Словно не было разлуки...

Словно  только для Нее Он дарил улыбки. Словно не было никогда разлук и печалей, Он улыбался Ей лишь одной. Словно Солнце светило, а не тьма царила вокруг.  Но чего Она ждала от Него, что хотела услышать, не узнать никому. Так же останется тайной Его чувств метания.
Он сидел в огромном бархатном кресле из красного дерева и улыбался, но Его улыбка выглядела любезным оскалом. Он разучился, но Она, та что преклоняется сейчас перед ним, вызвала странную грусть по этим ощущениям. Улыбаться.
Собравшиеся здесь молчали, а Он злился на весь мир, за то что он отобрал Ее у Него.
«- Моя, - думал он, - Не отпущу.»
А Она смотреть не пыталась на Него. Боялась. Чего? Не знала. Словно не было разлуки, только сердце щемило от чего-то, а нос щекотал запах туй. Стояла на коленях, ничего Он не делал, видела только подол Его платья. Слезы?
Зачем Она предала. Улыбка померкла внезапно, так же как и появилась. Слезы? Нет, но глаза жгло. Он опустил голову и потер переносицу. Нет, он правитель и не имеет права на слабость.
Зал был тюрьмой, воздуха не хватало. Она все никак не хотела в глаза Ему посмотреть. Он встал и грубо, властно поднял ее на ноги. Смотрел в Ее глаза, а в них - слезы? Исчезло все – Империя, подданные, власть, мир вокруг. Катилось все к чертям. Словно не было разлуки.
А она испуганно смотрела на Него. Неужели простит. Нет не бывать никогда такому. Она не единожды от Него уходила. Любить не могла, не могла остаться. Вот и на сей раз, приволокли Ее и бросили под ноги своему Повелителю. Боль в душе и никакой перспективы, снова Он и его любовь. Лучше бы Ему не простить, иначе снова Она убежит. Не может любить, не хочет. Не Его. Слезы.
Снова плачет Она, а Он ведь для Нее почти на все готов. Но не могу, не могу отпустить. Не хочу. Люблю. Только Ее, а Она… Слезы. Он стирал их тыльной стороной ладони. Грубая кожа на шелке. Любит. Скучал, а Она нет.
«- Отпусти, - молила она взглядом, - если любишь.»
Он видел это в Ее глазах. Она никогда не полюбит. Слезы. Его горькие, ужасно горькие слезы. Плевать Ему и на то что не может быть слабым, на Империю плевать на все, кроме Нее. Но Она не любит. Та единственна, Он уверен в этом, что предназначена для Него. Не любит.
Взял себя в руки и сел, Она упала на колени перед Ним и молча всхлипывала. Горько. Как горько жить вот так. Не могу, не могу любить Его. Прости.
Он прикрыл глаза. Не хочу, но так только хуже. Отпущу. Не так, нет  не так Он представлял себе любовь. Словно молнией насквозь. В голове как в кузне. Пускай идет. Он жестом приказал отпустить беглянку. Не любит.
«- Спасибо, - одними губами произнесла она.»
Свобода накрыла Ее, словно никогда и не была рабой. Выбежала, нет вылетела. Вот это значит как - летать. Спокойствие на душе, словно меня помиловали, словно никогда и не была рабой.
Бессилие обрушилось как гильотина. Принять было труднее. Люблю Ее. Жизнь – что это без Нее. Ад.
Она ушла в надежде, что Он избавиться от наваждения. Именно так она называла Его любовь. Свободна. Жизнь – это дар, свобода его прожить.
Он покинул зал, от величия и холодности остались одни слова. Ее нет. Он должен убедить себя в том, что Ее нет. Нет, в том что Ее никогда не было, но как, загадкой оставалось долго. 
Но Он нашел лекарство. Много прошло времени. Не прошла Его любовь, не смог забыть. Не смог забыться в объятиях других, не Она. Любит. Все еще любит Ее. Во снах с ним Она и словно марево наяву иногда появляется.
Она свободна. Прошло достаточно времени и даже слабое напоминание о Нем исчезло, о том что рабыней Она была. Есть другой, есть к нему что-то. Возможно любовь. Стоит проверить. Живет.
Белый кафельный пол, у окна резной стол из красного дерева, на нем прозрачный флакон из янтарной жидкостью. Он подходит к нему, берет кубок с вином и одним движение откупорив флакон, выливает содержимое в него. Она словно рядом, вот здесь с Ним у окна и словно не было разлуки. Подходит берет за руку и одними губами говорит это проклятое «Спасибо». Он отмахнулся от видения и смотрит в окно. Мрак, небо с багровыми просветами. Вечер. Дождь и слякоть. В душе погода не лучше. Кучер внизу не может успокоить лошадь, она все никак не хочет запрягаться и все артачиться. Не любит. Он отводит взгляд и переносит его на кубок. Багровое вино. В нем Его лекарство. Оно не поможет Ее вернуть. Он поднимает кубок к губам, улыбка. Она его смерть, не яд. Она причина, она следствие. Он притрагивается губами к краешку. Он остановился, нет не так. Он не слабак, Он Император. Что станет, если Он убьет себя, с Его подданными с Империей. Нет не так. Что же станет с Ней, Он не может Ее покинуть. Если Ей понадобиться помощь, а Его не будет рядом.  Беспокойство за Нее, не за державу. В груди что-то кольнуло, пустота. За окном громыхнуло, небо озарила молния. Во внезапно распахнутое окно влетел ворон. Беда.
Она не знала сколько по это чертовому лесу бежала, но чувствовала, что он где-то рядом. Она познакомилась с ним после смерти своего парня, того кого Она думала полюбила. Но не почувствовала ничего, ничего не было после его смерти. Ни слезинки, ни единого чувства. Был и нет. Тогда же, в тот же день хотелось с кем-то поговорить и он повел ее в таверну, там Она познакомилась с ним ближе. Он Ее смешил и поил вином, они непринужденно проболтали до глубокого вечера и он предложил Ее провести до дома. Она согласилась. Все было так естественно, что даже и не могла подумать, что он Ее обманет. Не проводил, а взял в охапку и потащил в лес. Было так тихо сначала, но уже когда он доносил Ее к окраине леса, а Она выдохлась и для криков и для пинков, грянула молния. Дождь и до этого моросил, сейчас это был ливень. Видимо из-за этого Она смогла от него бежать. Укусила за ухо и оттолкнувшись руками спрыгнула, пока за ухо он держась материл всех и вся. Она не знала сколько по этому чертовому лесу Ей еще бежать, он догонял, Она выбилась из сил.
Словно в лихорадке Он оседлал лошадь, словно безумный скакал, куда? Он точно знал куда. От куда-то просто знал. Он чувствовал Ее страх, отчаяние и жгучие слезы на губах. Или это были Его. Все равно, лишь бы успеть. Меч приятно холодил бедро, он всегда был с ним.
Дождь перестал так безжалостно хлестать по лицу, но Она уже ничего не чувствовала. Кажется они у кромки леса. Видна дорога, но она Ее не спасет. Парень Ее догонял, оставалось несколько шагов, как появился Он. На вороном коне с мечом в руках. Его фигуру осветил еще один всполох молнии, а ржание коня сопровождалось раскатом грома. Ангел смерти.
«- Спасена, - последняя мысль и тьма накрыла с головой.»
Она повалилась наземь. В этот момент парень дернулся, хотел убежать. Он рывком соскочил с лошади.
«- Нет мразь твоя участь быть экспонатом на воротах моего замка, - он хищно оскалился.» 
Голова полетела с плеч с новым сполохом горизонта, в такт громовому раскату. Он вытер меч о тело этого животного и сплюнув повернулся к Ней. Засунул меч в ножны и склонился над девушкой. Люблю. Не могу забыть извини. Он ласково, нежно взял Ее на руки и понес к лошади. Ехал в тишине, только раскаты грома нарушали ее и их стук сердец. Люблю.
Темнота сменилась светом. Утро проникало в Ее сознание, как игривый котенок, немного поиграет лучиком света и спрячется, приласкает и снова перестанет проказничать. Тишина и запах туй. Она дома, у Него в замке. Все вчера происходящее ворвалось в сознание подобно кислоте разъедая мозг.  Он Ее спас. Она предавала, сотни раз убегала, кляла Его не единожды, втаптывала Его чувства в грязь, а Он Ее снова простил. Боялась, знает теперь. Боялась влюбляться, ненавидела. Ненавидела, но не сейчас. Словно что-то настроилось в Ней.
Она спала, а Он просто сидел у противоположной стены в кресле из красного дерева. Люблю. Проснулась. Подняла на него взгляд.
«- Моя, - словно спрашивал он ее.»
«- Твоя, - отвечала она ему ни секунды не колеблясь.»
 Счастье с примесью облегчения накатило бурей. Словно не было разлуки. Он встал с кресла. Подошел к кровати, присел на краешек и взял Ее руки в свои.
«- Такая моя. Такая любимая, - он счастливо улыбнулся.»
Его улыбка. Словно кто-то включил второе Солнце. Так с Ним хорошо рядом. Ненависть, то видимо моя любовь так глубоко пряталась с испугу, что все может закончиться. Думала, что наваждение. Люблю Его.
Они сидели и держались за руки. Словно не было разлуки.