Юность парнаваза

Мой друг, в нашем мире легенды живут,
Их бережно люди, века берегут,
Они прославляют страну и людей,
Героев, богов, благородных царей.
И в каждой стране, свой ведется рассказ.
Что благо пришельцам, то горе для нас.
Не раз нападали на Картли враги,
Но духа свободы сломить не смогли!
И хоть иногда покорялся народ,
Но вскоре, всегда появляется тот,
Кто силою духа народ поднимал,
И недруга прочь из страны изгонял!
Вот так, появился правитель один,
Он духом и разумом был исполин!
О нем поведу я сегодня рассказ.
Ты знаешь, мой друг, кем был царь Парнаваз?
Так слушай, мой милый. За морем, вдали,
Где теплые волны несут корабли,
Живет очень древний и славный народ,
Он свой полуостров, Элладой зовет.
Там много поэтов, и скульпторы есть,
Героев Эллады, нам не перечесть.


И так получилось, что знатный эллин
Оставил страну, но он был, не один.
С царем Македонским, в походе Азон
Всегда воевал, и он был награжден,
За верность и преданность, целой страной.
Наместником в  Грузии стал тот герой!
Был царь Александр, владыка владык!
Иранский владыка покорно поник,
Не смог перед греками он устоять,
И двинулись греки поход продолжать.
На север отправлен огромный отряд,
И горцев кавказских успешно громят
Фаланги, командует ими Азон.
Хорошим стратегом и воином он,
Считался. И Грузию он захватил.
Считал, что к ногам Александра сложил,
Кавказ непокорный. И будет страна,
Отныне ему, Александру, верна!
Он в Мцхету приехал, чтоб власть утвердить,
Чтоб гордый народ, навсегда подчинить,
Ведь Греция миром должна завладеть,
Кто против того, должен тот умереть!
А кто подчинится, пускай тот живет,
И щедрую подать, для греков дает.
Царь Грузии понял, нельзя воевать,
Нельзя понапрасну народ истреблять.
Сильны Искандера войска, победить
Нельзя их, и значит, придется склонить
Главу пред наместником. Надобно ждать,
Пока не наступит момент воевать.
И царь, приглашает Азона в свой дом,
Тот видит богатство, любезность кругом.
Царь Картли, небедно в дворце своем жил,
Азона и греков, за стол пригласил.
Он им предложил и вино, и еду.
Не чуяло царское сердце беду.
Семь дней отдыхали эллины в гостях,
Они позабыли сражения страх,


Грузины  умели друзей принимать,
Получше, старались гостей угощать,
Беседы вели о родной стороне,
Рассказывали о несчастной судьбе,
Которая часто приводит врагов,
Разграбить прекрасную землю отцов.
А гости внимательно слушали сказ,
Им был интересен подобный рассказ.
Ведь черные мысли приходят порой,
К тому, кто вершин добивался войной.
Азон стал страну не спеша изучать,
Поборы в казну не спешил отправлять,
Решил он Иберии трон захватить,
Корну себе на чело возложить.
Неплохо страною царь правит, и всеж,
Азон на царя, много больше, похож.
Пусть царь справедливый, блюдет он закон,
Но черное дело задумал Азон.
Решил он царя ночью поздней убить,
Он трон его царский решил захватить!
Азон понимал, трон забрать, нелегко,
И коль не получится, то далеко
Он ноги, не сможет тогда унести,
И надо придумать, как им провести,
Картлийский народ?
                Что бы власть захватить,
Надумал Азон, наш народ разобщить!
Всех верных людей в своем доме  собрал,
И черные мысли он им передал.
Вот так, за прием  расплатился Азон.
Понятно, каким же героем был он.

Азон восседал, и глядел на друзей.
И думал, как лучше к идее своей,
Привлечь сильных греков. Он долго молчал,
Но все ж, разговор но с друзьями начал:
- Ну, что же, друзья! С вами к цели я шел,
И в этих горах, я удачу  нашел.


Всем нам, было тесно в родной стороне,
Но эта земля, тоже нравится мне!
Здесь люди простые, и рады гостям.
И это, друзья, очень выгодно нам!
Лаэрт улыбнулся, и, глядя в глаза,
Спросил:
                - А сказать поточнее, нельзя?
Сегодня свободно мы можем гостить,
А завтра, придется назад уходить?
Азон посмотрел на Лаэрта:
                - Друзья!
Сам Зевс надоумил об этом меня!
Зачем уходить? Край хорош, и богат,
Такая страна, как заслуженный клад!
Людей этих надо себе подчинить.
Возможно, придется кого то, убить.
Свой меч обнажив, Кастор гордо сказал:
- Мечом я не раз дикарей убивал!
Да я, хоть сейчас! Хоть полсотни, под нож!
- Глупец! Никого без команды, не трожь!
Азон прорычал.
                - Оступиться нельзя.
Питает их силы, родная земля.
Мы видим, умеют гостей здесь встречать,
Но все же, умеют они воевать.
И если, мы глупостей здесь натворим,
Их гнев, на себе мы легко ощутим.
А если поднимется в гневе народ,
Не думая он на погибель пойдет.
И с массой нам здесь не дано совладать,
Открыто, нельзя никого убивать.
Тогда подал голос один из гостей:
- Ты лучше свой план разъясни поскорей.
Так что же нам делать? Как их обмануть?
А, может быть, Зевсом нам их припугнуть?
Ведь ты его сын. Значит эта земля,
Веленьем богов, береглась для тебя!
Азон  Полидевку, промолвил в ответ:
- Здесь веры в Олимп, к сожалению нет.

Не верят. Что б власть над страной получить,
Нам нужно всех братьев родных разобщить.
Им на ухо, ловко должны нашептать.
Что б стали друг с другом они воевать.
А как обессилят, ослабнут, тогда
Узнают они, где таилась беда,
Мы силой мечей, изогнем их в дугу!
И власть над страной я тогда обрету!
А Кастор сказал:
                - Ты задумал хитро.
Понять этот план нам, увы, не дано.
Для нас это сложно. Толкуй поясней,
Не все уяснил я в идее твоей.
Зачем же с мечом, брат на брата пойдет?
- А ты, растолкуй: для чего, идиот!
Взбесился Азон:
                - Что же сложного тут?
Два брата, причины для ссор не найдут?
А кто не отыщет, так ты подскажи.
На брата обиду ему укажи!
И что б, брат на брата напал, побыстрей,
Жену одного, ты жестоко убей,
А рядом, от брата второго кушак
Оставь.
            - Да, Азон в этом деле мастак!
Сказал Полидевк, и главу опустил.
Он в злобной усмешке, губу прикусил:
- Вот так, брат на брата, за поле, за дом,
Пойдут убивать, а что будет потом?
И слышит, как громко смеется Лаэрт:
- Какой тебе надо услышать ответ?
Село на село, царь пойдет на царя!
Кровавая в Грузии вспыхнет заря.
Аид соберет жертвы славные там!
- А земли с рабами, достанутся нам!
Смеется Азон.
                - Все усвоили вы?
Иль головы ваши от мыслей пусты?


Наполнив свой кубок янтарным вином,
Лаэрт, пригубил его, ведь за столом,
Собрались все греки не просто болтать,
Они собрались за столом пировать!
И молвил Лаэрт, осушив турий рог.
- А как проберемся мы в царский чертог?
И как быть с царем? Он же  очень умен.
Войны не допустит меж братьями он.
Царь очень легко сможет план наш раскрыть.
Царя во дворце, тоже надо убить?
Азон улыбнулся, все ясно друзьям,
- Но это по силам, я думаю, нам?
Но только, убить его надо хитро,
И что бы, на нас не осталось пятно.
Царя станем в песнях своих воспевать,
Меж тем, его трон я сумею занять!
- Придумано ловко, но можно сказать?
Сумеем ли трон мы так просто занять?
Ведь есть у царя, малолетний сынок.
От смерти царя, поимеем ли прок?
Ребенка, ты тоже решишься убить?
Не сможет убийцу отца он простить.
Азон бросил кубок, разлилось вино,
- Мы Греки! И только одним нам дано,
Народами в странах своих управлять.
И всех недовольных я буду карать!
Хочу я в Картвели правителем быть,
А значит, царевича надо казнить!?
Иль может, потом передать ему власть?
Ну, хватит болтать. Мы поспорили всласть.
Лаэрт,  хмурит брови, зашел далеко
И спор, прекратить будет им нелегко.
Устал он за вечер, нет сил больше пить,
И другу Азону, нельзя говорить,
Что очень опасная эта страна,
Лаэрта преследует дума одна:
Но трон, ты не сможешь так просто занять.
Для этого, надобно повод сыскать.


Царем на чужбине кому стать дано?
Падешь ты, и всех нас утянешь на дно!
Вскочил Полидевк, друга хочет спросить:
- Азон, постарайся ты мне объяснить:
Мы в Мцхету вошли, не сражаясь в боях,
Как сможем внушить им почтенье и страх?
А может, ты знаешь, как их обмануть?
И как ты к престолу проделаешь путь?
Азон засмеялся,
                -  Я все разрешил.
Я к трону, другую дорогу открыл.
Я хитрою тропкою к трону прорвусь.
На дочке царя, для начала  женюсь!
Вот так, соблюден будет древний закон,
А я, и страну завоюю, и Трон!
Как туча повисло молчанье друзей,
Каких же дождутся еще новостей?
Глядят друг на друга, и цедят вино,
В какие же дебри им кануть дано?
Лаэрт, осторожно поставил бокал,
И село в глаза он Азону сказал:
- Возьмешь дочь царя? Но она же, потом,
Потребовать может обратно свой трон!
Тем более, скоро поймет, о чем речь.
А может, её тоже пустим под меч?
- Её голова от меча не уйдет,
Пускай она к трону меня подведет,
А стану царем, разберусь, что к чему.
Собой управлять, я не дам никому!
От чертовой девки, избавлюсь легко.
Ведь в городе стены стоят высоко.
Столкну её вниз, иль решу отравить.
Короче, несложно девчонку убить.
Не стали Азону друзья возражать,
Бокалы пустые вином наполнять,
Им было сподручнее. Знали, Азон
Огромною властью в стране облечен.
Лаэрт, поднимая высокий бокал,
Здоровья и счастья, ему пожелал!

Поклялся до гроба Азону служить,
И всем предложил, пред Азоном сложить,
Мечи и щиты, знаком дружбы своей.
Он слыл мудрецом, средь пришедших гостей.
И выпив из кубка, Лаэрт произнес,
- Счастливый Зефир, нас в Картвели занес!
Все верно, ты мудр, Азон, как змея!
Я Картли царем, нарекаю тебя!

Все греки в ту ночь, разошлись по стране.
Поля знялися в дыму и огне!
Где грек появлялся, горело зерно,
Напастей таких здесь не знали давно!
Искать стали тех, кто бесчинство творил,
Но след, их к соседу во двор приводил.
В Картвели не знали обмана тогда.
И лошадью старой, тянулись года.
Потом, стали люди в домах пропадать.
Кого же крестьянину подозревать?
Но вещи пропавших, нашлись во дворе
У друга. И начала смута в земле
Картлийской царить. Царь не может понять,
В чем дело? Решил мудрецов он созвать,
И выяснить все, что твориться вокруг.
Но в царский дворец пробирается «Друг».
Он выждал минуту, когда нападать,
Чтоб в этом, ему не смогли помешать.
И подло вонзил меч он, в царскую грудь,
В глаза же царю, он не смел заглянуть.
Боялся он взгляда его, как огня!
Вот так, и не стало в Картвели царя.
Азон убежал, бросив меч на ковер,
Специально, чтоб меч этот, кто -  то, нашел.
Его, у советника ночью украл,
Который с царем, дружбу кровью скреплял.
В убийстве, советника страж уличил,
В то утро Палач его быстро казнил.
Все видели меч, что царя погубил,
И верили в то, что советник убил.

Азон выступая с высокой стены,
Народу сказал:
- Не допустим беды!
- Людей я пошлю, что бы мир учинить,
Велю безобразия все прекратить!
Сказал, что наследника вскоре найдет,
И трон его, честно Азон соблюдет!
Царевне, негоже остаться одной,
Её назовет он, своею женой,
Чтоб царское имя, не кануло в прах,
Коль будет потерян царевич в горах.
А сам, он поможет страной управлять.
Вот так исхитрился он Картли прибрать.
Его люди вновь по стране разошлись,
И речи змеиные вдруг повелись.
Сосед на соседа обидам ведет
Придуманный, кем- то, немыслимый счет!
Азон между тем, Парнаваза искал.
Нежданно, он в смуте, его потерял.
Найдет, и решит: как исчезнуть ему.
Мальчишка не нужен теперь никому!

Вот так порешили, тому так и быть,
Эллинам пора, в жизнь свой план воплотить.
И все бы прекрасно, но мальчик исчез,
От греков хранят его горы и лес!
Не могут царевича греки найти,
И надо с докладом, к Азону идти.
Вбегает к Азону, в пыли человек,
И видит Азон, это друг его, грек.
Усталость его, с ног жестоко валит,
Но выпив вина, Полидевк говорит:
- Азон, как велел ты, мы сделали так,
Но вышла промашка, дворцовый дурак,
Царевича в горы увез погулять.
Его трое суток не можем сыскать.
По залу в раздумье Азон зашагал,
И как увезти он царевича дал?


Но надо немедленно все исправлять,
Змееныша стража должна отыскать!
- Пройдите по селам, зайдите в дома!
Царевич и шут, это вам не игла!
Найти и убить! Он угроза царю!
Об этом, Азон, я тебе говорю:
Мы все обыскали, от моря до гор,
Облазили скалы, холмистый простор,
Ощупали каждое древо в лесах,
Смотрели: в кошарах, в домах, в сундуках.
Его нет нигде.
                --  Может, сгинул в горах?
Ведь шут, не опора в скалистых местах.
А может, и нет. Тут нельзя угадать.
Что может измученный воин сказать?
Азон, по каврам, исфаганским ходил,
Искал он решенье, но не находил.
Он думал: укрылся мальчишка? Куда?
В горах только небо скала и вода.
Упал и разбился? Иль бурный поток
По острым камням, сопляка уволок?
Он мыслью такою, утешил себя,
Прочь мысли о мальчике страшном, гоня.
Но чтоб не случилось, престол теперь мой!
Я – Царь! И я очень доволен собой!
Решив, что довольно спектакль играть,
Царицу Азон, пригласил погулять
По скалам окрестным, что хмуро  глядят,
И в небо главой упереться хотят.
О царственных нуждах, он вел разговор,
И так, незаметно царевну подвел
К обрыву. И с кручи царицу столкнул,
И гордо в столицу герой повернул.
Он в эту минуту себя ощущал
Царем, и ошибки себе он прощал.
Не думал о том, что царевич и шут,
К победе над ним, задыхаясь, идут.
В те дни, удаляясь от Мцхеты  родной,
Шел мальчик, а рядом мужчина седой.

Царевич и шут, заблудились в горах.
Измучил их голод, преследовал страх,
Азоновы слуги в лесах и в холмах
Искали их яростно, и на руках,
Царевича шут по горам уносил,
Теряя остатки последние сил.
И вот, старика он в горах увидал,
Ему, не таясь, обо всем, рассказал.
Просил он ребенка от смерти спасти,
А сам он, погоню хотел отвести.
Теряя последние силы, когда
По горной тропе уходящий слуга,
Погоню из греков, почуял спиной.
Старик наблюдал, как мужчина седой,
С высокой скалы прыгнул в бурный поток,
И тайну царевича в бездну увлек!
Конечно, он мог еще долго прожить,
Но мальчика, мог только так защитить.
А греки, облазили горы окрест,
Все щели обнюхали близь этих мест.
Но мальчика, все ж, не сумели найти,
Пришлось им к Азону, пустыми  идти.
Они, порешили, что сына царя,
Река, среди скал погребла навсегда!
И бед от ребенка, немыслимо, ждать.
И нынче, победу им можно справлять!
А старый отшельник, призрев малыша,
В пещеру отвел, никуда не спеша.
Так боги, решили судьбу старика,
И будет задача его, нелегка.
Он должен воспитывать сына царя,
И, значит, взойдет над Страною заря!
Но прежде, чем юноша станет царить,
Наукам придется его научить.
Учиться он должен и ночью, и днем,
Тогда, лишь он станет, достойным царем!
Уставшего мальчика сон уморил,
Кода старец в келью свою, дверь открыл.


Пока в камельке, он огонь разжигал,
Царевич во мраке свой дом озирал.
- Ты будешь здесь жить. Это- дом твой теперь.
Булыжник твой стул, а солома – постель.
Тебя чужаки не должны отыскать.
Ты ж, будешь науки в тиши познавать.
На время, ты имя свое позабудь,
Иначе, его ты не сможешь вернуть.
Но помни, ни имя, ни царская кровь
Твои, не разбудят в народе любовь.
Ты должен стать сильным и мудрым вождем.
Мы, в тайное место с тобою пойдем…..
- А тайна зачем? Мы там будем молиться?
За папу и маму?
                - Нет, мальчик, учиться.
На старца ребенок с почтеньем взирал.
Он много в словах его не понимал.
Жизнь падала, словно скалистый обвал,
По этому, старца малыш вопрошал:
- Скажи мне, почтенный, что нужно учить?
- Наук очень много. Мы будем просить,
Чтоб мудрость, нам боги послали с небес,
Как нужно ходить по горам, и сквозь лес,
По скалам карабкаться, плыть по волне.
Ты должен учиться всему на земле!
Из лука стрелять, метко бросить топор,
Пробиться мечом, сквозь врага на простор,
Конем управлять, строить войско в ряды,
Над реками, прочные строить мосты,
Как надо ходить на приступ крепостей,
Как надо ценить дружбу верных друзей.
Ты должен петь песни, легенды читать,
Чтоб сердцем ты мог, нашу землю понять.
Учись ты достойно ходить по земле,
Быть чистым душой, завещаю тебе!
Для подлости, в сердце угла не оставь,
Всегда и везде свою родину славь.
Наук очень много, мой мальчик, не счесть,
И учат они, сохранять свою честь!

Ты должен от грязи свой дух сохранить,
Тогда только сможешь мужчиною быть!
Кружилась от слов старика голова,
Не слышал он раньше такие слова.
Никто об учебе с ним, не говорил,
Наставник его, только играм учил.
- А мне, для чего это все надо знать?
И против кого надо саблей махать?
Ведь нету вокруг нас, разбойных людей,
А если объявится где-то злодей,
Его мы всем миром возьмем в укорот!
Сильнее любого злодея, народ!
Старик улыбнулся, тряхнул бородой,
В глаза заглянул ему старец седой:
- Малыш, то, что ты говоришь, это так.
Про то, знает каждый, и князь, и батрак.
Но жизнь не проста, очень часто злодей,
Скрывает лицо, среди честных людей,
По этому, многое надо познать,
Чтоб змея, средь птицы лесной распознать.
Науки, во благо ты должен учить,
Еще научись свою Картли любить!
Поймешь ты со временем, наша страна,
Такою прекрасной, не зря создана!
Серьезные глазки ребенок поднял,
И старца седого, за руку он взял:
- Картвели прекрасна! Её я люблю!
Сильней, чем комилицу даже, мою.
И каждое утро, лишь только рассвет
Над лесом струит свой сереющий свет,
А звезды на небе начнут затухать,
Я ей, с добрым утром хочу закричать!
- Так сильно ты любишь родную страну?
- Да я за неё, хоть сегодня умру!
Старик помолчал, думал думу свою.
Не трудно сказать, что отчизну люблю,
Но это мальчишка, особенным был,
И он не по - детски сейчас говорил.


Решился старик, он царя воспитать
Обязан! И время пришло начинать,
Готовить на подвиг великий, царя!
Легенда родилась в народе не зря.
Решительно с камня старик подскочил,
Как будто, божественный дар получил,
И молвил:
                - Не стоит тебе умирать,
Давай, дорогой, будем книги читать.
Мальчишка за платье схватил старика,
И крепкою хватка ребенка была:
- О чем эти книги? Они о богах?
О воинах тех, кто не знает про страх?
О битвах великих, о знатных царях?
- Они обо всем. Как живут в городах,
Как сеют пшеницу, овец как пасут,
О том, как нелегок крестьянина труд,
Как надо без устали землю пахать,
И как от морозов зерно сохранять.
Написано в них, как нам правильно жить.
Нам эту науку придется учить.
Вот так с Парнавазом, старик говорил,
Затем на лежанку его уложил.
Сморил его сон, и увидел во сне
Как чайка над морем парит в синеве!
Отец ему снился. Он хмуро смотрел,
Как будто сказать, что-то сыну хотел.
Злой ворон над мирной страною летал,
И черной судьбою стране угрожал.
Так мальчик с отшельником в храме остался,
С учителем он, каждый день занимался.
Он с малого начал: учился читать,
И вскорости начал, писать и считать,
Он рос и мужал, средь друзей был вождем,
Но, все же, порою со старцем вдвоем,
К ручью уходил он, и там, на камнях,
Рассказывал старец о дальних морях.
За годы, он смог мальчугану внушить,
Что значит, Достойным мужчиною быть.

А время неслось, позабыв детский страх,
Порой Парнаваз мог исчезнуть в горах.
Там лазил по скалам, из лука стрелял,
И горную лань он верхом догонял.
Конечно, в душе его камень лежит.
И боль, сердце мальчика, сильно мозжит.
В округе, имел он в достатке друзей,
Он видел отцов их, и знал матерей.
Он знал, как живут в его годы друзья,
Но мучила мысль: А моя, где семья?
И вот, когда сил не осталось молчать,
Вопрос о родне, он решился задать.
В пещеру, решительно он зашагал,
И старцу седому, вопрос он задал:
- Отец, я так много с тобой изучил,
Без книг и наук, мой бы разум почил,
Имею я верных и добрых друзей,
Владею мечом, объезжаю коней,
Умею я войском в бою управлять,
Налог от хозяйства могу подсчитать.
Усвоил, что значит, Родная земля.
Одно я не знаю, Учитель: кто Я?
Старик в кулаке свою бороду сжал,
Потом Пранаваза за плечи обнял,
Его он к груди, словно сына прижал,
И, глядя в глаза Парнавазу, сказал:
- А детство свое ты совсем позабыл?
Совсем ты не помнишь, кого ты любил?
Не помнишь отца, мать не помнишь свою?
И горы не помнишь в родимом краю?
К плечу стрика Парнаваз вдруг приник,
И голос любимца, услышал старик:
- Как будто, в тумане, упавшем с вершин,
Мне сном, появляется образ один.
Могучий мужчина, с пожаром в очах,
С любовью он держит меня на руках.
А рядом с ним женщина. Словно лоза!
Но взгляд её чистый, застила слеза.


От этого взгляда, во мне все кипит!
Как будто, сквозь годы она говорит
О том, что, увы, не могу я понять.
Но знаю я точно. Она – моя мать!
Еще я, сестру вспоминаю, порой.
Она очень часто, играла со мной.
Сказала она, как - то раз, про беду,
Но, что за беда, вспомнить я не могу.
Наставник сильней Парнаваза обнял,
Ведь он, как никто, сироту понимал:
- Ты все помнишь верно, хоть был очень мал,
Когда твой отец, к нам в обитель прислал
Тебя. Он хотел, чтоб мужчиной ты рос,
Чтоб после, достойно венец его нес.
Но жизнь его, вскоре закончила дни,
Тебя же, повсюду искали враги,
Но шут, тебя вовремя спрятал у нас,
Вдали от жестоких Азоновых глаз.
Азон захватил твой престол, и венец.
Ведь царствовал в Мцхете, твой мудрый отец,
По этому, смерть припасли для тебя,
Чтоб не было больше грузина - царя!
Но есть предсказанье: что будет у нас
Страной управлять, гордый царь, Парнаваз!
Стоял Парнаваз, и не знал, что сказать.
Не думал, что царство придется принять.
В уме его, мысли неслись табуном.
Сегодня так трудно, что будет потом?
Глаза на наставника мальчик скосил,
И голосом низким у старца спросил:
- Зачем это все, от меня ты таил?
Уже бы, давно я Азона убил.
А он разоряет страну. И теперь
Я буду охотник, Азон- будет зверь!
И я на охоту свою выхожу,
И в мире загробном его отслежу!
Убийца презренный от нас не уйдет,
Он вместо престола, конец свой найдет!


Старик Парнавазу в глаза посмотрел,
Увидел в очах, снопы огненных стрел,
Увидел, как яростью он воспылал,
Но голосом тихим, ему он сказал:
- Ты, как то, встречал барса в диких горах,
Но в злобных глазах, не увидел ты страх.
Ты бился со зверем, но силы твоей
Тебе не хватило, ведь диких зверей
Не силой своей человек одолел.
Умом, человек победить их сумел.
Вот так и Азона. Не просто убить,
Такого врага нелегко поразить.
Вокруг него стража, как верные псы,
По этому, надо сперва на весы,
Положить все «против» того, и все «за»,
А после, взглянуть надо правде в глаза.
Смущенно немного на старца взирал
Царевич, наставник не лгал
Ему никогда, и сегодня он прав.
А значит, смирить надо пламенный нрав:
- Учитель, ты прав. Мне не трудно понять,
Что я не сумею сейчас совладать
С Азоном. Но ты посоветуй, как быть?
Я верю, мы сможем его победить!
Ты дай мне подсказку, чтоб мог я понять,
Дорогой какою, мне дальше шагать.
Старик, усмехнулся, по стенам взглянул,
И к воинской нише, свой перст, протянул:
- Подайка, колчан.
                Видишь эту стрелу?
- Конечно, отец, но никак не пойму,
Что этим пытаешься мне ты сказать.
- А ну-ка, попробуй ты древко сломать
Как щепка, трещит древко в сильных руках,
Но новый вопрос засветился в глазах.
- Попробуй сломать эту парочку стрел.
- И что? Их и мальчик сломать бы сумел.
Как щепки, ломаются стрелы в руках,
Ты лучше мне все объясни на словах!

Старик засмеялся, и с камня привстал,
Шагнул к Парнавазу, и тихо сказал?
А ну-ка, сломай разом дюжины две!
По силам ли эта задача тебе?
Взяв стрелы своею могучей рукой,
Он поднял высоко их над головой,
И начал с ужасною силой сжимать,
Стараясь их все, одним махом сломать.
Согнулись древка, но не слышится треск,
Как будто в руках оказался весь лес!
Колено упер Парнаваз и тянул,
Но только, немного сильней их согнул!
Не ломятся стрелы, пружинят древки,
Сильнее они, богатырской руки!
- Отец, не по силам мне это сломать.
Да с ними, медведь бы не смог совладать!
Смеется старик, преподал он урок,
Теперь из него извлекать надо прок:
- Не можешь?! Тогда их в колчан положи.
- В чем смысл тех стрел, мой учитель, скажи?
- Вокруг оглянись, и взгляни на людей.
Здесь каждому каждый и враг и злодей.
Азон разжигает меж нами вражду,
Ввергая Картвели в разор и нужду.
Забыли про то, что есть братья вокруг,
Что был нам сосед, и товарищ и друг,
Мы миром делили поля и сады,
Мы жили, не зная ни ссор, ни нужды,
Мы в семьях соседей искали невест,
И свадьбы гудели окрест наших мест.
Мы крепко дружили. Соседи порой,
Считали грузин всех,  единой семьей,
И горцы, не смели на нас нападать,
Мы были сильны, и отпор могли дать.
Любой местный житель, соседа любил,
В несчастье, надежной опорою, был.
А, коли, беда приходила в страну,
Мужчины беде, выставляли стену


Из собственных тел. И противник не мог,
С огнем и мечом, к нам прийти на порог.
От всех этих слов, посветлел Парнаваз.
Он смысл испытания, понял сейчас!
Коль будет, как стрелы, единым народ,
То их никогда, и никто не согнет!
- Я понял! Нам надо людей примирить!
Тогда только сможем врага победить!
Но эта задача, совсем не проста,
Поверят на слово, лишь двое. Из ста!
Все станут обиды считать вперегон,
Какой и кому нанесен был урон.
Старик улыбнулся, в колчан положил
На место. Он службу свою сослужил:
- Ты правильно понял. Задача трудна,
Но все же, сынок, выполнима она.
Терпенья, побольше в душе собери,
И веру народу, без страха дари.
Ведь только поверив, грузинский народ
Супротив злодея, на битву пойдет!
- Поможет Азона, народ сокрушить!
- А после? Их сколько останется жить?
И копья и сабли Азон отобрал,
А с войском своим, он всегда воевал.
Крестьян безоружных они перебьют.
Кто в битву пойдет, те погибель найдут.
Вот так, Парнавазу стрик отвечал,
О будущем думать его приучал.
И был Парнаваз, ученик не плохой,
Хотя не отметил его бородой,
Тот возраст, в котором еще пребывал,
Но мудрость учителя, он понимал:
- Все ясно. Я понял. Но не отступлюсь.
Ты знаешь, учитель, я вовсе не трус,
Но я не холодный и черствый злодей,
Чтоб смерти предать мой народ. Ведь людей
Должны мы беречь, человек – не чурбан!
И если свою жизнь доверит он нам,


Он встанет в ряды моих верных друзей!
Чем больше их будет, тем нам веселей!
А в битвах, их меньше сумеют убить,
Коль сможем оружье для них раздобыть.
Вот так юный царь о делах размышлял,
И знанья стратегии он углублял.
Учился он строить фалангой бойцов,
Где ставить бывалых, где ставить юнцов.
Узнал он про фланги, как с них нападать,
И понял наш царь, нелегко воевать.
Но день ото дня, он решительней был,
Упорнее царь все науки учил.
Учил царь друзей, как и он, воевать,
Но больше, учился он их понимать.
Он знал, для свершенья счастливой  судьбы,
Нужны будут рядом друзья, не рабы.
Чтоб мог на их плечи, он сделать упор,
Чтоб мог друг за друга, врагу дать отпор,
Что будут, как братья, они воевать,
И в битве, не станет никто отступать!
Но мало друзей. Слишком мало, и вот,
Решил Парнаваз поднимать свой народ!
Но люди, друг другу руки не дадут.
А как они вместе, на битву пойдут?
И стал Парнаваз по деревням ходить,
И начал он с жителями говорить,
Просил на соседа, людей не пенять,
Соседа советовал он, уважать.
Но мало кто верил, и все ж, он ходил,
И правду, о царстве своем, говорил.
Ему было трудно, но он, шел вперед,
Хотел от тирана, спасти свой народ!
Вот так, день за днем, он по селам ходил,
Людей понимающих в них, находил,
И те, помогали ему разъяснять,
С кем надо дружить, ну а с кем – воевать!
Он их поучал, как им власть принимать,
И всем объяснял, что нельзя открывать


Азоновым слугам все мысли свои.
В трудах проходили несчетные дни.
Но в этих заботах, мужал Парнаваз.
Морщинки забот, появились у глаз,
До времени, брови сурово, сошлись,
Он царь без учебы, не мог обойтись.
Науки другие теперь познавал,
Тяжелую жизнь, в деревнях изучал.
Пахал он с крестьянами, сеял зерно,
Давил виноград и готовил вино.
Он знал, как непросто налоги платить,
Но стал еще больше, отчизну любить!
Когда -  то, с друзьями он в горы ходил,
И ночью, богам клятву провозгласил:
Что если он сможет, с врагом совладать,
То он не посмеет народ обижать,
Тем бременем тяжким, поборов в казну,
Он будет беречь, и народ и стану.
Налоги крестьяне должны отдавать,
Но так, чтоб самим не пришлось голодать.
Чтоб в Грузии люди, не видели зла,
И чтоб, процветала родная страна!
Но кто его именем, грабить начнет,
То жадные руки, палач отсечет.
Вот так, царь и жил, твердо к цели он шел,
И в душах людей, пониманье нашел.
И как то, с наставником спорил в серьез,
В тот день он сердито ему произнес:
- Отец, объясни, почему говорим
Одним языком, а читаем – другим?
И чем не угоден грузинский язык?
Не знал, что ответить, ученый старик:
- По - гречески пишем мы с давних времен,
Все книги начертаны сим языком,
А вот по - грузински, никто не писал,
Ведь буквиц грузинских, никто не видал.
Наверно буквиц для нас просто нет.
- Совсем не по нраву мне этот ответ!


Мы будем, отец, по - грузински писать!
Мы буквицы сами должны начертать!
Нам греки враги, вот уже много лет,
И их письменам, места в Грузии нет!
Старик усмехнулся, Пусть парень шумит,
Ведь мало ли, что Парнаваз говорит?
Но дни пролетели, недели прошли,
И месяц за месяцем в зиму ушли.

И вот, Парнавазом бумага дана,
Но старцу, совсем неизвестна она.
В ней странные знаки построились в ряд,
Но что они значат? И что говорят?
Смеется, хитро молодой Парнаваз,
- Теперь свои буквицы будут у нас!
Я их написал, чтоб ожил на листах
Грузинский язык, в письменах и стихах!
Старик сокрушенно главой покачал,
Такого, он в жизни еще не встречал.
Но буквицы новые, стал изучать,
И так, по-грузински, он начал писать!
С тех пор, стал великим грузинский народ,
Величье народа, в сказаньях живет!
Вот так, Парнаваз свой алфавит создал,
Но дело борьбы за страну, продолжал!

Когда же он понял: пора выступать,
Вернулся к учителю, чтоб рассказать,
О том, чем был занят, и что он свершил.
Просить, что бы тот, его благословил,
Чтоб мог нанести по врагу он удар.
А боги, ему подготовили дар.
Укрыли его, средь нехоженых скал,
И путь указали, чтоб царь отыскал
Дорогу к победе над подлым врагом.
Вот в горы идет Парнаваз под дождем.
Претят ему торные в жизни пути,
Сквозь дикие скалы, решил он идти!


В пещеру свою, он весь мокрый вбежал,
Учителя к сердцу он сильно прижал,
Он старца седого, безмерно любил,
И после приветствия, заговорил:
- Ты знаешь! Удача искала меня!
- Разденься, поешь, и присядь у огня.
Старик Парнаваза улыбкой встречал,
И крепко за плечи его обнимал!
Пусть сына Господь, старику не ссудил,
Но он, Парнаваза, как сына, любил!
- Приходом своим, осчастливил ты нас.
Готовы, сынок, мы внимать твой рассказ.
Снял путник башлык, чоху скинул свою,
Присел на валун, чтоб погреться, к огню,
Вина в небольшую он чашу налил,
Отпил, и со старцем он заговорил:
- Полгода, отец я по селам ходил,
Не сладко пришлось, но я многих склонил.
Как будто, упала с ресниц пелена,
Я им объяснял: не такая страна
Нужна нам, друзья, ведь за много веков,
В окрестных горах мы не знали врагов!
Мы жили, как братья, и Мцхета цвела,
Достаток и радость она нам дала.
Но мы, не сумели страну удержать,
В том наша вина. Мне не смел возражать
Никто! Ни один, голос свой не поднял,
Пока им на правду глаза открывал.
Теперь друг на друга иначе глядят,
Где злобно молчали, сегодня галдят,
Опять ходят в гости, к соседу сосед!
Готовы они. Но оружия нет.
Уставший с дороги, сидел Парнаваз,
И он ненадолго прервал свой рассказ.
Хоть старец его не хотел торопить,
Но, все же спешил он о деле спросить:
- К  амкарам* ходил? Не взялись отковать?
Иль просят за это им золота дать?


- О золоте речи они не вели,
И все вспоминали минувшие дни.
Кольчуги и копья, и щит, и шелом
Ковали без устали, каждый мечом
Удачным хвалился. А ныне, беда.
Оружье они не ковали года.
Азон запретил. Часто, ночью иль днем
Отряды его налетят вороньем,
И в доме, где меч иль кольчугу найдут,
Мужчин, ни минуты не медля, убьют.
(пауза)
И все же, готовы оружье ковать!
Да только железо, откуда им взять?
Наставник об этом давно размышлял,
Железо огромным трудом добывал
Грузинский народ. Но так много, где взять?
Наверно в соседней стране покупать.
- Придется металл, через горы возить.
- Учитель, прости, разве кто-то дарить
Согласен  сегодня железо? Увы,
Решенье другое принять мы должны.
Наставнику так отвечал Парнаваз,
А старец, не мог отвести своих глаз,
От взгляда царевича. Твердо глядит,
И вещи разумные он говорит.
Решенье другое? Но денег где взять,
Знать сабли, решил Парнаваз покупать?
Старик из – подлобья, на сына глядел,
И думал: «Как мой Парнаваз повзрослел!»
- Решенье, я вижу, созрело в уме.
Быть может, о нем ты поведаешь мне?
- Конечно, учитель. Металл покупать
Мы можем, конечно, а после ковать
Придется нам годы, скрываясь от глаз,
Пока не состарится царь Парнаваз.
Не лучше ли, чем молотком колотить,
Готовым оружие нам прикупить?
Отправим в Киликию мы караван.
Запрет на торговлю, Азоном не дан.

Там много оружия, сабель, не счесть,
Чеканы, секиры, и луки там есть.
И нам, не придется годами ковать,
Чтоб землю у греков, свою отобрать!    
Еще об одном, нам нельзя забывать,
Придется, отец, нам селян обучать
Владенью оружием. Меч – не соха.
Из лука стрелять, - не точить лемеха,
В атаку, с умением надо ходить,
Ведь выиграть битву, - не поле скосить!
Старик поразился столь мудрым речам,
И блеску, что свойствен, лишь гордым очам!
Но он продолжает его вопрошать,
Он хочет царевича мысли понять.
Оружье купить, много ль надо ума?
Но слишком высокою будет цена!
А золота нет, и не будет, увы,
И значит, о чуде мечтать, не должны:
- Ты мудро решил, только малость одну,
В расчетах своих, не имел ты  в виду.
Оружие, верно решил покупать,
Но что за него мы сумеем отдать?
Азон очень жаден, он дважды, за год
О сборе налогов, приказ отдает.
Для торга, где золото сможем добыть?
Иль ты у Азона решил одолжить?
Покупку металла нам трудно поднять,
А деньги на сабли, откуда собрать?
Наставник подумал: отступится сын,
Но был Парнаваз, как скала недвижим!
Он верное делу, решенье принял,
Но чем заплатить? Почему он молчал?
- Пусть даже Азон деньги сам предлагал,
Из лап его, я б, и монеты не взял!
- И как же решил ты с бедой этой быть?
Где мы столько золота,  сможем добыть?
Смеется в ответ старику Парнаваз,
А сам, начинает чудесный рассказ:


- Отец, помнишь, я на поляне играл,
И часто с расспросами, я приставал,
Ты сказки рассказывал. И как-то, раз,
Поведал ты мне очень странный рассказ.
О том, как когда- то, иранский народ.
На горцев упрямых затеял поход.
Почти весь Кавказ перс сумел покорить,
И золота много он смог захватить.
Перс грабил и горцев, и скифских царей,
Война затянулась на множество дней.
- Я эту легенду тебе рассказал,
Как сказку, не уж то за правду принял
Ты этот рассказ?
                - Потерпите, прошу!
Вам все по порядку сейчас расскажу.
Легенда гласила: отряд небольшой
С обозом, был дерзко разбит под горой.
По слонам тянулся неведомый лес,
И в этом лесу, как- то, странно исчез
Персидский отряд. Тот, что золото вез,
Как будто, их демон, куда то, унес.
Их долго искали, но только семь тел
Смогли отыскать.
                - Каждый воин был смел,
Но в спину убит по - предательски был.
- Затем, чтоб дорогу он к кладу забыл.
Чтоб если, враги их сумели поймать,
Дорогу в пещеру не мог показать!
Старик, кое - что, начинал понимать,
Но все же, рассказ он хотел подогнать,
Чтоб тайну о кладе, скорей услыхать,
И мысль Парнаваза, яснее понять!
- Пусть даже и так. Говори же скорей!
Ведь много в окрестностях жило людей.
Они прочесали весь лес, и в горах,
Забыв про опасность, и гибели страх,
Облазили все. Сколько сдвинуто скал!
Но даже монеты, никто не сыскал!


Наверное, им не открылся секрет,
А может, в горах этих золота нет?
По этому, многие годы для нас,
Как сказка, звучал этот странный рассказ.
- Нет. Это не сказка. Вчера выйдя в путь,
Решил я, прямком, через горы махнуть,
Но в скалах, застал меня ливень стеной!
Укрыться решил от него за скалой,
Но ветер, сильнее в тот грот задувал,
А дождь меня глубже, к скале загонял.
И вот, чуть сильнее оперлась спина,
Почувствовал я, шевельнулась скала.
Решился тогда, я лампаду зажечь.
Чтоб эту скалу, поясней рассмотреть.
Нажал на неё, и скатился валун!
Я смело и третий, и пятый толкнул.
За этой стеной, лаз скрывался от глаз.
И в нем, я спасенье увидел для нас:
Там есть сундуки, что набиты добром,
Есть кубки златые, а есть серебром
Украшена сбруя, черкеса седло!
Пожалуй, такое там есть не одно.
Ларцы с самоцветами, злата, - не счесть!
И, даже, корона там, царская есть!
Забегал старик по пещере своей,
Стал грот его кельи, намного тесней!
Он видел: сбылось предсказанье времен,
И значит, поможет царевичу он!
- Сынок! В этом, вижу я руку богов!
Ты все, на оружье потратить готов?
Ведь очень опасно, с царем воевать,
С богатством таким, ты бы мог торговать,
Водить караваны, товары возить,
Ты мог бы себе, целый город купить!
А можешь, с Азоном войну ты начать.
Я вижу, решился ты все ж, воевать?
Так значит, путь выбран тобою один:
Отдать для победы, последний цехин!


- Конечно, отец! Только, малость одну,
Из этих сокровищ, себе я возьму.
Решил я вещицу одну захватить,
И спрятал в карман, прежде чем, завалить
Пролом в той скале, что бы спрятать от глаз,
К спасенью Картли, проложенный лаз.
Взгляни на неё.
                - Да, я вижу. Кольцо!
С чего же, сынок, покраснело лицо?
Я вижу, пока ты по Картли гулял,
Какой - то цветок, твое сердце украл?
Краснеет, как маковый цвет, Парнаваз,
На старца не смеет поднять своих глаз,
А старец седой, терпеливо молчит.
Стесняясь, ему Парнаваз говорит:
- В деревне одной, ветхий домик стоит,
Бесценный алмаз этот домик хранит!
Хозяйкою там, молодая вдова,
Но только, живет там она не одна.
С ней дочка живет, неземной красоты!
Прекрасна, как юности чистой, мечты!
Её, я богиней готов называть,
Хочу эту девушку в жены я взять.
Скромна и учтива….
                - Я верю тебе.
Решил, так женись, повинуйся судьбе.
Но слушай и помни, ты вырос, сынок,
Мужчиной становится каждый, в свой срок.
Жена – не игрушка, не старый кушак,
Мужчина жену не берет просто так.
Нельзя её будет назад отослать,
Она не товар, чтоб её возвращать.
С мужскою дорогою, женщин пути
Сплетаются. Дальше, вдвоем вам идти.
Мужчина жену должен так выбирать,
Чтоб мог без стыда с ней по жизни шагать.
Жениться, сынок, надо только, любя,
И станет жена, половинкой тебя!


На старца седого царевич смотрел,
Наставника к сердцу прижать от хотел.
Он думал: сумеет ли старец понять,
То чувство, что в сердце горячем пылать,
С любовью пришедшей, начнет в нужный срок!
Ведь он не учил этот важный урок!
- Люблю я её! Лишь на ней я женюсь!
Я даже под пыткою не откажусь
От милой моей! Она стала судьбой
Моею, и век она будет со мной!

Вот так, и узнал Парнаваз о любви,
Он старцу поведал все тайны свои.
В соседней деревне он часто бывал,
И против Азона, народ поднимал,
Но в роще узрел воплощенье мечты!
Она там с дерев, собирала плоды.
Красива, стройна, как пугливая лань,
И сердце застынет, в глаза только глянь!
А там, в глубине её кариех глаз,
Свой Рай на земле увидал Парнаваз!
Заметив его, дева быстро ушла,
И повод, ему подойти, не дала,
А после он часто стал в рощу ходить,
И с нею одной он хотел рядом быть.
В её, чуть печальных, и скромных глазах,
Не встретил царевич, униженный страх.
В них скромность светилась, и сила жила,
Решил Парнаваз то, что дева должна
Его стать женою, и к ней подошел.
С трудом, обратиться к ней, силы нашел:
Красавица! Стой! От меня не беги.
С тобой, о прекрасная, мы не враги!
Ты сердце мое уколола шипом,
И ядом любви, был пропитанный он!
Любовь отравила меня до конца,
Молю, назови ты мне имя отца.
Чтоб мог я в дому его, двери открыть,
И руку твою, у него попросить!

Ни разу еще с ней вот так не вели,
Мужчины достойные речь о любви!
Ей было неловко такие слова,
Услышать. Тогда отвечала она:
- Не смею с тобой говорить. Я пойду.
Мой дом далеко, он последний в ряду.
До дома придется мне долго бежать,
Прошу Вас, не надо меня обижать.
Вскипела горячего горца душа,
Его ли Натела бояться должна?
- Обидеть? Тебя? Как подумать могла?
Зачем говоришь эти злые слова?
Законной женой назову тебя я,
В твой дом я приду, чтоб узнали меня.
Сегодня в твой дом, тебя сватать приду,
А если, откажешь, от горя, умру!
Всем сердцем тебя я сумел полюбить,
И я, без тебя, не хочу больше жить!
Не помнил он сам, что тогда говорил,
Но знал, что её, больше жизни, любил!
Она, ничего не сказала в ответ,
Глаза опустила, и вот, её нет!
А дело не ждало, решил Парнаваз,
Что к счастью, еще не пробил его час.
Но понял, что время его подойдет,
И дева, женой в его домик войдет.
Но раньше, страну ему надо  спасти,
Ведь люди, свободу должны обрести!

В столице, тем временем, царь не дремал,
Готовится что- то, Азон понимал.
Но что? Разобраться не может Азон,
Ведь жители не нарушают закон!
Налоги оплачены, пашут поля,
Но, словно, горит под ногами земля.
Где раньше царили унынье и страх,
Сегодня веселье. В далеких горах
Соседи, кем раньше пугали детей,
Приходят в селения в роли гостей.

Селян они в гости к себе позовут,
И торг очень выгодный часто ведут,
За горца, селянин готов дочь отдать,
Готов сам горянку, невесткой принять.
А что изменилось в стране и а горах?
Вползает змеёю холодною, страх
В жестокое сердце Азона – царя.
Да, скоро вздыбит под ногами земля,
И рухнет Азона, жестокая власть.
Узнать бы, откуда такая напасть?
Огромная кошка в душе заскребла,
И радость, и сон, и покой отняла.
Но вспомнил Азон: ведь уже много лет,
С друзьями Азон не ходил на совет.
Прислуге велел он Лаэрта найти,
А так же велел, что бы тот по пути
Всех греков нашел и привел во дворец.
Боится Азон, пошатнется венец
И с царской главы упадет он долой!
И страшно Азону, венец с головой,
Порою слетает по воле людей,
А смерти страшится тиран и злодей.
И вдруг осенило Азона! Беда
Глядит на него из любого окна!
Он понял, нет больше раздоров в стране,
И холод, ужом прошмыгнул по спине.
А значит, народ этот снова един,
И знать, у народа другой господин,
Невидимый кто- то, кто смог обмануть
Азона, и в Грузию тайно вернуть,
Согласье и мир, между сел и людей!
Найти его надо, как можно скорей!
Но где негодяя найти? Как сыскать?
А может, ведунье дано разузнать,
Где смута скрывается? Может тогда
Он сможет найти невидимку – врага,
Который на власть его руку поднял?
И нервно по залу, Азон зашагал.


Но вскоре, сошлись на совете друзья,
И вновь, во дворце зашипела змея!
- Послушай, Лаэрт, я, в последние дни,
Заметил в домах поздно ночью огни.
Мне стало от этого не по себе,
Огни зажигались при старом царе.
Так начал Азон свой с друзьями, совет.
Но слышит друзей безмятежный ответ:
- Не знаю, мой царь. Поздно ночью я сплю.
Ночами без дела бродить не люблю.
Но слышал, что люди дружней стали жить.
Сосед до соседа стал в гости ходить.
И свадеб побольше играют сейчас.
Знать, трудное время настало для нас.
Добавил Азон:
                - Да проснитесь, скорей!
Беда стережет у открытых дверей!
Пора нам со смутой покончить, друзья,
События эти волнуют меня.
Чем больше дружить станет этот народ,
Скорей он дорогу к свободе найдет.
А сердце мое, словно чует беду.
Пожалуй, к ведунье я завтра пойду.
В ответ Полидевк усмехнулся:
                - Ну что ж,
И толку, что завтра к ведунье пойдешь?
Что скажет старуха? Захочет пугать,
Чтоб плату, побольше тебе насчитать.
Когда же заплатишь, безмерной ценой,
То, тучи разгонит она над тобой.
Очнись от сомнений! Одумайся, друг!
Ведунья посеет в тебе лишь испуг!
Азон посмотрел Полидевку в глаза,
Ему без друзей оставаться нельзя.
Но, как же ему с недоверием быть?
Как греков в своей правоте убедить?
- Она обмануть не посмеет, поверь.
Не то, завалить прикажу её дверь,


И дом подожгу, для острастки других,
Она мне не даст предсказаний плохих.
Лаэрт засмеялся:
                - Решил ты умно!
Ведунью грузинскую надо давно
Нам было спалить. Так сожги хоть сейчас.
И только за этим собрал ты всех нас?
А коль, все известно, зачем же ходить?
За что же, Азон, ты собрался платить?
За горькую правду, иль сладкую ложь?
Ты лучше, на стол ей, монету положь.
И все, что та скажет, достойно прими,
А после, врага своего, заруби.
Ведуньи слова, это нужный нам звук,
Но он, не поселит к нам в сердце испуг.
Слова об угрозе, ты должен понять,
И в Грузии, эту угрозу сыскать.
Найдем тех, кто хочет тебя погубить,
Тогда их публично мы сможем казнить.
Хороший урок преподашь ты для всех.
- Ты прав. Я всегда обречен на успех!
Лаэрт! Ты Гермеса и Зевса хитрей!
Но я за советом, схожу все же, к ней.
Совет был закончен, и все разошлись,
Но эхом шаги во дворец ворвались,
С известьем из города прибыл слуга:
Ведунья Азона, принять бы могла
В любую минуту, Но медлит сатрап.
От черных предчувствий душевно ослаб,
Когда то жестокий воитель Азон!
Вот медленно в путь, собирается он.
Закутался в плащ, неприметный во тьме,
Решился доверить коварной судьбе,
И царство, и жизнь, и богатство свое.
С собою берет он и меч и копье,
Семь стражников будут его провожать,
Привык он всегда, и во всем побеждать!
Тряхнув головой, он унынье согнал,
И к дому ведуньи, легко зашагал.

В руке он кошель, для оплаты держал,
Но левой рукою, сжимался кинжал,
Чтоб смертью ведунью он мог наказать,
Коль правду ему не захочет сказать.
Но если, ведунья его просветит,
Своею рукой её озолотит!
Но только покинул он стены дворца,
И сын не узнал бы, Азона лица.
Он спину ссутулил, и лик посерел,
Как будто, он долго и тяжко болел.
Он шел, как в тумане, к судьбе, напрямик,
Пока дом ведуньи пред ним не возник.
Дрожащей рукою в дом дверь отворил,
Но гордо с ведуньей, он заговорил.
Хоть ужас, и гладил его по плечам,
Но голос Азона, как бронза звучал:
- Ты, ведьма, скорей начинай колдовать.
Кто мне угрожает, желаю я знать.
Где недруг таится, узнать я хочу,
За помощь такую, я озолочу!
Ты не утаи, даже слово одно,
Что важно, что – нет, одному мне дано
Узнать. Говори, а не то, проучу.
Расскажешь ты все, моему палачу!
Старуха взглянула в глаза тяжело,
И видит, над ним расправляет крыло
Дух смерти, и значит, спасения нет,
На вечную тьму, променяет он свет.
- Азон, ты умен, значит должен понять,
Что глупо седую старуху пугать.
Тебе предсказанья нужны? Получи!
Но только, пожалуйста, здесь не кричи.
Ведь в доме моем, миром духи живут,
Они предсказанию силу дадут.
Сиди и молчи. Стану я колдовать,
И помни: не стоит богам угрожать.
Ты правду услышишь, а дальше, - решай.
- Я понял, Ведунья. Прости. Начинай.


От тяжких предчувствий, сатрап ослабел,
И страх укрывая, на лавку присел.
Колдунья, в молчаньи, творит ритуал,
Азону причудилось: будто Тантал
Приник к его чаше, чтоб крови отпить,
И душу Азона в Аид утащить.
От ужаса бледен Азон, как стена,
Вдруг слышит ведуньи, глухие слова:
- Азон, боги ваши шутили с  тобой.
Наказан ты будешь жестокой судьбой.
Изменою создал ты царство свое,
Запачкано подлостью имя твое!
Но суд над тобой, справедливый грядет.
Измена, в семье твоей мирно живет.
Хоть дом, от врагов, твой надежно закрыт,
Ты будешь, Азон, своим сыном убит!
А после тебя, он воссядет на трон!
И в Картли, Великим, прославится он.
Расплата близка.
                - Ты о чем говоришь?
Быть может, в судьбу ты чужую, глядишь?
Мои сыновья, еще слишком малы,
Не смогут поднять, ни мечи, ни щиты!
К тому же, зачем им меня убивать?
Я сам собирался им трон передать.
Из Картли, три царства для них я создал,
Чтоб каждый, своею страной управлял.
А может, ты лжешь?
                - Не умею я лгать.
А ты потерпи, дай яснее понять,
Что духи судьбы, мне желают сказать.
Их слово, тебе я смогу передать.
И снова колдунья творит колдовство,
Трепещет от ужаса все естество
Азона. Боится узнать он ответ,
И гаснет в очах его, жизненный свет.
Ты прав. Сыновья здесь твои, не причем,
Но будешь, Азон, поражен ты мечом.


Ошибку мою, нелегко распознать,
То, будет не сын твой, Азон, а твой зять.
И словно гора, с его рухнула плеч,
Не сможет погибель его подстеречь!
- Да ты, ненормальная! Хоть я богат,
Но все ж, на единой жене я женат.
Она родила мне троих сыновей.
Других, я, колдунья, не знаю детей.
А коль дочерей, ведьма, нет у меня,
Скажи, ну откуда возьмутся зятья?
Но слышится в сумраке старческий смех:
- Ты знаешь детей! Только знаешь ли всех?
Я знаю. Женат ты, единожды был,
Но вспомни наложниц! Иль ты позабыл,
Как их по ночам, приводили к тебе?
Я вижу, Азон, тебе не по себе!
В селении дальнем, живет твоя дочь.
- Её отыскать, ты сумеешь помочь?
Скажи, где искать? Дам я много монет!
Чего ты молчишь? Я не слышу ответ.
А может, в твой дом, палача мне позвать?
- Ведь я же сказала, не надо пугать.
Мне больше ста лет, и я очень стара.
- Не вижу причин, что б ты дольше жила!
Но видит Азон равнодушье в глазах
Ведуньи. Не знает она слова, «страх»:
- Мне духи открыли всю правду о том,
Зачем мы, ведуньи, так долго живем.
Тебе предсказанье, озвучить должна.
Я больше, на этой земле, не нужна.
Я все рассказала, и завтра, к утру,
Без помощи царской, сама я умру.
Теперь уходи, и возьми кошелек,
Мне денег не надо, мой путь не далек.
Но помни, ты дочь, не сумеешь сыскать,
Ты грекам своим, прикажи убегать.
Быть может, и ты жизнь свою сохранишь,
Коль в Грецию быстро из Картли сбежишь.
    

Как будто, в тумане покинул Азон,
Ведуньи, такой неприветливый дом.
Он шел, торопясь в свой богатый дворец,
И чувствовал: царству приходит конец.
Бессилен он был. Разослать воевод,
Огнем и мечом обезвредить народ?
Но повода нет, чтобы это вершить.
Не знает Азон, как народ усмирить.
Всю ночь он по комнате мерно шагал,
Напрасно он выход, какой то, искал,
Но выхода, боле не мог он найти,
Не может из Мцхеты, так просто уйти.
Ведь он, дикарями, людей называл,
И кто так умен, что его обыграл?
Так хитро сплотить, и поднять весь народ,
Крестьянин убогий, конечно не мог!
Но кто столько мудрости в тайне, хранил,
И кто? В чью главу, эту мудрость вложил?
И вдруг, пелена словно схлынула с глаз,
Таким человеком, мог стать Парнаваз!
Так значит, не сгинул в потоке малец,
И вырос мужчиною, этот юнец!
Теперь соберет он свой гордый народ,
И с ним, во главе, во дворец он придет!
Азон усмехнулся: Ну что ж, пусть идут,
Но, только погибель свою здесь найдут!
Серпом не отбить, боевого меча,
А грабли, не сдержат, удара с плеча!
Пускай Парнаваз, к нам за местью идет,
Пускай, даже в город, он с чернью, войдет,
Но он не посеет в душе его страх!
Не страшен мальчишка тому, кто в боях
Сражался, и жизни своей не щадил!
Ну, нет! Парнаваз еще не победил!
Решился Азон, вновь к ведунье идти,
На эти вопросы ответы найти,
Но город, уже облетела молва,
Что утром ведунья, уже умерла.


Вот так, не случилось Азону узнать
Всю правду. Осталось ему, лишь гадать.

Теперь, к Парнавазу вернуться должны,
Событья в горах его, очень важны!
Друзья его, дружно трудились в горах,
Сокровища пряча, в ларях и тюках.
Тайком увозили к пещерам, и там
Готовился выйти в поход караван.
А сам Парнаваз? Он по рощам шагал,
Мечту своей жизни, в лесу он искал.
И с каждой минутой, чем дольше бродил,
Он девушку эту, сильнее любил!
На ней, было платье простого сукна,
Не очень высокой, казалась она,
Но горько печаль затаилась в глазах,
И редко улыбка цвела на устах.
Она никогда не смотрела в глаза,
Бывало, блеснет на ресницах слеза,
Но высохнет скоро, и скромно она,
Как сказочный сон, мимо глаз, проплыла!
При виде её, сердце билось сильней,
И сабля играла в руке веселей,
И конь, как  то гордо, под ним гарцевал,
И как то, быстрее в село он скакал!
Так думал о девушке милой, герой,
Ведь не было в селах, красивой такой!
И вот, Парнаваз свою смелость собрал,
И в роще, любовь свою он отыскал.
Увидев её, он сумел все понять:
Другую такую, не сможет сыскать!
И хлынула в голову, бурею кровь,
Так понял герой, что пришла к ним Любовь!
Тогда же, царевич решил подойти,
И в сердце своем попытался найти
Слова, что бы девушку не оскорбить,
И понял он, как это трудно – Любить!
За рощей знакомой, не долго следил,
И девушку словом, он остановил:

- Натела! Тебя стал я в роще искать,
За тем, чтоб о чувстве своем рассказать!
Всю юность свою по стране я ходил,
Но путь мой, всегда в этот лес приводил!
Я девушку, лучше тебя, не видал,
Сегодня решение твердо принял!
Приду тебя сватать! Ведь ты мне нужна!
- Я слушать такие слова не должна.
Мне надо идти.
                -  Задержись хоть на миг!
Всем сердцем, любовью к тебе, я проник!
Я скоро уеду, но помни, что я
В далеком пути, не забуду тебя!
Отцу от меня передай ты привет,
И просьбу мою. Пусть готовит ответ.
Натела запнулась, взглянула в глаза,
Алмазом бесценным сверкнула слеза,
Снопом отразив, яркий солнечный свет,
И звоном серебряным слышен ответ:
- Отец не ответит тебе никогда,
Прости, так уж вышло, что я сирота.
Из близких родных, у меня только мать.
- Согласье свое она сможет мне дать?
Всем сердцем он рвался Нателу обнять,
Но честь, не давала закон нарушать.
- Простите, пора мне домой уходить,
Прошу, батоно,* вас за мной не следить,
А то, будет злою, молва обо мне,
Сгорю от стада я тогда, как в огне.
Любовью прекрасной царевич пылал,
В мечтаньях Нателу уже обнимал,
Её Парнаваз, больше жизни любил,
И с нежностью, милой своей говорил:
- Голубка моя, ты не бойся молвы,
Ведь в сердце твоем, океан доброты!
Я скоро приеду из дальней страны,
А после поездки, поженимся мы!
Натела, я скоро приду за тобой!
- Куда ты, Натела! Не бойся! Постой!

Но только по платью кусты шелестят,
Как будто от глаз, её спрятать хотят.
Послав взгляд во след, полный чистой любви,
Царевич очнулся. Закончились дни,
Когда можно было беспечно гулять.
В Киликию надо ему выступать.

Готовы тюки, и готов караван,
Последний совет на дорогу им дан.
Пора дело делать, заждался народ,
А личное счастье, пока подождет!
И вот, Парнаваз много суток в пути,
Дорога трудна, нелегко им идти,
Дожди поливают и солнце слепит,
Пустыня горячим дыханьем палит.
Все ближе Киликия, но Парнаваз,
Усталость свою для друзей на показ,
Он выдать не может, и молча идет,
Упорно друзей за собою ведет!
Пусть многие думали: мальчик совсем,
Но стойкость свою доказал он, и всем
Примером упорства служил он в пути,
И сам впереди продолжает идти!
Он каждое утро, лишь солнце встает,
Готовым, друзей поднимает в поход,
И жалоб, никто от него не слыхал,
В дороге, он первым, друзьям помогал!
Но вот Киликия встает на пути,
Совсем уж немного осталось идти,
Довел Парнаваз караван без потерь,
И должен визит нанести он теперь
Царю Киликии. Без слова его,
Оружье ему, не купить ни за что.
Никто Пранавазу стрелы не продаст,
Пока царь свое разрешенье не даст.
И вот, Парнаваз, бурку скинувши с плеч,
К царю отправляется. Надо беречь
Ему каждый час, ведь на родине ждут.
И вот, Парнаваза на встречу ведут

К царю Киликии. Прекрасен дворец,
В который царевич попал, наконец!

Его во дворце, принимали тепло,
Все знали, в пути довелось нелегко,
Ему с караван шагать много дней,
Был царь к караванщикам, много добрей,
Чем к тем, кто без цели по странам плутал,
Их царь киликийский, к себе не пускал:
- Приветствую, брат! Был далеким твой путь,
И мужество надо, назад не свернуть.
Мне было доложено, что Парнаваз,
Сегодня визитом обрадует нас.
Как должно, склонился он перед царем,
Хоть платье обычное было на нем,
Но он, как положено, заговорил,
Сердечно царя он поблагодарил:
- Спасибо, о царь, За радушный прием!
В пути, я как будто бы, сросся с конем
Настолько, что мне, даже тяжко ходить,
Но, все же, с визитом я должен прибыть.
Во взгляде пришельца, бурлил ураган,
Не хрупкие руки, могучим был стан,
Он видом своим, походил на вождя,
По воле, которых  дрожала земля:
- Ты как к нам приехал? Послом, иль купцом?
И кто, о достойный, твоим был отцом?
Мне было доложено, царский твой род.
Где царствуешь ты? Где живет твой народ?
Про все киликийский владыка пытал,
По доброму, всех во дворце принимал,
Но если во лжи, гостя он уличал,
То жизнь его, он палачам поручал.
- В Киликию, царь, я пришел, как купец.
Картлинским царем, был мой добрый отец.
С парчовой скамьи, царь мгновенно вскочил,
Азона  жестокого, он не любил,
О чем с его сыном царю говорить?
А может, его будет проще казнить?

Но может, сперва мудрецов на совет
Собрать? Так какой же ему дать ответ?
- Так значит, отец твой, жестокий Азон?
Он умер? Иль сам передал тебе трон?
- Нет, царь. Он на троне в столице, сидит.
Отец мой, Азоном был подло убит,
Он ложью опутал мой верный народ,
Но скоро, его паутина спадет.
К тебе я пришел, чтоб оружье купить.
Без сабли, тирана нельзя победить.
И вдруг, ложь сошла с государевых глаз!
Царь понял, не враг ему был Парнаваз!
Ему непременно он должен помочь,
Чтоб изгнан Азон был, из Грузии прочь!
- Да, брат, очень трудный сужен тебе путь.
- Я прав не имею, с дороги свернуть.
Я должен тирана, в бою одолеть,
А нет, я обязан тогда умереть.
За мной, все грузины на битву пойдут,
И если, они там погибель найдут,
А я уцелею, кем буду тогда?
- Я верю, в бою победишь ты врага.
Вели своим людям оружье собрать,
Тюками их в путь, прикажи паковать,
Своим прикажу, помогали, чтоб им,
А мы, от себя, еще сабель дадим.
Тебе же, кольчугу велю отковать,
Прошу, как подарок, её я принять.
И поднял царевич на друга глаза,
Во взгляде его серебрилась слеза,
Глазами, «спасибо»  царю он сказал,
И перед уходом, царя он обнял:
Спасибо, о царь! Ты  не друг мне, а – брат!
И значит, победа меня ждет у врат
Столицы моей! Будет свергнут Азон!
И злобу его позабудут, как сон!

Пока Парнаваз вел беседу с царем,
Царица с прогулки явилась в свой дом.

Её армянин без руки, провожал,
Он лекарем царским при ней состоял.
В царицу несчастный был тайно влюблен,
Недоброе, как то задумывал он,
Но шаткими были, интриги мостки,
Хоть ловок он был, да лишился руки.
Царица, нежданно свой сан обрела,
Свой долг, не совсем осознала она.
Дразнила мужчин, завлекала к себе,
И думать забыла она о беде.
Красива была, как луна над землей,
Она так гордилась своей красотой,
Что думала, будет царем управлять,
И, как по ножу, продолжала шагать.
Пока не приехал к ним царь Парнаваз.
Об этом, пойдет мой дальнейший рассказ.

Царица идет со слугой в тронный зал,
Там гость у царя, ей привратник сказал.
Сквозь двери на гостя царица глядит,
И спутнику тихо она говорит:
- Послушай ка, лекарь, кто там, у царя?
Я в парке, гуляла сегодня зазря.
Его бы, с царем, я могла принимать,
И все о пришельце, смогла бы узнать.
Он очень красив, и как вижу умен.
Откуда приехал, зачем, и кто он?
А, шедший с ней лекарь, притворно зевнул,
И через плечо ее, в залу, взглянул:
Я знаю, царица. То – царь Парнаваз.
Его погостить пригласили, у нас.
Его же престолом, владеет Азон,
А к нам, за оружьем пожаловал он.
Он хочет войною свой трон возвратить,
Мечтает убийце отца, отомстить!
Стратонике подняла черную бровь:
- Так значит, струится в нем царская кровь?
Так значит, он смел? И, конечно, силен!
И выглядит видным мужчиною он!

В нем, сила пантеры, и ловкость бойца!
Прекраснее я не встречала лица!
- Ты что замышляешь? Царица, поверь,
Такой, не войдет в приоткрытую дверь
Гарема.
                - Ты хочешь сказать, что он трус?
Тогда за него, я иначе возьмусь.
Смогу я, не то, что бы в двери завлечь,
Его я заставлю, в постель мою лечь!
Он все позабудет: и дом и родню….
Когда его с нежностью я полюблю!
К бесстыдству такому, привык армянин,
Стратонике любит  его господин,
Она ж, равнодушием платит в ответ,
К царю уваженья, в Стратонике нет:
- Царица, прости, я тебя перебью.
Поверь, знаю то, о чем я говорю.
Есть страны, в которых Мужчины живут,
Они свою честь, больше жизни блюдут.
Такой, если в дом, к другу и заглянул,
То друга, с женой его, не обманул.
Достойных мужчин там, на пальцах не счесть,
Которым дороже утех, слово «Честь»!
Стратонике голосом нежным журчит,
Но ярость тигрицы, в журчанье звучит:
Ты должен, мой друг, эти страны назвать,
Чтоб я поняла, как его принимать?
Какие слова мне ему говорить,
И как, его возле себя усадить?
Мужчина же он! Не сухой кипарис.
Ответь мне, мой лекарь, меня не стыдись.
- Есть царство Колхида, Иберия есть,
Мужчины там гордо несут свою честь.
Армения также, и там мой народ
Понятия чести достойно блюдет!
Достойные мужи, в тех странах живут,
Они в твою спальню, вовек не зайдут.
Жестокая ярость светилась в глазах
Царицы, забыв и про честь и про страх,

Решила напомнить измену ему,
Неведомо было про то, никому:
- Зачем ты, мой лекарь, о чести сказал?
Иль ты позабыл, как меня ты предал?
Напомню: в гареме наложницей я
Жила на утеху, былого царя,
Но сын его пылко меня полюбил,
О том, чья наложница я, он забыл.
Мы нежно шептали друг другу, «Люблю»!
А ты, всё проведав, нас выдал царю.
Я знаю, ты ждал, царь прогонит меня,
Ты очень хотел, чтоб я стала твоя!
Но царь, этот промах, сыночку простил,
Меня сыну он, не сердясь, подарил!
И даже, жениться на мне разрешил.
Судьбу же твою, царь иначе решил.
За то, что на принца ты наговорил,
Палач твою руку, в тот день отрубил!
Вот так ты и ходишь, с одною рукой,
И смеешь еще пререкаться со мной?
И смеешь о чести со мной говорить?
Как хочется, лекарь, тебя мне убить!
Пусть даже царевич утехами сыт,
Но против красы моей, не устоит!
Ужель не красива я?
                - Ты, - как весна!
Такая в подлунном, есть только одна!
Но все же, не стоит тебе строить глаз.
Твой взгляд не оценит наш гость, Парнаваз.
- Ты лекарь юлишь. Признавайся, влюблен
В меня ты? Я слышу души твоей стон!
Глаза опустил, и краснеет лицо!
Взгляни ка мой лекарь, на это кольцо!
Оно по груди моей нежной скользит,
Мужчине оно, только счастье сулит!
Я взглядом одним превращу его в прах,
Когда окажусь в его сильных руках!
- Царица, не надо, молю, откажись.
Ты в пламенный ад, превратила мне жизнь.

И все же, не сможешь картлинца увлечь,
От шага ненужного предостеречь
Тебя я хочу. Не падет Парнаваз,
От взгляда прекрасных и царственных глаз.
- Ты, все - таки споришь? Ну, что же, смотри!
Сейчас я с тобой, заключаю пари!
Коль мимо пройдет, и уедет домой
Не тронув меня, жить ты будешь с рукой!
А если смогу его в спальню завлечь,
И если, заставлю в постель его лечь….
Тогда, милый лекарь, ты горько не плачь,
Рукою твоею, займется палач!
Тогда, будешь помнить ты в жизни одно:
Что женщину трогать, тебе не дано!
Как в синих озерах, в прекрасных глазах,
Смеялись два чертика, а на устах,
Прекрасных, как бархатных роз, лепестки,
Улыбка и ярость, совместно цвели.
А зубки царицы, как жемчуг блестят,
И щеки, румянцем рассветным горят!
Испуганный лекарь, как в стужу дрожал,
И слабой рукой за одежду держал
Царицу. Хотел он ей все объяснить,
Но голосом слабым, он начал просить:
- Царица, прости, я хотел лишь сказать,
Что гостя, не сможешь ты в спальню зазвать.
Царица с груди покрывало сняла,
Нагою красою сверкнула она!
- Посмотрим!
                Ну, как? Посмотри, идиот!
Да кто ж, это мимо, спокойно пройдет?
Любой от любви, загорится в огне!
Да, выпадет горькая участь тебе!
Мы здесь постоим, пока длится прием,
Смотри, как оружье сверкает на нем!
Оделся он так, что бы дев соблазнять,
Чтоб их поцелуи в ночи похищать!
Но стой! Он прощается! Вот он идет!
Меня он, как счастье свое он найдет!

Он тряпкою станет под взглядом моим,
Сегодня мой лекарь, я ночь буду с ним,
А утром, как только заря расцветет,
Мы будем глядеть, как палач отсечет,
Твою похотливую руку, гордец,
И буду я отомщена наконец!
Я знаю, как тайно меня ты желал,
И ты от бессилья меня предавал.
Теперь справедливо накажем тебя,
Эй, слуги! Несите побольше огня!
Чтоб лучше меня Парнаваз разглядел,
Получит он то, чего ты так хотел!
- Поверь, наконец, зря изводишь себя,
Легко наказать ты сумеешь меня,
Но тряпкой, не станет вовек Парнаваз!
И молнии две у царицы из глаз
Сверкнули так явно. От злости своей,
Стратонике стала еще красивей!
А лекарь, подумав, царице сказал:
- В Египте, я мудрость одну услыхал.
Та мудрость о женщинах нам говорит.
Мужчины ей много, коль бог подарит
Мужчину единого, но если вдруг
Второй появляется в жизни супруг,
И двое, любовь ей одной отдадут,
Их мало становится женщине!
                Тут
Смолчала Стратонике, зло затая,
Кусая губу, ждет прихода царя.
Не сможет царица слова извинить,
Ей надо за притчу ему отомстить!
Не может царица пари проиграть,
Не сможет герой, ей в любви отказать!
Царица царевича, в портике ждет,
И к ней Парнаваз царским шагом идет! 
Он статен, могуч, как агаты глядят,
Мужчины глаза, Словно беркут летят
Суровые брови, он быстро идет.
И вдруг, в галерее, герой застает

Царицу.
                Главу перед ней он склонил,
И путь уступая, на шаг отступил.
Стратонике гостю закрыла проход,
Меж ней и дверьми, и малыш не пройдет.
Чарует улыбкой своею она,
Краса Афродиты, не зря ей дана!
- Ну, здравствуй мой гость! На меня погляди!
Зайди ко мне в спальню, со мной посиди.
Хочу от тебя я услышать рассказ,
Какими мужчины бывают у вас?
Как с женами ночью они говорят?
Какой одевают для ночи наряд?
Как много тепла можешь ты подарить?
И как могут в Картли, мужчины любить?
Почтенно главу пред царицей склонил,
Мужчина, и вежливо проговорил:
- Царица, желаю тебе долгих лет,
Прими от меня мой сердечный привет,
Тебе обо всем, рассказать бы я рад,
Но времени нет, надо ехать назад,
В Иберию.
                - Значит, от нас ты уйдешь?
И даже на час, ты ко мне не зайдешь?
Сурово взглянул на нее Парнаваз,
Укором ей был, взгляд прищуренных глаз.
Ее предложенье не мог он принять,
Он так же, царицу не мог оскорблять:
- Царица, прости, ждет дорога меня,
Я должен еще подготовить коня.
- Ужели, ты мимо так просто пройдешь?
И капли тепла для меня не найдешь?
- Не должно мне возле царицы стоять,
Тебе же, не должно себя предлагать.
Твой муж меня принял, как брата. Ему
Обиду чинить я не дам никому!
Во мне, царь лишь друга сумеет найти,
С тобою, царица, мне не по пути!


Но все же, она продолжает стоять,
Пытается повод она подыскать,
Чтоб гордого горца на миг удержать,
Привыкла царица, мужчин побеждать!
Пред ней, ни один еще не устоял,
Покорно с почтеньем, ее принимал.
Стратонике средство желает найти,
И в дверь Парнавазу никак не пройти,
Но вытянул руку царевич вперед,
Плечом шевельнул, и раздвинул проход!
В него он шагнул, и исчез навсегда.
Такого царица еще никогда,
Не видела. Многих встречала мужчин,
Но так поступил с нею, только один!
- Как это случилось? Он, может слепой?
Как смог пренебречь он моей красотой?
Такое, случилось со мной в первый раз!
- Ведь я говорил. Это – царь Парнаваз!
У лекаря, словно соринка в глазу,
И левой рукою, утер он слезу.
Царицу душила обида и злость,
Как будто у пса, слуги отняли кость,
В душе ее, словно вулкан клокотал,
А лекарь, нарочно ее раздражал!
- Ну, хватит! Довольно меня поучать.
Своею рукой, можешь пот вытирать!
А то, как я вижу, от страха ты взмок.
Что так повернется, узнать ты не мог,
Наверное, прав ты. Прекрасна страна,
Где сила такая, Мужчине дана!

Вот так и ушел из дворца наш герой,
Его провожал взгляд царицы, немой.
Она не могла, не хотела понять,
Как мог этот юноша ей отказать?
Но вспомнив слова Парнаваза, она
Внезапно сгорать начала, от стыда.
Её муж так любит, и боготворит,
А как же она, его благодарит?

Пока он в заботах о царстве не спит,
Она свою верность ему, не хранит.
Она позабыла, чем раньше была,
Как с ужасом, каждый свой вечер ждала,
Боялась, что царь, её выберет в ночь,
Тогда, уж никто не сумел бы помочь.
Но гордый царевич, её полюбил,
От доли наложницы огородил.
Её, он своею женою назвал,
Её, как богиню, он на пьедестал
Возвысил. А что получил он в ответ?
Ни капли любви для него в жизни нет.
Царица, губу закусив от стыда,
Бежала по залам, не зная куда.
Её было так стыдно, что к мужу она,
Сейчас подойти, ни на шаг не могла.
Ведь он, весь в заботах, ночами не спит,
Она ж, без заботы, в палатах сидит.
Он судит, и думает, как дальше жить?
И как свой народ, от врагов оградить?
Страной управлять, не игрушки, а труд!
Ведь люди различные рядом живут:
Есть те, кто поближе, и кто далеки,
Есть рядом друзья, где-то есть и враги.
Он часто решает, кому помогать,
А может, от них нападения ждать?
Он в мыслях, в труде. Он, порой устает,
Она же, и капли тепла, не дает.
Тряхнув головою, царица решит:
- Отныне, пусть муж мой, спокойно царит!
А я, стану тенью, чтоб мог он стряхнуть
Усталость свою, и прилег отдохнуть
В покоях жены, и усталой главой,
Коленей царицы коснулся. Простой
Мотив для него, стану я напевать,
И волосы стану я перебирать
Рукою любящей! Вест мир обойдешь,
Но лучше меня, ты жены, не найдешь!


Вот снова в дороге, идет караван.
Маршрут ему точный хозяином дан.
И едет царевич опять впереди,
Его ожидают недели пути.
Устало и мелено буйвол идет,
Свободу любимой стране он везет.
Свое нетерпение, сжав в кулаки,
Решает царевич: дела нелегки.
С одной стороны, у нас много людей,
Хватает нам копий, щитов и мечей,
С другой стороны: ведь не брался никто,
За лук и за меч, уже очень давно.
И гоплитов* царских, им не победить,
Но все же, Азона сумеем сломить!
Но, как же мне быть? Думай, думай, боец!
Для боя, не хватит отважных сердец.
Нужны еще руки, что смогут в бою
Удар отразить, жизнь спасая свою,
И смогут удары врагам наносить,
Которые те, не смогли б отразить!
Так значит, нельзя сразу двинуть в поход!
Возмездье, немного еще, подождет.
Так мысли свои, он в порядок привел,
И свой караван, дальше у цели, повел.
Когда же в Картвели он прибыл, тогда
Людей удержать, он не мог без труда.
Ведь каждый из них, был готов воевать,
И каждый боец, не хотел больше ждать.
Задача была для него не постой,
Людей удержать от похода. Бедой
Грозила война, двинь он сразу в поход.
Победа в бою, лишь умелых  найдет.
Так стал обучать Парнаваз молодцов,
Чтоб те, зря не гибли, за земли отцов:
Рубиться мечом, защищаться щитом,
Из лука стрелять, обращаться с копьем.
Недели и месяцы битве  учил,
Пока из крестьян он бойцов получил.


Теперь начал строю учить он вояк,
Как надо отбиться в бою от атак,
Как надо самим на врага нападать,
И как им приказы царя выполнять.
Крестьяне учились, их сила росла.
Тяжелая участь Азона ждала.

Однажды, оставив крестьян на полях,
Велев целый день биться им на мечах,
Он дом отыскал, где Натела жила.
Визита такого, он не ждала.
Стесняясь, за маму укрылась она,
И только улыбка, как роза, цвела,
На сладких губах, у девчонки простой,
Воруя из сердца мужчины, покой.
Он знал, ему скоро на бой уходить,
Но сердце мужчины, хотело любить!
Не мог он уйти, не сказав о любви.
Его не пугали, ни смерть, ни враги,
Пугало лишь то, что никто не мог знать.
Он счастье  боялся свое  потерять.
По этому, в дом он отважно вошел,
И сразу любимую, взглядом нашел.
Нателу царевич, не мог не любить,
И с мамой о свадьбе, он стал говорить:
- Прости ты, хозяйка, мне смелость мою,
И то, что об этом, с тобой говорю.
Прошу вашу дочку, мне в жены отдать,
Молю, в этой просьбе мне не отказать.
Сурово в глаза поглядела ему,
Красив Парнаваз, и умен по всему,
Учтив и воспитан, обычаи чтит.
Как должно в ответ ему мать говорит:
- Тебя я не знаю. Ты здесь в первый раз,
И как же, скажи, ты проведал про нас?
- Я часто по рощам окрестным гулял,
И дочку твою, у ручья увидал!
Её красота поразила меня,
И сердце зажглось от любви! От огня

Оно так не жжет! И я в дом твой пришел,
Сказать, что я счастье свое здесь нашел!
Мать смотрит, достойный мужчина стоит,
Одежда богатая, доблестный вид.
Как видно, нужды не имеет в деньгах.
Вдруг взял ее сердце немыслимый страх.
А вдруг, опозорить решил ее дочь
Красавец, насытившись, выгонит прочь,
Как было когда то… Тому не бывать!
Не дай бог страданья мои испытать.
- Мы бедные люди. Живем мы одни.
Нужда украшает нам серые дни.
А ты? Кто ты будешь?
                -  Отшельник простой.
Учился я в храме, что скрыт под горой,
И я сирота. Мой отец был убит,
На троне его, узурпатор сидит.
Как будто, гроза громыхнула с небес,
Качнулись и дом, и долина, и лес,
Она защит дочь! Она ее мать!
Обязана, в свадьбе царю, отказать!
- Так значит ты царь? А убийца – Азон?
Прошу, батоно, вы покиньте мой дом.
Ответом таким, Парнаваз удивлен.
Быть может, не так он отвесил поклон
Хозяйке? Зачем она гонит его?
Обидного он не сказал ничего!
Так просто, не может уйти Парнаваз,
Ответ ему нужен, немедля! Сейчас!
- Покинуть твой дом? Почему? Расскажи!
И чем так тебя я обидел, скажи?
Я чистой душой, твою дочь полюбил,
Поверь, я ничем её не оскорбил!
За что же ты в ночь прогоняешь меня?
Иль есть для Нателы жених у тебя?
- Тебе ничего не хочу объяснять,
Чтоб дочки судьбу, ты не смог поломать.
- Ну, нет! Не годится! Царевич стоит,
Во всем на своем, и одно лишь твердит:

- Нателу твою  я всем сердцем люблю!
Её даже дьяволу не уступлю!
И как понимать твой неясный ответ,
Для нашей женитьбы препятствия нет!
И, как, объясни,  понять мне тебя?
Твой род настоль знатен, что кровь короля
Настолько ничтожна?
                - Так лучше, поверь.
Уйди и забудь нас. Теперь эта дверь
Навеки закрыта.
                - Нет, я не уйду!
Пока в твоей речи я смысл не найду!
Ответь же, чем я не угоден для вас?
И чем же обидел вас так Парнаваз????
Настойчив царевич, ответа он ждет,
И без объяснения, он не уйдет.
И видно, придется ему рассказать,
О том, что все годы старалась скрывать,
Несчастная женщина, пряча позор.
Вздохнув, продолжала она разговор:
- Как хочешь, мой мальчик. Будь воля твоя.
Но слово мне дай, что, услышав меня,
Ты тайну на веки в душе сохранишь,
И дочь, никогда мою, не оскорбишь.
Стоит Парнаваз, и не может понять,
Какую ему надо клятву давать?
- О чем ты? Никак я тебя не пойму!
- Я все расскажу, лишь тебе одному.
Натела, как птичка порхнула за дверь.
- Одни мы с тобой, говори же теперь!
- Я, в юности милой, в столице жила,
Красавицей первой, средь дев я слыла,
Играла с подругами, мирно жила,
И черной беды, я никак не ждала.
Азон, в те года, трон в столице забрал,
Он жизней тогда, очень много сломал.
А мне, жребий черный сужен был тогда,
Была я в те дни, еще очень юна.


Меня, его слуги однажды нашли,
И ценным подарком ему поднесли,
Три года наложницей я прожила,
Пока не приелась. Меня же тогда,
Изгнали из города, Чтоб никогда
В столицу, моя не ступала нога.
У дальней родни я приют обрела,
И, вскорости, доченьку я родила.
А чтоб от людей утаить мне свой стыд,
Сказала, что муж, на охоте погиб.
Теперь ты узнал, что Азон, ей отец.
Прощай Парнаваз. Уходи, наконец.
Рассказ, как холодной водой окатил.
Какие злодейства Азон натворил.
Он женщин бесчестил, игрался в любовь.
За это, он должен пролить свою кровь!
Осмыслив все то, что сейчас услыхал,
Взяв женщину за руку, тихо сказал:
- Прости, что заставил тебя рассказать.
Поверь мне, про это не сможет узнать
На свете никто. И под пыткой смолчу.
И все же…. Оставить твой дом не хочу.
Ведь я же сказал: Твою дочь я, Люблю!
Ужель оттолкнуть сможешь руку мою?
Вскочил он и мечется, словно гепард,
Азона зубами загрызть он был рад,
Но тот далеко, значит надо им ждать,
Пока доведется его покарать,
Но только любовь, громко в сердце стучит,
И матери он, как безумный кричит?
- Он ей не отец! Он, - сатрап и тиран!
А дочь твою, я никому не отдам!
Мы – дети Картвели! Нам родина – мать!
И нас никому, никогда не сломать!
Я буду сражаться! Я верю в успех!
И будет наказан Азон за свой грех!
За слезы всех женщин, за кровь всех мужчин,
Сполна мне заплатит, воров господин!


Он женщину бережно за руку взял,
К губам приподнес, и тихонько сказал:
- А с битвы, мужчину дождаться должна,
Не добрая женщина. Мать и жена!
Но матери нет, в этом мне, не помочь.
Скажи, ты отдашь за меня свою дочь?
У женщины, слезы бегут по щекам,
Не верит она благородным словам,
Но сердце ее, говорит, что не лгут,
Глаза Парнаваза. Ей силы дают
Поверить слова молодого царя.
А может ему, она верит зазря?
Но нет! Не умеют так юноши лгать!
Наиру теперь, у него не отнять!
- Противеть не смею  тебе, нету сил.
У дочки моей, ты согласье спросил?
И если, не против она, соглашусь.
Она согласится! Я завтра женюсь!
Натела тихонько зашла и стоит,
Глаза опустила, и только звенит
Вокруг тишина. Видно все поняла,
Лицо побледнело, как в сакле стена.
Потом подняла на мужчину  глаза,
Хрустальная в них трепетала слеза,
И голосом, словно серебряный звон,
Спросила:
                - Так значит отец мой Азон?
Ты сможешь родство это мне извинить?
И можно ли дочку злодея Любить?
- Не дочка злодея, Голубка моя!
Пока есть вода, небеса и земля,
Без глаз твоих синих, мне счастья не знать!
Женою моей, согласишься ты стать?
- Тебя полюбила я с первого дня,
Когда из дерев, ты смотрел на меня,
И если Любовь не остыла в тебе,
Я руку и сердце вверяю судьбе.
-  Натела! Тебя я сильнее Люблю!
Тебя я навек спрячу в душу мою!

Вскричал Парнаваз, и Нателу обнял.
Её как ребенка он на руки взял,
Сказал:
                - Мы едины с тобой навсегда
И нас, не разлучит никто, никогда!
У нас будет свадьба! Мы все пригласим,
О нашей женитьбе, мы весть огласим!
Пусть каждый в деревне узнает про нас,
Что в жены  Нателу берет Парнаваз!
Мы завтра свершим по обычью обряд,
А после, на бой поведу я отряд!

Вот так и сложилась влюбленных судьба.
Натела царю отказать не смогла.
Давно уже в тайне, любила его,
Но этого в мире, не ведал никто!
На утро, во двор выносили столы,
Открыли кладовы, с вином кувшины.
Ведь Картли вином, была славна всегда!
Неслись над землею, за годом, года,
Грузины упорно растили лозу,
Лоза им за труд, отдавала слезу,
Что солнцем питалась, и рук теплотой,
Которую каждый крестьянин простой,
Дарил виноградной лозе, каждый день,
И даже, в полудень, не прятался в тень.
Такое вино, собирались подать,
Чтоб весело свадьбу могли отмечать!
Оно волновало, кавказскую кровь,
Рождая в сердцах благородных, любовь!
И свадьбу играли три ночи, три дня,
Вот так отмечалась женитьба царя!
Тосты поднимали за верных друзей,
За мир, за отцов, и за древних царей,
Тосты за учителя пили не раз,
Отцом старика называл Парнаваз.
Нателу воспели в красивых словах,
Но только улыбка порой на губах


Играла от счастья, за мать и себя.
Потом стоя слушали слово царя!
Сказал Парнаваз:
                - Мы уходим в поход,
Не каждый из битвы обратно придет,
Но только победа, Колхиде нужна,
Ведь родина долго свободу ждала!
Теперь мы равны, вы такие, как я!
Теперь у меня, тоже будет семья,
И в битве, мне это не будет мешать,
Ведь дома, Натела меня будет ждать!
Но, чтоб ни случилось, к тебе я вернусь,
Я трусом не стану, я в этом, клянусь!
Сражаться я буду, отчизну любя,
Но каждый свой миг, буду помнить тебя!
Все, кончена свадьба, готовьтесь в поход.
Свобода страны, нас в битву зовет!

Наутро построены люди в поход,
Царевич последний приказ отдает.
Взлетает в село, горячит он коня,
В глазах его мечется буря огня
Грузинское знамя над войском парит,
И встав в стременах, Парнаваз говорит:
- Прошло много лет, мы готовы к войне,
Не будет Азона на нашей земле!
У нас есть оружие, мужество есть,
И мы не забыли еще слово «Честь»!
Мы долго терпели, зажав кулаки,
Пока нашу землю топтали враги,
Но им нашу волю, вовек не сломить,
Хотим кровь за Картли, до капли пролить!
Вот так говорил гордый царь Парнаваз,
Когда расставанья, приблизился час.
Готовы бойцы, бьются ровно сердца,
Отец встал за сына, и сын за отца.
Нахмурены брови, решимость в глазах,
Трусливо в пещерах скрывается страх,


Все люди готовы победу воспеть,
Никто не боится в бою умереть!
Хоть каждый, счастливо надеется жить,
Но без колебаний готов он пролить,
До капли всю кровь, за свободу страны!
И вот, за рядами шагают ряды.
Шагают мужчины, в строю есть юнцы,
В походе, все воины, в битве – бойцы!
Порою, заметишь в рядах там и тут,
И старцы седые в кольчугах снуют.
Им стыдно в покое свой век доживать,
Хотят они жизнь за отчизну отдать!
Размеренный шаг, как могучий набат,
И горы, от поступи этой, дрожат!
Решимость, отвага сверкают в глазах,
И песни побед оживают в устах,
Чтоб всем было видно, герои идут!
Таких никогда, ни за что не согнут!
И первым в колоне, верхом на коне,
Под красным плащом, в Киликийской броне
Сам царь Парнаваз! С ним Натела стоит,
И слово прощанья, ему говорит:
- Мой муж. Ты сегодня на битву идешь.
Я знаю, ты славу в бою обретешь,
Я рядом с тобой не могу воевать,
Могу я тебя, только преданно ждать.
Тебя ожидая, я спать не смогу,
Я с этого места, на шаг не сойду.
Ты сильный и смелый воитель, к тому ж,
Ты добрый и нежный, любимый мой муж!
Ты воинов будешь на битву водить,
И верю: ты сможешь врага победить!
Я плакать не стану, я буду молчать,
Но с болью в душе, я тебя буду ждать!
В душе я хочу, чтоб ты не воевал,
Но ты бы за это, меня призирал.
Ты в это сраженье идешь, Панаваз,
Чтоб счастье добыть, и не только для нас.


Для нашей отчизны, для малых детей,
Для гордых отцов, и для всех матерей!
Будь сильным, и в битве ты не оступись,
И в дом свой, скорее с победой вернись!
Забилось сильней сердце в крепкой груди,
Сражение и смерть ждали их впереди,
Но смерть не разлучит влюбленных сердец,
И счастье, народ обретет наконец!
- Ты верь мне. Я в битву пойду впереди,
Мне в жизни иного не будет пути.
Я либо умру, иль победы добьюсь,
Но только героем к тебе я вернусь!
И помни, в бою меня смерть не найдет,
Когда меня дома, любимая ждет!
Прощай! Я вернусь. И утри слезы с глаз.
- Прощай, мой мужчина! Мой царь Парнаваз!


Уж болeе месяца длятся бои,
Кровавые выпали Грузии дни.
Отряд за отрядом в столицу идет,
А Мцхета, последний Азона оплот.
У греков нет сил, Парнаваза сдержать,
И все понимают, им надо бежать!
Но царь, не дает им возможность уйти,
Для бегства, отрезал он грекам пути.
Одна им дорога, в столицу ведет,
По ней Парнаваз за победой идет!
И мало кто в бой с ним решится вступить,
Он смел и силен, и его поразить,
Из греков, еще не свезло никому.
Уже нынче вечером, иль поутру,
Готовятся греки бежать, кто куда,
Оставив без боя свои города.
Уходят к Азону, а он на стенах,
Готовится выиграть время в боях.
Он думал: в сраженьях крестьян измотать,
А после, руками их голыми взять.


Жестоко ошибся он. Стены стоят,
Но входит в столицу, повстанцев отряд.
В сражении, каждый из них, словно барс!
Вдруг  мощный над битвой возвысился глас,
И битва притихла. Противники ждут,
Куда и зачем их вожди призовут.
На площадь влетел Парнаваз на коне,
Звездою, луч солнца горит на броне!
- Друзья! Наступает решительный час!
Осталась последняя битва для нас!
Врага мы загнали, он выйдет на бой.
Заставлю Азона сражаться со мной!
Когда с вами вместе я путь начинал,
Я в битве тогда, только мести искал!
Но знаю теперь, мне превыше – народ,
Который, за правду, на битву идет!
Вы - братья мои! Так за мною, вперед!
Отчизна, в бою от нас доблести ждет!
А тот, кто к врагу повернется спиной,
Пускай свой позор он уносит с собой,
Под женской одеждой, пусть скроет свой страх,
И женские танцы, пусть пляшет в горах!
Вперед! За свободу! Отчизна зовет!
И пусть справедливость с победой придет!!!!
И снова грузины бросаются в бой,
И вновь Парнаваз их ведет за собой,
Сраженья ведутся за дом, за сарай,
Но бьется народ, за родимый свой край!
Сражение длится и ночью и днем,
Кровавым умылась столица, дождем.
Там стрелы мелькают, здесь сабля сверкнет,
Никто в этой битве пощады не ждет!
А в первых рядах, Парнаваз воевал,
В сверкании сабель, Азона искал,
Хотел он сразиться с убийцей отца,
Но в битве, не может найти подлеца!
Три дня пролетели в сраженьи, и вот,
Знакомый шелом, среди греков мелькнет.


К нему пробивается царь Парнаваз,
Он хочет сраженье закончить сейчас!
Ведь встреча с Азоном, его не страшит,
Пусть единоборство их спор разрешит!
Встречаются в битве, два грозных царя,
И кровью, блеснула на шлемах, заря!
Выходит вперед Парнаваз, и в руке
Сжимает он саблю. Как будто в огне,
И взгляд и душа Парнаваза, горит,
Но кровь ледяная, по жилам бежит.
Он гневные молнии мечет из глаз,
И громко окликнул врага Парнаваз:
- Ты здесь! Знать, услышали боги меня!
Достань же свой меч, и сражайся, змея!
Ты ложью и злобой страну отравил,
Отца моего ночью подло убил.
Теперь ты умрешь!
                - Как мальчишка ты смел!
С Азоном самим, ты тягаться посмел?
Он смелостью юноши был поражен,
И, с ловкостью выхватил меч из ножен.
- Тебя мне не трудно мечом поразить,
Я череп хочу твой на кол водрузить,
Чтоб видела чернь, кто здесь воин из нас!
И все позабудут, кем был Парнаваз!
Отца я убил, но ты смог убежать,
Но, все же, удача решила отдать
Мальчишку мне в  руки! Тебя я сражу,
А после, я весь твой народ накажу!
В сражении молнией сабля сверкнет,
Удар черной тучею, щит отведет,
Угрюмо врагу, враг в глаза поглядит,
А голос. Струною звеня, говорит:
- Посмотрим, как ловок ты, подлый шакал!
Гордиться предательством ты не устал?
Со мной наши боги, и сила огня!
Предатель сразить не сумеет меня!



Сражайся!      
                - Не плохо ты бьешься, юнец!
Но знай, что пришел твой печальный конец.
Ты пот, мальчуган, оботри с нежных щек,
Пока пополам я тебя не рассек!
Смеется сквозь шлем, Парнаваз молодой,
Как будто сраженье, считает игрой:
А хвати ли сил, Парнаваза рассечь?
Скорее, слетит голова твоя с плеч!
Скорее отрежу я уши твои!
Возмездье свершилось! Собака, умри!!!!
Азон задыхался, удар не отбил,
Клинок киликийский, тирана пробил!
Упал на колено предатель Азон,
И латы, и он, быстрой саблей пронзен,
Шатаются горы, темнеет в глазах,
Но нету раскаяния на устах:
- Я чувствовал гибель, но разве я знал,
Что Зевс, мне такую погибель послал.
Я думал, сразит меня воин седой,
Украшенный шрамами и бородой.
Но как надо мной посмеялась судьба,
Сдавались на милость мою, города,
А в битве, сразил меня мальчик, юнец.
Пришел моей жизни, бесславный конец.
Упал он и умер, на плитах лежит,
И лишь на ветру, шлем пернатый, дрожит.

Вот так, царь Азон был повержен в бою,
Герой, торжествуя победу свою,
Воздел над главой свою саблю, и крик
Победный его, в гущу битвы проник.
Победа близка, но хотел Парнаваз,
Чтоб больше в стране его, кровь не лилась,
Он битву, немедля хотел прекратить,
Чтоб жизни людские, зазря не губить.
Повержен Азон, значит битве – конец!
Не стоит губить зря, отважных сердец,


А счастье, струилось слезами из глаз!
И крикнул над битвою царь Парнаваз:
- Повержен Азон! Всем оружие сдать!
Во злобе, не станем мы вас убивать.
Пусть мир воцарится в Картвели теперь,
С престола низвергнут захватчик и зверь!
Мы пиром, отметим победу свою,
И перед народом, я клятву даю:
Клянусь я победой, Короной клянусь!
Я – царь, и от правды, я не отступлюсь!
За зло и жестокость, я буду казнить,
Народ, столь страдавший, я буду любить,
И пусть, вы меня назовете Юнцом,
Я молод, но буду народу отцом.
Я буду беречь, каждый дом, каждый род!
Свободна отчизна! Свободен народ!
И пусть со свободой, к нам праздник придет!
И, каждый в Картвели, пусть счастье найдет!

Окончилась битва, и мир наступил,
Погибших соратников, царь схоронил,
Но долго, не должен народ горевать,
На праздник решил Парнаваз всех позвать.
Друзья боевые, друзья детских лет,
Собрались на пир, но ведь все- таки нет
Кого – то средь них. За столом все сидят,
Как братья, смеются, и пьют и едят.
Но, встав, произносит свой тост Парнаваз:
- С Победой, друзья, поздравляю я вас!
Мы бились за Родину, каждый – герой,
Но песни, не станем мы петь боевой.
Поднимем же чашу! Лозы в ней слеза.
Пусть каждый из вас, призакроет глаза,
И вспомните предков, что тысячи лет,
В вино превращали, наш солнечный свет!
Как нежно рукой, грозди трогал старик,
И как к винограду, он сердцем приник,
А соки земли, по лозе шли ручьем,
Прекрасным  налив виноград, янтарем!

Ведь соки земли, это кровь, это пот,
Которые, каждый из нас, отдает,
Кто в тяжком труде, а кто в смертном бою.
Мы все защитили отчизну свою!
Так пусть же, в застолье, тост будет всегда,
За тех, кого не испугала беда,
За тех, кто до капли, свою кровь пролил,
И жизнью своей, свой народ защитил!
Ведь наша страна, не поля, и не форт,
Страна, - это гордый, прекрасный народ!
Пусть каждый из вас, честно, чисто живет,
И помнит всех тех, кто в свой дом не придет
Уже никогда, ведь отчизны сыны,
Героев ушедших, забыть не должны!
За нашу страну! И пускай вечный свет,
Нам дарит прекрасной свободы, рассвет!
Пускай процветает родная страна!
Клянусь! Заслужила свободу она!
Вот так, произнес Парнаваз первый тост,
И дружно все крикнули:
                - Гаумарджос!!!!!
Но долго, не стали они пировать,
Пора им страну, из руин поднимать.
Нельзя без конца веселиться и пить,
Победа прекрасна, но все-таки, жить
Придется им дальше, в развале страна.
И смело берется наш царь за дела.

Дни шли, наводился порядок в стране,
Бойцы возвратились к труду на земле,
И словно весною, земля расцвела,
И Грузия, счастье свое обрела!
А царь, занимался страной, день и ночь,
Старался крестьянам в селеньях помочь.
Законы менял, раздавал семена,
Налогов не брал с земледельцев, пока
Они не поднимут сады и поля,
Чтоб снова богато родила земля.


Наместников прежних, из сел изгонял,
Друзей на их место, своих назначал,
Но каждый в душе своей, твердый наказ
С собой уносил. Наказал Парнаваз
Крестьянам обид, по злобе не чинить,
Беречь их добро, помогать сохранить
Зерно и продукты от ливней, зимой,
Чтоб легче мог жить земледелец простой.
Но как быть с  плененными? Надо решать.
На площадь народ приказал он созвать,
Чтоб видели люди, наказано зло!
И больше в их дом, не вернется оно!
На суд иноземцев велел он позвать,
Не смел ни один глаз от пола поднять,
Все знали, чудовищна греков вина,
За это, лишь смертью, должна быть цена!
Народ вокруг площади тесно стоит,
И слушает то, что им царь говорит:
- За ваши деянья, вас надо казнить,
Но слово свое, не могу отменить.
Я жизнь обещал, значит, будете жить.
Не будем мы в Грузии кровь больше лить.
Но вы, не останетесь здесь, ни на час,
На ваши повозки посадим мы вас,
И вы уезжайте, чтоб больше вовек,
В страну не являлся с оружием грек!
Но если решите вернуться, тогда
Назад заберу я о мире слова.
Здесь каждый немедленно будет казнен.
Об этом, сегодня издам я закон.
Теперь уведите. Вам можно идти.
Эй, стража! Немедленно всех увести!

А в городе суд не окончен, и вновь,
Бушует горячая горская кровь.
Пред ними стоят, кто врагу помогал,
Кто грекам, собратьев своих предавал.
За деньги, за власть, за тепло и уют,
Лишь низкие люди народ предают!

Брезгливость видна у царя на лице,
И страшно преступникам в тесном кольце.
Тесней, и теснее толпится народ,
В кулак, руку каждому, ярость сожмет.
Но царь говорит, что народ, - не палач!
Хоть горький несется над Грузией плач
Детей и родителей. В каждой семье,
Хоть кто- то, но был похоронен в земле.
Вина же изменников так велика,
Что помнить её, люди будут века!
И должно теперь Парнавазу решить,
Как их наказать? Пощадить, иль казнить?
- Друзья мои, как вы желаете быть
С шакалами, кто добровольно служить
Согласен был грекам, на горе стране?
- Их надо повесить!
                - Нет! Сжечь на костре!
Жестокую кару, народ предлагал,
И это заслуженно, он понимал,
Но крови, достаточно пролил народ,
Им царь наказанье иное найдет?
- Не надо. Хотя понимаю я вас.
Они наши братья. Но предали нас.
Молчанье скалою тяжелой висит.
Нарушив его, Парнаваз говорит:
- Они будут строить и стены и рвы.
Трудом искупить свою подлость должны
Они на укладке тяжелых камней.
Довольно страна повидала смертей!
А после, уйдут они к дальним горам,
В достатке там места полям и садам.
Трудом пусть искупят измену свою,
Я каждому, честно в глаза говорю:
Коль кто- то из вас, вновь возьмется за меч,
Я лично срублю ему голову с плеч.
Кто сильный, пусть в город дороги мостят,
И, может, детей ваших, люди простят.
Но память о вас, никогда не умрет,
Вы предали подло страну и  народ.

Теперь уходите. Возьмитесь за труд.
И, пусть, все предатели, с вами умрут.
Решение мудрое царь смог  найти.
Но люди стоят, и нельзя так уйти.
Припомнил он все, что наделал Азон,
Как был уничтожен и царь и закон.
Невольно слеза покатилась из глаз,
И людям с трибуны сказал Парнаваз:
- Пускай иноземцы, уйдут по домам,
Советов их мудрых, не надобно нам.
Мы сами решим, как нам жить на земле,
Страною своей, мы довольны вполне!
Они прибывают за выгодой к нам,
А мы доверяем их сладким речам.
Азон постарался нас всех разобщить,
И даже сумел родных братьев стравить.
А мы? Так доверились лживым словам,
Что жизнь посвятили позорным делам!
Ведь  жить мы должны, как единый народ,
Лишь только тогда, мир на землю придет.
Позор на соседей своих нападать,
Мы станем теперь, как друзья пировать.
Живем мы с соседями тысячу лет,
Одно нам светило, шлет солнечный свет,
И воду берем, из одной мы реки,
И пашни соседей не так далеки.
Зачем же нам спорить? И что нам делить?
Не лучше ли в мире, с соседями жить?
Не станем друг друга в войне истреблять,
Чтоб кто- то за морем мог торжествовать.
Убил я Азона, что сеял раздор,
Он нашей отчизны, и боль и позор!
Не будет меж братьями больше войны,
Раздоры в стране, никому не нужны!
А будем мы праздновать свадьбы, друзья!
Уж коли, царем вы назвали меня,
Я мир объявляю в Картвели и в ней,
Пусть мир воцарит под короной моей


А коль, из-за моря, кто вздумал приплыть,
И снова возьмется наш край разорить,
Посеять вражду, и свободу отнять.
То твердо за морем, советуем знать:
Что ждем мы гостей, мясо есть и вино,
Для друга и брата искрится оно,
Но если придут нами править, тогда
Заморских лжецов здесь настигнет беда.
Мы можем согнуться, мы можем стерпеть,
Мы можем за землю свою умереть!
Но не покоримся коварным гостям,
А братья, всегда будут дроги нам!
Но если помутится разум порой,
То сердце подскажет, кто рядом с тобой.
И змей из-за моря, конец свой найдет,
Когда до войны настоящей дойдет!
А сердце подскажет: Кто враг, а кто друг.
Враги за морями, друзья же, вокруг!
Мы будем, как братья с соседями жить,
Мы будем, как брата, соседа любить!
А если, вдруг что - то случится не так,
Простим мы друг друга, ведь друг другу – брат!

Известье, как птица, летит по стране!
И люди, как будто, сжигали в огне,
Всю память о прошлом, о горестных днях,
И праздник великий, был начат в горах!
Пекли свежий хлеб, и кололи свиней,
Вином, кувшины наливали полней,
И песня дудуки лилась над землей,
Бальзамом вливаясь в сердца, простотой.
Все счастье и радость пытались объять,
Ходили по селам, друзей поздравлять.
В дома, в кои радость со скорбью вошла,
Входили друзья без улыбок, спеша
Помочь, чем могли, ведь кормильцы семей,
Жизнь отдали, ради отчизны своей.
И каждый считал, что родная страна,
Навечно хранить будет их имена,

Ив скорби, и в радости не забывать,
И только героями, их величать!
Средь прочих, услышала славную весть,
Натела, она не могла и присесть,
Боялась. Пока шли сражения дни,
Натела в дому не гасила огни.
Считала, пока есть живой огонек
В дому, то супруг ни за что, не умрет!
Узнав, что тирана сразил Парнаваз,
И мир установлен, Натела тот час,
Решила в столицу, к супругу скакать,
Чтоб нежной рукой, его крепко обнять.

А сам Парнаваз, долг оставить не мог,
Он был очень занят, порой на порог
Под утро ступал наш герой, чтоб вздремнуть.
Себе Парнаваз, не давал отдохнуть.
Пять дней пробежали, царь видит вдали,
К нему скачет всадник в дорожной пыли.
Любой, кто увидел его, так сказал:
Без отдыха всадник, три дня проскакал!
Подъехав к царю, с преогромным трудом,
Натела спустилась с коня, а потом
Склонила главу, на могучую грудь.
Шепнула:
                - К тебе я мечтала прильнуть!
Мой лучший мужчина! Мой муж, и мой царь!
Ты все положил на отчизны алтарь,
И я, всем богам похвалу возношу,
За то, что тебе, мой любимый, служу!
Я в битве, с тобой не могла воевать,
Лишь боль твою сердцем, могла разделять.
Теперь буду рядом с тобою всегда,
И нас не разлучат, ни смерть, ни беда!
Тебе, я согласна, во всем помогать,
Не спишь? Значит я, тоже буду не спать.
Ты занят делами? Ты очень устал?
Я сделаю все, что бы ты, отдыхал!


Удачей и радостью будешь богат?
Я их для тебя преумножу, сто крат!
А горе проникнет, вдруг в душу твою,
Его я с тобою, мой муж, разделю,
И большую часть, я оставлю себе,
Чтоб горечь, ничем не мешала тебе.
От счастья, не знал Парнаваз, что сказать?
Нателу свою продолжал обнимать,
Вдыхал аромат запыленных волос,
И слезы смахнув, тихо он произнес:
- Натела! Я счастлив! Ты рядом со мной!
Теперь в моем сердце и мир, и покой,
Теперь я домой, буду рад приходить,
Чтоб, сильно уставши, главу преклонить
На руки твои, и спокойно уснуть!
Но что ж я? Ты тяжкий проделала путь,
Чтоб быть со мной рядом! Войди в этот дом,
Теперь во дворце мы с тобою живем!
Свободен отныне любимый наш край,
Сейчас ты спокойно иди отдыхай,
А вечером мы, собираем гостей!
Я в дом приглашу самых верных друзей!
Взглянула Натела супругу в лицо,
Зажала в некрепкой ладошке кольцо,
В прекрасных глазах отразился рассвет,
И слышит герой, юной девы, ответ:
- Я буду послушной, но лягу я спать,
Тогда, когда муж мой придет отдыхать.
Гостей пригласишь? Я их с честью приму!
Попросишь с тобой умереть? Я умру!
Теперь, я навек неразлучна с тобой,
Мой Царь, мой супруг, мой отважный герой!
Вот так и сошлись, двое нежных сердец!
Прекрасного чувства, прекрасный венец!

Мой друг, вот и кончился длинный рассказ.
Надеюсь, ты понял, кем был Парнаваз?
А может, и нет. Но коль станешь читать,
Ты это сказанье, то должен понять,

Что в жизни, порою не просто, кацо!*
Бывает, Фортуна покажет лицо,
Бывает, и мерзкую харю скривит,
И, кажется, рухнул весь мир, и разбит.
Но нет! Ты не должен сдаваться судьбе!
Огромная сила любви есть в тебе!
Ты будь в жизни честным, и смелым, мой друг!
Ты должен сломить и соблазн и испуг.
Работать? Работай! Любить? Так, Люби!
Сражаться? Сражайся! Но только, не лги!
Чтоб ты не стыдился родных и друзей,
Готовым ты будь, жизнь отдать для людей!
А той, кого любишь, ты сердце отдай,
В бою за любовь свою, не отступай!
Бесстрашно, должны люди к цели идти,
Лишь так, только так, сможем счастье найти!
Как счастье нашел для себя Парнаваз.
Супругу - себе, Царство Картли – для нас!
Ну ладно дружок, отправляйся ты спать.
Надеюсь, Легенду сумел ты понять!