Пока оставляет надежду. Поэма

Пролог

Придумайте  мне
     воздух.
Приду в мае к тебе –
     дышать.
Образ
     вознес духами
          твоими.
Как знать,
     в лоб разнесу
          клятвой имя,
вдребезги
     то есть.
Совесть
     в ведре без геройства
            тонет.
В роме нет
     истины.
Из тины сомнений
     ворую идеи,
           мотивы убийств.
Рубил стволы
     любви.
Я убил тебя.
     Дважды.
           Дубль в кулек.
И за каждый
     раз
           в ответе.
И это ничтожное
     скопище строк сейчас
сделает
     это в третий.

Этих строк сила
     десятитонниками, лентами, плитами
              меня в фекалии, вниз.
Вы
      слыхали –
эквивалентно центнерам
      тротила
я подорвал свою жизнь.



Часть 1. Там

Помню, как истину,
     себя того,
когда просила рука кисти. Ну..
Там, на юге
     две тысячи пятого.
Морские воздушные
     массы
           бездушно,
                но ежечасно
открывали
     потолку – пол,
для летнего зверя –
     зимнего,
           плюс
двери
     в новый купол.
Боюсь,
     я любовь погрузил туда.

Помню,
     стоять рядом с нею у пляжа
я, огромной высоты дылда,
     не смел даже.
Вдруг взвыл, да,
     раздвинув ноги,
          упавши в росте,
              из солянки мыслей
                свой дух соберу я.
В итоге,
     говорю просто и чисто:
           «Наташа, я хочу вашего
                многочисленного поцелуя!»

Плевок на глобусе –
    Ольгинка.
Чувств шторм и заросли.
     Послевкусие
     долгим казалось ли?
Скольким я
     не дал начаться паузам…
Вот она жизнь,
размытая по Гауссу.
Речка делила село пополам,
      две части за руки держались мостами.
Казалось, Вселенная хлопала нам,
      казалось, она восхищалась нами,
когда мы страстно и слепо
      целовались под открытым небом.

Молний миллионы
      сравнились едва ли
            по силе наших объятий.
Любви ионы
      обвивали
            ее и мои пряди.
Я, дикий,
      как сама природа,
            смотрел.
На солнце
      великого народа
             Марий Эл.

Акрил
      и гуашь
            на панно,
                в палитры кратерах
                этой системы
                будут вечными.
Говорил:
     «Мир наш.
            Мне все равно,
                что у других литераторов,
                но в этой поэме
                мы безупречные»

Биолог
     направил
          микроскопа дуло,
симбиоз разглядел. И стала
     ты – коралловой акулой,
          я – рыбой-прилипало.
Рука к руке –
      на цементе
          кирпич к кирпичу,
разделяться
      не хочется.
Одномоментно
      ты говоришь,
            я кричу:
«Мозаика! Сходится! Сходится!»
Ни одной микробактерии
      не просочиться,
            не разрушить материю.
Так два крайних пазла
срастались
      ежесекундно
             и ежечасно.

По пятнадцать лет
      в счетчиках жизни.
Встретились
      в правильный час ли мы?
Какими бы ни были
      посторонние мысли,
утверждаю –
      мы были счастливы.
Штыки в ножны,
      к черту кураж,
             дальше декаданс.
Единожды
      персонаж
            ступает на любви аллею.
Я этот правильный шанс
      использовал и не жалею.

Было тепло.
      Южная ночь
           свалилась на наши ресницы.
А нам не спится –
      у нас любовь.
Чувство текло,
      аж цистерны готовь.
Звезда навострилась,
      в руки упавши.
Мы все-таки старше
      наших лет.
В растениях колких
      расстелен плед,
             растянуты рамки многословия.
Звезды – всего лишь небесные ранки.
      Я говорил тебе астрономию.

Светлые. Русые.
     Порой даже сам
           заплетал косы ей.
Мои руки стекали
     по ее волосам,
           как водопады раскосые.
Мы, не знавшие счастья
      предже,
в четыре ноги
      побережье
            ласкали.
Круги
       на воде,
              взбунтовав,исчезали.
Тебе
       писал
              луну.
Видишь,
     она слюну
              пустила на штиль.
Говорю:
      «Наташа, It`s Paradiseville»
«Глупая, дерзкая, немая луна
       в водную гладь упертая взглядом…»
писал.
Вспомни.
       Струна
              моей грушевидной гитары
              всегда была рядом.
Детали, детали,
        акцентов огромные тары
                мы открывали.



Часть 3. Вне нас

Я – безбожник –
      рисую катрены,
           где на религию ругаюсь матом.
А завтра мы едем на дольмены
      к магу с настоящим сертификатом.
Камни-плиты с дырами
      сложились в жилища
            никто не знает, каким способом.
Возможно, квартирами
       были для молодых и нищих
             человеческих особей.
Женщина.
       Перстень размером с палец, а
             губы алые, как
                вареный рак.
Вдруг говорит,
       что бога посланница.
Белеберденьщина!
       просит драки кулак.
Эдуард,
заметьте, несмотря на
       противоречий битвы
на ваших полянах,
       умеете вечно любить вы.
Женитесь…
       В глаза мне смотри.
(Впиваюсь в нее,
       как рука к рапире)
В двадцать четыре
       Или в двадцать три.
И еще!
В вас положительных
       стадо ионов.
Вы будете
       собирать стадионы.
Вашей же, леди,
       души аорта
кричит – вам нужно заняться спортом.
Свадьба?
       В двадцать один…
              в двадцать два…
                двадцать три…
Но, безусловно, по любви.

Я промолчал.
        Но голос внутренних тягот
                кричал:
«Эд, она старше тебя на год!»
В тот момент
      был напуган
          просто я, но
                правда,
хотел быть вместе, всепостоянно.
Я не верю!
        Нашелся тут Ури Геллер.
Автобус дверью
        прижал пространство,
и в царство обратно
        нашей любви аккуратной.



Часть 4. На пути сюда

Время настало.
     Я – джинса клёш,
           нога в рваную кеду.
Мы у вокзала.
     Челябинск, ты ждешь?
            Я с дарами Вселенной еду.

Одеяло – глазам оборона в купе.
Одарил поцелуев медалями
     на верхнем боковом ребре
                вагона.
Вот так засыпали мы.
В двадцать седьмой оборот планеты
     третьего летнего месяца
твой день рождения. «Наташа, где ты?» -
     в нашем купе народ бесится.
Ты пришла –
     и пришла гитара.
Я лью ноты
     при общем оре
          «Где ты? Кто ты?»
А ты заказала
«Осеннюю»
     Шевчука
           в ля-миноре.



Часть 5. Тут

Город.
     Школа.
           Последние классы.
Голод.
     Час за часом
           мечтаю экстерном закончить,
                по олимпиадам.
Ведь ты – в одиннадцатом,
      я – в десятом.
У каждого есть
      свой костер.
И каждый его
      по-своему топит.
Болотные топи
      тушат душу.
Электромонтер
      искры разводит.
Зажигание сработало.
      Я горю
Свой костер топлю.
Полено – наука.
      Литература – щепка.
Вам – скука,
      мне – зацепка
за истину.
Чистил нужные отрасли,
      ел модернистские пряники.
Я никем
      не ведомый.
Эдуард челябинский, суровый.
Дрова скулят
      в костре.
Яд острее чувствуешь
      грамотным,
             теоретически подкованным.
Мои грамоты – дым.
Вспоминаю:
      -кованый, -жеваный,
              другие правила.
Нюансов тучи.
Но в русском я в области лучший.



Часть 5. У тебя

Запутанный, скомканный,
      как пучок мулине,
спешу к тебе в Смолино
      в желтом маршруте.
Показания ртути
      выше крон
          сосен.
А вот и он.
Дом на Западной восемь.

Себя пересилив на
      сотые части,
сказал: «Ирина Васильевна,
       здрасьте!»
- Здравствуй, Эдуард.
       (за степенью степень дрожь нарастала)
Наташа мне много про Вас рассказала.
Обед? Чай? Салат?
       (Виноватыми копьями дырявил смущение)
- Нет, спасибо. Дорогая, спасай!
        Уводи меня с поля зрения.
- Вот тебе книга
        «Семь шагов к счастью»
-Не нужно мне открывать Америку.
        Индиго
                ненавидят
                эзотерику.
-Я вижу,ты скован цепями распутий.
        (Я снова напомнил про свой столбик ртути)
Я вижу, ты теряешь дорогу.
-Спасибо, мне много.
Знаете, читать свою жизнь на страницах,
         ровно оголиться
                перед Вами, прям здесь.
А я, весь
         вниз бакенбарды,
                вверх пистолеты.
                Меня за сто лет ты,
                меня за всегда ты
единожды здесь
         увидишь,
                встретишь.
По книжкам жить –
                ваш фетиш,
но я – концептуальный,
         Эдуард челябинский, уникальный.
Ваше лекало
         мимо меня вчера пролетало.
Поймать успех…
         У вас есть схема для всех?
Ага, думаете, будто
         я буду жить по законам вашего Будды?
Отрицательным электронам нужен плюс.
Я есть ток.
Мне
         джаз.
Мне
                блюз.
Мне
                рок.
Может, еще поверить в бога,
         лжекнижечки, библии
                поставить на полочку?
Меня силы настигли, и
       я дикий волчок на иголочке.
Дорога у каждого своя проложена.
Ирина Васильевна, давайте лучше по мороженому.



Часть 6. Внутри меня

После я слепо
        бросаюсь на гитару, на бас.
Играю слепом,
        теппингом,всяко…
Сейчас
        я рок-н-ролльный вояка.
На мне зеленый клёш
        над коричневой силой нубука.
Ты придешь
        на концерт живого звука?
«Коронована луной» пел,
        «Как начала высока» выл.
На душе – капель,
        В голове – ковыль.
Мною выпущена слов отара,
        создана любовь,
              облапана гитара.
Утрата начисто
        чистого смысла.
Нас в миг на коромысло.
Я – ведро желчи слева,
        ты – ведро святости справа.
Королева против генерала.

Вернемся к кострам.
       Мой был огромен.
Пламя узор
       ел все. Не было  "кроме".
Туда я бросал
       все подряд,
              грел всех вокруг.
Зол? Свят?
       Враг? Друг?
Но треск костровища меня вдохновлял.
Я устал,
       я перегорел.
На горе
       люминесценции
             консистенцию потеряли.
Виноваты?
       В каратах ты ли?
             В центнерах я ли?
И слёзы на одеяле...



Часть 7. Прощай

Ты в облака.
        Ты – свет.
Я на земле.
        Пью тоннами водку и чай
                в сальных, потных одеждах.
Пока.
        Нет, «пока» оставляет надежду.
                Прощай.

30.03.10 – 04.04.10