Улица Шкапина

А на улице Шкапина забивается под воротник
Кирпичная пыль. И будь то август или февраль,
Из чугунного порта, с той стороны, с подветренной,
Доносится чаячий грай;
Холодает над крышей, над водостоком,
Будто мир сюда поворачивается
Своим замерзающим боком.

И стоит истукан рукотворный,
Ослеплённый, от копоти чёрный,
Словно бездомный, которого не позвали к столу.
Загляни в подворотню – увидишь снова
Проржавевший ящик почтовый
Или туфли, в которых плясала прабабка
На заводском балу.

А ты обувай что-нибудь поплоше,
Топчи оранжевый снег и битый кирпич,
Радуйся ветреной предпортовой весне,
Застрявшей на перекрёстке,
Взмаху крыльев в выломанном окне,
Полустёртой любовной формуле
На открытой ветру стене,
Заметённому тополиному пню,
Похожему на пасхальный кулич,
Осыпавшейся извёстке.

Уворачивайся от осколков, уходи окольным путём –
Сухопутным проулком или Обводным.
Помнишь, говорила прабабка: «Мы все умрём»?
Хранила под зеркалом фото своих сестёр,
Которых пережила на полвека
В предчердачье холодном.

А потом приедут грузовики, будет капать в лужи бензин,
Засветят прожектора, темнота завибрирует пулемётной дробью;
Белобрысый актёр вскинет руки, обнимет землю,
Чтобы изобразить Берлин,
Наполненный гарью, робостью и любовью.

28 февраля 2012 года