римейк Последний Шаман. Пролог

Последний Шаман

(римейк)

Пролог

На улице выла метель, какой давно уже не видели в этой деревеньке под Касимовом. Хлопья снега сливались в сплошные полосы и водопадами низвергались с неба, ручьями и реками впадали в сугробы. Расчищенную утром тропинку давно замело. Снег уже подбирался к окну, заглушая звуки и отгораживая от мира. Хлопья как бабочки бились в стекло, оставаясь на нем снежной шторой.
Давно пробежал утопая в снегу последний ученик из Андреевой школы и улица уже который час словно вымерла. Стопка принесенных на проверку тетрадей лежала, освещаемая неровным светом потрескивающих в печи дров.
Быстро темнело.
В мечущихся по стенам алых отблесках пламени лицо Олега, сидевшего напротив, казалось высеченным из бронзы и совсем не похожим на лицо сельского учителя, так хорошо знакомого Андрею по педсоветам и педагогическим посиделкам.
Тяжелый камень на ладони Андрея сиял чистейшим голубым светом, словно маленькое солнце, от которого невозможно было отвести глаз.
Сияние камня то разгоралось, то затухало, всполохами перекрывая алые отсветы печи. От него, казалось, шел жар. Ладонь жгло, и эта боль странным образом притягивала к себе, волнами прокатываясь по всему телу.
Голос Олега доносился все глуше и глуше, будто издалека. А переспросить и даже просто повернуть голову – уже не было сил. Кровь в висках стучала все сильнее, гулко отдаваясь эхом по комнате: «Ду-дут, ду-дут, ду-дут…»
Андрей вдруг почувствовал, что падает – туда, в голубое сияние камня, разгорающееся пульсирующими всполохами. И в ушах, заглушая остальные звуки, нарастает до крика, до рева разбушевавшегося шторма пугающий ритм : «Дямб-дяр ! Дямб-дяр ! Дямб-дяр ! Дямб-дяр ! …»
Комната с каждым ударом ритма растворяется в голубом сиянии, затопившем все вокруг.
"Дямб-дяр ! Дямб-дяр ! …" - ревело в ушах.
И только ускользающий голос Олега звучал будто отовсюду, пронизывая насквозь и заставляя тело дрожать в ознобе.
- Вот видишь, значит я был прав. Он принял тебя. И ты сделал свой выбор. Так же как и я когда-то, взявши его в руки...
Сто сорок шесть лет назад...
А теперь слушай.
Теперь – ты вправе знать…