Ананасная мечта

Женя видел ананасы только на картинках. И иногда по телевизору. Визуальное знакомство не могло передать основные грани экзотического плода – вкус, запах и консистенцию. Поэтому он манил загадочностью и незавершенностью композиции.
Ананас был тождественен приключенческим романам, которые так любил Женя. Жюль Верн, Майн Рид, Стивенсон. Далёкие страны, горы, утопающие в облаках, бушующие моря, непроходимые смачно-зелёные джунгли, полные опасных тварей и диких аборигенов. Можно было почитать, даже посмотреть кино, но попробовать на вкус романтику путешествий позволяла лишь фантазия. И от этого томила бесполезная тихая тоска по несбыточным мечтам. Другое дело, если бы ананасов вообще не существовало, было бы намного легче, а так – сама мысль о том, что какие-то голозадые туземцы обжираются этими плодами, как мы макаронами, возмущала и требовала справедливости. И где-то была густая тень джунглей, истерические вопли попугаев, жёлтые воды Амазонки, в которых злобные пираньи пожирали ужасных крокодилов, пятнистые орхидеи и бабочки размером с крупную ворону, восьмиметровые анаконды и папуасы в боевой раскраске. И ананасы.
На фоне бакинских грязных улиц, мелкого скучного моря, каспийских дюн и уродливых нефтяных вышек, постоянных ветров, швыряющих в лицо горсти песка и пыли, выбеленного пустого неба тот мир казался ещё отдаленнее и нереальнее, и его существование было ещё обиднее. В принципе, если задаться целью, то вполне возможно побывать в далёких краях, повидать мир и объесться экзотических фруктов. Но это в принципе. А в реальности пацану из простой небогатой семьи такая перспектива вряд ли светила. И Женя это понимал, и смирился, и убедил себя, что вполне достаточно впечатлений от прочитанных книг и картинок, на которых изображён странный, похожий на пузатую пальму, загадочный и недосягаемый плод. Лучше, чем ничего.
Конечно, ананас не был идеей фикс. Кроме него много вещей тревожили воображение своей недоступностью. Например, джинсы, которые стоили три маминых зарплаты, и даже за эти деньги попробуй достань их. Или цветной телевизор, когда у них даже чёрно-белого не было. Или девчонка с соседней улицы, которая никак не реагировала на его попытки обратить на себя внимание. Где-то в другой плоскости, в иной реальности, в восьмом измерении,  видимое, но зуб не ймёт.
Однажды Женя прикоснулся к своей мечте. Чудо почти свершилось. Кто-то принёс матери банку консервированных ананасов. Жуткий дефицит, доступный только элите и всяким прохиндеям. Мальчик в это время гостил у тётки, и его дожидаться не стали, банку открыли, содержимое поделили честно и Жене оставили. Но младшая сестра понемногу крала из банки, совсем по чуть-чуть, откусывала по маленькому кусочку, чтобы незаметно было. И когда Женя вернулся домой, мать небрежно бросила: «Там мы тебе ананас оставили. Возьми, если хочешь». Так сказала, будто «пойди, воды попей» или «эка невидаль – ананас». Женя бросился к холодильнику, схватил зелёную консервную банку, отогнул прикрытую крышку и увидел на дне совсем маленький кусочек, величиной с фалангу пальца, плавающий в десяти граммах сока. Сестричка подточила почти всё. Но это было не важно. Главное, что можно ощутить вкус и запах, попробовать на зуб. Ожидания себя оправдали. Именно таким и должен был быть вкус у этого плода, выращенного под палящим тропическим солнцем в далёкой прекрасной стране. Но эта капля растаяла, оставив запомнившийся на всю жизнь вкусовой фантом.

Следующая встреча Жени с ананасом произошла на самом краю света – во Владивостоке. Ему уже было двадцать три, возмужавший, отслуживший три года на Балтийском флоте, хлебнувший всякого, самостоятельный и расставшийся с детскими фантазиями и мечтами. Реалии оказались сильнее и ближе. После армии подался в поисках зароботка, так и оказался здесь, на берегах Тихого. Каботажил Курилы-Сахалин-Владик. Считай месяц болтаешься в чёрных океанских водах туда-сюда, потом три дня на суше, и опять в рейс. Вся романтика от мореплавания развеялась в первые месяцы службы, и теперь самым волнующим были те самые дни, когда сходили на берег. Сначала скромно гуляли по городу, расстреливая взглядами проходящих мимо девушек, да и женщин постарше не пропускали. Ближе к вечеру возвращались поближе к порту, где без труда снимали готовых на всё шмар, затаривались сигаретами-водкой-портвейном-закуской и шли на какую-нибудь блат-хату с батареей пустых бутылок вдоль плинтуса, с переполненными пепельницами, горой немытой посуды в раковине и несвежим бельём на расшатанных койках. И пили, курили, смеялись над анекдотами, распускали руки, потом выключали свет, парочки расползались по углам и сопели, шептали, стонали, хихикали. Потом опять возвращались к столу, застланному газетой, наливали-выпивали, курили и снова выключали свет. А потом тянуло на подвиги. И просыпались кто где, кто с подбитым глазом, кто с вывернутыми карманами, кто в вытрезвителе. Вот это всё, что осталось от романтики.
Вот и сейчас Женя со своим закадычным другом Серёгой спустились на берег в поиске приключений. Был будний день, и набережная не кишела народом, как в выходные. Волны тихо шуршали галькой, чайки недовольно верещали, зависая в поиске чего пожрать.
Приятели шли вразвалочку, сунув руки в карманы брюк, повесив на губах папиросы. Спешить некуда. День только начинался. Попили кваса, купили по мороженому. Хотелось побыть трезвыми.
- Смотри, какая…у, какая. Я бы… - Серёга проводил взглядом дамочку в ситцевом платье, выгодно облегающем стройную фигурку. Но она казалась такой чистой, такой не похожей на портовых девок, и продолжать обсуждение не имело смысла.
- Серёга, давай просто погуляем. Вот просто, без головной боли.
- Конечно, давай. Вот только пивка возьмём и погуляем.
- Пивка можно.
Они прошли мимо бесстыже выставленной всем на показ подлодки, мимо чёртова колеса, посидели на скамейке, глядя на осточертевший океан, перекурили.
И, наконец, отправились на поиски пива. Совсем недалеко от набережной была вполне приличная пивная, кварталах в трёх.
И тут Женя остановился как вкопанный. Он не поверил своим глазам.
Это были ананасы. Не просто ананасы, а целая гора, сваленная на расстеленном брезенте. Как арбузы в родном Баку. Рядом стоял столик с весами и на раскладном стульчике скучал продавец – плотный усатый мужчина в панамке. Торговать ананасами – это совсем не то, что продавать хлеб или, допустим, помидоры. Поэтому продавец выглядел вальяжно-важным.
- Это что? – выдавил из себя Женя.
- Где? – Серёга проследил за взглядом. – А, это? Не видишь, что ли? Ананасы.
- Как ананасы?
- А вот так. Ананасы, а что? Ты что, ананасов не видел?
- Видел, конечно. Но вот так…прямо на земле…
- Короче, мы идём?
- Подожди, - оцепенение не проходило. Сразу нахлынули детские воспоминания, язык вспомнил кисловато-сладкий вкус, всплыли мечты о недосягаемых мирах.
- Что ждать? – Серёге хотелось пива. Ему было плевать на ананасы.
- Ты это…иди, очередь займи. А я подойду.
Женя, как завороженный направился к ананасовому раю.
- Ладно, не задерживайся. Я беру на тебя, - Серёга пошагал в сторону пивного рая.
Подойдя к продавцу, Женя робко спросил:
- А это что?
Продавец снисходительно окинул парня взглядом.
- Ананасы это. Что, никогда ананаса не видел?
- Видел, но…а это можно купить?
- Конечно. А то чего бы я тут сидел?
- А сколько можно?
- Да хоть все.
Женя бы купил их все, во всяком случае, на все деньги, что были в карманах, но как-то неудобно. Скажут ещё – дикарь какой-то или спекулянт. 
- А почём?
- Два двадцать?
- Сколько? – Мечта не могла стоить так дёшево.
Продавец промолчал, в душе насмехаясь над парнем, офигевшим от вида ананасов.
- А это один стоит?
- Килограмм.
- Хм. Всего?
- Ну, не хочешь, по два двадцать – бери по пять. Или по семь.
- Выберите мне один самый-самый. А завтра будут?
- Если не продадим сегодня – завтра опять привезём.
Продавец снял с самой верхушки кучи ананас, взвесил и протянул Жене.
- Держи. Самый-самый. Жёлтый, спелый, сочный. Знаешь, как определить, спелый или нет? Вот так листья крутишь, если курятся внутри, значит, готов к употреблению. Три сорок с тебя.
Женя расплатился, взял плод и всё ещё под впечатлением зашагал по набережной, забыв напрочь о пивной и о Серёге. На ходу открутил листья и бросил в урну. Аромат окутал всё вокруг и Женя, не сдержался и откусил сколько смог. Кожура оказалась несъедобной, твёрдой и волокнистой. Зато внутри открылась мякоть - сочная, вкусная, живительная. Женя обглодал откушенный кусок, высосал сок и выгрыз всё съедобное. И снова откусил. Сок тёк по рукам и подбородку, но это было не важно. Умыться на набережной не проблема. Но не стоило пока отвлекаться на такие мелочи. Он шёл гордо, откусывая кусок за куском, выпивая из них все соки.  Он ловил на себе взгляды прохожих, но был уверен, что они просто завидуют ему. Несчастные плебеи. Ешьте своё мороженое, пейте своё пиво, что вы понимаете?
Женя сгрыз шкуру почти с половины плода и уже добрался до средины.
Что-то было не так. Во рту ощущался дискомфорт. Боль – не боль: то ли зуд, то ли жжение. Это ощущение отвлекало от поедания мечты, перебивая вкус. Но Женя не собирался сдаваться. Он съест таки этот ананас, умоется, вернётся и купит ещё один на потом. Он снова кусал, уже превозмогая уже боль. Эйфория и чувство кайфа улетучивались с каждой секундой, реальность возвращалась. Прохожие смотрели уже совсем подозрительно
Впереди стоял военный УАЗик, возле которого курил солдатик. Жене не нужен был ни солдат, ни УАЗ, он просто хотел посмотреть на себя в зеркало. Парень, увидев идущего к нему Женю, почему-то выбросил недокуренную сигарету и стал, заняв позу человека, готового к драке.
- Можно мне в зеркало посмотреть? – говорить было больно.
- Смотри, - солдат отошёл на пару шагов. – Кто это тебя так?
Женя подошёл к машине и наклонился к зеркалу. И тут же отпрянул в ужасе. В отражении он увидел чужое лицо, нижняя часть которого была полностью испачкана кровью, с вспухшими изуродованными губами, покрытыми язвами и лохмотьями кожи.
- Тебя побили? – спросил солдат.
- Нет.
Услышав «побили», подошли зеваки, с интересом рассматривая окровавленного парня.
- А что это у тебя? Что с мордой-то?
- А я знаю? Я это…ананас ел.
Женя показал обгрызанную половину ананаса.
Один из зевак неожиданно захохотал, забился в истерике, хлопая себя по коленям и выхохачивая из себя «…ананас ел!...ой, не могу!...ананас он ел!». Другие тоже стали смеяться, всё громче и веселее. Женя в непонимании смотрел на веселящихся людей. Попытался улыбнуться им, но не смог, до того болели губы. Он попытался вытереть кровь, стал возить руками по подбородку. Но одна из женщин протянула ему платок.
- Не трогайте, а то инфекцию занесёте, - она бы, может, ещё посмеялась, но уж слишком жалко выглядел несчастный пожиратель ананасов, и ему нужно было помочь. – Идёмте, я отведу вас в больницу. Здесь недалеко. Да выбросьте вы этот огрызок.
Она забрала остатки ананаса и бросила прямо на землю, взяла Женю под локоть и потащила за собой.
- …так не едят! – щебетала она без умолку. – Кожуру обязательно срезать нужно. Она не съедобная. И в ней полно активных кислот, разъедающих слизистую рта. А ты ещё и грызли, губы все изодрали, и соком туда. Эх, ну, разве можно так? Кто же так ест ананасы? Даже сердцевину желательно выбрасывать. А вы его целиком! Что, никогда ананасов не ели, что ли? Ну, ничего, это не страшно…сейчас вам обработают, и всё будет в порядке. Я сама медик, так что, поверьте мне…

Ананасов Женя наелся на всю оставшуюся жизнь. За следующие тридцать семь лет охоты попробовать сей плод у него не возникало.
Мечты сбываюся, но ну их нафиг. Это же хорошо, что сбылась такая мечта. А мог бы в джунгли попасть, и совсем неизвестно, как бы оно там вышло…