Роза Парацельса

    В подвальчике своём у колб и банок,
    Подёрнутыми плесенью слегка
    Философ Парацельс средь грязных склянок
    Молил богам послать ученика.

    Смеркалось, тусклый свет камина
    Отбрасывал зловещие тела
    И не было ни мочи и ни силы
    Подбросить дров для света и тепла.

    Сморила его мерзкая усталость
    И он забыл уж о своей мольбе,
    Все мысли поглотила его старость
    И он забылся сам в тяжёлом сне.
   
    Ночь уже стёрла дома очертанья,
    Стеклянных колб, измазанных в пыли,
    Обложки книг, томившихся от знанья,
    В камине догорали угольки.

    Раздался стук, хозяин полусонный
    По лестнице поднялся винтовой,
    Открыл засов чугунный и огромный,
    Качнув седой и старой головой.

    В дверном проёме, плохо освещённом
    Увидел незнакомца в темноте,
    Он тоже был усталым, утомлённым,
    Держал он торбу в обессиленной руке.
 
    Хозяин указал ему на лавку,
    Вошедший сел и стал смиренно ждать,
    Философ не спеша зажёг лампадку,
    Он как и гость присел и стал молчать.

    Молчание нарушил сам учитель:
    - Знаком мне западный, восточный тип лица,
    Но твой мне неизвестен и в обитель
    Зачем пришёл, что ждёшь ты от меня?

    - Ты знаешь, моё имя неизвестно,-
    Сказал вошедший сидя у огня,
    - И прежде чем попасть мне в это место,
    В пути провёл три ночи и три дня.
   
    Я взял с собою всё, что было у меня,
    Я быть учеником твоим хочу,-
    Он торбу приподнял за ветхие края,
    - Тебе сполна за это заплачу.

    Из торбы высыпал монеты он звеня,
    Они из золота все были на подбор,
    Они сверкали в пламени огня,
    И ими он усыпал длинный стол.

    Он сделал это правою рукой,
    А левой розу алую держал
    И Парацельс увидел, что была она живой,
    В огне камина блик её дрожал.

    Он поудобней сел и слово произнёс:
    - Надеешься ты, Камень я создам,
    Что в золото преобразит все вещи сам,
    Тогда зачем ты золото принёс?


    Но я ищу не золото, мой друг
    И если ты его мне предлагаешь,
    На этом и закончим наш досуг,
    Учеником моим ты никогда не станешь.

    - Нет, не волнует золото меня,
    Монеты эти за твои услуги,-
    Вошедший пристально смотрел ему в глаза,
    - Хочу, чтоб обучил меня Науке.

   
    Хочу пройти с тобою рядом путь,
    Ведущий к Камню. Парацельс промолвил:
    - Путь – это Камень, в этом кроется вся суть,
    Откуда начал ты его и где его закончил.

    И если ты не понимаешь этих слов,
    Ты ничего пока не понимаешь,
    А каждый шаг есть цель, прочнее всех оков,
    Ты может быть не веришь, сам узнаешь.

    Вошедший с недоверием смотрел:
    - Значит, цель есть? – Хулители твердят, что это муть,
    Меня лжецом зовут, им доказать я не сумел,
    Мне лишь известно точно, что есть Путь.
 
    - И я готов пройти его с тобой,-
    Ответил в мёртвой тишине вошедший,
    - И если нужно положить на это лет немалый слой,
    Пустыню одолеть с тобой и ад кромешный.

    Хоть издали обетованную увидеть землю,
    Коль мне не суждено в неё вступить,
    К тебе, великий Парацельс я внемлю,
    Готов я жизнь отдать и душу заложить.

    Но прежде, чем отправиться нам в путь,
    Дай доказательств своего ты мастерства.
    - Когда? – с тревогой Парацельс подвинулся чуть-чуть.
    - Немедленно! Хочу увидеть чудо волшебства.

    И приподнял он розу пред собой,
    - Я слышал, можешь ты своей наукой
    Сжечь розу, возродить из пепла, сделав вновь живой,
    Позволь свидетелем мне стать метаморфозы чудной.

    Прошу тебя об этом и молю,
    За это жизнь отдам я без остатка.
    - Доверчив ты,- сказал учитель, я смотрю,
    Доверчивость твоя мне ни к чему, нужна лишь вера, братка.

    - Вот потому, что недоверчив я, хочу
    Смотреть исчезновение и возвращенье розы.
    - Ты утверждаешь, уничтожить я могу?
    Учитель взял её, крутил, меняя позы.

    - Да уничтожить каждый её сможет,
    Казался юноше вопрос совсем простой.
    - Ты ошибаешься и мнишь: Адам в Раю цветок мог уничтожить?
    - Мы не в Раю, и всё здесь смертно под луной.

    - А где же мы тогда,- промолвил Парацельс вставая,-
    И неужели думаешь ты, что Всевышний как виденье
    Создать ещё мог что-то кроме Рая?
    А неспособность осознать, что мы в Раю – Грехопаденье.

    - Но роза всё равно сгорит,- упорствовал вошедший.
    - Зато останется огонь и пепел будет настоящий,
    Бессмертна роза и её лишь облик сменится прошедший,
    Хватило б слова моего, чтоб вновь ты зрел её стоящей.
   

    - Лишь слова одного? – промолвил ученик в сомненье,-
    Мензурки с колбами твои давно находятся в пыли,
    Сосуд для перегонки у тебя стоит в безделье,
    Так как же розу смог бы ты спасти?

    Учитель с сожаленьем глянул на него:
    - Сосуды с колбами давно стоят без дела,
    Я на веку своём попробовал всего,
    Теперь же обхожусь без них я смело.

    - И что же ты используешь сейчас?
    - А то же, что использовал Всевышний,
    Создавший небеса и землю, и Рай невидимый, и нас.
    Имею Слово я в виду, и нету ничего на свете его выше.

    - Я об одном тебя прошу, сожги и воскреси обратно розу,
    К чему прибегнешь ты, к сосуду или Слову,
    Мне всё равно, какую примешь позу,
    Примкнёшь ли к чуду, иль божественному зову.

    Учитель призадумался, потом сказал:
    - Продемонстрировал тебе б я эту меру,
    Ты мог подумать, это зрения обман,
    Не принесло бы это чудо тебе веру.

   
    - Великий маг, я вынесу любую ношу,
    Моё послушничество будет для тебя,
    Позволь увидеть пепел, потом розу,
    И с этой истиной пройду я до конца.

    Он розу алую схватил за стебель
    И бросил её в зарево огня,
    Истаял цвет её, остался только пепел,
    Он слова, чуда ждал, надежду затая.

    А Парацельс же был невозмутим:
    - Все Базеля врачи зовут меня лгуном и шарлатаном,
    Как видно, были они правы, фокус оказался уязвим,
    Остался пепел розы, а возрождение – обманом.

    И стало стыдно юноше, невмоготу,
    Как смел он нечестивою рукой
    Срывать ту маску, что скрывает пустоту,
    Бессилие науки колдовской.

    Он преклонил колени и сказал нелепо:
    - Я совершил проступок, не хватило веры,
    Так пусть глаза мои и видят только пепел,
    Я заслужил его, познанья мои серы.

    Но я вернусь, когда мой дух окрепнет,
    Кода я мудрость обрету твою как прозу,
    Учеником приду, коль взгляд мой не ослепнет,
    В конце пути и я увижу розу.

    Он говорил всё в чувствах неотъемных,
    Но состраданье в голосе дрожало
    К великому учителю трудов нетленных,
    Но ставший в миг ничтожен, стар и жалок.

    Философ проводил его до двери,
    Сказал, что будет он всегда желанным гостем,
    Но в это ни один из них не верил
    И оба знали, что ни встретиться им после.

    Один остался Парацельс, светало во дворе,
    Смахнул с лица он старческие слёзы,
    Спустился вниз по лестнице к себе,
    Встряхнул щепотку пепла, Слово произнёс... И вновь возникла роза.