С. К. Двенадцатибальное

Три дня в неделю - волшебство по-расписанью,
Три дня в году - без снегопадов и метелей,
Три дня из жизни сонмом встреч и непрощаний
По тонким линиям судьбы позёмки стелют.

В одном из них январский дождь качает небо,
Слова ложатся перебором мягких клавиш,
И так неважно, что никто за солнцем не был...
Тогда казалось: ошибись, - и всё исправишь.

В другом - по марту разливаются оттенки
Незримых глаз, что видят мир в своём разрезе,
Мой лучший праздник и дрожащие коленки
От ощущений снов в мажорном фа-диезе.

На третий день легла осенняя усталость,
Миг междустрочий без кривых ненужных знаков,
Тепло в ладонях, что ещё внутри осталось
От летних сумерек... и синие собаки.

Три дня из памяти несмазанным аккордом,
Скупой слезою из-под маски скомороха...
Проходит жизнь - вперёд, уверенно и гордо,
А я - назад, к трём дням... к последней точке вдоха.


***

Хотим ли мы судьбу подправить?
Скорее, всё переписать!
Кому-то путь проделать к славе,
Другому - тишь да благодать.

Переиначить каждый хочет,
На то есть множество причин,
Чтобы исчезло то, что ночью
Больным созданием кричит.

Сменить бы шпильки на кроссовки,
На свежесть леса скучный дом,
Забыть на миг, что мы лишь волки,
Пусть с человеческим лицом.

Без боли вычеркнуть интриги,
Стать хоть на час самим собой,
Но мы лишь рвём листы из книги,
Что нам "подарена" судьбой.

***

Какою краской расписать любовь?
Для каждого из нас своя палитра.
Ты цвет такой для сердца приготовь,
Чтоб капля изменила крови литры.

Обычный красный сделай золотым,
Огнём по жилам побежит мгновенно,
А, хочешь, светло-пепельно-седым...
Красиво? Просто необыкновенно!

Зелёный проведи в подкожный мир,
Листвой зашелестит в горячем лете.
Оранжевый сведёт на шумный пир,
Что осень затевает на рассвете.

Под жёлтым солнце руки распахнёт
Навстречу белолодочным туманам,
И в голубом продолжится полёт
От счастья неземного слишком пьяный.

Мы сами выбираем нужный цвет,
Кто любит, тот свои оттенки знает.
А, может, у Любви и цвета нет?..
Есть! У моей! Какой? Кто угадает?..

***

Что сказать, если слово умерло,
Если нет ни имён, ни дат,
Вместо верности - всё подряд:
Не ОЕ на сигнале зуммера,

Не кроссовки по тротуарности,
Не остывший зелёный чай,
И не здравствуй и не прощай
В череде бесконечных странностей,

Что в моей голове ресивером
Принимают остатки слов
Бесконечности вечеров,
Где стихи... и где я... красивая...

***

Салютую душевное "хай",
Принимаю бескрылое "виктори"...
Как свободно друг в друга проникли мы -
Беззастенчиво, вдруг, невзначай,
С салютованным шёпотом "хай".

Соскребаю прожжённое "нет",
Добиваю зачитанным слоганом...
Мы друг в друге прослыли уродами -
На года, на века, на весь свет,
С пережжённым до чёрного "нет".

В двух глотках недопитое "всё",
Дно стакана потрескалось "прошлыми"...
Чёрт возьми, а друг в друге хорошего
Было столько, что не унесёт
Ветер времени-гордости... Всё!!!

***

Исчезали в гулких залах,
Терялись за бархатными портьерами,
А жизнь-проволока вязала
Нас крепко, до крови, всё верами-верами.

Замедлялись жестами сцен и действий,
Проживали время одним аккордом,
А внутри скрипящей армадой лезвий
Сердце вырезало из стенок Гордость.

На подмостках пыльными башмаками
Прямоспинно выписана бравада,
А побыть так хочется дураками...
Гордость... Совесть... Правильность...
                Это надо?!
***

Кто-то крестики, а я нолики...
Это кризис печатных фраз.
Рифмоплётные алкоголики
Тунеядцами стали враз.

Написать бы строфу стограммную,
Раскатать бы грудину вхлам,
Поделить миокард - на равные,
Душу пьяную - пополам.

Насладиться в десятый бредом, и
Сбросить на пол Евтерпы бюст,
Нанося междустрочным кетгутом
Швы на мизер останков чувств.

Но заря уже хлещет знаменем
По бессонным "дарам" волхвов...
Криво корчась, как спички в пламени,
Гаснут буквы моих стихов.

***

Наверно, годы мчат незримо,
В фанфары медные трубя,
А мы живём и смотрим мимо
Самих себя... самих себя...

Кроим по схеме каждый выдох,
Почти не веря в то, что Бог
За всё простит. И нет попыток
На на то, чтоб дважды сделать вдох.

Движений хилой диафрагмы
Не изменить. Таков закон:
Шагнув однажды в пекло магмы,
Ты вряд ли будешь оживлён.

Так посекундно тянем время:
Вдох-выдох - всё в пределах норм.
И не с собой, и не со всеми...
Трубим... трубим в извечный горн,

Оповещающий, что совесть
До тошноты чиста, как лист...
Мы в пустоте слагаем повесть,
Смотря на жизнь из-за кулис.

***

Готовность к жертве - блажь.
Неосознанное, мгновенное...
Умер - поймал кураж,
А дальше - хоть слюни пеною.

В проекте - списать сюжет
С happy end(а) "Войны и мира",
Но света, как прежде, нет
В "минустрёх" городской квартиры.

Сорок метров в секунду - жесть,
Мир дрейфует, в конец ссутулясь,
И как следствие лезет месть
За оскал гололёдных улиц.

Будут жертвы - сожжён финал
Зимних стуж, решена дилемма...
...Даже странно, что день настал
Под нестройный щелчок модема.

Знать, заснеженность дней - в тираж,
Неизбежность пути к исходу.
Может, жертвенность где-то блажь,
Иногда - это путь к свободе.