Achtung whiskas! все кошки умрут... 2 декабря

http://www.proza.ru/2011/05/26/213

Achtung whiskas! все кошки умрут... 2 декабря
Спасите Ваших Кошек
2 декабря

Этим утром Степан не будил меня, как он это обычно делал, если за ночь съедал, приготовленную поздним вечером для его ночной трапезы, закуску, и к утру оказывался голоден. А когда я пришел на кухню, то вчерашняя кормежка оказалась нетронутой. Но, все равно, я заменил ее на свежую, поменял и воду в чеплашке. К утру вода в ней обычно заканчивалась, но на сей раз чашка была опростана только наполовину.

Тут же появился Степан, но не ворвался стремглав, как обычно, словно его обед сейчас сожрет кто-то другой, а пришел тихой сапой, не поднимая головы, попил только воду, а к свежей еде интереса так и не проявил и даже не стал ее обнюхивать. И это не смотря на то, что ассортимент, разложенных по блюдечкам яств, был довольно разнообразен: три вида подушечек «Whiskas» - рыбные, мясные и из птицы - порезанное в стружку свежайшее мясо, филе минтая и рыбный паштет  для котят – тот же «Whiskas». Я пытался его ласково уговаривать, гладил по лобастой головке, подвигал к серой мордашке то одно блюдо, то другое, пробовал даже мазать его губы паштетом, с надеждой, что раскушает, но – все бесполезно. И как только я оставил Степана в покое, он отправился в мой кабинет и улегся в, стоящее там, индонезийское кресло, сработанное из натуральных, экологически чистых материалов.

Это удобное кресло, с набивкой из морской травы, Лора купила лет пять назад персонально для меня, чтобы я мог иногда отдохнуть в нем - расслабиться, оторвавшись от компьютера или иных каких дел. Но оно весьма понравилось Степану, и в дневное время стало любимым местом его отдыха, и оттуда я его никогда не сгонял, дабы не нанести ему кровную обиду. А если в комнату приходила моя жена  и хотела посидеть со мной, то и она занимала лишь краешек кресла, чтобы тоже не потревожить своего любимца. Впрочем, и такое ее присутствие не устраивало кота - ему хотелось властвовать креслом одному, очевидно полагая, что оно - вроде как его персональная нора, куда другим нет доступа. И тогда Степан поднимался и демонстративно уходил из комнаты вообще, несмотря на то, что Лора вскакивала и пыталась водворить его на место. Бесполезно! Обида была нанесена, и нужно было время – час или два, а то и полдня - или очень хорошее, немедленно, угощение, чтобы забыть эту обиду.

Вот и сейчас Степа занял свое любимое место.

С некоторых пор, а точнее, месяца три-четыре назад, то есть еще с лета, Степан уже не запрыгивал в него лихо, как бывало, а, встав на задние лапы, вытягивался во весь свой, чуть ли, не метровый рост, клал передние лапы на сиденье, а потом, опираясь на них, впрыгивал в кресло.

- Степанчик, драненький мой, сраненеький котик мой, ну что ты, заболел что ли, мальчик? – присев около кресла вопросил я его.

«Драным» и «сраным», как и «сукиным сыном» - впрочем, весьма ласково – я звал его в шутку, как бы в противовес его природной красоте. Но кот, не очень хорошо разбираясь в тонкостях русского языка, реагировал больше на интонацию и отзывался на мои «оскорбления» вытягиванием своей мордашки вперед – чтобы я почесал его под подбородком. Таким образом он оказывал мне своеобразную честь возможностью приласкать его и, одновременно, самому получить глубокое удовлетворение от сей процедуры.

На сей раз Степан мне не ответил – ни повернул голову, ни скосил глаза, ни повел ухом, ни даже не шевельнул хвостом. Обычно же он всегда откликался на зов, даже если крепко спал. Он поворачивал ухо, а если и не делал этого, то все равно обязательно пошевеливал кончиком хвоста, как бы говоря этим - мол, я все слышу, все знаю, но сейчас я сплю, это для меня очень важно, и посему не мешай мне, папка, и не путайся тут у меня под ногами.

И в этот момент я понял, что мой котик стал старым и собрался помирать, и на глазах моих вскипели слезы…

Степан, за свою долгую жизнь, если не считать одной случайной травмы, практически, никогда не болел. Во всяком случае, так, чтобы из-за этого отказаться от еды совсем. Случались, конечно, легкие недомогания, особо не заметные постороннему глазу. И лишь однажды он приболел довольно серьезно. В тот раз он потерял аппетит, и передвигался, прижавшись к земле и приволакивая ноги. Но и в этом случае, он хоть немного, но кушал, и даже не единожды за день. Произошло это лет семь назад. Тогда мы с женой серьезно перепугались, решив, почему-то, что у кота что-то случилось с почками. Но когда мы привезли его в ветлечебницу, то причина оказалась много банальнее – он схватил обыкновенный остеохондроз. А повод к заболеванию оказался также довольно прозаичен – была зима, топили в тот год жарко, и Степан приноровился охлаждать себя у щели между дверью балкона и полом, куда поддувало с улицы. Правда, потом, излечившись, он, как всякая умная животина, усвоил этот урок и больше так никогда не поступал.

И вот теперь, когда он не ел уже вторые сутки и был так безучастен ко всему на свете, я подумал, что Степа стал старым и скоро мы с ним расстанемся навсегда - время пошло, и счет уже отмеривался на дни…

И тут я вспомнил, как позавчера, когда я решил после обеда поспать, он запрыгнул ко мне на кровать и, подойдя к лицу, устроился напротив - на моей, выпростанной из-под одеяла руке, дыша мне прямо в нос и заглядывая в глаза. Это была одна из форм просьбы дать ему поесть. Но вставать мне вовсе не хотелось, тем паче, зная, что у него на кухне было полно всякого закуся. Поэтому я вежливо и неспешно отстранил его рукой, приговаривая: «Давай, спать, Степа, спать, потом поедим». Однако Степан вновь вернулся ко мне и снова уставился на меня любящими глазами и щекоча мое лицо своими усиками. Я опять отстранил его, приговаривая все то же, что и раньше, и вновь он вернулся. Я терпеливо отодвинул упрямого кота вот уже в третий раз. Тогда Степа как-то обреченно замер на месте и, повернув ко мне голову, долго смотрел на меня укоризненным, с неизбывной тоской, взглядом. Затем вздохнул тяжко, совсем по-человечески, отвернулся и, с какой-то обреченностью, поплелся в сторону – именно поплелся, а не просто отошел от меня на пару своих кошачьих шагов. И там улегся на конце кровати, положив голову на лапы и теперь уже не глядя на меня вовсе.

Сейчас я проклинал себя за тот поступок: возможно Степанчик в последний раз обращался ко мне с подобной просьбой, а я ему отказал. А, может, он тогда уже принял решение умереть и приходил полюбоваться на меня, пока надвигающаяся смерть не притуманила глаза, или даже, может,  прощаться навеки. Ах, Степа-Степа, мой малыш - сукин ты сын! Какого черта ты рвешь этими воспоминаниями мое сердце? Мне и так больно, мой мальчик, очень больно…

И еще я вспомнил, как когда-то давно моя мама, вдруг ни с того, ни с сего, повадилась каждое утро приходить и садиться за стол напротив меня, в то время, когда я в одиночестве завтракал перед уходом на работу. Получалось так потому, что наша с Лорой работа начиналась в разное время – у нее в институте с девяти утра, а у меня на заводе  - с семи. Поэтому по утрам мы с ней не пересекались - она даже вставала тогда, когда я уже уходил из дома, и, соответственно, завтракать мне тоже, приходилось в одиночестве. А тут по утрам стала приходить мама – в то время она была уже давно на пенсии и пребывала дома. И, вот, она, подперев руку, сидела за столом просто так, даже не налив себе чая, и молча смотрела на меня, пока я управлялся со своей едой.

Мне от ее такого неотступного взгляда становилось неуютно, и как-то, через пару-тройку дней после таких совместных посиделок, я сказал ей:

- Иди, мам, отдыхай, я тут сам как-нибудь поем, - и спрятал свои глаза в тарелке, чувствуя, что сделал что-то не так.

- Да, я, пожалуй, уйду. Извини, сынок …- ласково ответила она, и в это время у нее был тогда точно такой же взгляд, как позавчера у Степы, и больше она не приходила по утрам к столу.

А через неделю после этого мама умерла…



Судари и сударыни!


Стою с протянутой рукой – подайте, котов ради, баллов!

Выразить протест компании "Марс" можно по адресу: contact@ru.mars.com


© Copyright: Спасите Ваших Кошек, 2011
Свидетельство о публикации №21105260213