаньем,
а сермяжной похвалой,
дорожу которой с детства,
с незапамятных времён.
И скажу вам без кокетства:
– Я не в списке тех имён,
опозоривших Планету
истреблением людей.
Не пристало мне – Поэту
бить картечью медведей.
Пусть живут в тайге веселья
и малину пусть едят...
Я рисую грусть пастелью,
акварелью – листопад
покрываю золотистой
беспечальною тоской.
И хожу дорожкой чистой,
обретая непокой
на ветру осенней стужи,
закружившихся берёз,
отраженных в синей луже
под раскаты поздних гроз.


***
Я давно понял, и понял
что к чему, и почему
скачут в поле славном кони,
а коровы на лугу
опечаленно пасутся,
щиплют редкий травостой.
А деревья в ветер гнутся
под невиданной тоской.


НА  ЗАКАТ  СЕНТЯБРЯ

Раздевается осень прилюдно,
золотистый снимает наряд.
Понимаю себя я подспудно,
хоть в Душе у меня листопад!
В поимённом безмолвии этом
я иду на закат сентября
невесёлым по жизни Поэтом,
и меня подгоняют ветра
по застывшему полю печали,
вдалеке от родных берегов,
там, где странные песни звучали,
и кричали двенадцать братков.


СКРЕЖЕЩА

Кто я в жизни? Неудачник?
Или просто – хулиган?
То я прыгаю как мячик,
То несусь как ураган
по пространству неуюта
сквозь безумие толпы.
Надо мною все смеются,
даже тёмные столбы
похихикивают в ветер
проводами скрежеща.
Но мой взор уныло светел.
Наподобие леща
серебрится шкура ночью,
тишиной мой дом объят,
только лист со мной лопочет,
льёт на Душу дождик яд
омовения в осеннем
беспокойстве суеты,
расплывающейся тенью
с белокаменной стены.