Петрович. Джин из бутылки

           Вернулся как-то вечером Петрович домой. Натурально, после получки вернулся. Отсчитал в заначку пару сотен премиальных, о которых жена знать не знала, а остальные, что для дома, для семьи, в буфет положил. А заначку, значит, в обычное место убрал. На книжную полку, между двенадцатой и тринадцатой страницами электротехнического справочника, который ему от покойного дядьки в наследство достался, и который даже шибко любознательный сын Венька никогда в жизни не открывал.
           И только, значит, поставил справочник на место, как задел локтем горшок с заморским папоротником, с любимым жениным цветком, и тот, кувыркаясь, грохнулся на пол и разбился. И не просто разбился, а, почему-то, вдребезги. И, что всего обиднее, сам цветок тоже поломался, потому как горшок, понятное дело, свалился цветком вниз.
           Оно, конечно, что и говорить, выпивший Петрович был. Как же, премию, да ещё такую, о которой жена не знает, с друзьями не обмыть?! Обмыли премию, да и домой бутылочку бормотушки он припас. К ужину. Жена-то премии обрадуется и, глядишь, на бутылочку сквозь пальцы посмотрит!
           Выпивший, конечно, Петрович был. Но не настолько, чтобы горшки с цветами с полок ронять. Обрадовал жену!
           Расстроился Петрович, понятное дело. Как не расстроиться?! Любимый цветок! Тут никакая неожиданная премия не спасёт!
           Расстроился Петрович! Что делать, просто не знает! Цветок-то убрать –дело нехитрое, да другой-то где взять?! Папоротник заморский! Да ещё и любимый!
           От жены, понятное дело, по первое число достанется! На месяц обид хватит! А может и больше! Да и тёща такого дела не пропустит! Вспомнил Петрович, что цветок-то как раз тёща и подарила! Да ещё на день их с женой свадьбы, на юбилей десятилетний, как он там называется, бронзовый, что ли? А может, железный? Да какая разница! Делать-то что?!
           Расстроился Петрович и вспомнил вдруг про бутылочку, что на ужин припас. И решил с горя пустить её в расход, пока жена не пришла. А там – будь что будет!
           Вытащил он бутылочку из авоськи, пошёл на кухню, отрезал пару кусков колбасы на закуску, приготовил стакан (что там вино из рюмки пить, только зубы полоскать), сел на табуретку за стол, взглянул ещё раз бутылочку, вздохнул тяжко, вспомнив про папоротник, махнул рукой и сорвал фольговую пробку.
           И вдруг что-то грохнуло и повалил из бутылки, такой родной и обычной бутылки, две тысячи седьмого года разлива, каких стоял в магазинах миллионы, не повалил даже, а ударил струёй в потолок омерзительного вида дым и расползся под потолком сине-красно-фиолетово-зелёными клочьями.
           Шарахнулся Петрович с табуретки на пол и ошарашенно уставился на это безобразие. А дым, между тем, сполз вдоль газовой трубы на пол, загустел и, натурально, превратился в какого-то непонятно одетого старичка с длинной седой бородой, в белых парусиновых штанах и пиджаке, в таких же белых парусиновых штиблетах и в шляпе-канатье поверх седой головы.
           Петрович икнул и судорожно проглотил слюну.
           Старичок, между тем, осмотрелся, увидел Петровича и грохнулся перед ним на колени.
        – Oh, my deliverer! Oh, my rescuer! Oh, my dear friend! Three thousand years has sat I in this bottle whill, finally, you rescue my! Ask and I shall do for you all thet you is pleased! – запричитал старичок непонятно и ударил лбом в пол. Петрович выпучил глаза и снова икнул. Старичок, между тем, поднял голову, посмотрел на Петровича внимательно, видимо смекая что-то про себя, глаза его просветлели. Он выдернул из бороды волосок, прошептал над ним что-то непонятное и завыл уже по-русски:
        – О, несравненный мой избавитель! О, главный георгин моего сердца! Три тысячи лет просидел я в заточении в этой вонючей посудине, и наконец, ты вызволил меня! Проси за это всё, что только захочет твоё сердце!
           В мозгу у Петровича щёлкнуло какое-то реле и стали более-менее чётко появляться мысли. Он вспомнил что-то такое, то ли детям читал, то ли по телеку что-то показывали, в общем, волшебство, с джиннами связанное. Что-то там старикашка такой же понаобещал, а то ли выполнил, то ли нет, кто его знает.
           Петрович перестал икать, недоверчиво взглянул на старичка, потом на бутылку, потом снова на старичка и наконец выговорил:
        – П-п-пост-той! К-какае три тысячи л-лет?! Я ж-же бутылку сейчас к-купил! В м-магазине! Её ж-же в этом г-году р-разливали!
           Старичок смутился.
        – Ну, насчёт трёх тысяч лет - это я фигурально сказал, очень уж тара эта вонючая! Тут три минуты посидишь - за тридцатиь лет зачтётся! Так что там насчёт желания? А то у меня, знаешь, дел поднакопилось. Пока я, значит, тут срок отсиживал.
        – Погоди ты насчёт желания! – Петрович уже пришёл в себя, – Погоди насчёт желания! Ты лучше расскажи, как ты в бутылку-то попал?!
        – Да как попал?! Друг у меня, знаешь ли, был. В столице вашей. Волькой его звали. Он меня из кувшина вызволил, куда меня ещё Сулейман ибн Дауд, мир с ними обоими, три тысячи лет назад по навету заточил! Так вот, этот Волька отправился десять лет назад к праотцам нашим, а я стал служить его внуку, все невзгоды мира на его голову!
        – А, так ты – Хоттабыч! – вспомнил Петрович.
        – Да, да! Гассан Абдуррахман ибн Хоттаб. Хоттабыч, по-вашему. Так что там насчёт желания?
        – Так. А дальше что было? – проигнорировал Петрович желание, – Дальше-то?
        – Дальше-то? – Хоттабыч тяжело вздохнул, – Плохо дальше стало! Мне этот внук ещё мальчишкой не нравился. Лентяй, каких свет не видывал! То задачку за него реши, то сочинение напиши! Привык на всё готовеньком! А постарше стал – и того хуже! В институт поступали – всю приёмную комиссию подкупать пришлось! От армии откосить решил – военкому турпутёвку на Канары организовал! А по мелочам сколько возился с ним! То девку ему достань, то от похмелья лечи! Как-то совсем сдурел! Мадонну ему доставь в постель прямо в неглиже! Ему-то, дурню, восемнадцать было, а ей – под сорок! Еле отговорил идиота! А уж когда в бизнес подался - вообще с катушек слетел! Сделай его хозяином Газпрома – это надо такое выдумать?! А почему не президентом Америки? Ну и не выдержал я, сбежал. Залез в пустую бутылку, захмелел от запаха с непривычки, а её - в приёмный пункт и на винзавод! Вот и попал к тебе, значит.
           Хоттабыч помолчал, переживал, видно. Потом вспомнил про Петровича:
        – Ну как насчёт желания?
           Задумался Петрович - вдруг и вправду выполнит?!
           Старичок смотрел на него в ожидании.
        – А почему одно желание? – спросил Петрович, – Во всех сказках всегда три было!
        – Так то – в сказках! Тут хоть одно выполни попробуй!
           Задумался Петрович – шутка ли! Желание! Да ещё всего одно-то! Ладно бы – три! А то – одно! Попробуй, с ходу придумай желание-то!
           Конечно, если бы Петрович трезвый был бы, он бы сообразил, что у Вольки этого самого, да у внука его Хоттабыч всю жизнь их жил и желания исполнял, а тут решил одним отделаться. Ну, да что говорить - выпивши был Петрович. И даже такая ситуация его в себя окончательно не привела.
           Задумался Петрович, и тут его упал на разбитый горшок.
        – Горшок, что ли, починить? С цветком вместе, – Петрович залез пятернёй в затылок, – Загрызёт жена за горшок!
           И вдруг его осенило: – Ты, вот что! Ты всё, что я за жизнь поналдомал, почини имне сюда доставь! Такое моё желание будет!
           Хоттабыч крякнул, однако, видно смекнул, что всё же получше будет, чем всю жизнь на Петровича хрячить, и нараспев произнёс:
        – Слушаю и повинуюсь, мой господин!
           А потом как-то совершенно буднично запричитал:
         – Ну, дело это не простое! Много ты чего понаиспортил. За жизнь-то! А пока просьба у меня к тебе есть. Ты мне сосуд другой под жильё организуй, а то уж больно этот вонючий! Совсем мне в нём туго!
           Петрович порылся в шкафчике в прихожей, нашёл пустую бутылку из-под кока-колы: – Эта подойдёт?
        – Да-да! – обрадовался Хоттабыч, – Пробочку, только, найди! Положено меня запечатать, а уж дальше я сам!
           Нашёл Петрович пробку от какого-то болгарского вина, что на последний праздник покупали, старичок живо юркнул в кока-кольную бутылку и уже изнутри просипел тоненько: - Ну, затыкай!
           И только Петрович заткнул бутылку, как раздался мелодичный звон и бутылка исчезла.
           Петрович прошёл в комнату. Разбитый цветок лежал на полу без изменений.
           Только успел Петрович подумать: – Надул, видно, джинн с желанием! – как на столе появился старенький будильник и громко затикал, как будто показать хотел: – Вот он я! Подчиненный! Работаю!
           Посмотрел Петрович на будильник и припомнил, что свернул ему башку ещё в трёхлетнем возрасте!
           Потом появилась отцовская ещё электробритва, потом - матушкин фен, а потом и другие вещи, о которых Петрович и помнить-то уже не помнил.
           А за папоротник Петровичу всё рано досталось! Пока ещё до него очередь-то дошла!

                Ташкент, 2007 г.