Пишу свою судьбу до точки. Былинки 2012

Вы можете прочитать книгу с иллюстрациями на сайте газеты www.pravpiter.ru

девятая книга

Посвящаю всем, у кого я не решился или не успел попросить прощения



БЫЛИНКИ

ИЗДАТЕЛЬСТВО «ДУМА»



 
СОДЕРЖАНИЕ
Двоеточие автора: зачем я пишу
Николай Зиновьев. Попытка предисловия.
I. ТОЧКА ОТСЧЁТА
1. Силы исчерпав, сгорает автор
2. Это же надо — какая трава!
3. Жизнь себя перемогает; потихоньку тает звук
4. Молчали все. Собака выла
5. Память — это тоже наказание
6. Всё продаётся, что покупается…
7. Страшно жить на свете? Страшно
8. Брат
9. Только вашими молитвами и живу ещё!..
II. ТОЧКА С ЗАПЯТОЙ
10. Ползёт словесная зараза
11. Вся наша жизнь — ожидание чуда
12. Дочь навек потеряла отца
13. Сними проклятие с меня
14. Стоит меж временем и вечностью
15. Не торговал мой дед блинами
16, 17. Я сам порой читал чужие книжки
18. Нет у Бога без вести пропавших
19. Тесно,душно внутри, как в клети
20. Страдания суму я донесу
21. Лето красное приспело
III. ТОЧКА РАВНОВЕСИЯ
21. Я плоть от плоти горожанин
22. Три шестёрки на лбу
23. Всё на Земле теперь наоборот
24. Мир — как раковый больной
25. Чёрный низ, белый верх
26. Неслышимая сирена
27. О женщине моей безгрешной
28. Не прелюбы сотвори!
29. Вольному воля, спасённому рай
30. Держись, полковник, русские с тобой
31. А ты своей дорогою ступай: полают и отстанут
32. О сердце, сбрось тяжёлый камень!
IV. ТОЧКА ВОЗВРАТА
33. Не всё минувшее жестоко, не всё грядущее светло
34. Встречает гостя камень сизый
35. Прости его, как Ты прощаешь всех
36. Дачная жизнь — утешение наше и радость
37. …Потому что жил среди людей
38. Всё толще бетон, всё теснее тюрьма
39. Мы и собаки — легли на весы
40. Ко Мне, последние, ко Мне!
41. Странно, когда услышишь: «Ландыши продают»
42. О муха! О птичка моя!
43. Лето красное прошло
V. ТОЧКА И ЕЩЁ ДВЕ
44. Где та звезда, что станет путеводной?
45. Для всех обречённых урок показательный был
46. О злые языки! Что движет вами — злоба?
47. Небо — это тоже чьё-то поле
48. Он закрывал глаза от счастья
49. Это было давно, я не помню когда…
50. Что о войне я нового скажу?
51. Дамы и кавалеры — сказано не про нас
52. …И он не может не родиться
53. Оставим Сталина в покое
54. Если я от этих строчек плачу…
55. Приникнув к трубке ненасытным оком
VI. ТОЧКА ПРИКОСНОВЕНИЯ
56. Яблоня под осенним ветром
57. Любовь, ко Господу ведущая
58. О дарованиях духовных. Проповедь
59. Ванюшкино детство
60. В ладошке Божией
61. Духовник
62. О смысле скорбей. Проповедь
63. Не всякая старость в тягость…
64. Из рода нашего
65. В чём исповедоваться? Проповедь
66. Не торопите время!..
VII. НУ ЧТО Ж, ПОРА ПОСТАВИТЬ ТОЧКУ
VIII. ПРИБАВЛЕНИЕ
1. Избранное из книги «Страницы души. Записки редактора»
2. Избранное из книги «Заветные узелки. Записки редактора»
3. Избранное из книги «Время странствования. Записки редактора»

Список поэтов, стихи которых использованы в книге




Александр Григорьевич Раков — известный петербургский журналист, православный писатель. Родился 9 октября 1947 года в семье боевого офицера в Австрии, в Вене; сын Победы. В 1980 г.закончил русское отделение филологического факультета Ленинградского государственного университета, защитил дипломную работу по теме: «Творчество раннего Достоевского». С 1993 года по благословению Митрополита Санкт-Петербургского и Ладожского Иоанна (Снычёва, †1995) является главным редактором всероссийской газеты «Православный Санкт-Петербург» и четырёх дочерних изданий. Автор 12 православных книг, член Союза писателей России, лауреат Международной премии имени М. А. Шолохова 2009 г. в области литературы и искусства, «Бронзового диплома» на II Славянском литературном форуме «Золотой Витязь» 2011 г.
Предлагаем вашему вниманию последнюю, девятую книгу «былинок» — «Пишу свою судьбу до точки».
ДВОЕТОЧИЕ АВТОРА: ЗАЧЕМ Я ПИШУ

Дорогой Николай!
Весьма рад тому, что именно Вы дали согласие написать несколько строк Ваших впечатлений о книге «Пишу свою судьбу до точки». Предваряя Вас, хотелось бы сказать несколько слов о жанре «былинок».
Читатели, преодолев застоявшуюся нелюбовь к поэзии, приняли «былинки», наполовину состоящие из стихов разных поэтов, в сердце. Конечно, это не может не радовать меня, человека, который с головой погрузился в океан Поэзии и получает неописуемое наслаждение от чтения и использования стихотворений сотен почивших и ныне здравствующих поэтов в своей книге. И это вовсе не потому, что автор не владеет словом, не способен сам изложить на бумаге то или иное событие. Нет, дело вовсе не в этом.
Безусловно, творчество есть акт самовыражения. Но когда автор для выражения своих мыслей приводит не свои, но пропущенные через его сердце строки, написанные не им, а поэтом, это может восприниматься некоторыми критиками как ущербность автора. Причём критиками отмечено, что с каждой книгой авторских ремарок становится всё меньше, а поэтических строк — больше. Попытаюсь объяснить происходящее: не автор начальствует над книгой, а книга отбирает содержание, отторгая ненужное, лишнее.
Мне нравится подобный стиль «былинок»: Поэзия — а поэтов сравнивать невозможно — на мой взгляд, намного глубже, точнее, выше раскрывает перед читателем то, что хотел донести до них автор. Простите за нескромность: автор предисловия «Ключи от сундучка» (2011) к предыдущей книге «былинок», Ольга Борисовна Сокурова, кандидат искусствоведения, доцент Санкт-Петербургского государственного университета, отмечает важную особенность: «Автор выступает словно бы в трёх лицах: не только как самобытный… писатель, но и как очень внимательный и благодарный читатель, и как составитель-просветитель. Цель автора — познакомить читателей с поэтами, их творческими открытиями, увековечить в памяти их имена, привить навык и вкус к чтению стихов». Добавлю об одном важном открытии: гармоничное включение стихов в текст расширяет читательское пространство, незаметно переводит мысли читателя в собственное русло.
Да и сам подбор тем «былинок» только поначалу кажется хаотичным: рассказывая о прошедших событиях, автор стремится предупредить людей о грядущем. Это не пророчества, — это закон повторения истории.
Ну, а что получилось и получилось ли вообще в девятой книге «былинок», — судить только вам, читатели. Надеюсь, что предисловие одного из лучших поэтов современной России поставит первую точку перед тем, как вы раскроете первую станицу книги.
Искренне ваш Александр Раков.
 
ПОПЫТКА ПРЕДИСЛОВИЯ
Так как я не являюсь профессиональным критиком, оценка будет происходить по принципу «нравится или не нравится», что, естественно, несёт в себе некоторую долю субъективности. Но тут же следует себя опровергнуть в том, что главное достоинство книги объективно и заключается в том, что труд написан по-русски, то есть с любовью.
Ещё одно достоинство книги Александра Ракова (это прослеживалось и в предыдущих книгах «былинок») в том, что он вытащил из «мглы забвения» множество имён поэтов забытых или полузабытых. В этом плане книга «Пишу свою судьбу до точки» и восемь предыдущих — своеобразная антология российской поэзии.
Каждая «былинка» не несёт в себе никакой прямой назидательности. Неточно цитируя Лермонтова, скажу, что задача писателя — определить болезнь общества, не давая рецептов излечения. Этот действительно художественный подход к творчеству — ещё один плюс книге.
Использование в каждой «былинке» стихотворений (одного или нескольких) естественно дополняет мысли и чувства автора, обогащает их, придаёт некую творческую соборность, столь необходимую в наше время воинствующего эгоизма. Индивидуальность автора этим только подчёркивается, а не сводится на нет. Хотя в подобном случае легко уйти в сторону, потеряй автор чувство меры. Как говорил ещё Гомер, «талант — это чувство меры». Но автор этого чувства, слава Богу, не теряет…
О языке повествования. Он естественен, как дыхание. Читая, не замечаешь, каким стилем пишет автор, какие литературные приёмы использует. И это хорошо. Это нравится.
Теперь о том, что не нравится. Написал и задумался. Если я начну писать об этом, то непременно скачусь к «выискиванию блох», чем так любят заниматься многие профессиональные критики, а я уже писал, что к оным себя не причисляю.
Прочитав одну «былинку», подсознательно тянешься прочесть и другую, и третью… То есть книга подтверждает известное изречение: «Все жанры хороши, кроме скучного».
И ещё одна мысль, которая мне… приснилась: каждый раздел начинается со слова «точка». Точка, точка, точка… Сознательно или нет, но у автора получилось многоточие, то есть безконечность, а иначе и быть не может: православный человек стремится в жизнь вечную…
Не желая более утомлять читателя и желая ему поскорее окунуться в живительный источник книги, хочу поблагодарить автора за добротную и своевременную работу, ещё раз повторюсь, написанную по-русски, с любовью.
Николай Зиновьев, поэт, Краснодарский край.
 


Пишу не чью-нибудь судьбу —
свою от точки и до точки,
пускай я буду в каждой строчке
подвластен вашему суду.

Ну что ж, я просто человек,
живу, как все на белом свете.
Люблю, когда смеются дети,
шумят ветра, кружится снег.

Моё хмельное забытьё,
мои дожди, мои деревья,
любовь и жалость — всё моё,
и ничему нет повторенья.

А всё же кто-нибудь поймёт,
где грохот времени, где проза,
где боль, где страсть,
где просто поза,
а где свобода и полёт.
Станислав Куняев, р. 1932

 
По благословению духовника митрофорного протоиерея
Иоанна Миронова















КНИГИ ЧИТАЮТСЯ НЕ ДЛЯ УДОВОЛЬСТВИЯ И НЕ ДЛЯ ИНФОРМАЦИИ, А ДЛЯ ИЗМЕНЕНИЯ ДУШИ.
В.В.РОЗАНОВ


 
I.ТОЧКА ОТСЧЁТА
СИЛЫ ИСЧЕРПАВ, СГОРАЕТ АВТОР
Поэты живут. И должны оставаться живыми. Пусть верит перу жизнь, как истина в черновике. Поэты в миру оставляют великое имя, затем, что у всех на уме — у них на языке. Но им всё трудней быть иконой в размере оклада. Там, где, судя по паспортам, — все по местам. Дай Бог им пройти семь кругов безпокойного лада, по чистым листам, где до времени — все по устам. Поэт умывает слова, возводя их в приметы, подняв свои полные вёдра внимательных глаз. Несчастная жизнь! Она до смерти любит поэта. И за семерых отмеряет. И режет. Эх, раз, ещё раз!
Как вольно им петь. И дышать полной грудью на ладан… Святая вода на пустом киселе неживой. Не плачьте, когда семь кругов безпокойного лада пойдут по воде над прекрасной шальной головой. Пусть не ко двору эти ангелы чернорабочие. Прорвётся к перу то, что долго рубить и рубить топором. Поэты в миру после строк ставят знак кровоточия. К ним Бог на порог. Но они верно имут свой срам. Поэты идут до конца. И не смейте кричать им: «Не надо!» Ведь Бог… Он не врёт, разбивая свои зеркала.
И вновь семь кругов безпокойного, звонкого лада глядят Ему в рот, разбегаясь калибром ствола. Шатаясь от слёз и от счастья смеясь под сурдинку, свой вечный допрос они снова выводят к кольцу. В быту тяжелы. Но однако легки на поминках. Вот тогда и поймём, что цветы им, конечно, к лицу. Не верьте концу. Не ждите иного расклада. А что там было в пути? Метры, рубли… Неважно, когда семь кругов безпокойного лада позволят идти, наконец не касаясь земли. Ну вот, ты — поэт… Еле-еле душа в чёрном теле. Ты принял обет сделать выбор, ломая печать.
Мы можем забыть всех, что пели не так, как умели. Но тех, кто молчал, давайте не будем прощать. Не жалко распять, для того чтоб вернуться к Пилату. Поэта не взять ни тюрьмой, ни сумой. Короткую жизнь. Семь кругов безпокойного лада Поэты идут. И уходят от нас на восьмой… Александр Башлачёв, 1960 — 17 февраля 1988, выбросился из окна. (№ 7, 159)

Право слово, тянет, тянет к Поэзии: столько хороших поэтов проросло на всей земле Русской! В третьей книге «Тихого Дона» есть неожиданное шолоховское замечание: «…эти дни одолевала его поэзия, чужая певучая боль». Замечательно сказано… И меня боль эта не отпускает, заставляя вбирать и ставить в «былинки» как можно больше прекрасных русских поэтов, таких разных и столь талантливых.

О нет, я не книжник, забившийся в келью,
В смятенье бежавший от грязи и драк,
Чужие страданья бумажной постелью
Себе приспособивший. Это не так.
Мне в мире, что катится неудержимо
К сияющей бездне, свести бы на нет
У тяги к живому дрожанье поджилок
И шоры у лошади, ищущей свет.
Юрий Ключников, Новосибирск, р. 1930

Вот что мне написал сочинский поэт Виталий Серков после того, как нашёл несколько своих стихотворений в одной из книг «былинок»: «Скажу честно как на духу: книгу прочитал с интересом. Она необычна уже тем, что не имеет сюжета, что не похожа ни на какие другие книги. В ней есть всё. Удивило то, что столько стихов разных авторов используете. Порадовало, что столько хороших поэтов в России, в том числе моих ровесников. Время нынче глухое, многие из поэтов не знают о существовании собратьев. Поэтому поэты должны быть вам благодарны уже за то, что их стихи и строки прочтут разные читатели. А «великим и гениальным» не понравится, что их стихи уравняли со стихами пиитов, по их мнению, рангом ниже. Ну да Бог с ними!
По сути вы не только являете свою позицию по разным вопросам и явлениям, но, подкрепляя её чьими-то стихами, пропагандируете поэтов. Это, прежде всего, важно для них. Я, например, в последнее время перестал писать стихи: пришло ощущение, что никому ни мы, ни наши стихи не нужны. А вы даёте какую-то надежду нам.

ПРОВИНЦИАЛЬНЫЕ ПОЭТЫ
Сказать за всех: «От Бога!» —
Душою покривить.
И всё-таки эпоха
Сумела боль привить.

Пути крутила замять,
В овраг толкала мгла.
Спасая души, память
Беду перемогла.

Во тьме перекликаясь,
Не всех смогли сберечь,
Но шли, греша и каясь,
Храня родную речь.

Пусть мы провинциалы,
Поэты без имён —
Идут инициалы
За нами в глубь времён.

Когда-нибудь потомки
Отыщут письмена,
И выйдут сквозь потёмки
К ним наши имена.
Виталий Серков, Сочи, р. 1956 (№ 6, 98)

Было бы здорово, если бы вы, Александр Григорьевич, взялись за издание «Антологии поэзии русских провинций»; не сомневаюсь, что при наличии денег с этой задачей вы бы справились». Мысль отменная, но нужна команда, а в одиночку браться за такое дело я не стану. Надеюсь, книги «былинок» послужат толчком к созданию очень нужной Отечеству антологии.

Отрешившись от всех обид и страхов,
От недугов и былых утрат,
Уходя, уверовал Булгаков:
— Рукописи не горят.

Вещие слова. Святая правда.
Временем проверено стократ —
Силы исчерпав, сгорает автор.
Рукописи не горят.
Яков Хелемский, †2003

Дорогой Александр Григорьевич!
Получил Вашу книгу и со всей внимательностью познакомился с ней. У меня окрепло впечатление, что Вы создаёте новый жанр в литературе. И это прекрасно, ибо наступает время, когда толстенный роман немного потеснится и пригласит в близкие соседи прозу короткого жанра.
Впрочем, дело ведь не в количестве страниц, а в глубине этих страниц, которые могут сказать о жизни такую же масштабную правду, как роман.
Поздравляю с выходом книги и по-солдатски крепко обнимаю Вас.
Ваш Юрий Бондарев
23 апреля 2011 года
* * *
Здравствуйте, дорогой Александр Григорьевич!
Да благословит Вас Господь и подаст Вам помощь потрудиться на пользу православного народа ещё многие годы!
Провожу с Вами вместе по полдня ежедневно, т. е. читаю «былинки» — книгу «Гони, старик, свою лошадку!». Другую отдала читать сёстрам. Кто-то запойно пьёт, я — запойно читаю, очень нравятся Ваши книги. На каждой странице нахожу что-то себе близкое, родное, передуманное и перечувствованное так же. А какие дивные стихи украшают «былинки»! Вы, Александр Григорьевич, собрали в свои книги множество русских бриллиантов — наших поэтов, которые светятся каждый своим светом, своей гранью, но все вместе выражают эпоху и каждый — своё сердце. Сколько же хороших людей жило и живёт среди нас! Я даже подумала, что «былинки» сродни летописи, так точно они отражают наш век и человеческие души, в нём живущие.
Монахиня Павлина (Левицкая),
Свято-Введенский женский монастырь, г. Иваново
* * *
Глубокоуважаемый Александр Григорьевич!
Хочу поблагодарить Вас за замечательные книги — это просто кладезь знаний нашей поэзии, я была поражена Вашими знаниями и тонкостью Вашей души. Я всегда боюсь к Вам обращаться, т. к. никогда не знаю, получу ли доброе слово в ответ или нарвусь на резкость, особенно если в каком-то вопросе у нас разные мнения. Как все мужчины, Вы всегда правы и очень неохотно признаёте свою неправоту. Но, прочитав Вашу книгу, я поняла, как же Вы ранимы.
Мелетина Ладинская, руководитель «Паломника», СПб
* * *
Здравствуйте, уважаемый Александр Григорьевич.
В первую очередь хочу поблагодарить Вас за «былинки». Такой жанр мне не приходилось ещё осваивать. Книга-дневник. И до чего же хороша, откровенна, чиста. Сейчас читаю про исчезновение буквы «ё» из русского алфавита. Эта буква действительно отделена даже на клавиатуре от остальных. Очень благодарна одному поэту на портале Стихи.ру за науку не забывать про эту букву. На самом деле даже исчезновение одной буквы — это уже существенно, это обедняет наш язык. А ещё благодаря Вам узнаю новых поэтов, читаю интересные стихи, которые всегда в точку, и где Вы их только находите?
Узнала о Вас, прочитав интервью Юлии Воскресенской, очень люблю произведения этой писательницы.
Благодарю Вас за Ваш титанический, безценный труд, за те зёрна, которые Вы сеете в наших душах. И пусть иногда нам кажется, что они уже не взойдут, что нет истинных ценителей, что наше современие безнадёжно, но если хотя бы одно проклюнется, зацепится за жизнь своими нежными корешками, считайте, что жили мы не напрасно.
С уважением Захарова Лина Евгеньевна.
* * *
Уважаемый Александр Григорьевич!
Решаюсь Вам напомнить о нас. Но прежде прочитала обе книги, пережила их, пообщались на эту тему с Марией, всем рассказываю о таком необычном жанре — БЫЛИНКИ! Отправляю желающих почитать в областную библиотеку (жадничаю — не даю свои другим людям, они именные). Представляю, сколько вы выслушиваете комплиментов по этому поводу и др. тоже, но всё равно: меня эти БЫЛИНКИ не просто очаровали, изумили, восхитили, укорили-упрекнули, толкнули, напомнили, даже сделали с моей душой нечто большее, чем разные тематические книги. Наверное, это не очень нормально — так сильно реагировать, но я не помню за последние годы, ЧТО бы я, прочитав, хотела читать ещё и ещё. Спасибо за книги, а форуму «Золотой Витязь» за то, что смогли познакомиться с Вами.
Тамара Георгиевская, составитель Тульских Синодиков, май 2011
* * *
Здравствуйте, Александр Григорьевич!
Меня зовут Наталья Бочарова. Мы познакомились в Санкт-Петербурге на выставке «Православная Русь-2010». Вы мне подарили свою книгу «О жизнь, нечаянная радость».
Сегодня дочитала Ваши «былинки». И знаете, так жаль, что дочитала. Жаль, что последняя страничка. Читала бы и читала без остановки. Хотелось, чтоб они вечно не заканчивались. Так легко мне становилось после прочитанного. Хотя, замечу, не всегда пишете о радостных моментах и историях. Но я с таким пониманием и душевностью прониклась «былинками», как будто вместе с Вами перенеслась и в прошлое, и в настоящее Ваше. Я в восторге от того, какое впечатление дала мне Ваша книга. И сейчас мне очень стыдно перед Вами и собой, что так поздно имела возможность познакомиться с Вашим творчеством. Но я обещаю наверстать упущенное.
Также хочу надеяться, что Бог даст мне ещё хоть одну встречу с Вами. Тогда я смогла бы лично поблагодарить Вас за былинки и Вашу работу. И ещё за то, что Вы вселили в меня ещё больше надежды и веры, показали ценность времени и отношения к моим предкам и родственникам.
Спасибо Вам, Александр Григорьевич! Храни Вас Господь!
С уважением Наталья.

КАЛЕЙДОСКОП
В детстве я обожал калейдоскоп: скоп колотых стёклышек. Нравилось встряхивать и смотреть — особенно в скуку кори и коклюша. Калейдоскоп — колодца глубокое дно, конец удивительного коридора, цветное окно готического собора… Встряхивал, прикладывал к глазу, и было только обидно одно — что-то не удалось ни разу снова увидеть такое же окно…
Как-то вытряхнул рыцарский орден. Очень был горд им. Но недолго смотрел на орден в глазок. На один глазок переменил позу, стёклышко синее скок — и орден превратился в разноцветную розу ветров.
С тех пор я очень люблю всяческую метаморфозу.
И поэзией ставшую прозу.
Илья Сельвинский, †1968(№ 3, 84)

ЭТО ЖЕ НАДО — КАКАЯ ТРАВА!
Но если читатель сердится за то, что меня только хвалят, то я вас сейчас успокою: во всероссийской газете «Литературная Россия», в № 8 от 25 февраля 2011 года, появилась статья Юрия Петрунина.
Не желая делать пересказ, ибо при этом можно утратить интонации автора или какие-то детали, позволю привести её полностью. Итак:
На свой салтык…
Благодаря Интернету стало известно о том, что питерское издательство «Сатисъ» выпустило в свет очередную книгу Александра Ракова из серии «Былинки». Она называется «Гони, старик, свою лошадку!» и, подобно предыдущим, весьма необычна по своему составу.
Автор, являющийся главным редактором газеты «Православный Санкт-Петербург», в текст своих эссе и воспоминаний щедро включил большие фрагменты наставлений Святых Отцов, а также стихи около трёхсот русских поэтов — от Марии Аввакумовой (исправлено мной. — А.Р.)до Александра Яшина.
Второго случая столь массового использования отечественной поэзии, наверно, вообще нельзя найти. Не исключено, что чьи-то стихи попали на книжные страницы после многолетнего перерыва. Например, Марии Шкапской или Виссариона Саянова, умерших более полувека тому назад. Получается, что мы являемся свидетелями воистину благого дела. Но при подготовке такого обширного поэтического массива любителем стихов, но не литературоведом, не обошлось, к сожалению, без накладок.
Самая досадная, пожалуй, связана с одним известнейшим поэтом из фронтового поколения, который несколько месяцев назад принимал поздравления с 85-летием. Автор же «Былинок» почему-то не числит его в живых с 2003 года, что и отмечено соответствующим крестом…
Ошибка другого рода выпала на долю Александра Ерёменко. Его гремевшие в годы застоя строки о «густых металлургических лесах» почему-то приписаны Игорю Холину.
Не менее обидно, когда искажаются имя или фамилия автора стихов. Так, уральский поэт Александр Кердан перелицован в неведомого Александра Кедрана. Не повезло в этом смысле и москвич¬ке Ларисе Румарчук — её стихи приписаны безвестной Рымарчук… Не исключено, что не существует поэта Константина Каледина, и таким образом замаскирован реальный московский стихотворец Константин Коледин.
Впрочем, питерский публикатор и с земляками обходится порой весьма небрежно. Геннадий Угренинов превратился под его пером в Геннадия Угренникова. Нора Яворская в предыдущем выпуске «Былинок» фигурирует как Нона Яворская.
Всё же к чести Александра Ракова надо отметить, что ему известно одновременное существование в русской поэзии двоих Николаев Зиновьевых — москвича и того, кто живёт в Краснодарском крае. В том с «лошадкой» включены стихи и того и другого. Но в указателе эта фамилия почему-то представлена лишь один раз.
А основательного упрёка создатель «Былинок» заслуживает, по-моему, за то, что навязывает поэтам свою орфографию, вмешиваясь тем самым уже и в тексты.

И струилась, завиваясь, грива
С беЗшабашным ветром вперехлёст.

Так в «былинках» подают стихи Михаила Дудина, а так — Григория Левина:

Он высшей славой на земле отмечен,
БеЗсмертной, громкой памятью…

Понятно, что Александр Раков старается избегать сочетания из трёх букв — «бес». Но это его проблемы.
Хорошие стихи — дети, прежде всего, своего времени. И не надо их переделывать на свой салтык. Так и благие намерения могут завести в нехорошее место, которое не будем всуе упоминать.
Юрий ПЕТРУНИН, Москва
P. S. «Салтык — лад, склад или образец»; имеет саркастический оттенок. — А.Р.
* * *
Твори для близких и чужих, скажи всю Правду. Твори без устали свой стих, не жди награду. И Правда среди нас живёт — не просит хлеба. Нельзя убить ту птицу влёт под синью неба. Писать о Правде — твой удел, пиши с размахом. Пусть целят в душу сотни стрел — пиши без страха. Я шапку пред тобой сниму, сниму без лести. Мне Правда — хлеб, и потому я — в перекрестье.
Владимир Маслов (№ 7, 138)

«Чудесней берёз оказалась трава!»
Уважаемая редакция! Только сегодня благодаря случайности прочитал критику в свой адрес по поводу моей книги «былинок» «Гони, старик, свою лошадку!» Юрия Яковлевича Петрунина (родился в 1939 году в станице Слащёвской на Хопре, ныне Волгоградская обл. Поэт, руководитель мытищинского ЛИТО. Лауреат премии имени Дм. Кедрина «Зодчий»).
И хотя книга «Гони, старик свою лошадку!» вышла в 2009 году, а после неё появились ещё две — «О жизнь, нечаянная радость» (2010) и «Сундучок воспоминаний» (2011), хочу выразить автору признательность за указание на те ошибки, которые допущены в тексте. Конечно, КОЛЕДИН! Теперь знаю, что РУМАРЧУК! Несомненно, КЕРДАН! Оправдываться нет смысла, но есть два момента, на которые я хотел бы указать. Первое: питерское издательство «Сатисъ», ныне дышащее на ладан, очень плохо работает с текстами. Более того, редактор книги даже не разрешила взять окончательный вариант книги на корректуру домой, и впоследствии я обнаружил не только изъятые стихи, но и целые выкинутые «былинки», о чём меня не посчитали нужным поставить в известность.
Второе: согласен, что искажать фамилии поэтов не есть хорошо, и я готов покаяться, тем более завтра Прощёное воскресенье. Только прошу учесть один существенный момент: все стихотворения брались мной из печатных источников разных лет. И я ставил фамилии поэтов так, как было указано в публикациях. Конечно, не исключены и мои опечатки, но должен вам сказать, что в процессе работы мне попадалась масса плагиаторов, особенно в период 90-х годов. Они не стеснялись, к примеру, приписывать себе такое известное, ставшее уже классическим, стихотворение Михаила Львова, †1988, «Я уповаю, уповаю, что не окончусь никогда...». Пока не стану называть фамилию плагиатора, тем более что его имя я больше нигде не встречал. Однако заимствований, причём целых стихотворений, сверхдостаточно. Возможно, подобное могло произойти и со стихом, приписанным Игорю Холину. При случае проверю, однако исправить — увы! — ничего не смогу. В восьмой моей книге «Сундучок воспоминаний», где собрано 286 поэтов, Лариса РЫмарчук фигурирует именно в таком написании.
Ну, а в отношении приставки «беЗ-» позвольте мне остаться при своём мнении. Известный поэт Владимир Фёдоров, †1984, с горечью написал: По мере славы и по мере дней всё больше у меня учителей. Все знатоки, и все чему-то учат в одной надежде, что меня улучшат. Один из них почти что приказал, чтоб не скудел мой стих строкою жгучей: «Режь правду-матку недругу в глаза!» — а сам свои отвёл на всякий случай. Другой взывал к таланту моему, слезой молил, чтоб нежным оставался. «Да не хочу!» — ответил я ему. Он завздыхал: «Так-так, уже зазнался!..»
Вот и боюсь послушаться оплошно. Учиться б рад, заучиваться поздно. (ДП-74,стр.207).
Писать «былинки», опираясь на неимоверное количество поэтов, неимоверно трудно. А новый жанр загубить просто: писать о нём только плохое, выискивать «очепятки» или… не замечать вовсе.

БЫЛИНКА
Нет, нельзя сказать, что её затоптали.
И наступили-то всего один раз,
Да не наступили, а только задели.
Но она сникла, прижалась к земле,
Перестала расти
Да так и осталась навсегда
Горбатая, уродливая,
Мелко вздрагивающая даже тогда,
Когда рождается только угроза,
Что наступят.
Она даже цвет потеряла,
Видно, себя можно погубить
Ожиданием зла.
Лежит и дрожит — вот сейчас, вот сейчас,
Вжимается в землю, чтобы не заметили,
Не наступили нарочно.
И не видит, какое весёлое буйство
Роскошных зелёных трав
Так и кипит вокруг.
Если б можно было спросить её,
Каким она видит окружающий мир,
Она ответила бы: испуганным,
Она ответила бы: дрожащим,
И не поверила бы, если бы ей возразили.
Бедная-бедная былинка…
Аркадий Чеботарёв, Н.Новгород, †1997 (№ 7, 60)

Я делаю всё, что в моих силах, дабы избежать досадных ошибок. К сожалению, избежать их совсем мне не удаётся. Последние две книги я издавал самостоятельно и готов полностью отвечать за написанное. Боюсь, что ошибки забредут и в эти книги. «Былинки» — 184 поэта; «У раскрытого окна» — 138 поэтов; «На милость дня» — 269 поэтов (международная Шолоховская премия в 2009 году); «Повторение пройденного» — 319 поэтов; «Гони, старик, свою лошадку!» — 271 поэт и 459 стихов и отрывков; «Знаки припоминания» — 308 поэтов; «О жизнь, нечаянная радость» — 293 поэта и 477 стихотворений и фрагментов; «Сундучок воспоминаний» — 286 поэтов и 414 стихов и отрывков. А если прибавить 303 поэта и 408 стихов из этой книги — «Пишу свою судьбу до точки», то получится 184†138†269†319†271†308†293†286†304=2372 поэтических имён. В Туле на Втором Славянском литературном форуме «Золотой Витязь» в апреле 2011 года мне вручили «Бронзовый диплом» в номинации «Публицистика». Это к слову — по поводу моего «любительства».
Книга «Сундучок воспоминаний» посвящена «Забытым талантливым русским поэтам». Согласитесь, что на фоне тысяч поэтов несколько досадных ошибок всё же простительны. Хотя, конечно, желательно бы и их избежать. Но я вовсе не гонюсь за количеством — я люблю поэзию и сделал для её возрождения всё, что в моих скромных силах.
Находить ошибки в чужих книгах намного проще, чем самому сделать нечто подобное. И в Интернете, которым приходится пользоваться для уточнения написания фамилий и дат жизни-смерти, тоже много ошибок. А больше проверять негде.

ОПЕЧАТКА
В жизнь поэта вкралась опечатка,
Путаница в тексте на виду —
Требуется авторская правка:
От рожденья на сороковом году,
На каком от смерти — неизвестно,
Автор просит всё исправить вновь:
В тексте вместо слова «безнадёжность»
Следует опять читать «любовь».
Юлиан Тувим, Польша, †1953

К слову, автор статьи совершенно не знаком с моей биографией: я заканчивал русское отделение филологического факультета Ленинградского государственного университета с темой диплома «Творчество раннего Достоевского», изучал поэзию, перерыл в поисках стихов горы — в буквальном смысле — старых газет, журналов и книг, альманахов и календарей.

ГАЗЕТНЫЕ СТИХИ
Молчат стихов газетных вырезки,
Желтея, в папках увядают.
Поэты их, в архивах выискав,
Однако, в книги не включают.

Должно быть, устарели многие
Иль поначалу были слабы.
А всё ж и эта антология
О многом рассказать могла бы.

Пусть не у всех они на памяти,
Но эти строфы лобовые
Впервые славили папанинцев,
Воспели Чкалова впервые.

В одних — боёв дыханье грозное,
В других — восторженные краски.
Одни в горящем Бресте созданы,
Другие — в строящемся Братске.
Яков Хелемский, †2003 (№ 4, 21)

Тем не менее я буду благодарен всем, кто укажет на ошибки в авторстве поэтов, и если когда-нибудь девять книг «былинок» будут переизданы, то хотя бы в них можно избежать оплошностей. Во всяком случае, в интернет-версии книг исправления я внесу.
Дорогу новому литературному жанру, с Божией помощью, мне удалось пробить. Надеюсь, что найдутся более достойные продолжатели, которые всё же сумеют избежать упрёков критиков. А перед поэтами, имена которых я указал неверно, приношу глубочайшие извинения.
Искренне Александр Раков.
Мой адрес легко найти на сайте газеты
«Православный Санкт-Петербург».

Злые, но не безликие,
И наша цель чиста:
Пока не пришли великие —
Займём их места.
Грешные, не идеальные,
Пьём на пиру чумы,
Пока не пришли гениальные —
Гении — это мы.
Сколько часы роковые
Будут наш век отмерять?
Пока не пришли живые —
Нам нельзя умирать.
Души мрачит искуситель,
Плачут здесь, бьются, поют.
Пока не пришёл Спаситель —
Нас на Голгофу ведут.
Сбитыми в кровь устами
Молимся: «Отпусти,
Господи, мы устали
Крест непосильный нести…»
Геннадий Красников, р. 1951

Антон Павлович Чехов часто говорил: «Никому не следует читать своих вещей до напечатания. Никогда не следует слушать ничьих советов. Ошибся, соврал — пусть и ошибка будет принадлежать только тебе. В работе надо быть смелым. Есть большие собаки, и есть маленькие собаки, но маленькие не должны смущаться существованием больших: все обязаны лаять — и лаять тем голосом, какой Господь Бог дал».
Спасибо за рекламу, уважаемый Юрий Яковлевич! В благодарность знакомлю читателей с вашим произведением.

ВНУКОВСКАЯ ТРАВА
Только что мурманский «борт» приземлился.
Такси расхватали — скорей бы Москва!
На заднем сиденье рыбак изумился:
Это же надо — такая трава!

Ловец новизны, он на жизнь не в обиде.
Бывало — навалом, с лихвой и взахлёб.
Он видел фиорды, он айсберги видел,
Он видел волну высотой с небоскрёб.

Несчетную рыбу пластал он и шкерил.
Была чешуя как литая листва.
Во встречу с берёзами свято он верил.
Чудесней берёз оказалась трава!
Юрий Петрунин, г. Мытищи, р. 1939

P. S. Замечательные стихи! Сразу завели в голове песню группы «Земляне» «Трава у дома»:

Земля в иллюминаторе, земля в иллюминаторе,
Земля в иллюминаторе видна…

Припев:
И снится нам не рокот космодрома,
Не эта ледяная синева,
А снится нам трава, трава у дома —
Зелёная, зелёная трава.

ЖИЗНЬ СЕБЯ ПЕРЕМОГАЕТ; ПОТИХОНЬКУ ТАЕТ ЗВУК
Я торопился по нескончаемым делам, не замечая ни холодного солнечного весеннего дня вперемежку с дождём, ни прохожих, ни встающих в оторочке блестящей ледяной корочки луж, а думая свою думу и одновременно перебирая ласкающие душу узелки крохотных чёток, даже не удивляясь чуду, что «Господи помилуй!»… не мешает мыслить о постороннем.
Я торопился. Но вдруг мой всегда неподъёмный портфель чуть не сбил с ног стоящую у края тротуара женщину. Умные мысли унеслись прочь, чётки остановили безконечный круг — а передо мной стояла красивая молодая девушка, с умело подобранным искусственным светлым цветом волос, мастерски сделанным макияжем и тончайшим запахом французских духов с ароматом русского поля, который мой тонкий нос различает издалека.
— Молодой человек! — изрекла она, глядя на поредевшую шевелюру и седую бородку незнакомца. Неожиданно для себя я приосанился, подтянул круглый животик елико возможно и поменял всегдашнее угрюмое выражение лица на подобие улыбки. — Вы не могли бы мне помочь? — безпомощно произнесла она, и я увидел у её ног два огромных фирменных баула, набитых доверху чем-то сугубо женским и, конечно, необходимым для жизни как воздух. — Вот видите, я сотворила глупость, и каблук сломался, и даже зонтика не взяла, а теперь мне не справиться с этаким грузом. Я знала, что найду, и выбирала из толпы человека наподобие вас, умного, воспитанного, интеллигентного, который не откажет женщине в пустяке. А вы такой симпатичный… — Она лукаво заглянула в мои глаза, и я сразу провалился в бездонную глубину, напрочь забыв, что я уже старик и никакого мужского обаяния во мне сроду не водилось.
— А в чём проблема? Найти нужный адрес? Или вы забыли мобильник и вам нужно позвонить? Или нет мелочи на метро? — я стал судорожно перебирать варианты давно забытых приёмов знакомства с девушками. Я искренне хотел помочь незнакомке.
Она ещё стремительнее перелилась голубыми озерцами в мои напряжённые зрачки. Захолонуло сердце. — Да нет, не могу справиться с доставкой шопинга до дома — увлеклась, не рассчитала силёнок. А тут увидела вас и до невозможности захотелось познакомиться. Вы такой умный, сразу видно, и портфель ваш не кирпичами набит, и на вид вы такой приятный, простите за откровенность.

Лукаво по глазам моим гадая,
Стараясь что-то в памяти сберечь,
«Ты веришь в неожиданности встреч?» —
Вдруг женщина спросила молодая.

И за меня осенний тёплый ветер
Ей прошептал немного погодя:
«Я ждал тебя, как поле ждёт дождя
В безоблачно-засушливое лето».

Стоял сентябрь. И небо было звёздным,
А я — хмельным от запаха волос…
И если в жизни что-то не сбылось,
Всё — потому, что дождь прошёл так поздно…
Георгий Кольцов (№ 2, 108)

Забыв про всё, я поверил этой красивой женщине, которая только меня должна была выбрать из безчисленных тысяч лиц, потому что есть во мне нечто особенное, одухотворённое…
— Правда, живу я в Купчино, — грустно вздохнула она, — в маленькой однокомнатной квартирке. И приглашаю на чашечку чая. Вы чай пьёте или кофе?
Я напряг силы, подхватил фирменные мешки, забросил тяжёлый портфель на плечо и безстрашно ринулся на штурм эскалатора. Не передать, как внимала она моему потоку красноречия — конечно, о написанных книгах, о недавней поездке в Париж, сочувственно вздыхала при моих жалобах и искренне радовалась будущим победам на литературных конкурсах. Я был на небесах от счастья… Холодок щекочет темя, и нельзя признаться вдруг — и меня срезает время, как скосило твой каблук. Жизнь себя перемогает; понемногу тает звук; всё чего-то не хватает, что-то вспомнить недосуг. А ведь раньше лучше было, и, пожалуй, не сравнишь, как ты прежде шелестела, кровь, как нынче шелестишь. Видно, даром не проходит шевеленье этих губ, и вершина колобродит, обречённая на сруб. Осип Мандельштам, †1938 (№ 3, 102)
Дорога от метро оказалась намного длиннее, чем было обещано, а руки, казалось, скоро оторвутся от тяжести.

На остановке автобусной,
В чёрном осеннем пальто…
Не понимаю я — что бы с ней
Связывало? Да ничто.

Так почему же по городу
Осенью, а не весной,
Еду в обратную сторону
Я у неё за спиной?

Так отчего же встревоженный
Косвенный чувствуя взгляд,
На остановке непрошеной
Я выхожу наугад?

И в молодой неизвестности,
В лиственный канув обвал,
Долго шатаюсь по местности,
Где никогда не бывал.
Владимир Соколов, †1997 (№ 4, 84)

— А вот и мой дом, — обрадовала красавица, когда мы добрались до подъезда — Ой, а в моём окне свет горит — наверное, мама в гости заехала. Вы не обидитесь, если я вас в другой раз чаем напою? Мама не любит незнакомцев. Запишите мой телефон. И непременно позвоните — я буду ждать. Непременно! Вы такой милый, — у лифта обернулась она, — и два голубых луча мгновенно развеяли тень неверия на моём лице.
…Однажды, набравшись духа, я набрал заветные цифры. Женский электронный голос талантливо произнёс: «Неправильно набран номер. Пожалуйста, уточните номер и перезвоните».
Тяни, тяни свои чётки, старик…

И опять в тишине полевой
жизнь припомню, которую скомкал,
и запахнет забытой травой,
и захочется плакать о ком-то.

Я не знаю, какая трава
так со светом меня обручила,
но она неизбывно жива
и зовётся, наверно, кручиной.

Мне вовеки её не нарвать,
ни в какие венки не добавить,
можно только глаза закрывать
и вдыхать эту терпкую память.

О, летучие наши пути!
Вот и воздух судьбой пропитался…
Это поле, что жизнь перейти,
где томительный дух заплутался.
Виктор Гаврилин, Московская обл., 1947—2009 (№ 3, 3)

МОЛЧАЛИ ВСЕ. СОБАКА ВЫЛА
Почти два десятилетия прожили мы с женой на «диком» юго-западе Питера, утешая себя двумя радостями: огромной десятиметровой кухней в «корабле» и новоприобретённым гаражом в необъятном кооперативе с шлагбаумом и охраной. И хотя до «жигулёнка» надо было добираться почти три трамвайные остановки, а потом долго идти пешком, я был счастливым обладателем недвижимого имущества шириной в три с половиной и глубиной в шесть метров. Не стоит и говорить, что гараж был классно отделан вагонкой и обустроен полками.
Когда по батюшкиным молитвам удалось обменять две низкорослые квартирки на двухкомнатную площадь в Новой Деревне, я был несказанно рад, ибо только здесь и мечтал жить. Огорчало одно: здесь гаражи стояли прямо во дворах, но подходить к хозяевам было смешно: такое счастье лишь очень везучим приваливает. Я было затосковал и в который раз со вздохом поведал батюшке Иоанну про беду с гаражом. Не прошло и месяца, как на моей же Школьной улице пьяница предложил купить его гараж в неохраняемом блоке. Сделка состоялась; денег хватило тютелька в тютельку за утраченную роскошь в спальном районе города.
С годами у меня появилась настоящая южнокорейская иномарка серебристого цвета, которая, в отличие от советских «жигулей», не доставляла внезапных неприятностей в виде поломок. Она просто возила нас куда надо, тратила мало бензина и легко управлялась даже таким неумелым водителем, как ваш покорный слуга.
Но вот незадача: ворота нашего блока были нараспашку, а повешенный на цепи ворот замок скоренько спилили забывчивые гаражане. И были случаи угона машин, кражи колёс и другие неприятности.
Я долго думал, как уберечь свою «ласточку» от угона: замки сейчас не преграда, а сигнализация для автомобильных воров — что игрушка для ребёнка: а что у неё внутри? И кто-то зимой надоумил меня приобрести, конечно, китайское, изделие, которое рычит и лает по-собачьи при приближении к объекту. Причём её искусственный лай от настоящего отличить трудно. Перед уходом я ставил Дружка на багажник и подключал к сети. Близко подходящий к воротам вдруг слышал яростный, с захлёбом и рычанием, лай собаки из-за закрытых дверей. Вряд ли Дружок остановил бы воров, но у меня на душе стало тише.
…И вдруг зазвонил домашний телефон. «Я представитель Общества охраны животных, — представилась женщина. — По нашим данным, вы держите в холодном гараже собаку, но почти не навещаете её, и она умирает от голода. Сегодня мы были возле вашего гаража, и там намело столько снега, что даже к воротам не подойти. А бедный пёс изошёл лаем. Если немедленно не примете меры, мы вас оштрафуем, с милицией взломаем ворота, а собаку поместим в приёмник. Я слышала, что вы гуманитарий по профессии, а так бездушно относитесь к животным. Стыдно, молодой человек!» Мне и вправду было стыдно — за себя и за всех нас.
Я извивался, как уж, в извинениях и обещал скоренько перевести собаку в тёплое место. А сам при первой возможности убавил расстояние, с которого Дружок начинает реагировать на посторонних, — и больше из Общества охраны мне не звонили.

Не дразните злого пса,
Лучше приласкайте,
Ведь в его седых усах
Спит мечта о хате;
В злых глазах — тоска добра,
В спазме мышц — прощенье,
Не спешите шкуру драть! —
Злость — само мученье.
Не пинайте душу пса,
Не бросайте камнем.
Вас отметят небеса —
Станьте псами сами,
Влезьте в шкуру,
Влезьте в мозг,
Что в лицо вам лает,
Посмотрите — пёсий хвост,
Ждя добра, виляет!
Дайте кость, погладьте лоб,
Утишите муку.
Пёс — не кот, не жмот, не жлоб —
Он лизнёт вам руку.
Леонид Адрианов, г. Тула, р. 1941 (№ 1)

А с Дружком у нас сложились прекрасные отношения. Мне кажется, он даже скучает, когда я долго не прихожу, и в его яростном лае я чувствую радостные нотки встречи с любимым хозяином. И мне приятно. Жаль, нельзя погладить собаку по голове, а то и поноситься с Дружком по мягкому снежному полю и нарезвиться всласть…
А вот вам правдивые истории — из множества подобных…

На кладбище Долы, где хоронят умерших жителей крупнейшего польского города Лодзи, верный пёс уже год живёт на могиле своего хозяина, пишет ИТАР-ТАСС. Прошлой осенью небольшую чёрную собачку впервые заметили у одного из новых надгробий кладбищенские сторожа. Сторожа стали её подкармливать, а потом даже построили неподалёку будку, чтобы псу легче было пережить зимние холода. Но собака по-прежнему предпочитала ночевать прямо у могильного камня. Как удалось выяснить, пёс принадлежал одному из жителей Лодзи, у которого он прожил около 10 лет. После похорон хозяина преданный пёс самостоятельно нашёл дорогу на кладбище и отыскал там могилу.

ВЕРНОСТЬ
Ей дозволялось «не тужить»,
Жить под дождём, дружить с метелью.
Хозяин, что греха таить,
Держал собаку в чёрном теле.

Никто не объяснит, за что
Взяла хозяина могила,
Чтоб превратить его в ничто…
Молчали все. Собака выла.

Скулила долго, а потом,
Пугая бешеным оскалом,
Лежала под его крестом
И никого не подпускала.
Степан Курлов, †2004 (№ 1, 22)

Недавнее наводнение и оползни в штате Рио-де-Жанейро стало тяжелейшей природной катастрофой в истории Бразилии.
Тринадцать тысяч человек остались без крыши над головой. Жертвы — более 600 человек. Среди них оказалась Кристина Мария Сезария Сантана, которую похоронили 15 января. С тех самых пор пес по кличке Лео не покидает могилу своей хозяйки на кладбище Терезополис, вблизи Рио-де-Жанейро. 22.01.2011

СОБАЧЬЯ ВЕРНОСТЬ
Чтоб счастье получить на блюдце и разогнать печаль-тоску, покинули деревню люди и переехали в Москву. Из тесных хат и из барака все подались в столицу жить, лишь одинокая собака село осталась сторожить. Не зря красивые медали собачью украшали грудь: её такою воспитали, в нелёгкий отправляя путь.
Как объяснить голодной псине, за что она страдает зло, в какой безжалостной трясине увязло русское село? Немало утечёт водицы, седыми станут тополя, когда крестьянин возвратится на эти мирные поля. И удивятся новосёлы, закладывая терема, что в этой пади невесёлой есть палисады и дома. И пёсик в тишине сарая, беззубый разевая рот, село родное охраняя, ещё по-прежнему живёт.
Иван Стремяков, СПб, р. 1941 (№ 7, 28)

И есть люди, которые делают всё, чтобы помочь познавшим беду животным. В приюте для домашних животных польского города живет четырёхмесячный щенок овчарки по кличке Чухча («Паровой двигатель»), выживший после тяжёлой травмы. Задние ноги щенка были парализованы, после того как над ним и ещё несколькими щенками овчарки в июле 2011 года поиздевались и бросили на рельсы. Но теперь, благодаря неравнодушным людям, пса спасли, и он благополучно живёт в центре для бездомных животных. Для того чтобы собака могла самостоятельно передвигаться, для неё изготовили специальное инвалидное кресло. Теперь пёс заново научился ходить и даже гоняется за кошками.
funtema

ПАМЯТЬ — ЭТО ТОЖЕ НАКАЗАНИЕ
Всероссийски, нет, всемирно известный и всенародно любимый писатель, живой классик русской литературы, автор романов «Берег», «Выбор», «Батальоны просят огня» и др., Юрий Васильевич Бондарев отвечает на вопросы главного редактора газеты «Православный Санкт-Петербург» А.Г.Ракова.
— Юрий Васильевич! Многие ветераны до сих пор называют годы войны «самым счастливым временем жизни». Это правда?
— Не знаю, кто определял годы войны как «счастливое время жизни». То есть я не встречал в печати такое определение, не слышал от коллег-писателей или журналистов. Но в своих статьях и интервью я всегда именно так и отзывался о военной поре: в моей биографии это счастливые страницы. Ломает сухорукая тоска. С войны под сердцем поселилась пуля. Плешь на ушанке. Бывший сын полка, а ныне пьющий и немного — жулик. Заплывшие глаза. Лицо-сморчок. Под милостыню — выцветшая скатерть. Протез фиктивный, орден, пиджачок. Колючая, длиною в старость, паперть. Всё, что осталось от безумных дней. И я спросить решился неумело: «А было ль счастье?» — «Было. На войне!» И кисть, в кулак сжимаясь, захрустела. Алексей Витаков, р. 1966 (№ 3, 45)
— Вы воевали артиллеристом 76-миллиметрового орудия. В Музее артиллерии есть экспонат — 45-миллиметровое орудие, у которого за время войны сменилось где-то 280 членов расчета. Хочу даже привести стихотворение о легендарной пушке. А сколько орудий сменили вы?
— Три орудия. О павших в боях с танками говорить больно. Память — это тоже наказание.

«…Он лежал грудью на открытом снарядном ящике между станинами, на два метра откинутый взрывной волной от щита орудия. Правая сторона щита разорванно торчала, с неимоверной силой исковерканная осколками. Правую часть бруствера начисто смело, углубило воронкой, коряво обуглило, а за ним в двадцати метрах было объято тихим, но набирающим силу пожаром то лязгавшее, огромное, железное, что недавно неумолимо катилось на орудие, заслоняя весь мир.
Второй танк стоял вплотную к этому пожару; мазутный дым нитями, длинными, как щупальца, вытекал из него.
В первом танке… рвались снаряды, башню сотрясало, и гусеницы, скрежеща, подрагивали, и отвратительный, сладковатый запах жареного мяса, смешанный с запахом горевшего масла, распространялся в воздухе.
«Это я подбил два танка? — тупо вспомнил Кузнецов… соображая, как всё это было».
Юрий Бондарев. «Горячий снег».

СОРОКОПЯТКА
Острые готические шпили —
Как скелеты рыцарских веков.
Танки из-за ратуши лупили,
Пулемёты били с чердаков.

В зелень бронебойную одета,
Раскалив нарезы добела,
Пушка от кювета до кювета
На бурлацкой силушке плыла.

Не дрожа, глядела смерти в очи
И катилась дальше по стерне.
Уходили в госпиталь наводчики,
Пушка оставалась на войне.

Полковая сказка и былина,
Что ж ты не продлилась до Берлина!
Нависали тучи над покосами,
Бурые от сполохов огня.
Повалилась пушка вверх колёсами,
Солдатню бронёю заслоня.

Прощевай, родная батарея,
Отходила пушка по земле,
Чтобы жить в музее, не старея,
С инвентарной биркой на стволе.

Заново покрашены станины,
С подранной густматики колёс
Пыль дорог от Курска до Берлина
Поотмыл рачительный завхоз.
Михаил Танич, †2008 (№ 7, 147)

— Как вы думаете, что сохранило вашу жизнь на войне? Отец говорил, что убить бывалого солдата трудно…
— Кто спасал меня от смерти?.. Ангел Хранитель, везение, судьба…
— Мы победили сильного врага. Как вы считаете, не слишком ли велика цена Победы?
— Цена Победы была велика, но война шла «ради жизни на земле», ради самого человека, его детей, любви, ради великой надежды утвердить всё светлое, чистое, радостное… Только всё же смерть сильней, чем память, и об этом надо знать, друзья. Можно вспомнить. Можно и прославить. Только воскресить уже — нельзя…
Вячеслав Кузнецов †2004(ДП Л-Д-88)
— В наши дни стали раздаваться голоса приверженцев изменника Власова, «примирителей» с фашистскими захватчиками: мол, они тоже были подневольными рабочими-крестьянами. Должны ли русские всё забыть и простить?
— Мне приходилось на войне сталкиваться с власовцами, и никаких «общечеловеческих, либеральных чувств» я к ним не испытывал, хорошо зная, что не все они были «подневольными». Пуля власовца убивала советского солдата точно так же, как и пуля немецкого воителя. Если человечество всё забудет и простит, то вмешаются законы рока, вмешается Провидение, и всё начнётся снова — и войны, и беды людские, и предательство, и омерзительное лицемерие, — и тогда бедам, кровопролитию конца не будет.
«Во всех войнах случались предательства, трусость, измены армий, выдачи секретных документов. Измена Власова в июне сорок второго не являлась изменой армии, до последнего сражавшейся под деревней Спасская Полисть, — остатки дивизии с боями вырвались из кольца. Измена Власова была трусливым предательством одного генерала, ночью бросившего штаб и пришедшего в занятую немцами деревню Пятница со словами страха и унижения: «Не стреляйте, я генерал Власов». Он спасал свою жизнь, которая с той минуты стала смертью, ибо всякое предательство — это душевная смерть».
Юрий Бондарев. «Горячий снег».

МАЙОР
Он горькую пил, этот старый майор. Блуждал где-то в прошлом израненный взор, в том огненном пекле. «Вторая Ударная? Это кремень. Мы шли на прорыв то ли в ночь, то ли в день, не помню — ослепли. Ослепли от взрывов фугасных и мин. Плевали на Власова — сукин он сын. Мы шли на погибель…»
Всё ниже клонилась, сутулясь, спина. Он бредил. И еле держал ордена изношенный китель. Без устали цепи выкашивал дот. Из той мясорубки, из шедших двухсот их вырвалось трое. Их били свои по зубам и под дых. «В штрафную!» — кричал особист. — Всех троих, вот там все герои…» Седой, как полынь, в ста смертях закалён, гвардейский он вёл на Берлин батальон. Но нет горше темы: «Постойте, на Сталина зла не держу. Он вождь, и когда бы ослабил вожжу, — погибли бы все мы…»
Изведал наветов удушливый чад. «За что меня власовцем люди кричат? Мне так, братец, плохо…» Какая война! И какая страна! Какие сверкнули во мгле имена! Какая эпоха!
Николай Рачков, СПб., р. 1941 (№ 7, 25)

— Кое-кто осуждает высших советских военачальников, в том числе и маршала Жукова, за якобы безразличие к судьбе тысяч солдат, брошенных в бой. Так ли это? Ведь у войны свои законы…
— Осуждают высших советских военачальников в основном те, кто видел войну с повозки хозвзвода. Мне противно называть их фамилии (известные, впрочем) — сибиряка и петроградца, — не конформистов, а власовцев по сути. О главном же сочинителе-сатанисте, который слышал войну с 60 километров от передовой, надобно говорить на самом крепком солдатском языке, забыв о законах изящной словесности. Впрочем, его вклад в эту словесность микроскопичен, хотя он и пытается придумывать «народное слово».
ПЯТАЯ ВОЙНА МАРШАЛА ЖУКОВА
Четыре Звезды на груди и слава его повсеместна. Четыре войны позади, а что впереди — неизвестно. Сидит он за дачным столом на стуле с чехольцем холщовым, в лесном Подмосковье гнилом, упрятан баскаком Хрущёвым. Метель за окошком кружит, и слепнет окно, промерзая. А рядом на лавке лежит и преданно смотрит борзая.
От всех должностей отстранён, отставлен от номенклатуры, с крестьянской серьёзностью он вычитывает корректуры. «Москва», «Ленинград», «Сталинград» — сражается память-водитель. В шкафу от железных наград провис его маршальский китель. Средь папок, нависших грядой, тревогами мира ранимый, сидит он, как беркут седой, склоняемый, но несклонимый. Черкает листы в тишине. Слова отбирает по силе. Воюет на пятой войне за честь и за славу России. Кривит он болезненно рот — проснулась давнишняя рана — и слышит, как там, у ворот, стучит сапогами охрана.
Виктор Кочетков, †1997 (№ 2, 140)

НАД КНИГОЙ Г.К.ЖУКОВА
В пучину шорохов и звуков Кремлёвской сумрачной стены ушёл опальный маршал Жуков, великий каторжник войны. За грань того мемориала, куда в годину торжества досмертный пропуск подписала ему народная молва. Нам не видны его печали, его обиды не слышны, но на руке его стучали часы судьбы. Часы войны. Он повторял фронты и даты. Он из боёв не выходил, как те великие солдаты, кому он книгу посвятил.
Познав, что время многолико, и не охочий до похвал, он всем, от мала до велика, по их достоинствам воздал. И что с того, что неудобен суровый маршальский правёж? Ушёл негнучий, нелукавый, перед страной не мельтеша, помимо болестей и славы не накопивший ни шиша.
Который год в отставке дачной он словно выпал из времён, как бы стеной полупрозрачной от всех сограждан отделён. И коль Верховный — был верховным, и против правды не попрёшь. Кому же лучше знать об этом, и чьи резоны таковы: запеленавшие Победу снегами Вязьмы и Москвы. Того Россия захотела от кожемяки-скорняка, когда эпоха то и дело страну кормила со штыка. Он мог за проволокой ржавой тягать колымское кайло. Уберегла его Держава, и ей хоть в этом — повезло…
Юрий Беличенко, †2002 (№ 3, 36)

— С удивлением прочитал, что к 60-летию Победы в России осталось порядка 250 тысяч ветеранов. К 65-летию эта цифра увеличилась до 400 тысяч…
— Ветеранов осталось, к великому сожалению, очень мало. Уверен: точной цифры нет. В конце войны в рядах нашей армии насчитывалось 13 миллионов — если эта цифра точна.
— Одобряете ли вы выдачу 90-летнему воину новой квартиры? Пораньше нельзя было? Да и с присвоением звания Городам-героям тоже здорово припозднились — ныне их тридцать три.
— Что ответить? Не понимаю нашей застенчивости в деле присвоения звания Героя городам, заслужившим это своим судьбоносным участием в великой войне с фашизмом. Мы всегда запаздываем, это наша национальная черта. Впрочем, однажды мы её сломили, своевременно создав атомное оружие, новые военные технологии… Это началось ещё во время войны и продолжалось несколько десятилетий. Но сейчас мы позорно утратили русскую дерзость.

СОЛДАТ ПОБЕДЫ
Пробавляясь кашей, репой и картошкой, ошалев от теле-, радиоречей, получил письмишко фронтовик Ермошкин от родного внука из Боровичей. Шлёт внучок Алёша свой привет бумажный, дескать, не волнуйся, будь покоен, дед, только сообщаю: я живу неважно, ни жены, ни денег, ни квартиры нет. Ты своё уж пожил — отойди в сторонку, что тебе за радость жить на сто рублей? Уступи жилплощадь своему потомку, не тяни резину — помирай скорей!
«Что ж, — подумал воин, — видно, так и надо, молодым — дорога, старикам — почёт», нацепил на китель все свои награды и, дождавшись ночи, двинулся в поход. Шёл он по Фонтанке, шёл он Староневским, на проспекте Славы маялся солдат, было грусть-печалью поделиться не с кем, спал его любимый город Ленинград. Он его безстрашно защищал когда-то и Дорогу жизни по льду проложил. Вот и наградила Родина солдата, вот и нахлебался славы старожил!
Здравствуй, Пискарёвка — братская могила! Крепок под ветвями ленинградцев сон. Что ж ты, дорогая, воина забыла? Принимай скорее в свой дивизион! Оглядел он молча траурные флаги, помолился Богу, лёг среди могил и, хлебнув немного из солдатской фляги, рученьки покорно на груди сложил. Спи, усталый воин! Спи, солдат Победы, под густою сенью лип и тополей! Так же вот когда-то помирали деды, тихо и пристойно, на земле своей.
Заселил квартиру внук его Алёшка, поменял обои, свечку загасил и, швырнув в окошко дедову гармошку, словно бы Иуда, зажил на Руси.
Иван Стремяков, СПб. (№ 7, 29)
— Мы, послевоенное поколение, воспитывались на героических подвигах одногодков. Были написаны прекрасные книги, поставлены берущие за душу фильмы. На чём воспитывается нынешнее поколение? В одном интервью вы утверждаете, что Отчизну спасёт русская литература…
— Об Отечественной войне 1941—1945 годов написаны прекрасные книги, поставлены замечательные фильмы. Эти произведения исповедуют правду. Они могут воспитывать души людские и до сих пор.

ИГРА
Игра в войну — забава детская…
«Заставы» обойдя с крыла,
В лесу на кладбище немецкое
«Разведка» наша набрела.

Как привиденья, майским вечером
сквозь редколесье и кусты
Чернели, касками увенчаны,
Короткорукие кресты.

Они в неясном освещении
Темнели знаками беды —
И ряд могил, и сообщения
Травой поросшие ходы.

Как память держит стародавнее!
Лесок, заржавленный металл…
И то, что чувства сострадания
Никто из нас не испытал.
Виктор Кирюшин, р. 1953 (№ 6, 215)

— Весь ваш военный опыт отразился в ваших произведениях? Или осталось ещё что-то заветное, что вы не хотели бы выносить на всеобщее обозрение?
— Заветное?.. Оно живёт в душе у каждого… Дай Бог сил, чтобы сберечь это…
— Пользуясь случаем, разрешите поздравить вас, Юрий Васильевич, с днём рождения, с праздником Великой Победы и пожелать здоровья, бодрости и исполнения всех ваших желаний.

9 МАЯ XXI ВЕКА
Ты сниться мне, отец, всё чаще стал…
ты в этих снах не только что не стар,
но и меня на тридцать лет моложе
сегодняшнего…

Вижу облик твой в шинели,
в гимнастёрке фронтовой.
И, всё больнее душу мне тревожа,
сильней, чем орудийная пальба,
мне слышится в глазах твоих мольба:

«Скажи, сынок, за что,
за что, за что же
те, кто у нас сегодня во властях,
Победу нашу превратили в прах?
Скажи — неужто это навсегда?!»

…И просыпаюсь я в слезах стыда.
Станислав Золотцев, †2008, Псков

ВСЁ ПРОДАЁТСЯ, ЧТО ПОКУПАЕТСЯ…
«Пишу письмо и уже сейчас чувствую и понимаю, что за моё свидетельство некоторые женщины скажут: “Слава Богу!”, а некоторые — “Пусть она будет подальше от моего мужа”. Но я могу смело сказать этим женщинам, что Мария Магдалина была у Креста. Когда все ученики убежали, у неё не было страха. Она понимала, сколько ей было прощено. Вот и я понимаю, из какой грязи Бог меня вывел и что Он мне простил.
Когда я смотрела фильм “Страсти Христовы”, казалось, ничто не затронуло моё сердце, пока я не увидела, что Иисус Христос вспомнил, как Мария Магдалина прикоснулась рукой к Его ноге, а Он поднял её. Слёзы побежали по моему лицу, потому что я поняла её. А в тот момент её понял Иисус».
Здесь необходимо серьёзное уточнение. Это по католической традиции Мария Магдалина считается великой грешницей; на самом же деле она — одна из жён-мироносиц, сопровождала Спасителя на Его крестном пути, присутствовала при Его распятии, безстрашно оставалась у Креста вместе с Богородицей и апостолом Иоанном, первой пришла ко Гробу Господню с дорогими благовониями. И первой из уст Христа услышала, что Он воскрес из мёртвых.

Мария, в тяжкой горести слепая,
Назвала вертоградарем того,
Кто, гроб покинув, ей вещал: «Кого
В сем гробе ищешь, плача и рыдая?»

И отвечала: «Тела не нашла я!
Ах, Господа отдай мне моего!»
Но вдруг Он рек: «Мария!» — и Его
В восторге узнаёт жена святая…
Вильгельм Кюхельбекер, †1846

Великой же грешницей была, как повествует Евангелие, Мария Египетская. Взмолившись пред иконой Богоматери, Мария просила Её наставить на путь покаяния. И ещё не докончив молитву, услышала голос, как бы говорящий издалека: «Если перейдёшь за Иордан, то обретёшь блаженный покой». 47 лет искупала грехи она в пустыне, пока не встретила старца Зосиму и по его просьбе не рассказала о своём подвиге.— А.Р.

МАРИЯ ЕГИПЕТСКАЯ
Как давно она от ласк остыла
и одна за Иордан ушла
и, отъединённа, как могила,
сердце выпить вечности дала,

от всего, что тлен и суета,
отреклась, величьем поражая, —
и теперь, как нагота людская
и как кость слоновая, желта,

растянулась на сухой костери.
Лев рычал вблизи, гонимый гладом,
и позвал старик на помощь зверя,
чтобы схоронить ее скорей

посреди пустыни и корней.
Старый лев сидел с могилой рядом,
камень, точно герб, держа над ней.
Эрих Мария Рильке, Австрия, 1875—1926

«Самое большое влияние на мою жизнь оказала старшая сестра, хотя разница в возрасте небольшая — один год. После развода родителей мы не виделись больше десяти лет. В Казахстане, куда мы с мамой приехали, меня воспитывал дедушка. А от мамы я часто слышала наставления, что мужчины плохие, что любовь к ним оборачивается болью и что их надо просто использовать в своих целях.
Когда мне исполнилось пятнадцать лет, мы с мамой и отчимом вернулись в Ярославль.
Тогда-то и началась наша дружба с сестрой. В пятнадцатилетнем возрасте она была изнасилована и сделала аборт. Из-за этого, а может, по каким-то другим причинам, она вела распутный образ жизни. По её словам, девственность была немодной и совершенно излишней. Через год, поддавшись её влиянию, я стала встречаться с парнем “по-взрослому”. Ещё через год мы стали работать “девочками по вызову”: нашли объявление в газете. Несмотря на то что мне не было восемнадцати лет, сутенёрша приняла меня на работу. Ты говоришь: противно понимать тебе, ещё вчерашней ученице, что учит жизнь лукаво поступать и предлагает честью поступиться. Ты так рвалась в чудесную Москву. Тебе как праздник видится столица. Но как её достигнешь наяву? Ах, всё в тебе девичеством лучится… И есть возможность: крупный человек уступит всё за девичью уступку… Обычно говорят: жестокий век, но не жестокий век снимает юбку.
Геннадий Иванов, р. 1950 (№ 7, 46)
Нам нравилось иметь сексуальные контакты со многими мужчинами. Относились они к нам неплохо, издевательств, рукоприкладства в то время по отношению к проституткам не было. Мы жили весело — пили много вина и водки, ещё и большие деньги зарабатывали. Нам казалось, что всё хорошо. Но на самом деле это было абсолютным кошмаром. Почему мы этого не понимали? Потому что нас никто и никогда по-настоящему не любил. Три девицы у трассы подбоченясь стоят. И три разных заразы всем проезжим сулят. И от встречного света прикрывая глаза, ждут, когда им ответно заскрипят тормоза. Мне и грустно, и горько, сердце сходит с ума: «Неужель эта тройка есть Россия сама?»
Николай Зиновьев, Краснодарский край, р. 1960
Мы с сестрой никогда не знали материнской ласки, нежности, заботы. Отец не интересовался, не восхищался нами, не поддерживал. А мы очень в этом нуждались. Но я не осуждаю их. Разве могли они нам дать то, чего не имели сами? В проституции мы, две маленькие сестрёнки, искали утверждения для себя, утешения и признания, но не понимали, что именно это занятие больше всего нас разрушает. А если и приходили такие мысли, то обычно отгоняли их: “Как с этим покончить? Что я умею в жизни? Кому я нужна? А тут по крайней мере деньги есть”.

СТАРАЯ ПЕСЕНКА
Жили в мире дочь и мать.
«Где бы денег нам достать?» —
Говорила это дочь.
А сама — темней, чем ночь.

«Будь теперь я молода,
Не спросила б я тогда,
Я сумела б их достать», —
Говорила это мать.

Так промолвила со зла.
На минуту отошла.
Но на целый вечер прочь,
Прочь ушла куда-то дочь.

«Дочка, дочка — Боже мой! —
Что ты делаешь со мной?»
Испугалась, плачет мать.
Долго будет дочку ждать.

Много времени прошло.
Быстро в мире ходит Зло.
Мать обмолвилась со зла,
Дочь ей денег принесла.

Помертвела, смотрит мать.
«Хочешь деньги посчитать?»
«Дочка, дочка — Боже мой! —
Что ты сделала с собой?»

«Ты сказала — я пошла».
«Я обмолвилась со зла».
«Ты обмолвилась — а я
Оступилась, мать моя».
Константин Бальмонт, †1942

Существует статистика, которая говорит, что если женщина была проституткой в течение одного года, то уйти от этого ремесла ей будет сложно. Я проработала там десять лет и могу подтвердить этот факт. Иногда те, кто выходили замуж и получали материальный достаток, возвращались к этому занятию просто из “любви к искусству”.

БЛУДНИЦЕ
Тебе бы пуговку пришить,
Где белизна и колыханье.
Но невозможно не грешить,
Избавившись от побиванья.

Несправедливо спасена,
Не осознав причину дива,
Ты похотлива и юна,
И, как огонь, нетерпелива.

Тебя простил пророк-изгой,
Но после танца без боязни
Ты Саломеею нагой
Добьёшься серебра и казни.
Сергей Пашин, р. 1962 (№ 4, 103)

Постепенно, меняя клиентов и сутенёрш, я все глубже погрязала в пучине разврата. Образ моих мыслей вращался только вокруг секса.
Клиенты приходили разные. Однажды я приехала по вызову, а молодой парень без всякой причины избил меня до полусмерти, еле вырвалась. Когда девчонки приезжали с заказов, то чаще всего они бежали в ванную, словно хотели смыть с себя какие-то нечистоты. Но грязь была прежде всего в их душах и сердцах. А это нельзя смыть водой. С одной стороны, проституция не приносит радости, она унизительна и отвратительна, а с другой — очень привязчива, как наркотик.
Занимаясь проституцией, я поняла, что мужчины не столько ищут сексуального удовлетворения, сколько обыкновенного женского участия и понимания. Жёны часто провоцируют измену мужа своим поведением: холодностью, гордостью и равнодушием.
Первый раз я пришла в Церковь благодаря моему знакомому. Он знал, какой образ жизни я веду, и вместе со своей женой много сделал для того, чтобы остановить меня. Сначала я не осталась в Церкви: слишком манил меня прежний образ жизни. Но этот визит не был безполезен. Я верю, что Бог коснулся меня, потому что моя жизнь стала меняться.

ГРЕШНИЦА
Что ж так утро и хмуро, и муторно,
Воздух волглый тяжёл и свинцов?
По душе от далёкой заутрени
Разливается бронзовый зов.

Разглядела ль глазами озёрными
Ты мерцающий образ Христа?
Мысли, ранее бывшие чёрными,
Мотыльками слетают с листа.

И сползает слезою непрошеной
Покаянье по нежной щеке.
И с улыбкой, тоской припорошенной,
Богоматерь стоит в уголке.
Владимир Уразовский, Краснодарский край, р. 1944 (№ 2, 150)

Сейчас я замужем и очень счастлива. Муж очень любит меня и мою дочь (она рождена в то ужасное для меня время, а с её отцом серьёзные отношения при прежнем образе жизни сложиться не могли). Мама, видя мою жизнь, когда-то добилась разрешения лишить меня родительских прав. Сейчас они восстановлены. А ещё я беременна. Мы с мужем с большой любовью и нежностью ждём рождения нашего ребёнка. Раньше я состояла на учете в кожно-венерологическом диспансере, а теперь я благодарю Бога, что физически здорова. Он очистил мою кровь.
Бог помог мне улучшить отношения с мамой, и я верю, что непонимание с родным отцом тоже уйдёт».
http://prosvetitel1.narod.ru/svidetelstva/ispoved
P. S. Знаю, что строки, приведённые ниже, имеют мало общего с текстом «былинки». Но настолько пронзили мою душу эти строки любви и сострадания к падшей женщине, что я не могу не поделиться с вами:

Первые сединки в волосах.
Тонкие чулки в такую стужу.
Брови словно нитки. А в глазах —
Ничего, похожего на душу.
И стоит, румянами горя,
«Сука привокзальная», «Катюха»,
«Катька-полстакана», «Катька-шлюха».
Катя... Одноклассница моя...
Николай Зиновьев, Краснодарский край, р. 1960

И ещё рискну поделиться с вами житейским советом: никогда, ни под каким видом не рассказывайте близким о своём прошлом. Духовнику, священнику — покаяться непременно, а вот мужу, если он не знает о вашей греховной жизни, с которой вы покончили раз и навсегда, — ни в коем случае! Знаю не понаслышке: редкий мужчина, если и простил, забудет, — и когда-нибудь ваша искренность обернётся бедой.

ЗАЛОЖНИЦА
Умолял: «Попробуй рассказать,
с кем близка была, —
ведь все мы не святые».
Гладил волосы, смотрел в глаза
светло-карие — почти что золотые.
Улыбался. И не торопил.
В кухню шёл и свежий чай заваривал…
Исповедь её слезой кропил:
«Вспомни всё, чтоб легче стало», — уговаривал.
Душу распахнула перед ним —
как на волю рвётся птица пленная!
А потом до дому проводил…
Шёл обратно. Гневно говорил
сам с собою: «Дура откровенная!»
Леонид Наливайко, г. Курск, р. 1938 (№ 7, 35)

Ещё странность: Помню, женщина сказала со склонённой головою: «К бабам жизнь несправедлива, пожалеть бы надо их, жена мужа похоронит и останется — вдовою, а как муж жену схоронит, — не вдовец он, а жених».
Яков Козловский (№ 4, 39)
А раз уж так устроена жизнь — на всякий случай берегите мужей:

ВСЁ-ТАКИ ЛУЧШЕ, ЧЕМ НИЧЕГО
Как на бумагу ложится мертво
эта живучая, словно проказа:
безповоротно-унылая фраза:
«Всё-таки лучше, чем ничего».

Мужа соседка клянёт своего:
«Пьяница! Ирод!» Но вместо отказа
прошелестит на губах её фраза:
«Всё-таки лучше, чем ничего!»
Нора Яворская, р. 1925 (№ 3, 187)

СТРАШНО ЖИТЬ НА СВЕТЕ? СТРАШНО
Известный священник считает неубедительным мнение участников опроса, согласно которому главной причиной порока является бедность.

«Основной причиной проституция является безнравственность, безусловно, именно она всегда определяет суть дела. Всё остальное — это дополнительные причины, причём чаще надуманные, чем действительные. Меня удивляют результаты проведённого недавно опроса; вероятно, большинство респондентов — неверующие люди», — заявил в интервью «Русской линии» известный московский пастырь, настоятель московского храма Трёх Святителей на Кулишках, доктор богословия протоиерей Владислав Свешников, комментируя опрос, проведённый фондом «Общественное мнение» (ФОМ) и нацеленный на выяснение причин проституции.
Согласно исследованию, 34% опрошенных считают, что причинами проституции является бедность и отсутствие средств к существованию («из-за денег — зарплаты у людей маленькие»; «нищета одолела»; «нужда заставляет»; «чтоб заработать на кусок хлеба»; «чтобы выжить»), ещё 14% респондентов полагают, что женщины занимаются проституцией от безвыходности («вынуждает жизнь»; «жизнь заставила: у кого безвыходное положение»; «у них нет другого выбора»), 6% уверены, что главной причиной проституции является безработица.

Проститутку приютил.
Накормил борщом вчерашним,
Про житьё-бытьё спросил.
Страшно жить на свете? Страшно.

У неё в родных краях
Брат давно на зоне где-то.
Мать спилась. Отец в бегах
От тоски и алиментов.
На московских площадях
Нет отбоя от клиентов.

«Подъезжают на ветру
На красивых, классных тачках
И куда-то в темноту,
Матерясь, берут и тащат».
Там, на дачах и в домах,
То бандит, то «новый русский»,
Напоив, сомнёт в руках
Стан твой трепетный и узкий,
Даст, зевая, «баксов» сто
И прогонит на рассвете.
Кто нас только и за что
Мучит так на белом свете?
Дмитрий Нечаянко (№ 3, 121)

Кроме того, 43% опрошенных считают, что большинство женщин, занимающихся проституцией, бросили бы это занятие, если бы им представилась возможность получить другую работу с таким же заработком, а вот 31% — уверены, что в этом случае большинство проституток не отказались бы от этого греховного занятия. Как это ни удивительно, но только 9% респондентов считают безнравственность и распущенность основными причинами проституции («воспитание не то, распущенность»; «с раннего возраста распутны»; «женщины без морали»). Более того, 6% опрошенных уверены, что некоторые женщины начинают заниматься проституцией в силу индивидуальных, личностных особенностей, природной предрасположенности к подобному занятию («такая натура»; «кто-то — из любви к профессии»; «это в крови»). 14% россиян полагают, что женщина занимается проституцией чаще всего из-за нежелания работать, стремления к лёгкому заработку, лёгкой жизни и большим деньгам («больше таких, кто хочет без особого напряга получать побольше денег»; «не хотят работать, а хотят лёгкой жизни»; «хотят жить весело и богато»).
От автора. И всё же, пусть в стихах, не могу не сказать о главной причине распутства в послесоветскую эпоху:

ШЛЮХА
Очумело и оголтело, до открытости, до огласки он любил ласкать твоё тело, он любил искать твои ласки. Оголтело и очумело, исцарапана и искусана, ты учила его, неумеху, искусительному искусству. Не могла забыть, не забыла, где сама ту науку постигла. Ведь, наверно, противно было; с кем попало, поди, постыло.
Ты не плоть, а стыд раздевала на потребу мужицкой похоти. А привыкнув, себя раздавала неразборчиво, просто походя. А в глазах — небесах бездонных — боль, тоска негасимой искрою, ожидание доброй доли и любви, не купленной, искренней.
Он всегда отдавал без скупости не валюту, а уважение недоступной, а не доступной, называемой шлюхой женщине. Уходил, не зная покоя и в простую формулу веря: то не ты торгуешь собою, а паскудное наше время. Муки совести — не измерить, он себя ощущал их пленником, а твою любовь — неизменно — не покупкой, а искуплением.
Вот какая выходит штука! Разве ты виновата, кроха? Если кто-то у нас и шлюха, то скорее всего эпоха.
Анатолий Лунин, г. Калининград, р. 1930 (№ 7, 80)

По вопросу, есть ли у женщин, которые занимаются проституцией, какие-либо общие особенности, черты характера, отличающие их от других людей, мнения участников опроса разошлись: 38% считают, что есть (при этом в ответах на открытый вопрос перечисляются прежде всего такие качества, как безнравственность, распущенность, навязчивость и вызывающее поведение, а также характерный внешний вид), 30% — что нет, еще 32% затрудняются ответить однозначно. Нет у респондентов отчетливого представления и о том, как обычно складывается дальнейшая судьба проституток, обретают ли они семейное счастье: 13% считают, что эти женщины обычно не выходят замуж, 48% — что выходят (из них 19% прочат неудачный брак, 29% — удачный), 39% затрудняются с ответом.

ГРЕХ
Нет, грех не укротить вовеки,
Препроводив на суд большой.
Он будет вечно в человеке
С его соседствовать душой.

Искусно, изощрённо, тайно,
Привыкший каяться и лгать,
Он будет страсти разжигать
Самозабвенно и случайно.

Во имя или вопреки
Паря над бездною людскою,
Спасать нас будет от тоски
И будет нас давить тоскою!
Александр Пошехонов, г. Череповец, р. 1956

ФОМ провел опрос населения в 100 населенных пунктах 46 областей, краёв и республик России. Интервью было проведено по месту жительства 21—22 июня 2008 года. Было опрошено 1500 респондентов. Статистическая погрешность не превышает 3,6%.
Статистика считает в миллионах народонаселение страны! Нас много убывает в регионах, и регионам это — хоть бы хны. Статистика не роется в причинах с конкретным статистическим лицом, ни у новорождённых — на крестинах, ни на поминках, связанных с концом. Ей всё равно — что люди, что предметы, а что за категория — душа? Пусть этим занимаются поэты, пером по-старомодному шурша.
Михаил Танич, †2008
В любом случае, какие бы ни были дополнительные причины, типа той же кажущейся безысходности (которой на самом деле никогда нет, если у человека вера в Промысл Божий) и бедности (из которой можно выйти и другими способами), безнравственность остается основой любых греховных решений».
Протоиерей Владислав Свешников

ДЕВОЧКА ЛЕНОЧКА
Всё продаётся, что покупается, всё покупается, что продаётся… Девочке Леночке жизнь улыбается, девочка Леночка жизни смеётся. Пусть в синяках и в коросте коленочки, детство не мается прошлою болью. Нету вкуснее для девочки Леночки хлеба горбушки, посыпанной солью.
Мама её не совсем безработная, мама у Леночки очень красивая. Со стороны — ну совсем беззаботная, с дядями чёрными, рыжими, сивыми…
Может, порою мечтается Леночке: кто-то из них вдруг окажется папой и разорится на «сникерс» для Леночки или на палочку с сахарной ватой. Мама и дядя смеются за стеночкой, что-то там делают, меры не ведая… Слушая смех, улыбается Леночка, хлебом, присыпанным солью, обедая.
А телевизор на кухне приглу’шенно гонит с экрана порно’и эротику. Девочка Лена, хлебушко кушая, ловит ладошкой крошки у ротика. Ей всё равно, где порно’, где эротика, она ещё «мама» твердит еле-еле…
Девочке Леночке только два годика — и далеко ещё до панели.
Николай Березовский, г. Омск, р. 1951 (№ 7, 39)


«ТОЛЬКО ВАШИМИ МОЛИТВАМИ И ЖИВУ ЕЩЁ!..»
Была середина мая, и погода стояла по-весеннему прохладная. В саду у отца Иоанна Миронова среди цветов и зелени вновь встретились батюшка и главный редактор «Православного Санкт-Петербурга» Александр Раков. Конечно, были у редактора нарочно к этой встрече заготовлены вопросы, но главным было желание просто посидеть рядом с батюшкой. Пусть даже молча: ведь самое главное говорится без слов.
Но и совсем без слов не обойдёшься…
— Пожалуюсь вам, батюшка… На епархиальной выставке ко мне подскочила женщина — глаза выпучены, злой взгляд: «Я тоже духовное чадо отца Иоанна! Не те вопросы вы задаёте в интервью, и вообще за столько лет вы ничему у него не научились!» Другая произнесла, указывая на мои книги: «Памятник себе строите?» За что они так?
— Так это же хорошо. «Блаженны вы, когда будут поносить вас и гнать» (Мф. 5, 11), — говорит Господь. «Блаженны есте, егда поносят вам и ижденут, и рекут всяк зол глагол на вы лжуще» (Мф. 5, 11). Надо учиться принимать людскую ненависть с любовью. Надо понимать, что это для нашего же исправления, и благодарить всех людей, которые исправляют нас, а не злиться, не сердиться. И не гордиться. Враги наши всё замечают в нас, все недостатки наши, — а ты слушай и мотай на ус! Друг побоится тебя обидеть, и не узнаешь от него, в чём ты грешен, — а враг тебе всё расскажет. Старшие так говорили: «Это очень хорошо, когда нам замечания делают, — как бы мы иначе исправлялись?.. А плохо, когда о вас говорят только хорошее: гордыню нашу тешат». Вот какое дело-то, Сашенька. Так что эти женщины тебя к блаженным причислили, сами того не желая: «Блаженны, когда поносят вас!» А нас бы всё хвалить да по головке гладить, — этак мы с тобой совсем испортимся…

Можно всё ещё вернуть,
Можно всё ещё уладить.
Только ласково взглянуть,
По головушке погладить.

Но в глазах, в словах литых
Нет ни боли, ни печали:
Мы для нежностей таких
Слишком грамотными стали.

Вдруг да броситься на грудь…
И чего, скажите, ради?
Вдруг да ласково взглянуть,
По головущке погладить…
Виктор Коротаев, †1997

— Это правда, но мне, батюшка, всё же обидно…
— Обижаться нельзя!
— Что они на книги мои нападают? Я уже не хочу писать книги! Восьмую вы мне не разрешали писать, да я против вашей воли пошёл…
— Зато девятую я благословил…

НАДПИСЬ НА КНИГЕ
Книга. Первое звено. Сколько их до смерти будет? Слишком старое вино никаких страстей не будит. На обложке берег. Склон. Даль. Река под небом льётся. Впрочем, может быть, лоза. Есть ещё в придачу фото. Смотрит смело мне в глаза на меня похожий кто-то. Отлетевшие года. Жизнь. Находки и ошибки. Ожидание суда. Самосуд и стук машинки. Нерушимая стезя. Добровольные вериги. Оттого-то и нельзя сторониться новой книги.
Сергей Дрофенко, 1933—1970 (№ 3, 89)

— Вот теперь по вашему благословению я и начал писать… Скриплю пером… Но только по благословению: сам бы не стал, даю вам слово. Я уже очень устал.
— Мы все устали, да надо потихоньку работать. Пока живы человеки, должны они трудиться, трудиться и ещё раз трудиться. Вот и собачка наша, Жуленька, — хоть и покусали её, а она всё трудится, охраняет нас, хлеб зря не ест…

Ты атакован нелюбовью,
Твоей открытости хана,
Художник, ты предмет злословья
Во все земные времена.
Тебя зовёт средь ночи слово,
Зовут и кисти, и резец…
Но эти, с ножичком, готовы
Тебя подрезать наконец.
Они в твои вцепились ноты,
Язвят про стиль и мастерство…
Как жить им без твоей работы
И без таланта твоего?
Анатолий Краснов, СПб., р. 1932

— Теперь о другом вопрос: у нашей знакомой две больные дочери, но в церковь они не ходят. Я говорю им: «Кому Церковь не мать, тому Бог не отец». Отвечают: «У нас Бог в душе».
— Многие так говорят… Но я считаю, что в душе-то Бога иметь — это действительно хорошо, а в доме-то Божием молиться Ему — ещё лучше. Почему мы идём в дом Господень? Здесь, едва переступая порог, мы уже чувствуем себя в раю. Здесь всё: и иконы, и ладан, и святая вода — всё освящает человека, всё помогает спастись. Я опять причину нашла, в церковь я опять не пошла — то дети, то муж, то дом, душу отложив на потом. Может быть, потом повезёт, за Собою Бог поведёт из этого в горний мир, только сперва в монастырь. А то очень страшит переход. Может, всё-таки повезёт, хоть чуть-чуть смогу отмолить то, чего вовек не забыть.
Екатерина Сырцова (№ 7, 20)
Были люди, что спасались, не ходя в храм, — но что это за люди? какие у них силы были? Нам такое и не снилось!.. Вот преподобная мать Мария Египетская: всего лишь раз в жизни причастилась — и ушла за Иордан, где и несла сорок с лишним лет покаяние, не посещая храма, не участвуя в таинствах… И как 17 лет она мучилась в пустыне Заиорданской, помнишь? Но разве она бы вынесла такое, если бы наперёд не причастилась?.. И разве в конце жизни она не попросила старца Зосиму, чтобы он вновь причастил её? Видишь, — всё равно начался её подвиг с Причастия, Причастием и кончился. Хорошо иметь Бога в душе, очень хорошо, — да как же без Причастия ты будешь Его иметь?..

Сестра моя, не надо лупы,
Чтоб разглядеть свои дела.
И я была такой же глупой,
И я без Господа жила.

Меня преследовали беды,
И мрак глумился над душой,
И почему-то все победы
Себе утаскивал чужой.

Я шла, как многие, к финалу,
И начал день по швам трещать,
И слишком долго я не знала
Той муки сладостной — прощать.

Не знала, бурной мчась рекою,
Что у судьбы особый счёт,
Что не дают душе покоя
Ни власть, ни деньги, ни почёт.

Но есть одна дорога к счастью —
Дарить участье вновь и вновь…
И стали тут же возвращаться
Ко мне надежда и любовь…
Валентина Коростылёва (№ 3, 28)

— Вы запрещаете верить снам. Но почему так часто, даже в Великий пост, видишь во сне всякие гадости? Правда, должен вам признаться — и пусть не думают люди, что это гордыня, — мне недавно приснилось или привиделось, как служил Литургию Святитель Николай. Я был так счастлив, что просто не знаю, как описать.
— Это Господь посылает нам такие сны в утешение, чтобы мы не думали, что всё только худое, чтобы напомнить, что бывает и хорошее.

Ты приснись мне, приснись, Отчизна!
В синих звонах весеннего дня.
Русским небом — бездонным и чистым —
Ты коснись, умоляю, меня!..

Видишь, сердце совсем очерствело,
Разошлось, расползлось — по кускам…
и в пустое, «ничейное» тело
Ветер тащит весь нынешний хлам…

Не суди… Виноваты мы, знаю,
Совесть — нежный, ромашковый луг —
Растерзали… И вот, пожинаем
Дело наших же собственных рук.

Ты прости нас, прости нас, Отчизна!
В наших душах зарёю зажгись.
Светом Истины, Светом Пречистым,
Всех заблудших скорее коснись!..
Сергей Каргашин, р. 1965 (№ 3, 13)

А я-то, конечно, всегда говорю, что пагубно верить снам. Один монах, он верил своим снам, верил, — и вправду у него сны вещими были: он и предсказывал каждому монаху, что с тем случится сегодня… А потом оказалось, что это бес ему нашёптывал незаметно… И однажды нашептал ему во сне, что все иудеи пойдут в рай, а христиане — в ад. И пошёл тот бедняга, привыкший верить своим снам, сделал обрезание у иудеев, чтобы с ними вместе в рай попасть… А вскорости черви съели его тело живьём. Или Никита, святитель Новгородский… Бес ему: «Ты читай только Ветхий Завет, а я буду молиться за тебя!» Он и послушался на беду… И хорошо, что старцы киево-печерские помолились о Никите, выявили, что бес им руководит. Он одумался, и стал потом великим святителем новгородским, и спас свой город от пожара. Много чудес от его мощей и ныне является. Нетленные его мощи… Я служил у святителя Никиты несколько лет, — великий святой!
— Это же он помнил всю Библию наизусть?
— Да, да, да… А потом всё забыл, потому что эта памятливость была у него от беса. Господь спас его по молитвам старцев. Поэтому не надо на себя возлагать то, что не полагается, и на всё просить сил у Господа. И не верить всякому видению — даже если оно тебе очень нравится…
— Светская статистика утверждает, что в России 85% православных верующих. Верить статистике нельзя. Но другие цифры говорят о 2—3% регулярно причащающихся. И кому же верить?
— Верить-то надо Господу, Саша! Верим мы, что Господь силён из малого стада сделать великое, а из великого сделать малое. Но Он и малому стаду сказал: «Не бойся, малое стадо! ибо Отец ваш благоволил дать вам Царство» (Лк. 12, 32). Господь до скончания века с нами. Я вот служил в Неделю о расслабленном — более трёхсот человек причащалось!.. А в Пасху и пятьсот… Батюшек было семеро…
— Хорошо, что другие священники помогают, а то бы вам не справиться… Батюшка, а само посещение службы, когда человек не молится, а думает о своём, даёт пользу душе? Запомнил фразу монаха: «Одни ноги идут к Причастию»… Он был прозорливец и видел, что люди идут причащаться, а лжица мимо них проносится…
— Может, раньше и было так, потому что причащались по приказу, не свободно… Поэтому и видел старец такое. А сейчас — всё свободно. Каждый своей волей готовится к Причастию, каждый читает молитвы… И я смотрю по лицам: все лица делаются светлее после Причастия, и некий свет озаряет каждого человека, который причастился Святых Христовых Таин. И Господь говорит: «Ядый Мою плоть и пияй Мою кровь во Мне пребывает, и Аз в нем» (Ин. 6, 56). Так что будем надеяться на Господа. А кто и как причастился, — мы, смертные, не будем судить. Господь рассудит каждого человека.
— А вот говорят, батюшка, что, если после принятия Святого Причастия человек становится злым, если начинает грубить всем, то он недостойно причастился, в суд себе.
— Это бывает, что злоба нападёт: враги искушают. Да будет воля Господня над каждым человеком. Не будем осуждать никого.
— Так случилось, что я человек искренний и говорю правду в глаза. А Святые Отцы учат держать сокровенное поглубже в душе. Как быть?

Мы с тобою доверчивы очень
И порой, предоставив приют,
Узнаём: даже в белые ночи
Улыбаясь тебя предают.

Может быть, потому мы такие,
Что живые нам души даны,
Потому что мы — дети России,
Сверхдоверчивой нашей страны.
Анатолий Краснов, СПб., р. 1932 (№ 7, 23)

— А когда видишь, что человек тебя сердцем слушает, то можешь открыться, сокровенное сказать. А если чувствуешь, что человеку твои слова как об стенку горох, то лучше уста свои загради.
— Но в книжках, батюшка, я не могу по-другому писать.
— Как чувствуешь, так и хорошо. От души и пиши!.. И Господь благословит каждое твоё слово.

ОТКРОВЕННОСТЬ
В любви, в борьбе моя обыкновенность,
источник и безсилия, и сил.
Я никогда не шёл на откровенность, —
я из неё не выходил.
Владимир Котов, ДП-63 (№ 7, 145)

— Мы поссорились с давней знакомой, и вы приказали мне попросить у неё прощения. Я выполнил послушание, но она вылила на меня ещё ушат помоев…
— Это хорошо, хорошо! Скажи: «Спасибо, дорогая моя! Я достоин всякого поношения и уничижения».

Лишь на миг уйду в пространство —
Мир души уравновесить,
Чтобы промолчать на хамство
И на подлость не ответить.

Эти университеты
Посложнее высшей школы.
Люди злобой подогреты,
Вот и жгут сердца глаголом.
Наталия Карпова, СПб., убита в 1995

— Трудно это, батюшка… Я-то ожидал примирения. Там ничего серьёзного не было… Из-за ерунды какой-то раздулась ссора… Но Бог с ним… Батюшка, люди очень любят ваши службы: вы всех вовлекаете в молитву. А сколько духовных сил для этого требуется! Где черпаете силу?
— У Господа, у Господа. Господь — сила моя и Пастырь мой. И слабый другой раз, и немощный, а иду, и вместе с народом оживляюсь. Увижу их радостные, любвеобильные лица — и Господь укрепляет пастыря Своего. Надо только любить людей. Не отталкивать, а любить.
— Как вы любите, я-то знаю, батюшка. И слава Богу, люди научаются у вас любви: вижу, как вас любят, как за вас молятся. Я думаю, их молитвы тоже помогают вам.
— Помогают! Я и говорю: только их молитвами и живу.
— Что ни говори, а годы идут. 25 ноября, дорогой батюшка, вам исполняется 85 годков. Если по правде, старость — не в радость?
— А я не чувствую старости. Я всё как юноша. Я вспоминаю юношество, войну вспоминаю, и семинарию вспоминаю, и Академию вспоминаю, и своих духовных наставников, — и возвращается юность. Мне всегда радостно. И старый, а выйду, увижу цветы — и полевые, и те, которые посажены ручками, — какая красота у Господа!.. С одной чёрной земли — и беленькие, и жёлтенькие, и красненькие: всё светится любовью Господней. «Дивны дела Твоя, Господи, вся премудростью сотворил еси!» (Пс. 140, 24) Поэтому обижаться на старость нельзя, а радоваться надо. Для того Господь и оставляет нам эти годы, чтобы мы успели передать молодым всё, что сами пережили. Сколько наше поколение перестрадало — и ссылки, и гонения, и темничные узы: всё Господь дал для того, чтобы мы обрели мудрость и передали её молодым. Помоги Господи всем спастись и в разум истины прийти.

Сколько тех дней осталось,
чтобы лететь и лететь…
Тихая, поздняя старость,
дай на тебя поглядеть.

Впрочем, какой бы печальной
ты ни казалась душе,
стань на своей изначальной,
к Господу ближе, меже…
Иван Переверзин, р. 1952 (№ 2, 112)

— Наступило долгожданное лето. Наконец после Святой Троицы и вы получите отдых. Могут ли православные, пока тепло, немного расслабиться?
— А расслабляться никогда не надо! Надо всегда держать имя Иисусово и в уме, и в сердце. И я часто говорю своим: «Где бы вы ни были, в поле трудитесь или на огороде, — всё читайте Иисусову молитву!»

В сердце утомлённом затихает битва.
Только я ступаю на родимый путь,
Хорошо читается во поле молитва.
«Господи Иисусе…» — выдыхает грудь.
Геннадий Иванов, Москва (№ 7, 25)

Привожу в пример одного русского эмигранта в Париже. В России он был высокого сана, а во Франции пришлось ему работать у станка. Другой бы непременно упал духом: каков удар для гордыни!.. А он этот удар употребил себе на пользу: работал за станком и каждую готовую деталь сопровождал Иисусовой молитвой. И достиг великого совершенства пред Господом, и был взят Господом уже чистым и убелённым сединами старцем! Поэтому пусть ваши читатели молятся всегда, не ослабевают в молитвах своих ни летом, ни зимой, ни осенью, ни весной, а только радуются о Господе. «Радуйтесь, праведные, о Господе: правым подобает похвала» (Пс. 33, 1).
Я поставил для пользы дела интервью в Интернет, и вскоре появилась рецензия:
«Уважаемый Александр, добрый вечер! Спасибо за Ваш просветительский труд. Это интервью познавательно, содержательно и интересно. Беседовать с батюшками, в том числе и с отцом Иоанном Мироновым, непосильно неподготовленному человеку: нужна образованность особого порядка. У Вас, чувствуется, она есть. Ваши вопросы обращены в глубь осознания значения слова Божьего для человека.
Как мудро, среди прочего, отец Иоанн высказался о возрасте, о том, что касается каждого из нас: “А я не чувствую старости. Я всё как юноша. Я вспоминаю юношество, войну вспоминаю, и семинарию вспоминаю, и Академию вспоминаю, и своих духовных наставников, — и возвращается юность. Мне всегда радостно. И старый, а выйду, увижу цветы — и полевые, и те, которые посажены ручками, — какая красота у Господа!.. С одной чёрной земли — и беленькие, и жёлтенькие, и красненькие: всё светится любовью Господней.
«Дивна дела Твоя, Господи, вся премудростию сотворил еси!» (Пс. 103, 24). Поэтому обижаться на старость нельзя, а радоваться надо. Для того Господь и оставляет нам эти годы, чтобы мы успели передать молодым всё, что сами пережили. Сколько наше поколение перестрадало: и ссылки, и гонения, и темничные узы — всё Господь дал для того, чтобы мы обрели мудрость и передали её молодым. Помоги, Господи, всем спастись и в разум истины прийти”.
Долгих лет жизни отцу Иоанну! Пусть его опыт послужит во благо жизни многих! С уважением, Светлана Демченко».

II .ТОЧКА С ЗАПЯТОЙ
ПОЛЗЁТ СЛОВЕСНАЯ ЗАРАЗА

В России ли живу? Где наш язык?
Невольно сердце исторгает крик,
Тот, богоданный, чистый и могучий,
К которому ты сызмала привык?
Чувак! Эй, кагдила? Превед, медвед!
Не нахожу, что им сказать в ответ.
Ударьте по таким вы речью лучшей,
В безстыжие глаза пролейте свет!
Тут мат отборный; здесь блатной жаргон,
«Олбанский»… Где же русский лексикон?
Сияет, как и прежде, но — за тучей
Слов инородных. Выживет ли он?
Стефания Данилова, СПб, р. 1995 (№ 1, 7)

По истине; под чистую, на последок — а надо вместе; извините за не удобства; последствия на лицо;

«Чтобы другим НЕ ПОВАДНО было» — социолог Лидия Березина, РНЛ;

«Информационная справочная служба» — то же самое, что и «сервисное обслуживание»;

По словам прот.Всеволода Чаплина, «в России нет симбиоза Церкви и государства». РНЛ. Уже приходилось писать, что симбиоз — это сожительство двух организмов, приносящее им взаимную пользу;

«Холдинг», «лизинг», «шопинг», просто «шоп» —
В уши бьёт словечек новых масса.
В ужасе над ними морщу лоб,
как Есенин над разгадкой Маркса.
Прекращаю в облаках витать,
пробую понять мороки эти.
Но и строчки не могу продать
сфинксу под названием «маркетинг».
Юрий Ключников, г. Новосибирск, р. 1930 (№ 1, 16)

«Капитан судна не в адеквате» (?!) — Lenty.ru;

«Выдающаяся кОмпания Роммеля» — прот. Георгий Городенцев, РНЛ;

«Ситуация способствует повышательному тренду» — Михаил Леонтьев, РНЛ;

«Симметировать, съиммитировать» — таким вот образом, в двух вариантах автор ЖЖ anikonov пытается написать глагол «сымитировать». Бедный, бедный русский язык… несчастный А. Никонов…

СПРЯЖЕНИЕ ГЛАГОЛОВ
Жизнь уроки давать не устанет,
И спрягаем опять и опять:
«Обманул, обманула, обманет…»
Да не всем сдать экзамен на пять.

Вот и я в ожиданье подсказки
Выдыхаю: «Украли, украл…»
Светлым дымом растаяли сказки,
Все, которые в детстве слыхал.

Будто леший ведёт нас по кругу —
Души тратят на жалкий уют.
Сквозь прицелы глядят друг на друга
И гадают: «Убили? Убьют?..»

Что же держит тогда в мире этом,
Где и честь отдаётся рублю?
Безглагольное чудо рассветов
И глагольное: «Любишь? — Люблю!»
Сергей Зубарев, г. Анапа, р. 1954

«Получил бронь (прост.) от армии» — надо: «бро’ня — закрепление за кем-, чем-нибудь, а также документ на такое закрепление;

«Катастрофы стали полуобыденным (?!) делом — В. В. Путин, 14.07.2011;

Уже мелькает на страницах прессы:
«Российская Православная Церковь»; «Волгоградская битва» — министр МВД Рашид Нургалиев;
«Санкт-Петербургская блокада».

Пере-переименовали
И то, и то на старый лад.
На картах будущих едва ли
Воскреснет город Ленинград.
А вот на старых, на военных,
Полуистлевших и нетленных,
Ему в веках существовать.
Верните сто названий кряду —
Проспекту, площади и саду,
Но ленинградскую блокаду
Нельзя переименовать!
Илья Фоняков, СПб., р. 1935

А вот наши соседи нэзалэжного самостийного государства стали навязывать русским написание «В Украине». Не будем спорить, а заглянем в безсмертный словарь В. И. Даля: «УКРА’ЙНЫЙ и украи’нный, крайний, у краю, на краю, дальний, пограничный, порубежный, что на крайних пределах государства. Сибирские города встарь назывались украйными.

Всё привыкнуть не могу поныне
К новому стандарту «В Украине…»
Почему-то в наши времена
Братьев наших ущемляет крайне:
Говорят «в Германии», «в Иране»,
«В Люксембурге», а про них вот — «на…»…
Илья Фоняков, СПб

«ПороГ искренности» — название интервью; звонкое согласное «г» в конце слова оглушается и читается, как глухое «к». Получается: «ПороК искренности» — совсем другое, отрицательное значение. Исправил на «Дар искренности». Частенько журналисты не обращают внимания на такие «тонкости».

Президент Дмитрий Медведев: «Ново-Иерусалимский монастырь — абсолютно уникальный объект». А если с отрицанием: «неабсолютно уникальный?» Волосы встают дыбом…

«Страна обезопашена от радиации из Японии» — Радио России;

«Каддафи кошмарят по всем фронтам»;

«Не смотря на то, что…» — союз, пишется вместе;

ЧАСТИЦА «НЕ»
И откуда эта милость
На меня, как свет, свалилась?
Стала чувствовать вполне
Я в себе частицу «не».
Не брала, не воровала,
Не плела, не доносила,
Не юлила, не просила.
Где-то зрело в стороне
Неосознанное «не».
А потом оно, как знанье,
Вдруг вошло в моё сознанье.
Ларина Федотова, г. Псков, р. 1966 (№ 6, 83)

«В праве думать» — наречие, пишется вместе, как и «на пример»; «в последствии», «не маловажный момент»; «идёт в разрез с национальными интересами», «Вместе за одно!» «в след за ним»; «ума не прЕложу», «с молоду»;

«Не может человеческий организм постоянно быть в состоянии аларма» — Татьяна Соляная, www.utro.ru

Даже великий Пушкин в романе «Евгений Онегин» каялся:

А вижу я, винюсь пред вами,
Что уж и так мой бедный слог
Пестреть гораздо меньше б мог
Иноплеменными словами.

«Именно эти люди (из оперативно-поисковых групп) натасканы на выявление террористов по поведению» — Александр Гуров, член Комитета Госдумы по безопасности, газета «Метро». Читаем у Ожегова: «Натаскать» — обучить (собаку) охоте на зверя, птицу (спец.); поверхностно обучить самому необходимому (разг. неодобр.).
Вывод: человек — не собака.

«Основную массу толп составляли досужие люди…» — vlasti.net.

«…но НЕ ТУТ, ТО БЫЛО» — интернет-газета «Свободная Пресса». Маразм крепчает. Люди вообще перестают понимать разницу между запятой и дефисом, тире и точкой с запятой. Должен с грустью отметить, что люди вообще перестали обращать внимание на пунктуацию (от лат. punctum — точка) — расстановку знаков препинания. Набившая оскомину фраза: «Казнить нельзя помиловать» вызывает лишь смех. Вместе с тем без знаков препинания теряется очень многое. Примеров приводить не стану — их слишком много… Интернет способствует развалу языка, возвращению его в дописьменные времена, ибо здесь позволительно всё. Что уж тут скорбеть о каких-то запятых, тире, двоеточиях…

ПУНКТУАЦИЯ
Пунктуация — радость моя!
Как мне жить без тебя, запятая?
Препинание — честь соловья
И потребность его золотая.

Звук записан в стихах дорогих.
Что точней безоглядного пенья?
Нету нескольких способов их
Понимания или прочтенья.

Нас не видят за тесной толпой,
Но пригладить торопятся чёлку, —
Я к тире прибегал с запятой,
Чтобы связь подчеркнуть и размолвку.

Огорчай меня, постмодернист,
Но подумай, рассевшись во мраке:
Согласились бы Моцарт и Лист
Упразднить музыкальные знаки?

Наподобие век без ресниц,
Упростились стихи, подурнели,
Всё равно что деревья без птиц:
Их спугнули — они улетели.
Александр Кушнер, СПб., р. 1936 (№ 5, 116)

Безграмотные писаки добрались даже до количественных числительных. Как может прийти в голову написать: «…несёт 6-ть ракет по 3-и с каждой стороны»? — Newsland. Непостижимо здравому уму…

Два слова о московском произношении:

В ПОЛНОШНЫЙ ШАС
Сонет на опыты над русским языком
«Молочник» был, а стал «молоШник». (Пустует — вот он и грубит!) И торжествует «полуноШник», а «полуночник» позабыт. И я приёмник выклюШаю, Штоб выШказаться напрямик: в полноШный Шас по молоШаю не шастай, Шокнутый старик! Когда бы вся Периферия заговорила через Центр, кто не вскричал бы: «Вот Россия!» Но и один людской процент на том наречье не гуторит, которому Столица вторит!
Новелла Матвеева, СПб., р. 1934 (№ 1, 63)
А вот во Франции создано Министерство французского языка, и на дорогах выставлены знаки «Точка с запятой», чтобы жители не забывали о существовании важного знака препинания и чаще использовали его.
А в Санкт-Петербурге, «культурной столице», как её с гордостью называют аборигены, я с трудом нашёл единственную световую рекламу на эскалаторе метро «Технологический институт» — вторую за годы поисков.

Я В ШКОЛЕ УЧИЛСЯ ПРЕКРАСНОЙ —
постройки тридцатых годов:
кирпич ослепительно-красный
над зеленью майских садов.

Вожатым задуманный дерзко
с отрядом-соседом на спор,
горел на полу, в пионерской,
из ветра и ситца костёр.

В живом уголке, у юннатов,
чьи души во власти наук,
метался вдоль стен полосатый
девчонок кумир — бурундук.

…А время учило учиться —
задачник лежал под рукой…
Мне школа всё снится и снится
такой и чуть-чуть не такой…

И я просыпаюсь. Мне ясно,
что в переплетениях сна
она, чем взаправду, прекрасней,
и всё-таки это она!
Владимир Торопыгин, †1980 (№ 6, 272)

 -

Отрывки из школьных сочинений


*Летом мы с пацанами ходили в поход с ночёвкой, и с собой взяли только необходимое: картошку, палатку и Марию Ивановну.
*Умер М.Ю.Лермонтов на Кавказе, но любил он его не поэтому!
*Ленский вышел на дуэль в панталонах. Они разошлись, и раздался выстрел.
*Во двор въехали две лошади. Это были сыновья Тараса Бульбы.
*Герасим поставил на пол блюдечко и стал тыкать в него мордочкой.
*Андрей Болконский часто ездил поглядеть тот дуб, на который он был похож как две капли воды.

*Лермонтов родился у бабушки в деревне, когда его родители жили в Петербурге.
*Чацкий вышел через задний ход и подпёрнул дверь палкой.
*Герасим налил Муме щей.
*Бедная Лиза рвала цветы и этим кормила свою мать.
*Хлестаков сел в бричку и крикнул: «Гони, голубчик, в аэропорт!»
*Отец Чацкого умер в детстве.
*У Ростовых было три дочери: Hаташа, Соня и Hиколай.
*Тарас сел на коня. Конь согнулся, а потом засмеялся.
*Душа Татьяны полна любви и ждёт не дождётся, как бы обдать ею кого-нибудь.
*Шел полк французов и кутузов.
*Петр Первый соскочил с пьедестала и побежал за Евгением, громко цокая копытами.
*Hос Гоголя наполнен глубочайшим содержанием.
*Глухонемой Герасим не любил сплетен и говорил только правду.
*Тургенева не удовлетворяют ни отцы, ни дети.
*С Михаилом Юрьевичем Лермонтовым я познакомилась в детском саду.
*Герасим ел за четверых, а работал один.
*Печорин похитил Бэлу в порыве чувств и хотел через ее любовь приблизиться к народу. Hо ему это не удалось. Hе удалось ему это и с Максимом Максимычем.
*Базаров любил разных насекомых и делал им прививки.
*Пугачев пожаловал шубу и лошадь со своего плеча.
*У Чичикова много положительных черт: он всегда выбрит и пахнет.
*Фамусов осуждает свою дочь за то, что Софья с самого утра и уже с мужчиной.
*Грушницкий тщательно целил в лоб, пуля оцарапала колено.
*Поэты XIX века были легкоранимыми людьми: их часто убивали на дуэлях.
*Hаташа была истинно русской натурой, очень любила природу и часто ходила на двор.
*Здесь он впервые узнал разговорную русскую речь от няни Арины Родионовны.
*Во время второго акта Софьи и Молчалина у них под лестницей сидел Чацкий.
*Первые успехи Пьера Безухова в любви были плохие — он сразу женился.
*Чацкий был самодостаточен. Об том говорит хотя бы отсутствие у него детей.
*Армия бежала, а впереди бежал Hаполеон, теряя свое величие и ЧЕСТЬ поминутно.
*Раскольников проснулся и сладко потянулся за топором.
*Старуха Изергиль была гордая и неприступная, как танкист.
*Лягушки скакали парами в сторону болота, где кончали самоубийством.
*Стихотворение написано в рифму, что нередко наблюдается у поэта.
*Плотность населения Австралии составляет четыре квадратных человека на один метр.
*Мальчик в лодке быстро грёб коромыслами.
*Анна сошлась с Вронским совсем новым, неприемлемым для страны способом.
*Гусеница сломя голову бежала от воробья.
*При виде Татьяны Онегин углубился и расширился.
http://www.libo.ru/libo1095.html

Горят асфальтовые спуски
От солнца. И страна горит.
Я просто говорю по-русски.
Кто здесь по-русски говорит?

И торгаши, и бизнесмены,
И новозваные князья,
И те, кто ночью режет вены,
Когда без «косяка» нельзя.

Но кажется — невнятны фразы,
И речь уродливо-резка —
Ползёт словесная зараза
Совсем чужого языка…

Вы — на жаргоне, на иврите,
Вы — так, что я не повторю,
Вы — по-английски говорите…
А я по-русски говорю.
Мария Струкова, р. 1975 (№ 3, 25)

ВСЯ НАША ЖИЗНЬ — ОЖИДАНИЕ ЧУДА
Эту историю записал и принёс в редакцию протодиакон Свято-Троицкого Измайловского собора Сергий Шалберов.

«Долго не решался рассказать об этом событии… Конечно, наше отношение к любому чуду должно быть крайне осторожное и духовно трезвое. Но иногда полезно дать пищу размышлениям о неведомых свойствах нашей соборной молитвы, избегая при этом бездумного погружения в стихию чудес.
Кому ведомы чудеса, творящие Слово Его?
Ушёл из жизни учёный человек, крупный руководитель — директор ведущего отраслевого исследовательского института. Родственники пришли в собор оформлять отпевание. Пришли без напускной скорби, без деловитой погребальной суеты, без вельможного высокомерия, как-то мудро и естественно соединяя кончину близкого человека с началом его новой невидимой жизни. Интуитивно определив в них совопросников души своей, предложил им ночное чтение Псалтири. Они не раздумывая согласились, да ещё попросились остаться при усопшем на всю ночь.
Внесли дорогой тяжёлый гроб, открыли. Покойный лежал на спине: белоснежная наволочка подушки хорошо оттеняла его волевое и простое лицо. Глаза были закрыты крепко, губы тоже плотно сжаты, и всё казалось, что он тихо и радостно улыбается. Весь он напоминал благородные лица из старых довоенных фотографий.
Над головой родственники зажгли пучок свечей, сноп мерцающего света от которых пытался согнать мертвенные тени под глазами усопшего. Один тёплый луч свечи коснулся моей груди и, словно чудотворный жезл Моисея, вызвал к жизни поток добрых чувств: захотелось крепко обнять всех людей — и живых, и отошедших в мир иной — и говорить им дивные певучие слова псалмопевца Давида, великого поэта библейской древности.
«Блажен муж, иже не иде на совет нечестивых», — начинаю читать Следованную Псалтирь, старинную книгу размером с напрестольное Евангелие, по которой, должно быть, молилось не одно поколение соборян. Удивительно и ласково думается о всех людях земли: все призваны таинственной силой, живущей в них, победить смерть, все идут смертными путями к безсмертию.

ПРЕЛОЖЕНИЕ ПСАЛМА 1
Блажен, кто к злым в совет не ходит,
Не хочет грешным вслед ступать
И с тем, кто в пагубу приводит,
В согласных мыслях заседать.

Но волю токмо подвергает
Закону Божию во всем
И сердцем оный наблюдает
Во всем течении своем.

Как древо, он распространится,
Что близ текущих вод растет,
Плодом своим обогатится,
И лист его не отпадет.

Он узрит следствия поспешны
В незлобливых своих делах;
Но пагубой смутятся грешны,
Как вихрем восхищенный прах.

И как злодеи не восстанут
Пред вышнего Творца на суд,
И праведны не воспомянут
В своем соборе их отнюд.

Господь на праведных взирает
И их в пути Своем хранит;
От грешных взор Свой отвращает
И злобный путь их погубит.
Михаил Ломоносов, 1711—1765

Добросовестно читаю с полным размахом души, словно принося последнюю отчаянную жертву Господу:
«Прости вся, елико ти согреших, яко человек, паче же не яко человек, но и горее скота…»
Рядом с этими словами идут другие мысли. Я знаю, что умер большой начальник, но обычный человек, думаю о всей работе его, и она мне кажется поражающе большой. Это сердце, переставшее жить, — всё ли верно сказано им на земле, о чём думало оно при земной жизни?
«…вольная моя грехи и невольная, ведомая и неведомая, яже от юности и от науки злы и яже суть от нагльства и уныния…»
Всё ли сделано им для спасения души? И что можем сделать мы, зде оставшие? Около меня — мёртвый и будто бы спящий, а на лавке у гроба — живые и бодрствующие молящиеся родственники. И я руковожу их песней, которую они поют вместе со мной Ему, Владыке жизни, о спасении родной души!
Завершая очередную «Славу», перелистываю книгу в самый конец, где помещена особая молитва за усопшего: «Помяни, Господи Боже наш, в вере и надежде живота вечного…». Я читаю эту молитву, и в душе у меня горит костёр высоких слов и чувств, и я благодарно взволнован. В затемнённом соборе стоит басовый гул, как будто архангельские голоса доносят из углов: «Прощается вам, всё прощается — живите вечно!»
Вдруг замечаю: на пожелтевшем от времени листе молитвы откуда-то появляются свежие маслянистые разводы, и с каждым перелистыванием их становится всё больше. Недоуменно отираю платком руки — они сухие. Вглядываюсь пристальней и вижу, как с началом молитвы на бумаге появляется мельчайшая росинка — по мере чтения она наливается серебрящимся соком, вырастая в спелую жемчужную ягоду. При очередном перелистывании бумага впитывает её — вот откуда на жёлтом пергаменте древности эти загадочные пятна.
Я изумлён. Мы знаем о чудесности мироточения святых реликвий, но природа и смысл этого явления людям непонятны. Вдумываюсь вскользь, не прерывая чтения. Поглощает людей сень смертная и не может поглотить, — доносит мне эту истину живая набухающая капля, знак Его небесной милости ко всему грешному человечеству и награда нам, усердно в унисон молящимся у тела покойного. И не забываем ли мы сегодня значение соборных церковных прошений, не происходит ли в нас какое-то угрюмое и безплодное самозамыкание в себе и умаление жизни в Святом Духе? Не наступает ли время вновь возгореться нашей общей молитве, для чего и даются нам чудесные намёки — Божьи знамения?
Ведь заповедано нам не ограничиваться одним обрядовым отношением к Богу, но возрастать в молитвенном чувстве, в ощущении Божественного мира. Но способны ли мы без всякого догматического мудрования сказать совсем просто своим близким вслед за апостолом: «Умоляю вас… Господом нашим Иисусом Христом и любовью Духа, подвизаться со мною в молитвах к Богу» (Рим. 15, 30). Вся сила Церкви в её неотмирности, в предощущении жизни вечной, и там, где, по слову Христову, «двое или трое собраны во имя Его», где преодолевается обособленность, там начинается соборность, там начинается любовь. И когда вера освещена лучами любви, тогда слова и обряды видятся не символическими, а простыми и действенными, и тогда совершается чудо.

ПРО ЧУДЕСА
Вся наша жизнь — ожидание чуда.
Чудо — у моря свой камень найти.
Чудо — на горы взойти и оттуда
Взглядом счастливым весь мир обвести.
Чудо — ребёнка в коляске баюкать.
Чудо — не знать за собою вины.
Чудо — по лесу блуждая, аукать.
Чудо — прожить свою жизнь без войны.
Чудо любви! Но когда и откуда
Может явиться оно — не поймёшь.
Ну, а воистину главное чудо —
То, что ты просто на свете живёшь
Галина Чистякова

Заканчивается Святая Псалтирь. Кружится голова от блаженного воздуха вечности. В храме и душе становится всё тише, ночнее…
И как будто не случилось ничего особенного…»

«Когда душа находится в состоянии безчувстенности и развращения и одержима недугом зависти, тогда она не убеждается никаким чудом. Когда душа благопризнательна, тогда она принимает всё с верой, даже и в чудесах не имеет особой нужды». Свт.Иоанн Златоуст

СНИМИ ПРОКЛЯТИЕ С МЕНЯ
Мир дому вашему и благодать! Пишет вам человек, который по иронии судьбы был приравнен обществом к серийным убийцам, маньякам, людоедам и педофилам. Ведь именно таковыми принято считать всех, кто попадает в «Чёрный дельфин». Таким образом, всех заключённых «Дельфина» вычёркивают из книги живых, будто нас и не было никогда, лишая права на жизнь, на возможность исправиться и начать новую, лучшую жизнь. Неужели вы думаете, что среди нас нет ни одного, кто может раскаяться и встать на путь исправления? Ведь вынося нам такие приговоры, вы автоматически признаёте нас неисправимыми.
Но задумайтесь, а правильно ли вы поступаете? Да, возможно, вы — общество — и правы, но лишь отчасти. Я сейчас не хочу говорить обо всех, кто здесь находится, да и не смогу. Буду говорить только о себе в надежде, что кто-нибудь с чуткой душой и добрым сердцем услышит меня и поймёт боль, которая преследует меня на протяжении долгих лет отбывания мною наказания.
Мне исполнилось 32 года, а преступление я совершил, когда мне было всего девятнадцать. Что двигало мною тогда, когда я согласился на этот чудовищный поступок? Жажда жить, а не существовать… Я не хочу себя оправдывать, просто не знаю, как иначе объяснить вам, что не от хорошей жизни пошёл на преступление, которое неожиданно для меня самого закончилось столь трагично.

«СВАЛОЧНИК»
Юнец тяготел к одному:
К наличию шумных гулянок.
И жизнь рисовалась ему
В обилии слуг и служанок.
Заманчивым видел свой век,
Грешил ради денег, не каясь,
Всевышнего напрочь отверг,
К тельцу золотому склоняясь.
Всю молодость залил вином,
Подвергся преступной закалке,
Освоил тюрьму, а потом
Сражался за место на свалке.
Вячеслав Хлебов, г. Череповец, р. 1939

Вы помните разруху 1990-х годов? Зарплаты задерживали, а жизнь дорожала на глазах. И так уж вышло, что я с малых лет зарабатывал себе на жизнь: расклеивал афиши, мыл машины на заправке, был грузчиком. Но хотя я всегда был равнодушен к алкоголю и наркотикам, денег всё равно не хватало даже на самое необходимое. А в 1996 году в нашу семью пришла беда и поселилась, кажется, навечно. В тот год, слава Богу, не посадили, но с незаслуженным позором выгнали с работы отца. Тяжело переживая несправедливость, отец запил. А в 2006 году его не стало.
В Бога мы не верили, не вспоминали даже, не знали Его. Да и откуда мы могли Его знать, когда вокруг все будто помешались на том, как достать денег, чтобы накормить семью, расплатиться с долгами, не лишиться работы? А тут ещё, будто мало нам было беды с отцом, я нечаянно ранил ножом в живот одного человека, который проходил в нашем городе срочную службу. Он остался жив, но его комиссовали. Командиры, чтобы не брать ответственность на себя, довели дело до суда. Так меня осудили в первый раз — условно, но осудили. Мне тогда было всего семнадцать…
Через год меня забрали в армию. Но моя надежда попасть в нормальные войска не сбылась — я попал в настоящую «зону»: в нашей роте собрали всех ранее судимых, причём я оказался самым молодым. У нас не было дедовщины, у нас было хуже — те, кто уже не раз побывал в «зоне», стали наводить свои порядки, деля всех на блатных и всяких прочих. Блатные работать, естественно, не хотели и заставляли работать тех, кто слабее. Понимаете, нас не учили военному делу, а использовали как рабсилу. Меня такое положение дел не устраивало, я стал проситься в другую часть, поближе к дому. Меня перевели, но дома я всё равно редко бывал, а потом ещё и пневмонией заболел, работая в кочегарке. Отвалявшись в госпитале, я попросил у командиров десять дней отпуска. Врачи, кстати, при выписке рекомендовали командованию освободить меня от службы на 15 суток. Но мне не дали даже одного дня, чтобы побывать дома. Не отпускали и в увольнительную, когда у мамы был день рождения, и когда сестра замуж выходила. Я устроил бунт… Командиры решили уволить меня, чтобы избавиться от проблем. Повод? Меня, оказывается, нельзя было призывать в армию как имевшего судимость. Так я прослужил не положенных два года, а только год и два месяца.
Вернувшись на гражданку, я занялся поиском работы. Это нелегко было сделать, поскольку у меня была судимость, да и на учёт в военкомате меня не хотели ставить, как незаконно уволенного. А устроиться на приличную работу без военного билета невозможно. Круг замкнулся…
А жить-то как? Долги за квартиру растут, в желудке пусто, одежда поизносилась. К кому идти? Кто поможет? Именно в этот трудный момент и подоспело предложение пойти на разбой. А дальше по наезженной колее: преступление, видимый успех, надвигающаяся гроза неприятностей, отчаянная попытка уйти от расплаты… и вот я здесь, в «Чёрном дельфине». «Таковы пути всякого, кто алчет чужого добра: оно отнимает жизнь у завладевшего им» (Притч. 1, 19). Как больно осознавать это только сейчас… Но кто мне скажет, почему я только здесь должен был узнать это? Почему в моей жизни — ни в детстве, ни в юности — не было человека, который рассказал бы мне о Боге, о заповедях Его? Конечно, на моём жизненном пути, слава Богу, были люди, благодаря которым я был крещён в 1992 году, но были и другие — те, кто не пустил меня в храм. Они остановили меня по дороге к храму, вызвали милицию и сдали как безпризорника. В результате я здесь, как заживо в могиле погребённый. Без права на надежду, на шанс жить нормально, творить добро, любить и быть любимым. Если бы знали, как мне хочется кричать:

Не надо хоронить меня! Не надо!
Я умер! Но пока ещё живой.
Я слышал звуки восклицанья ада,
Был послан Ангел смерти и за мной.
Там ждут меня, но я не тороплюсь.
Я в жизни этой толком не пожил.
Водой живою дайте я напьюсь,
Прохладой этой, что не заслужил.
Не плачьте над могилою моею,
Я умер, но как будто и воскрес.
Быть может, в этой жизни я успею
Душою дотянуться до Небес.
Так дайте же подняться из «могилы»,
Для смерти слишком молод я ещё,
Для жизни в теле слишком много силы,
Хочу потратить с пользою её.
Я шанс прошу — мне больше и не надо.
У ада вырвать душу бы успеть,
Стремясь к воротам Пресвятого Града,
Любовью побеждая страх и смерть.
Не надо! Я прошу, ещё не надо,
Не зарывайте в землю вы меня.
Смогу ли в жизни той найти отраду
У криков, боли, смерти и огня?

И как в моём положении не взывать к милосердному Господу:

Сними проклятие с меня.
Мне жить осталось лишь три дня.
Сними проклятие с меня,
Дай огражденье от огня.
Сними проклятие с меня,
Дай приготовиться ко сну.
Сними проклятие с меня.
Я не хочу пойти ко дну.
Сними проклятие с меня.
Слезами душу дай омыть.
Сними проклятие с меня.
Своих страстей мне не сокрыть.
Сними проклятие с меня
И научи меня любить.
Сними проклятие с меня,
Боль и обиды — всё забыть.
Сними проклятие с меня.
По новой жизнь хочу начать.
Сними проклятие с меня.
Пелену прошлого дай порвать.
Ну, а не хочешь — не снимай,
Я эти дни смогу дожить.
Я знаю, скоро будет май —
Пора любви, но я убит.

Да, я чувствую себя убитым, потому что я сейчас не живу. Для меня жить — это любить, надеяться, верить. А я не могу. Не имею возможности… Моё сердце с каждым днём всё больше и больше ожесточается от осознания пропавшей жизни, от того, что ничего хорошего не успел сделать и уже не сделаю. Даже далёкая, зыбкая возможность освободиться через 25 лет нереальна, потому что мне тогда будет 44 года и суд не решится выпустить меня, а освобождаться в 50, 60, 70 лет, даже если доживу, — не вижу смысла. Куда я пойду? Кому я нужен буду? Я не уверен, что меня даже в монастырь какой-нибудь возьмут, потому что доживать туда не принимают, а послужить Богу я буду уже не способен.
Останется только два реальных варианта: либо опять в тюрьму (от чего упаси Бог!), либо подохнуть от голода, как собака, где-нибудь на помойке. Эта мысль настигает везде, эта мысль не даёт житья: «А какая на Страшном суде ожидает меня статья?» Валерий Котеленец (№ 4, 137) А я не хочу так, хотя и осознаю, что заслуживаю такой смерти в глазах общества, — того общества, которое лишило меня нормального детства, а потом и человеческой жизни. Потому что в газетах пишут, что здесь, в «Чёрном дельфине», сидят одни отморозки, нелюди. И ведь никому невдомёк, что отъявленных негодяев и человеконенавистников здесь очень мало — хорошо, если наберётся 100 человек из 650. Но, как правило, их-то и показывают по телевизору, о них делают душераздирающие репортажи. А мы, остальные, — те, кто не заслуживает такого сурового наказания, кто в плачевный момент жизни стал жертвой обстоятельств, кто в ответственный момент не нашёл другого выхода или просто защищал свою жизнь?! Здесь много осуждённых несправедливо из-за судейского безпредела, и все они, как и я, хотят жить по-настоящему — с верой в будущее, с надеждой на любовь, но вынуждены смиряться со своей судьбой.

Как хочется мне написать красиво.
Но сделать это не даёт тоска.
И мучает она меня невыносимо,
Съедая в сердце те красивые слова,
Что я хотел бы подарить любимым.
Но в этой жизни, видно, нет мне счастья.
Я в этой жизни слишком невезуч.
Вместо любви в мой дом стучит ненастье.
Опять дожди несут громады туч,
Что заслоняют свет и солнца луч.

Всё-таки хочется верить, что и в моей жизни появится луч надежды на нормальную человеческую жизнь на благо Отечеству, во славу Божию, ради счастья родных и любимых людей. Но чтобы эта надежда осуществилась, надо, чтобы меня услышали, поняли и простили. Чтобы подарили благословенный шанс начать жить заново, пока я ещё молодой и полон сил, пока могу работать и приносить пользу. Прошу ваших молитв и молитв отца Иоанна Миронова обо мне, грешном, и моих родных. И ещё… смиренно прошу келейных молитв об убиенных Александре, Светлане, Романе и Надежде.
Грешный раб Божий Роман Рудин, пос. Соль-Илецк
* * * * *
Вот такие письма уже не впервые приходят в нашу редакцию из заключёния. Для того чтобы вы поняли, где находится Роман Рудин, поясняю, что «Чёрный дельфин» — официальное название «ФГУ ИК-6 УФСИН России по Оренбургской области» — колонии для пожизненно осуждённых в городе Соль-Илецк в Оренбургской области. Самая большая колония подобного типа в России — на 1600 человек. В настоящее время в колонии содержатся около 650 человек. Количество персонала — около 900 человек. В тюрьме содержатся не только пожизненно заключённые, но и заключённые с общим режимом, вольноотпущенные и живущие в специальных поселениях.
* * *
Я внимательно несколько раз прочитал письмо 32-летнего Романа, — письмо грамотное, и даже стихи написаны неплохие. Была мысль попросить кого-нибудь из сведущих людей дать оценку написанному, но потом я решил: отвечу ему сам.
«Пишет вам человек, который по иронии судьбы (курсив мой. — А.Р.) был приравнен обществом к серийным убийцам, маньякам и людоедам».
Если пропустить некоторые абзацы, получается, что пишет на волю человек, которого жестокое общество и «случайные обстоятельства» (курсив мой. — А.Р.). закатали на 25 лет за шершавые стены тюремной камеры. Приговор заключённый считает несправедливым, он «вычёркивает из книги жизни живых, лишая права на возможность исправиться и начать новую, лучшую жизнь». Не стану пересказывать содержание письма, но вопросы возникают сразу: почему «не от хорошей жизни» большинство людей не идут на преступления? Разве мы тоже не переживали ад 90-х годов? Но Роман «нечаянно» (?!)ранил ножом в живот солдата, и того вынуждены были комиссовать из армии. А откуда в кармане «случайно» оказался нож? Вот и получил наш «герой» первый условный срок. Он был страшен, тот бомж, в предвкушении дани, что приставил мне нож, угрожая гортани. Он дышал, что удав. И, от страха тупея, я сказал: «Я бы дал — только нет ни копейки». Помолиться? О чём, если я обречённый? Я спросил: «Ты крещён?» Он ответил: «Крещёный». И глаза опустил. И сказал: «Извиняюсь…» Я ему всё простил. И с тех пор изменяюсь. Сергей Поликарпов, СПб., р. 1947 (№ 6, 97)
Казалось, урок должен был пойти впрок. Но после множества оправданий себя и обвинения всех и вся в своих бедах Роман идёт на разбой. Зачем? Да на работу приличную не берут, на учёт в военкомат не хотят ставить, долги растут, есть нечего. Ну конечно, в таком случае ты вынужден с угрозой для жизни людей отбирать у них то, что пригодится тебе. И как итог — «Чёрный дельфин» и срок длиной в целую жизнь. Опомниться должен любой, оказавшись по ту сторону жизни, но нет: опять идут обвинения вовне. «Почему в моей жизни не было человека, который рассказал бы о Боге, о заповедях Его?» И строчки стихов:

Не надо хоронить меня! Не надо!
Я умер! Но пока ещё живой…

Честно признаюсь, за годы редакторства я немного научился отличать правду от фальши: слишком много раз обманывали зэки разными жалостливыми просьбами из-за колючей проволоки. По мере продвижения по строчкам я всё больше задавался вопросом: действительно, за что такому несчастному, ещё молодому парню отвесили 25 лет? А вдруг это судейская ошибка? Но только в самом конце до меня дошло, что же совершил этот… преступник? «Смиренно прошу ваших молитв об убиенных Александре, Светлане, Романе, Надежде…» Так на его совести души четырёх человек! Да сможешь ли ты отмолить свой великий грех, Роман? Судя по тону письма, ни крохи раскаяния нет в тебе за содеянное. Да и о всех ли грехах поведал ты редакции в надежде… на что? Сочувствие, посылку святоотеческой литературы, газет? Ведь всех нас ждёт ещё и главный Суд — Суд Божий? Найдёшь ли ты у Господа оправдания своим преступлениям? Раз нет плодов покаяния, значит, ни слезинки не проронил ты по убитым тобой людям. Правда, времени для этого в тюрьме у тебя предостаточно. Читал я в одном патерике, как раскаявшийся разбойник пришёл в монастырь и 20 лет не покидал келью — в посте, слёзной молитве, ночном бдении… И через 20 лет у него сама по себе зажглась лампадка. Простил Господь разбойника. А ты рвёшься на волю — мол, там исправлюсь. Свежо предание…
Публиковать же твоё оправдательное письмо на весь мир я не стану — ни к чему это. Только весьма ценных для зэка конвертов прибавится из далёкого Соль-Илецка…
Александр Раков.

Решетка ржавая, спасибо,
Спасибо, старая тюрьма!
Такую волю дать могли бы
Мне только посох да сума.
Мной не владеют больше вещи,
Всё затемняя и глуша.
Но солнце, солнце, солнце блещет
И громко говорит душа.
Запоры крепкие, спасибо!
Спасибо, лезвие штыка!
Такую мудрость дать могли бы
Мне только долгие века.
Не напрягая больше слуха,
Чтоб уцелеть в тревоге дня,
Я слышу всё томленье духа
С Екклезиаста до меня.
Спасибо, свет коптилки слабый,
Спасибо, жесткая постель.
Такую радость дать могла бы
Мне только детства колыбель.
Уж я не бьюсь в сетях словесных,
Ища причин добру и злу,
Но чую близость тайн чудесных,
И только верю и люблю.
1920
Александр Солодовников, †1974
Газета «Православный Санкт-Петербург», № 6 (234)

Вскоре после публикации в редакцию пришло письмо.
«Уважаемый Александр Григорьевич!
Прочитал в газете письмо из “Чёрного дельфина” и Ваш ответ на него. Достойный и правильный ответ. Потом начал припоминать что-то давно забытое — и вспомнил! Осуждённый Павел Рудин пишет, что человеконенавистников в их тюрьме очень мало — человек сто. «Их-то и показывают по телевизору, о них делают душераздирающие репортажи».
Осуждённый Рудин говорит неправду. Несколько лет назад был небольшой телерепортаж по каналу «Совершенно секретно», посвящённый именно ему, Роману Рудину. Все его «героические подвиги» описаны великолепно, но не в этом суть. Интересно другое.
Когда Романа Рудина судили в первый раз, то он повёл себя так: повернулся к судьям спиной и отказался отвечать на вопросы. Суд приговорил его к пожизненному заключению. Рудин подал апелляцию в Верховный Суд Российской Федерации. И перед Верховным Судом разговорился до чрезвычайности. Суть речей примерно та же, что и в газете: «За что такая жестокость?! Я не педофил, не маньяк, не людоед! И всего-то я убил четырёх человек, а мне за такую мелочь — пожизненное! Какая ужасная несправедливость!..» И ни крохи раскаяния. Верховный Суд оставил приговор без изменения.

В СУДЕ
В тусклый полдень под северным небом
Невзначай вспоминается мне:
Тусклый свет в коридорах судебных,
Как в чужом недосмотренном сне.

Смотрит правое дело с плаката,
Вольный тополь бежит под дождём…
И угрюмый смешок адвоката
Ободряет: чуть-чуть подождём.

Ходит время в больших прокурорах,
Свет в потёмках бумажных шуршит.
Жизнь угрюмо молчит в коридорах,
И Судьба за дверями молчит.

Адвокат, одурев от икоты,
Пьёт казённую воду с тоской…
Чей-то голос мне чудится: «Кто ты?..»
- Сам не ведаю, кто я такой.

И никто никогда не узнает,
Что душа в наших душах болит…
И Господь нам безумье прощает,
Но душа ничего не простит…
Лев Котюков, р. 1947 (№ 4, 9)

Разуверившись в милосердии судебном, Рудин принялся писать в православные газеты: «Я не отморозок какой-то! Почему закон так жесток?»
С течением времени пожизненное заключение было заменено на 25 лет лишения свободы. 13 лет Рудин уже отсидел, через двенадцать, скорее всего, выйдет на волю с желанием красиво жить и нежеланием работать, с обидой на всех и вся, и, возможно, с жаждой отомстить за свои «незаслуженные» страдания. И без всяких признаков раскаяния. Ещё физически крепким и не таким уж старым. Вам не страшно, что подобный отморозок будет жить среди нас? Суд не должен выпускать Рудина на волю. Или я не прав?»
Ярослав Шилов, СПб.

P. S. Преступник Рудин не в санатории находится, — в тюрьме особого режима, а 13 лет — срок огромный. Пусть отсидит сначала до 2024 года. Если отсидит…

Пока душа воспринимает
Чужие слёзы, знай: Господь
Ещё грехи твои прощает
И в прах не превращает плоть.
Сергей Хохлов, Краснодар, р. 1927 (№ 2, 120)

А где же твои слёзы, заключённый Роман Рудин?..


СТОИТ МЕЖ ВРЕМЕНЕМ И ВЕЧНОСТЬЮ
Мои прадеды из вологодской деревни Кабачино, что и поныне стоит почти напротив Горицкого Воскресенского монастыря под горой Маурой. В 70-х годах старший брат приобрёл избушку в деревеньке Ивицы, что всего в километре от дедовских домов. И лет пятнадцать я сопровождал маму на «дачу», где она с неимоверным трудом, в одиночку выращивала кой-какие овощи, чёрную смородину в терпеливом ожидании приезда из столицы старшего сына. Иногда я оставался в этих дивных местах на несколько дней, иногда проводил часть отпуска, но строгий брат-хозяин незримо присутствовал рядом и, когда появлялся, в пух и прах словесно разбивал мои начинания: то не так веранду построили, то ограду неграмотно ставлю; он вообще подавлял во мне всяческое желание что-то созидать для «барина». А когда я попросил выделить для нас с женой комнатушку, чтобы приезжать на лето, разразился такой скандал, что в тех краях я появляться перестал. Хотя нет, приезжал в паломничество в Горицкий монастырь к матушке Евфалии да однажды с приятелем устроились у братова друга неподалёку, съездили в Ферапонтово, побродили по Кирилловскому монастырю и даже перебрались в ливень на другую сторону Шексны: хотел поглядеть, как выглядит избушка после многочисленных перестроений. Вид вокруг потрясал душу.

ВОЛОГОДЧИНА
Здесь Божии святые вотчины, истоки веры и оплот. Негромкий голос Вологодчины над Русью раненой плывёт. Она — в часовнях, колоколенках, в соборах и монастырях. И в Божиих святых угодниках, в простолюдинах и князьях. Она — в сынах своих испытанных от Куликова до Чечни. И в облаках, как будто вытканных, полям ромашковым сродни. Она придумана не зодчими — пустынножителей приют. Святые древней Вологодчины душе надежду подают. И кружевна, и белокаменна, готова каждого обнять. Колокола на Спасо-Каменном из глубины веков звонят. Над Ферапонтовом, Кирилловом, и там, где выжжено дотла, над миром, что гнетёт веригами, колокола, колокола. Стоит и вздохом не обмолвится, куда ни глянь — поклонный крест. Она стоит и кротко молится сквозь зло, кипящее окрест. Разорена и изувечена, и всё ж — величия полна. Стоит меж временем и Вечностью, непобедимая она.
Лариса Кудряшова, СПб., р. 1954 (№ 7, 136).
И я, хотя и родился за тридевять земель от вологодского отца по причине войны, землю эту считаю роднее некуда. Я даже пытался выразить свою любовь стихами: Милая сердцу вотчина с яблоней у окна, сказочная Вологодчина, вдумчивая Шексна. Глаголят: «ходити», «быти» — сколько веков — Бог весть! прочно связуя нити с прошлым, которое есть. Здесь сохранились древние слова с окончаньем на -ти. Под ручку идём деревнею, которую не обойти. В тебя, моя синеокая, я навсегда влюблён! От страсти сильнее окая, тащу в тереблёный лён. И скрыла от взоров девицу травушка, чуть шурша. Родная деревня Ивицы — ласковая душа. А из избушки светится слабенький огонёк… Так уж старушке верится: счастлив ли будет сынок? Будет, родимая, будет! Не сомневайся, мать; деревня нас не осудит и свадьбу поможет сыграть. И станешь лелеять внука, который в рубашке рождён, который и в радость, и в муку колышет преспелый лён.
А ты, моя синеглазая, выдохни, прошепни: «Тебя-то приметила сразу я, только не обмани!» Не обману, льняная, я отблеск синих озёр. В нашу избушку, знаю, не проберётся вор. Пусть будет сыночек, будет, не сомневайся, мать. Деревня нас не осудит и свадьбу поможет сыграть. Но знаю и верую зрело: смысл нашей жизни прост — взлелеем отцовскую землю — и можно нести на погост. 27.10.1987. Александр Раков
А сам рассказ о том, что хотел сказать, будет коротким: глупым был, не записывал ничего — не было понимания, что мелочи, детальки, неприметные люди — это и есть жизнь.
Деревенька Ивицы тогда была крохотной — семь дворов, все друг другу родичи, даже фамилия, кажется, одна на всех — Ларичевы; крестьянская жизнь идёт за солнцеворотом, а связь с внешним миром — сначала железная лодка через Шексну в Горицы, а когда потонули по осени семь человек, прислали катерок, ходивший туда-сюда пять раз в день, кроме выходных, но это от капитана зависело: выставят ему пару беленького — и жди-отдыхай на пристани до вечера — за малиной на острова уплыли.
А напротив самого богатого дома, где обосновалась продавщица магазина в Воробьёве Евфалия Кирилловна, доживала век дряхлая избушка, хозяйкой которой была Катька — так звали её и сопливые мальчишки. Над домом даже телеантенны не было, а это в деревне — показатель крайней нищеты. Да и огородец у дома был похож на хозяйку — не клубилась ботвой картошка, а вялилась, да грядка огурцов на зиму, да зелёного лучка… Вот, кажется, и всё Катькино хозяйство. Внутри я не был, да и понятно, что там привольно обитала нищета.
Катька кем-то работала, пока жил совхоз, потом, как все местные, чем-то промышляла на водку и курево. Ей было под шестьдесят, высокая, длинное неказистое лицо с толстыми губами было непривлекательным. И очень смахивала внешним видом на мужика — зимой и летом ходила в штанах. И выпить была не дура. Правда, надо сказать честно, часто занимая у меня рубли, всегда отдавала долг. Я ничего не знал про её прежнюю жизнь, была ли замужем, есть ли дети: не интересовался людьми, и всё. А теперь жалею. И когда дошла весть, что она отошла ко Господу и родственники перевезли к себе и похоронили Екатерину по-христиански, первое время молился, а потом перестал… Даже единственную фотку куда-то задевал за ненадобностью. Жаль, сейчас бы в книгу вставил, чтобы люди помнили.
Думаю, нелёгкую она прожила жизнь, намучилась вдосталь, да рассказать уж некому. Спи, Катька, спокойно — Господь милостлив…

ДЯДЯ ФРОСЯ
Дотемна от ранней рани, с речки — в поле. Вновь на плёс ездит, ездит хуторами дядя Фрося — водовоз. Смятая в зубах цигарка, и треух на голове, красным кантом светят ярко брюки моды «галифе». Помню, мы, бывало, спросим, удивления полны: «Ты ведь — баба, дядя Фрося, для чего тебе штаны?» Дядя Фрося глянет косо, рассмеётся: «Вот так так! Кто сказал, ядрёна восемь, что я баба? Я — казак. Ты подумай здраво, милый, и поставь себе вопрос: разве бабе-то по силам водовозный этот пост?
Помолчим. И снова спросим, удивлённые вдвойне: «Коль казак ты, дядя Фрося, почему не на войне? Почему на целый хутор ты единственный казак?» Дядя Фрося глянет хмуро, аж качнётся злость в глазах, рябоватый нос наморщит — знать, не нравится вопрос: «Заявляла! Брать не хочет военком, такой прохвост. Говорит, ядрёна корень, что колхоз — военный пост, что одна бригада кормит фронт почти что на сто вёрст. Я ему и так, и так-то, по столу со злости — хвать: «За отца, за мужа, брата я обязана отмщать!» Только разве вы поймёте… Марш, безстыжие глаза!» Мы вослед горланим: «Тётя-а, всё равно ты не казак! Ты же притворилась, Фрося, кто ты, знают все кругом… Вот отцы вернутся, спросят: «Ты за что на нас — кнутом?»
…Четверть века миновало, а отцы всё не идут. Дядей Фросей, как бывало, Евфросинию зовут. Не сидит ни дня без дела, говорю при встрече так: «Евфросинья Алексевна, ты действительно казак!» Отвернётся: «Что об этом… Жизнь, — вздохнёт, — не изменить». Протяну ей сигареты: «Алексевна, извини». «Сигареты, — скажет, — вата. Мне привычней самосад. В чём тебя мне извинять-то? Ты ни в чём не виноват».
Перекурим. И в молчанье разойдёмся. И опять буду мучиться ночами: как о ней мне рассказать? Но виднее через время: детство, хутор и война… С каждым годом всё острее перед Фросею вина.
Геннадий Медведев, †1993 (№ 3, 107)
P. S. Зато чудом сохранилась фотография другого нашего соседа, Вениамина — отчество я запамятовал. Он несколько раз сидел, был весь изломан и сильно болел, но подрабатывал плотником. Потом, сказывали, он тоже умер. Веня был соседом слева, справа — Катерина, а за нашей избой жила в одиночестве Ульяна Александровна Самутичева. Наверное, мы были какими-то дальними родственниками. Я часто захаживал к ней то с угощением,а то и просто поговорить-послушать. В то время Ульяне Александровне было лет семьдесят, но она справно вела хозяйство — косила, держала коровку, поднимала внучек, бегала за грибами. Зимой — вот дивные дела! — занималась рыбалкой и добывала на Ивицком озере мешками рыбу.
Каждый раз делилась баба Уля со мной горьким горем — как потеряла мужа, который поранил ногу во время рубки леса, напрочь отказался от врачей и умер от заражения крови. Второе неизбывное горе — смерть единственного сына Гены в 27 лет от болезни. Молод я был и глуп, ничего не записывал, а ведь словесное богатство простой крестьянки сыпалось прямо в руки. Старший брат записал один её монолог: «Бык Тихо;й меня избудал. И чего он? Его все боялись, а меня слушался. «Уйди от окна», — говорю. Отошёл. А потом снова встал. Я ему: «Отойди». Начал он будать. Надо было пасть, я не пала.
Вот тут нога, и тут… Выше-то много чего было надето, так он не проткнул, а ниже — сквозь одне штанишки-то — порвал. Знание не теряла, но встать не могу. Сразу упасть надо было.
Аркадий, Царство Небесное, рядом пахал, усадьба его близко была, говорит: «Ульяна, что с тобой?» Он меня на закорках домой принёс. И на плечах больно, не знаю, куда ногу деть.
Приходила сестра перевязывать: в больницу, говорит, надо, швы наладить. Куда в больницу! Два месяца лежала. А вылечил цыган: мажь, сказал, отваром из хозяйственного мыла и своей мо;чи. Изварила, мазала — и помогло. Мыло чистит, а мочь-то лечит. Я размотаю, что сестра перевязывала, намажу — и опять замотаю. Ей не говорила про цыганово средство.
Сейчас и сказывается. Не хромаю, но болит нога. Тут вот на ноге видно, а сверху пощупать — как горох».
Рассказ Ульяны в год её 92-летия.
Когда мама перестала ездить в деревню, я посылал бабе Уле чего-нибудь вкусненького к чаю, фотографии, однажды получил от неё короткое письмецо — и наша связь прервалась. Но потом от брата узнал, что Ульяна Александровна прожила больше 92 лет, а сколько точно — не знаю.
Вот такие люди жили в конце 80-х годов на реке Шексне, в деревне Ивицы.

НА ШЕКСНЕ
Взъерошенная синяя река открылась вдруг с железного парома простором, уплывающим в века, а не в леса за кромку окоёма. Даль не сводила вместе берега и даже не сближала перспективой. И словно бы гигантская дуга, река в неё входила всем разливом. И горожанам, повидавшим свет, давно решившим, что он мал и тесен, почудилось, что края света нет и не бывать, да он и неизвестен.
В просторе синем белый пароход, как будто парус, засверкал, и сразу подумалось, что с вольницей плывёт, не ровен час, навстречу Стенька Разин. И даже след дюралевой стрелы был в грозном небе след не самолёта, а след стрелы, запущенной из мглы, Перуна в небе росчерк беззаботный.
Сергей Орлов, †1977 (№ 4, 48)

НЕ ТОРГОВАЛ МОЙ ДЕД БЛИНАМИ
Звоню 9 мая в Москву известному писателю, чтобы поздравить с Днём Победы — он много и правдиво написал о войне, потому что воевал сам и Божиим даром слова Господь его не обидел. Трубку взяла супруга, Серафима Игнатьевна.
— Юра гуляет с собакой, через часок будет, перезвоните. А вы тот самый Раков, который «былинки» пишет? Они мне понравились. Только знаете что? А вы не хотели бы сменить фамилию на псевдоним?
Я даже дар речи потерял. Да, фамилия не дворянская, простая русская фамилия — ведь мы из вологодских крестьян, рыбарей и хлебопашцев, — ничего примечательного в ней нет. А с нашего деда, ИВАНА ИВАНОВИЧА РАКОВА (1883—1957; два сына, дочь), истинного крестьянина, а потом народного крестьянского учителя, началась другая жизнь рода: близкие стали стремиться получить образование. При желании читатель может познакомиться с историей вологодских Раковых в моей книге «былинок» «О жизнь, нечаянная радость» (2010. С. 321—378) — старший брат Эдуард написал в ней «Главу о наших дедах».
— А что, фамилия Бондарев звучит приятнее? В Этимологическом словаре М. Фасмера «бондарь» есть производное от «кадки, бочки», иными словами, бондарь — изготовитель бочек. У вас нет желания поменять фамилию? — не очень вежливо ответил я и откланялся.
Наши фамилии произошли от прозвищ: ловил мой прадед раков для помещика на Ивицком озере — его и прозвали Раковым; у Визгалиных и Вижуновых (от глагола «визжать — тонко, пронзительно кричать» кто-то из предков выделялся именно этим качеством; давным-давно жил в деревне крикун или крикунья — от них и пошла фамилия Кадыков.
Есть даже пословица: «Бабий кадык не заткнёшь ни пирогом, ни рукавицей». Мечтою чуть не каждый ныне стать дворянином обуян — в архивной утопает тине… А я горжусь, что из крестьян! Горжусь, что пращуры и деды растили хлеб, а в дни войны с мечом шагали до победы, не посрамив своей страны. Но кто вот так ещё до боли любил свой васильковый край? Они сначала вспашут поле, потом уж соберутся в рай. Хотелось им поймать жар-птицу, чтоб стала жизнь светлей кругом… Но разве кто на заграницу из них сменил бы отчий дом?! Не зря в душе растёт тревога: заполонил поля бурьян. Дворян в России стало много, зато поди найди крестьян…
Николай Рачков, СПб., р. 1941

Помешались на генеалогии —
Подавай им предков из дворян…
Древо наше: буйство босоногое —
Дерзкого прапрадеда изъян;
Рыбаки-хитрюги, деревенщина,
Да ещё чудак-мастеровой…
…Все с бедою горькою повенчаны —
Чёрта с два объедешь на кривой!
Юрий Балакин, †2006, г. Галич (№ 2, 116)

Разные люди — разные привычки и норовы, а отсюда и такое множество фамилий. Кстати, по фамилии раньше можно было точно определить место рождения человека, а говор только подтверждал это.
Не стану я рассказывать вам о происхождении фамилий — это целая наука ономастика. «…Имя человека не плащ, болтающийся у него на плечах, который можно прилаживать и одёргивать, но плотно, точно кожа, облегающее платье; его нельзя скоблить и резать, не поранив самого человека». И. В. Гёте. «Поэзия и правда».

ПЕРЕМЕНА ФАМИЛИИ
Пойду в контору «Известий», внесу восемнадцать рублей и там навсегда распрощаюсь с фамилией прежней моей. Козловым я был Александром, а больше им быть не хочу. Зовите Орловым Никандром, за  это я деньги плачу. Быть может, с фамилией новой судьба моя станет иной, и жизнь потечёт по-иному, когда я вернуся домой. Собака при виде меня не залает, а только замашет хвостом, и в жакте меня обласкает сердитый подлец управдом…
Николай Олейников, р. 1898, расстрелян в 1937 (№ 3, 190)
Мода, если в данном случае это слово подходит по смыслу, в Советской России обрела широкое распространение с 1917-го по 1930-е годы, когда стоило только заплатить небольшую сумму в тогдашний собес, дать объявление в газету — и ты уже не подозрительный Дворцов или Романов, а взрощенный родной землёй Колосков или ещё проще, чтобы не выделяться, — Иванов, Петров, Сидоров. Так легко рвалась связь родов земных, а в духовном плане тоже, конечно, смена плохо влияла на судьбу человека.

ДЖОН
Он имя своё разлюбил
В угоду пришельцам незваным.
Он Джоном назвался, а был
С крещенья святого — Иваном.

И он на нижайший поклон
Пришёл к настоящему Джону,
И тот дал ему миллион —
За бабушкин крест и икону.

Мать даже рубля не взяла,
И сына она не узнала:
«Я Ваньку в войну родила,
А Джона вовек не рожала».
Он — к детям… Ворчат сыновья,
Поносят отцову обнову:
«Иванычи мы — брат и я.
Ступай подобру-поздорову».

С гвоздя он шапчонку — и в путь!
В конторе чиновники жмутся.
«Хочу своё имя вернуть!
Хочу в своё имя вернуться!»

Пеняют ему: «Простота!»
Смеются бумагомараки:
«Есть кроме тебя без креста:
В Иванах теперь Исааки».

Эх, Джон, чужеземец родной!
Вольготно ль тебе с барышами?
Он махом в вонючей пивной
Мильон просадил с алкашами.

И в церковь под нудным дождём
Поплёлся он, шаркая тяжко.
Авось пред Небесным Вождём
И вымолит имя дурашка.
Виктор Лапшин, г. Галич, †2010

Были и продолжают носить фамилии люди, над которыми смеются не очень умные современники: Дмитрий Лена (Лена — это фамилия), Никто — фамилия такая, Лысый, Драный, Киллер, Руль, Нищая, Сасс-Тисовская, Аоробьева, Мек Глеб, Джевгениева, Никотин Игорь, Бублик, Сказка, Немецкая Леонора, Зажигалкина Мария…
А некоторые — это больше подходит к знаменитостям, — чтобы не затеряться, к известной девичьей фамилии добавляют мужнюю (или наоборот): Всеволод Мейерхольд-Райт, Михаил Евграфович Салтыков, писавший под псевдонимом Николай Щедрин, стал М. Е. Салтыков-Щедрин, писатель Павел Мельников добавил свой псевдоним Печерский и стал Мельниковым-Печерским; то же самое сделал Дмитрий Наркисович Мамин, получивший известность как Мамин-Сибиряк; род Римские-Корсаковы, Семёновы-Тянь-Шанские, Воронцовы-Вельяминовы… И после развода женщины, как правило, оставляют фамилию бывшего…

Зачем ты глядишь, будто загнанный зверь?
Смешон разговор этот кухонный,
И в комнату плотно закрытая дверь,
И ты, не на шутку испуганный…

Ну что ж, что в моём безпризорном дому
Другая с глазами разбойными.
А если я плачу, то лишь потому,
Что вынести это не больно мне.

Стирается в памяти слов твоих след:
Родная… любимая… милая…
Всего и осталось от прожитых лет —
На память вторая фамилия.
Нина Стручкова, Лобна, р. 1955

Правда, бывали в истории страницы, когда фамилия могла сыграть против своего носителя. Приведу пример, когда ударение в фамилии изменило судьбу талантливого человека: Средь капителей, ламбрекенов, кариатид, колонн, аркад жил зодчий, Александр ХрЕнов. ХренОв — иные говорят. Как правильно акцент поставить теперь, когда прошли года, никто не может и представить, как, впрочем, было и тогда. Расскажем честно, без отточий, одну историю о нем. …На Знаменской построил зодчий доходный превосходный дом. На освященье (это модно!) явились в качестве гостей и покорители бомонда, и представители властей. Трибуну получив для слова, подрядчик бросил между слов: «Постройка, как-никак, Хрено;ва!» — «Я — Хре;нов!» — возопил Хренов. Хор светских дам и джентльменов петь славу зодчему готов: «Ты гений, архитектор Хре;нов!» А Хре;нов крикнул: «Я — Хрено;в!» И после этого понуро едва сыскать под старость смог в истории архитектуры свой безударный уголок.
Николай Голь, СПб., р. 1952.
В моей библиотеке есть Словарь современных русских фамилий, где приведено их более восьми тысяч (И. М. Ганжина; М.: АСТ—АСТРЕЛЬ, 2001). Очень занимательный словарь, надо сказать, а наука об именах называется ономастикой. А если вы заинтересуетесь историей своей фамилии — не сомневаюсь, сделаете для себя важные открытия. Читайте: «ПУШКИН — известная фамилия, ведёт своё происхождение “из древней фамилии славянской от выехавшего в Россию в 1198 в княжение святого великого князя Александра Невского из Семиградской земли мужа честна именем Радша, от коего и пошёл род Пушкиных”. Сама фамилия Пушкин восходит к прозвищу: праправнука Радши, жившего в XVI веке, звали Григорий Александрович Пушка, от него и пошёл род Пушкиных. Однако причины возникновения этого прозвища нам неизвестны. В XVI—XVII веках помещики и бояре Пушкины проживали в Москве, Новгороде, Вологде».
Сам Александр Сергеевич писал в стихотворении «Моя родословная»:

Не торговал мой дед блинами,
Не ваксил царских сапогов,
Не пел с придворными дьячками,
В князья не прыгал из хохлов,
И не был беглым он солдатом
Австрийских пудреных дружин;
Так мне ли быть аристократом?
Я, слава Богу, мещанин.
…А до писателя я всё же дозвонился, от всего сердца поздравил с праздником, не удержался и рассказал о предложении его супруги. Он весело рассмеялся. Мне не до смеха — наш род пресекается: у сына старшего брата — дочь и приёмный сын, у меня — тоже особа женского пола и пасынок, у племянника — дочь, у почившего двоюродного брата — тоже дочь. И хотя родовые ветви несут фамилию Раков, но в них течёт другая кровь, они растят иное древо… «Всякое дерево, не приносящее плода доброго, срубают и бросают в огонь» (Мф. 7, 19).

Иван, родства не помнящий… И это,
Быть может, кто-то скажет обо мне…
Не знал я рук, не слышал голос деда,
Но вышло так не по моей вине.

Так кто же он — убийца хладнокровный
С зазубренным кровавым топором,
Мои усердно корчевавший корни,
Чтоб я не смог и след найти потом?

Немало в моей памяти изъянов,
Терзали корни, видно, неспроста…
А сколько на Руси таких Иванов,
По воле злой не помнящих родства?..
Александр Попов, Нижний Новгород, р. 1955


Вдруг, проснувшись раньше всех в час туманного рассвета, задал сын вопрос из тех, на какие нет ответа. Очень хочет знать мой сын, кто был предок наш далёкий. Что ответить? Славянин бородатый, синеокий? Точно знаю, был простой пахарь прадед наш родимый, ну а дальше — лес густой, тёмный лес непроходимый…
Кто ты, пра, пра, пра, пра, пра?.. Кто твои сыны и дщери, что сидели у костра на Мологе, на Шексне ли? Я распутать не берусь безконечной цепи звенья. Помни, все любили Русь свято, до самозабвенья.
Леонид Беляев, Белозерск, †1997
Отец Павел Флоренский (1924): «Когда говорится о генеалогическом дереве, то пользуются образом гораздо более уместным в данном случае, чем обычно думают сами говорящие. Род действительно есть дерево, и он действительно ветвится, но не в высоту, т. е. в третье измерение, а во время, т. е. измерение четвёртое. <...>
Род есть единый организм и имеет единый целостный образ. Он начинается во времени и кончается. У него есть свои расцветы и свои упадки. Каждое время его жизни ценно по-своему; однако род стремится к некоторому определённому, особенно полному выражению своей идеи, перед ним стоит заданная ему историческая задача, которую он призван решить. Эта задача должна быть окончательно выполнена особыми органами рода, и породить их — ближайшая цель жизни всего рода. Это благоухающие цветы или вкусные плоды данного рода. Ими заканчивается какой-то цикл родовой жизни, они последние или какие-то предпоследние проявления рода. Будет ли от них потомство или нет — это вопрос уже не существенный, по крайней мере в жизни данного рода, ибо в лице этих своих цветов он уже выполнил свою задачу. Если потомство тут будет, то это может быть лишь развитием рода по инерции, и в ближайшем будущем, т. е. через три, четыре, и т. д. поколения (а что значит три-четыре поколения в истории рода!) жизненной энергии рода суждено иссякнуть. В других случаях возможно, при притоке надлежащей крови, и рождение стойкого потомства. Но таковое чаще всего исходит от какой-либо из младших ветвей рода, с новой родовой идеей и новой исторической задачей. Но чем полнее и совершеннее выразился в известном представителе исторический смысл рода, тем менее оснований ждать дальнейшего роста родовой ветви, к который он принадлежит.
Жизненная задача всякого — познать и форму своего рода, его задачу, закон его роста, критические точки, соотношение отдельных ветвей и их частные задачи, а на фоне всего этого — познать собственное своё место в роде и собственную свою задачу, не индивидуальную свою, поставленную себе, а свою — как члена рода, как органа высшего целого. Только при этом родовом самопознании возможно сознательное отношение к жизни своего народа и к истории человечества, но обычно не понимают этого и родовым самопознанием пренебрегают, почитая его в худшем случае — за предмет пустого тщеславия, а в лучшем — за законный исторически заработанный повод к гордости».

«И увидев при дороге одну смоковницу, подошёл к ней, и ничего не найдя на ней, кроме одних листьев, говорит ей: да не будет же впредь от тебя плода вовек. И смоковница тотчас засохла» (Мф, 21, 19).

Я САМ ПОРОЙ ЧИТАЛ ЧУЖИЕ КНИЖКИ
Есть такой вопрос, который задают очень часто, особенно в разного рода анкетах, опросах, да и в жизни: «А что ты нынче читаешь?» И по ответу судят об уровне образованности человека, его интересах, занятости. Когда меня спрашивают о книгах, я отвечаю: «Ничего, за исключением нужного по работе». Ибо для писателя — сознательно или нет — существует опасность присвоить себе мысли другого писателя, переварив их в котле собственного мозга, и потом, иногда через много лет, с чистым сердцем положить их на бумагу.

ЧУЖАЯ СТРОКА
Через снега издалека,
Через метель и ростепель,
Чужая звонкая строка
Ко мне приходит в гости.

И я горю, горю, строкой
Далёкой подожжённая.
А до тебя подать рукой,
И, как заворожённая,

Тобой тревожусь я, как той
Строкой, не мной придуманной,
Её завидной простотой
И славою нешумною.

Но ты прости меня, прости
За это откровение:
Чужой строкою не войти
Тебе в стихотворение.
Надежда Полякова, СПб., †2007

Примеров таких множество, и споры о заимствованиях будут идти столько, сколько существует культура. Классический пример: «Золотой телёнок» И. Ильфа и Е. Петрова:
Глава XXXV. Его любили домашние хозяйки, домашние работницы, вдовы и даже одна женщина — зубной техник.
…«Антилопа» на своей стоянке издавала корабельные скрипы. Если раньше машина Козлевича вызывала весёлое недоумение, то сейчас она внушала жалость: левое заднее крыло было подвязано канатом, порядочная часть ветрового стекла была заменена фанерой, и вместо утерянной при катастрофе резиновой груши с «матчишем» висел на верёвочке никелированный председательский колокольчик. Даже рулевое колесо, на котором покоились честные руки Адама Казимировича, несколько свернулось в сторону. На тротуаре, рядом с «Антилопой», стоял великий комбинатор. Облокотившись о борт машины, он говорил:
 — Я обманул вас, Адам. Я не могу подарить вам ни «изотта-фраскини», ни «линкольна», ни «бьюика», ни даже «форда». Я не могу купить новой машины. Государство не считает меня покупателем. Я частное лицо. Единственно, что можно было бы приобрести по объявлению в газете, — это такую же рухлядь, как наша «Антилопа»…
— Вы знаете, Адам, новость — на каждого гражданина давит столб воздуха силою в двести четырнадцать кило!
— Нет, — сказал Козлевич, — а что?
— Как что! Это научно-медицинский факт. И мне это стало с недавнего времени тяжело. Вы только подумайте! Двести четырнадцать кило! Давят круглые сутки, в особенности по ночам. Я плохо сплю. Что?
— Ничего, я слушаю, — ласково ответил Козлевич.
— Мне очень плохо, Адам. У меня слишком большое сердце.
Водитель «Антилопы» хмыкнул. Остап продолжал болтать:
— Вчера на улице ко мне подошла старуха и предложила купить вечную иглу для примуса. Вы знаете, Адам, я не купил. Мне не нужна вечная игла, я не хочу жить вечно. Я хочу умереть. У меня налицо все пошлые признаки влюблённости: отсутствие аппетита, бессонница и маниакальное стремление сочинять стихи. Слушайте, что я накропал вчера ночью при колеблющемся свете электрической лампы: «Я помню чудное мгновенье, передо мной явилась ты, как мимолетное виденье, как гений чистой красоты». Правда, хорошо? Талантливо? И только на рассвете, когда дописаны были последние строки, я вспомнил, что этот стих уже написал А. Пушкин. Такой удар со стороны классика! А?»…(курсив мой. — А.Р.).
Надо отдать должное великому комбинатору: он с ужасом понял и признал ошибку. Но — обратите внимание! Влюблённый в Зосю Остап всю ночь творил и только под утро вспомнил, что строки принадлежат гению.
Я просмотрел огромный материал в Интернете на эту животрепещущую тему: она будет волновать ещё многие поколения людей, берущих перо. Но сказать мне хотелось бы не о плагиате, а о воровстве чужих произведений.
Пролистывая в поисках стихов для «былинок» один из старых номеров журнала «Новый мир» (1980. № 9. С.116), я с огромным удивлением прочитал: «Аркадий Рывлин. На орбите» и два стихотворения. Второе, ставшее уже классическим, написал вовсе не Рывлин (Николай Павлович Хмелёнок), а замечательный фронтовой советский поэт Михаил Львов:

Я уповаю, уповаю,
Что не окончусь никогда.

Я только тихо убываю,
Как после паводка вода...
И что меня туда, где не был,
Реки уносит благодать,
Хотя всё меньше, меньше небо
Я начинаю отражать.
И хоть ничуть, ничуть не грустно
Мне в лодке у прибрежных ив,
Но только меньше, меньше русло
И тише, тише мой разлив...
И всё-таки я уповаю,
Что не окончусь никогда...
Я только тихо убываю,
Как после паводка вода.
Михаил Львов, †1988

Михаил Давыдович Львов (Рафкат Давлетович Маликов) родился 4 января 1917 года в башкирском селе Насибаш. Воспитывался в Златоусте, там же работал в редакции городской газеты и занимался в литературном объединении «Мартен». Окончил педагогический техникум в Миассе, учился в педагогическом институте в Уфе.
В начале 1930-х годов приехал в Челябинск, где работал на ЧТЗ и станкостроительном заводе. Занимался в литературном объединении ЧТЗ, которое теперь носит его имя.
В предвоенные годы Львов работал в областном радиокомитете, преподавал русский язык и литературу в школе, одновременно заочно учился в Литературном институте имени М. Горького, который окончил в июне 1941 года.
В первые годы войны работал на военных стройках, а в 1943 году ушёл на фронт в составе Уральского добровольческого танкового корпуса. За мужество и отвагу, проявленные в боях, Львов был награждён орденом Отечественной войны 2-й степени.
После войны поэт жил в Москве. Заведовал отделом поэзии в журнале «Юность», был секретарём правления Московской писательской организации, заместителем главного редактора журнала «Новый мир».
Произведения Львова публиковались в газетах и журналах с 1930-х годов. Первый сборник стихов «Время» издан в Челябинске в 1940 году. Всего Львов автор более 40 поэтических книг.
Михаил Давыдович — член Союза писателей СССР (1944), лауреат премии «Орлёнок». Творчество поэта отмечено орденами Трудового Красного Знамени и «Знак Почёта». Умер в 1988 году.

Аркадий Рывлин (Николай Павлович Хмелёнок), Киев, 1915—2007, член Союза писателей СССР с 1948 года. Автор сборников стихотворений: «Флажки на карте» (1948), «Веселый горизонт» (1950), «Зарницы» (1953), «Говорящие письма» (1956), «Нетерпенье» (1963), «Пока есть время» (1965), «Автограф корабля» (1974), «Лейтмотив» (1980). Умер в 2007 году в Киеве. Разыскать среди его поэтического наследия стихотворение «Я убываю, убываю…» мне не удалось. Зато я нашёл у Рывлина такие строчки:

Играет с Барби девочка в саду,
В который раз усаживая куклу.
Как быстро наши дети на ходу
Ко всякой иностранщине привыкли.

Плохого в этом нету ничего,
Я сам порой читал чужие книжки.
Вот только б не забыли своего,
Став взрослыми, девчонки и мальчишки.
2.08.96.

Самое удивительное, что стихотворение «Я уповаю, уповаю…» было опубликовано под именем Рывлина в 1980 году — ещё при жизни настоящего автора, Михаила Львова, за восемь лет до его кончины, а в 1987-м — за год до кончины Львова — в этом же журнале появляется «Я уповаю, уповаю…» уже за подписью истинного автора. Не верите? А я докажу.
Что это? Редакторская ошибка или самонадеянность Рывлина? Но никаких опровержений я нигде не встречал. Серьёзный аргумент: Львов много лет был заместителем главного редактора журнала «Новый мир», и уж его-то стихи там знали хорошо…

ПЛАГИАТОР
И плагиатор ценит тон любезности.
Зови ж его не хищником словесности,
А… сборщиком фольклора безымянного
В среде поэтов мировой известности.
Новелла Матвеева

Ещё пример. Стихами я увлекаюсь давно. На днях, копаясь в своих альбомах, в которые я собирал всякую всячину, я обнаружил официальное письмо из газеты «Ленинградская правда» ещё советских времён. Дело в том, что в праздничном номере от 7 ноября (!) на первой полосе было опубликовано стихотворение, посвящённое годовщине революции, которое мне встречалось у другого поэта. И я не преминул сообщить об «ошибке» редакции. Нынешнему поколению уже не понять, какой грандиозный скандал мог разразиться, сколько голов бы полетело с насиженных мест… Но моё письмо попало в нужные руки — и скандал, думаю, замяли. А мне прислали ответ: 
Немецкий философ Артур Шопенгауэр (1788—1860) пишет: «Чтение — суррогат самостоятельного мышления. Твои мысли водят на помочах. К тому же многие книги пригодны лишь на то, чтобы показывать, как много на свете заблуждений и как страшно можно запутаться, если руководствоваться книгами… Читать надо только тогда, когда источник собственных мыслей заглох. А гнать прочь свои настоящие, крепкие мысли, чтобы брать книгу в руки, — это грех против Святого Духа».

Украли у меня строку,
Ту, что нашёл с трудом.
И унесли в свою страну,
В неведомый мне дом.

Её, какой бы ни была,
Там могут ожидать
Порабощенье, кабала,
Прокрустова кровать.

Но и в укрытии чужом
Она, презревши страх,
Моим ребёнком под ножом
Кричит в чужих стихах.
Степан Курлов, †2004 (№ 1, 25)

«Великая русская литература оттого и велика, что она православна. А назвать Маринину, Донцову и иже с ними православными, а их чтиво — литературой я не могу. Это всё убийство нашего времени и вред для души. Только от настоящей русской литературы может быть польза для нашего времени, защита русского языка и сохранение нашей России и веры.
То, что их чтиво читают миллионы людей, чем эти «писательницы» хвастают, — это не аргумент в пользу серьёзности их чтива, а повод для серьёзного безпокойства за то, что они воспитали и наплодили себе подобных. Так же говорят телевизионщики, когда в ответ на то, что они показывают мерзость и пошлость, они отвечают: ну нас же смотрят миллионы! Все эти передачки и книжицы — как дешёвые проститутки, которых быстро разбирают на вокзалах. Русские люди эту мерзость не читают, — это удел толпы, черни, падкой на всякую пошлятину и примитивщину».
Владимир Крупин, русский писатель. 29.09.2011

НАРОДНЫЙ КУМИР
В какую мы яму упали,
Попали в какой переплёт:
Тургенев и Чехов в опале,
Донцову читает народ.

Да что это, право, такое?
За что её любит народ?
За что она с лёгкой душою
Купоны с России стрижёт?

За то, что не мысли — забавы
Уж ценит читающий мир,
Упали и вкусы, и нравы,
А тут и Донцова — кумир.

Каких она тем накопала,
Нехитрым запросам в ответ!
Как точно она угадала,
Что нужно безликой толпе!

Где грешные души витают?
Куда их опять занесло?
Читают, Донцову читают,
Великой России назло.
Иван Стремяков, СПб., р. 1941 (№ 7, 30)

«Что касается нашего чтения, чрезвычайно важно искусство нечитания. Его смысл в том, чтобы не брать в руки то, что занимает широкую публику в данный момент. Тут надо рассуждать так: кто пишет для дураков, тот всегда найдёт читателей… Дурного следует читать как можно меньше, хорошего — как можно больше: дурные книги — это интеллектуальный яд, они отравляют ум». Эти и другие мысли философа автор уже использовал в книге «На милость дня», не обезсудьте, но чрезвычайная важность заставляет повторять их вновь и вновь. Для развлечения и для щекотки усталых душ, свой шанс не упустив, творят за детективом детектив невесть откуда взявшиеся тётки. Найдя зацепку в милицейской сводке, кровавую интригу раскрутив, пейзаж до минимума сократив, пекут романы, как на сковородке. И как тут ни кривись и ни кляни, по-нынешнему именно они писательницы, профессионалы, задействованные в большой игре, а мы — любители и неформалы, гоняющие мяч на пустыре. Илья Фоняков, СПб., р. 1935 (№ 1, 45)
 

Последний пример. Зашёл как-то в редакцию член Санкт-Петербургского отделения Союза писателей России и принёс небольшой рассказ, который оказался как нельзя кстати. Поставили его на первую полосу, заплатили творцу небольшой гонорар, но вскоре я встретил этот текст — один к одному — у известного московского православного писателя Владимира Николаевича Крупина. Проверил — да, произведение написано им. Позвонил воришке, но, кроме невнятного бормотания, ничего разумного не услышал. И гонорар назад не вернул. И даже не извинился…
Написал я эту «былинку» только потому, что случаев воровства произведений в литературе стало слишком много.
«Нет ничего тайного, что не стало бы явным, и ничего не бывает потаённого, что не вышло бы наружу» (Мк. 4, 22).
Ай, нехорошо воровать…

ПЛАГИАТ
Есть народ у нас лихой:
При любых эпохах —
Загрести себе рукой,
Что лежало плохо!

Самость с Наглостью —
Недуг,
Многим жизнь калечат.
А для этих он бальзам, —
Жить-то больше — нечем!
Галина Круглова (Кучер)

НЕТ У БОГА БЕЗ ВЕСТИ ПРОПАВШИХ
Сегодня 22 июня 2011 года — 70 лет с начала Великой Отечественной войны. Я не хочу расползаться словами, а просто зажгу лампадку на всю ночь в память миллионов советских героев, положивших живот свой за родное Отечество.
Случайно нашёл стихотворение, написанное больше двадцати лет назад. И пусть оно несовершенно, однако вырвалось из глубины моего сорокалетнего сердца:

ПРОПАВШИМ БЕЗ ВЕСТИ
Без суеты и перебранки,
В неполных восемнадцать лет,
Бросались мальчики под танки,
В последний раз сказав: «Привет!»

Повсюду взрывы грохотали,
И рвался крупповский металл,
Но сердце Феди крепче стали —
Он за Отчизну жизнь отдал.

А матери пришлют бумагу:
Мол, без вести пропал солдат.
И от солёной горькой влаги
Насквозь промокнет старый плат.

И как сказать о том невесте,
Что верность и любовь хранит.
Не может сын пропасть без вести,
Не верит мать, что он убит.

А годы мчатся чередою,
Сидит старушка у окна,
Давно уж сделалась седою,
Но ждёт по-прежнему она.

И всё ей чудится ночами
Сквозь шум дождя и ветра вой,
Что наконец вернулся к маме
Её Федюша дорогой.
Александр Раков, 13.02.1987

В зарубежной печати (главным образом в Германии) приводится число советских военнопленных в пределах 5 200 000 — 5 750 000 человек, причем основная их масса приходится на первый период войны — июнь 1941 — ноябрь 1942 г.

 

В той деревне затерянной, малой,
Что была и темна, и бедна,
Говорили: корова пропала.
Это значит: сдохла она.

И жила там старушка в избушке.
И в углу ей сверчок напевал.
И сказали однажды старушке:
— Сын твой без вести где-то пропал.

— Значит, умер? — всплеснулась старушка, -
И его не воротишь ничем?
И померкла, погасла избушка
После новости этой совсем.

Но один днём и ночью, единый
Ей покоя вопрос не давал:
Ведь не зверь же какой, не скотина,
Почему же не умер — пропал?

В этой дикой нечаянной вести
Ей великий являлся позор.
Ей глубокое снилось безчестье.
Ей жестокий звучал приговор.

Отрывая её от раздумья,
Говорила соседка не раз:
— Но пропал ведь не значит, что умер.
— Это хуже, чем умер, в сто раз.

Это слово, как чёрное горе,
Тяготило, тревожило, жгло.
И когда умерла она вскоре,
Тяжким камнем на сердце легло.

Даже самой немыслимой дали
Отдалённее в мире есть даль.
Даже самой бездонной печали
Есть бездоннее в мире печаль.
Василий Казанцев, р. 1935 (№ 1, 4)

Количественные потери в этой войне точно неизвестны и сейчас: приводятся различные данные, которые постоянно уточняются и проверяются. До сих пор остается скрытым огромное количество пропавших без вести, «неизвестных солдат».
Согласно статистике 1998 года, Генштаб Вооруженных сил России приводит такие сведения о погибших: общие безвозвратные потери Красной (Советской) армии составили 11 944 100 человек, в том числе погибли 6 885 000 человек, пропали без вести, пленены 4 559 000. В общей сложности Советский Союз потерял 26 600 000 граждан.

У ОБЕЛИСКА
Ты всё твердишь, что вечно одинок,
Что жизнь прошла, что песня не сложилась.
Но здесь — ты видишь — почернел венок,
И проволока каркаса обнажилась.
Мы никого с тобою не спасём,
Но по-иному дни свои оценим,
Когда цветы к подножью принесём,
Когда венки увядшие заменим.
Давай с тобой, не отвернув лица,
Опять читать бойцов погибших списки.
Им нет конца.
Им нет и нет конца!
Земля моя!
Поля да обелиски…
Владимир Суворов, †2002 (№ 7, 131)

Всего в боевых действиях в годы войны участвовали 34 476 700 советских военнослужащих. В армию и на флот было призвано 490 000 женщин. По другим сведениям, общие потери могут составлять 29 592 749 человек. Поле битвы плуг истории пропашет, не найдёшь и ржавого осколка… Ну, а если речь о без вести пропавших, знаете, их было сколько? Фосфорной струёй из дотов выжгли в Бресте, Коломые, Перемышле, танками под Ригой растоптали… Без свидетелей они на дно пошли в тот треклятый день, когда оставившие Таллин прорывались и тонули корабли. В рукопашную они бросались честно на границах и на подступах к Москве.
Разве может человек исчезнуть, затеряться, как патрон в траве?
Евгений Долматовский, †1994 (№ 7, 38)
Другими словами, точной или близкой к истине цифры пропавших без вести советских военнослужащих узнать не представляется возможным даже через 70 лет после начала Великой Отечественной войны. Но то, что их миллионы, не вызывает никаких сомнений.
 

НЕИЗВЕСТНОМУ СОЛДАТУ
Он на горбу войну тащил в пехоте,
И запах крови знал, и горький быт траншей.
Он воевал в стрелковой третьей роте
И от столицы фрицев гнал взашей.

А на крутой дуге Орлово-Курской
С гранатой против «тигра» выходил,
И «тигр» тот средь равнины русской,
Свернувши ствол, в числе других чадил.

Лицом твердея в рукопашной драке,
Он душу тяжко вкладывал в удар…
И телом мял не пахнущие маки,
Когда тащил его с надсадой санитар.

Несли бойца в палатку медсанбата,
Он, зубы стиснув, каменно молчал.
В бреду палящем матом крыл медбрата.
Очнувшись — от безсилия кричал.

И снова — в бой! Немеряные вёрсты
Вели его маршрутом на Берлин,
Но… виден судьбоносный перекрёсток
В осколках разрывающихся мин.

И до Победы не дойдя полшага,
Сражённый у Зееловских высот,
Он не стоял на лестнице Рейхстага,
Закончив многотрудный свой поход.

А встретил смерть в отчаянной атаке
И в рост упал, обняв руками склон…
Сдержите слёз непрошеную накипь.
Всем НЕИЗВЕСТНЫМ — наш земной поклон…
Олег Бучнев, СПб., р. 1959

Раз неизвестны место, обстоятельства и время гибели, а близкие получили официальную бумажку о «без вести пропавшем», то последствия можно называть катастрофическими: в таком случае даже мизерная пенсия не положена, а неизвестность, во-первых, заставляет родных и близких продолжить поиски правды, во-вторых, на них смотрят с долей подозрения: не дезертир ли он, не предатель ли; в-третьих, неизбывное стремление найти могилу без вести пропавшего отца, сына, брата, мужа… Неизвестность буквально вгрызается в душу и сердце, заставляет писать безчисленное количество запросов в госорганы или самостоятельно заниматься поисками. Страшные три слова — «пропал без вести» — укорачивали или вовсе обрывали жизнь близких, отдавших в жерло войны самое дорогое.

НЕПРАВДА ЭТО!
«Без вести пропал…» Неправда это!
Он солдат — его терять нельзя.
Он остался там, на дне кювета,
Где его засыпала земля.

Он сожжён, расстрелян иль повешен,
Танковою гусеницей смят.
Он, как все простые люди, грешен,
Как солдат, он безупречно свят.

Славлю жизнь за Родину отдавших,
Смерть принявших в роковом бою.
Нет у Бога без вести пропавших,
Все они стоят в одном строю!
Николай Рачков, СПб.

И напоследок важный вопрос: почему братские могилы есть, а сестринских — увы… Разве мало женщин воевали на фронте, разве они не погибали наравне с мужчинами? Любопытный, как все наши дети, удивлённый мальчишка спросил: «Много братских могил есть на свете, почему нет сестринских могил?» Взрослых снов мне нисколько не надо, но всё кажется мне до утра — под прямым попаданьем снаряда медицинская гибнет сестра… Михаил Светлов, †1964 (№ 4, 22). Кто ответит мне на этот вопрос?..

ТЕСНО, ДУШНО ВНУТРИ, КАК В КЛЕТИ
Скрипит под ветром печальный ставень. В углу за печкой таится шорох… Мы вырастаем, мы вырастаем из колыбелей и распашонок… Огромно детство. Просторно детство. А мы романы Дюма листаем. И понимаем, что в доме — тесно. Мы вырастаем. Мы вырастаем… Укоры взрослых несутся следом. Мы убегаем, как от пожара. Нам двор — держава!.. но как-то летом мы замечаем: мала держава… Нас что-то кличет и что-то гонит к серьёзным спорам, к недетским тайнам. Нас принимает гигантский город! Мы вырастаем! Мы вырастаем!.. А город пухнет. Растёт, как тесто. А нам в нём тесно! И мы, пьянея, садимся в поезд, где тоже — тесно. А в чистом поле — ещё теснее…
Мы негодуем, недосыпаем, глядим вослед журавлиным стаям. На мотоциклах, пригнувшись, шпарим. Мы вырастаем! Мы вырастаем!.. Мы трудно дышим от слёз и песен. Порт океанский зовём калиткой. Нам Атлантический слишком тесен! Нам тесен Тихий, или Великий!.. Вонзились в тучу верхушки елей. Мы вырастаем! Нам тесно в клетке меридианов и параллелей!
Роберт Рождественский, †1994 (№ 7,138)








 















Вот и мне тесно! Тесно в квартире, когда двоим не разойтись в узком коридоре, тесно на лестнице в подъезде, в городе тесно от наплыва несметного числа людей, тесно в редакции, где не продохнуть от бумаг и столов с компьютерами, тесно от лавины пустых слов, извергаемых отовсюду, тесно в купе поезда, когда пространство рассчитано до сантиметра, тесно рядом с человеком чужого толка, и даже на опустевшей ночной улице тоже тесно. Даже звёзды, которым, казалось бы, места в пустоте предостаточно, и те стремятся разлететься друг от друга как можно дальше.

Снится Земля —
голубая, как детство.
Бездна пространства.
И — некуда деться.
Глеб Горбовский, СПб., р. 1931

В голове теснятся мысли, которым никак не вырваться наружу; тесно от мыслей, которые вырвались, но не хотят укладываться на бумагу, а только мешают думать о нужном. Трудно дышится в этом доме: затхлый воздух и мутный свет, но — увы! — на сегодня — кроме — ни дрянней, не прекрасней нет. Тесно, душно внутри, как в клети. И спасает меня пока только память, что есть на свете где-то полюшко, лес, река…
Виктор Коротаев, †1997
Странно, однако, и в поле, где, кроме травы-муравы, лесного озерца да шума летнего ветерка, никого нет, мне тоже тесно.

Иди, попробуй-ка руками,
Чем возвеличен древний град:
Всё камень, камень, камень, камень —
Собранье каменных громад.

Войди в отравленную воду,
Взметни весёлую волну!
Река, забывшая свободу,
Умолкла в каменном плену.

Ни пристани, ни побережья…
Свои утративши права,
Растёт в садах всё реже, реже
Обыкновенная трава.

И как прижиться здесь ромашке,
Корнями просверлить гранит?
…Земля в асфальтовой рубашке
Не может доброго хранить.
Степан Курлов, г. Мытищи, †2004

Теснота душит, не даёт жить полной грудью, мыслить по-человечески и быть без тягучих обручей. Мы — как тома в библиотеке — в больших домах живём впритык, перегорожены навеки, как персонажи разных книг.
Кирилл Ковальджи, †2003
И только иногда, когда твоя слабая молитва доходит до Господа, наступает ненадолго долгожданное чувство пространства, безконечного и благодатного одновременно, — и ты садишься за стол, и твои неупорядоченные мысли встают в строй, и они послушно ложатся на бумагу, сливаясь в единое то, что только ты хотел сказать людям и самому себе. Тонкая-претонкая ниточка протянулась между тобой и Богом, и толика вдохновения течёт по ней, и ты, чуя жданное мгновение, спешишь, спешишь выразить теснящееся внутри.
Куда подевалась гнетущая теснота? И дышать, и жить, и писать, и думать в эти мгновения, когда разрушена невидимая стена и ты способен не только охватить мыслью земной мир, но и взметнуться выше звёзд, где нет удушливой тесноты, а есть только свобода и творчество, творчество и свобода! Какое же это счастье — свободно творить! Неужели люди не понимают столь простого и доступного каждому способа — не деньгами, не путаными теориями, не удачной женитьбой и даже не достижением высшей власти — стать звёздно-счастливыми. И требуется не так много для этого: связать себя ниточкой с Творцом, чтобы освободиться от давящей тесноты.

Как одиноко и странно
Слышать, предчувствовать, знать
То, что до боли туманно,
То, что уже не догнать.

Может быть, всё это длится,
Может быть, всё это есть
В прозе, в стихах — на страницах,
С нами… но только не здесь!
Александр Пошехонов, Череповец, р. 1956

Но счастье недолговечно: внезапно ниточка рвётся, рвётся по гордыне и суетности, по желанию из ниточки свить толстый канат и стать выше людей, но ближе к Творцу, и вовсе не потому, что ты принесёшь близким добро облегчения, но тесноту своего Я… И — тесно папироске в пачке. И — тесно костерочку в печке. И — тесно в конуре собачке. И — тесно бабкам на крылечке. И — тесно мне в квадрате неба, в прямоугольнике державы. Но — плакать, плакаться нелепо. Всем — тесно, всем, о Боже правый…
Евгений Степанов, Москва (№ 5, 120)
И вдруг ты опять оказываешься в своей тесной комнатушке, за своим заваленным исписанными бумагами столом, и видишь: то, что ты написал в эти мгновения, стоят сотен страниц написанного доселе.

ВДОХНОВЕНИЕ
Я снова ощущаю трепет
Души, спекающейся в горле,
Стихов ещё невнятный лепет,
Навязчивость слогов повторных.

Они томят меня упорством,
Забывчивостью, глухотою.
И воздухом сухим и спёртым,
Предгрозовою духотою.

Потом — неповторимый ливень
Ошеломляющих резонов.
И вдруг — возможность жить счастливым,
Дыша живительным озоном.
Давид Самойлов, †1998 (№ 7, 84)

И начинаешь постигать: это Хозяин Жизни по незнамым человеками законам сделал тебя на время избранным, дал редкую возможность творить, не пресекая твоей воли и освобождая талант из-под спуда. Как заслужить освобождения от тесноты? Не знаю, не ведаю, но Господь по Своей неизреченной милости каждому творящему даёт такие моменты. Господь садится вечерять со мной, да и с тобой, да и со всеми вами. И стол дубовый с землю шириной и в жизнь длиной — накрыт Его дарами. Полина Рожнова, р. 1948 (№ 7, 62). Постарайтесь не упустить их — озарение приходит внезапно и так же внезапно уходит. А творить в тесноте невозможно, вернее, ничего хорошего из-под пера выйти не может.

Поэзия — порядок слов,
который продиктован свыше.
Его сперва поэты слышат,
потом — кто слушать их готов.
Юрий Максин, Вологодская обл., р. 1954

Ясно ли выразил я свою мысль? Ведь изложил её для вас именно тогда, когда светом души был извещён: «Пиши!» Что я без промедления и сделал. Хочу поселиться в озере, тихо лежать на дне. Жизнь наверху — ринг бульдозеров, а я не могу в толкотне. По озеру белое облако, как в зеркале, будет скользить. Все прежние лица недобрые я скоро сумею забыть. Привет человекам-бульдозерам! Мне тесно на вашей лыжне. Я облаком плаваю в озере от этих и тех в стороне.
Сергей Каргашин, р. 1965

СТРАДАНИЯ СУМУ Я ДОНЕСУ
С о. Никоном мы познакомились летом 1995 года в Печорах. Тогда я часто приезжал в Псково-Печерский монастырь к архимандриту Пантелеимону (Борисенко), и дело шло к его духовному наставничеству, но вскоре после кончины Владыки Иоанна (Снычёва) 2 ноября 1995 года, если теперь не ошибаюсь, 11 ноября, от приступа бронхиальной астмы скоропостижно ушёл ко Господу и о. Пантелеимон — гробокопатель в Богом зданных пещерах. Память вечная!
Я мог бы поделиться с вами, как старый насельник обители сам разыскал меня среди сонма паломников, как радостно встречал в храме во время службы и обязательно давал одну из поминальных тетрадок, какую роль сыграли его слова, когда я исповедовался у него дома, как мы вместе лежали в одной питерской больнице, — но разговор о другом монахе ведёт прекрасный рассказчик иеродиакон Никон(Муртазов), поэтому я смиренно уступаю ему немного места в книге.

Скончался схиархидиакон Иларион, насельник Киево-Печерской Лавры, принявший на себя духовное чудачество — своего рода юродство. Многие из начальствующих, особенно в монастырях, не понимают их и гонят от себя и братии.
Но Иларион братии нравился. Он дожил до глубокой старости и преставился не в Лавре, а в Покровском женском монастыре. Но братия помнят его и рассказывают: однажды этот раб Божий тяжко занемог и уже готов был преставиться. Ему сделали гроб и ждали лишь смертного часа. Но на удивление всей братии, после принятия Святых Христовых Таин Иларион поправился и поехал на Афон. Владыка, приехавший на тот момент в Лавру, справился об Иларионе. Ему отвечают: так, мол, и так, Иларион жив и ещё отправился благодарить Матерь Божию на Афон. Подивился Владыка этому чуду.

МОЛИТВА
Я, Матерь Божия, ныне с молитвою
Пред Твоим образом, ярким сиянием,
Не о спасении, не перед битвою,
Не с благодарностью иль покаянием,

Не за свою молю душу пустынную,
За душу странника, в свете безродного;
Но я вручить хочу деву невинную
Теплой Заступнице мира холодного.

Окружи счастием душу достойную;
Дай ей сопутников, полных внимания,
Молодость светлую, старость покойную,
Сердцу незлобному мир упования.

Срок ли приблизится часу прощальному,
В утро ли шумное, в ночь ли безгласную,
Ты восприять пошли к ложу печальному
Лучшего ангела душу прекрасную.
Михаил Лермонтов, 1814—1841 (№ 6, 177)

А Иларион, вернувшись и пожив некоторое время в Лавре, собрался в паломническую поездку, теперь уже в Иерусалим. «Куда он у вас всё ездит — подвижный монах?» — спрашивает Владыка игумена. — «В Иерусалим, по своей воле», — сетует игумен.

ПРОЩАЛЬНЫЙ ЧАС В ИЕРУСАЛИМЕ
Сердцу милый, вожделенный,
Иерусалим, святейший град,
Ты прощай, мой незабвенный,
Мой поклон тебе у врат.
О тебе, моей святыне,
Глас с мольбою возношу:
И всевышней благостыни
От небес тебе прошу.
Я с отрадой и слезами
Отплываю по морям:
Ты же будешь за горами,
Светлый трон Царя царям,
Правдой землю ты наполнил,
Возвестил Христов закон:
Нам же живо ты напомнил,
Что страдал в тебе Сам Он.
Этим сердцу ты дороже,
Выше всех мирских красот.
Как я счастлив, дивный Боже,
Видеть верх Твоих щедрот.
Так прощай, я отплываю,
Град — сокровище веков;
Вас с Сионом величаю,
Чту превыше облаков.
Выше славы до чертога
Град известен в небесах,
Даже имя носишь Бога,
Граде, весь ты в чудесах!..

А Иларион меж тем приезжает в Санкт-Петербург, к дорогому батюшке о. Иоанну Кронштадтскому. Сидит он, значит, за игуменским столом и рассуждает: «Вот мне бы надо сейчас поехать к преподобному Серафиму Вырицкому да к Ксении Блаженной». — «Батюшка, у нас и машины-то нет, на чём вы поедете?» — «Будет! — безмятежно улыбнулся Иларион и стал молиться: — Господи, пошли машину».
Игумения и сёстры смеются над его юродством, а он всё просит. Потом вышли на улицу. Тут подъехала машина прихожанина обители. Батюшка: «Можно попросить вас отвезти нас в такое-то место?» — «Пожалуйста, с полным удовольствием», — улыбаясь, отвечает мужчина. Тут подошли ещё две машины, и оба водителя предлагают батюшке свои услуги. Вот как бывает с простыми, сердцем открытыми Богу людьми.

Сто вёрст — не крюк, услуга — не обуза.
Садись, приятель, Бога не гневи!
Ещё с времён Советского Союза
Во мне осталась выручка в крови.
Машина — зверь, и за рулём не «чайник».
Сто вёрст — не крюк, а деньги — ерунда.
Я не беру попутчиков случайных.
Мне по пути с тобою хоть куда!
Юрий Шутов, СПб., р. 1946, (№ 2, 135)

А в Иоанновском монастыре до сих пор хранится дар о. Илариона — святая икона. Царство ему Небесное!
Иеродиакон Никон (Муртазов),
Иоанновский монастырь на Карповке

Пояснение. «В буквальном смысле слово “юродивый” означает сумасшедший, “уродившийся не таким”. Юродивыми же Христа ради называются те, кто добровольно избрал юродство — подвиг религиозного отречения от мирского разума и эгоистического “здравого смысла”. Поэтому поведение “Христа ради юродивого”, такое странное с обыденной точки зрения, — отнюдь не сумасшедшая безсмыслица. Это образная проповедь, свидетельство веры».
Религиозная энциклопедия

ЮРОД ИВАН
Над Угличем несутся облака, в монастырях торжественное пенье, юрод Иван, посаженный в ЧК, испытывает кротостью терпенье. Но вот в подвале раздаётся гуд. Мелькают в люке головы и плечи, мадьяры красноштанные идут, ругаясь на неведомом наречье. «Вставай, юрод!» — «Я кроток, сир и гол, и Сам Господь послал мне эту долю». — «Скорей вставай, последний протокол гласит: “Юрода выпустить на волю”».
Юрод в ответ: «Страдания суму я донесу… Крепка Господня дума…» Юрод умолк, и грезится ему горящая могила Аввакума. «Но мы тебе не выпишем пайка, в Поволжье голод, уходи отсюда». — «Хочу страдать». Оставлена пока, уважена юродова причуда.
Над Угличем несутся облака, в монастырях мерцанье белой моли, так поминали в древние века — горбушкой хлеба и щепоткой соли.
Сергей Марков, †1979

ЛЕТО КРАСНОЕ ПРИСПЕЛО
Александр Раков в гостях у духовника редакции, дорогого нашего отца Иоанна Миронова.
— Батюшка! Наступила благословенная пора лета, которого измученные непривычно суровой зимой петербуржцы ждали как манны небесной… Пожалуйста, ответьте на несколько вопросов, связанных с летним отдыхом…
— Что же, лето… Это самое чудное время года. И зимушку прославляет Пушкин: «Зима! Крестьянин, торжествуя, на дровнях обновляет путь», и лето тоже… Нас и весна-то радует потому, что лето близко. Птичка-ласточка весной приносит весть, что лето на пороге, рассказывает нам о далёких странах, где вечное лето. И радуемся мы пробуждению природы, зелёной травке, первому цветочку, одуванчику, и ландышам, и нарциссикам, и тюльпанчикам, и сирень уже набирает грозди, чтобы свою показать красоту… Всё, всё даёт нам радость. Из одной и той же земли — такие разные цветочки…
— Это Господь, батюшка, даёт нам понять…
— …Господь говорит: «Посмотрите на лилии, как они растут: не трудятся, не прядут; но говорю вам, что и Соломон во всей славе своей не одевался так, как всякая из них» (Лк. 12, 27).
— Поговорим, батюшка, о людях… Семья наша отдыхает в деревне, а поблизости нет церкви. Что нам летом делать по воскресеньям и в церковные праздники?
— Я всегда говорю: молиться Иисусовой молитвой. Поливаешь ли цветы, полешь ли грядку: «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй меня грешного», — всё время повторяй… Или хозяйка обед готовит — тоже надо с молитвой… Есть хорошая русская пословица: «Терпенье и труд всё перетрут», — а я лучше скажу: «Молитва и труд всё перетрут».
— А можно ли на дачном участке работать в воскресенье?
— Нет, лучше почитать духовную литературу, а уж после обеда можно что-нибудь нетрудное сделать: полить цветочки, например… И всё с молитвой… Но бездельничать всё равно нельзя: не валяться всё воскресенье на диване, а открыть Божественную книгу: Святых Отцов или Евангелие, — чтобы немножко проверить себя, понять, в каком состоянии твоя душа…
— Я где-то читал, что жили в деревне две соседки. Их картофельные огороды лежали рядом. Одна женщина была молитвенницей и по воскресеньям ничего не делала, а вторая трудилась не покладая рук… А когда наступила осень и пришло время собирать картошку, оказалась, что у той, которая по воскресеньям не работала, картошка выросла и крупнее, и чище.
— Так и бывает, потому что Господь даёт нам дни и говорит: «Помни день субботний, чтобы святить его… Шесть дней пусть делают дела, а в седьмой — суббота покоя, посвящённая Господу» (Исх. 20, 8; Исх. 31, 15). А мы воскресный день посвящаем Богу. Поэтому если нет храма, то можно у часовенки собраться, акафист всем вместе прочитать — или Матери Божией, или Спасителю, — всё хорошо. Когда человек настроен на спасительную жизнь, он становится с каждым днём всё крепче и духовно он уже обоготворён Господом.
— Батюшка, сейчас появилась возможность выезжать за границу, в том числе и в православные страны, например в Грецию. Я бывал на греческих службах, но там трудно молиться: не понимаешь ни слова. К тому же мучает вопрос: можно ли русскому православному причащаться в Греции: ведь там причащаются без исповеди…
— Можно, можно… Да, греки исповедь совершают отдельно… Но я помню один греческий монастырь: там матушки и на славянском пели… Так было чудно!.. Даже в наших храмах я не получал такой благодати, как было у матушки Никодимы и старца Эмилиана. Этот старец с Афона пришёл и обустроил маленькую девичью обитель. Конечно, и в наших монастырях много благодати, но наши монахи не умеют дать того, что греческие. Там всё с какой они любовью: чашечка чая, чашечка супа, — с каким благоговением к паломнику — как к посланцу Божиему!.. Смотришь и удивляешься, как у них Христова любовь во всём проявляется.
— Я давно думаю об этом: нам нужно многому поучиться у греческого Православия.
— Не только у греческого. Я и в Сербии был, и в Болгарии был — везде можно получить духовную пищу, если ты сам этого хочешь…
— Я на Фаворе помню: бумажная иконочка Божией Матери, на плохой бумаге напечатана… Но она очень многим помогла исцелиться от рака. А как быть, если человек поехал отдыхать в одну из католических стран? В Париже, например, в соборе Парижской Богоматери, недалеко от входа, кто-то из русских повесил на одной из колонн две большие православные иконы — Владимирскую и Спасителя. И русские возле них молятся — правда, я не знаю, когда они там собираются.
— До разделения Церквей христианские святыни принадлежали всем. И сейчас они святость не теряют — ни в католических странах, ни в мусульманских — нигде… Если кто из святых прославлен до разделения Церквей — мученик Трифон, великомученица Варвара, Анастасия Узорешительница, — то мы почитаем и прославляем. Как греческие мученики и римские, так и наши. И я всегда говорю молодым христианам, особенно тем, кто недавно к вере пришёл: «Вы семя наших новых мучеников, вы взошли на крови их».
— Батюшка, по моей слабой духовности я не чувствую никакой благодати в католических храмах. Красивые витражи, красивые скульптуры, всё очень хорошо, но…
— Вот я тебе расскажу о своём опыте в католических храмах… Был я однажды в Праге. Как же в тамошних церквах всё выхолощено!.. Богослужений нет, только экскурсии — вытравлена духовность. Посмотрел я на это и говорю: «Господи! Тут даже в православных храмах нет благодати! Во всяком случае, той, к которой мы привыкли в России». Но, конечно, люди и там спасаются: молитвой, подвигом, милосердием… Я думаю, что везде человек может найти спасение.
— А молиться можно в католическом храме?
— «…На всяком месте владычества Его… Благослови, душе моя, Господа» (Пс. 102, 22). Если душа прославляет Господа — молись везде.
— Батюшка, соблюдать пост во время отпуска или можно сделать для себя маленькое послабление?
— Если этот пост не строгий — вот как Петров, например… И особенно таким пожилым, как ты… Послабление я даю. А почему? Потому что летом здоровой пищи мало: ни зелёного лучка, ни огурчики не поспели ещё в теплице… Скушаешь творожку или молочка — за это Господь не осудит. Как апостол говорит: «Итак, никто да не осуждает вас за пищу или питие…» (Кол. 2, 16). А Иоанн Златоуст напоминает: «Кто и в последний час придёт, и того не отвергнет». Старайся только сам не осуждать других.
— Батюшка, считается ли отпуск за поездку, которая даёт послабление в посте?
— В дороге разрешается даже скоромная пища. Специальный чин есть для путешествующих… Что тебе дают, то и ешь. К святителю Спиридону Тримифунтскому пришёл монах, и святитель сказал дочери: «Вынеси окорок, накормим гостя!» Она ему: «Ведь сейчас пост! Вы же не только скоромного, — вы вообще никакой пищи не употребляете!» Он ей: «А странника должно принять с любовью!» И когда гость ушёл, святитель Спиридон снова целую неделю пищу не вкушал. Пост постом, а странноприимства не забывайте.
— А если ты во время отпуска заболел, держать пост? Или, как говорил Иоанн Крестьянкин, нарушить его ради болезни, но потом непременно покаяться в этом грехе?
— Конечно! Мы и каемся в этом всегда. Посты бывают и многодневные, и однодневные, и ты можешь за один день больше получить благодати, чем за весь длинный пост, — если ты в этом посту хоть мяса и не ешь, а человеков-то и кусаешь, и грызёшь, и вовсе съедаешь. Люди сейчас очень склонны к такому людоедству…
— Да, люди теперь стали… Куда мы все идём? Куда мир движется?
— Куда Господу угодно. Кто Господа ищет, тот всегда с Господом будет.
— А эти последние события: эти тысячи тонн нефти, которая изливается в океан, этот пепел, тоннами висящий над Европой…
— А вот он, ваш прогресс… Вы учёные, но в ступе не дотолчённые. Жорес Алфёров заявляет: «А я в Бога не верую!» Ну и не веруй, — а что ж ты тогда дыр-то никак не можешь залатать?.. Нефть изливается, рыбки гибнут и птички, хоть их и пытаются отмыть… Вот что вы делаете с природой! Если так пойдёт, то скоро самолёты вовсе не смогут летать… Это последний звоночек нашим учёным…
— Батюшка, давайте вернёмся к летней теме… Зная, что у меня слабое горло, вы запретили мне есть мороженое. Я слушаюсь, но иногда забываю про прещение и вкушаю запретный плод. Потом вспоминаю и про себя каюсь.
— Поэтому и болеешь потом. Как мне раба Божия Евгения рассказывала: «Ослушалась вас, батюшка, съела мороженое. Ну и насладилась я! Две недели болела, думала, что умру».
— Дорогой батюшка, вам уже 84-й годик идёт, а вы строго блюдёте пост и не даёте себе никаких послаблений…
— Бывает, и я, Сашенька, нарушаю… Матушка даст скоромное — я не отказываюсь. Не в пище дело, Господь не за пищу нас будет судить. «…Алкал Я, и вы дали Мне есть; жаждал, и вы напоили Меня; был странником, и вы приняли Меня; был наг, и вы одели Меня; был болен, и вы посетили Меня; в темнице был, и вы пришли ко Мне» (Мф. 25, 35—36). Вот что важно-то! Милость наша важна, любовь к людям. «Истинно говорю вам: так как вы сделали это одному из сих братьев Моих меньших, то сделали Мне» (Мф. 25, 40). Любовь или отсутствие любви — вот что важно, вот что Господь видит. А пост — это чтобы душа не ослабла. Это средство, а не цель. Хоть и серьёзное, конечно, средство, сильнодействующее.
— Как вы-то, батюшка, будете проводить лето? Ведь многие читатели спрашивают: как к батюшке попасть, куда к батюшке ехать?
— Не надо ко мне ездить по всякому поводу… Вот недавно мы отмечали наш престольный праздник — Неупиваемую Чашу: столько к нам священников собралось… И молодые в том числе. Такие хорошие батюшки! Так радостно было смотреть, как они возносили молитву! Отец Андрей Клоков, иеромонахи Кирилл и Мефодий… Не буду перечислять — одного забудешь, а потом переживаешь: зачем обидел человека?.. Много, очень много хороших молодых батюшек. Не бойтесь у них спрашивать совета, не стесняйтесь просить у них молитв!
— Я тоже людям говорю: «Зачем всем идти к батюшке? Много есть батюшек на свете, которые ответят на ваши вопросы…»
— Да, потрудитесь, поищите: обязательно найдёте умного, боголюбивого молодого священника.
— Но вы, батюшка, летом отдыхаете, ведь правда? От Троицы и до Преображения в храме во имя иконы Божией Матери «Неупиваемая Чаша» вас не будет?
— А Господь всегда будет. Пусть люди вспомнят меня в молитвах — и я о них вспомню. Где я ни еду — за всех молюсь, чтобы Господь благословил каждого нашего прихожанина, каждую верующую душу, которая обращается ко мне, — благословил благословением Небесным. Это и к читателям вашим относится: благослови их Господь!

III. ТОЧКА РАВНОВЕСИЯ
Я ПЛОТЬ ОТ ПЛОТИ ГОРОЖАНИН
Предлагаю отдохнуть от городской суеты, безчисленных забот и тревог и отправиться в красивейшее место края всего-то в 50 км от Питера — на Ладожское озеро — кто на электричке, а кто и на машине: удовольствие получит каждый.

ГОРОЖАНЕ
Каких бы птиц ни содержали, к природе мысли наклоня, мы прописные горожане от века, месяца и дня. Нам запах метрополитена, его разгорячённых шпал душистей скошенного сена, что предку ноздри щекотал… Он вместе с городом хлопочет, всё время курит, устаёт, придя домой, привычно почту из щели пальцем достаёт. И сквозь окно в налётах сажи любуясь, как счищают снег, он растворяется в пейзаже, совсем как сельский человек.
Александр Шкляринский, Нью-Йорк, р. 1941 (№ 6, 243).
Поэт в своих мыслях не одинок. Его поддерживает собрат по перу:

ГОРОЖАНИН
Я плоть от плоти горожанин,
согласный с участью вполне,
и мне едва ли угрожает
тоска по сельской старине,

по деревенским старым избам
и по церквушкам над рекой.
Я не отравлен урбанизмом,
я просто родом — городской.

Но отчего же, отчего же
без всяких видимых причин
так защемит вдруг, растревожит
какой-то смутностью кручин,

что остановишься невольно
и смотришь до дрожанья слёз
на колосящееся поле
с куртиной тоненьких берёз.

Как будто я в деревне где-то
и память точно бережёт
грозой распаренное лето,
стога и низкий бережок,

горит в ночной костёр высокий,
пугая шалых жеребят…
Какие гены или токи
мне тайно душу теребят?

А над рекой луна светила,
и догорал костёр дотла…
Мне детство Родиною было
и детством Родина была.
Роальд Назаров, †2001 (№ 7, 59)

Наша дача на Ладоге, в деревне, которая начинается от Вагановского спуска (теперь там установлен памятник «Разорванное кольцо»).

Цветёт ленинградское лето,
Овеяно мирной листвой,
Пронизано иглами света
Над Ладогой, вечно живой.
Помедли в суровом молчанье
У кромки вздыхающих вод,
Прислушайся к откликам дальним
Под этим кольцом триумфальным
Распахнутых к Жизни ворот!
Всеволод Рожественский, †1977 (№ 3, 60)

Честно скажу, после широкой вологодской реки Шексны я долго привыкал к неохватному горизонту озера, когда вместо Горицкого монастыря, стремящегося взмыть в небо, глаз может поймать лишь малюсенькие полуточки далёких корабликов, да и то в хорошую погоду.
Апрель прошёл, шагает май по чёрным грядкам и в лесу. Ну что же, дачник, принимай забот сезонных полосу. Гляди, как сад меняет вид, как ждут трудов его дела, как птица дачный дом долбит в стене, где рейка отошла. Ворует паклю на гнездо, пока ты в городе застрял, пока ты тоже кое-что в тетрадку там наковырял. Сонетов кучу о любви… Но где волшебник, чтоб издать?! Пока живой, долби, долби щебёнку жизни для гнезда. Пробей булыжник под цветок, или — как лёд хвостом — форель…
Всё остальное знает Бог, судьба и будущий апрель.
Юрий Ключников, г. Новосибирск, р. 1930
Итак, сегодня 28 мая 2011 года наш первый приезд на дачу. Жена уже несколько раз страдала в электричке, чтобы перед домом с весны красовались георгины и розы. А весь участок заполнен желтизной одуванчиков; я не люблю скошенной травы, открывающей лысые бугорки да холмики взрытой слепыми кротами земли. К следующему выходному эта солнечная красота будет убита вонючей бензиновой косой под названием триммер.

Лежу в траве. Июль. Жара.
К виску ромашка наклонилась.
И боль, что душу жгла вчера,
Вдруг отступила, растворилась.

Под солнцем тают облака,
И тают прежние желанья…
Жара. И клонит в сон слегка.
Покой. Блаженство. Пчёл жужжанье.
Людмила Лад, г. Шуя (№ 7, 40)

До чего приятно свалиться на ласковую постель и почувствовать неповторимый запах земли, перемешанный с ароматом цветов и травы, которые совсем скоро превратятся в белые воздушные шарики из семян, которые при первом же дуновении ветра плавно полетят продолжать жизнь!
Мой круглый одуванчик — в клубок сплетённый дым, скажи, каким был раньше, стал отчего седым? Какие снёс потери? Откройся, не таи — наскок какого зверя? Ужал какой змеи? Тебя я заприметил. К тебе, мой друг, подсел. Но сильно дунул ветер, и ты весь облысел. Он дунул не случайно, иль просто — сгоряча? К лесной дремучей тайне не отыскать ключа.
Анатолий Чиков, †1996 (№ 7, 49)
Кот Дымок вылез из машины и по-пластунски, как заправский солдат, пополз спасаться в темноту поддомья; освоившись, этот хилый пушистый подвальный зверь станет грозой для мелкой живности — ящерок, мышек, птенцов, лягушек и прочего не прописанного на даче населения. Жене потребовалась немалая ловкость, чтобы вовремя отобрать у него тонко плачущего «пи-пи-пи» мышонка. Дымок так обиделся, что перед отъездом не вышел нас провожать. Поражаюсь, как Дым способен часами неподвижно сидеть на месте, глядя в одну точку. Я проследил за ним: оказывается, он наблюдает за скворечником в надежде — на что? Этой кошачьей тайны мне знать не дано. Но из него действительно вылетают воробышки, и один из них, птенчик-неумеха росточком с вершок, нагло попытался приземлиться на покатую крышу, но съехал с неё, трепеща крылышками. К слову, у китайского скворечника есть одна особенность: внизу сбоку сделана дверка с крючком, наверное, для того, чтобы отбирать у птиц яйца…

ЗВЕРЬ
В мире, где свобода мнима,
Где расчёт и суета,
Неспроста необходимо
Нам присутствие кота.

На правах меньшого брата
Он живёт и жизни рад.
Все мы в чём-то виноваты,
Кот ни в чём не виноват.

Наши скрашивает годы,
Обходясь почти без слов,
Хищный ангел, от природы —
Мышелов и птицелов.
Илья Фоняков, СПб. (№ 1, 41)

Есть у него и местный приятель — я зову его Рыжиком — боевой коккоревский кот, словно по часам приходящий к крыльцу на завтрак, обед и ужин. Всё бы ничего, да он помечает свою территорию и иногда прорывается внутрь, чтобы мы знали, кто в доме хозяин. Дымок пытается на него рычать, но Рыжик лишь вяло отмахивается хвостом: не таких бивали… Вся морда и уши в царапинах, он тощий и умный; однажды я с трудом вырвал из-под его глаза клеща — и получил мгновенный удар когтистой лапой.

ПРО КОТА ЯШКУ
Яшка был типичный неудачник, горемычный подмосковный кот, с кем играет на досуге дачник, а к зиме бросает в огород. Он пришёл к нам жалкий, по метели, в людях разуверившись почти. Мы его впустили, отогрели, дали имя бойкое… Расти! Испытав, что значит быть ненужным, понимал со слова одного, рос на удивление послушным — знать, боялся: выгоним его… Долго в нашу искренность не веря, не решался затевать игру. После зла как люди, так и звери привыкают медленно к добру.
Мы всем сердцем полюбили Яшку: до чего же был смышлёный кот! Брось ему конфетную бумажку, он тотчас тебе её снесёт. Стал к весне он ладным да пригожим. А однажды вышел — и пропал… Видимо, каким-нибудь прохожим под руку доверчиво попал. Ну добро бы — для того украли, чтобы в доме жил хороший кот. Ну, а если снова поиграли, а к зиме швырнули в огород?..
На душе вдруг сделается тяжко, как представлю: в горести своей где-то бродит и дичает Яшка и совсем не верует в людей.
Геннадий Серебряков, †1996 (№ 7, 42)

Есть на даче и маленькое кошачье кладбище. На фото вам трудно разобрать, но я подскажу: на переднем плане — клумбы, под которыми лежат Малыш, Мартюня и Котя, а вдали, на пне липы их покой сторожит чёрный гипсовый Кот, а ещё выше — длинноногий аист.
Продолбив в земле окошко,
за деревней, где река,
схоронил я нашу кошку —
молчаливого дружка.
Не за то любил, что в моде
тема кошек и собак:
за пушок на тёплой морде,
за шальной в глазёнках знак.
Заболела… Врач-проказник,
озорной прищурив взгляд,
ей брюшко помазал мазью,
что таила некий яд.
Яд был вкусный, яд был вредный…
…Ямку выдолбила сталь…
Вот какая в жизни этой
посетила нас печаль.
Глеб Горбовский, СПб., р. 1931

Пора устраиваться в келье над баней. Поднимаю тяжеленный люк — и я вернулся к родным пенатам: здесь творю, отдыхаю, молюсь, думаю, смотрю на кроны куполообразных сосен, слушаю однотонный шум Ладоги, пишу «былинки», редко радуюсь и часто страдаю. Но келью свою люблю и всячески благоукрашаю. Правда, бывать здесь удаётся нечасто — по выходным и в отпуске. Только к концу жизни пришло понимание того, почему петербуржцы так рвутся за город.
И перед входом с помощью жены посадил клумбу в виде неизвестного цветка с двумя листиками, которую охраняют три журавля и две жабы гипсового происхождения. А на раме окна паучок Паутиныч раскинул безподобно красиво сплетённую сеть. Иногда я вытаскиваю оттуда мотыльков, и паучок обижается, долго раскачиваясь на своих паутинках, как на качелях. Прости, паук, случайно я разрушил сплетённую в лесу тобою сеть, спас мотыльков мятущиеся души на день иль два. Чего тебе жалеть!
Виктор Федотов, СПб., †2001 (№ 6, 285)

ЦВЕТЫ
Минуйте, печаль и досада!
Сияй, торжество красоты!
На клумбочках нашего сада,
как звёзды, роятся цветы.
Стеною стоят водосборы.
Береты надел дикий лук.
Пришла медуница из бора.
Виолой расщедрился луг.
И как казаки после драки,
Что всыпали лютым врагам,
в нарядных рубашечках маки
в шеренги встают по утрам.
Летают шмели, как шпионы.
Для них далеко не секрет,
что скоро раскроют пионы
широкий раскидистый цвет.
Ты ходишь, любуясь цветами.
Тебе их лелеять не лень.
Из веток, как ласковой маме,
тебе улыбнулась сирень.
Юрий Леднёв, р. 1929 (№ 7, 126)

И совсем рядом — моя плантация опят. Собрал хороший урожай на ужин. Не верите? Вот вам в доказательство фотография.
А за нашим забором, там, где раньше взрастало колхозное поле, выстраивают посёлок коттеджей «Ближняя пристань», куда новые хозяева залетают на вертолётах отдохнуть от дел праведных. По правде говоря, мы опасаемся, что «Ближняя пристань» возжелает приблизиться ещё ближе к воде, и тогда месту нашего отдохновения может наступить конец. Мало таких случаев? Высокие сосны и ели, забор — крепостная стена. Поодаль мелькают шинели, бетонка блестит, тишина… Порядок кругом обозначен, табличка: «Проезд запрещен!» Вокруг — ни души… Не иначе — секретный объект размещён. Лишь редко, шурша новой шиной, роскошным дизайном горда, одетая в никель машина сворачивает сюда…
Олег Кочетков, р. 1940 (№ 4, 44)
Ладно, оставим худые мысли и окунём своё бренное тело в тёплые воды Ладоги, ибо погода заставляет. До кромки берега метров сто; на общий пляж мы не пойдём, а искупаемся, лишь перейдя пыльную, забитую до предела машинами, деревенскую улицу. Народу на пляжике мало — только свои, а глубина — по щиколотку чайкам. Здесь даже за внучку-вертучку не так страшно. Оля ничего не боится, за одним исключением, которое запечатлено на фото. Конечно, и на дальнем, большом пляже всё по-русски: грязновато, без элементарных удобств, но нашим не привыкать — всё своё привезли с собой, некоторые даже моторные лодки и водные мотоциклы не поленились. Солнышко греет, да ещё и безплатно, песочек есть, водоросли обойти можно, а на всё остальное — наплевать!

То ли гроза пропахала селом,
То ли Орда разгулялась на воле:
Ржавым железом и битым стеклом
Берег усеян, как бранное поле.

Нет, не стихия виною тому,
Что оказались мы в мусорной яме!
Страшно поверить, что в отчем дому
Этот содом сотворили мы сами.

Вот и нагрянули к нам, и не зря,
Всякого рода лихие напасти…
Что же ругаемся мы, матеря
И времена, и погоду, и власти?!

Предки учили: коль рожа крива,
На зеркала понапрасну не сетуй.
Жаль, что потомки забыли слова
Древней и мудрой пословицы этой.
Юрий Паркаев, р. 1941 (№ 7, 5)

Ну, а накупавшись всласть, движемся домой — и каждый, согласно распорядку, делает своё дело: невестка укладывает внучку спать, дед взбирается по крутой лестнице в келью записать впечатления, жена готовит вкусный обед, внук уселся на велик и умчался к друзьям, Рыжик пришёл перекусить, а Дым с утра сторожит кучку земли, где, по его расчётам, прячется крот, а солнышко медленно, но неизбежно склоняется к воде. Деревенская улица опять заполонена машинами — в обратную сторону.
Скоро и нам выводить из стойла 105 лошадиных сил, чтобы вернуться в город. Славные получились выходные!
…Бабушка Валя, моя тёща, теперь уже покойная, рядом с любимыми цветами — никогда не срывала! — вы’ходила несколько саженцев каштана. Признаюсь честно, никогда не доводилось мне сажать деревья. Но после ухода Валентины Михайловны мы с женой попытались сделать наш городской двор ещё краше, посадив три тёщиных подростка. Огородили, как могли, насыпали земли с удобрениями и время от времени поливали. Но снежной зимой одно деревце пало смертью храбрых под гусеницами трактора; у второго шпана обломила верхушку, и оно с трудом выздоравливает; зато третье, прямо под нашим окном, уже смотрится настоящим деревом. Мы часто глядим на него, вспоминая и тёщу, трудами которой построена дача, и саму дачу, о которой я вам немного рассказал. Да и каштанчик, чую, скучает по родине, но деревья ходить не могут…

ТОПОЛЯ
Глина, битый кирпич, стекло да щебёнка —
Вот она, городская земля…
Посадил во дворе я три тополёнка —
Серебристые вырастут тополя.

Было пусто — и вот появились.
Буду их поливать, думать о них вдали,
Вспоминать, как росли они, серебрились
Треугольной листвой в бархатистой пыли.

Бытием своим полны, ко мне равнодушны —
Без меня ли, со мной им жить…
Но привязчиво сердце, ему обязательно нужно —
Пусть без цели и смысла — любить.
Игорь Бехтерев, р. 1948 (№ 7, 52)

Обращение к хулиганам: Твержу, на тополь глядя сквозь окно: есть смысл в великом жизненном завете: когда хотя бы дерево одно ты посадил — не зря гостил на свете. Но коль тебе на это, старина, ни разума, ни воли не достало — не тронь хотя бы тополь у окна…
И этого с тебя не будет мало!
Сергей Викулов, †2006 (№ 6, 284)

ТРИ ШЕСТЁРКИ НА ЛБУ
 
Из выступления профессора МДА А.И. Осипова на Троицкой православной выставке в Санкт-Петербурге

Сколько бы мы ни грешили, сколько бы ни делали гадостей друг другу, сколько бы ни врали, — а всё безгрешными видим себя. А если я безгрешен, то меня не надо спасать. Христос мне не нужен. Зачем мне Тот, кто может спасти мою душу?.. О теле бы моём кто-нибудь позаботился!.. Может, грех? Может, поздно уже? И не матушка будет бранить. Есть свой колокол в каждой душе, да не каждая станет звонить. Потому что гордыня горда и спесива тщедушная спесь. — Вам на небо? А мне не туда. Мне ещё полагается здесь. Есть коврижки, ругать безпредел, пальцем тыкать в царя-дурачка. То ли колокол мой заржавел, то ли нет у него языка. Вот и ангел, рассвет вострубя, мне кричит, ёжась в лёгком пальто: «Ты звони, и услышат тебя! Слышишь, брат, ты звони, если что…»
Евгений Чепурных, г. Самара, р. 1954 (№ 7, 2)
Ну что ж, этот «кто-нибудь» уже близко. 2000 лет готовили его приход — и теперь он стоит на пороге. Вы понимаете, о ком я говорю. Я об антихристе говорю. Подготовка к его приходу идёт сильнейшая, и скоро уже в грохоте и блеске рекламы явится этот «спаситель мира». Причём нужно иметь в виду, что эта пропаганда, эта реклама будут очень и очень действенны.
«Что Христос обещал? Царствие Небесное? — Журавля в небе! А я обещаю, что уже это поколение будет счастливо! Я объединю весь мир: не будет государств, а значит, не будет и войн. Огромные материальные средства, которые сейчас тратят на оружие и на армии, пойдут — на что? На благоденствие каждого! Наступит то, о чём вечно мечтало человечество: рай на земле! На земле, а не в небесах!»

Дьявол истины переиначит,
Лишь чуть-чуть переставив слова,
И ласканьем до смерти занянчит,
И подменит закон естества.

И уйдёт из торжественной плоти
Дух добра, и всклекочет нутро,
И тогда в троеперстной щепоти
Вдруг убийственным станет перо.

И напишет призывы такие,
И такие начертит пути,
Что запутает души людские,
И спасенья уже не найти…
Ольга Постникова, р. 1943 (№ 7, 13)

И как же много народа попадётся на эту удочку… «Правильно! Пусть сначала нас накормят, а потом уже говорят о нравственности и спасении души! На сытый желудок такие речи слушать приятнее!»
Страшно слушать такие речи. Именно подобное настроение и приведёт в мир антихриста: всеобщая жажда насытиться здесь и сейчас. А вовсе не ИНН и не три шестёрки его приведут. Три шестёрки — это только следствие, а не причина. А мы сейчас всё перевернули: на следствие смотрим как на причину, а о причине никто даже не говорит. О повреждении нашего ума, о материализме, об отступлении от христианских начал жизни — об этом мы даже не говорим! Нас всё шестёрки страшат! Нас ИНН пугает! А о душе что говорить? Душа у меня весьма хороша! Вот если мне тайком налепят три шестёрки, то я тотчас испорчусь,— этого я и боюсь!.. Главное, чтобы шестёрок нигде не было, а сами мы вполне праведны!

НЕЧИСТЬ
Они повсюду, расползаются, как зло,
Но прячутся, не кажут нам личины.
На то у них имеются причины:
Оскал смягчается сквозь мутное стекло.

Угрюмой ненавистью скошенные лбы.
Давно дремавшие загадочные силы.
Сломав кресты, упрямо рвутся из могилы,
Почуяв смрадное смятение судьбы…
Василий Толстоус, Луганская область, р. 1954 (№ 7, 138)

А вот Андрей Кесарийский, древний толкователь Апокалипсиса, говорит, что главное — это поражение нашего ума. Ум наш прельстится видом и словами новоявленного императора вселенной, обещающего накормить всех голодных, исцелить всех болящих!.. Вы поверите ему, вам захочется, чтобы вас старательно кормили и заботливо лечили, — и тогда, в знак своего душевного согласия, вы примете и печать его, добровольно и сознательно. И это будет страшным грехом.
Человек согрешает только в том, что он принимает сознательно: таково отчётливо изложенное учение нашей Церкви. Ты разрисуй преподобного Антония Великого хоть с ног до головы шестёрками — он от этого нисколько не потеряет своей святости, надо это понимать!.. А вера в то, что какие бы то ни было цифры смогут погубить нас, праведных, — это вера в магию, в колдовство! Обращаю ваше внимание: нам сегодня изо всех сил пытаются внушить веру в магию цифр! Есть такое течение в иудаизме — каббала. Это учение, которое верит в силу не только отдельных слов, но даже отдельных букв, цифр, в их магические сочетания. Христианство решительно отметает это! Нельзя делать из цифры идола! Не становитесь каббалистами! Иоанн Златоуст обличал своих сограждан: «Какие вы христиане?! Вы иудействующие!» Это и к нам теперь относится, верящим в то, что цифры могут губить или спасать. Если человеку против его воли напишут на лбу три шестёрки, то он, стало быть, сразу погибнет?.. Вот интересно!.. А если три тройки, тогда что? Сразу в рай?.. Вам дают сдачи 666 рублей — вот беда! Ни в коем случае не берите!
Да тьфу на ваши шестёрки! Никакого они не имеют значения. Душа наша имеет значение, и только она. Если душа возжелает рая земного и ради него согласится отказаться от Рая Небесного, то можно и шестёрок не рисовать, всё равно вы уже приняли антихриста. Впрочем, в этом случае шестёрки не замедлят появиться…

К ДУШЕ
Словом бросаешься острым?.. Что у самой-то внутри?! Всё-то на ближнего смотришь… Ты на себя посмотри! Что-то уж сильно привольна! — Где ни копнёшь, там и грех… Камешки с колокольни сбрасываешь при всех. Смирной бы надо быть, кроткой… Не про твою это честь! Любишь казаться — казо;тка! — ближнему лучше, чем есть. Чашу-то чистишь снаружи… Страсти, что в печке — коржи… Мало на людях пичужить — надо по-Божьему жить. Трудная это работа — главное дело твоё. Дни-то лукавы… Ну, что ты взвихрилась, как вороньё? Правды не терпишь? А как ты мнишь без неё обойтись? Что обколючилась в кактус? Хватит-ко! Окоротись! Вспомни наследие верных, са;мотство вон отложи — сердце лишь сокрушенно Бог не уничижит. Знаю, что сделал больно, — лучше уж боль, чем тоска… Камни на колокольню время настало таскать.
Татьяна Шорохова, СПб. (№ 5, 99)

Кстати, о шестёрках. Вы же Библию читали и знаете: во времена царя Соломона в еврейском государстве наступила вершина благоденствия. Он, Соломон, получал дань от окружающих народов: серебра — несчётное количество, а «в золоте, которое приходило Соломону в каждый год, весу было шестьсот шестьдесят шесть талантов золотых» (3 Цар. 10, 14). В одном таланте 49 килограммов. Помножьте 49 на 666, и вы увидите: это копеечное государство получало ежегодно несколько тонн одного только золота! Вот оно — процветание! И эта цифра, 666, так и осталась в сознании иудеев как неизгладимое воспоминание о воплощённом земном рае. Надо бы с иудеями по-хорошему поговорить — они бы, наверное, раскрыли тайну трёх шестёрок: «666 — это символ абсолютного земного благополучия». Тот, для кого земной рай — главная мечта, тот и принял три шестёрки.
Многие толкователи спотыкаются о слова Иоанна Богослова: «Кто имеет ум, тот сочти число зверя, ибо это число человеческое; число его шестьсот шестьдесят шесть» (Откр. 13, 18). Простите, если бы у меня было два-три разных числа, я бы считал. А здесь только одно число!.. Стало быть, не «сочтите», а что? Напрягите ум, память, знание Писания!.. «Кто имеет ум, кто знает Библию, — тот поймёт!» Поймёт, что антихрист будет не кем иным как правителем, который пообещает абсолютное благоденствие на земле. Пообещает лживо, но дело вовсе не в этом… Даже если бы истинно, всё равно это богоотступничество. Христос сказал: «Царство моё не от мира сего» (Ин. 18, 36). А антихрист скажет: «Я от сего мира! И как при Соломоне люди получали 666 талантов золота, так и теперь будет!» Вот и выбирайте, за кем идти! И выбор этот будет не так уж прост: выступили вы против «спасителя мира», а на следующий день — глядь! — все ваши счета заморожены. Чип не действует! Приходите платить в кассу — а у вас денег нет! Да вы, наверное, и в магазин ещё не войдёте: перед вами двери не откроются. Будет это? Конечно, будет! Я уверен!
«И всё равно! Мы — христиане, мы будем травой питаться, а антихристу не поклонимся!» Хорошо, да так ли это? Ведь он будет не только едой соблазнять… У него есть в запасе соблазны и посильнее: для тех, кто не только едой озабочен, но и о чём-то высшем помышляет иногда… Что же это за соблазны? Это чудеса! Чудеса! Как бы хотелось, чтобы меня сейчас слышали все христиане!.. Посмотрите, что мы ищем сейчас!.. Чудес! Что творится с людьми?!. Это страшное дело: настоящая погоня за чудом, все ищут чудес, в самых разнообразных формах! По самым разным случаям! Чудес и, разумеется, чудотворцев!

Бывает чудо, но бывает только раз,
И тот из нас, кому оно даётся,
Потом ночами не смыкает глаз,
Не говорит и больше не смеётся.

Он ест и пьёт — но как безвкусен хлеб…
Вино совсем не утоляет жажды.
Он глух и слеп. Но не настолько слеп,
Чтоб ожидать, что чудо будет дважды.
Анатолий Штейгер, †1944, Швейцария (№ 2, 188)

В связи с этим хочу вам прочесть слова Игнатия Брянчанинова. О чём он писал в середине XIX века? Это в высшей степени актуально: «С течением времени, с постепенным ослаблением христианства и повреждением нравственности знаменоносные мужи умалялись. Наконец (он пишет о своём времени) они иссякли окончательно».
Как это: «иссякли окончательно»?.. Ну что вы!.. Сейчас в России столько старцев!.. Сколько вам нужно — пять, десять? Пятьдесят? В каждом приходе по чудотворцу! Как он заблуждается, этот Игнатий Брянчанинов!.. Мы-то лучше его знаем!

 













БОЖИИ СТАРЦЫ

Из келий, обителей, дольних пустынь,
Чтоб с Богом душой не расстаться,
Выносится свет православных святынь — Несут его Божии старцы.

И всё замирает вблизи и вдали,
Восходит молитва народа…
О, тайная радость крещенья Руси —
Пришествие крестного хода.

Где нет гордецов и униженных нет,
Где нету беды иноверцу…
И Божии старцы проходят, как свет,
Доступные каждому сердцу.

Гноили заступников Русской земли…
(А в храмах бесились и выли),
И в белую замять босыми вели,
И в тайных местах хоронили…
Рассыпался прах обезбоженных снов.
И Церковь стоит сокровенно.
А мощи сокрытые Божьих сынов
В земле прорастают нетленно.

И Русская правда на вере стоит,
На вере и светлом моленье.
И каждый святой на Руси — это щит
И Божие благословенье.

Уже исполняется Божий Завет:
Архангел трубит за плечами,
И Божии старцы проходят сквозь свет,
Сияя святыми очами!
Виктор Дронников, г. Орёл, †2008
(№ 7, 132)

Но продолжаем читать святителя Игнатия: «Между тем человеки, потеряв благоговение и уважение ко всему священному, потеряв смирение, признающее себя недостойным не только совершать знамения, но и видеть их, жаждут чудес более, нежели когда-либо». Сейчас эти слова нужно бы на порядок выше поставить: сейчас жажда чуда просто безумная. И вот насущное слово: «Такое направление опасно более, нежели когда-либо. Мы приближаемся постепенно к тому времени, в которое должно открыться обширное зрелище многочисленных и поразительных ложных чудес, чтобы увлечь в погибель тех несчастных питомцев плотского мудрования, которые будут обольщены и обмануты этими чудесами». Слышите, в какое время мы живём? «Чудес! Чудес!»; «Где прозорливые?! Дайте их сюда!»; «Старец предсказал! Он видел будущее!»; «Батюшка моё имя сразу угадал!..» Ай-яй-яй, на что попадаемся, на какой жалкий крючок!.. И на этой-то волне влетит в мир новый чудотворец, который будет обильно рассыпать всевозможные невероятные фокусы, и все жаждущие чуда будут в полной мере удовлетворены…
Но прп. Кассиан Римлянин по этому поводу писал: «Чудеса, вызывая удивление, мало содействуют святой жизни». И действительно: чудо — это только экзотика, это ахи и охи, — но что дальше? Я стал лучше от того, что увидел чудо? А Кассиан Римлянин писал ещё и такое (вы только послушайте, это поразительные слова!): «Весьма часто люди, развращённые умом и противники веры, именем Господа изгоняют демонов и творят великие чудеса». Вдумайтесь только: оказывается, чудеса и даже изгнание демонов — совсем не показатель святой жизни человека! В наше время, как никогда, надо помнить: не по чудесам мы можем судить о святости человека, а по святости человека можем судить о ложности или истинности творимых им чудес. Мы не обращаем совершенно никакого внимания на то, что сказал Сам Господь Иисус Христос: «Ибо восстанут лжехристы и лжепророки и дадут великие знамения и чудеса, чтобы прельстить, если возможно, и избранных» (Мф. 24, 24). Вдумайтесь: не какие-нибудь чудеса, а великие!.. «Чтобы прельстить, если возможно, и избранных»; избранные — это христиане. О, если только мы перестанем понимать это — свершится беда! Сколько приходится мне получать писем о разных чудесах!.. Письма о явившемся Христе!.. Взывают несчастные: «Поверьте моему сердцу: это именно Христос пришедший! Правда, у него семья, трое детей, но это не страшно, — всё равно он Христос!..» Какое затмение в сердцах!

БЕСЫ
За несметные пороки
В годы всенародных бед
Нам являются пророки,
Как грибы на белый свет.

Колдуны и скоморохи —
Злое сонмище невежд —
Саранчой летят на крохи
Наших радужных надежд.

Достают из чёрных книжек
Тайны чёрные свои.
Языками пламя дижут,
Дико пляшут на крови.

Поднимаются замесы
Сатанинских подлых сил.
«Это бесы, бесы, бесы» —
Достоевский говорил.
Евгений Семичев, Новокуйбышевск, р. 1952 (№ 7, 31)

Нет, ныне вера в чудеса, даже самые что ни на есть убедительные, должна быть в высшей степени осторожной.
Говорю так людям — и они со мной соглашаются: «Действительно, обманов много! Но вот я видела чудо — вот оно настоящее, от Бога!.. Вот мой батюшка-духовник, он в самом деле прозорливый чудотворец!» Что тут делать прикажешь?.. Св. прп. Иоанн Лествичник, великий учитель святости VI столетия, писал так: «Если ты разумный, если ты решил дать свою душу человеку, который бы руководил твоею жизнью, то прежде всего проверь его!.. Искуси сего кормчего, чтобы тебе не попасть вместо пристани на острые подводные камни». Весь многовековой опыт Церкви говорит: будь внимателен! будь рассудителен! будь осторожен! не поддавайся первому впечатлению! Не вдавайся без тщательного рассуждения во власть человеку. Вы не знаете, святой это человек, или только искусно притворяется таковым, или сам находится в прелести, — разве можно это узнать с первого взгляда? Разве можно слепо доверять общему мнению? Люди тоже могут обманываться!.. Как мы часто подкупаемся тихим голосом, аскетическим видом — или даже просто саном…
Я душой и руками прикоснулась к мощам, ощутила входящую силу. «Как обид сбросить камень? Научиться прощать? — я у старца святого спросила. — Ты прошёл, одолел долгий жизненный путь сквозь жестокость людскую и злобу…» — И услышала голос: «Плохое забудь и простить их, несчастных, попробуй. Искалеченных жизнью сумел я понять: одолела нужда без просвета! Начинали они виноватых искать, тех, кто вытерпит всё безответно.
Я молился за них, но был ими же бит — они стойкость мою проверяли: не к кресту, как Христа (пусть Господь им простит), меня к дубу в лесу привязали. Всех я видел насквозь, словом мог исцелить, предсказать, какова их дорога… Но им святость как гвоздь! Начинали хулить власть, меня и — вот грешники! — Бога!
Вижу я с высоты: не напрасно я жил, вижу всё ж просветлённые лица. Откровенно скажи: вот пришла ты ко мне, хоть совсем не умеешь молиться!»
Лариса Яшина, г. Пенза, р. 1941 (№ 7, 78)

Братья и сёстры! Лучше нам не поверить в чудо и в чудотворца! Бог простит нам это неверие, и если это чудо было от Него, то Он неложно нас и вразумит в своё время. Держитесь простого здравого смысла, просите помощи у Господа — это самый надёжный совет, он поможет вам и в самые трудные времена, когда весь мир начнёт славить новоявленного чудотворца и «спасителя». Дай Бог не дожить нам до тех времён, но кто его знает…

ПРОРОК
Нам говорил недавно Иоанн
Митрополит: — Одумайтесь! Россия
Воскреснет лишь тогда, когда мы сами
Воскреснем душами, сыны её и дщери;
Великое державное наследство Мы промотали,
Мы изуродовали души своих детей Развратом грязным,
Стариков мы превратили в побирушек…
Одумайтесь! Пора восстановить
В себе черты народа-богоносца,
От потребительской заразы отойти —
Она растлила многие народы.
Вернуться в Церковь — вот спасенье в чём! —
И обратиться к Богу с покаяньем!
Тогда, когда очистится душа…
Тогда Господь Россию не оставит.

Нам говорил недавно Иоанн
Митрополит. Но кто его послушал?
Как будто многие. Но где наши дела?
Бог даровал такого человека
России, что, казалось бы, за ним
Должны мы были все вернуться к Богу…

А мы в сетях запутались, как птахи.
………………………………………………………………………………………….
Нет, не стоять России без пророка.
А нам должно быть стыдно — иждивенцы
Духовные, за счёт других живём.
Геннадий Иванов (№ 7, 140)

Газета «Православный Санкт-Петербург». 2011. № 7 (235)


ВСЁ НА ЗЕМЛЕ ТЕПЕРЬ НАОБОРОТ
У известного американского фантаста Рэя Брэдбери есть рассказ «И грянул гром», — рассказ о путешествии в далёкое прошлое.

А О САФАРИ ВО ВРЕМЕНИ
ОРГАНИЗУЕМ САФАРИ В ЛЮБОЙ ГОД ПРОШЛОГО
ВЫ ВЫБИРАЕТЕ ДОБЫЧУ
МЫ ДОСТАВЛЯЕМ ВАС НА МЕСТО
ВЫ УБИВАЕТЕ ЕЁ

Герой рассказа, Экельс, увидел это объявление о Машине времени, и ему безумно захотелось совершить самое замечательное путешествие в жизни. «Из пепла и праха, из пыли и золы восстанут, будто золотистые саламандры, старые годы, зелёные годы, розы усладят воздух, седые волосы станут чёрными, исчезнут морщины и складки, всё и вся повернёт вспять и станет семенем, от смерти ринется к своему истоку, солнца будут всходить на западе и погружаться в зарево востока, луны будут убывать с другого конца, всё и вся уподобится цыплёнку, прячущемуся в яйцо, кроликам, ныряющим в шляпу фокусника, всё и вся познает новую смерть, смерть семени, зелёную смерть, возвращение в пору, предшествующую зачатию. И всё это будет сделано лишь движением руки…»
«Он хотел, нет, он жаждал, несмотря на огромную сумму и большой риск погибнуть, побывать на небывалом сафари и убить своего динозавра — Tyrannosaurus Rex — отвратительнейшее чудовище в истории планеты.
— Вы гарантируете, что я вернусь из сафари живым?
— Мы ничего не гарантируем, — ответил служащий, — кроме динозавров. — Вот мистер Тревис. Он скажет вам, где и когда стрелять. Скажет — не стрелять, слушайтесь. Иначе — огромный штраф.
— Слава Богу, что президентом Соединённых Штатов вчера стал Кейт. Иначе я пришёл бы к вам спасаться.
— Вот именно. Если бы победил Дойчер, не миновать нам жесточайшей диктатуры, — отозвался человек за конторкой.
…Вскоре три охотника и два руководителя оказались в джунглях за шестьдесят миллионов две тысячи пятьдесят пять лет от места старта.
Главное условие — ни коем случае не сходить с антигравитационной Тропы, которая проложена для охотников и не задевает ни одного дерева, ни цветка, ни одной травинки. Это сделано для того, чтобы не изменить Будущего: никто не знает, что произойдёт в его времени, если раздавить жука или цветок. “Малейшее отклонение сейчас неизмеримо возрастает за шестьдесят миллионов лет, поэтому не смейте сходить с Тропы!” — ещё раз строго предупредили сопровождающие Экельса и его спутников…»
«Ящер на тридцать футов возвышался над лесом — великий бог зла, прижавший хрупкие руки к маслянистой груди. Ноги — могучие поршни, оплетённые тугими канатами мышц под блестящей морщинистой кожей, подобно кольчуге грозного воина… Извивающаяся змеиная шея легко вздымала к небу тысячекилограммовый монолит головы. Разверстая пасть обнажала частокол зубов-кинжалов».
Но Экельс не сдержал обещания. Увидев настоящего ящера, он понял, что убить чудовище ему не по силам. Оно бросилось на стрелявших, покрыв сто ярдов за четыре секунды. Экельс инстинктивно сошёл с Тропы, волоча за собой ружьё… Другие охотники разом выстрелили, потом вновь раздался залп. Tyrannosaurus рухнул на землю. Брать с собой трофей строго запрещалось, чтобы не нарушить равновесия, поэтому охотникам предложили сфотографироваться около огромной туши.
А Экельсу приказали вырезать из неё пули, которые не должны оставаться здесь, в Прошлом.
«…1492, 1776, 1812, 1919, 2000, 2055. Машина остановилась. И сразу же Экельс почувствовал, каждой клеточкой тела ощутил что-то не то. На стене висело объявление, которое он уже читал сегодня:

А О СОФАРИ ВОВРЕМЕНИ
ОРГАНИЗУЕМ СОФАРИ ВЛЮБОЙ ГОД ПРОШЛОГО
ВЫ ВЫБЕРАЕТЕ ДАБЫЧУ
МЫ ДАСТАВЛЯЕМ ВАС НАМЕСТО
ВЫ УБЕВАЕТЕ ЕЁ

Экельс опустился на стул и стал лихорадочно счищать грязь на сапогах. В его дрожащие руки попал липкий ком. «На комке было отливающее зеленью, золотом и чернью пятно — бабочка, очень красивая… мёртвая». Мир вокруг изменился до неузнаваемости. Мёртвая бабочка — и такие последствия? Невозможно!
Лицо Экельса побелело.
— Кто… вчера победил на выборах?
— Шутите? — хихикнул человек за конторкой. — Дойчер, разумеется!
Отвечающий за путешествие Тревис поднимает ружьё, наставляет на Экельса, нажимает на курок. И грянул гром…»

«НЕЧТО» И «НЕШТО»
Ну, дожили! Включив безпечно
Себя в языковые дожи,
Пойми, арбитрушко, что «нечто»
И «нешто» — не одно и то же!

Как ты ни стой на безобразье,
Как ни алкай переворота,
А «нечто» — это значит «что-то»,
А «нешто» — это значит «разве»!

Бог весть кому актёр, художник
В испуге вторит, холодея:
«Тошь-в-тошь», «достатошно», «молошник».

Кто ты, тиран, который нами
(В стране, свободной по идее)
Заочно вертишь, как рабами?!
Новелла Матвеева, р. 1934 (№ 1, 64)

МИР — КАК РАКОВЫЙ БОЛЬНОЙ
Наша планета, да и все живые организмы на ней, сейчас подвергаются ещё угрозе большей, чем во времена гибели динозавров, 65 миллионов лет тому назад. В этом уверены эксперты ООН.
— Мир не может допустить уничтожения ценностей природы, — отмечают ооновские эксперты и призывают власти разных стран и корпорации «своевременно восполнять ущерб, наносимый природе вследствие экономической деятельности».
— Мы приближаемся к точке невозврата, когда уже невозможно будет восстановить потери в сфере биоразнообразия. Мировому сообществу надо разработать согласованные меры для достижения амбициозных и одновременно реалистичных целей. Один показательный пример: за последнее время вымерла одна треть пчёл. И там, откуда они исчезли, жизнь быстро стала превращаться в пустыню — засыхали деревья, резко упал урожай на огородах, начал редеть лес и скучнеть русское поле. Потому что пчёлы опыляют растения, а без опыления зелёный мир умирает. Даже нелюбимые людьми тараканы вдруг покинули обжитые дома: не вынесли чувствительные твари различных излучений, которые всё множит и множит ради комфорта вокруг себя человек. К слову, мобильниками он убивает и себя — на отдельных участках мозга поднимается температура, и они постепенно отмирают. Да разве нас можно чем-нибудь напугать…

Сначала вымерли бизоны на островках бизоньей зоны. Затем подохли бегемоты от кашля жгучего и рвоты. Косули пали от цинги. У мух отнялись две ноги, но мухи сразу не скончались… Дикобразы вдруг легли, ещё колючие вначале, потом обмякли, отошли… Оцепенела вдруг собака. Последним помер вирус рака…
И только между Марсом, правда, да между умершей Землёй ещё курили астронавты и подкреплялись пастилой. Сидели молча, как предметы, с Землёй утратившие связь… И электрического света на пульте вздрагивала вязь.
Глеб Горбовский, СПб., р. 1931 (№ 7, 134)

Но ещё в 2002 году мировое сообщество решило обезпечить к 2010 году «существенное сокращение» темпов потери биологического разнообразия на Земле, однако эта цель так и не была достигнута.
В качестве примера приведу так называемый Киотский протокол 1997 года.
В 2012 году заканчивается действие Киотского соглашения по ограничению выбросов парниковых газов — прежде всего диоксида углерода СО2, метана СН4 и оксидов азота N2O. Согласно протоколу, ведущие индустриальные страны взяли на себя обязательства в 2008—2012 годах уменьшить выбросы углекислого газа в среднем на 5% от уровня 1990 года. Причём каждой стране выделялась квота на покупку. Те страны, которые выбрасывают углекислый газ меньше запланированной квоты, могут продавать излишки другой стране. Мне кажется, любому школьнику понятна безполезность подобных затей, что и подтвердила практика. И ещё мелочь: в Якутске, стоящем на вечной мерзлоте, обвалился подъезд дома. Слава Богу, обошлось без жертв…

АГОНИЯ
Мир — как раковый больной,
Города — как метастазы.
Не поможет высший разум,
Он оставил шар земной.

Из дремучих легких — смрад,
И гортань уже задета,
Задыхается планета,
Кровью харкая в закат.

Страшный век… По всей земле
В рост идёт гнилое семя.
И желтеет Крайний Север,
Как покойник на столе.

Горы, ставшие золой,
Из-под ног ушли, и туго
Покачнулось тело Юга
Под экваторной петлёй.

Только Запад и Восток —
Два скелета — не сдаются,
Не на жизнь, а на смерть бьются
За кладбищенский песок.
Михаил Теняков, р. 1986 (№ 7, 93)

А теперь только стихи. Вспомните ещё одно фантастическое произведение — «Продавец воздуха» Александра Беляева (1884—1942):

ОЧЕРЕДЬ ЗА ВОЗДУХОМ
Кто же будет вдыхать этот воздух больной,
где стоят ферросплавы гуртом?
В онемевших лесах по засохшим стволам
осаждённая сера течёт.
Низколобые дети с тягучей слюной
ловят воздух не носом, а ртом
и снимают натёки, какой пожелтей,
и жуют, и в желудках печёт.

А в родильных домах подымается пар.
Посиневшие пальцы хирург,
чтобы старенький скальпель его не ослеп,
окунает в горячую кровь.
Здесь Тенгиз Абуладзе торгует хурмой,
а горком запирают на крюк,
дабы «Дети Арбата» по тучным столам
разошлись вместе с красной икрой.

И про душу при свисте вчерашних газет
говорит сталевар и горняк.
И ни громом небесным, ни гулом земным
не рассыпать той речи набор.
И, как ищут взамен виноградной лозы
зарябившими пальцами лак,
так и воздух сменён, но не в тридцать седьмом,
может, с древнеегипетских пор.

Я вдыхаю его и вдохнуть не могу,
только чувствую: бронхи горят.
Раскопает ещё и откупорит мир
пирамиды в дремучих песках
и, как в голод за хлебом, за воздухом тем
с бурдюками построится в ряд,
и конец вереницы с началом своим
повстречается в мутных веках.
Юрий Беликов, Пермь, р. 1958 (№ 7, 135)

ИЗМЕНЕНИЕ КЛИМАТА
Держитесь, олени, моржи и тюлени, под вашими лапами — смерть. Антарктика тает — жизни крушенье, заплакали айсберги от потепленья, рычит в гневе белый медведь. Огромное снега и льда одеяло сияло своей белизной, полярное солнце оно отражало и холод для жизни зверей сохраняло, для жизни планеты земной. Всё чаще дожди, ураганы и смерчи, сырая погода зимой, земля стала мягче, ей дышится легче, но «тёмные пятна», как призраки смерти, грозят обернуться бедой.
На север уходят пингвины, тюлени, меняется птичий род. Охотник охвачен тревожным волненьем — лёд движется дальше от кромки деревни, стал промысел дорогой. Лишайник белеет в сырую погоду — рогатых оленей корм. Мороз сохранял его зверю в угоду, но потепленье меняет природу — лишилась гармония норм.
Держитесь, олени, моржи и тюлени, под вашими лапами — смерть, держитесь и люди, трудитесь без лени, оставьте грядущему поколенью здоровое море и твердь.
Муза Извекова, Германия (№ 6, 156)

БЕЛЬКИ
Бельки лежат на льдинах недвижимо,
И с ними впрямь расправа коротка.
— Что делают? — кричит профессор Гржимек, —
Снимают шкурку, не убив белька!
Но так удобней. Шкурка будет краше.
И вот визжит полярный детский сад.
И не спасут усатые мамаши
Своих раздетых плачущих ребят.
Так кто же мы? Создатели культуры,
Какой себе готовим мы удел?
Я не хочу добытой кровью шкуры!
Но надо так, чтоб каждый так хотел.
И пусть лежит, попискивая тонко,
Любому сердцу радостно близки,
На белых льдинах, словно на пелёнках,
Спасённые тобой и мной бельки.
Владимир Суворов, г. Новомосковск, †2002 (№ 7, 131)

Добавлю, что нерпы очень любят музыку. Ставят «бойцы» транзистор у полыньи — она и приплывает на звук. А дальше: Когда на лёд сбежало скерцо из-под вертящейся иглы, что у неё случилось в сердце от этой простенькой игры? И в ледяной летучей груде, всю напряжённую, как нерв, её несло туда, где люди багром снимали кожу с нерп. Где, широко расставив ноги, подняв тяжёлые багры, те полулюди, полубоги гвоздили чёрные бугры. Она ластом волну мешала, и льдины двигала она. Казалось, кожа ей мешала, как распроклятье колдуна, и ничего не надо кроме, как лечь на палубе бугром и умолять ценою крови расколдовать себя багром. О чём глаза её кричали, какой в них маялся укор, когда от берега отчалил, её не тронув, ледокол?
У бригадира сдали нервы, и был он добрая душа — уплыл, оставя кожу нерпе да искус музыки в ушах!
Юнна Мориц, р. 1937 (№ 6, 231)

КИТ
…Тревожный сон мне снится постоянно: над плавной зыбью разгорелся день. А кит в прозрачной бездне океана несётся, словно облачная тень. Я в глубину смотрю и ясно вижу, как под водою движется гора. Гора всё выше, выше, ближе, ближе, — всплывает кит. Киту дышать пора. Пора ему взглянуть на голубое, подставить спину доброму лучу… И замерла команда китобоев. И я, дыханье затаив, молчу. Он соляным столбом сейчас застынет: он — чудо!.. А не чувствует беды!.. Блестя в лучах и выгибая спину, как солнце, он восходит из воды.
Восходит и колышется громада… Он грозной мощью лёгких и кровей вздымает в небо шумные каскады, он радугой любуется своей. А жить ему… Ну, пять минут, не боле. Но он воспрянет, гневный великан, и будет биться от смертельной боли и рвать, мешая с кровью океан. И в сердце у меня стучит тревога: «Спаси и защити его, Нептун!» Безбожник, я бы мог восславить Бога, чтоб только мимо пролетел гарпун.
Александр Никифоров, 1916—1975 (№ 4, 83)


АНОМАЛИЯ
Декабрь. Тепло, как раннею весной.
Набухли почки — разродятся вот.
Похоже — аномальный поворот.
Всё на земле теперь наоборот:
В Детройте — не дожди, а гололёд,
Местами в Африке буранов снежный вой.

Предполагаю. Мне б не ошибиться.
Ведь вымерли же мамонты совсем,
Хватало всем тогда и крыш и стен,
Продукты не имели вовсе цен,
И не вскрывали люди в горе вен,
Настало время — всем за всех молиться.
Николай Бакушин, дипломат (№ 6, 157)

В ГУСТЫХ МЕТАЛЛУРГИЧЕСКИХ ЛЕСАХ,
где шёл процесс созданья хлорофилла,
сорвался лист. Уж осень наступила
в густых металлургических лесах.

Там до весны завязли в небесах
и бензовоз, и мушка дрозофила.
Их жмёт по равнодействующей сила —
они застряли в сплющенных часах.

Последний филин сломан и распилен.
И, кнопкой канцелярскою пришпилен
к осенней ветке книзу головой,
висит и размышляет головой:
зачем в него с такой ужасной силой
вмонтирован бинокль полевой?
Александр Ерёменко, Алтайский край, р. 1950 (№ 6, 228)

СИНТЕТИЧЕСКИЙ КЕФИР
Телёнок с белым пятнышком на лбу, на длинных ножках, на зелёной горке… Когда учёных слышу похвалу — предвижу я уже свой жребий горький… Им нужно верить: может, и легко из нефти, из мазута, из метана получится у них и молоко, и самая отборная сметана. Они уже «продолжили борьбу» и победят — как дважды два четыре, определяя правнуков судьбу: расти на синтетическом кефире…
Верёвочкой привязанный к столбу, телёнок с белым пятнышком на лбу, прошу тебя: останься в этом мире…
Семён Ботвинник, СПб., †2004 (№ 2, 143)

НАДО ЧУТОЧКУ ВНИМАНЬЯ
В этом солнечном краю
Не к глубинам мирозданья,
А к простому муравью.

Кто на свете доберётся
До разгадки бытия?
Человечье сердце бьётся
Так же, как у воробья.

Ничего, что эта птица
Не привыкла к похвале —
И в её душе хранится
Тайна жизни на земле!
Валерий Самарин, Рязань (№ 5, 81)

НЕ ДОВЕРЯЙТЕ, ПТИЦЫ, ЛЮДЯМ,
скрывайтесь от людей в глуши…
Вот мы патронов раздобудем,
пойдём полями в камыши.

Я только дуло в небо вскину,
и с неба, словно серебро,
к тебе, в подушку и перину,
спешит гусиное перо.

Вот я пришёл. Захлопнул двери.
И чищу дуло на столе…
Ты спишь на птичьем на доверье,
на горьком крике о тепле.
Алексей Корнеев, Рязанская область, †2001 (№ 2, 164)
 
РЕКИ
Раньше люди ценили природу
Много больше, чем ценят сейчас.
Ну, поплёвывал с берега в воду
Так, от скуки, иной лоботряс.
Да ещё работящие прачки
На мостках полоскали бельё.
Золотарь же и в белой горячке
Не дарил ей «богатство» своё.
А сейчас нефтяные разводы,
Нечистоты по волнам плывут.
Через смрадные трубы заводы
Рекам в самую душу плюют!
На иное река не годится,
Разве что пароходу проплыть —
Ни водицы черпнуть, ни напиться,
Ни усталое тело омыть…
Мы природу сперва погубили,
Хоть ещё не везде удалось.
А теперь горячо полюбили
До сердечного спазма, до слёз.
Тяжко рекам, смиренным, ранимым, —
У иных даже стронций в крови!
Всё текут и текут по равнинам,
Задыхаясь от нашей любви.
Олег Дмитриев, †1993 (№ 2, 105)

КУДА РЫБЦЫ ДЕЛИСЬ?
Куда, рыбцы, ты спрашиваешь, делись?
По пальцам можно рыбу сосчитать?.. —
Сто лет назад, когда шёл вешний нерест,
Когда белуга шла икру метать,
Так уважали рыбу, так ценили —
Богатство вековечное своё,
Колокола на праздник не звонили,
Чтоб благовестом не спугнуть её!
Любили реку — вот какая ересь,
Любили так, что видно было дно…
Куда, рыбцы, ты спрашиваешь, делись?

Теперь понятно?
То-то и оно.
Николай Доризо, †2011 (№ 2, 108)

«НЕ ГУБИ, РОДНОЙ, ПУСТЬ ДОЖИВАЕТ», —
Просила сына горько мать,
Будто срок она берёзы знает
Иль желает вместе помирать…

«Ведь земли и так хватает,
Огород рожает хорошо,
Без берёзы жизни не бывает,
Свет в берёзах. Погоди ишо…»

Мать-старушку сын не слушал
И срубил берёзу на корню,
А потом в беседке водку кушал,
Поминая мать свою.
Олег Хабаров, Москва (№ 5, 42)

РАСТЕНИЯ ЗАГОВОРИЛИ!
Нашли предсмертные слова.
И трепетала, словно птица,
Их запылённая листва.

Мы их без надобности рвали,
Бросали сорванный букет —
Без сожаленья убивали
На протяженье сотен лет.

И вот они заговорили,
И задыхаясь и крича
От ядовитой жёлтой пыли,
Сапог, колёс и кирпича.

И в речи, бурной и невнятной,
Как клокотание в груди,
Звучало ясно и понятно
Одно лишь слово — пощади!
Николай Карпов, р. 1932 (№ 3, 10)

В ПЕРЕСЫХАЮЩЕМ ОЗЕРЕ-БЛЮДЦЕ
Рыбы и травы кричат:
— Есть ещё время, брат, оглянуться,
Есть ещё время, брат.

Есть ещё время, брат, остановиться, —
Ивы, иволги говорят, —
Есть ещё время вглядеться в лица,
Есть ещё время, брат.

Есть ещё время. Посади, брат, дерево,
Корни водой полей,
Чтобы спокойно входили в тень его
Мальчик и муравей.

Это немало. Ненастится.
Рыжей колючкой — взгляд.
Доброе брать на сердце
Есть ещё время, брат.
Александр Макаров (№ 3, 10)

БРАКОНЬЕР
Он снял ружьё. Курки потрогал,
Слегка прищурил левый глаз.
Ударил выстрел над дорогой,
Сверкнул зарницей и погас.
А птица как-то неуклюже
Упала в светлый березняк.
…И долго-долго в мёртвом клюве
Змеился розовый червяк.
Николай Домовитов, †1996

РАЗГОВОР В XXI ВЕКЕ
— Настой озона крепкий, как вино,
Вдохнёшь — и голова слегка кружится…
— Когда такое было?
— О, давно,
В садах тогда ещё гнездились птицы.
— В садах?
— Ну да, ты видел их в кино.
Валерий Черкесов, г. Белгород, р. 1937 (№ 2, 156)

Во всех «былинках» об охотниках я писал, что не питаю к ним особой любви по причине их страсти убивать безвинных животных и птиц ради гордыни и удовольствия. Духовник, прочитав, сказал: «Покайся!» Но, безмерно почитая батюшку, я ответил: «Нет!»
Скоро, возможно скорее, чем вы думаете, взглянув вверх, вы увидите плывущие облака и пустое, безголосое небо…

ЧЁРНЫЙ НИЗ, БЕЛЫЙ ВЕРХ
Я писал эту «былинку» 11 июля 2011 года, а перед глазами стояли тонущие в Куйбышевском водохранилище люди. 120 человек погибли, отправившись в воскресный день отдохнуть на теплоходе «Булгария» по Волге. Они предвкушали воскресный отдых и ни сном ни духом не могли знать о трагедии. Выходит в море пароход, выходит в море. Привычно думает народ о разном вздоре: валюта, ужин… Боже мой! Уже качает. А след мерцает за кормой, наш путь венчает. Леонид Беляев, г.Белозерск, †1997. Откуда было им знать, что теплоходу 56 лет, что он не оборудован переборками, что вместо положенных ста двадцати на борт ради денег набрали 202 пассажира. Судно от пристани отходило с креном, с одним испорченным топливным баком, но никто из начальствующих на эту «мелочь» не обратил внимания.
«Булгария» ушла под воду в трёх километрах от берега за несколько минут. В это время 50 детей собрались в музыкальной комнате поиграть. Теперь водолазы поднимают на поверхность детские трупы…

ТЕПЛОХОД, КАК ХОРИСТ, —
Белый верх, чёрный низ…
Белый верх, белый верх —
Там блюстители вер!

Чёрный низ, чёрный низ —
Режь волну, не ленись!
Твою дружбу отверг белый верх!

…Ты поймёшь, белый верх,
Низа чёрную суть
(Уж на слово поверь!),
Когда станешь тонуть!

В чёрном теле дыра —
Белый верх набекрень!
Ох, спасаться пора!
Круг на шею надень!

Чёрный низ, белый верх —
Не сдружил нас стратег.
Были б вы заодно —
Не пошли бы на дно!
Феликс Грек, Иваново, р. 1929

Мимо тонущего теплохода во время трагедии прошло два судна — «Волганефть» и баржа, но, несмотря на крики о помощи, с курса свернуть не захотели. А пассажиры проходящего «Метеора», не обращая внимания на просьбы не делать этого, снимали тонущих людей на мобильники. Теперь, когда стало ясно, кто спасся, следственные органы проявляют служебное рвение в поиске виновных. Но мёртвым и их родственникам уже не поможешь.
Теперь я вынужден сказать страшную вещь, о которой знают немногие: утопление врачи приравнивают к повешению за шею, а эта казнь не только позорная, но и чрезвычайно болезненная.

Утопление и смерть в воде
«Утопление — это такой вид механической асфиксии, при котором происходит закрытие дыхательных путей жидкостью. Кроме воды, пресной или солёной, средой утопления может быть жидкая грязь, нефть, краска, масла, различные жидкости в чанах на производстве.
Обычно тонущие люди приходят в состояние сильного возбуждения и,
стараясь удержаться на поверхности воды, затрачивают огромную энергию, истощая кислородные резервы организма (истинное утопление). Когда же обезсилевший человек погружается в воду, у него возникает рефлекторная задержка дыхания и происходит быстрое накопление углекислоты в организме, что является причиной глубоких, непроизвольных вдохов под водой, в результате которых вода проникает в трахею, бронхи, альвеолы, затапливая лёгкие. (Это истинное утопление.) Утопающий теряет сознание, под водой в течение нескольких минут продолжается глубокое, регулярное дыхание, способствующее вытеснению оставшегося в лёгких воздуха и ещё большему затоплению водой. После непродолжительной (30—60 секунд) терминальной паузы возникают ещё более глубокие вдохи (агональные), после чего наступает полная остановка дыхания. Истинное утопление иногда называют «мокрым». Однако существует асфиксическое, или «сухое», утопление, которое с самого начала сопровождается спазмом голосовой щели, препятствующим проникновению жидкости в легкие.
Механизм «сухого» утопления состоит в следующем: когда есть торможение коры (человек пьян, имеет травмы черепа), пострадавший не может бороться за жизнь и, погружаясь в воду, теряет сознание. Углекислота не образуется, нет форсированных вдохов, а небольшое количество воды во рту вызывает спазм голосовой щели. В результате спазма угнетается сердечная деятельность и наступает остановка работы сердца». medd.ru
Добавлю от себя, что даже если утопленника смогли спасти после нескольких минут остановки сердца, когда кровь не поступала в мозг, возможны тяжкие неизлечимые последствия. Проиллюстрирую сказанное не имеющим, на первый взгляд, отношения к теме.

БАЛЛАДА О НЕУДАЧНИКАХ
Мастер узел стянул неумело или взялся за труд сгоряча, — развязалась верёвка, и тело соскользнуло к ногам палача. В мутном свете жестокого века задыхались в дыму небеса… Два испуганных человека посмотрели друг другу в глаза. С башен щерились медные жерла, пахло кровью, и слышался плач. Как трава, была счастлива жертва. Словно ветер, был лёгок палач. Сколько времени так пролетело — может, вечность, а может быть, миг? Только знал своё нужное дело неудачник — один из двоих.
И никто не промолвил ни слова, затянулась надёжно петля… Вся в крови под ногами второго долго падала в бездну земля.
Иван Бурсов, р. 1927, (ДП-80, 194)
Светские журналисты уже выгрызают илистое дно под «Булгарией», поэтому с подробностями вы можете ознакомиться через их писания…

Советский «Титаник»
А я хотел бы рассказать вам о трагедии 1983 года, о которой большинство из вас слыхом не слыхивало.
Тем летом в начале июня я как раз привёз маму на Шексну, в деревню Ивицы. И вдруг по реке поплыли слухи о серьёзной катастрофе около Ульяновска.


Справка: «Титаник» — британский пароход компании «Уайт Стар Лайн», второй из трёх пароходов-близнецов типа «Олимпик». Крупнейший пассажирский лайнер мира на момент своей постройки. Во время первого рейса, 14 апреля 1912 года, столкнулся с айсбергом и через 2 часа 40 минут затонул. На борту находилось 1316 пассажиров и 908 членов экипажа, всего 2224 человека. Из них спаслись 711 человек, погибли 1513. Катастрофа «Титаника» стала легендарной, по её сюжету снято несколько художественных фильмов.

Одинокой игрушкой «Титаник» в волнах,
Мы плывём на одном корабле,
Впереди за бортом ледяная страна,
Мчит вода. Мы одни на земле.
Тёмный трюм захлебнётся студёной волной,
Смолкнет музыка на корабле,
И ворвётся вода, и пахнёт глубиной,
И замечутся тени во мгле.
Катастрофа — лишь стайка последних минут,
Стайка пёстрых летающих рыб,
Сразу тени ворвутся и душу сомнут —
Каждая пострашнее горы.
Нет вдали Арарата, и тёмен Эльбрус,
Только небо вокруг да вода.
Голубь с суши вернулся, а я не вернусь —
Никогда. Никогда. Никогда.
Александр Суворов, р. 1965 (№ 3, 124)

Интересная подробность: журналисты разыскали 18 человек, которые под разными предлогами отказались от престижного рейса и сдали билеты. Среди них был даже миллионер Дж. П. Морган. Одной женщине позвонила мать и уговорила сдать билет. Один мужчина элементарно опоздал: Невезучий пассажир, опоздавший на «Титаник», — обронил он мятный пряник и глотает рыбий жир. На молу настил дощат. Чайки дразнят диким криком… О везении великом все газеты сообщат. Но пока на них наскочит и прочтёт в один присест — он всего себя изъест и упрёками источит. А прочтя, припомнит ту — в клетку плед, а платье ало, — что шутя ему махала и смеялась на борту.
Наталия Ванханен, р. 1951 (ДП-2010. С.33)





Советский четырёхпалубный теплоход «Александр Суворов», шедший из Ростова-на-Дону в Москву, налетел на мост через Волгу около города Ульяновска. Погибли 176 человек (по другим данным — 300). 7 июня 1983 года ТАСС передало сообщение: «От Центрального Комитета КПСС и Совета Министров СССР. 5 июня с. г. на Волге, вблизи г. Ульяновска, произошла авария пассажирского теплохода «Александр Суворов», повлёкшая за собой человеческие жертвы. Центральный Комитет КПСС и Совет Министров СССР выражают глубокое соболезнование семьям и родственникам погибших». Удивительно, но в заявлении агентства катастрофа названа аварией… Теплоход «Александр Суворов», приписанный к Ростову, являлся флагманом Волго-Донского пароходства, его экипаж считался одним из лучших. Судно отличалось роскошью. Каюты его были прекрасно отделаны. Во время злополучного рейса «Суворов» был перегружен. Помимо 330 пассажиров на его борту находились 50 членов экипажа и 35 человек обслуживающего персонала. Были и люди, чьих имен не найти ни в одном туристическом списке. Это знакомые членов экипажа, родственники, которым надо было в Москву… Но что же все-таки произошло 5 июня?


На меня надвигается по реке битый лед.
На реке навигация, на реке ледоход.

Пароход белый, беленький, черный дым над трубой,
Мы по палубе бегали, целовались с тобой.

Пахнет палуба клевером, хорошо, как в лесу.
И бумажка приклеена у тебя на носу.

Ах ты, палуба, палуба, ты меня раскачай,
Ты печаль мою, палуба, расколи о причал.
Геннадий Шпаликов, †1974 (№ 4, 7)


Вечер был весёлым. Во время ужина по громкой связи поздравили повариху с днём рождения. В ресторане раздались аплодисменты — на «Суворове» была отменная кухня. Потом объявили аукцион. Поэтому все сразу устремились в зал на верхней палубе — и не только ради аукциона: многим хотелось посмотреть по телевидению детектив «Возвращение “Святого Луки”». 22 часа 45 минут. До моста — пять минут хода. Видимость ясная, хотя и сумерки. В рубке вахтенный штурман, он же старший помощник капитана Владимир Митенков, рядом с ним рулевой Уваров. Капитан Владимир Клейменов отдыхал в каюте: ему предстояло держать вахту ночью. Мост, оборвавший столько жизней, в Ульяновске единственный. Длина — 2200 метров. Через этот мост проходит железная дорога через Волгу в Сибирь. Некоторые пассажиры видели, как на мост на полной скорости влетел товарный состав, когда «Суворову» до него оставалось метров сто. Теплоход шел на предельной скорости — 25 километров в час. Все шло обычно. Кроме одного — теплоход шёл в шестой пролёт моста, через который суда и меньших габаритов пройти не могли. Береговая диспетчерская служба, увидев, что судно движется к шестому пролёту, пришла в ужас и начала предупреждать по радио вахтенных на «Суворове». Никакого ответа не последовало. Диспетчеры, в полном отчаянии, успели пустить предупредительные ракеты, так как было ясно: остановить судно или заставить его хоть чуть отклониться уже невозможно. Не сбавляя скорости, «Суворов» врезался в пролёт. Удар теплохода искривил, разрушил рельсовый путь, и мост вышел из строя, прервав движение из европейской части страны на восток. Многие из тех, кто оставался в каютах на нижних палубах, удара даже и не заметили — в точности как на «Титанике», — в корпусе он отозвался глухим, неясным гулом. К тому же в репродукторах звучала музыка. Этот тихий, быстро погасший удар срезал, как лезвием, ходовую рубку и всю верхнюю палубу вместе с кинозалом, до отказа забитым людьми. Тяжёлый железнодорожный состав громыхал наверху. И, казалось бы, несильный удар, для некоторых оставшийся незамеченным, до такой степени потряс фермы моста, что вагоны опрокинулись, и вниз, на теплоход, посыпались уголь, брёвна, зерно… Теплоход остановился не сразу. Инерция скорости и огромная масса протащили за считанные минуты его под мостом и еще метров триста после. Последствия катастрофы могли бы быть ещё более трагическими, если бы удар теплохода пришёлся на те вагоны поезда, которые перевозили горючее. В этом случае «Суворов» выгорел бы дотла. И только потом «Суворов» замер на глади реки.
Страшную картину восстанавливали свидетели. Владимир П. сразу после ужина пошел в каюту с женой. Около половины одиннадцатого она сказала: «Пойдём наверх, рядом город, а мы его не увидим — сидим, как тараканы…» Он отмахнулся, ему не хотелось. Она ушла. Больше он её живой не видел. Владимир ощутил какой-то растянутый, не резкий, но жуткий удар, будто суда столкнулись. Теплоход замедлял движение. Владимир выскочил из каюты и бросился наверх по трапам. Перед последним, ведущим на верхнюю палубу, отпрянул. Сверху сплошным потоком лилась кровь. Пересилив себя, он пошёл наверх. Его глазам открылось страшное зрелище. Горы окровавленных шевелившихся обрубков тел. Рядом лежала белокурая девушка. Обеих ног у неё не было, но она дышала ещё и смотрела на него безумным взглядом. Отчётливо произнесла: «Скажите маме, что я жива…» И тут же умерла. Жену он увидел неподалёку от того места, где предположительно находился вход в кинозал. Она лежала с проломленной головой…
Перед началом фильма многие заглядывали в кинозал, но, увидев столпотворение, уходили. Акоп А. с женой тоже попытались войти, но стало душно. Спустились в каюту. Почувствовав, что судно содрогнулось, он побежал наверх и отпрянул: потоки крови, оторванные конечности, головы, вывороченные внутренности... Акоп сбросил пиджак и принялся размахивать им, стараясь привлечь внимание на берегу или на проходившем мимо судне. Но помощь явилась только через сорок минут.
Двоих приятелей спасла бутылка водки. Следователь попросил объяснить, почему жёны их погибли, а они живы. Выяснилось, что жёны, нарядившись, отправились смотреть кино, в то время как мужья предпочли распить в каюте бутылку водки… В этой катастрофе чудом выжил и капитан «Суворова» Клейменов. Он не сразу осознал, что случилось. Клейменова подобрали возле опоры моста, на дамбе. Он был в одних плавках и не помнил, как оказался здесь. Судя по всему, его выбросило с высоты двенадцати метров. Сначала он рассказывал, что вытащил из реки погибающего человека и только потом потерял сознание. Однако на другом допросе заявил следователю, что сознания не терял.
Город содрогнулся от ужаса. На предприятиях Ульяновска были мобилизованы рабочие, собрались отряды студентов. Работали в больницах, на транспорте. Катастрофически не хватало гробов, и люди, никогда прежде не предполагавшие, что когда-нибудь придется гробы сколачивать, брались за работу. Хирурги работали, как в полевом госпитале. Их работу осложняло то, что у пострадавших были только рваные раны. Очень сложно было их промывать и обрабатывать. Мелкая угольная крошка и в особенности зёрна попали в раны и, окрашенные кровью, делались невидимыми. Гораздо легче было бы, если бы была просто грязь…
Попасть в Ульяновск сразу после трагедии было практически невозможно: город закрыли, документы проверяли даже при выходе с железнодорожного вокзала. На улицах люди ни о чём другом, кроме как о катастрофе, говорить не могли. Но никто не знал ничего! Распространились слухи, будто сбежали несколько рецидивистов, захватили судно, и катастрофа — это дело их рук. Говорили ещё, что экипаж на «Суворове» был пьян — отмечали день рождения кого-то из своих.
Администрации гостиницы, где жили родственники несчастных, запрещалось давать любую информацию, даже просто фамилии. Перед следствием стояло много задач, и главная — отыскать на дне ходовую рубку с телами вахтенного штурмана и рулевого. Медэкспертиза должна найти ответ на вопрос: почему «Суворов» ринулся в заведомо непроходимый шестой пролёт. На рассвете 6 июня никто не представлял масштаба трагедии. Ни один из членов правительственной комиссии, возглавляемой членом ЦК Г. Алиевым, и ни один из членов следственной бригады не смог бы назвать количество жертв.
Изуродованные, расчленённые, размозжённые, раздавленные тела не поддавались учету… Трудность была ещё и в том, что так и не удалось выяснить точное количество пассажиров. Капитан обязан был знать, сколько человек на борту его судна. Он не знал. Не знал и старпом. Но старпом, как и вахтенный штурман, как и рулевой, как и радист с женой, которая тоже была в экипаже, погиб. Всех интересовала та повариха, которую поздравляли с днём рождения. Очень многие считали тогда, что другой причины, кроме как пьянство, нет. Предполагали даже, что в роковые минуты теплоходом вообще никто не управлял. Евгений Иванович Честнов, один из экспертов по делу о катастрофе, уверен, что главными виновниками трагедии были погибшие. Главными, но не единственными. У Честнова есть основания считать виноватыми и железнодорожников.
Тогда, в 1983 году, эксперты выделили четыре причины, приведшие к катастрофе: 1) халатность первого штурмана; 2) халатность рулевого; 3) отсутствие сигнальных огней на мосту (были сумерки); 4) никем не включённые сигнальные огни. На шестом пролёте, через который такое судно пройти не могло, стояла будка путевого обходчика, напоминавшая своими очертаниями сигнальный щит, обозначавший судоходный пролёт. Такой сигнал в виде ромба — для судов, идущих вниз по Волге, и прямоугольник — для судов, по ней поднимающихся. Светлая будка могла восприниматься прямоугольником… Особая история — с сигнальными огнями. Оказывается, за включение огней никто не отвечал. За электропроводкой следил один, за лампы отвечал другой, а включал — путевой обходчик. И ещё деталь. Капитаны неоднократно сообщали в Управление Куйбышевской железной дороги о том, что в районе моста сложилась аварийная ситуация.
Короче говоря, вина железнодорожников высвечивалась. Но министром путей сообщения тогда был Бешев — сталинский еще министр, и Алиев, как считает эксперт, его прикрывал. Следователь Генеральной прокуратуры, ведший дело «Суворова», рассказал, что удалось разыскать свидетелей, заходивших за несколько минут до катастрофы в рубку и видевших замечтавшегося рулевого и углубившегося в чтение детектива штурмана. Митенков восемнадцатый раз шёл под мостом и, видимо, чувствовал себя слишком уверенно. Это погубило 176 человек. Тела этих двоих подняли со дна Волги. Алкоголя в крови не обнаружили. Следствие пришло к выводу, что капитан Клейменов самоустранился от спасения пострадавших, телесных повреждений на нём не было обнаружено, и, поскольку он не смог обеспечить дисциплины на судне, суд приговорил его к десяти годам лишения свободы. В заключении капитан «Суворова» пробыл около шести лет, потом его освободили по состоянию здоровья — он страдал гипертонией. Но дома, на свободе, он прожил недолго. Он умер в 1990 году от инфаркта, до последнего часа мучаясь от своей причастности к ужасным событиям… www.tonnel.ru.

Хроника катастроф русских теплоходов
11 февраля 1985 года
Теплоход «Михаил Лермонтов» по вине лоцмана напоролся на подводные скалы у берегов Новой Зеландии. Только благодаря слаженной работе экипажа все пассажиры судна были спасены.
31 августа 1986 года
Теплоход «Адмирал Нахимов» в Новороссийской бухте столкнулся с сухогрузом «Петр Васев». Попав под таранный удар, разрушивший всю систему незатопляемости судна, через восемь минут «Нахимов» затонул. Число жертв — 425 человек. Капитаны обоих теплоходов были приговорены к 15 годам тюрьмы, однако в 1992 году их освободили.
2 сентября 1993 года
В южной части Атлантического океана при 11-балльном шторме потерпел крушение теплоход «Полесск», приписанный к Балтийскому морскому пароходству. Погибло 29 человек.
28 сентября 1994 года
В Балтийском море перевернулся и затонул автопассажирский паром «Эстония». Несмотря на шторм, по неустановленной причине был открыт носовой люк, в который и хлынула вода. Число жертв — более 900 человек.
P. S. Не успели с огромным трудом вытащить «Булгарию» на поверхность воды, как из безмятежной Норвегии 21 июля пришла весть о новой трагедии: норвежец Андерс Беринг Брейвик сначала взорвал бомбу в центре Осло, потом расстрелял на острове более 90 соотечественников. Журналисты с новой силой «выгрызают» очередную трагедию. И вновь с новой силой стали всплывать воспоминания о «Титанике»: О, берегись, берегись, — ринувшийся в бешеном беге, в рекордной горячечной гонке от берега к берегу пересекать Атлантику, — только что от стальных сосцов стапеля отпавший новорождённый гигант, — «Титаник», — ты не смог утерпеть, чтоб не врезаться в полярное минное поле, где разбросаны ледяных торпед айсберги… Толчком друг в друга брошены, поскользнувшись, смешались пары, в кают-салонах в вальсе кружащие кружевную канву, — с замороженным шампанским звякнул хрусталь бокалов у лакеев на подносах, — когда на льдине, подведённой под нос корабля, стальными балками рёбер хрустя, с осколками льда в броневой брюшине, застопорив пары, замер «Титаник» в предсмертной конвульсии.
РИС.:(три точки, три тире, три точки…) …---…
Кипящие внутренности открыв, тщетно чавкают машины, пробуя помпами выкачать чёрную кровь океана, хлынувшего в пробоину. В близкую гибель ещё не веря, медлили. Живей! Живей! Поторапливайтесь! Спущенные в воду шлёпнулись шлюпки, выстроилась команда по трапам. Трупным холодом по телу подуло. «Расступитесь! Дорогу дайте — первыми сойдут женщины и дети!» Обезумевших от страха парализуют дула в упор наведённых револьверов…
От утопающих вёслами отбиваясь, крикам не внимая, отплывайте, — чёрной лавой уносимые, — по концентрическим кругам от преисподней, разъявшейся над нашей головой!..Гаснет электричество. Поют псалом. От гиганта, в океане гибнущего, останется молящий о помощи молнийный излом в приёмниках земных радиостанций…
Михаил Зенкевич, †1969 (№ 2, 137)

НЕСЛЫШИМАЯ СИРЕНА
«Былинка» получилась объёмной, а мне хотелось бы сказать о самом страшном и удивительном: об огромном интересе нынешних людей к различного рода катастрофам и иным происшествиям с людским жертвами. Причём чем больше жертв, чем ужаснее подробности, тем пристальнее вглядываются люди в кадры с мобильника и не сочувствуют, а наслаждаются. Вспомните расстрел Белого Дома в 1993-м, когда толпы зевак наблюдали за трагедией; некоторые залезли на деревья и сами пострадали от пуль. Я навсегда запомнил лица таксистов, которые из драмы в аэропорту Домодедово без колебаний стали «делать деньги», предлагая довезти до метро за 20—30 тысяч рублей. Или где-то случилось наводнение, и люди с риском для жизни продолжают оставаться в затопленных домах: боятся — и не без оснований, — что их ограбят.
Мне страшно жить в нашем обездушенном обществе, где человек человеку — волк. Да вы и сами всё знаете…

«Человек человеку, — учили нас, —
Друг, товарищ и брат».
Империи нет. И в последний час
Кровав был её закат.

Ворвался западный ветер — West.
И нынче другой расклад.
“Homo homini lupus est” , —
На каждом углу твердят.

Сумерки волчьи. Два злых огня
За мною, быть может, следят.
Я не боюсь, пока есть у меня
Друг, товарищ и брат.
Сергей Зубарев, Анапа, р. 1954

Вот почему дотошные журналисты «выгрызают» подробности, о которых и знать-то не надо здоровому человеку, вот ради этого рискуют порой жизнью фотокорреспонденты — хороший барыш можно слупить за единственный «удачный» кадр. Помните взрыв в московском метро? И одни и те же кадры, повторяющиеся по всем каналам? Это выживший молодой пассажир снял на мобильник истекающих кровью людей на платформе, а потом публично жалел, что прогадал, продав полторы минуты некачественной съёмки за 30 000 рублей. Звери в лесу добрее… — людей?!

Гибель «Титаника» — это не мистика.
Но, к сожаленью, документалистика!
Ужас доподлинный. Ночь — настоящая.
Прорвенно и не по-мелкому льдистенько.
Но, перед линзой за чашечкой йогурта
Млея, улыбку тая сумасшедшую, —
Что ж ты так жадно глядишь на дорогу-то,
Стольких людей никуда не приведшую?
Да, стариканы, девицы и отроки,
Ран вы уж больше ничьих не встревожите.
Было — да кануло в Лету. А всё-таки
Что ж вы никак НАСМОТРЕТЬСЯ не можете
На безпокойное, на безысходное?
В чём-то и с нашими бедами сходное?
Что распаляете Киноимперию —
Множить и множить за серией серию?
«Гибель “Титаника”» — это не мистика.
Не развлекаловка. Не беллетристика.
И одного бы хватило сценария —
Вспомнить невымышленные стенания
В море… Но множится «Гибель “Титаника”»,
Не иссякай, пассажирская паника!
Чаще тоните, ребята! — для зрителя
Крик ваш последний — заманчивей пряника!
От состраданья давно ль исцелились мы
К бедной планете, столь многое вынесшей?
Лучше слезой обольёмся над вымыслом,
Чем над реальностью: прошлой ли, нынешней…
Новелла Матвеева

«БЕССРАМИЕ, бессрамство ср. бесстыдство, отсутствие срама, стыда, позора, более в прямом значении. Бессрамный поступок, не заключающий в себе срама, стыда, позора; — человек, бесстыжий, бесстужий, не знающий стыда. Бессрамник м. бессрамница ж. бесстыдник, бесстудник». — Толковый словарь живого великорусского языка В. И. Даля.
И последний, самый главный вопрос: куда ты плывёшь, огромный корабль под названием Россия?

ПРЕДЧУВСТВИЕ
Вдоль чужих побережий, в тумане,
Воровски, без огней бортовых…
…Разуверились мы в капитане,
Норовящем ударить под дых.

Поневоле завидует нищим
От команды оставшийся сброд —
Сбились с курса и впроголодь рыщем
Вдалеке от родимых широт.

Кто, скажите, на судне безгрешен?
Но — за всех отвечает один.
И классический бунт неизбежен,
Несмотря на его карантин.

Никакая не сдержит острастка,
Коли выпиты кружки до дна
И вконец потрепалась оснастка,
И судьба сквозь туман не видна.
Владимир Ярцев, г. Новосибирск, р. 1945 (№ 7, 10)

О ЖЕНЩИНЕ МОЕЙ БЕЗГРЕШНОЙ
Трудная тема, а надо писать. Я не могу эту тему бросать. Трудная тема — как в поле блиндаж: плохо, если врагу отдашь. Если уступишь, отступишь в борьбе, — враг будет оттуда стрелять по тебе. Я трудную тему забыть не могу. Я не оставлю окопы врагу!
Анатолий Жигулин, †2000 (№ 6, 252)
Блаженны те, которые держали себя в чистоте и познали друг друга только после венчания, в первую брачную ночь. Но жизнь плетёт свои кружева, и ты совершаешь по молодости и глупости такие ошибки, что исправить их уже невозможно. Счастливы родившиеся в православной семье, крещённые во младенчестве и с молоком матери впитавшие понятия девичьей чести и юношеской невинности. Конечно, и супружеская жизнь их продлится долго, а если — по Промыслу Божиему — кому-то из супругов придётся уйти раньше, любовь и верность не помешают им дождаться встречи ТАМ, чтобы уже никогда не расставаться.

ВЕРНОСТЬ
От сплетен досужих устали уши.
«Он изменил. В другую влюблён».
«Нет! — отвечала невеста. — Он
Клятвы своей не нарушит».

Ей говорили, что он искалечен.
Твердили: «Погиб давно».
Она не верила всё равно
И думала лишь о встрече.

И даже тогда, когда извещенье
О смерти его почтальон принёс,
Не проронила девушка слёз,
Веря в его возвращенье.

И вот однажды нежданно, в ненастье
Пришёл он домой без глаз…
Она заплакала в первый раз
Слезами горя и счастья.
Василий Степанов, р. 1920 (№ 7, 57)

Сознаю, что у некоторых читателей эта «былинка» вызовет неприятие; тогда загляните в собственную душу и спросите себя: как это было с вами? Как случается в жизни? Писать правду не грех, дабы другие избежали греха.

ПЕРВЫЙ РОМАН
Её соседи осуждали. И дым, как водится, не зря в краях её барачных, дальних дымил… Короче говоря, ей — двадцать восемь, мне — семнадцать. В погодный и душевный мрак, и сам себе боясь признаться, я завернул в её барак. Наткнувшись в кухне на ухмылки, на женских взглядов кипяток, ключицы чувствуя в затылке, переступил её порог.
Меня встречает долгим чаем семиметровое жильё и разговором нескончаемым про жизнь нескладную её. Он пил, она давно в разводе… Что мне до этого? Ловлю своё: трамвай уже не ходит… На раскладушке постелю… Ложусь. Молчу во тьме консервной, а платья шорохи как гром, и ходики стучат по сердцу, и сердце ходит ходуном. Вперёд — назад, не надо — надо… Иди! Зовёт ночная мгла. Встаю — и падает гранатой ведёрный кактус со стола. И в голове гуляют гулы, в багровых вспышках бьётся ночь, и жарко ослепляют губы, и прогоняет шёпот прочь: «Я не такая, не подумай. Пусти! Не нужно! Не сейчас!
Постой… Я плачу, дура дурой… Ведь ты, конечно, в первый раз? Тебе же, глупый, горько станет…» Касанья рук. Окно. Огни. «Ведь это ненароком ранит. Не торопись, повремени… Потом, не так обыкновенно… Ну, хорошо?»
Я сник от слёз, хотя не стоило, наверно, те слёзы принимать всерьёз. Мне днём пришлось уехать спешно и вспомнить через много дней о ней, такой смешной и нежной, о женщине моей безгрешной, не ставшей никогда моей.
Юрий Ключников, Новосибирск, р. 1930 (№ 1, 10)

МОЛОДАЯ МАТЬ
Лежала Настенька на печке, начфин проезжий — на полу. Посапывали две овечки за рукомойником в углу. В окне белела смутно вишня, в кустах таился частокол. И старой бабке стало слышно, как босиком начфин прошёл. Её испуг, его досада и тихий, жаркий разговор.
— Не надо, дяденька, не надо!
— Нет, надо! — отвечал майор.
Не на Дону, уже за Бугом начфин ведёт свои дела, но не отделалась испугом, — мальчонку Настя родила. Черты безсмысленного счастья, любви безсмысленной черты — пленяет и пугает Настя сияньем юной красоты, каким-то робким просветленьем, понятным только ей одной, слегка лукавым удивленьем пред сладкой радостью земной. Она совсем ещё невинна и целомудренна, как мать. Ещё не могут глазки сына ей никого напоминать. Кого же? Вишню с белой пеной? Овечек? Частокол в кустах? Каков собою был военный: красив ли? Молод ли? В годах?
Все горести ещё далёки, ещё таит седая рань станичниц грубые попрёки, и утешения, и брань. Она сойдёт с ребёнком к Дону, когда в цветах забродит хмель, когда Сикстинскую мадонну с неё напишет Рафаэль.
Семён Липкин, †2003 (№ 4, 148)

МОНОЛОГ ЮНОЙ ЖЕНЩИНЫ
Я сердце успокою,
Природу не браня.
Ты бьющею струёю
Себя впустил в меня.
Во мне: «Не надо, милый!»,
Бокал с луной на дне…
И торжествует сила
Во мне, во мне, во мне!
Ты маешься, куражась,
И вот — уходишь в тень.
А я живую тяжесть
Ношу который день,
Не трачусь в укоризне,
Кругла, как шар земной.
Что жизнь важнее жизни,
Придумано не мной.
Во мне сверкает зыбко
Речушка под мостом.
И золотая рыбка
Щекочется хвостом.
Во мне сверкают звёзды,
Окутанные мглой,
И даже думать поздно
О пустоте былой.
Ирина Егорова-Крекнина (№ 7, 139)

ДЕВИЧЬИ СТРАДАНИЯ
Чей плач унылый раздаётся
Среди скучающих гостей?
То дева-ангел расстаётся
С девичьей святостью своей.

Вот расплели девице косы,
Свидетели сомкнули круг.
Жених румяный смотрит косо
На унывающих подруг.

Ему смешон обряд сусальный.
Скорей бы в терем да ко сну.
Вот повели в опочивальню
Вновь испечённую жену.

И раскололось мирозданье,
Когда огонь свечи погас.
Ах, эти девичьи страданья,
Что может быть мудрее вас!
Иван Стремяков, СПб. (№ 7, 30)

Древний Львов… Мне восемнадцать лет… Красавица Ванда…

НЕ ПРЕЛЮБЫ СОТВОРИ!
Каждый год в начале отпуска я стараюсь хотя бы на недельку побывать в Иванове. Тянет меня в Свято-Введенский женский монастырь — и к батюшке тянет, и к матушке Иоанне (Смирновой), и к сёстрам знакомым, и храм родным стал; да и вообще тут духовная атмосфера особая, что ли; нравится — и всё тут… Исповедь длится столько, сколько душе требуется — до самого дна-донышка…

Я согрешил… Я согрешил
И долго плакал, безутешный,
Покуда Ты, Один безгрешный,
На помощь мне не поспешил!
Омыл, очистил добела,
Вернул достоинство былое.
И ждёшь: ну, а теперь куда
Пойду — на доброе иль злое?
Евгений Санин, р. 1954 (№ 5, 162)

А ещё я, не забывая редакторские обязанности и пользуясь безотказностью духовника обители, любимого в народе архимандрита Амвросия (Юрасова), стараюсь записать его мудрые рассуждения на диктофон, чтобы потом поделиться с людьми. К слову, я вставил в интервью несколько ранних рисунков батюшки, которые, казалось бы, не имеют прямого отношения к теме разговора…

До околицы, до поворота,
Где дорога уходит в поля,
Я увижу простые ворота
Лучезарного монастыря.

Вот кресты парят в воздухе тонко —
Как персты богословных святых.
Смотрит в небо лучистое око
Фресок и куполов золотых.

Постучишься — ворота открыты.
Проходи, тихий странник, молись.
Чтоб открыли простые молитвы
Светлый путь в лучезарную высь.

Чтобы выстрогал в сне деревянном
Крест живой, что воскрес наяву,
И вознёс его в день осиянный
В золотую свою синеву.
Алёна Воробьёва, г. Липецк, р. 1980 (№ 5, 43)

Тема нынешней беседы — прелюбодеяние, нарушение седьмой заповеди Божией. Что скажет об этом монах? Что он об этом думает? Не откажется ли вовсе говорить на такую щекотливую тему?
Может быть, тема и щекотливая, а говорить о ней надо, так считает отец Амвросий. Слишком уж распространена эта пагуба в наши дни — не время стыдливо отмалчиваться. И пусть батюшка порой повторяет всем нам давно известные слова, — но ведь и грех прелюбодеяния за сотни лет не изменил своей убийственной сущности. Та же болезнь — те же лекарства…

— …Вот впал человек в блуд. Что поделать, мы это видим сплошь и рядом. Но вот вопрос: почему он пал, а другой, рядом с ним, — не пал? Ведь как будто одинаковые люди, возраст один, образование одно, и воспитание-то, по большому счёту, — одно. В чём причина? Святые Отцы говорят: этому падению непременно предшествовал другой грех — гордыня. Загордился человек, залюбовался сам собой — и вот пожалуйста. Сперва гордость, а потом неизбежно — разврат. Что такое разврат, знаете? Я вам объясню. Вот были два человека — мужчина и женщина; поженились они, повенчались и стали двое — одна плоть. Было два человека несовершенных, стал — один совершенный. А теперь возьмите-ка топор… Я сейчас страшную вещь скажу… Возьмите-ка топор, да этим топором живого человека на две половинки разворотите! Что у вас получится? Двое новых живых? Нет, две мёртвые половины одного развороченного трупа. Разворотил человек едину плоть — вот вам и разврат! Вот что такое разврат: когда едину живую плоть топором греха расчленяют надвое, — только жизнь из этих половинок уже уходит… Вот почему и называют блуд смертным грехом: какая уж тут жизнь после топора? Только по виду жизнь, а по сути…
Может быть, я что-то страшное сказал, — не для слабонервных, как говорится, но что поделаешь, если так именно и обстоят дела?.. И к тому же Господь всем напуганным и отчаявшимся всегда готов послать утешение — исповедь, а если от души покается развратник — то и отпущение грехов. А отпущение грехов — это победа над смертью, это возвращение к жизни. Оживление. Покаялся ты, простил тебя Господь, вернул к жизни развороченный труп — так смотри же, не греши больше! Смертный грех — это такая зараза… Так и норовит снова пристать к исцелённому… Как этого избежать? Смирением. Ты пал, потому что загордился, потому что начал сам собой восхищаться, своими трудами, своей молитвой, своими талантами, своей праведностью, — теперь смирись.
Во-вторых, глаза береги! Сейчас такого можно насмотреться — даже не желая того… И по телевизору, и в газетах, и на улице… А ты будь строг к себе, береги глаза.

Ах, эта полоска кожи
Над поясом тёртых джинсов,
Ах, был бы я помоложе,
Я мог бы ещё влюбиться.

Мне, может, туда не надо,
А всё же за ней тащусь,
Да мне на другую ветку!
Но я с ней в вагон сажусь.

Старательно книгу читая,
Я вижу её в стекле,
Кому же она, такая,
Достанется… точно не мне!

Да мне бы заговорить с ней,
Не важно, о чём, о ком,
Сразить её точностью мысли
И правильным языком.

Почти что уже решился,
Плевать! Седине назло!
…Она говорит: «Садитесь,
Вам, дядя, стоять тяжело».
Сергей Гавриляк (№ 7, 140)

И третье — очень важное! Сам исцелился, так других-то не осуждай! Не гордись исцелением!.. Не ты сам себя вылечил, а Господь. Он и этих бедняг сумеет вылечить так же легко, как тебя. А ты помни: как кого в чём осудил, так и жди: вскорости сам в том же грехе перепачкаешься, да так, что и не сравнить с тем, кого ты осуждал. Разглядывая как под микроскопом, встречая-провожая по уму, всегда судила ближних я с наскока, поблажки не давая никому. Тот безнадёжно туп, а тот несносен. Без снисхожденья вынося вердикт, я удивлялась, как земля их носит и что сквозь пальцы Бог на них глядит.
Я осуждала. Свысока смотрела. Меж мной и миром пролегла межа. Я не прощала, да и не умела. Я собрала печальный урожай. И испытанье мне послало небо. И к тем, кого отвергла я в пути, оставшись без угла и корки хлеба, я шла с мольбой… Куда ещё идти? И нет, не люди в эти дни безсилья — Сам Бог смотрел из-под печальных век. Они меня ругали и корили, но всё-таки давали мне ночлег.
Марина Котова, р. 1966 (№ 6, 161)
Вот и получится: ты себя воображаешь борцом против развратников, а глядь — и сам в том же разврате очутился… Нельзя так. Потому что мы все — подсудимые. Один Судия у нас — Господь.

ИЗ «ДОБРОТОЛЮБИЯ»
Ты просишь Бога наказать врага
За все дела, недобрые и низкие.
Такой молитвой сам себе рога
Растишь на лбу, конечно, сатанинские.

В молитве будь смиренным, словно мышь.
Огнеопасны страстные моления.
Для недруга проси лишь вразумления,
Тогда себя, возможно, вразумишь.
Юрий Ключников, г. Новосибирск, р. 1930 (№ 1, 118)

— Среди неверующих людей — причём среди большинства — бытует мнение, что измены мужа укрепляют семью. И жена прощает ему, и терпит, и считает, что это насущная необходимость — измены. Почему люди так считают, я не знаю. Их и совесть не мучает, наверное… Или мучает, но в меньшей степени.
— Когда человек духовно заболел, вся жизнь души в нём замирает. Совесть его уже не обличает, а совесть — это голос Бога. Разумеется, голос Божий нельзя заглушить, можно только усыпить на время наш духовный слух, парализовать его, — но всё равно совесть будет в нас говорить. Но если человек не кается, он духовно замирает и становится ходячим трупом. Тело у него — гроб, а душа его — мертвец в этом гробу. И порой такие живые покойники вступают в брак, и ничего зазорного не видят в том, что кто-то из них изменяет…

СУПРУГИ
Эта женщина — в ней словно гейзер
Чувств и странных желаний. А мысль
Не живёт. Для неё безполезен
Злой призыв его: «Делом займись!»

Так и стынут. Когда же приходит
Время внутренней смуты и мук,
Он себя изнуряет в работе,
А она — изменяет ему.
Алексей Ивин, г. Киржач, р. 1953 (№ 4, 124)

Трупу какое до всего этого дело?.. Потому, когда наступает физическая смерть, такие люди сразу проваливаются в преисподнюю, в царство вечной смерти. И мучаются там… А почему мучаются? Потому что душа у них состоит из одних страстей, — но как страсти удовлетворить без тела? Хочется ему курить — а без тела не покуришь… А желание-то остаётся, и всё такое же острое, как при жизни… Ну-ка, курильщики, вспомните, каково маяться без курева? А там навечно эта маета… И разве только в отсутствии курева беда?.. Корчится душа от всех своих страстей: блуда хочется! Наесться хочется до отвала! Водкой забыться! Хочется злобу свою на кого-то излить! Но даже злобу излить не на кого, потому что в вечном мраке ты не видишь никого вокруг… А как страшно болит ущемлённая гордыня!.. Ты такой великий, такой замечательный, а с тобой так поступили, отвергли тебя, выбросили во мрак, как мусор!.. И нечем утешиться.
А ведь Господь никого не наказывает. Да… Мы сами себя наказываем, сами себя убиваем, сами себя сталкиваем в преисподнюю… Господь нам просто даёт добрый отеческий совет: не убивай, не воруй, не прелюбодействуй, не гордись, никого не осуждай, не раздражайся на ближних, не ругайся, не выдумывай себе обиды. Для чего Он нам это советует? Чтобы нам было хорошо. Как профессор Осипов говорит? Господь нам советует, — говорит Алексей Ильич, — вот тебе удобное кресло, садись на него; не надо тебе садиться на кол или на раскалённую плиту — там тебе будет очень плохо. Не надо босиком бегать по разбитому стеклу, не надо пить отраву — умрёшь ведь! И если человек не послушался этого доброго совета, уселся на горячую плиту, то кто же его наказал страшными ожогами? Не он ли сам себя и наказал?

На душе такая пустота,
Словно кто-то вытряхнул утробу.
Не держу ни на кого я злобу,
Уповаю только на Христа.

Не позволь озлобиться душой,
Не позволь мне, Боже, усомниться
В том, что окружающие лица
Будто бы смеются надо мной.

Не позволь, чтоб нехристя рука
Сорвала бы крест с груди нательный.
С ним я, словно с песней колыбельной,
Засыпал, вздымаясь к облакам.

Не позволь мне оскудеть душой,
Не позволь, чтоб изменил я другу.
Мне поныне, Боже, знаешь, туго,
Но с Тобой я справлюсь с пустотой.

Сохраню я духа чистоту,
Сердце состраданием наполню,
До скончанья века буду помнить,
Что обязан одному Христу.
Михаил Катков (№ 5, 87)

Прелюбодеяние — это страшный грех. Надо хранить себя. Если кто свою плоть лелеет, досыта вкушает пищи, особенно если сладкое без меры ест, — значит, не хранит себя… А Святые Отцы говорят: «Сласти рождают страсти». Поначалу сатана посылает беса-чревоугодника. Потом приступает бес блуда — этот просто даёт лёгкие мысли. Человек начинает с мыслей вроде безобидных, просто чуть-чуть игривых, рискованных, но — дальше, дальше, дальше…

Человечьи глаза греховны —
Даже в детских таится грешок!
Что боярышни, что поповны —
На уме у них всех — женишок.
Притягательны взгляды женщин,
Приглашающих вас обмануть,
Обнажающих спины и плечи,
А подчас и прекрасную грудь.
…Это в людях томленье вздоха,
Плотский жар, вельзевульская страсть.
Я читаю во взорах их похоть
И желанье отдаться и «пасть»!
Леонид Адрианов, г. Тула, р. 1941 (№ 1, 34)

Потом происходит помрачение ума, появляются желания фильм какой-то непотребный посмотреть, потешить себя созерцанием голых тел… И дальше процесс пошёл! Но что интересно: не столько человек получает удовольствие от таких грехов, сколько бес. Бес — это же дух, тела у него нет, грешить он не может, — но, присосавшись ко грешнику, он через него получает удовлетворение. А ведь тело человеческое — это храм Божий! И как же можно Божий храм бесу отдавать, чтобы он там свою похоть удовлетворял!.. А если бес захочет навсегда в тебе поселиться?..

РАССКАЗ ПРИЯТЕЛЯ
Случилось это, как во сне.
Она во мгле полуподвала
Меня так нежно называла,
Что становилось страшно мне.

Ведь я к такому не привык.
Как объяснить всё это людям?
Как повернётся их язык
Назвать случившееся блудом?

Нет, это, милые, не блуд.
Здесь и не пахнет даже блудом.
И плоть и дух мои зовут
Со мной случившееся чудом.

Со мной такое в первый раз.
Теперь я словно полон света.

…………………………………………………………………………….

«Не от лукавого ли это?» —
Я думал, слушая рассказ.
Николай Зиновьев, Краснодарский край, р. 1960

Недавно был со мной такой случай: вёл я исповедь, в очереди стояло человек пятьдесят, наверное… И среди этих пятидесяти сразу выделялась одна женщина лет тридцати: так страшно её корчило — голова, руки и всё тело не минуты не оставались в покое. Сразу ясно, что в ней бес. А какой бес — я ещё не знаю. Очередь дошла до неё, и оказалось, что она блудница профессиональная. Я говорю: «Хорошо, что ты назвала свой грех, но теперь ты должна посчитать, сколько у тебя было мужчин, сколько было абортов…» Неправильно так каяться: «Батюшка, я делала аборты, — или: — Я прелюбодействовала». В миру, когда идёт уголовное следствие, — как человека спрашивают? «Сколько ты совершил убийств? Как всё происходило?» И считается большой разницей — одно он совершил убийство или два, обдуманно или в минутном порыве… И все обстоятельства учитываются, и наказание разное бывает. Значит, есть разница и на исповеди. И требник тому же нас учит. Даже нужно спросить: кто с тобой блудил? не родственники ли? или, может быть, иностранцы, или люди другой веры. Это всё учитывается…
— Батюшка, не буду скрывать: некоторые паломники относятся к исповеди такого рода с настороженностью. Они воспринимают это как переход за грань исповеди, хотя я не знаю, есть ли у исповеди грань… Люди считают, что подробностей касаться не надо.
— Мы делаем так, как учит нас требник. Но дальше, про эту девушку… Я говорю ей: «Припомните всё и приходите через неделю. Принесёте покаяние и в том, что вспомнили». Она пришла и много забытых грехов принесла. Я говорю: «И этого ещё недостаточно, надо ещё вспомнить». Она и в третий раз пришла, и в четвёртый раз пришла… Потом месяца три я её не видел. Вдруг опять приходит. Вижу, стоит спокойная молодая женщина. «Помните, батюшка, я была у вас?» — «Помню». — «Как меня тогда крутило! Я не могла стоять. А когда я поисповедалась, очистила душу от грязи, мне стало свободно и легко. У меня появилось желание книги читать, появилось желание молиться, в церковь ходить, поститься, размышлять о духовном…»

ПУТАНА
Ночь дышала страшной тайной, и на улице пустой свой улов ждала путана с видом грешницы святой. Я путане непонятен, как пришелец неземной, появившийся некстати и стремящийся домой. Да к тому ж такой никчёмный, на её досужий взгляд, стихотворством увлечённый, не делец, не казнокрад. Говоривший необычно, тем касаясь мировых, с ней, дотошной и практичной, не боящейся молвы. Размышлявший среди ночи о возвышенной любви: «Всё бери, чего захочешь, только душу не губи. Отпусти туда, где брезжит мой живительный очаг, где найду мечту, как прежде в воссиявших мне очах».
И спустились звёзды ниже, наблюдая с высоты за безпутной и безстыжей, что попалась на пути. Тишина легла на кроны тополей, как эпилог этой встречи в час укромный, где случайный путь пролёг. А путана, что случайно привнесла мне непокой, долго с мукою печальной всё махала вслед рукой.
Григорий Осипов, р. 1945 (№ 3, 115)

Это понятно. Ведь когда человек заболеет телом, у него появляется отвращение к пище. Но ведь если он пищу вкушать не станет, то вовсе ослабеет и умрёт! Точно так же и с душою безсмертной. Когда она болеет грехом, то чувствует отвращение от духовной пищи любого рода: от молитвы, от добрых дел, от чтения Писания… Стало быть, надо очиститься покаянием, а потом вкушать добрую пищу духовную. Костёр мой ещё не потушен. И я призываю: Господь! Смири мою грешную душу, смири мою жадную плоть. Дай вечно мне слышать отныне не взрывы, не звон вдалеке, и верить, что храмы земные построены не на песке.
Надежда Полякова, †2007 (№ 4, 86)
— Я читал у священника Владислава Свешникова, — на мой взгляд, очень умного батюшки — рассуждение на эту тему. Оказывается, социологические исследования говорят: женщина, ведшая до замужества свободный образ жизни, даже выйдя замуж, даже родив ребёнка, всё равно стремится вернуться в прежнюю развесёлую жизнь. И очень большой процент возвращается. Это что означает? Видимо, бес её свернул? Если один бес не может свернуть человека, то приходит другой, высшей иерархии…
— Нам Господь попускает искушения только по силам… У нас есть возможность просить помощи у Господа, Матери Божией и святых. Допустим, ребёнок лет 10—12: к нему маленький бесёнок приставлен — других Господь не подпустит. А если это подвижник великий, так ему и великий демон посылается. Пока мы жили по законам греха, то нас и крошечные бесенята могли сбить с толку, а как встали на правильный путь, так и враги наши усилились. Страшно? Очень страшно. Вся вселенная опутана сетью сатанинскою. Но, как преподобный Макарий сказал, сатана расставил очень много сетей, и единственный способ в эти сети не попасть — это смирение. Смиренный человек во вражескую сеть не попадёт. Поэтому Господь и говорит: «Научитесь от Меня, ибо Я кроток и смирен сердцем, и найдете покой душам вашим» (Мф. 11, 29).

Стоит человек, словно полуразрушенный храм,
Душа нездорова, отравой пропитано тело.
Строитель грядущего — прошлый и нынешний хам,
Взращённый страной, где, как птицы, свистели расстрелы.

Так сложно в сегодняшней жизни, где души вплелись
В политику будней, где мечутся дикие тени
Пророчеств, гаданий… Где смута идёт, словно рысь,
Где бешено рушатся прежнего зданья ступени.
Так что же нам делать? Всем миром упасть на колени.
Наталья Карпова, убита в 1995 году

— Батюшка, а так называемый гражданский брак — это блуд? Давайте называть вещи своими именами…
— Я вам так скажу: если люди не церковные, Бога не знали, но полюбили друг друга и стали жить вместе по влечению сердца, — то без воли Божией этого бы не произошло!.. Значит, Бог уже отчасти благословил этот брак, ибо подлинная любовь — только от Бога. И если эти супруги живут в любви и мире, не изменяют друг другу, заботятся друг о друге, не ссорятся, то благословение от них не отнимается, и связь их может считаться не блудом, а браком.

СТУПЕНИ СТРАСТИ
Наёмник страсти, ты в неё упал,
торопишь жажду маршальского жезла,
склоняешь губы к дорогим губам,
спускаешься в расщелину блаженства.

И в миг, когда лукавая луна
к последней позовёт короткой битве,
ты вдруг замрёшь, затихнет и она,
и оба остановитесь в молитве.

Как долго жизнь к такой любви звала,
где миг и вечность слиты воедино,
растворены и мысли, и тела,
и время, и пространство, и седины.

Потом приходит самый главный взлёт,
когда, в объятья даже не бросая,
любовь двоим неизъяснимо шлёт
свои неизреченные касанья.

Я посвятил немало сил и фраз
любви земной, но ведь она — подножье
той, что являет творческий экстаз,
преображенье временного в Божье.
Юрий Ключников, г. Новосибирск, р. 1930 (№ 1, 14)

А всё-таки венчанный брак намного совершеннее, и благодати в нём куда больше! Венчание — это Таинство, великое Таинство, которое возводит брак к Небесам.
— А ведь венчанные люди — это точно известно Церкви! — имеют единую загробную судьбу… Они же не разлучаются после смерти?
— Ну, это зависит от супругов — как они будут себя вести!.. Допустим, муж уверовал, но он ленив на добрые дела, в церковь не ходит… Я знаю таких!.. А жена очень Господу преданна, любит Господа, постоянно пребывает в молитве, она избавилась от всех страстей, — а муж нет. Как же может быть у них одна судьба за гробом? Пусть они и венчанные, но… «Сказываю вам: в ту ночь будут двое на одной постели: один возьмётся, а другой оставится» (Лк. 17, 34).
P. S. У Иоанна Златоуста я нашёл такие слова: «И после смерти, и в будущем веке верные супруги безбоязненно встретятся и будут пребывать вечно со Христом и друг с другом в великой Радости»: он утверждает, что «любовь изменяет само существо вещей». — А. Р.
— То есть автоматом это не получается — в Рай попасть? За счёт супруги?..
— Нет, не получается. И вот ещё что скажу… Скажу не от себя, а приведу слова Христа: «Кто разведётся с женою своею и женится на другой, тот прелюбодействует от неё; и если жена разведётся с мужем своим и выйдет за другого, прелюбодействует» (Мк. 10, 11—12). И апостол Павел пишет: «А вступившим в брак не я повелеваю, а Господь: жене не разводиться с мужем, — если же разведётся, то должна оставаться безбрачною или примириться с мужем своим, — и мужу не оставлять жены своей» (1 Кор. 7, 10—11). И в конце этой главы сказано: «Жена связана законом, доколе жив муж её; если же муж её умрёт, свободна выйти, за кого хочет, только в Господе» (1 Кор. 7, 39).

Дядюшка вернулся из пурги,
из свинцовой, — без обеих рук.
Вставши поутру не с той ноги,
плакал, что надеть не может брюк.

Всё дивился мужеству: жена
в плен позорный не сдалась беде.
Без неё — не выпить и вина,
не сходить, простите, по нужде…

Если б не шальной автомобиль,
если бы не случай роковой,
дядюшка бы вместе с нами был,
бритою крутил бы головой.
Виктор Менухов, СПб. (№ 6, 106)

— У меня, батюшка, ещё один острый вопрос: многие женщины обижаются… «Сколько, — говорят они, — на нас наговаривают за блуд, столько мы терпим поношений! Раньше даже ворота дёгтем мазали согрешившей девушке… А почему не говорят столько гадостей о мужчинах-блудниках? Ведь по справедливости и тому юноше, с которым девушка согрешила, надо тоже дёгтем ворота вымазать». Почему считается, что ему можно, а ей нельзя?
— Никому нельзя.

ИЗ ЭККЛЕЗИАСТА
Веселится юноша безпечный, но не привыкай в веселье жить. Ведь в финале жизни скоротечной всем за всё придётся заплатить. Ты оплатишь, поздно или рано, каждый грамм испитого вина, каждый миг любовного дурмана, каждый тихий вечер у окна. Ты заплатишь, — скажет, сколько нужно, терпеливых кредиторов хор — за успех, за ненависть, за дружбу, за обман, за славу, за позор. А настанет час расстаться с телом — ты падёшь в нетленный прах лицом и предстанешь за добро пред белым, а за зло пред сумрачным истцом. Но пока не давит жизни бремя и крепка серебряная нить, не гони обманчивое время и учись без ропота платить.
Валерий Баталеев (№ 4, 121)
Помните, в житии у старца Силуана есть такой эпизод: мужа забрали в армию. И жена не выдержала разлуки, впала с кем-то в блуд. Муж-солдат возмутился: «Всё, конец, разведусь!..» И он вправе развестись, — надо заметить… А старец Силуан (тогда он ещё не был старцем, был просто сослуживцем того бедняги) говорит: «Хорошо, ты на неё сейчас очень сильно разгневался, а давай вспомним: у тебя что-то было? Ты-то ходил в солдатские заведения?» — «Было такое…» — «Так почему же тебе простительно, а ей нет? Ты себя не осуждаешь — вот и её не осуждай!» Это, конечно, не даёт повода жене впадать в блуд в ответ на мужнины похождения. Каждый сам за себя будет ответ держать.

НЕВЕРНАЯ ЖЕНА
Безконечный погост на угоре —
Лихолетий военных печать.
Ты сегодня вернулся героем,
И живые все вышли встречать.
И считали мальчишки медали
На груди на геройской твоей,
И старухи глядели с печалью,
И некстати запел соловей
По счастливой когда-то привычке.
Но застуженный ветер не стих,
Полоскался голубенький ситчик
Вкруг озябших коленей моих.
Холодком обнимала рябина.
И когда замолчала родня,
Словно тысячи вёрст до Берлина,
Стали десять шагов до меня.
Отголоском последнего боя
Гром небесный вдали отгремел.
У ворот, где прощались с тобою,
Ты в глаза наконец посмотрел.
И шинель, улыбнувшись безпечно,
На виду изумлённой родни,
Мне набросил на слабые плечи,
На неверные плечи мои.
Елена Кузьмина, г. Архангельск (№ 7, 138)

К слову, и девушку могли опорочить зря — из зависти или мести; всякое бывало…

И застенчив ты, и робок,
да она смела.
Чёрный дёготь на воротах,
а она бела.

Что ни день — ворота в дёгте.
По всему селу
на заре вы с ней пройдёте,
вопреки всему.

Гаснут звёзды, густо веет
росным духом сад.
И лицо её белеет,
а глаза блестят.

Брызнет луч сквозь лес медвежий,
запылает в нём
на воротах дёготь свежий
золотым огнём…
Владимир Трофименко (№ 4, 47)

— Почему-то считается (и в этом уверены очень многие!), что в семейной постели всё позволено. Святая Церковь учит, что сближаются супруги только ради рождения детей, — но мы так далеко отошли от канонов… Так что же можно назвать извращением в супружеской жизни? Мне это не очень понятно.
— Мы из Священного Писания скажем… Апостол Павел говорит, что некоторые люди совершают такие грехи, которых и оглашать нельзя. Если человек совершал такой грех, то апостол Павел говорит, что надо такого «предать Сатане во измождение плоти, чтобы дух был спасён в день Господа нашего Иисуса Христа» (1 Кор, 5, 5). Мы знаем, что жители двух городов — Содома и Гоморры — совершали противоестественные грехи. С неба сошёл серный огонь и уничтожил и Содом, и Гоморру. Какие это были грехи? Мужчина с мужчиной, женщина с женщиной, женщины с животными. Но не надо таить: бывает и мужчина с женой своей любимой согрешает противоестественным грехом, — как мужчина с мужчиной. А то покупают особые предметы: если сам не может удовлетворить жену, то удовлетворяет её этими предметами. Или женщина с мужем не хочет жить, — а живёт сама с собой. А сколько есть таких девушек, которые девы, а с пареньком живут противоестественно.
— Раз мы заговорили на такие острые темы, то у меня последний вопрос, который тоже неясен для многих. Несколько десятилетий назад на Западе появился препарат, который помогает восстанавливать мужские силы…
— Быть может, эту тему мы опустим? К чему это?..
— Да про него все уже знают! Употребление таких препаратов тоже противоестественно?.. Раз Господь отнимает силы у человека, значит, он оставляет ему время и силы для покаяния…
— Господь отбирает силу для того, чтобы человек проводил целомудренную жизнь. Ведь что такое целомудрие? — это целостный ум. Допустим, девушка может быть физиологически девственной, но, как говорится, «телом девица, а душой блудница».
— То есть телесная девственность — это только часть целомудрия?..
— Она, в первую очередь, подразумевает целостность ума. Для того, чтобы быть целомудренным, надо больше трудиться, быть занятым молитвой, в храм ходить, добрыми делами заниматься, читать книги духовные. Надо душу напитать Словом Божиим, евангельским, напитать душу словом Святых Отцов. И тогда, если и увидишь вдруг по телевидению что-то непотребное, ты найдёшь в себе силы сразу выключить его или отвернуться. А когда у человека нет в душе Слова Божиего, то у него нет и защиты. Взять, допустим, Японию: почему такая беда случилась в этой стране? Цунами высотой в 40 метров, 9 баллов радиация… Это ведь не так просто всё было…

У Земли нелёгкая планида —
Надо ж, утонула Атлантида.
Вот Земля опять, рыдая, стонет —
Скоро и Япония утонет.
Леонид Адрианов, г. Тула, р. 1941
Написано в 1983 г.

— Духовно есть несколько объяснений. В том числе — это было наказание им за приготовления к войне с нами…
— И это верно! Мы знаем, что они хотели забрать Курильские острова. Мне известно, что оставалось несколько часов до начала военного вторжения: японские корабли уже были снаряжены, чтобы подойти к нам и Курильские острова захватить. Но что значит: захватить острова? — не только сами острова, но и территорию на 400 км вокруг. Оставалось всего несколько часов… Но Господь не попустил…
Вот подобный случай. Несколько лет назад я был в Сухуми. Однажды ночью моя кровать так ходуном и заходила. Землетрясение где-то! Днём по телевизору передали: в Турции произошло громадное землетрясение. Город, где турки собрали всю военную технику, закупленную в Америке, — технику, приготовленную для войны с православной Грецией, — этот город был полностью уничтожен. Он на шесть метров под воду ушёл. Так один мусульманин сказал в том репортаже: «На нас разгневался Аллах!»
В Турции — землетрясенья, в Сибири — пожары, горит тайга, пылают хлеба. На всём земном шаре нет места, пожалуй, где бы жить и ложкою бед не хлебать. В Конго — война, в Гонконге — кризис. Самолёты падают, тонут суда. Дирижёр зла, на род людской окрысясь, тычет палочкой туда-сюда. Где — берут заложников, где — взрывают бомбы в подвалах, в машинах, у площадей то ли роботы, то ли зомби, то ль мутантов вывели из людей. Свою работу чернобыльский стронций продолжает тайно — за часом час. Снова появились пятна на Солнце — отражение пятен на совести у нас. Уже и Земля вопиет: покайтесь! Образумьтесь. Взгляните друг другу в глаза! Скоро по наклонной плоскости покатитесь, и не удержат никакие тормоза. Уже и Апокалипсис проступил из вечности, из бездны выбирается рогатый зверь. Много раз Господь миловал человечество, захочет ли помиловать его теперь?..
Николай Новиков (№ 4, 89)
— Простите, батюшка, но не ушли ли мы от нашей темы?
— Но это же всё — блуд!.. Заблуждения греховные! Не только телесный блуд бывает. С правильного пути совратишься — и пойдёшь блуждать, блудить… Тут и разврата не минуешь, и прочих заблуждений…

«Аще жидовин или бесерменин будет с Русскою
или иноязычник — с того Митрополиту 50 гривен,
а Русскую поять в монастырь…»; «Аще кто с бесерменкою
или с жидовинкою жить сотворит, да от Церкви отлучен
будет и от христиан, а Митрополиту 12 гривен».
Церковный Устав Ярослава Мудрого, Уложение 17.

Погляжу на люд в Москве — нету моченьки!
Что ж ты замуж за чужих вышла, доченька?
— Где же взять таких своих, мамочка?
У Махмудки магазинчик и лавочка.
А у Кольки ни кола ни двора!
Да и замуж нам приспела пора.

— Эх, ты, Коля-Николай, сиротинушка!
Не пошла за тебя свет-Иринушка.
Вот и танец живота, и позорище.
Да с поганым ты и сам не поссоришься.
Не велит тебе закон гнать безстыжих прочь.
Только Ирке я не мать. И она мне не дочь.
Нина Карташёва (№ 6, 260)

— В таком случае, вот вам вопрос, батюшка. Нет ли у вас предощущения беды, которая может в скорое время случиться с Россией, свернувшей с истинного пути, — с Россией, блуждающей во тьме греха?
— Недавно я узнал… Был такой иеромонах Антоний… Он жил в Израиле, в Лавре Саввы Освященного… Меня поразили его слова… Он говорил, что многие сейчас ожидают кончины мира. Нет, дата кончины мира ещё не известна! Ещё должно просиять по миру солнце истинного христианства — православной веры. Сперва должна случиться страшная война, третья мировая, в которой погибнет одна треть или половина людей. После неё уже будет проповедоваться Евангелие всем народам. То, что сейчас проповедуется протестантами, — это еретическое толкование Евангелия. А вот когда подлинная евангельская проповедь пройдёт по всем народам, — тогда будет всемирный расцвет. Но долго он не продлится. Вскоре народ развратится — вот тогда и придёт антихрист.

Одни говорят, что антихрист идёт,
Другие — идёт возрожденье.
Но пашет, и сеет, и строит народ
Уже на пределе терпенья.

Такая сумятица, нервная мгла,
И так перекошены лица…
А кони кусают, жуют удила,
Закат уже кровью сочится.

Россия, Россия, очнись, наконец.
Пропащую, горькую смуту
Отринь от униженных наших сердец
В последнюю, может, минуту.
Геннадий Иванов (№ 4, 42)

— То есть у нас ещё есть какое-то время?..
— Не надо думать о конце света. Надо думать о конце своей собственной жизни. Не надо ждать антихриста, — надо ждать Христа и готовиться к Его пришествию добродетельной жизнью. Не заблуждайтесь! Не сворачивайте в блуд! Идите ровной евангельской дорогой!..
— Но ведь даже из Святых Отцов кто-то закапывал себя по шею в землю! А ведь он-то шёл прямым путём… Но как же сильно его доставал блудный бес!..
— Да, Иоанн Многострадальный… Господь таких сильных духом людей показывает нам для того, чтобы поняли: если они выдержали натиск целого бесовского легиона, то уж с нашими-то врагами мы тоже в силах справиться. Господь поможет!
— Батюшка, правильно ли я понимаю, что каждый христианин к концу жизни обязан стать святым?
— Почему «к концу жизни»? Надо прямо сейчас становиться святыми. Вы знаете, что для этого нужно делать: у вас есть и Писание, и святоотеческие поучения — только следуйте им. А зачем откладывать на конец жизни? Разве вы знаете, когда этот конец наступит? Может быть, завтра. Значит, вам уже сегодня надо быть святым. Трудно это? Конечно, трудно. Преподобный Ефрем Сирин говорит, что если бы можно было спокойно и без забот войти в Царствие Божие, то такие великие святые, как апостолы Пётр и Павел, не приняли бы на себя столько трудов. А то три раза в тюрьмах сидели и по сорок ударов получали, да разве только это… Что проку жить в длину, снега на снеги множить. Не веруя, тревожить озябшую струну. Что проку плыть года, забыв ключи от чуда: неведомо откуда, неведомо куда. Живите без меня, и галстуки меняйте, и, словно рак, линяйте от суетности дня. Но если есть броня — пускай вам всем счастится. А мне пора молиться: живите без меня.
Григорий Поженян, †2005 (№ 7, 49)
— Из этого можно сделать вывод, который я давно сделал уже: Царствие Божие очень трудно даётся, и туда попадает очень немного людей…
— Иоанн Златоуст на одной из своих проповедей сказал собравшимся в храме (а эти люди молились, имели дома иконы, приходили на исповедь), — он сказал, что из тысячи вас спасётся только один. Господь дал нам этот дар — свободу, и её никто не может отнять — ни Сам Господь, ни диавол. Мы по своей воле, свободно развращённые, грешим и губим себя — и душу свою, и тело. А если не будешь грешить, то организм поправится и сможешь свободно дожить до ста лет с лишним.

Дни мои сосульками растаяли,
Годы мои канули вешние.
Господи, не оставь меня,
Прими в раскаянье грешного.

Весь я и в корысти, и в гнилости.
Стать бы чистым к сроку нездешнему!
Я не заслужил Твоей милости.
Милостив буди мне грешному.

Прямо как зима в людях лютая —
Князь приходит мира кромешного.
…Господи, я люблю Тебя!
Господи, помилуй мя грешного!..
Протоиерей Андрей Логвинов, г. Кострома, р. 1951 (№ 5, 136)

— Да разве в этом цель жизни? В долголетии?
— И долголетие нужно: чтобы побольше поработать Богу. Чтобы успеть принести какие-то плоды. А то вдруг и в самом деле завтра умрём? Чем тогда оправдаемся?..

СТАРОСТЬ
О, лучшее время, где ведаю счастье,
Когда, не взрываясь уже, а стираясь,
Всё меньше мешают мне плотские страсти
Быть с Небом и Богом. Вступаю я в старость.

Вступаю я в возраст, прекрасный и мощный,
Когда всё неспешней иду по тропе я,
И мысли предаться, и музыке можно,
И мудрость в смиренье постичь и в терпенье.

Вступаю в страну, где, чудесная, ныне
Мне в дар тишина созерцанья досталась
И опыт, глубоко в своей сердцевине
Упрятавший детство. Вступаю я в старость.

Вступаю я в самую лучшую пору,
С которой до смерти уже не расстанусь.
Не с ярмарки еду, а двигаюсь в гору.
А там уже Небо. Вступаю я в старость.
Лев Болеславский, г. Реутов, р. 1935 (№ 3, 181)

ВОЛЬНОМУ ВОЛЯ, СПАСЁННОМУ РАЙ
Голос у него не монашеский. Голос такой, что человека слабонервного может и вывести ненароком из душевного равновесия. Знакомьтесь: отец Герасим, иеродиакон Свято-Введенского женского монастыря в городе Иваново, насельник Сергиевской пустыни. Года два-три я просил его рассказать читателям о его пути к Богу. И получив благословение о. Амвросия, мы говорим в его келье. Отец Герасим начинает разговор так:
— Во-первых, я должен сказать искренне, что раньше я был человек неверующий, и именно поэтому совершил массу серьёзных — нет, не проступков даже, а преступлений, — которые и привели меня в места лишения свободы. Сейчас мне 47 лет. Последний раз я получил семь лет за разбойное нападение (146-я статья УК РФ). В общей сложности пришлось мне отсидеть около 17 лет строгого режима.

СРОК
Не спрашивай: «За что?»,
не спрашивай: «Когда?»
Сидишь — сиди, не предавайся горю,
Ведь срок есть восхождение на гору,
С которой открываются года.

Займи себя значеньем мелочей,
С вниманьем отнесись к любому звуку.
Постигнешь эту мудрую науку,
Тогда поймёшь, что срок твой был —
ничей.

А на свободе снова будут сны,
И в чём вина, как прежде, — неизвестно.
И, падая в беззвёздный сумрак бездны,
Очнёшься с ощущением вины.

А это значит: в жизни есть закон.
Мы все сидим, не разбирая срока, -
Надзорная инстанция у Бога, —
И всех отпустят, чтобы видеть сон.
Кирилл Подрабинек, р. 1952 (№ 3, 157)

К Богу я пришёл, отбывая наказание последним сроком — как я уже сказал, семь лет за разбой. Именно тогда, в лагере, я начал задумываться о том, есть Бог или нет и почему с нами происходят вещи необъяснимые, но, по-видимому, не случайные… Повстречался мне тогда один верующий человек, бывший преступник, вставший на путь исправления… Я спросил у него: «Как, по твоему мнению: есть Бог или нет?» Он отвечает: «Веришь или нет, но за неделю до моего освобождения…» И рассказал такую поразительную историю. Получилось так, что по выходе из тюрьмы комиссия назначила ему административный надзор. Это значит, что, будучи выпущенным на свободу, он должен каждое 5-е, 15-е и 25-е число отмечаться в милиции, с 8 вечера до 8 утра находиться дома и вести такой образ жизни, что тише воды, ниже травы. Он решил (справедливо решил, надо сказать), что в данном случае такое постановление незаконно, — и говорит комиссии, что не согласен. Они отвечают: «Мы тебя не спрашиваем, согласен ты или не согласен, — мы вынесли постановление, а ты распишись». Он отказывается поставить подпись. Они: «Тогда мы напишем, что ты от подписи отказался». А он: «В таком случае я объявляю сухую голодовку до тех пор, пока не приедет прокурор по надзору и не опротестует ваше постановление, потому что у меня последнее время нету правонарушений никаких, и я имею право обжаловать ваше решение». Начальник колонии ему: «Ты что, нас пугаешь, что ли? Наденьте ему наручники, отведите его в изолятор!» Вот он идёт в изолятор и думает: «Дурак я, дурак! Зачем я дал волю языку? Ведь теперь предстоит сухая голодовка — не есть и не пить!.. А я, как человек гордый, не откажусь от своих слов — скорее сдохну тут…»
Воздух горестно пахнет весной. Звонко падают с крыши капели. Я лежу в одиночке сырой на холодной тюремной постели. Я лежу и считаю часы… Я ни в чём не виновен, поверьте! Жду, когда покачнутся весы, дрогнут гирями — жизни и смерти. Жду, когда среди серых камней моё сердце стучать перестанет. Гиря смерти, увы, тяжелей, гирю жизни она перетянет. Я лежу, а решётка окна режет небо моё на кусочки. Я лежу… И молчит тишина моей узкой сырой одиночки.
Николай Домогаров, р. 1963 (№ 3, 104)

— Но ведь теперь с голодовками борются — применяют искусственное кормление: трубки какие-то в пищевод засовывают…
— Сейчас система такая, что навряд ли кто-то будет этим заниматься. Может быть, помереть и не дадут, но человек выйдет из тюрьмы уже инвалидом. Идёт он к изолятору, и вдруг у него такая мысль появляется (наверное, Ангел Хранитель послал): «Помолись Богу!» Он начинает молиться так: «Господи, если Ты есть на самом деле, помоги мне, выручи. Я не знаю, как мне быть, что делать…» Пришёл в камеру и пять дней не ел, не пил… Есть-то не хочется, а пить хочется очень сильно… Налёт во рту такой, словно зубную пасту жевал. Он опять: «Господи, помоги мне! За что такая мука? Я честно отсидел весь срок…» И на девятый день… А я слыхал, будто бы медики говорят (не знаю, правда это или неправда), если человек не пьёт воду, то на девятый день печень его самопроизвольно начинает выделять ацетон и сама себя разрушает. Он это вспомнил и опять взмолился: «Господи, если Ты есть, помоги мне!..» И вдруг он как будто бы в забытьё впал: сознаёт, что в камере лежит, а потолка нет. А с небес, как по лестнице, сходит Иисус Христос и несёт чашу: «На, глотни!» Он три глотка сделал и погрузился в глубокий сон. А когда пришёл в себя, то уже не хотел ни есть, ни пить. А на душе такая радость и лёгкость, как будто стакан хорошего вина выпил. Начали ходить контролёры, врачи — давление меряют: почему это он не жалуется, лежит спокойно, улыбается ещё?.. Говорят: «Ты прекрати издеваться над нами!» Приехал прокурор, подписал постановление об отмене… И вот, выйдя на свободу, мой знакомый изменил свой образ жизни и ушёл в монастырь.

Во дворе тюремном на берёзе,
Весь в заре от брюшка до бровей,
Уголовной жизни, словно розе,
Напевает песни соловей.

Уж давно умолкли разговоры.
И, душою всякий звук ловя,
Слушают грабители и воры
Золотое горло соловья.

Соловей сидит на синей ветке —
На остывшем сердце тает лёд:
Человек сидит в железной клетке,
А душа от радости поёт.
Священник Леонид Сафонов (№ 5, 110)

Эта история меня очень удивила, но нельзя сказать, что я тотчас после неё пришёл к Богу. Всё было несколько сложнее. Познакомился я ещё с одним человеком (он сейчас священник). Рассказываю ему: «У меня в последнее время начались неприятности — не знаю почему. Я никогда в жизни крестик не носил, а однажды надел крестик — и потом отдал его в изоляторе. После этого-то и начались неприятности. Не от этого ли, что я крестик отдал?» Он отвечает: «Да, от этого». Я спрашиваю: «Что же такое этот крест, почему из-за него у меня могут быть неприятности?» Он: «Крест — это оружие, его нам Бог дал на врагов невидимых и видимых и освятил его Своею кровью; поэтому тебе надо просто надеть крестик церковный, и все нападки прекратятся». Я надел этот крестик и спрашиваю: «Ну, а если Он — Бог, то почему Его приколотили к кресту?» Он, как сумел, объяснил мне значение Крестной Жертвы. Я говорю: «Значит, Бог может помогать и сейчас?» — «Конечно, может! Не то что может, а подлинно помогает всем людям». — «Как же с Ним можно вступить в контакт? С человеком могу разговаривать, спрашивать его, а с Ним как?» — «С Ним тоже можно разговаривать. Можно мысленно к Нему обращаться, можно вслух и шёпотом можно… Но желательно так, чтобы никто не видел, никто не слышал, потому что тебя могут счесть за ненормального». — «Какими же словами к Нему обращаться?» — «Да самыми простыми словами: Господи, так и так, помоги мне! Хочешь, я тебе дам молитвослов — будешь молиться по молитвослову. И увидишь скорую помощь». Я говорю: «Так это Тот Самый Иисус Христос, который у нас на иконах? И Божия Матерь?» — «Да. Есть Иисус Христос, есть Матерь Божия, Никола Угодник, Сергий Радонежский — все наши святые. Это — чистая сила. Есть нечистая сила, а есть чистая, святая сила, наша защита и наша помощь, которая всегда и везде, которая не посрамит тебя, если ты к ней обратишься». Думаю: ладно, надо попробовать. Зашёл в каптёрку, закрыл дверь… Один остался… Говорю: «Господи, если Ты есть, помоги мне! Ты знаешь, у меня проблемы такие и такие…» Начал к Нему обращаться, и Он начал мне действенно помогать. Думаю: «Вот это да!» Если, допустим, не было у меня чего-то необходимого, — после молитвы тут же начинает появляться. Откуда? И так неожиданно, и так необъяснимо, так… Понятно, что не случайно это. И чем больше я к Нему обращался, тем больше Он мне помогал. Но порой и не помогал… Я пошёл к тому человеку, говорю: «А почему Он не всегда помогает?» Он отвечает: «Тебе бы лучше встретиться с батюшкой Амвросием, он с матерью Иоанной ездит по тюрьмам. Они тебе подскажут, в каком направлении лучше идти». Надо вам сказать, что как раз на днях у нашей столовой появилась большая афиша: мол, приезжает духовник ивановского Свято-Введенского монастыря архимандрит Амвросий (Юрасов), и все желающие исповедоваться могут записаться. Я тогда прочёл эту афишу и посмеялся: «Вот дурачки! Нашли о чём оповестить! Кто же из нас пойдёт исповедоваться?!» А того я не думал, что Господь в эту минуту на меня посмотрел, — и вышло так, что сам же я на эту исповедь первым побежал. Ждал этой исповеди, за день уже ходил возле бараков: когда же приедет архимандрит?.. Если честно сказать, я боялся в первый раз исповедоваться, потому что диавол много различных страхов внушает. Может быть, и магнитофон у этого Амвросия где-нибудь в кресте вмонтирован, и что вся моя исповедь пойдёт в КГБ, потому что все священники на учёте, тем более если они ходят в тюрьму…
— Какой это год был?
— Думаю, 1995-й… Как же быть? Обо всём говорить боязно, а если я не буду обо всём рассказывать, — смысл исповеди теряется… И эти дня четыре перед приездом отца Амвросия я находился в постоянном размышлении. Работ у нас тогда не было, и я ходил и только об этом думал. А потом решил: «Да будь как будет, — если есть Бог, так Он меня защитит. А если Его нету, то смысла совершенно никакого в жизни нет. Господь даёт нам жизнь вечную, отчего и временная приобретает смысл. А если жить, как собака: умер и закопали, — то зачем тогда вообще родиться?»
— Это вы тогда так думали или сейчас так говорите?
— Это я уже тогда так думал. В общем, я решился. Когда батюшка Амвросий прочитал молитву перед исповедью, на меня сошло какое-то вдохновение и я рассказал всё как есть. И потом попросил его духовных наставлений. Он мне сказал, как отныне вести себя и чем заниматься, какую литературу читать и как дальше двигаться к Богу. А меня именно это и интересовало: как приближаться к Богу, — потому что было такое чувство, будто я стою на одном месте и к Богу приблизиться не могу, словно Он меня не подпускает. А батюшка мне говорит: «Тут дело такое. Представь: попросил у тебя человек 100 рублей взаймы. Ты ему одолжил. Через день он опять просит, — ещё старый долг не отдав. Ты ему вновь одолжил. На другой день — то же, и на третий, и на четвёртый… Но безконечно это не может продолжаться!..» Я говорю: «Ну, а что нужно Богу от меня? Как отдать Ему долг?» — «Ему нужно, чтобы ты исповедовался и принёс плоды покаяния: для начала — бросил курить, перестал смотреть телевизор, матом бы не ругался, одевался нормально, и чтобы вёл себя, как порядочный человек. И ты увидишь, какая разница будет». Я думаю: «Неужели это так? Надо попробовать!» Но меня брало смущение: вроде как сделка получается у меня с Богом — я Ему одно, а Он мне за это платит чудесами… Потом мне объяснили, что есть три ступени восхождения: первая ступень — когда человек находится в состоянии раба и всё исполняет ради того, что боится будущего наказания; вторая стадия — когда он в качестве слуги и служит Богу за плату, а третья — когда он в качестве сына, и надо стараться достигнуть этого сыновства, но сразу на третью ступень не поднимешься.
Создали мы православную общину, выпросили комнату у администрации, и я в этой молебной комнате целыми днями пропадал: мне так там нравилось!..
— А как неверующие заключённые относились к вам?
— Все по-разному. Одни думали, что я сошёл с ума. Но, поговорив со мной, видя, что я в здравом рассудке и мыслю даже более здраво, чем раньше, они недоумевали. А другие даже и не пытались понять. Третьи пренебрегали…
— Агрессии не было?
— Агрессии не было, потому что я сам в преступном мире имел порядочный вес. Ко мне претензий предъявить никто не мог, потому что знали, что у меня собственная голова на плечах. Администрация очень изменила ко мне отношение: с одной стороны, начала препятствовать, а с другой — начала помогать. Так мало-помалу прошло пять лет. Когда пять лет уже подходили к концу, я сказал сам себе, стоя перед иконами: «Положись на Бога. Как Господь управит, пусть так и будет. У первого же священника, который придёт к нам, спрошу, как мне быть после отсидки». Отца Амвросия не пускали в то время к нам. Вышел я из тюрьмы — и прямиком к знакомому священнику, к отцу Митрофану, — а он тут же посадил на маршрутку, и мы приехали к батюшке Амвросию. Вышла и мать Иоанна, и отец Амвросий оказался на месте… Но в тот раз я в Свято-Введенский монастырь не попал, а стал насельником другого ивановского монастыря. Монастырская жизнь меня не тяготила, но не устраивала меня та духовная практика, которая была в обычае в той обители. Там монахи во главе с настоятелем занимались психическим программированием. Я так игумену и сказал: «Считаю, что это вредная практика!» Все всполошились… Братия мне заявили: «Неужели ты умнее всех нас? Это гордость твоя в тебе говорит! Мы, двадцать человек, три иеромонаха, два иеродиакона советуем идти этим путём, а ты не слушаешься опытных людей. Да ты, брат, в прелести и в гордыне!» Целый год я там жил, работал в трапезной, варил для них кашу, но на занятия старался не ходить. Тем не менее игумен говорит мне однажды: «Давай я тебя постригу». Я решил сперва посоветоваться с отцом Амвросием. Батюшка говорит: «Не надо там постригаться!» Я так игумену и доложил, а он мне: «Ты уж или Амвросия слушайся, или меня». — «Я батюшку Амвросия буду слушаться». — «Вот к нему и езжай, а у нас больше не появляйся!»
Уехал я и попал сперва на Романовское подворье. Здесь начал заниматься строительством. Я раньше строительством как профессионал не занимался, не было у меня такой специальности. Но я понятливый. В школе я учился нормально и не видел в этом ничего такого сложного: мне достаточно было раз объяснить, чтобы я понял. Так и тут вышло.

МОЛИТВА МОНАХА
В новый дом Твой ухожу без шума.
Господи! Да расточи в туман
Скудных дел заношенную шубу,
Тела горемычного кафтан.

Смерду Твоему пошли простому
Власяницу новую, дабы
Мог принесть я к Твоему престолу
Истинно нетленные дары.

Строго смотрят праведников лики
В полутёмном ладанном тепле.
— Нет на свете подвигов великих,
Недоступных времени и мгле.

— Есть! Пошли умение и силы
Поразить увёртливую тьму.
Дай проникнуть в огнь невыразимый,
Неподвластный нашему уму.
Юрий Ключников, Новосибирск, р. 1930 (№ 1, 9)

— А чем можно укрепить веру?
— Как-то раз один человек мне говорит: «Я читал книжки, но ни разу не видел человека, который бы всё раздал нищим и ушёл бы к Богу. Такого на самом деле не бывает». Я ему отвечаю: «А я тут сижу и думаю, что в лесу грибов нет. Не может их там быть — я в этом уверен, хотя в лес не ходил. И ты ещё и не ходил в лес-то, а уже уверенно судишь о том, что там есть, а чего нет». Думаю, такие вопросы безпокоят любого православного христианина, но любой православный христианин должен держать свою духовную жизнь в тайне, делать всё сокровенно и обсуждать свои дела только с духовником. Но делать добрые дела всякий должен обязательно, потому что именно за счёт таких дел и укрепляется наша вера. Потому и в Евангелии сказано: где сокровище ваше, там будет и сердце ваше.
Сейчас я занимаюсь строительством по послушанию…
— Вы много здесь построили — и так красиво!..
— Да разве это я построил! Это всё Божия благодать, это молитвами Сергия Радонежского, молитвами батюшки Амвросия…
— Конечно, но ведь без рук-то человеческих всё равно ничего бы не было.
— Есть много людей, которые тут были заняты, и они имеют ничуть не меньшие заслуги, чем я.
— Это ваше смирение говорит. Это хорошо.
— Нет, не смирение. Вот назначь меня сейчас каменщиком — я не смогу ничего сделать. Или на строительство коровника… Что я там сумею?..
— Зато вы руководить можете, организовывать! Открыть способность в человеке — это большое дело.
— И опять я отвечу вам, что всё это даётся благодатью Божией. А если я начну подробно рассуждать и размышлять о своих талантах, то Господь у меня может их забрать. Лучше об этом не думать: получается — и получается, и слава Тебе, Господи! Конечно, хочется, чтобы в мире осталось что-нибудь хорошее после тебя, но диавол порой присылает различные мысли… Мне нравится трудиться, потому что когда трудишься, то видишь воочию плоды своего возрастания. А до этого я жил здесь года два, постоянно ходил в церковь, поклоны делал, акафисты, каноны читал, а результата никакого не видел: сколько ни тружусь — всё как в бездонную бочку… И я даже в уныние приходил…
— Вы делатель больше, чем молитвенник.
— Да. А когда занялся строительством, пришла другая беда… Я даже батюшке исповедовался в этом… Служу в алтаре, а в голову мне лезут посторонние мысли: сколько кирпича нужно привезти, сколько песка… Я батюшке говорю: «У меня в голове сумбур — о всякой чуши думаю, только не о службе!..» Он говорит: «Это по немощи нашей… Это ещё не беда, что ты о строительстве думаешь: строительство — твоё послушание, вот у тебя мысли и заняты послушанием. А не будет у тебя занятия, и полезет тебе в голову такое, что не приведи Господи…» Тем не менее стараюсь молиться. Но тут тоже надо сказать: помнится мне духовный совет, который я услышал, будучи новоначальным… Мне тогда сказали: «Ты больно-то на свою молитву не надейся». — «Как это понять? Что ж мне, не молиться?» — «Молиться надо, но ты подумай, кто ты такой? Ты ведь грешник. На церковную молитву надеяться — вернее будет. У собратьев проси их молитв, у священников, у людей праведных, — и потихонечку они тебя вымолят. Но и сам молись, сам трудись, не отчаивайся». И с тех пор стараюсь заниматься и делом, и молитвой одновременно, потому что знаю: если я строю храм — значит, братия молится за меня, а Бог слышит их молитву и даёт мне благодать. Каким образом? Бывает, что от работы выбиваешься из сил, — именно в такие моменты Господь и помогает. В прошлом году, например, Господь сподобил меня съездить в Иерусалим. Побывал я в Иерусалиме, в Назарете, в Вифлееме и набрался там такой благодати, что мне хватило ещё на целый год. А в прошлом году опять душа затосковала. Я говорю: «Батюшка, всё, не могу!» А Господь взял и управил так, что я очутился на Афоне. Был на Афоне, в Греции, в Метеорах, служил диаконом в Бари у Святителя Николая. И опять столько благодати привёз…
— Я, отец Герасим, рассказывал вам о Романе Рудине — заключённом из «Чёрного дельфина»… Он писал к нам в газету, обвинял весь свет в своих собственных грехах, жаловался на то, что с ним несправедливо поступили, — с ним-то, который своими руками убил четырёх человек!..
— Может быть, он просто чего-то не понимает? Ему бы жития святых почитать — у него бы прояснилось в голове. Откуда нам черпать духовные силы, если не из житий? Без духовного чтения православный человек не может возвышаться. Ещё ему нужно познакомиться с таким церковным человеком, которого бы он уважал. Или он может уважать только сам себя?
— Я думаю, что он только себя любит.
— Ну, с таким человеком надо просто прекратить общение! А может быть, он больной? Если человек никого не слушает, никого не уважает, если замечает во всём мире только себя самого, то вообще-то это признак… Разве у него нет духовника, нет духовного наставника?
— Ну, я очень сомневаюсь…
— Тогда о чём и говорить! Тогда я совершенно уверен, что ему старается навязать свою волю диавол. Думаю, что в данном случае этого человека нужно ещё строже оградить от общения с окружающими. Или, может быть, назначить ему соответствующий курс лечения?.. Или, если возможно, найти духовника — такого человека, который сумеет что-то растолковать, — раз этот парень не понимает человеческих слов.
— Отец Герасим, дорогой!.. Духовника нельзя навязать, вы же знаете.
— Да ты познакомь просто: если духовник настоящий — он сразу сумеет задеть душу, — ваш заключённый к нему и потянется… А от себя я бы сказал этому Роману вот что… Надеюсь, эти слова будут многим полезны. Я раньше не был монахом, был преступником, отбывающим наказание… Томился в неволе — и, конечно, рвался на свободу: вот бы освободиться! скорее бы! скорее!.. А теперь я понял одну удивительную вещь: для православного человека, особенно для монаха, в тюрьме гораздо легче, чем даже в монастыре. Зачастую это так. Да, представьте себе: зачастую! Я даже рад был бы поменяться с ним местами. Куда страшнее самого строгого тюремного заключения — страдать от пожирающих нас страстей: вот что поистине мучительно, вот чего я и врагу не пожелаю. Это я хочу передать Роману и всем вашим читателям.
— Спасибо вам большое за беседу, отец Герасим. Должен вам сказать, что я нашёл в ваших словах нечто душеполезное. Не зря состоялась эта встреча, не зря!
***
…А ещё отец Герасим пишет стихи. Вот, например:

Волга! Сколько ты в себе таила,
Детства босоногого краса!..
Вольными просторами манила
Звонкие ребячьи голоса.
Волга! Это много-много воли!
Волга! Это песня для души!
Но пришлось испить мне горькой доли
Из колодца в лагерной глуши.
Жалко, если жизнь идёт без толка,
Если светлых дней наперечёт.
Почему во мне все видят только волка?
Скоро ль жизни будет поворот?
Но, коль сохранит Господь бродягу,
Если суждено мне вольным быть,
Я на берег как мальчишка лягу,
Буду Волгу целовать и пить.

* * *

А потом мы встретились с монахиней Павлиной, насельницей Романовского подворья, с которой дружим уже много лет. И дружба наша особая, монашеская: я посылаю ей с оказией или по почте святоотеческие книги, «былинки», иногда пишу короткие SMS-поздравления, она же молится за грешного раба Божиего Александра.
Мы прошли мимо пасеки, чтобы где-нибудь удобно устроиться и поговорить, и меня больно укусила пчела-стражница. Но мы всё одно пообщались.
И приезжала она в монастырь, где пчёл не было, но жара словно давила к земле. И мы ещё от души поговорили. Я привёз подруге маленький вентилятор с прищепкой, и нужнее подарка в опять жаркое лето, наверное, и придумать не мог. Теперь, Бог даст, встретимся в грядущем году…
P.S. Получаю от матери Иоанны (Смирновой) неожиданную весть:
Из постановления епархиального совета Ивановской епархии от 9 декабря 2011 года.
 «Настоятельнице Введенского женского монастыря г. Иваново игумении Марии (Перепеча) в срок до 10 января 2012 г. обезпечить создание на одном из монастырских подворий мужской монашеской общины;
в состав данной общины включить всех лиц мужского пола (священнослужителей, монашествующих, послушников и трудников), ныне проживающих на территории монастыря; старшим священнослужителем данной мужской монашеской общины назначить духовника обители архимандрита Амвросия (Юрасова); для размещения священнослужителей на период несения ими в монастыре седмичной череды настоятельнице Введенского женского монастыря г. Иваново игумении Марии (Перепеча) подготовить место проживания за пределами монастырской ограды».

Монахиня Иоанна:  «Объясняю - распоряжение епископа Иосифа.
Формальный повод - иеродиакон Апеллий разрешил подростку (с согласия родителей) переночевать в монастыре. Иеродиакона перевели в другой монастырь - мужской. А нас всех...
Теперь и вас мы принять не сможем - запрет на въезд всем лицам мужского пола». Ну вот и кончились мои многолетние поездки в любимый монастырь…

ДЕРЖИСЬ, ПОЛКОВНИК, РУССКИЕ С ТОБОЙ
Юрий Буданов, участвовавший в боевых действиях в Чечне, в 2003 году был приговорён к десяти годам колонии за убийство 18-летней чеченки Эльзы Кунгаевой. Сам Буданов утверждал, что считал Кунгаеву снайпером боевиков. После вынесения приговора полковника лишили воинского звания и наград; танковый полк расформировали за четыре дня.
В 2009 году он был освобождён досрочно — на 1 год и 3 месяца раньше срока. Дождавшись его освобождения, умер отец.

 

ПОЛКОВНИКУ БУДАНОВУ
Держись, полковник, за тобой страна,
дух боевой, мы верим, не остужен.
Ещё твоя не кончена война,
и нам ещё ты будешь очень нужен.

Мы все — приговорённые, как ты,
как ты, — сданы и преданы своими.
И мстят тебе картавые скоты,
мы никогда не уживёмся с ними.

Через тебя хотят сломать и нас.
Позорно обнажилась подлость власти.
Ты воевал по-русски за Кавказ,
темя глаза ублюдкам рыжей масти.

Ты этой подлой власти — приговор.
Ей не отнять народную награду.
И что бы нам ни вякал прокурор, -
душа народа различает правду.

Мы оказались в замкнутом кругу.
Нам всем грозят тюремною стеною.
Ты страстно бил из пушки по врагу,
но главный враг был за твоей спиною.

Держись, полковник, русские — с тобой.
Мы перетерпим времена лихие.
Мы скопим силы на победный бой.
Не сдашься ты — и выстоит Россия.
Валерий Хатюшин (№ 3, 47)
 

Убит 10 июня 2011 года в центре Москвы четырьмя выстрелами в голову. Сам Буданов утверждал, что его убьют, но не чеченцы, а другие люди. Тогда зачем руководство Чечни затребовало у Министерства обороны России данные на весь личный состав 160-го танкового полка, которым командовал полковник, в том числе и места их нынешнего проживания?

Зажми свою свежую рану,
Пусть кровь одиноко не свищет,
Она, как душа в нашем теле,
Смертельного выхода ищет.

В глаза ли глубокие гляну —
Живое в них дышит сознанье,
Что рана — твоё обретенье,
А с ним — ты сильнее страданья.

И словно отысканный выход —
В душе отступившая смута,
И, ясная в трепете боли,
Начальная светит минута.

А мы остепенно и тихо
Столпились, чего-то не смея:
В животном предчувствии доли
Нетронутым рана страшнее.
Алексей Прасолов, †1972 (№ 2, 180)

Ещё одна странность: Буданова хоронили как офицера со всеми воинскими почестями, перед гробом несли его боевые награды, был произведён прощальный залп из карабинов… Странно, арестованного же полковника лишили орденов и медалей… Видимо, у кого-то ещё осталась совесть… Незадолго до смерти Юрий Буданов сказал: «Они не меня лишили наград, — они лишили наград убитых в этой войне».
26 августа 2011 года в Москве задержан и арестован подозреваемый в убийстве экс-полковника Юрия Буданова. Им оказался 41-летний уроженец Чечни Магомед Сулейманов. Следователи вышли на предполагаемого убийцу, проверив все телефонные звонки в районе, где произошло преступление.
А 27 августа на НТВ в передаче «Русские сенсации» вышла «Последняя исповедь полковника Буданова». Я внимательно просмотрел передачу несколько раз и могу смело сказать: Буданов — русский человек, настоящий офицер, спасший не одну солдатскую жизнь, не посрамивший своей чести ни на войне, ни в тюрьме. «Война и тюрьма — те места, где человек проявляет свою истинную сущность», — произнёс он. Да и после выхода на свободу, лишённый звания, наград, офицерской пенсии, он не поступился своей совестью. Видимо, зная, что его всё равно убьют, он и решился на единственное интервью. Ни звука в оправдание себя, только: «Нет таких слов, которые я мог бы сказать родителям убитой девушки. Я виноват перед ними, но не надо делать из меня беса с рогами. 26 марта назад не перемотаешь. Я не хотел убивать».
А в коротком разговоре по телефону с женой Светланой незадолго до ареста он произнёс три коротких слова: «Я убил снайпершу». Полк Юрия Буданова считался лучшим в группировке генерала Шаманова, и потерь в нём было меньше, чем у других. Но в один январский день 2000 года было убито снайперами сразу 18 солдат и офицеров полка. Убито исключительно в глаз или в пах. Над костром — созвездий мили. Пики гор считает глаз. Под папахою Шамиля спит в сиянье льдов Кавказ. Много сбитых вертолётов спит в ущельях снежных гор. О бойцах, погибших в ротах, много плачет медсестёр. Ты солдат простой и ловкий, ты поёшь о том, что цел, глазом снайперской винтовки взят в оптический прицел: бровью чёрною играя, глаз не пряча под чадрой, та чеченка молодая снова смотрит за тобой…
Наталья Егорова, г. Смоленск (№ 3, 98)
Суд снял с него обвинение в изнасиловании, но отец убитой настаивал на факте изнасилования. За Будановым следили, — следили сразу после освобождения. Сотрудник московской милиции передал чеченцам информацию о местах, где бывал Буданов чаще всего. Из Чечни приехал убийца — с пистолетом, переделанным из газового. Дождавшись, когда Буданов докурит трубку у подъезда нотариуса, он застрелил танкиста четырьмя выстрелами в голову. Вечная память русскому воину Юрию Дмитриевичу Буданову!

КАМУФЛЯЖ
Этой войне необъявленной нет и не видно конца.
Выросло поколение, издёрганное Чечнёй.
Скоро пойдут солдаты, мстящие за отца, —
этих не заморочишь пацифистскою болтовнёй.

Злы они будут на сверстников, отсиживающихся в тылах:
придуряющихся, откупающихся и не дующих в ус,
сыто размышляющих на темы добра и зла,
тогда как за каждою фразою просто прячется трус.

Мальчикам, стынущим на броне, логика их смешна, —
чумазым, полуголодным, завшивевшим на блок-постах;
у которых Родина — камуфлированная страна,
со стреляющей «зелёнкою», с заплатами на локтях.

Может, поэтому боль их видна далеко не всем:
на камуфляже пятно кровавое не сразу и разглядишь.
Но если совесть жива, то нет никаких проблем
для понимания: кто ты, с кем и за что стоишь.
Евгений Артюхов, р. 1950 (№ 5, 110)

Владимир Васильевич Квачко;в — советский и российский военный, общественный деятель. Полковник ГРУ Генерального штаба Вооружённых сил России в отставке. В 2005 году был арестован по обвинению в покушении на главу РАО ЕЭС России Анатолия Чубайса. После трёхлетнего заключения 5 июня 2008 года оправдан судом присяжных. 22 декабря 2010 года Верховный суд России оставил в силе оправдательный приговор. На следующий день Квачков был вновь арестован по обвинению в подготовке вооружённого мятежа и терроризме. Сам Квачков преследование со стороны властей называет репрессиями. Находится в тюремных застенках.

ПОЛКОВНИКУ ВЛАДИМИРУ КВАЧКОВУ
Держись, полковник, за тобой страна.
2004 г.
«Перевороты», «путчи», «мятежи» —
хмельные сны безпутной этой власти.
Все муляжи её и миражи
мерзей любой её привязчивой напасти.

Плевать ей на чубайсов и цапков —
перепугал её до нервной дрожи
неустрашимый, боевой Квачков
и русский клич горластой молодёжи.

Фанатский сбор ей будет как мятеж
и Русский марш покажется восстаньем…
Но Ополченье выйдет на Манеж,
а с ним спецназ — с недолгим опозданьем.

Крепись, полковник! Отчая земля
стряхнёт с себя изменников презренных.
Весь русский мир придёт к стенам Кремля,
чтоб сокрушить мучителей застенных…
Валерий Хатюшин, Москва (№ 1, 26)

А ТЫ СВОЕЙ ДОРОГОЮ СТУПАЙ: ПОЛАЮТ И ОТСТАНУТ
Иван Андреевич Крылов (1769—1844) — русский поэт, баснописец, переводчик, писатель. Действительный член Императорской Российской академии (1811), ординарный академик Императорской Академии наук по Отделению русского языка и словесности (1841).
В молодости Крылов был известен прежде всего как писатель-сатирик, издатель сатирического журнала «Почта духов» и ходившей в списках пародийной трагикомедии «Трумф», высмеивавшей Павла I. Крылов является автором более 200 басен с 1809 по 1843 год, они вышли в свет в девяти частях и переиздавались очень большими по тем временам тиражами. В 1842 году его произведения вышли в немецком переводе. Сюжеты многих басен восходят к произведениям Эзопа и Лафонтена, хотя немало и оригинальных сюжетов.
Многие выражения из басен Крылова стали крылатыми.
Басни И. А. Крылова положены на музыку: например, А. Г. Рубинштейном — басни «Кукушка и Орёл», «Осёл и Соловей», «Стрекоза и Муравей», «Квартет».
Википедия.
Мы выберем из множества басен Крылова те строчки, которые, по нашему мнению, особенно актуальны в наши смутные дни.

Он сам себе нарубит вздор,
А виноват во всём топор.
«Крестьянин и топор»

Отцы и матери! Вам басни сей урок.
Я рассказал её не детям в извиненье:
К родителям в них непочтенье
И нелюбовь — всегда порок;
Но если выросли они в разлуке с вами
И вы их вверили наёмничьим рукам,
Не вы ли виноваты сами,
Что в старости от них утехи мало вам?
«Кукушка и горлинка»

Чем нравом кто дурней,
Тем более кричат и ропщут на людей:
Не видит добрых он, куда не обернётся,
А первый сам ни с кем не уживётся.
«Волк и кукушка»

Как много из пустого
На свете делают преступного и злого.
«Разбойник и извозчик»

В делах, которые гораздо поважней,
Нередко от того погибель всем бывает,
Что чем бы общую беду встречать дружней,
Всяк споры затевает
О выгоде своей.
«Раздел»

Судей таких видали,
Которые весьма умны бывали,
Пока у них был умный секретарь.
«Оракул»

Как счастье многие находят
Лишь тем, что хорошо на задних лапах ходят.
«Две собаки»

А потому обычай мой:
С волками иначе не делать мировой,
Как снявши шкуру с них долой.
«Волк на псарне»

Невежи судят точно так:
В чём толку не поймут, то всё у них пустяк.
«Петух и жемчужное зерно»

Не так ли многие, хоть стыдно и признаться,
С умом людей — боятся,
И терпят при себе охотней дураков.
«Бритвы»

Куда людей на свете много есть,
Которые везде хотят себя приплесть
И любят хлопотать, где их совсем не просят.
«Муха и дорожные»

Охотно мы дарим,
Что нам не надобно самим.
«Волк и лисица»

Таланты истинны за критику не злятся,
Одни поддельные цветы дождя боятся.
«Цветы»

Плоды неверия ужасны таковы;
И ведайте, народы, вы,
Что мнимых мудрецов кощунства смелы,
Чем против Божества вооружают вас,
Погибельный ваш приближают час,
Но обратятся все громовые вам стрелы.
«Безбожник»

На свете таково: коль в нужду попадёшься,
Отведай сунуться к друзьям,
Начнут советовать тебе и вкось, и впрямь;
А чуть о помощи на деле заикнёшься,
То лучший друг
И нем, и глух.
«Крестьянин в беде»

Уж сколько раз твердили миру,
Что лесть гнусна, вредна; но только всё не впрок,
И в сердце льстец всегда отыщет уголок.
«Ворона и лисица»

На свете мы таких людей найдём,
Которым всё, кроме себя, постыло
И кои думают: лишь мне бы ладно было,
А там весь свет гори огнём.
«Лягушка и Юпитер»

Какой порядок ни затей,
Но если он в руках безсовестных людей,
Они всегда найдут уловку,
Чтоб сделать там, где им захочется, сноровку.
«Мирская сходка»

Завистники на что ни взглянут,
Подымут вечно лай;
А ты своей дорогою ступай:
Полают да отстанут.
«Прохожие и собаки»

Когда в товарищах согласья нет,
На лад их дело не пойдет,
И выйдет из него не дело, только мука.
«Лебедь, рак и щука»

Беда, коль пироги начнёт печи сапожник,
А сапоги тачать пирожник,
И дело не пойдёт на лад.
Да и примечено стократ,
Что кто за ремесло чужое браться любит,
Тот завсегда других упрямей и вздорней:
Он лучше дело всё погубит
И рад скорей
Посмешищем стать света,
Чем у честных и знающих людей
Спросить иль выслушать разумного совета.
«Щука и кот»

Писатель, счастлив ты, коль дар прямой имеешь;
Но если помолчать вовремя не умеешь
И ближнего ушей ты не жалеешь,
То ведай, что твои и проза и стихи
Тошнее будут всем Демьяновой ухи.
«Демьянова уха»

КРЫЛОВ
В одной не так уж толстой книжке
Сошлись лягушки, рыбаки,
Ослы, медведи и мартышки,
Разбойники и мужики.

Тут Моська, Лебедь, Рак и Щука,
Тут Тришка и Демьян с ухой, —
Всё для того, чтобы наука
Как жить — не сделалась сухой.

Чтоб в полусказочном обличье
Живее басенка была, —
Чтоб, как евангельская притча,
Вернее на душу легла.
Монах Лазарь (Афанасьев), р. 1932

* * * * * * *
Когда Пушкин читал свою драму «Борис Годунов», все присутствующие горячо выражали своё одобрение и восхищение. Только Крылов спокойно сидел в своём кресле. Немного задетый, Пушкин к нему обратился: «Иван Андреевич! Вам, верно, не нравится мой “Борис”?»
Крылов в ответ рассказал следующий анекдот: «Один священник в беседах утверждал, что всякое творение Божие есть верх совершенства. Однажды к нему пришел ужасный горбун, с горбами спереди и сзади, показал свои горбы и спросил: “Неужели и это тоже верх совершенства?” На что удивленный священник сказал: “Да, более горбатого среди горбунов, наверно, нет. Ты — совершеннейший горбун”. Так и ваша драма, Александр Сергеевич, наипрекраснейшая в своем роде».

О СЕРДЦЕ, СБРОСЬ ТЯЖЁЛЫЙ КАМЕНЬ!
Целое лето не был у твоей могилки, прости, мама: эта мелкая, но плодящаяся в великом множестве суета, связанная то с работой, то с книгой, то с дачей, а то и просто с ленью, высасывают драгоценное время, и человек живёт — нет, не живёт, — носится по жизни, подгоняемый неверной мыслью, что делает для себя и окружающих нечто полезное. Как сказал писатель, надо остановиться, оглянуться.

НАД ПОРТРЕТОМ МАТЕРИ
Над этим стареньким портретом
я наклонился, не дыша:
каким неистребимым светом
озарена твоя душа!

Как будто не смотрело горе
в твои спокойные глаза…
Но я-то знаю: в самом горле
застряла горькая слеза.
Вячеслав Кузнецов, †2004 (№ 6, 14)

Чудом сохранились у меня твои письма из деревни Ивицы на Вологодчине (кроме одного из Ялты), написанные в самый трудный период моей жизни, с 1979 по 1882 годы. Я сознательно не ставил даты и пропустил множество бытовых подробностей, хотя и в них есть очень много ценного для 64-летнего сына. Не знаю, помогут ли мамины незамысловатые строчки шагать по полю жизни другим; во всяком случае только сейчас я познал их глубинный смысл: берегите родителей! Это и есть самое ценное в нашем земном существовании.

МАМА МОЯ, ВСЁ Я ВИЖУ ТЕПЕРЬ ПО-НОВОМУ,
Там, где мешали прежде дела и лень,
Мама моя, золотая ветка кленовая,
Что тебе чудится в этот осенний день?

Бабьего лета в этом году нам выпало
Сверх закромов, проливается через край.
Мама моя, ну какая тебе-то выгода
От журавлей, что в заморский собрались рай?

Что же ты платье надела своё нарядное,
Что же ты смотришь в небо за облака?
Небо сегодня — пастбище неоглядное
С огненным шаром солнечного цветка.

Мама моя, а кленовые листья кружатся
Сверх закромов, просыпаются через край.
Может, их дразнят откуда-то с неба лужицы.
Мама моя, родная, не облетай.
Надежда Мирошниченко, г. Сыктывкар (№ 6, 110)

Здравствуйте, Саша и Лера!
Всё ли у вас благополучно? Я получила два письма от вас. Часто думаю о вас. И скажу, если любите друг друга, то не расставайтесь ни на день, ни на месяц. Жизнь так коротка, не успеете обернуться, как другие взгляды, другие интересы. Да вам не по 20 и даже не по 30 лет, вы перешагнули четвёртый десяток. Сами не глупые. Я только хочу, чтобы у вас всё было хорошо…

О ПОТЕРЯХ
В грядущее открыты настежь двери,
Безсмертен миг, несущий дальше весть.
А значит, ни к чему считать потери,
Пока на этом свете мама есть.

Так думал я, легко листая годы,
Входя в закат и выходя в рассвет.
Вчера, в краю январской непогоды,
Я постигал, что мамы больше нет.

Вчера, точнее, в миновавшей эре,
Кидала землю медленная жесть.
Поверьте, ни к чему считать потери,
Пока на этом свете мама есть.
Диомид Костюрин, †1988 (№ 3, 73)

…Сосед оказался болтлив, и вообще плохой человек. Эдик (мой старший брат — А. Р.) с ним поговорит. Всё это у них от нечего делать, все они друг на друга озлоблены. Деревня-то такая маленькая, людей мало, все живут неплохо, а друг на друга наговаривают. Мы, кроме Ульяны Самутичевой, ни с кем не дружим.
…Саша, прошу тебя, пиши и отцу привет пиши, а то в последнем письме не было, он обижался. Привет от Лены (жены брата. — А. Р.), Эдика, папы и меня. Целую, мама.

В ПОЕЗДЕ
У колеса хорошая смазка…
Ночь по вагонам бродит на ощупь.
Дремлет железнодорожная сказка;
спят россияне в вагоне общем.

А над котомкой старуха стынет,
на остановках к окошку тянется…
«Сыне! Что ж ты не пишешь, сыне?»
Никто не встретит её на станции.

Сирый комочек, судьбой захватанный,
чай вагонный и снедь домашняя…
— Яблоньку он посадил за хатою,
выросла яблонька…

Пусть ей приснится: сын на перроне,
тихо приснится, как скрипнет ставница…

А проводница тихонько тронет:
— Ваша станция…
Юрий Кабанов (№ 4, 39)

…Пришла из леса и дописываю письмо вам. Видела совсем рядом двух чёрных змей. Собрала пять кг брусники. Я очень довольна. Собираемся с Ульяной на болото за клюквой.
Я очень соскучилась о вас и вообще о доме. С папой сложно и трудно, но что сделаешь — атеросклероз… Очень жаль его.
Саша и Лера, живите дружнее, уважайте друг друга и любите. Приеду — отпразднуем все прошедшие события: твоё окончание Университета, а там пойдут дни рождения нашей семьи.
Я напишу вам ещё, когда тронемся в Ленинград. Целую, скучаю и люблю, мама.

НЕ ОСТАВЛЯЙТЕ МАТЕРЕЙ ОДНИХ.
Они от одиночества стареют.
Среди забот, влюблённости и книг
Не забывайте с ними быть добрее.

Им нежность ваша — это целый мир.
Им дорога любая ваша малость.
Попробуйте представить хоть на миг
Вы в молодости собственную старость.

Когда ни писем от детей, ни встреч.
И самый близкий друг вам — телевизор.
Чтоб маму в этой жизни поберечь, —
Неужто нужны просьбы или визы?

Меж вами ни границ и ни морей.
Всего-то надо сесть в трамвай иль поезд.
Не оставляйте в прошлом матерей,
Возьмите их в грядущее с собою.
Андрей Дементьев, р. 1928 (№ 4, 156)

…Получила от вас письмо, спасибо. Я так ждала телеграммы или письма. Завтра уезжает Игорь (мой племянник. — А. Р.). Погода испортилась, целый день дождь и ветер. Перевоза нет, но Лёня Котин переправил на своей лодке в Горицы за продуктами. Овощей совершенно нет, мы довольствуемся зелёным луком и где-то после 15 июля будем кушать свою картошку. Я провела радиоточку и купила репродуктор.
Григорий Иванович, думаю, долго здесь не выдержит, уже каждый день собирается домой. Признаюсь, мне с ним очень сложно. Спасибо Лере за ласку и теплоту — письмо её читаю и перечитываю. Скоро с Ульяной будем ходить в лес; она ходила и нашла 17 грибов. Отец не ходок. Мы пошли с ним, а он совсем не может идти, а в Кабачино (родная деревня отца, один км от Ивиц. — А. Р.) всё же без разрешения ушёл, вернее, вышел на дорогу, и его на машине свозили туда и обратно привезли.
Прошу, пишите, не забывайте нас. Целую, обнимаю и скучаю, мама.

МАТЬ
Знала мать: у дочки много дела. Но пока жила на свете мать, на меня всевидяще глядела, тщилась что-то главное сказать. Вся её измученная сила, хитрость, материнское чутьё шли на то, чтоб я ей уделила полчаса для важных слов её. Ей и дня, конечно, было б мало, но своё твердила я в ответ: «Покороче, покороче, мама, ни минуты нет!» Тот регламент действенный, железный мамину заботу и печаль, доводы, примеры — в безполезный надоедный лепет превращал. И с тоскливой ревностью старушки, не сдержав себя, вздыхала мать: «Доченька, играй в свои игрушки, мне твоих игрушек не понять!»
Позже, в озаренье смерти близкой, мама мне оставила завет, той любви, не женской, — материнской, — той, что зорче не было и нет… Всё я вижу, знаю, понимаю, будто в сердце — тонкой связи нить.
Времени у вас не отнимаю, коротко стараюсь говорить…
Екатерина Шевелёва (№ 4, 49)

Здравствуйте, мои дорогие Саша и Лера! Прибыли мы благополучно, но погода была холодная. Эдик встретил нас в Череповце, и на «Метеоре» добрались до Гориц. В доме сухо, только с крыши три листа шифера сдуло ветром. В деревне самого заядлого пьяницы — Веньки — нет, а дружок его переехал. Теперь в деревне тихо.
В магазинах есть сахар, все крупы, масло и даже иногда мясо. Молоко беру у Ульяны. Она ходит в лес и дерёт дубовое корьё по 20 копеек за кг. Григорий Иванович недоволен, что рано мы тронулись, а сегодня ожил, всё вокруг покосил. Он очень быстро устаёт и почти целый день спит.
Ульяна посадила нам картошку, морковь и пр. Саша, сынок, прошу тебя, не поленись съездить на нашу квартиру и закрыть хорошо замки. Пиши о здоровье Настеньки. Жду. Целую, ваша мама.

МАМА
Как постарела моя мама!
А ведь красавицей была!
Она безсонно и упрямо
меня к высокому вела.
Заслышав раннюю кукушку,
светлела, бедная, душой
и на далёкую церквушку
крестилась робкою рукой.
Она о том просила Бога,
чтоб осенил моё чело,
а я ушёл своей дорогой
в колючий сумрак за село.
Она молила, чтобы светлый
огонь во мне не угасал,
а я безжалостно по ветру
её молитвы разметал.
Иван Стремяков, СПб.

Здравствуй, Саша! Пишу из солнечной Ялты. Доехала я хорошо, только ещё больше простудилась — жуткий кашель. Поселили в двухместную палату, есть ванная, душ, балкон, а на крыше солярий. Море ещё холодное — †13, я смотрю на него из окна.
Я забыла, что было у нас с тобой, мама должна быть всепрощающей, и я тебе прощаю, я не сержусь на тебя.
Немного потратилась на себя: купила купальник и очки тёмные. Какой номер обуви носит Лера? Саша, я советую тебе остановиться и на Лере жениться. Мне она нравится, хотя что для тебя моё мнение… Женщин надо не только любить, но и уважать. Надо ей помогать и по хозяйству; жизнь сложная стала, и чтобы в доме всё было, надо стараться. Когда хорошо в доме, тогда и работается хорошо. Опять вижу тебя недовольного. Я ведь мама и очень хочу детям счастья. Целую, обнимаю, не сердись, сын мой, а подумай лучше. Твоя мама.

МАМЕНЬКА
Ветер холоден, и вьюжен оглашенный снеговей… Никому-то ты не нужен, кроме маменьки своей. Огонёк далёкий светит из-под ставенки одной. И тебя никто не встретит, кроме маменьки родной. Ты оборван и не выбрит, колесованный бедой — и никто слезу не вытрет, кроме маменьки седой… Ты уснёшь, но в сон твой дышит огнедышащий дракон — и никто твой стон не слышит, кроме мамы у икон…
А проснёшься — варит, жарит. С торбой снеди и обнов так никто не провожает — только маменьки сынов! На развилке у пригорка, где позёмка иву гнёт, так никто не крестит горько, что-то зная наперёд… И не зря тебе казаться стало вдруг на склоне лет: Богородицей Казанской смотрит маменька вослед.
Валерий Савостьянов, г. Тула, р. 1949

…Вчера был радостный день — получила сразу два письма, от Елены и Леры. Спасибо, Лера. Самочувствие неплохое, плачу редко, но бывает иногда грустно и одиноко, хотя окружают меня хорошие люди.
Ждала от Саши письма, но не дождалась. Ты молодец, Лера, что написала. Сначала я как-то испугалась: вижу не Сашин почерк, думаю, не заболел ли? Купила ему очки красивые, а тебе сумочку. 20-го буду в Ленинграде, поезд 8, вагон 8, приходит в 20.12. Саше я выслала деньги, прошу тебя, рассчитайся, а я дотяну. До осени доживу, а там буду или квартиру менять (отец умер в начале 1981 года. — А. Р.), или устроюсь на работу, т. к. плачу ровно половину своей пенсии за всё.
Посылаю вам на память фото, не люблю такие общие, но на память надо. Всего вам хорошего, целую и обнимаю, ваша мама.

Я занят, я тоскую,
О чём — не знаю сам:
По морю, по песку ли,
по светлым небесам?

Меня не манит море,
Не радуют пески,
И не людское горе
Предмет моей тоски.

Знать, в лучшей части света,
В родимой стороне
Тоскует мать, и это
Передаётся мне.
Анатолий Брагин, †2006 (№ 4, 31)

…Писем я получаю много. Да и живу в ожидании почты. Катер очень плохо ходит. Уже копаю свежую картошку, чеснок, морковку. Помидоры один раз покупала в Кириллове. С деньгами не очень. Эдик прислал 200 рублей, так они и лежат на стройматериалы, которые очень дорогие: вагонка 1 кв. метр — 80 рублей. Не безпокойтесь за меня и денег не посылайте — вы сами после отпуска.
Саша, подпиши меня хотя бы на «Работницу», деньги отдам. Плохо, что ты ещё не был на квартире, там цветок засохнет. Прошу тебя, пришли мне фото, где мы с Эдиком у тебя на тахте сидим. Очень прошу, мне нужно. Пишите мне, не давайте чувствовать одиночество. Пишите, ваша мама.

МАМЕ
Разбирает она фотографий коробки
И зовёт: «Хороша всё же жизнь, посмотри!»
Вот пикник — и летят от шампанского пробки,
Вот она в тридцать восемь, вот я года в три.

Мама в прошлом блуждает и клеит альбомы,
Снова семьдесят лет пролистать торопясь,
Удержать огонёк материнского дома,
Передать его мне, чтоб не смог он пропасть…
Наталья Карпова, убита в 1995 году

Здравствуйте, Саша и Лера! Получила я фото от вас и перевод — 20 рублей. Деньги кстати, т. к. сахара для варенья надо много. Ходили в лес на Дуброву пять раз, и в каждый поход я приносила по 4—5 литров малины. Сварю и вам. Я каждый вечер сижу, вяжу или что-нибудь штопаю. Эдик с Игорем приедут не скоро, а Лена собирается в начале сентября. Я вернусь домой с последним теплоходом. Мне скучно здесь одной, как будто отбываю тюремный срок.
Сегодня переносила купленные у соседа дрова — два кубометра, на следующей неделе буду всё приводить в порядок — красить пол, побелю печь, а Ульяна скосит всю траву.
Саша, молодец, что собрался ко мне на квартиру. Надо, сынок, иногда там бывать. Спасибо за фото. Целую, обнимаю, мама.

ПОДУШКА
И вдруг войдёт, присядет рядом,
Посмотрит долгим, странным взглядом.
И, зябко кутаясь в платок,
Не сгорбленная, не седая,
Ещё такая молодая,
Мне молча скажет: «Спи, сынок…»
К её руке прижмусь щекою,
А сердцем — к вечному покою,
Который там, среди берёз…
И замираю я послушно,
И просыпаюсь… А подушка
Вся мокрая от чьих-то слёз.
Олег Чупров, СПб., р. 1939

Саша, здравствуй! Почему ты перед отъездом сказал, чтобы я не писала? Но я не могу не писать; я думаю о тебе, я хочу знать, как у тебя дела, и, в конце концов, я люблю тебя и ты мой сын.
Саша, не ищи идеалов — их нет. Как я ругаю себя за то, что была неправа с папой, но я его очень любила и всё хотела переделать его, а его надо было любить такого, какой он есть. Пиши мне, чтобы мне не было так одиноко. Привет и поцелуй, твоя мама.

МАМА
Поднимается день ото дня,
Словно солнце осеннее, мама,
Обогреть хочет как-то меня,
Да у старенькой сил уже мало.
То напишет, чтоб меньше курил,
То в посылке пошлёт шоколадку,
Ту, что я год назад привозил
И в карман положил ей украдкой.
То, долги не отдав, перевод
Мне из дому отправит в столицу,
А сама всё труднее встаёт
И, как солнце, всё раньше ложится.
Георгий Бязырев, р. 1953 (№ 6, 315)

…Спасибо за хорошее, ласковое письмо. И говорить нечего — приезжайте! Я буду рада. Мы не голодные, а вас-то я накормлю, молока берём три литра. Полгода, как скончался отец. Я хотела было позвать всех, но деньги на исходе, потом годовщину отметим. Приедете, в бане вас искупаю. Теперь буду ждать вас и Лену.
Я здорова, плачу меньше, скучаю о тебе. Так я рада твоему письму, что по многу раз перечитываю его. Леру береги, хватит тебе метаться, я тебе уже писала, что идеалов нет. Приезжайте. Обнимаю, целую, мама.

МАМИНЫ МЕДАЛИ
О сердце, сбрось тяжёлый камень!
Зачем напомнило опять,
Что не могу зайти я к маме
И не могу её обнять.
Не пить чаи с её вареньем,
И не спросить, как дальше жить,
И голову ей на колени
Уж никогда не положить,
Не вспомнить с нею, как блокада
Купала улицы в золе.
«За оборону Ленинграда»
Её медаль в моём столе.
Да, лишь теперь я только понял,
Какая оборвалась нить.
Ничто уж мать мою не тронет,
Ничем её не воскресить.
Над ней берёза в изголовье
Уже кудрява и стройна,
Но до сих пор её любовью
Вся жизнь моя озарена.
Виктор Крутецкий, †1923 (№ 2, 101)

…Перевоза по-прежнему нет. В лес ходили два раза с Леной за малиной. Эдик ходил один и собирал всё себе, со мной не очень ласков. Восемь дней пожил, не слышала слово «мама». Лена говорит: “Ревнует он вас к Саше”. Бог с ним! Деньги дали за молоко и за сахар, а так всего навезли. Багажа у меня много, я дам тебе телеграмму, если можешь, встречай, а нет — не обижусь, сама перетащу.

ПИСЬМА МАМЫ
В письмах мамы из дома
Запах тихих полей,
Где под снегом солома
И замёрзший ручей.

Как тропинки, мне строчки.
Вся Россия видна!
Вижу маму в платочке
За столом у окна.

Новостей не так много
Из рязанской глуши:
Ну, не чистят дорогу,
Ну, сожгли гаражи…

Всё привычно, знакомо.
Каждый год, как один.
Эти письма из дома,
Словно шёпот равнин.

Дочитав, я с начала
Начинаю читать.
Мама мне написала,
Друг не станет писать…
Александр Стреляев (№ 4, 141)

…Саша, не нервничай и никому ничего не говори: одни поймут и посочувствуют, а другие осудят. Говорят: радость у тебя — поделись, а горе подальше спрячь. Ты молодой ещё, неглупый, и жизнь ещё впереди; слишком сложна она, а человеческие отношения ещё сложнее. Ну, держись, старина. Может, всё будет хорошо. Целую, обнимаю, твоя мама.

НА МОГИЛЕ МАМЫ
На могиле моей мамы растёт трава.
Возле сварной ограды клонится голова.
Возле сварной ограды ничего не хочу.
Просто смотрю на землю и молчу…


Становится тихо-тихо.
А может, я просто не слышу.
И чувствую: катит к горлу
прошлое — выше, выше…
И — вот я честней и звонче.
И жизнь опять простая.
И мамочка, мама — в шляпке, немолодая…
Потом цветы сажаю
и поливаю водой
кусочек моей планеты,
холмик святой.

Помню, как я тебя обижал,
как ты плакала, тосковала…
Как твой голос дрожал.
Как на чужих руках умирала…

Доживу, дотоскую на свете
без улыбки твоей и любви…
За тебя рассчитаются дети,
справедливые дети мои.
Вадим Ковда, р. 1936 (№ 4, 127)

Мама, Вера Георгиевна Сироткина, отошла ко Господу 24 января 2001 года. Папа, Григорий Иванович Раков, — 31 января 1981 года.
Дорогие о Господе братья и сёстры! Смиренно прошу вас помолиться о упокоении душ моих родителей — р. Б.Веры и р. Б. Григория.
Если вы обратитесь ко мне с подобной просьбой, я непременно буду молиться о ваших близких.
Автор.

IV. ТОЧКА ВОЗВРАТА
НЕ ВСЁ МИНУВШЕЕ ЖЕСТОКО, НЕ ВСЁ ГРЯДУЩЕЕ СВЕТЛО
А память — странная это штука, — память вдруг возвратила меня в те далёкие счастливые годы, когда я учился в третьем классе московской 148-й школы на Хорошевке. Сохранилась фотография, где мы стоим с давно забытым мальчиком в нашем школьном саду, а на обратной стороне маминым почерком написано: «Саша после окончания 3-го класса. Проявил инициативу и сфотографировался за 3 рубля. Москва, 25 мая 1957 года».

 Юность шуткой прошла неуместной,
 Зрелость тоже, как видно, пуста.
 Только детство, как всякое детство,
 Походило на детство Христа.
 Потому и сияет оттуда,
 Через толщу безрадостных лет,
 Незакатный, пожизненный свет…
 Николай Зиновьев, Краснодарский край, р. 1960 (№ 6, 85)

Надо сказать, что быть пионером мне нравилось. Вошло в плоть, как принимали нас в пионеры в музее, где стоял паровоз, который вёз тело Ленина из Горок в Москву. Он был весь увешан венками, и мы, ничего не знавшие о смерти, сразу почувствовали траурную торжественность и весомое значение события. А когда на пластинке зазвучал голос вождя, всех нас, малышню, охватило ощущение непоправимости огромной утраты, хотя звучащий, плохо записанный голос, мне помнится, был невнятен, и о чём говорил Ленин, до сих пор тайна.
Я был активным мальчишкой, и если сейчас говорят, что носить пионерский галстук было пустой формальностью, я отвечаю: ложь! Каких только дел мы не делали! Это и сбор макулатуры, и помощь старикам, и выпуск стенгазет, и экскурсии по столице и вокруг Москвы, к примеру, в Архангельское, и отдых в пионерских лагерях, а если не было возможности, при школе всё лето работал свой лагерь с разными кружками. У нас был огромный участок, где для школьной столовой растили ягоды и фрукты, и никто при сборе урожая не запрещал детям лакомиться прямо с куста. Уважали учителей и учились прилежно. Да разве можно сравнить наше школьное детство с нынешним? Ни в жисть!

НАРКОШКИ
Я подметаю школьную дорожку,
А под метлою крутятся шприцы,
На лавочке балдеют две наркошки,
Им наркосны — как будто леденцы.

Они на вид ещё отроковицы,
Им в школе бы за партою сидеть,
А им сейчас не хочется учиться,
Им нравится на лавочке балдеть,

Разглядывая наркосновиденья,
В которых школа близко не видна…
Ох, и тяжёлым будет пробужденье
Наркошек от чудовищного сна.

Им хорошо там, в наркоинтернете,
Где наркотой торгуют наркоты…
А я метлой шуршу на этом свете,
Чтоб в мире было больше чистоты.
Алексей Любегин, СПб. (№ 6, 295)

Только об одном я теперь жалею: не дала мне жизнь учиться в одной-единственной школе, только в родном городе, жить на Хорошевском шоссе, жениться на соседке или однокласснице.

ДОЛЯ
Нет дома, где родился,
нет школы, где учился,
нет роты, где служил,
страны, в которой жил.

Лишь холм от церкви с краю,
где спят отец и мать,
ещё мне помогает
себя не потерять.
Евгений Артюхов, р. 1950 (№ 7, 13)

Если разложить мою жизнь географически, то получается такой изломанный пунктир: родился в Вене, девяти месяцев меня увезли в Ригу, потом в Москву — в Венгрию — опять в Москву — назад в Венгрию — в Москву — в Польшу — в Ленинград — во Львов — наконец, опять в Ленинград в 1966 году. Армию я отслужил в Свердловске — на Южном Урале, в 1969 году окончательно вернулся в Питер. Школу-одиннадцатилетку закончил во Львове, в Ленинграде успел жениться, поступить на английское отделение филологического факультета, закончить первый курс, и за несданный экзамен по истории КПСС (не пошёл пересдавать) призвали в армию.
Надо сказать, что жену я привёз из Львова, где мы вместе с друзьями весело проводили время. Узнав о моём желании жениться, все дружно отговаривали: Екатерина и вправду вела себя слишком вольно, — но разве молодого дурака удержишь? Привёз её в Питер, родители были вынуждены прописать и её в двухкомнатной «хрущёвке», устроить на работу к маме, в 1966 году я поступил в Университет.
А 21 ноября 1967 года уже надевал солдатскую шинель, попал в сержантскую школу в Свердловске, где из меня сделали командира зенитно-ракетной пусковой установки.
Маленькое отступление:совершенно случайно нашёл своё заявление о приёме в ряды ВЛКСМ во львовской школе № 65 от 26 мая 1965 года. Где-то я набедокурил, раз заявление осталось на руках. Но уже в 1968 году, будучи младшим сержантом, стал секретарём комсомольской организации дивизиона, а вскоре — инструктором по комсомольской работе 596-го зенитно-ракетного полка в посёлке Халилово Оренбургской области. Это — наивысшее достижение для солдата-срочника. Кабинет мой находился рядом с кабинетом командира полка, и он терпеть меня не мог за то, что, готовясь к докладу перед солдатами, я много курил, а табачного дыма он терпеть не мог. За это начальник политотдела делал мне внушения.
Но уже весной 1969 года моя политическая карьера закончилась: дома загуляла молодая львовская жена, которая прилетала ко мне за 3000 км, в Халилово, осенью 1968 года. Начинаю восстанавливать подробности более чем сорокалетней давности. Да не просто загуляла — была беременна неизвестно от кого. Отец прислал телеграмму, что Катерина беременна и должна родить в апреле. Я побежал к начмеду, и мы вместе пытались высчитать, как можно родить ребёнка в апреле, если была она у меня намного позже. С огромным трудом в декабре 1968-го вырвался в отпуск, повёл её к гинекологу, но в кабинет зайти постеснялся, и был обманут ею с помощью врача фальшивой справкой о сроке беременности: её приезд в полк совпадал с указанным сроком беременности. Разругался с родителями, обвинив их в плохом отношении к жене, и вернулся служить, ожидая первенца в июле-августе. Но 27 апреля 1969 года родилась «дочка» Наташа. Всё, что было обещано мне когда-то судьбой, безрассудная женщина зачеркнула собой, словно поздняя молния, опалила меня… Жизнь надолго запомнила эту вспышку огня…
Александр Шевелёв, †1993, СПб. (№ 4, 24)
Наверное, вам трудно, если возможно вообще, представить себе состояние человека, который в 20 лет испытывает подлую измену; я чуть не застрелился. Кабинет инструктора политотдела пришлось сменить на дальний дивизион в казахстанской степи, чтобы там считать дни до подступавшей через несколько месяцев свободы. Но по моему настоянию изменница привезла четырёхмесячную девочку в казахстанскую степь за несколько месяцев до дембеля: я думал, я надеялся, я верил, что смогу простить.

Как много дров ломаем в юности!
Кровь в наших жилах горяча.
Мы по своей по безрассудности
Порою рубим всё сплеча.

Потом нам каяться и мучиться,
Или краснеть в конце концов.
…И снова молодость не учится
На промахах своих отцов.
Пётр Кобраков, р. 1921 (№ 6, 274)

В декабре 1969 года вернулся в Ленинград, закончил второй курс английской филологии и ушёл в академический отпуск; начал пить. Жить с женой-изменницей, родившей чужого ребёнка, оказалось мне не под силу. Из решения суда: «Истица обратилась в суд с иском о расторжении брака, ссылаясь на то, что в период нахождения мужа на службе в армии она изменила ему и у неё родилась дочь Наталья. Суд считает возможным расторгнуть брак между супругами, т. к. мириться они не желают, конфликт в семье принял затяжной характер и совместное проживание невозможно. Дочь Наталью, рождённую 27.04.1969, оставить на воспитание матери, Раковой Е. А. 11 ноября 1971 года». Мои страдания я хотел затушить безконечной пьянкой.
Но львовянка не терялась: подала на развод, признала измену, однако в советские времена часть квартиры, которая принадлежала отцу после демобилизации из армии, по закону о прописке принадлежала и ей. Пришлось родителям разменять её на две комнаты и самим купить кооперативную квартиру. А она без проблем обменяла ленинградскую комнату в Новой Деревне на двухкомнатную квартиру не просто во Львове, а даже в доме, где проживала её мать. Комбинацию можно было считать завершённой…
Знаю, что описал положение безтолково, но как только начинаю писать, в памяти встают не только подробности, но ярко всплывают и бурлят чувства, испытанные мной тогда. Не дай вам Бог!..
Надо сказать, что сразу после армии я работал на заводах: ЛОМО, Кировском, с 1976 по 1990 — в ЛОЭП «Светлана», причём целых семь лет — рабочим в «спиртовом» цехе № 7. И только в 1988 году, давно имея университетский диплом, с началом «перестройки» удалось перейти в информационно-пропагандистский Центр при парткоме (27 000 коммунистов) и два с половиной года, не щадя сил, доказывать свою состоятельность.

РОДНОЙ ЗАВОД
Проезжая в трамвае и видя в окне
Голубые твои корпуса,
Вдруг рвануть вместе с пломбою хочется мне
Аварийные тормоза.

Я б смотрел на тебя, как глядят на отца
После где-то промчавшихся лет,
Когда сердце ему отдают до конца
И разлуки сметается след.

Был душевный порыв строгих правил сильней,
И проехать завод я не мог.
Не мельканьем в окне он был в жизни моей,
А истоком житейских дорог.

И у вас есть заветный кусочек земли,
Где начало всех ваших начал.
Разве б мимо него равнодушно прошли,
Если б вдруг он пред вами предстал?

Может быть, не услышал бы слова в ответ,
Но уверен, заметил бы я
В потеплевших глазах удивительный свет —
На родные так смотрят края.
Георгий Некрасов, †1990 (№ 3, 185)

На снимках вы видите 138-й корпус «Светланы» на пр.Энгельса, где я проработал многие годы. На первом этаже, в четвёртом цехе, я занимался прецизионной резкой кремния, на седьмом мы делали тиристоры. Теперь корпус приобрёл другой вид.
Должен сказать, что моя первая журналистская должность дала мне шанс приобрести ценнейший опыт, без которого, как я сознаю сейчас, мне не пришлось бы стать настоящим газетчиком. А работа и впрямь была интересной. Я не был членом партии — Господь уберёг, поэтому чисто партийных заданий мне не давали. Я преодолел свою апатию, проявил сознательность свою, и теперь я в очереди в партию много лет решительно стою. Понимаю, что вперёд рабочие проходить должны, а после — мы: инженеры, служащие, прочие — так сказать, не лучшие умы. Ни слюнтяем не был я, ни нытиком, я смотрю серьёзно сквозь года. Надоело быть мне — просто винтиком, ввинченным к тому же не туда. Новыми надеждами развеются силы зла, и двинемся вперёд. Выдюжит, мне хочется надеяться, нынешние трудности народ.
Александр Волобуев (№ 6, 249)
Зато я сделал почти 200 больших планшетов, по сути новый вид наглядной агитации, которая совмещала в себе рисунки, фотографии, мелкие предметы, вырезки из прессы, собственные заметки и многое другое. Мои стенды стали демонстрировать на других заводах. Жаль, но не так давно я уничтожил все фотографии стендов. Подоспели первые в стране свободные выборы, и я стал активным членом команды Николая Вениаминовича Иванова (помните «узбекское дело», которое раскопали Тельман Гдлян с Николаем Ивановым?). Писал листовки, обходил дома, до хрипоты спорил на собраниях с «Народным фронтом», но совесть всё громче говорила, что с коммунистами мне не по пути. Поводом стало совещание у секретаря парткома с повесткой: «В магазинах пропала соль. Что делать?». И когда я услышал уже привычную демагогию, увидел полнейшую безпомощность КПСС, я подошёл к секретарю и честно сказал, что больше работать здесь не буду — по идейным соображениям. Уговаривали остаться, но здесь мне повезло: Костя Сухенко (он по сю пору, уже лет двенадцать сидит в Законодательном собрании депутатом) предложил делать одну из первых в городе районных газет — «Вестник “Выборгская сторона”». Я с радостью согласился. Потом мы пробивали дорогу известной теперь газете «Реклама-Шанс», но там мне не понравились только появлявшиеся откровенные объявления о знакомствах, и я подумывал об уходе. Да ещё смущали ночные прогулки на теплоходе для сотрудников — я ведь недавно крестился и даже успел напечатать несколько заметок о Православии. Но тут от «Рекламы-Шанс» откололась часть народа; мы решили делать нравственно чистую рекламную газету «Балтийский курьер». Я стал главным редактором нового издания. И где-то в ноябре 1992 года мы выпустили первый номер 24-страничной еженедельной газеты, одна страничка которой была посвящена Православию. А уже 14 апреля 1993 года она была зарегистрирована и вышел в свет первый номер газеты «Православный Петербург». Ох, и доставалось мне с двумя газетами! Помню, что свободного времени у меня было два часа в неделю: во вторник с 14 до 16.

Летят года — как время быстро.
Я знаю — в том сомнений нет:
Живут всех меньше журналисты,
Но яркий оставляют след.
Ждёт номер, поджимают сроки.
В пургу и слякоть по весне
Дают волнительные строки,
Забыв об отдыхе и сне.
Умом светла и сердцем чиста
С неправдой, пошлостью борьба.
Недолга жизнь у журналиста
И безпокойная судьба.
Михаил Саницкий, г. Рыльск, р. 1929
С историей существования газеты «Православный Санкт-Петербург» читатели знакомы по предыдущим книгам «былинок». Напомню лишь места пребывания редакции за 19 прошедших лет. Итак: Лиговский проспект, 56, — Конюшенная площадь, храм Спаса Нерукотворного Образа, — ул. Плеханова, 8 (1 день, 3 октября 1993), — Духовная Академия — воскресная школа при Спасо-Парголовском храме, Выборгское шоссе, 106А, — ул. Калинина, 8, — ул. Чернышевского, при храме Божией Матери «Неупиваемая Чаша», —Бронницкая ул., 17, — Измайловский проспект, 2А… Вряд ли в России вы найдёте вторую газету-«передвижницу» наподобие «Православного Санкт-Петербурга».

С приходом зрелости суровой,
Не забывая дней былых,
Я обретаю почерк новый
Души моей и дел моих.

Я вырываюсь из потока,
Где сердце холодом свело.
Не всё минувшее жестоко,
Не всё грядущее светло.

Но я уже в грядущем вижу
Твою зарю, мою зарю.
И от былого я завишу,
И новым пламенем горю.
Анатолий Краснов, СПб. (№ 4, 71)

Да, чуть не забыл, как меня исключали из пионеров. В восьмом классе — это было в Польше — мы как угорелые носились на большой перемене. Мимо проходила пожилая учительница пения. Бездумно, по детской глупости, сзади над головой я поставил ей рожки из двух пальцев. Муза моя Ивановна, учительница пения, за бедность дарования прости мне нерадение. Издёрганная, нервная, вдовствующая давно, тебе досадил, наверно, я, а чем — и сказать смешно. Олег Хлебников, р. 1956 (№ 6, 104) Кто-то доложил о безобразии директору. Вызвали отца; от меня требовали извинений. Не чувствуя вины, я напрочь отказался просить прощения. На большой школьной линейке с меня сняли красный галстук.
Он прекрасно сохранился и теперь висит, завязанный как положено, на настольной лампе. Нет, вру: завязывать правильно галстук я так и не научился…

Когда бы мог, то жизнь бы начал как?
Что взял бы, что отбросил, будто камень?
Ошибок груз людей гнетёт веками.
Когда бы мог, то жизнь бы начал как?

А может, зря себя терзаем сами
Тоской о том, что не вернуть никак?
Когда бы мог, то жизнь бы начал как?
Что взял бы, что отбросил, будто камень?
Микола Чернявский, Беларусь, р. 1943

ВСТРЕЧАЕТ ГОСТЯ КАМЕНЬ СИЗЫЙ
А теперь предлагаю вам продолжить экскурсию по нашей художественной галерее.

Виктор Васнецов. Витязь на распутье.
1882. Холст, масло. 167 x 299. Государственный Русский музей, Санкт-Петербург, Россия.
Карандашные наброски и эскизы к картине появились в начале 1870-х годов. В 1877 году Васнецов пишет с брата Аркадия этюд «Воин в шлеме с кольчужкой». Сюжет картины возник под впечатлением былины «Илья Муромец и разбойники».
В 1877 году была закончена работа над первым вариантом картины. Васнецов выставляет её на VI Передвижной выставке 1878 года.
Окончательный вариант картины был написан в 1882 году для Саввы Ивановича Мамонтова.
Надпись на камне соответствует былинным текстам, но видна не полностью. В письме к Владимиру Стасову Васнецов пишет:
«На камне написано: “Как пряму ехати — живу не бывати — нет пути ни прохожему, ни проезжему, ни пролётному”. Следуемые далее надписи: “направу ехати — женату быти; налеву ехати — богату быти” — на камне не видны, я их спрятал под мох и стёр частью. Надписи эти отысканы мною в Публичной библиотеке при Вашем любезном содействии».
Критик Стасов похвалил картину.
В начальных эскизах витязь был повёрнут лицом к зрителю. Вначале на картине была дорога, но Васнецов убрал её для большей эмоциональности, чтобы не было другого выхода, кроме указанного на камне. Версия 1882 года хранится в Государственном Русском музее. Версия 1878 года хранится в Серпуховском историко-художественном музее. www.tanais.info.

«ВИТЯЗЬ НА РАСПУТЬЕ»
Усталый витязь на распутье. Усталый вечер гасит небо. Удалый конь скребёт копытом, почуяв взгляд окостенелый. Стервятник плавает над степью, где бог войны раскинул кости, где смертью пахнет каждый стебель, — незваного встречает гостя. Встречает гостя камень сизый, предупреждая письменами: направо путь — тернист и узок, пребудет долго жизнь земная. В полон захватят печенеги, пленит красавица любовью. Ослабнут скоро резвы ноги, забудешь ты родное слово.
Но вот тропинка, что налево скользит меж древними камнями, не даст забыть родное слово, не оплетёт хмельными снами — взгремит копыт тяжёлым стуком. Широк тот путь, да час неровен. Падёшь в побоище жестоком, польёшь землицу жаркой кровью. Почтут стервятники и лисы твой прах — не нужен холм могильный. Споёт Баян дивноголосый хвалу безстрашной русской силе.
Заслушаются смерд, и трутень, и воин-внук во поле минном… Как жаль, что нет дороги третьей, чтоб дело завершилось миром.
Вера Коричева, дворник, Вологда, р. 1964 (№ 7, 126)

Василий Суриков. Боярыня Морозова.
1887. Холст, масло. Третьяковская галерея, Москва, Россия.
Василий Иванович Суриков вошёл в историю русского искусства прежде всего как исторический живописец. В своих произведениях он показал историю, «творимую и движимую самим народом».
Суриков родился в Красноярске, в семье потомственных казаков, пришедших в Сибирь с Дона еще в XVI веке. «В Сибири народ другой, чем в России: вольный, смелый», — писал Суриков. Ермак, Разин, опальная боярыня Морозова, Пугачев, Меншиков, ссыльные декабристы были для него не отвлечёнными историческими героями, а близкими и понятными людьми.
Историю боярыни Морозовой Суриков впервые услышал в детстве от своей крёстной, О. М. Дурандиной, знающей о знаменитой раскольнице по рассказам живших там раскольников либо по одному из рукописных «житий» о ней, распространённых в Сибири. Этот потрясающий образ запал в его душу и художественную память.
Боярыня Федосья Прокопьевна Морозова наряду с протопопом Аввакумом стала символом раскола Русской Православной Церкви. Именно она, отстаивая старую веру, пошла против самого царя и Патриарха Никона, отреклась от всех своих сословных привилегий, от роскоши, в которой жила, богатства, которое имела, пожертвовала сыном и добровольно сравнялась с «простецами». Народ признал её своей и такой сохранил в памяти, её образ оживает в песне, в предании…
На картине мы видим то, что произошло 17 или 18 ноября 1671 г. Боярыня уже три дня сидела под стражей «в людских хоромах в подклете» своего московского дома. Теперь ей «возложили чепь на выю», посадили на дровни и повезли в заточение. Когда сани поравнялись с Чудовым монастырем, Морозова подняла правую руку и, «ясно изобразивши сложение перст (старообрядческое двуперстие), высоце вознося, крестом ся часто ограждше, чепию же такожде часто звяцаше». Именно эту сцену «Повести о боярыне Морозовой» выбрал живописец.
Боярыня обращается к московской толпе, к простолюдинам: к страннику с посохом, к старухе-нищенке, к юродивому, — и они не скрывают своего сочувствия вельможной узнице. Так и было: мы знаем, что за старую веру поднялись низы, для которых посягательство властей на освящённый веками обряд означало посягательство на весь уклад жизни, означало насилие и гнёт. Мы знаем, что в доме боярыни находили хлеб и кров и странники, и нищие, и юродивые. Мы знаем, что люди её сословия ставили Морозовой в вину как раз приверженность к «простецам»: «Приимала еси в дом… юродивых и прочих таковых… их учения держася». Но был ещё один человек, к которому в тот ноябрьский день простирала два перста Морозова, для которого она бряцала цепями. Этот человек — царь Алексей Михайлович. Для царя она была камнем преткновения: ведь речь шла не о рядовой ослушнице, а о Морозовой — это имя громко звучало в XVII веке!
Трагическая судьба сильной и страстной натуры для художника неотделима от судеб народа, который противился никоновским церковным реформам. «Я не понимаю действий отдельных исторических лиц без народа, без толпы, — писал Суриков, — мне нужно вытащить их на улицу». При этом «толпа» у него не безлика, а слагается из ярких индивидуальностей. Суриков хотел показать, как Морозова пробуждает в людях различные чувства, одновременно являясь средоточием этих чувств.
Первый эскиз «Боярыни Морозовой» появился в 1881 году; непосредственно к работе над картиной Суриков приступил три года спустя, написав «Меншикова в Берёзове» и побывав за границей.
Поражает сила эмоционального воздействия полотна. Суриков сумел выразить в великолепной живописи «Боярыни Морозовой» душевную твёрдость, самоотверженность, мужество и красоту русского человека.
«Боярыня Морозова» идеально воплощает замечательные мысли, однажды высказанные И. Е. Репиным: «В душе русского человека есть черта особого, скрытого героизма… он лежит под спудом личности, он невидим. Но это — величайшая сила жизни, она двигает горами… Она сливается всецело со своей идеей, “не страшится умереть”. Вот где её величайшая сила: она не боится смерти».
Впервые картина появилась на Пятнадцатой передвижной выставке и получила самую восторженную оценку современников. В. В. Стасов писал: «Суриков создал теперь такую картину, которая, по-моему, есть первая из всех наших картин на сюжеты русской истории. Выше и дальше этой картины и наше искусство, то, которое берет задачей изображение старой русской истории, не ходило ещё». www.tanais.info.

В. И. СУРИКОВ. «БОЯРЫНЯ МОРОЗОВА»
Попрощаться с утренней Москвою женщина выходит на крыльцо. Бердыши тюремного конвоя отражают хмурое лицо. И широким знаменьем двуперстным осеняет шапки и платки. Впереди — несчитанные вёрсты и снега, светлы и глубоки. Перед ней склоняются иконы, люди — перед силой прямоты яростно земные бьют поклоны и рисуют в воздухе кресты. И над той толпой порабощённой, далеко и сказочно видна, непрощающей и непрощённой покидает торжище она.
Точно бич, раскольничье распятье в разъярённых стиснуто руках, и гремят последние проклятья с удаляющегося возка. Так вот и рождаются святые — ненавидя жарче, чем любя. Ледяные волосы седые пальцами сухими теребя.
Варлам Шаламов, †1982 (№ 3, 148)

КОНИ КЛОДТА НА АНИЧКОВОМ МОСТУ
Аничков мост через реку Фонтанку входит в состав Невского проспекта. Первый деревянный мост здесь был построен по указу Петра I в 1715 году. Название мост получил по имени подполковника М. О. Аничкова, командовавшего строительным батальоном, построившим мост. Длина переправы составляла 150 метров, перекрывала не только Фонтанку, но и заболоченную пойму реки.
Деревянный мост был со шлагбаумом, в ночное время шлагбаум опускался. Здесь находилась застава, через которую въезжали в Санкт-Петербург. На заставе проверяли паспорта, брали плату за въезд. Причём такой платой могли быть не только деньги, но и камни, которые городу были нужны для мощения улиц. В 1726 году мост был сделан разводным. Аничков мост разводили и по ночам, дабы в город из леса не забегали волки.
В 1749 году по проекту архитектора Семёна Волкова Аничков мост был основательно укреплён, так как по нему должны были пройти слоны — подарок персидского шаха русской императрице. Мост перестал быть разводным. Его обшили досками и оформили под гранит. Длина Аничкова моста была более 200 метров, что почти в четыре раза больше длины современного моста.
В 1841 году Аничков мост перестраивается по проекту инженера И. Ф. Бутаца. Новый Аничков мост стал каменным, трёхпролётным, на нём были установлены перила и гранитные пъедесталы для статуй. Движение по мосту было открыто в январе 1842 года. Современник этих событий писал: «Новый Аничков мост приводит в восхищение всех жителей Петербурга. Толпами собираются они любоваться удивительной пропорцией всех частей моста и лошадьми — смело скажем, единственными в мире. В Аничковом мосту есть что-то открытое, ловкое, привлекательное! Въехав на мост, кажется, что отдохнул!.. Ни одно из петербургских сооружений не произвело такого впечатления на жителей столицы, как Аничков мост! Честь и слава строителям!»
В те годы петербургский скульптор-анималист Пётр Карлович Клодт работал над проектом художественного оформления пристани на набережной Невы напротив Академии художеств. Тогда её собирались украсить скульптурами коней, ведомых юношами. Но планы изменились. На пристани были установлены сфинксы, доставленные из Египта. Коней же по предложению скульптора установили на западной стороне перестроенного Аничкова моста, с восточной стороны установили их гипсовые копии.
Через год Клодтом были изготовлены бронзовые копии конных групп. Когда бронзовые скульптуры уже были готовы к установке, их по указанию Николая I подарили прусскому королю Фридриху Вильгельму IV. В 1843—1844 годах Клодт выполнил новые скульптуры, но и их подарили, на этот раз королю Сицилии Фердинанду II. На Аничковом мосту снова поставили гипсовые статуи. К этому времени Клодт отказывается от установки копий и решает создать две новые композиции, развить сюжет «Покорение коня человеком». В 1850 году кони Клодта на Аничковом мосту стали одним из символов Санкт-Петербурга.
Прототипом скульптур лошадей на мосту стал арабский скакун Амалатбек. В работе с ними Клодту помогала его дочь. Она садилась на коня, поднимала его на дыбы, что и зарисовывал скульптор.
А. Блок (†1921) писал о скульптурах Аничкова моста:

…Лошадь влекли под уздцы на чугунный
Мост. Под копытом чернела вода.
Лошадь храпела, и воздух безлунный
Храп сохранял на мосту навсегда…
Все пребывало. Движенья, страданья —
Не было. Лошадь храпела навек.
И на узде в напряженьи молчанья
Вечно застывший висел человек.

Во время блокады Ленинграда конные группы были закопаны во дворе Дворца пионеров. На гранитных постаментах были выставлены ящики с засеянной травой. От прямых попаданий бомб мост сильно пострадал. Но ещё до окончания войны он был восстановлен, а конные статуи были возвращены на место накануне 1 мая 1945 года.
Прогулки по Петербургу.

КОНИ НА АНИЧКОВОМ МОСТУ
Веленью мастера покорны, пройдя чистилище огня, взвились на воздух вихрем чёрным четыре бронзовых коня. И в тот же миг четыре юных могучих всадника, с земли вскочив, поводья, словно струны, в единоборстве напрягли. Напрасно кони бьют копытом, сорваться с места норовят, и ржут, и прядают сердито, и рвут поводья, и храпят.
Но мышцы юношей могучих, сноровка, разум и напор, остепеняя нрав кипучий, уже решают старый спор. Поводья натянув тугие, смиряют дикий нрав коня… Так город мой смирял стихии воды, и стали, и огня.
1956.
Николай Браун, Ленинград, †1975 (№ 2, 49)


И. Е. РЕПИН. «ИВАН ГРОЗНЫЙ УБИВАЕТ СВОЕГО СЫНА»
Я вижу старинный московский дворец и кровь на подушках дивана; родной убивает отец, Иван убивает Ивана. Убийца, себя истребляющий сам, его обвинять не рискую, — виною всему праотец Авраам, замысливший жертву такую, который не в силах любовь побороть, готов на посмертную муку, не зная о том, что удержит Господь его занесённую руку.
Я слышал однажды: как нерв напряжён, безлюдной вечерней порою, безумец ударил картину ножом и крикнул: «Достаточно крови!» И там, где отметина эта видна, где лезвие холст разрезало, всё капает, капает кровь с полотна на плинтус музейного зала!
Александр Городницкий, р. 1933 (№ 7, 89)
Иоанн Грозный не убивал своего сына!
Факт убийства царем Иоанном Васильевичем Грозным своего сына царевича Иоанна до недавнего времени казался безспорным, ведь он нашёл отражение даже в школьных учебниках, как одно из свидетельств якобы существовавшей жестокости Русского Православного Самодержавия. И никто не задумывался, откуда попал этот факт в историческую литературу. Но что же сообщают документы?
Увидев в 1885 году в Санкт-Петербурге на выставке новую картину Ильи Репина «Иван Грозный и его сын Иван 16 ноября 1581 года», которая потом стала известна под упрощённым названием «Иван Грозный убивает своего сына», обер-прокурор Святейшего Синода и выдающийся русский мыслитель Константин Петрович Победоносцев был крайне возмущён её сюжетом, в котором вымысел выдавался за факт, и написал императору Александру III: «Нельзя назвать картину исторической, так как этот момент… чисто фантастический».
Лишь Митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский Иоанн впервые опроверг эту клевету на царя в своей книге «Самодержавие Духа», где доказал, что царевич Иоанн умер от тяжёлой болезни и что в дошедших до нас исторических документах нет и намёка на сыноубийство. В Московском летописце за 7090 (1581.— Авт.) год написано: «…преставися царевич Иоанн Иоаннович». Морозовская летопись констатирует: «…не стало царевича Иоанна Иоанновича». Как видим, об убийстве ни слова.
Что же касается фактов, свидетельствующих о смерти царевича Иоанна от отравления, то они вполне обоснованны.
В. В. Манягин в книге «Вождь воинствующей Церкви» (2003) пишет: «По поводу болезни можно сказать определенно — это было отравление сулемой. Смерть, вызванная ею, мучительна, а доза, вызывающая такой исход, не превышает 0,18 грамма». Кто же это установил?
РИС:В. И. ВАСНЕЦОВ. ИВАН ГРОЗНЫЙ
«В 1963 году в Архангельском соборе Московского кремля, — пишет Манягин, — были вскрыты четыре гробницы: Иоанна Грозного, царевича Иоанна, царя Феодора Иоанновича и полководца Скопина-Шуйского. При исследовании останков была проверена версия об отравлении царя Иоанна Грозного. Учёные обнаружили, что содержание мышьяка примерно одинаково во всех четырёх скелетах и не превышает нормы. Но в костях царя Иоанна и царевича Иоанна было обнаружено наличие ртути, намного превышающее допустимую норму.  После того как в 1990-х годах провели исследование захоронений московских великих княгинь и цариц, был выявлен факт отравления той же сулемой матери Иоанна Васильевича, Елены Васильевны Глинской (умерла в 1538 году), и его первой жены Анастасии Романовой (умерла в 1560 году).
Это свидетельствует о том, что царская семья на протяжении нескольких десятилетий была жертвой отравителей.
Данные этих исследований позволили утверждать, что царевич Иоанн был отравлен. Содержание яда в его останках во много раз превышает допустимую норму. Таким образом, советская историческая наука опровергает версию об убийстве царём Иоанном Васильевичем своего сына».
Кто же автор клеветы на Ивана Грозного? Митрополит Иоанн считал, что «решающее влияние на становление русоненавистнических убеждений “исторической науки” оказали свидетельства иностранцев». На то, что авторами трудов по русской истории являлись иноземцы, указывал и советский академик Б. А. Рыбаков.
Он, в частности, писал: «Во времена бироновщины, когда отстаивать русское начало в чём бы то ни было оказалось очень трудно, в Петербурге, в среде приглашённых из немецких княжеств учёных, родилась идея заимствования государственности славянами у северогерманских племён. Славяне IХ—Х веков были признаны “живущими звериньским образом” (выражение норманнистов), а строителями и создателями государства были объявлены северные разбойничьи отряды варягов-норманнов, нанимавшихся на службу к разным властителям и державших в страхе Северную Европу.»
Можно привести тысячи примеров извращения истории нашего государства западными историками. Но особенно злостным нападкам подверглась эпоха Грозного.
«С “лёгкой руки” Карамзина стало признаком хорошего тона обильно мазать эту эпоху чёрной краской, — писал Митрополит Иоанн. — Даже самые консервативные историки-марксисты считали своим долгом отдать дань русофобской риторике, говоря о “дикости”, “свирепости”, “невежестве”, “терроре” как о само собой разумеющихся чертах эпохи».
Миф о сыноубийстве и другие лживые мифы были необходимы не только для того, чтобы выставить царя в глазах потомков кровожадным тираном, но и доказать западному миру, к тому времени «прославившемуся» ужасами инквизиции, что в России порядки не лучше.
«Начиная с Карамзина, — писал Митрополит Иоанн, — русские историки воспроизводили в своих сочинениях всю ту мерзость и грязь, которыми обливали Россию заграничные “гости”, и творческое “наследие” таких, как Штаден и Поссевин, долгое время воспринималось в качестве свидетельства о жизни и нравах русского народа».
//pravaya.ru/govern/391/16709

Алексей Кондратьевич Саврасов
Родился в 1830 году в Москве в семье небогатого купца. Желание стать художником появилось у него довольно рано. Уже в 14 лет он продавал свои акварельные рисунки московским торговцам. В 1850 г. Саврасов успешно окончил Московское училище живописи, ваяния и зодчества, а уже через четыре года он был удостоен звания академика. Одним из источников, питавших раннее творчество Саврасова, было творческое наследие Венецианова и художников его школы с их поисками гармонии в жизни природы, чистотой и целостностью восприятия мира.
В 1862 г. Саврасов на средства Московского общества любителей художеств отправляется за границу для знакомства с современным европейским искусством. Вернувшись в Россию, он обращается к русским деревенским мотивам. До появления «Грачей» неброская русская природа не воспринималась публикой как нечто достойное внимания. Самыми лучшими пейзажами считались в то время виды Италии, написанные в манере позднего романтизма: лунные дорожки на море, руины Колизея, разнообразные закаты и восходы. Позже, когда натуралистическое изображение природы стало одной из самых популярных тем для художников, картина «Грачи прилетели» стала своего рода открытием.
Знаменитая картина писалась с натуры в селе Молвитине (ныне Сусанино) Костромской губернии. Именно здесь Саврасов нашел новый для русского пейзажа мотив, тонко уловив и почувствовав момент первого проблеска весны. Художник очень точно выразил чувства уставшего от долгой зимы северного жителя, с нетерпением ожидающего первых весенних ветров.
Изобразительный «рассказ» Саврасова очень конкретен. Он насыщает картину множеством деталей: тает снег, вода собирается в низинах, воздух пропитан весенней сыростью, грачи вьют гнезда, а на фоне всего этого рядом течёт обычная повседневная жизнь. Глядя на картину, чувствуешь дуновение свежего весеннего ветерка.
Эта подробная повествовательность не мешает целостному восприятию полотна. Взгляд зрителя свободно поднимается от талого снега к верхушкам берёз, растворяясь в голубизне неба, пробивающегося сквозь нависшие тучи. Саврасов любил весну более всего. Он умел передавать затаённую радость при виде солнца, новой листвы, первых цветов. Успех этой картины на Первой выставке передвижников в 1871 г. несправедливо затмил и предал забвению все остальные работы художника, оставив его в памяти как художника одной картины — «Грачи прилетели».
Тематические пристрастия Саврасова не исчерпываются одними весенними мотивами. Даже изображенная им размытая дождём дорога выглядит натурально, призывая ступить на неё неугомонного путника. Саврасову одному из первых открылся праздничный, радостный облик русской зимы.
Жизненные невзгоды 1880-х гг. наложили отпечаток на творчество художника. Тяга к вину перерастает в болезнь, которая притупляет творческие порывы, лишает твёрдости руку. Заметно ухудшается зрение. Но даже в подобном состоянии он продолжает заниматься творчеством, правда, более упрощённая манера письма приближает его к так называемому «наивному» и народному искусству.

Копировать — в который раз… — устала
Дрожащая художника рука.
В промозглость и заплёванность подвала
Всё та ж весна глядела со станка.

Как высоко оттаявшее небо!
(Он глухо кашлял в гробовой ночи,
А на столе стакан да корка хлеба…)
А там — хлопочут первые грачи.

Свернул с усмешкой холстик сыроватый,
Творение недорого ценя,
И снёс его на рынок виновато,
Чтоб, не торгуясь, сбыть за штоф вина.

А над Москвой стояла злая стужа.
В лицо ему летел колючий снег.
Певец земли, непонятый, ненужный,
Мечтал светло и горько о весне.
Марина Зайцева (№ 1, 3)

В последние годы жизни Саврасов находился в постоянной зависимости от торговцев картинами, которые, эксплуатируя его талант и используя его болезненное состояние в своих интересах, заказывали ему многочисленные копии его известнейшей картины. Отсюда и множество повторений «Грачей», появившихся в это время на российском художественном рынке.
На закате дней Саврасов делает попытку вырваться из бедственного круга, но расшатанное здоровье уже не даёт ему возможности подняться. Он скончался в одной из городских больниц. В некрологе Саврасову Левитан, один из его учеников и последователей, сказал: «С Саврасова появилась лирика в живописи пейзажей и безграничная любовь к своей родной земле, он создал русский пейзаж, и эта его заслуга никогда не будет забыта в области русского художества».
jivopis.org.

САВРАСОВ
В отделении для бедных
умирал больной старик,
исковерканный и бледный,
но величественный лик

с возмущеньем непритворным.
Наступал двадцатый век.
Был советником надворным
умиравший человек.

Академик. Принц и нищий.
Ни жены и ни друзей.
Пепелище. Пепелище.
Нескончаем крик грачей.

Потащился конь саврасый
на кладбищенский пустырь,
возлежал в гробу Саврасов,
как убитый богатырь.
Виктор Федотов, †2001 (№ 6, 280)

НИКОЛАЙ ЯРОШЕНКО (1846—1898). «ВСЮДУ ЖИЗНЬ»
Я люблю картину Ярошенко «Всюду жизнь». Люблю её давно. Посмотрите: вот глядит с простенка мальчик сквозь тюремное окно. Вспомнив на минуту, не забудьте, как мальчонка, улыбаясь нам, смотрит сквозь заржавленные прутья и бросает крошки голубям. А вокруг ребёнка арестанты с добрыми морщинками у глаз, жизнелюбы, мастера, таланты, чьи шедевры не дошли до нас. Жизнь им застилала очи, убивала — не могла убить, а они её любили. Очень! Завещали нам её любить.
Марк Лисянский, †1993 (№ 4, 21)

РЕМБРАНДТ (1606—1669). «БЛУДНЫЙ СЫН»
Сын блудный вернулся! С любовью
встречает отец его, нежно,
слепой, он к обноскам сыновьим
припал, словно к царским одеждам.
Не видит он, выплакав зренье
за годы тревожной разлуки,
у сына кровавых коленей,
но чуют смирение руки.
Нет в старце ни злобы, ни мщенья,
лишь мудрость, по сути простая:
покаявшемуся — прощенье,
о прошлом не поминая.
Он кроткую муку сыновью
под неодобрение люда,
болезный, врачует любовью,
добром, милосердьем, покуда
незрячими видит очами,
что сын его нищий, убогий,
греховным путём сбивший ноги,
стоит, как прозревший, в начале
Христом проторённой дороги.
Валентина Ефимовская, СПб.

Притча о блудном сыне
У некоторого человека было два сына; и сказал младший из них отцу: Отче! дай мне следующую мне часть имения. И отец разделил им имение. По прошествии немногих дней младший сын, собрав всё, пошел в дальнюю сторону и там расточил имение своё, живя распутно. Когда же он прожил всё, настал великий голод в той стране, и он начал нуждаться; и пошёл, пристал к одному из жителей страны той, а тот послал его на поля свои пасти свиней; и он рад был наполнить чрево своё рожками, которые ели свиньи, но никто не давал ему. Придя же в себя, сказал: Сколько наемников у отца моего избыточествуют хлебом, а я умираю от голода; встану, пойду к отцу моему и скажу ему: отче! я согрешил против Неба и пред тобою и уже недостоин называться сыном твоим; прими меня в число наёмников твоих. Встал и пошел к отцу своему. И когда он был ещё далеко, увидел его отец его и сжалился; и, побежав, пал ему на шею и целовал его. Сын же сказал ему: Отче! я согрешил против Неба и пред тобою и уже недостоин называться сыном твоим. А отец сказал рабам своим: Принесите лучшую одежду и оденьте его, и дайте перстень на руку его и обувь на ноги; и приведите откормленного телёнка, и заколите; станем есть и веселиться! Ибо этот сын мой был мёртв и ожил, пропадал и нашёлся. И начали веселиться. Старший же сын его был на поле; и возвращаясь, когда приблизился к дому, услышал пение и ликование; и, призвав одного из слуг, спросил: Что это такое? Он сказал ему: Брат твой пришел, и отец твой заколол откормленного телёнка, потому что принял его здоровым. Он осердился и не хотел войти. Отец же его, выйдя, звал его. Но он сказал в ответ отцу: Вот, я столько лет служу тебе и никогда не преступал приказания твоего, но ты никогда не дал мне и козлёнка, чтобы мне повеселиться с друзьями моими; а когда этот сын твой, расточивший имение своё с блудницами, пришёл, ты заколол для него откормленного телёнка. Он же сказал ему: сын мой! ты всегда со мною, и всё моё твоё, а о том надобно было радоваться и веселиться, что брат твой сей был мёртв и ожил, пропадал и нашёлся (Лк.15, 11—32).

…А на эту устаревшую выставку мы с вами не пойдём — к чему тратить время зря?

«Ленин в Польше». «Ленин в шалаше».
«Ленин у Финляндского вокзала».
«Ленин за минуту до отвала
на вэкапэбэшном шабаше».
«Ленин в бане с веником в руке».
«Ленин выступает на “барыге”».
«Ленин дарит сталинские книги
грузчикам в портовом кабаке».
«Ленин, примеряющий шиньон».
«Ленин покупает сигареты».
«Ленин и российские поэты
послеперестроечных времён».
«Ленин, выбивающий палас».
«Ленин, наблюдающий цунами».
«Ленин с нами». «Ленин возле нас».
«Ленин позади и перед нами».
Андрей Широглазов, г. Череповец, р. 1964 (№ 7, 10)

Задумала я однажды (и после была не рада) в Музей-квартиру Ленина свести трёхлетнее чадо. Сын от меня вырываться начал уже у входа и не слыхал ни слова из речи экскурсовода. Он мебель пытался потрогать, забыл он музейные правила, увидел там пианино — с трудом отойти заставила. Пойти с ним в квартиру Ленина — немыслимая затея…
А дома его спросили: «Что ты видел в музее?» Мальчик сказал: «Квартиру нам показала тётя, а Ленина не было дома, Ленин был на работе». И я кое-что запомнила, но что? — штрихи в эпизоде. А сын мой усвоил главное: Ленин всегда на работе.
Наталья Гуревич-Нутрихина (№ 3, 185)

МИХАИЛУ ШЕМЯКИНУ И ЕГО ДРУЗЬЯМ
Они прославились нежданно
И засияли в наши дни:
Царя Петра, как уркагана,
Обрили наголо они.

Твердят, что Молоха страшнее
Была петровская пора.
Наверно, каинам виднее
Из-за бугра, из-за бугра.

Они теперь в цене и в силе,
Другую маменьку сосут,
А над покинутой Россией
Устроили шемякин суд.
Иван Стремяков, СПб. (№ 7, 167)

В Санкт-Петербурге есть ещё много памятных мест, куда я ни за какие коврижки не пойду. Вот взял иностранец Михаил Шемякин — и закрыл мне дорогу в Петропавловскую крепость, которую люблю и излазил вдоль и поперёк ещё в детстве. Ну не могу, хоть убей, видеть памятник-издевательство над Петром Великим, с ведома городских властей «изваянный» «гением». Народ привычно молчит — не такие издевательства терпеть приходится…
Придёт время — скинем и наставленные за эти смутные годы карикатуры-монументы, а заодно и тех, кто поощрял «художников». Помяните моё слово, скинем!

ВЕЛИКАЯ РУССКАЯ СТЕНА
Ужасно та стена упруга,
Хоть и гранитная скала, —
Шестую часть земного круга
Она давно уж обошла.
Её не раз и штурмовали —
Кой-где сорвали камня три,
Но напоследок отступали
С разбитым лбом богатыри.
Фёдор Тютчев
Теснят, теснят Россию к бездне
И негасимому огню,
К резне, к чуме, к могиле в плесени
И к смерти бледному коню.

Теснят Россию к урагану,
К Китаю, Азии, войне,
К безжалостному океану,
Но прижимают лишь к стене.

Спиной к стене своей Победы,
Глядим на мировой закат.
Спиной к стене отцы и деды
Расколотили насмерть ад.

Спиной к стене великой воли
Неодолимого вождя
Стоит Россия богомольно,
И стену сокрушить нельзя.
Михаил Шелехов, г. Минск, р. 1954 (№ 7, 3)

ПРОСТИ ЕГО, КАК ТЫ ПРОЩАЕШЬ ВСЕХ
Душным летним днем в селе умирает человек… Он — семидесятилетний старик. Лицо у него заржавело, стёрто, съедено страданием, тяжёлое редкое дыхание мертвенным хрипом вырывается из пересохшего рта, только выцветшие болезненным зноем глаза живут последней надеждой.
Все мы призваны таинственной смертью победить смерть, вечно и необоримо претворяя мёртвое в живое, все идут смертными путями к безсмертию — так я думаю об этом жилистом человеке, который прошёл по жизни в трудах о том, чтобы мёртвое превратилось в живое. В дверь тёмной клетушки смотрит заплаканное лицо его супруги, а в маленькое окно — яркий солнечный луч.
— Такой хороший человек, сделайте что-нибудь… — шепчет женщина, жалобно глядя на высохшее тело умирающего мужа.
И точно читая книгу, невидимую мне, она тихо и просто рассказывает историю о жизни его. Когда-то в далёкой молодости он, сержант Советской Армии, испытывал термоядерные заряды на Новой Земле. Опасная служба дала себя знать — он неизлечимо заболел лейкемией, но — отчаянно сбежав в ожидании неминуемой смерти от расслабляющего тело и душу комфорта городской жизни, внезапно исцелился — как она считает, ключевой водой из местного источника. В шестьдесят лет, оглянувшись на свою извилистую жизнь, крестился в городском храме…

Вот был человек — и нету.
И даже не на войне.
Хотел повернуться к свету —
умер лицом к стене.
И зайчик прыгнул некстати
с будильника на кровать.
Столпились мы у кровати,
а что тут можно сказать?
Кричало в лицо начальство —
туда поспевай, сюда…
И так выпивал нечасто,
теперь уже никогда…
Стыдясь, подавал калекам.
Любил свой нелёгкий век.
Просто был человеком.
Да здравствует человек.
Глеб Семёнов, Ленинград, †1982 (№ 4, 78)
 
— Золотую свадьбу хотели осенью отгулять, да и повенчаться на старости! Доброты в нем, как в воды в ручье, неистребимо много! Ко всему: ко скоту, к соседям, ко мне!
Из маленьких тусклых глаз текут мелкие слёзы, тают в припухших морщинах оплаканных щёк. Маленькая голова трясётся, как увядший лист осенью, — невозможно смотреть в это кроткое лицо, измятое старостью и печалью. Я ищу в душе, что бы сказать утешительного этой славной женщине.
— Надобно причастить, — говорю я, смущённый.
Её встречное движение торопливо — неверной рукой она шарит в юбке, и сухие губы её безмолвно шевелятся.
— Не надо денег, батюшка так придёт…
Я стою на краю села, но уже на другом, противоположном краю; передо мной за невысокой железной оградой на каменных столбах — церковь. Темнеют деревья, возвышаясь над забором густой тучей, здесь у храма тает шум дневной работы, мягче звуки, задумчивее жизнь. Стены сельской церкви заботливо оштукатурены светлой известью. Небо над крышей столь же заботливо оштукатурено светлыми облаками, между ними глубокие синие ямы, и оттуда льётся в душу тоска. Разморенные жарой, ворчливо кряхтят куры. На крыльцо низенького церковного дома выходит пожилая грузная женщина, смотрительница храма, недовольно хмурит брови и неожиданно резко отсекает мою просьбу:
— Батюшка занят в городе, не безпокойте его — денег не надо!

Чести золото не купит:
Честный чести не уступит.
Честь нужна ему, как свет.

Рад продать её безчестный,
Но, как всякому известно,
У безчестных чести нет.
Йован Йованович Змай, Югославия, †1904 (БВЛ)

Напоминаю, что пастырь всегда должен быть готовым явиться к больному для напутствия его Святыми Тайнами: «Буди страж день и нощь с Крещением, Покаянием и Причастием» — и вызываю еще большее раздражение хозяйки храма.
— А запасные Дары в алтаре есть? — спрашиваю подчеркнуто кротким тембром, вспоминая, что в Древней Церкви в случае болезни Святое Причастие к больному приносил на дом диакон.
— Наш батюшка Дары никогда не заготавливает — ждите до выходных!
Отворачиваюсь, чтобы не выпалить сгоряча неуместного ругательства, и крещусь на храм. Слава Богу, что нашлись местные доброхоты, которые построили эту небольшую, но красивую и добротную церковь. Одна только беда: периодически наведывающийся священник никак не прилепится душой к деревне — побыстрее бы отслужить, приношения собрать, кружку снять и — обратно в город.

Есть вера в Бога сущего от века,
Но если пастырь плут, алкаш и вор,
При чём душа и совесть человека —
Дитя полей, лесов, морей и гор?

И выбравший незримую дорогу,
Он, верящий, и плачет, и грустит.
Не к пастырю приходит он, а к Богу,
Который и утешит, и простит.
Анатолий Краснов, СПб. (№ 7, 117)

Медленно и уныло бреду назад, раздумывая, какой же молитвой удержать занесённую косу смерти. Хочется спросить у Бога: почему рождается такое бездушие? Кто смеётся над людьми, искажая их душу? Хочется сгореть от какого-то невыносимого, мучительного стыда. И становится ещё тяжелее, когда вспоминаешь последние глаза умирающего.
В спину мне упираются жаркие лучи солнца и словно толкают быстрее к смертному ложу. На крыльце давно уже ждёт заплаканная женщина.
— Будет батюшка? — спрашивает она и почтительно заглядывает в лицо мне.
Чувствую, как от стыда и смущения, невидимо в полумраке прихожей, кровь приливает к лицу:
— Болеет он, в городе сейчас, — пытаюсь соврать, неуклюже охраняя священническое достоинство.
Глаза её наполняются влагой и смотрят жалобно.
— Ничего, я сам отходную почитаю, — торопливо успокаиваю, стыдясь чужой немощи.
У ложа умирающего мы точно погружены глубоко в чёрную пустоту, где нет жизни, и наша доля — начать новую жизнь. Зажигаю толстую свечу из пасхального трёхсвечника — огарок, опалённый Святым Иерусалимским огнём. Теперь полумрак не кажется туго натянутой тканью тяжёлого занавеса, но, поредевший от света свечи, стал прозрачнее и враждебно смотрит на меня из угла слепым тёмным глазом. Мирно-печально читаю отходную молитву под большими бумажными иконами. Редко потрескивает свеча — сердце человека медленно умирает под её мерный треск:

Не осуждая, тихо помолюсь
За невзлетевших, не познавших Неба,
За всю мою поруганную Русь,
Что для людей Святого просит Хлеба.

Прости его, как Ты прощаешь всех,
Над неразумным суд верша не строго,
И не вмени молитвы сей во грех
Душе моей, рыдающей пред Богом.
о. Александр

Закончилась молитва. Умирающий судорожно делает затяжной последний вздох — свеча гаснет. В маленькое оконце сияет полуденное солнце, как бы вeщая ласково: «Всё прощается тебе — живи вечно!» Супруга покойного широко крестится:
— Отмучился, родимый, спи спокойно, — и припадает к остывающему телу мужа. Когда человек умирает, изменяются его портреты. По-другому глаза глядят, и губы улыбаются другой улыбкой. Я заметила это, вернувшись с похорон одного поэта. И с тех пор проверяла часто, и моя догадка подтвердилась. Анна Ахматова (№ 5, 45). Я отхожу, оставляя их наедине:
— Теперь готовьте всё положенное — батюшка приедет, отпоёт…
А через несколько дней вновь слышу надорванный безутешным горем голос вдовы — телефонная трубка влажна от слез:
— Батюшка отказался отпевать, так как не помнит, чтобы муж у него причащался…
Хорошо чувствую её состояние: все родные ждут сейчас от священника соучастия, подвига, усилия — и вдруг оказывается, что эти драгоценнейшие евангельские слова о любви к ближнему покрыты толстым слоем человеческого равнодушия, лени и лжи…
— Успокойтесь, сестра! Можно отпеть заочно, а на кладбище при погребении я краткую заупокойную литию совершу…

Село и кладбище!..
Где съёжилось… ушло,
Всё явственней,
Само в себя село!..
А кладбище расширилось…
Раздалось!..
Заняв за это время
Полсела!..
И торжествует Тьма!..
И Света — малость!..
И Смерть, как кажется,
Живое превзошла?!
Вадим Константинов

…Будний день. На деревенском погосте ничто ничему не мешает, связанное всё поглощающей тишиною окраины села, пустотой широко развернувшегося вокруг кладбища поля, — всё прикрыто душным ярко-синим пологом неба. Кладбище — точно остров среди моря. Масляный блеск сочных трав здесь погас — всё стало матовым, воздух густо насыщен пряным запахом намогильных цветов. Я стою меж могил и пою песнь Ему, Владыке Вечной Жизни. Высоко над крестами разносится мой одинокий звук, нарушающий тишину кладбища:
— Ве-е-ечна-а-я па-а…
На могильном песчаном холмике ставят простой деревянный крест. Что-то надо утешительное сказать им, оставшимся. И — говорю просто от души:
— Не забывайте ушедших!
И ещё говорю, что надо сдвинуть людей теснее в молитве, что кладбище должно знаменовать не силу смерти, а победу жизни. Что Церковь действительно свята и непорочна, но эта святость невидима и непостижима, — это и есть самое трудное для искреннего, но не умудрённого словом Божиим сердца! Рассказываю, что святость Церкви живёт в отдельных людях, сколько бы их ни было — «двое или трое, собранные во имя Моё».
А сам сокрушенно думаю: «Вхожу ли я сам в число двух или трёх? Ищем ли мы благодати Святого Духа, освящающей нас, делающей нас святыми? Почему же иногда нам, служителям Церкви, не только сам подвиг, но даже само это слово вдруг становится чуждо? Почему мы так слепо принимаем всё, что передаёт нам наша смутная эпоха, не различая внешнего от внутреннего, условного от безусловного? Почему мы зачастую принимаем христианство либо как философскую теорию, либо как средство материального существования, не погружаясь полностью в него, как в трудную жизнь Церкви? Почему в лице своих представителей Церковь так часто теряет свою святость, и поэтому человек всё меньше в неё верит, и она все меньше значит для мира?»
И всё же, несмотря на лихолетья безбожия, русский человек интуитивно чувствует, что спасти его может только Бог, спасти святостью, которую любовью и подвигом должны воспринять люди. Но, не имея настоящей веры и из-за этого не ощущая собственной греховности, оказываются они не в состоянии осознать себя ниже всяких соблазнителей — и Бог умирает в них. Поэтому так страшно оскудение святости в мире и в Церкви.
Моя завершающая пауза вдруг прерывается принципиально не сдающим партбилет престарелым пенсионером-орденоносцем, который, прищурив глаз, но не глядя на меня, широким жестом, как-то удлинившим его жилистую старческую руку, веско указывает в сторону церкви:
— Не нужны мы там… с пустыми карманами-то — только грязь им носим. Священник должен быть другом людей — он обязан им всем, что есть у него и в нем. Поэтому и не ходим…
— Хороший вы человек, — говорю я, — и хорошо, честно жили и воевали, должно быть… И цитирую на память слова святителя Киприана о Церкви: «В великом дому Церкви Божией есть не только сосуды золотые и серебряные, но и деревянные и глиняные. Будем же сосудами золотыми или серебряными. А право сокрушать глиняные сосуды предоставлено единому Господу…»

Всё как прежде. Грустное сейчас
На Россию не с луны упало.
До чего печален Божий глас:
Жатвы много, делателей мало.

Разве совесть может быть права
В лихолетье нашего развала?
Вдумаемся в страшные слова:
Жатвы много, делателей мало.

Разве мы уже не под судом?
Сколько лет Писание взывало!
Диво ли, что нищенствует дом:
Жатвы много, делателей мало.

Да услышит этот кроткий Глас,
Чтоб душа греха не умножала!
Сам Господь упрашивает нас:
Жатвы много, делателей мало.
Иеромонах Роман (Матюшин), р. 1954

И ощущаю, как душа наполняется молитвенным состраданием к этим добрым, но не ведающим образа святости селянам, — чтобы нашли они свою верную дорогу в Царствие Божие:
— Господи! Пусть не наёмники придут к этим бедным людям, а лучшие из лучших, имеющие от Бога безценный дар — зажигать веру в сердцах людей. Пусть на смену ленивым в молитве и в высшем творческом труде придут отважные, простые и мудрые пастыри живой, искренней веры и доброго сердца, люди того же духа, что и новомученики и исповедники ХХ века…
И знаю, что эти простые люди помогли бы и дом священнику возвести, и детский приют, и лечебницу, и места окрестные благоустроить: нужен им только зримый источник святости в лице конкретного батюшки — соучастника их благого позыва, который бы сказал им с великой любовью: «Не бойся, малое стадо, ибо Отец ваш благоволил вам дать Царство!» И терпеливо ждут они не расчётливого наёмника, а пастыря доброго, который всё, до последней копеечки, до последнего удара сердца, раздаст просящим, нищим, больным, страждущим, сирым, калекам и странникам. Чтобы полюбил он эту страдающую землю, — полюбил так же крепко, как любит ее простая многодетная русская женщина, измотанная нищетой, тяжёлым трудом и безумием спивающегося от отчаяния мужа. А достойные-то есть, таковых на Руси немало. Господь знает имена, и верным Его они тоже открыты. И рано или поздно свои придут ко своим, и отделится стадо овчее от козлищ, и снова, как и заповедано нам, будет одно стадо и один Пастырь.
Ветер тихо вздохнул, наклонил соцветия трав в сторону катящегося от полудня солнца, стало тихо. Вокруг зенита невидимо и высоко плавал ястреб, а по камню памятника, напротив нас, ползла бледная тень птицы, то соскальзывая за угол камня, то снова являясь на нем. И хотя всё было неподвижно, но казалось насыщенным живой душной влагой, даже на остриях и метёлках трав дрожала, светясь, липкая летняя пыль. Тени понемногу становились гуще, длиннее. Где-то в деревне истерично взвизгивала бензопила. Тракторист у сельмага пьяным голосом поливал собутыльника отборной звонкой руганью, томимая жаждой, трубно мычала корова, и, словно утешая её, озабоченно кудахтали куры.
Следить за этой незатейливой деревенской жизнью странно приятно. Всё поучительно, всё полно глубокого Божьего смысла…
Протодиакон Сергий Шалберов, СПб.

ДАЧНАЯ ЖИЗНЬ — УТЕШЕНИЕ НАШЕ И РАДОСТЬ
Новость дачного значения. Много лет лелеял я надежду построить на дачном участке скромный гостевой домик. Несколько лет копили с женой деньги, пока наконец не набрали нужную сумму. На Выборгском шоссе увидели дома-образцы, долго бродили среди бревенчатых колоссов, стоящих миллионы, пока не узрели именно то, что хотелось. И контора понравилась: она из Новгородчины, из города Пестова, и представитель симпатичный, широкоплечий мастер спорта по лыжным гонкам. Одним словом, оформили договор, заплатили аванс и стали дожидаться начала строительства.
Не буду утомлять вас подробностями, но жизнь, как говорят, смешнее любого анекдота. Вернее, домик на Выборгском и домик у Ладоги суть разные вещи, хотя внешний вид почти совпадает. Казалось бы, ну что стоит профессионалам за две недели построить двухкомнатную игрушку? Но два молодых, очень шустрых парня главным делом считали вымогательство: а вам нужны потайные гвозди в полу? а дверца на втором этаже? хотите, сработаем вам беседку?..
Одним словом, нам навезли горы строительных материалов, но одних оказалось слишком много, а других не было в наличии вовсе. Пришлось докупать то, за что уже было заплачено. Строители периодически пропадали — у одного машина в Пестове в ремонте, у другого молодая жена скучает; пришлось звонить руководству и требовать замены бригады. Узнав, мастера топорных дел стали угрожать «крышей», и мне пришлось позвонить одному серьёзному человеку, который несколькими фразами угомонил наглецов. Весь участок был забросан строительным мусором, который мы убирали после их стараний недели две. А недоделок оказалось столько, что пришлось договариваться с гастарбайтерами, которые недорого довели до ума бросающиеся в глаза огрехи. Спасибо узбекам!
Я много с ними общался, проникаясь их заботами и тоской по семье, детям. Их часто обманывают при расчёте или вообще ничего не платят. Что могут сделать безправные люди? У них-то ни «крыши» в кавычках, ни собственной крыши без них в далёкой стране нет. Представьте, вы полгода работаете не покладая рук, без выходных и праздников, а вас без расчёта выкидывают на улицу. А далёкая семья, как воздух, ждёт денег. Иногда гастарбайтеры не выдерживают и таким безсовестным хозяевам оставляют по себе «память»: между кирпичами комнатной стены замуровывают проколотое сырое яйцо. Месть ужасная: откуда невыносимый запах, хозяину не понять, а вонь держится долго — долг платежом красен.

Траншеи, канавы, бытовки,
Отбойный держа молоток,
Стоит гастарбайтер в спецовке,
Оранжевый, как поплавок.

Висит на заборе табличка,
Написано мелом: «Ремонт».
Богатый мужчина москвичку
Красивую мимо ведёт.

С обочины пыльной рабочий
Им с завистью смотрит вослед.
Он хочет… чего же он хочет?
Чего у рабочего нет?

Бытовка, работа, зарплата,
Рифлёной подошвы печать
В дороге, которую надо
Сломать и построить опять.

Избитые нарды на нарах,
Закат в запотевшем окне.
Он шлёт эсэмэску: «Чинара,
Отправь фотографию мне».
Игорь Куницын (№ 7, 64)

Как бы там ни было, внешне гостевой домик: одна комната — восемь метров, вторая, наверху, — двенадцать — хорошо вписался в наш дачный участок. Правда, внутри предстоит огромная работа, не считая обустройства, но это уже мелочи. На днях приедет батюшка и освятит его. А пока пусть домик постоит до следующего лета, пока не осядет, не высохнет, не выкажет недоделок…
И беседка, несколько великоватая, с помощью узбеков приобрела законченный вид. К слову, совет: не нанимайте русских — намучаетесь, лучше со среднеазиатами — они приехали к нам деньги зарабатывать, поэтому стараются трудиться на совесть.
Ничего, русский человек и не такое пережить может. Зато скоро гостевой домик примет первых друзей. Это же здорово, правда? Ещё из новостей приятных: опять нас навестил ёжик, но угощения почему-то не принял. А старый знакомец дятел сильным клювом стучал по скворечнику — видимо, собирается поселиться и проверяет его на прочность…

Гости съезжались на дачу. Мы любим гостей.
Дачная жизнь — утешение наше и радость.
После снегов белогривых и чёрных дождей
Нравится нам травянистость, холмистость, покатость.

Белая ночь поднимает любую деталь
В статусе; призрачны ели и сосны, мы сами;
Чай на веранде; к воротам подъедь, посигналь;
Тёплый туман комариный висит парусами.

Что вы читаете? С чем согласились в душе?
Кто вас смешит, развлекает и ловит на слове?
Пушкин — помещик, но он же и дачник уже,
В Вырице жил бы сегодня, а то — в Комарове.

Если б набросок он дачный продолжил, о чём
Был бы рассказ: о любви? об игре? о полночной
Бабочке, в дом привлечённой слепящим лучом,
Руку щекочущей, белой, как мел потолочный?

Сны так реальны, хоть спать вообще не ложись.
Думаешь: может быть, с пышной крапивой в канаве,
Дачная жизнь повлияла на вечную жизнь,
Детализировав кое-что в ней и поправив.
Александр Кушнер, СПб., р. 1936 (№ 6, 291)

…А за нашим деревянным забором днём и ночью работает техника: строят сразу три элитных посёлка — «Ближняя пристань», «Ладожский маяк» и какой-то ещё. Строят основательно, снуют туда-сюда бетономешалки — не так, как построили нам гостевой домик строители-халтурщики из новгородского города Пестово.
Ещё несколько лет назад за нашим участком — а освоили его ещё пятьдесят лет назад тесть с тёщей — простиралось колхозное поле, выращивали траву для скота и там же укладывали в силосные ямы. А я бродил вдоль осушительных канав и вдоволь набирал в корзину маслят и подберёзовиков. Теперь вместо грибов у нас появились состоятельные соседи.

КУПЛЯ-ПРОДАЖА ЗЕМЛИ
Земля звалась у нас родною,
Наш возраст числится по ней.
Природной, родовой, одною
От ратных до ржаных полей.

К земле я ухо преклонила,
Я слушаю: гудит набат.
Какая сила полонила?
Кто в этой скорби виноват?

Земля! Продать? Отдать задаром?
Разрыть её? Забить в бетон?
В аренду сдать её хазарам? —
Гудит, стыдит подземный звон.

Дарую я или ворую? —
К земле я преклоню уста:
Как лягу в землю я сырую?
Где древо моего креста?

Подземный звон — и звон небесный.
Душа придёт на Страшный суд
Сказать, как на торгах безчестных
Мою могилу продают.
Нина Карташёва (№ 3, 130)

…ПОТОМУ ЧТО ЖИЛ СРЕДИ ЛЮДЕЙ
В самом начале книги я поставил «былинку»: «Молчали все. Собака выла». Это маленький рассказик о том, что для защиты от воров я поставил в своём гараже сигнализацию, поразительно напоминающую лай злой собаки. И как жалеющие животных люди отнеслись к моему «Дружку».
…Открываю газету «Метро» за 12 августа 2011 года и с ужасом узнаю, как полтора года держал в своём гараже некто Сергей Кожакин двух маленьких медвежат — Риту и Рому — для платных фотосессий. Прознав о том, что преступление раскрыто, хозяин пытался тайно вывести животных из гаража, но дежурившие зоозащитники вызвали полицию и ветеринаров. После долгих уговоров ему пришлось открыть гараж. Там не было никаких мисок: ни с едой, ни с водой. Одни испражнения и истощённые медвежата. Глаза, которыми они прижимались к отверстиям в воротах, были воспалены и деформированы. «Я не имею возможности их содержать и заботиться о них», — признался «фотограф».
Оказалось, что для фотографий они уже не годились: перестав быть маленькими, они стали «профнепригодными». Как только они подрастают до года, их либо усыпляют, либо бросают умирать, как это сделал Кожакин. Через пять часов препирательств мишек отправили в Карантинный центр диких животных в Рапполово.
— Их состояние — критическое, — рассказал директор питомника Алексей Солодовников. — У них тяжёлый рахит, не работает пищеварение, мишки развиты на 4—6 месяцев, хотя им полтора года. Рита совсем плоха: более сильный Рома отнимал у неё пищу, пытаясь выжить.

Я давно задумываюсь о том, почему в России нет закона о защите животных. Впрочем, когда и к людям отношение мало чем отличается от отношения к братьям нашим меньшим, вряд ли закон что-то изменит. «Закон о жестоком обращении с животными говорит только о насилии в отношении зверей, причём в присутствии людей», — добавил Алексей Солодовников. Посадить бы Сергея Кожакина в собственный тёмный гараж, пихать ему в дырки иногда что-нибудь полусъедобное и таскать время от времени на съёмки, а потом опять заточать в загаженное «жилище», — что бы он сказал после освобождения?..
Порой мне кажется, что животные лучше людей: они не издеваются над жертвами, а когда есть еда, трогать слабых не станут.
В центре надеются, что сумеют подготовить медвежат к жизни в лесу. Сомневаюсь: без воспитания родителей в детстве выжить невозможно, тем более что они привыкли получать от людей подачки и людей не боятся. Бедные мишки…

Далеко, за тёмными холмами,
Сердцем понимая доброту,
Медвежонка мужики поймали,
Круглого лесного сироту.

К молоку сначала приучили,
Прочно сколотили конуру,
А потом и вовсе приручили
И гулять пускали по двору.

Маленький, способный до науки,
Перед бойкой сельской детворой
Мишка вытворял такие штуки,
Что дивились взрослые порой.

Но когда, почувствовав силёнку,
Мирным ожиданьям вопреки
Он задрал шальную собачонку,
Затужили наши мужики.

«Жалко хлопнуть экого повесу» —
И свели беднягу за село:
«Поброди-ко ты, браток, по лесу,
Посмотри-ко разного всего!.

Может, вырос некогда послушный,
Но погиб, я думаю, скорей.
Слишком добрым стал и добродушным,
Потому что жил среди людей.
Сергей Чухин, Вологда, †1984 (№ 2, 185)

А если всё-таки выживет назло ста смертям и станет взрослым? Думаю, судьба его сложится так же, как его родителей: В пьяный запах коры были брошены топоры, а над белыми пнями вывороченными корнями всё ещё продолжал висеть испуганный вскрик: «Медведь!»
…Вышел он — широкий, высокий, не боящийся ничего, не в крови — в малиновом соке добродушная морда его. Вышел, словно из русской сказки, словно в цирке — вышел смешить… Щурил он хитромудрые глазки, улыбался он, может быть… Первою пулею удивлённый, он осел — без рёва, без слов… Три ружья, в сосок наведённые, грянули из шести стволов. Люди бледные, потом омытые, пуля к пуле — в упор почти — всё вгоняли в тело убитое, в лапы, сложенные на груди. Лапы с листьями золотыми, наколотыми на когтях…
Вечер. Люди в костровом дыме. Миски дышат у них в горстях. А наевшимся — неудобно им. Неуютно сидят, молчат, что медведи, в общем-то, добрые… Да и кто же во всём виноват…
Леонид Агеев, СПб., †1991 (№ 2, 131)
Впрочем, иногда животным везёт…

МЕДВЕДЬ
Упали косы и мотыги,
В пространство пули унеслись.
Он улепётывал, Топтыгин,
Под улюлюканье и свист.
Скатившись кубарем с пригорка,
Рванул он к лесу напрямки.
Визжали бабы от восторга,
И гоготали мужики.
Детишки хлопали в ладоши,
Желая Мишеньке добра,
А он, злодей, гнедую лошадь
Освежевал ещё вчера.
Он за июль село Кружило
В который раз обворовал.
Его Кружило окружило
И уложило б наповал,
Да две слезинки подглядело
В его глазах, и потому
Его, бродягу, пожалело
И помахало вслед ему.
Иван Стремяков, СПб. (№ 5, 25)

ВСЁ ТОЛЩЕ БЕТОН, ВСЁ ТЕСНЕЕ ТЮРЬМА
Писать о незавидной участи животных для меня становится всё труднее: когда по-свински относятся к человеку, людское сердце уже не встрепенётся от «зверского» отношения к нашим младшим братьям, без коих и наша жизнь была бы невыносимой. А в скобки слово «зверский» ставлю потому, что животные во многом лучше людей…

Звери откровеннее людей,
Их поступки проще и честней.
Если любят — то хвостом виляют,
Ненавидят — лают и кусают.
Звери — человечнее людей,
Звери не едят моих друзей,
Не сидят с врагами в ресторане
И не гадят на родной поляне.
Сергей Каргашин (№ 6, 205)

Моя задача — чтобы вы на время забыли о безконечных «кухонных» заботах и вспомнили о несчастных существах, к которым мы относимся хуже, чем к куклам. Человек стремится всё и всех покорить, заставить жить по его законам, приказывать и приручать… Взглянув на то, что смято, сметено в очередном разбое или раже, не утешай себя, что всё равно природа никому о том не скажет. Она не скажет, да… Но не простит! И час настанет — лично ли, заочно, — она тебе жестоко отомстит… А не тебе — так сыну. Это точно!
Сергей Викулов, †2006 (№ 6, 284)

Стираем леса и возводим «леса» — шлифуем природу родную. Кругом небоскрёбы скребут небеса и танкеры воду волнуют. Воюем с природой. И в каменный плен леса замыкаем и реки. «Дары» — отбираем. И что же взамен? Панельные башни-калеки встают над землёй как продукты ума — бездушные наши творенья.
Всё толще бетон, всё теснее тюрьма, всё уже Пространство, а Время, порою покажется, сходит на нет… И свету — конец! Это быль или бред? Там дамбы легли, тут плотины встают. И сохнут луга, и озёра цветут, и реки, что мчались привольно, тягучей наполнились вонью.
Всё реже — деревья, всё чаще — столбы. И тянутся к небу вокруг не грибы — железобетонные глыбы. Природа, как лошадь, встаёт на дыбы! А завтра ей место — на дыбе?
Александр Жуков, р. 1939 (№ 7, 55)

КОТЯТА
Гром отгремел, погас закат,
село пахать да жать устало…
У кошки маленьких котят
мать забрала и закопала…

Не спится. Всё же грех взяла, —
и этот грех судьбы сильнее…
Хотела встать, да обмерла —
глаза кошачьи перед нею.
Иван Переверзин, р. 1952 (№ 7, 52)

ЛЕТУЧАЯ МЫШЬ
Возле дома в траве спозаранку
Мы поймали летучую мышь.
Посадили в стеклянную банку,
Словно тёмную смутную мысль.

То ли плачет она, то ль смеётся
За прозрачной стеною стекла.
Два зрачка, два холодных колодца,
Два обтянутых кожей крыла.

Как легко прикасались мы к тайне.
И, конечно, есть наша вина
В том, что ночью в цепи мирозданья
Одного не хватило звена.
Александр Макаров (№ 7, 53)

Голубиная повадка: набок голову, и в перья клюв засунуть на морозе, и нахохлившись сидеть на полоске теплотрассы или возле самой двери незакрытого подъезда, лапки розовые греть… Помню, глупым идиотом я с такими же друзьями делал петельку из нитки, на асфальте хлеб крошил, а потом ходил за птицей, трудно машущей крылами. Ты простишь меня за это? Я бы точно не простил.
Игорь Куницын (№ 7, 64)

РЕЛИКТОВАЯ
У чайки не выдерживают нервы,
Её одолевают страх и зуд,
Когда неосквернённых этих перьев
Касается какой-нибудь мазут.

Невмоготу дышать ей нашим дымом.
И, жизненный запас истратив весь,
Предать не в силах заводи родимой,
Она предпочитает гибнуть здесь.

Мне жаль, что так хрупка необычайно
Её несовершенная броня.
Но, Господи! Конечно же, у чайки
Совсем не то, что нервы — у меня…
Виктор Коротаев, †1997 (№ 2, 169)

ПЛАЧ ВОЛЧИЦЫ
Посреди окровавленных комьев горячего снега,
Над растерзанным логовом выла и выла волчица.
И из глаз её серых истошно, как у человека,
Слёзы, горькие слёзы не переставали струиться.

И слова различимы сквозь вой её, как он понятен,
Так бывает со всеми, коль лютое горе накатит,
Молоко по сосцам на горячие комья струилось,
Человеческим словом волчица седая молилась. 

«Огради, помоги мне, Всевышний, не волчья тут сила,
Не могу я в самой себе жажду отмщенья гасить,
Помоги же простить мне врагов моих, Боже, помилуй,
Как понять их, меня научи, научи — полюбить…

Лоб разбит, голова моя стонет от боли,
Всё сломалось во мне, эту заповедь мне не понять —
«Возлюбите врага своего»… Я в студёное поле
От тоски неотмщенья уйду — погибать, замерзать.

Пусть остудит метель, пусть сугробы повысосут вымя,
Молоку без волчат всё одно — пропадать, пропадать.
Коль была б человеком, молилась бы присно и ныне
И читала бы Божие Слово… Волчицею мать

Человеческая над гнездом опустевшим не взвоет?..
Есть опора, есть вера, есть разум — Ты, Боже, дай ей.
Помоги же и мне, безсловесной, дай смертушке волю
До конца… Пусть остудит мне скорбную душу метель…
Тамара Гусаченко, р. 1948 (№ 3, 97)

НА АРЕНЕ
Не могу смотреть, как на арене, пыль бичом стреляющим гоня, дрессировщик ставит на колени нервного и нежного коня… Как он, бедный, пятится и скачет, подавляя собственный позор, как он от толпы стыдливо прячет свой блестящий оскорблённый взор!
…Лишь однажды в цирке — впрямь как в песне — конь порвал тугие удила, и при всех фасонистый наездник выскочил, как пуля, из седла. Ахнул цирк. А конь стрелою — к двери. Сквозь контроль — в шумиху площадей, где текла, глазам своим не веря, жизнь, отвыкшая от лошадей. Золотой попоною покрытый, рассыпая ржанья звонкий альт, конь летел, и жадные копыта целовали городской асфальт. Конь летел, неся свободы трепет, с гордою, как вымпел, головой. И сквозь камни проступали степи, пахнущие скифскою травой…
Игорь Кобзев, †1986 (№ 3, 177)

ЕГЕРЬ
Долго рысь волочила капкан, но легла, затаилась в логу, диким посвистом свищет буран, шапки сосен трясёт на бегу. Заметает беглянки следы, только нюх у собаки остёр, а стволы у двустволки тверды, и отточен, как ветер, топор. Вдруг собака ликующий зов со звериным урчаньем слила, и на уровне чёрных стволов кошка, лапу подняв, — замерла. Зарычала, оскалясь: «Не тронь!» Напружинилась перед прыжком, но ударил под сердце огонь, и в сугроб повалилась мешком.
Я обратно пошёл, волоча тушу зверя. Пуржило сильней. И за полночь уже постучал я в закрытые двери сеней.
Вот и всё. На родимый порог я угрюмо патрон положил, а потом себя водкой обжёг, словно что-то в душе потушил.
Сергей Зяблицев (№ 3, 108)


КОЗЁЛ
Козёл на привязи пасётся.
Лохмат. Приземист. Круторог.
Над ним полуденное солнце.
Под ним истоптанный лужок.

Козёл траву лениво щиплет.
Пропал домашний аппетит.
Ему бы скрыться под защиту,
Под тень развесистых ракит.

Но вся беда, что он верёвкой
Припутан к колышку с утра.
Козлу обидно. И неловко.
Гнетёт июльская жара.

За домом зреют клеверища.
Глаза козла полны тоски.
Козёл не лучшей пищи ищет —
Чтоб относились по-людски!..
Николай Дружининский, Вологодчина, †1993 (№ 7, 148)

К РОДНЫМ ИСТОКАМ
Вот и суди, по чьим расчётам
На нас свалилось столько бед:
Спустили старое болото,
А вместе с ним и клюквы нет.

Была река. А что осталось?
Поди разуй свои глаза:
Там, где всегда она плескалась
Волною чистой, как слеза, —

Сухой помёт, ветла-горюха,
Осоки ржавое тряпьё.
Убили реченьку Теплуху,
А мы ведь пили из неё!
Иван Рыжиков, р. 1923 (№ 6, 130)

ВСЕВИДЯЩЕЕ ОКО
Тринадцатого сентября в седьмом часу в лесу багрянородная заря заискрила росу. И обойдя корявый пень, чуть-чуть наискосок спустился к отмели олень на хрустнувший песок. Он лёгок был и тонконог, но не из молодых: имел по восемь каждый рог отростков узловых. Шестнадцать, значит, над собой держала голова, а над зеркальною водой их стало тридцать два. Когда поплыл по лону вод он через шесть минут, казалось, что не он плывёт — рога одни плывут. Проплыл, воды не замутив, и гордо вышел там, где изгибается залив к самшитовым кустам.
Оттуда на него смотрел теперь в последний раз через оптический прицел любующийся глаз.
Николай Моршен, †2001 (№ 3, 118)

ЁРШ
Рыбак поймал в реке ерша,
Попался он в последней тоне.
Тряслась ершиная душа,
В кремнёвой стиснута ладони.

Шуршали скорбно камыши,
Луна за лес катилась в дали.
И в тихой заводи ерши,
Как люди, горестно рыдали.
1949
Лев Кондырев, 1910—? (№ 7, 45)

К слову, люди, а не хотите ли попробовать — хотя бы мысленно: зацепить рыболовный крючок за колбасу и проглотить? А потом попытаться вытащить его обратно…

НЕ ТОПЧИТЕ МУХОМОРЫ
За неделю до пороши,
Потому что мухоморы
Носят платьица в горошек.

Так отчаянно краснеют,
Пережив грибное царство,
Говорят, что мухоморов
Мухи белые боятся.

В листопадную усталость,
В обложной косой дождище
Это всё, что нам осталось,
Тем, кто в чащах лето ищет.
Николай Дмитриев, †2005 (№ 3, 171)

И МУРАВЬЮ ДАЁТСЯ ЖИЗНЬ НЕ ПРОСТО. Но так ли много надо муравью? А он найдёт чешуйку от берёсты и волочит её сквозь мураву. Она ему все лапы отдавила, тяжёлая, как доброе бревно! Но он упрям и не жалеет силы, он продерётся с нею всё равно. Он тянет её медленно, натужно, все ямы-ямки про себя кляня. Но что поделать? Это тоже нужно, ведь у него и дети, и родня!
А сколько на пути его таится опасностей, превратностей, тревог! И всякий жук, и зверь, и даже птица, и чьё-то там копыто иль сапог… Но муравей с чешуйкою берёсты, работая, не думает о том. Он строит дом свой буднично и просто, не ожидая пенсии притом. Вячеслав Кузнецов, †2004 (№ 6, 26)

ПИЛОЙ ПО ЖИВОМУ
Неужели дереву не больно
В миг, когда, от инея бела,
Прозвенев по зарослям разбойно,
Тронет ствол жестокая пила?

Неужели дереву не страшно,
Кроной над подлесками паря,
Словно после сшибки рукопашной,
Падать на покровы января?

Жизнь, она для всякого едина —
Человека, дерева, цветка,
Если им расти необходимо,
Сочетая души и века.

Дни пройдут, от сумерек серея,
Чёрствое безмолвие храня.
Но цветок отзывчивый кипрея
Розово засветится у пня.
Валерий Шамшурин, р. 1929 (№ 5, 74)

ДЕЛЬФИН
Дельфин плыл к берегу… Порезанный винтами, он так кричал, что море содрогалось. А мы лежали на песке прибрежном и ничего не знали о беде. Мы только волны слышали в то утро.
Дельфин плыл к берегу в надежде, что мы его заметим над волнами и побежим навстречу, как однажды он кинулся на помощь человеку и до земли ему доплыть помог. Дельфина мы заметили случайно, когда вблизи взметнулся он высоко, и кто-то громко крикнул: «Посмотрите! Дельфин играет…» — а другой добавил: «Во даёт!»
Дельфин всё ближе подплывал. Всё чаще показывалось тело над волнами. Какой-то мальчик бросил в море булку. Но булка до него не долетела. Дельфин исчез. Быть может, испугался?
А мы опять уткнулись в наши книги. Жевали фрукты, в шахматы играли. Смеялись анекдотам… И не знали, что наш дельфин, отчаянью поддавшись, навеки опускался в глубину.
И только мальчик всё смотрел на море.
Андрей Дементьев (№ 3, 49)

АРАЛ
Пока моя память ещё не устала,
Я помню живое дыханье Арала.
Густых облаков табуны лебединые
И волны — до рези в глазах! — светло-синие.
Как наша фелюга просторами мчалась,
Как чайка, повиснув над морем, смеялась.
Мы молоды были. Нам весело пелось.
Куда же ты, вольное морюшко, делось?
Пока мы заздравные гимны орали,
Сойдясь, облака чёрной тучею стали.
На море катилась драконом пустыня,
И в горле першило от пыльной полыни.

А мы всё орали, орали, орали,
В хмельном упоенье забыв об Арале…
Николай Красильников, р. 1948 (№ 6, 286)

Всё больше нас. Настанет время,
Когда Земля, пронзая тьму,
Стряхнёт с себя людское племя,
Как наважденье, как чуму.
Залечит раны понемногу,
Заполнит в недрах пустоту
И принесёт в ладонях Богу
Былинку малую в цвету.
Николай Беседин (№ 5, 81)

МЫ И СОБАКИ — ЛЕГЛИ НА ВЕСЫ
Первый заместитель мэра Москвы в правительстве Москвы Пётр                Бирюков разослал префектам районов документ, утверждающий «порядок работ по отлову, транспортировке, стерилизации, содержанию в приютах, учёту и регистрации безнадзорных и бесхозяйных собак и кошек в городе Москве». Согласно этому документу, в приютах создаются «комиссии из трёх человек», которые принимают «решение о целесообразности дальнейшего содержания животного в приюте или его эвтаназии» — для вновь поступивших по завершении 10-дневного карантина, для содержащихся в приюте — в любой период. Если в течение 7 дней после принятия «решения» не поступило «предложений от (частных) приютов и граждан», «животное подвергается эвтаназии». Newsland.ru.

ОЧЕНЬ СОБАКИ НАМ СТАЛИ МЕШАТЬ
Наши помехи эпохе под стать, все наши страхи причинны. Очень собаки нам стали мешать — эти бездомные псины. Бред, говоришь… Но судить потерпи, — не обойдёшься без бредней. Что говорить — на надёжной цепи пёс несравненно безвредней. Право, с ума посходили не все — это не бредни, не басни: если хороший ошейник на псе — это и псу безопасней. Едешь хозяином ты вдоль земли — скажем, в Великие Луки, — а под колёса снуют кобели и попадаются суки.
Их на дороге размазавши в слизь, что вы за чушь создадите? Вы поощряете сюрреализм, милый товарищ водитель. Дрожь проберёт от такого пятна! Дворников следом когорты будут весь день соскребать с полотна мрачные те натюрморты. Пса без намордника чуть раздразни, — он только челюстью лязгни! — Вот и кончай свои грешные дни в приступе водобоязни. Не напасутся и тоненьких свеч за упокой наши дьяки… Всё же намордник — прекрасная вещь, ежели он на собаке!
Мы и собаки — легли на весы! Всем нам спокойствия нету, если бездомные шалые псы бродят свободно по свету. И кругозор крайне узок у вас, если вас цирк не пленяет, — пляшут собачки под музыку вальс — прямо слеза прошибает! Или — ступают, вселяя испуг, страшные пасти раззявив, — будто у них даже больше заслуг, нежели чем у хозяев. Этих собак не заманишь во двор — им отдохнуть бы, поспать бы, — стыд просто им и семейный позор — эти собачие свадьбы.
Или — на выставке псы, например, даже хватают медали, — пусть не за доблесть, а за экстерьер, но награждают — беда ли? Эти хозяева славно живут, не получая получку, — слышал, огромные деньги гребут за… извините, — за случку.
Значит, к чему это я говорю, — что мне, седому, неймётся? Очень я, граждане, благодарю всех, кто решили бороться!
Вон, притаившись в ночные часы, из подворотен укромных лают в своё удовольствие псы — не приручить их, никчёмных. Надо с бездомностью этой кончать, с неприручённостью — тоже. Слава же сабаколовам! Качать!.. Боже, прости меня, Боже!..
Некуда деться бездомному псу? Места не хватит собакам?.. Это — при том, что мы строим вовсю, с невероятным размахом?!
1976
Владимир Высоцкий, †1980 (№ 2, 104)

КО МНЕ, ПОСЛЕДНИЕ, КО МНЕ!
«Недавно я побывал в Дивееве. Приложился к мощам Серафима Саровского. Восхитился великолепием белоснежных, голубых и розовых храмов. Прошёл в одиночестве вдоль канавки, которую отрыли по указанию преподобного Серафима. Эта канавка заслоняет обитель от внешних напастей. Шёл полчаса, а казалось — протекла целая жизнь. Вспомнил и помянул всех милых усопших. Помолился о живущих. Испытал внезапное слёзное умиление, будто и впрямь коснулся моего лица голубой хитон пролетевшей надо мной Богородицы.
У купели на траве — в долгополой юбке, в стоптанных запыленных башмаках, богомолка в тёмном платочке. Пожевала и отложила в сторону горбушку хлеба, отпила из кружки ключевую воду. Носик остренький, как у птички, глаза наивные, голубые, как у младенца. Тихо говорит то ли мне, то ли себе самой, то ли плывущему над нами облачку.
Говорит, что скоро состоится нечестивый Собор, о котором указано в Писании. На этом нечестивом Соборе все, какие ни на есть на земле, веры соединят в одну, и не станет никакой. И придёт конец Православию. Спутают все времена, чтобы православный человек не знал, в какой час, в какой день за кого молиться. Церковный язык, на котором говорят Ангелы, заменят на людской, которым говорят в магазинах и на рынках.
В церковь, откуда уйдёт благодать, нельзя будет ходить, нельзя будет молиться и отпеть покойника. Поэтому лучше сейчас помереть, тогда ещё успеют отпеть. А потом, если умрёшь, то и похоронят без отпевания, и не будет на тебе благодати. Когда исчезнет вера, тогда исчезнет в России благодать. Отойдёт от России Покров Пресвятой Богородицы. Тогда начнётся страшная война. Сейчас молитвами Богородицы Россия заслоняется от ненавидящих её врагов. Кончится благодать, опадёт Покров, и враги со всех сторон нападут на Россию. И тогда будет война и большая кровь. Но тот, кто на этой войне падёт за Россию и омоется кровью, к тому благодать вернётся, и он будет спасён.

Туман остался от России
Да грай вороний — от Москвы.
Ещё покамест мы живые,
Но мы последние, увы.
Шагнули в бездну мы с порога
И очутились на войне.
И услыхали голос Бога:
«Ко Мне, последние, ко Мне!»
Юрий Кузнецов, †2003

«Станут ходить по домам, отбирать паспорта и вручать пластиковые карточки, которые будут вместо денег и на которых начертано число зверя. Кто карточку возьмёт, тот станет безблагодатным, и у того на челе обозначатся три шестёрки — число зверя.
Кто карточку не возьмёт, тот не сможет ничего купить и никуда поехать. И не взявшие карточку станут помирать от голода. Поэтому надо уже теперь, заранее, закупать продукты на полгода, а то и на год, чтобы не умереть с голоду. Кто карточку не возьмёт, тот станет мучеником и подвергнется гонениям, как было при язычниках и при большевиках».

ПРОРОЧЕСТВО
Не столбовая дорога
К Богу ведёт, а стезя.
«Храмов появится много,
молиться в них будет нельзя».

В давние грозные годы
Жил преподобный отец,
Принявший Богу в угоду
Мученический венец.

Русь, потеряв Госудяря,
Впала в разор и позор,
Переругались бояре,
Голод нагрянул и мор.

По городам и селеньям —
Стон от зари до зари,
Церкви пришли в запустенье,
Вымерли монастыри.

Только разбойные шайки
Рыскали на большаках,
Только брели попрошайки
С плошками в чёрных руках.

Русь потонула во мраке.
И в довершенье беды
В ней объявились поляки,
Шведы, ливонцы, жиды.

Деньги, еду и одежду —
Всё отобрали они,
Впрочем, оставив надежду
На покаянные дни.

Даже им чуждые храмы
Снова они возвели,
Чтобы в них каялись хамы
Порабощённой земли.

Но на церковных порогах
Плакал Лаврентий, грозя:
«Храмов появится много,
молиться в них будет нельзя!»
Виктор Верстаков, р. 1951

«В последнее время бесов в аде не будет. Все будут на земле и в людях. Будет страшное бедствие на земле, даже воды не будет. Потом будет всемирная война. Будут такие сильные бомбы, что железо будет гореть, камни плавиться. Огонь и дым с пылью будет до неба. И земля сгорит. Людей останется очень мало, и тогда начнут кричать: «Долой войну и поставить одного царя». Выберут царя, который будет рождён от девы двенадцатого колена, царского рода, и будет красивый для нечестивцев, а благочестивые увидят его страшно ужасным. В царской мантии будет ехать на колеснице и доедет до сада, сойдёт и пойдёт по саду прогуливаться, размышляя, как ему строить своё царство. Вдруг откроется бездна, появится вода, и с воды как будто кто-то выплеснется, и ему покажется, что кто-то у него сзади. Он оглянется назад и увидит страшное страшилище, и в испуге крикнет, открыв широко рот. В этот момент вселится в него бес, и с той поры он станет антихристом. Антихрист сядет на престол в Иерусалиме. Сейчас Денница связанный в аду, и Господь его развяжет, и он вселится в царя-антихриста.
Я говорю не только для России, но и для всего мира. Мои слова верны, и мне их открыл Дух Святый по благодати».
Поучения, пророчества старца ЛАВРЕНТИЯ ЧЕРНИГОВСКОГО
и его жизнеописание. М.: Русский Духовный Центр, 1994

«На север пойдут эшелоны, в которые посадят тех, кто не взял карточки. Но первый эшелон мучеников, который уедет на север, весь спасётся. Потому что идёт потепление климата, и там, где сейчас льды, будут цвести вишни и яблони.
После великих гонений, когда многие русские люди умрут за веру, наступит просветление, и в России будет царь, будет возрождение православной веры. И будет много верующих, особенно среди молодых. Но доброе время продлится недолго, потому что через три года царя убьют.
К этому времени в мире воцарится антихрист. Он будет повенчан на царство в Иерусалиме в еврейском храме. Хоть того храма сейчас нет, он будет воздвигнут в три дня, потому что для храма уже всё заготовлено. Патриарх, который приедет на венчание антихриста, увидит, что у того вместо ногтей — когти. И громко об этом заявит, за что и будет убит. Всем надо молиться за патриарха.
Когда начнутся гонения и людям станут вручать пластиковые карточки с числом зверя, множество народа повалит в монастыри. В монастырях велено всех принимать. Поэтому обители заводят хозяйства, пашут землю, пасут коров, чтобы прокормить тех, кто придёт к ним спасаться» .

КЛИЧ
В леса! За болота и реки.
В скиты, где лишь шёпот травы.
Немедленно ладить засеки,
Ходы потайные и рвы.

И снова — за брата, за друга,
За этот… за менталитет —
Пройти от пращи и до лука
Свой путь до брони и ракет!

Достанет последнего гада
Архангел своим копиём.
Бесовскую пыль демократа
На паперти Храма стряхнём.

В леса! В Пустозерски, в Уржумы!
В подвижники — Бог на челе!
Но нет огневых Аввакумов
Сегодня на Русской земле.
Николай Денисов (№ 2, 154)

«Многие будут виноваты перед Господом, но он простит тех, кто покается. Сталин покаялся перед Господом, и Господь его простил. В конце концов Господь всех простит. Потому что он милосерден, и имя Его — Любовь».
…Так говорила старушечка, и слова её были подчас невнятны. Иные слова было мне не дано разуметь. Я понимал одно — что её устами говорит вековечная тихая Русь, которая не принимает жестокого безбожного мира. Терпит от этого мира мучения, прячется от этого мира то в проповедь Аввакума, то в молитвенные слова Нила Сорского, то в стих Есенина, то в сидящего на цепи во Владимирском централе Даниила Андреева. Это и есть другая Россия, отвергающая скверну и беззаконие во все века: от первых русских святых до недавних новомучеников.
Тех, кто выстоит, сбережёт совесть и доброту, сердоболие и благородство, отзывчивость и чистоту помыслов, кто примет крестную муку за свою высокую веру, тот будет наречён святым XXI века».
Александр Проханов, «Завтра», РНЛ

Программы радио, программы телевидения…
Сбываются великие предвидения
Пророков: глады, моры по местам,
Тайфуны, смерчи, паводки, холера…
И вспыхивают войны тут и там,
И, словно древних христиан в вольеры,
Бросают в пасти тюрем тех, чья речь
И действия диктаторам противны.
Программы и точны, и объективны.
В криминогенной зоне мы живём.
И не светла печаль, и не надёжен дом.
Наталья Карпова, СПб., убита в 1995 году

СТРАННО, КОГДА УСЛЫШИШЬ: «ЛАНДЫШИ ПРОДАЮТ»
Каждый Божий день я выхожу со станции «Технологический институт», чтобы с торопящейся толпой преодолеть с риском для жизни Московский проспект и по 1-й Красноармейской, повернув на Измайловский, добраться до родной редакции. И каждую весну наблюдаю одну и ту же картину: это бойкое место давно завоевали торговки мелким товаром — именными ложками, носовыми платками, самодельными тапочками и цветами по сезону. Идёт с весенней капелью весна красна, и первое, что бросается в глаза, — перевязанные ниточками букетики ландышей. Много прекрасных цветов на свете, но нежные, трепетные колокольчики, нанизанные на веточку, издают неповторимый аромат леса, пробуждения жизни, вызывают давно забытые воспоминания о первой любви, растворяют ненасытные заботы бега по замкнутому кругу городской суеты, и что-то неповторимо-забытое своим тончайшим запахом пронзает душу до боли.

ЛАНДЫШ
Чернеет лес, теплом разбуженный,
Весенней сыростью объят.
А уж на ниточках жемчужины
От ветра каждого дрожат.

Бутонов круглые бубенчики
Ещё закрыты и плотны,
Но солнце раскрывает венчики
У колокольчиков весны.

Природой бережно спелёнутый,
Завёрнутый в широкий лист,
Растёт цветок в глуши нетронутой,
Прохладен, хрупок и душист.

Томится лес весною раннею,
И всю счастливую тоску,
И всё своё благоухание
Он отдал горькому цветку.
Самуил Маршак, †1964 (№ 2, 60)

Я подхожу к торговке и говорю: «А ведь ландыши записаны в Красную книгу, ими торговать нельзя». А она: «Да что ты, милый, их в лесу нынче видимо-невидимо», — но пытается укрыться от направленного на неё фотоаппарата. Конечно, не от хорошей жизни продаёт она по 50 рублей чудные букетики, но через два-три дня ландыши медленно умрут в вазе с водой, скоро утратив своё очарование и аромат.

Я не сорву тебя, ландыш,
В чуткой лесной полутьме.
Что ж ты, невиннейший, плачешь?
Или не веришь ты мне?
Владимир Сапронов, г. Тула, р. 1939 (№ 1, 29)

— Товарищ милиционер, — обратился я к стоящему неподалёку сотруднику, — почему она нарушает закон; ландыши рвать нельзя!
— Да мы до 15 мая гоняли этих торговок, а после — всё: скажут —
вырастили на садовом участке, что мы тут доказывать будем? — ответил санитар общества. Честно говоря, я не понял, почему до середины мая нельзя, а потом можно… Ну да Бог с ним: в стране такие дела творятся — не до торговли копеечной. Человек — единственное мыслящее существо на Земле, который с упоением занимается уничтожением и себя, и окружающей среды. Пока не поздно, давайте запишем человека в Красную книгу; правда, сам себя он спасти уже не может. Одна надежда — на Бога…

ИДЕЯ
Мне захотелось в книгу жалоб
Идею новую подать,
Что в Красной книге не мешало б
И человеку место дать
За то, что он живёт на совесть,
Не заедая век чужой,
Нелёгкой жизни пишет повесть
Своей отзывчивой душой.
К нему питая уваженье,
Хвалю его на все лады!
Не подлежит уничтоженью
Ни сам он, ни его труды.
Пускай охраной обезпечат,
С почтеньем головы склоня,
Пускай не сокол он, не кречет,
Орлу не кровная родня,
Но раз душа его крылата,
Прошу: прислушайтесь ко мне.
К нему приставьте не солдата,
Всего лишь — солнышко в окне.
Алексей Любегин, СПб. (№ 6, 295)

* * * * * * *
У меня в Питере живут три двоюродные сестры и один двоюродный брат. Было время, когда три семьи проводили лето во Всеволожске, где дедушка когда-то купил полдома на Октябрьском проспекте, 43. Ох, и весело проводили мы длинные летние дни! Тут и походы за грибами на запретный Ржевский артиллерийский полигон, и купание в Мельничном ручье, и совместное чтение, а кое у кого даже появилась и первая дачная любовь… Я назначил девочке свиданье. Было мне почти пятнадцать лет, и её стыдливое молчанье было мне согласием в ответ. Эту встречу в памяти лелею, только стёрлись девочки черты, помню только: светлая аллея и кругом цветы, цветы, цветы. Анатолий Краснов, СПб. (№ 6, 46) Старшей была Люда, которая уже закончила Ленинградский государственный университет и знала итальянский язык. Мы по праву считали её красавицей, и в пристройку к Люде стали заглядывать ухажёры. Стихи в шестидесятые были в фаворе, любимых поэтов знали наизусть, да и способ ухаживания — при отменной памяти и желании понравиться девушке — был не из последних. В один из тихих вечеров Людин поклонник с чувством прочитал стихотворение, которое запало мне в душу. Послушайте сами:

ЛАНДЫШИ ПРОДАЮТ
На привокзальной площади
Ландыши продают.
Какой необычный, странный смысл
Ландышам придают.
Ландыши продают.
Почему не просто дают?
Почему не дарят, как любимый взгляд?
Ландыши продают…

Непорочно белые, чистые,
Лучевидные и лучистые,
Непогрешимые — что им гроши мои?
Ландыши продают.

Что звучит пошлей — «пошла по рукам»?
Но не тот же смысл я словам придам,
Если я спрошу, Москвой проваландавшись:
«Почём ландыши?»
Почём свежесть?
Почём красота?
Почём нежность?
Почём чистота?
Почём воздух сегодня дают?
Не правда ли, странно, когда услышишь:
«Ландыши продают»?
Григорий Левин, †1994 (№ 3, 88)

Ну, а дальше, дальше жизнь запрягла нас, как запрягают лошадь, взнуздала и погнала по своей бугристой дороге. И мы, Юра, Люда, Валя, Таня, Саша и я, волей-неволей взяли в руки поводья и понеслись вперёд. Люда вышла замуж, но вскоре с ней случилось несчастье и она всю жизнь прожила одна. Юра умер в 2008 году, Люда в 2011-м
отметила своё семидесятилетие, остальным за шестьдесят, здравствуют и поныне. Мы почти не встречаемся: не по ссоре — по нехватке времени — оправдываемся. Теперь только один печальный повод может соединить нас на время — кончина близких. Да, мы одной крови, но общего духа в нас нет…

РОДНЯ
Умер дед. В больнице сбор
в три. Родня. Венок звенящий.
Вижу братьев и сестёр
на похоронах, не чаще.

Господи Ты Боже мой…
А росли одной семьёй.
Словно льдину — разломало.
Кровь родная… разве мало?..

Снег рождественский идёт.
На столах закуска ждёт.
День не будний, а суббота…

Из присутствующих кто-то
снова всех нас соберёт.
Александр Зорин (№ 4, 51)

О МУХА! О ПТИЧКА МОЯ!
Давайте ненадолго оторвёмся от серьёзных материй и оглянемся вокруг. Да вокруг меня кипит-пролетает жизнь!
Я как-то уже писал восхищённо о домашней мухе, да-да, об этом привычном надоедливом насекомом, которое ненавидит человечество. Заглянул в умную статью и узнал, что латинское название нашей ненавистницы — Family Muscidae; она обычно серого цвета, около 7 мм в длину, с четырьмя чёрными полосками на груди. Потребляет в пищу практически всё, поэтому может переносить заразу. Место обитания в комнате  практически любое: пол, стена, потолок, углы, на земле, растениях и прочее. Живёт от 15 до 30 дней в зависимости от температуры помещения, откладывает за свою жизнь от 600 до 9000 яиц. Комнатная муха может лететь со скоростью до 6,4 км/ч. Интересно, что мухи взлетают задом наперёд. Мухи любят сладкое. У мухи есть два коготка на нижней части стопы и липкие подушечки под коготками, поэтому она и не сваливается и может передвигаться по потолку. Думаю, для первого знакомства достаточно.
Я получаю огромное удовольствие, наблюдая за полётом мухи, когда она играючи закладывает невероятные виражи. Куда там современным самолётам до крохотного живого истребителя-виртуоза! Местом приземления служит совершенно любой предмет, за исключением липкой ленты, но сознаёт она ошибку только на грани смерти. Но вот из клейкой паутины муха порой с огромными усилиями прорывается на свободу.
Она надоедает человеку не потому, что хочет досадить, а с чисто прагматической целью: шелушащаяся человеческая кожа мухе оказалась по вкусу; муха кусаться не может. Мы затрачиваем гигантские усилия, чтобы с силой хлопнуть газетой по собственному телу, причём не всегда удачно. Мухи обладают удивительной живучестью. А своей назойливостью и жаждой крови отличается муха «жигалка осенняя», которой кровь нужна для продолжения рода. Поэт про это различие не слыхал и спутал разных мух в одну. Но, честно говоря, различить домашнюю муху и жигалку мне не удалось — настолько они похожи. Поэтому и фото кусачей летуньи я убираю. Осенняя муха ленивей летает, осенняя муха больнее кусает, осенняя муха, как злая старуха, ворчлива, туга на мушиное ухо. Весною легка была, бойко пестрела, а летом от ярой крови зеленела, но к осени медленно забронзовела, крылом потемнела, отяжелела и неповоротливей ныне летает, и чудится: что-то она забывает, зато доведётся — больнее кусает. Но это уж как повезёт… Вот-вот прожужжит она глухо, осенняя вялая муха, — и воздух угрюмо куснёт, и лапками кверху заснёт.
Валерий Михайлов, г. Алма-Ата, р. 1946 (№ 6, 127)
Теперь, узнав, как мало они живут на свете, я жалею мушиное племя и сначала делаю попытку выгнать муху в окно, и только после безуспешной беготни по комнате применяю запрещённое для человеческих боевых действий газовое оружие.
А если вглядеться в её внешность, то надо признать, что муха создана Творцом не без изящества. Посмотрите на неё безпристрастно, и вы сумеете по достоинству оценить красоту маленького, летающего по невероятно сложной траектории насекомого, у которого очень много врагов.
Копаясь в своих альбомах, куда я наклеивал всякую всячину, наткнулся на признание, опубликованное, возможно, в газете «Аргументы и факты» в сентябре 1995 года. Итак:

ЛЮБОВЬ К МУХЕ
Как она могла залететь ко мне, ума не приложу: на окнах двойные сетки, вентиляционные ниши закрыты густой решёткой, входная дверь — двойная, но вот ведь залетела как-то прямиком на кухню. Первое желание — убить, муха ведь залетела, инфекция. Но тут она села напротив меня, такая вся молоденькая, красивая, изящная, тоненькая, наивная, и начала умываться, чистить лапки, крылышки, радостная какая-то вся. Кот мой сделал ленивую попытку поймать её, но он старый, а муха — ну очень молоденькая, мне стало её жалко. Да и она как-то странно себя ведёт, не нагло, сядет в сторонке и ждёт крошку. Потом я иду в ванную — она летит за мной, потом я иду в комнату — и она за мной. Сажусь в кресло глазеть очередную серию «Санта-Барбары», она усаживается мне на колено.
Так мы втроём и живём в последнее время. Кот лежит рядом и лениво ревнует, но попытки поймать её больше не делает. Утром кормлю кота, поливаю цветы, уходя на работу, целую кота в нос. Он, как всегда, брезгливо морщится, вздыхает, но терпит стоически уже 15-й год мою страсть, мою любовь и нежность. Муху не целую, говорю: «Вода — на окне, крошка — на столе, пока, до вечера». Вечером прихожу, и всё сначала: кот в помаде, мухе привет. Вот так мы и живём в последнее время втроём: очень красивый и умный старый кот, молоденькая, красивая муха и я. Быть может, это и есть любовь? Не знаю…
Татьяна Ларионова, Кириши, Ленобласть

ЛЮБВЬ К МУХЕ
Я муху безумно любил!
Давно это было, друзья,
Когда ещё молод я был,
Когда ещё молод был я.

Бывало, возьмёшь микроскоп,
На муху направишь его —
На щёчки, на глазки, на лоб,
Потом на себя самого.

И видишь, что я и она,
Что мы дополняем друг друга,
Что тоже в меня влюблена
Моя дорогая подруга.

Кружилась она надо мной,
Стучалась и билась в стекло,
Я с ней целовался порой,
И время для нас незаметно текло.

Но годы прошли, и ко мне
Болезни сошлися толпой —
В коленках, ушах и спине
Стреляют одна за другой.

И я уже больше не тот.
И нет моей мухи давно.
Она не жужжит, не поёт,
Она не стучится в окно.

Забытые чувства теснятся в груди,
И сердце мне гложет змея,
И нет ничего впереди…
О муха! О птичка моя!
Николай Олейников, †1937 (№ 3, 25)

Но если вы мух терпеть не можете, есть несколько народных способов избавиться от непрошеных гостей.
1.Сварить мухомор, залить сладким сиропом и расставить в разных местах. Отведав угощенья, мухи остаются рядом с блюдечком.
2. Мухи не любят запаха пижмы, а также базилик и томаты, запах пихтового, эвкалиптового и кедрового масла.
3. Натереть рамы и подоконники уксусом.
4. Мухи не терпят пола, натёртого скипидарной мастикой с добавлением уксуса.
5. Боятся сквозняков и темноты…
К слову, МУХА, МУХИ встречаются в Библии семь раз (Исх. 8, 21, 22, 24, 29, 31; Ис. 7, 18; Екк. 10, 1). Правда, имеется в виду не наша безобидная домашняя муха, а живущая в Египте и Иудее пёсья муха, видимо, напоминающая по силе укуса знакомого нам овода. В Энциклопедии архимандрита Никифора говорится, что из-за неё «пастухи часто бывают вынуждены оставлять свои пастбища и спасаться, бросаясь в песок или морской ил. Некоторые виды мух в жарких странах залезают в нос, уши и в глаза, другие кладут яйца свои под кожу, вызывая мучительную болезнь — накожное воспаление». Екклезиаст сравнивает небольшую глупость уважаемого лица с порчей благовонной масти мироварника, если в неё попадёт несколько мёртвых мух (Екк. 10, 1).
ЛЕТО КРАСНОЕ ПРОШЛО
…И снова главный редактор «Православного Санкт-Петербурга» Александр РАКОВ в гостях у своего духовника, дорогого батюшки Иоанна МИРОНОВА.
Сегодня 2 сентября, идёт дождик… Я приехал раньше, чем мы договорились, и батюшка бросил завтрак из-за меня. И вот мы сидим с ним на его красивом участке…
— Здесь астры растут, хризантемы жёлтые, георгины красные. У меня в этом году не особенно красиво… Но — что выросло, тому и радуемся. Главное, зелени много.
— Батюшка! Вот и осень пришла, начался новый учебный год… А как вы учились в школе? Двоек не было? Я помню, вы рассказывали, как встретили недавно своего старого учителя…
— Да, директора Павловской школы — была такая средняя школа в Павлове-на-Неве. С пятого класса я туда поступил, а до того учился в селе Медном, куда нашу семью сослали, — среди Синявинских болот. Ну конечно, нравилось мне учиться, с любовью в школу ходил… И учился я хорошо, мои тетрадки всегда на выставку брали. Дора Александровна, наша учительница, бывало, скажет: «Вот, берите пример с Миронова — как красиво и чётко пишет!..» Я все предметы любил. В школе у меня всё было хорошо, и семинарию и Академию я тоже окончил по первому разряду… А как-то недавно пришёл я освящать школу в Кузьмолове… После освящения преподаватели пригласили меня на свой праздник — у них там столик был приготовлен, угощение… Я им напутственное слово сказал, вспомнил стихи Некрасова: «Сейте разумное, доброе, вечное…» Рассказал им о своих учителях: я их всегда поминаю с любовью и благодарностью. Немецкий язык у нас вела Евгения Васильевна — такая хорошая учительница!.. А Модест Модестович — математик!.. И Николай Иванович Безруков — тоже математик, — они замещали друг друга. И директора школы помню… Звали его Виталий, а отчество его я сейчас забыл. В сереньком костюме ходил, строгий такой был, хотя и очень молодой… Как война началась, так он в первые же дни на фронт ушёл. И только я рассказал про директора, как мне какой-то старичок кричит: «Это я, я!..» Вот так встреча!.. Потом он пригласил меня квартирку освятить ему… Он ветеран войны, дожил до девяноста с лишком лет… А теперь он умер уже — года три-четыре назад…
— Раз уж зашёл разговор об усопших… Вы, конечно, помните Володю Смирнова, который работал в редакции и потом отошёл ко Господу? Никогда он мне не снился, а тут появился во сне. Вы не любите, когда я рассказываю свои сны… Но, может быть, Володя таким образом попросил у меня молитв?
— Сны пришли и ушли, а молиться за усопших надо всегда, и милостыню подавать за них надо… А Володенька-то молодой был… Как за него не помолиться?..
— Батюшка, меня вдруг заинтересовал такой вопрос: сожалеют ли усопшие о своей земной жизни?
— Там тоже есть раскаяние, да только уже запоздалое. Здесь Господь дал нам и покаяние, и раскаяние, и прощение, а там усопший видит свою жизнь и плачет — но сделать-то уже ничего не может… Мы, живые, можем им помочь. Особенно когда на проскомидиях их поминаем. Мы молимся, частички вынимаем, а эти частички уже опускаются в Животворящую Кровь Господню: «Омый, Господи, грехи поминаемых Кровию Твоею Честною». Вот видишь, какое великое дело!
— И ещё про сны. Последнее время мне и жене снятся кошмары, хотя мы регулярно исповедуемся и причащаемся. Есть этому причина?
— Я читал в дневниках у св.прав. Иоанна Кронштадтского, что и ему кошмары снились, да такие нехорошие… Выходит, и святым людям бес насылает во сне всякое… Что с того? Пришёл сон и ушёл, его и поминать не надо.
— Отец Иоанн, мне седьмой десяток, появляются новые болезни. Вот начался артроз коленного сустава… Как вы считаете, это наказание за прошлые грехи или начало старости?
— Может, и за грехи… Я так скажу: как мы себя чувствуем, так и хорошо. Так и надо нам себя чувствовать. Тут воля Божия. Болезни даются нам для исцеления души. Чтобы мы не роптали, а что заслужили, то и получили. Болезни нас очистят и приведут к примирению с Богом. А ты не волнуйся: вылечишься, вылечишься…
— У многих одиноких пожилых людей правдами и неправдами стараются отобрать жильё, даже родственники. И обратиться за помощью им, кроме Бога, не к кому. Откуда у людей такая жестокость и безчувствие к старикам?
— А помнишь, Шаляпин-то пел: «Люди гибнут за металл!.. Сатана там правит бал!..» Вот сатана нынче и правит бал, и те, кто на этом бале пляшет, допляшутся до погибели.
— У меня глупый, наверное, вопрос… Бывает ли такое, что христианин достиг своей меры духовного роста и дальше уже не растёт — живёт, оставаясь на том же уровне?
— Господь всё видит. Как только созрел плод, так Он его и убирает, а раньше того не снимает яблочки. Если созрел человечек — стало быть, пора его с дерева снимать…
— А не может быть такого, что он созрел — и живёт по-прежнему?
— Нет. На том свете уже будет дозревать. В Царствии Небесном тоже можно совершенствоваться, — но не так, как на земле. Если сподобимся достигнуть Царствия Небесного, то узнаем, как это происходит.
— Старец Николай Гурьянов, ваш духовный отец, через вас подарил мне икону Страшного суда. Всё так и будет, как на ней изображено, или это аллегория?
— Милый Сашенька, конечно, аллегория… Когда художник Бога рисует стариком с бородой — что это, как не аллегория? Но суть-то в том, что если не покаешься в грехах — значит, попадёшь в ад… Вот как Лев Толстой… Будешь в Новгороде, посмотри на икону в одном из тамошних храмов: там и Толстой в аду нарисован, и Лермонтов…
— И Лермонтов в аду?..
— За «Демона», наверное… Хотя я сомневаюсь… Лермонтов такие замечательные строки написал: «В минуту жизни трудную, теснит ли сердце грусть, одну молитву чудную твержу я наизусть. Есть сила благодатная в созвучье слов живых, и дышит непонятная, святая прелесть в них. С души как бремя скатится, сомненья далеко, и дышится, и плачется, и так легко, легко…» Так что я не знаю, за что Лермонтова в ад… Сомневаюсь.
ЛЕВ ТОЛСТОЙ
Приходили со всех сторон
За советом и на поклон,
Деловые, толковые, праздные,
Задавали вопросы разные.
Он всегда стоял на своём,
Думал, думал ночью и днём.
И порядки, и шум, и слава
Не по нраву ему, не по нраву.
Молвил в бороду: — Нехорошо! —
И из Ясной Поляны ушёл.
Он ушёл, чтобы не дойти
И скончаться на полпути
К недоступному и прекрасному,
Многоликому и огромному…
Ясная Поляна, ясная…
Тёмная кончина, тёмная…
Аркадий Чеботарёв, Нижний Новгород
— Батюшка, вернёмся в наше время. Нынешним летом была несусветная жара, и один автор в Интернете утверждал, что мы по своей греховности недостойны молиться о прекращении бездождия. Что же это получается? Выходит, мы вообще недостойны обращаться к Господу с просьбами?..
— Сказано: «Непрестанно молитесь» (1 Фес. 5, 17). И ещё: «Много может усиленная молитва праведного» (Иак. 5, 16). А что жара? Я в этом году благодарил Бога за тёплое солнышко — и нисколько не было мне жарко. Так хорошо!.. Выйду в садик свой и с такой радостью сижу там!.. А молиться при всяких бедствиях необходимо. У нас тут пожар начался однажды… Я вышел с иконой Матери Божией «Неопалимая Купина», один раз обошёл огонь — и всё утихло.
— Недавно один читатель прислал в редакцию стихотворение, смысл которого в том, что все дети после аборта попадают в рай. Я же слышал, что богословы говорят, будто для детей есть место наподобие лона Авраамова, где они ждут решения Господа: они же не крещены.

АБОРТ
Меня убили маленьким совсем.
Как мама так могла?
Не похоронен, где хоронят всех.
Ведёрко у стола.
Меня убили. Я теперь в раю,
У Бога на руке.
Поёт Он тихо: «Баюшки-баю» —
И гладит по щеке.
Семён и Анна Хмелевские
— Они как мученики Вифлеемские, как те 14 тысяч. Те детки тоже не были крещены, а у Господа не забыты: даже косточки их сохраняются. И мы не знаем, что происходит с детьми, убитыми при аборте: как небо далеко от земли, так и суждения человеческие далеки от Промысла Божиего… Что будет с теми младенцами, которые во чреве убиты?.. Господь милостив. А вот родители жестокие — они уподобляются Ироду!.. Аборт — это великий грех! И мужья в нём виновны, — не только женщины, — если они дают согласие на аборт. Алексей Ильич Осипов утверждает, что Православие никогда не говорило о том, что некрещёные младенцы погибнут. Наоборот, прп. Ефрем Сирин пишет, что дети, даже некрещёные, выше многих подвизающихся. А свт. Феофан Затворник писал, что «некрещёные дети не пасынки и не падчерицы у Бога, потому что у Отца нашего обители многи суть».
— Много разговоров об Иване Охлобыстине — то ли он артист, играющий злых шутов, то ли священник, которого Патриарх благословит вновь надеть священническое облачение. Он же весь в татуировках, говорит жаргоном. Раньше лицедеев хоронили за оградой кладбища, а он скачет, как блоха…
— А судить не надо никого. Есть высшая власть — пусть она и рассудит. А лицедейство… Милость надо иметь. Вот актриса Екатерина Васильева — какая хорошая православная женщина!.. И сын у неё стал священником, и духовник её был отец Иоанн Крестьянкин, которого я прекрасно знал…
— Батюшка дорогой! Напоследок скажите короткое слово учащимся.
— А учащимся я всегда желаю, чтобы они были прилежны к наукам. Это самое главное. А то сейчас усердия в учении у молодых нет. Они за компьютером могут сидеть часами, а за книгой не могут посидеть 15—20 минут. Но нельзя без книг-то выучиться!.. Как плохо, что не читают!.. А учителям скажу: «Сейте разумное, доброе, вечное!» И верьте: как бы дела ни складывались, а народ наш обязательно скажет сердечное, доброе слово тем людям, которые привели его к науке, к учению, которые добро сделали, — вот что помните.


V. ТОЧКА И ЕЩЁ ДВЕ
ГДЕ ТА ЗВЕЗДА, ЧТО СТАНЕТ ПУТЕВОДНОЙ?
Ещё будучи студентом на факультете английской филологии ЛГУ, как и мои сокурсники, я мечтал хотя бы одним глазком поглядеть на Великобританию: за мечты не посадишь. Но даже наши превосходные преподаватели в 70-х годах вряд ли могли рассчитывать на такой подарок от государства…
И когда я впервые очутился в Лондоне в XXI веке, бродил по таким знакомым по книгам и фильмам местам — Оксфорд-стрит, Пикадилли, Трафальгарской площади, Гайд-парку, Китайскому кварталу, даже по району Сохо, когда прошла эйфория от осуществления мечты, первым бросилось в глаза, что европейских лиц на улице британской столицы не встретишь. Да, английская речь слышалась отовсюду, но это был не чистый английский язык, на котором говорили джентльмены, а “pidgeon English” — донельзя исковерканный, разговорный, без соблюдения правил грамматики язык, который остроумные англичане и прозвали «птичьим». Нет, я не знаю английского в совершенстве, но даже того, что успели заложить в меня за два с половиной года обучения на факультете, было довольно для осознания. А вглядевшись в лица прохожих, понял: это не англичане. Толпа состояла из темнокожих азиатов, всюду мелькали разноцветные чалмы, чадры, фески и прочие национальные одежды иммигрантов. А где же истинные джентльмены в цилиндрах и смокингах? Увы, мне так и не посчастливилось поглазеть на них. Правда, иногда попадались мужчины в шотландских килтах.
И всё равно Англия выглядела старомодно, традиции соблюдались, цветы обвивали фонарные столбы, полицейских на улицах хоть пруд пруди, видеокамеры фиксировали твой каждый шаг, и была полнейшая уверенность в том, что хотя бы на британской земле ничего неприятного случиться просто не может.
Даже несмотря на то что местные мусульмане резали по праздникам баранов на площадях и лестничных площадках, англичане, свято поверившие в «мультикультурное общество», молча убирали оставшуюся после обряда кровь и кишки, проявляя «толерантность» (или «политкоррктность»?) к новым шумным соседям.
А надо сказать, новоприбывшим соседям у них жилось совсем не плохо: безплатные квартиры, большие пособия на каждого члена семьи, другие льготы давали им возможность безбедного существования и без устройства на работу. Они приглашали в гости родственников, которые с удовольствием приезжали на время, а оставались навсегда. И всё как будто шло по английским правилам, пристойно и тихо.
Но вот взрывается погромами, грабежом магазинов, драками с полицейскими, поджогами всего, что под руку попадётся, рабочий район Тотенхэм, а за ним и соседние районы и города. Причиной безпорядков в Лондоне послужило убийство полицейским 29-летнего темнокожего британца Марка Дуггана, которое произошло 4 августа 2011 г. Стражи порядка попытались провести досмотр автомобиля, где находился М. Дугган, однако подозреваемый в связях с бандитскими группировками открыл огонь и был застрелен.
Полиция, которой было приказано соблюдать «толерантность», одними щитами и дубинками сделать с разбушевавшейся толпой ничего не могла. И лишь когда угроза, что молодёжь, в основном мигранты, разнесут по камешкам древний Лондон, заставила применить водомёты и резиновые пули. Потрясённое нежданными событиями правительство сразу же объявило «нулевую толерантность» и всерьёз задумалось, что же делать с миллионами вовсе не желающих перенимать их культуру приезжих с мусульманского Востока. Выгнать из страны людей, которых сами же и пригласили? Лишиться дешёвой рабочей силы? Или готовиться к новым вспышкам, причиной которых может быть что угодно? В Германии каждую ночь сгорают десятки автомашин; положение во Франции ничуть не лучше. Любому здравомыслящему человеку давно было ясно, что Европа подкладывает под себя мину замедленного действия. Ну да Бог с ними — пусть теперь сами и разбираются. А мы?

ВАРИАЦИЯ НА ТЕМУ
«Широка страна моя родная» —
Пел таджик, дошедший до Дуная,
Русский пел, грузин, калмык и грек,
Одолев немало разных рек.

«От Москвы до самых до окраин»
Мор пронёс, стыда не зная, Каин.
С поля, где крапива да пырей,
Плач взметнулся, сокола скорей.

«Всюду жизнь привольна и широка»,
Пел и я, как многие, до срока…
Нынче задаю себе вопрос:
«Кто я, если не великоросс?»

И звучит насмешкой злого рока,
Словом издевательски звеня:
«Молодым везде у нас дорога…»
Дальше пойте песню без меня…
Виталий Серков, Сочи, р. 1956 (№ 3, 28)

Страну наводнили мигранты. И кто там разберёт, есть ли у него разрешение, купил ли он его или вовсе не озаботился такой мелочью. Но есть статистика, что на одного зарегистрированного «гастарбайтера» приходится до десяти нигде не числящихся.

СЫТНЫЙ РЫНОК
Приехал в Петербург Алёшка,
Села родного ветеран,
Чтобы продать свою картошку
И репы «двести килограмм».

А здесь, у Сытного, заминка
И всё опять без перемен.
Сказал ему директор рынка,
Не то грузин, не то чечен:

«Напрасно рвёшь свою одёжку,
Напрасно рвёшь свои штаны —
Отдашь нам репу и картошку
Ты всё равно за полцены».

Он на скале за дверью чёрной
В своём гнезде скучает тут,
Бойцы российского ОМОНа
Его, джигита, стерегут.

Как с королём таким тягаться?
Схарчит и глазом не моргнёт!
Куда крестьянину податься?
Кому нести свой корнеплод?

Идти в милицию нелепо,
У крепко запертых ворот
Стоит Алёха, чешет «репу»,
А репа в ящиках гниёт.
Иван Стремяков, СПб. (№ 7, 30)

А почему я поставил в кавычки слово «рабочий-гость»? Да потому, что большинство из них, особенно приезжие с Кавказа, своей «работой» считают преступления, создание организованных преступных сообществ, лезгинку на Красной площади, драки с русскими и насилие над местными девушками. У них есть свои «группы быстрого реагирования», которые на джипах по первому звонку мчатся на выручку друзей; часто откупаются от полиции, ибо денег хватает. Они любые двери открывают ногой и чувствуют себя хозяевами… Сколько подняли визга и пыли — мол, грядёт ксенофобии вал. Но меня этой ночью убили, и об этом никто не сказал. Я воскрес лишь велением Бога — всё ж прочна эта древняя нить. Просто нас на Руси ещё много, чтобы всех одним махом убить. Я воскрес, но мне слушать придётся, как идёт — со слезой — болтовня, что убили опять инородца, словно жаль им, что вновь — не меня.
Борис Сиротин, г. Самара (№ 5, 104)
Русские, даже молодёжь, объединённая разве что фанатизмом к футболу, постоять за себя не может. 10 декабря 2010 года Аслан Черкесов из травматики убил Егора Свиридова (последний выстрел — в голову в упор), 28-летнего болельщика, а 11 декабря более 6000 человек «устроили несанкционированный митинг, выкрикивали националистические лозунги» на Манежной площади, который вылился в погром и избиение нескольких десятков человек. Власть не на шутку напугалась: их антинародная политика неожиданно получила отпор. Тем более что милиция сначала задержала, а потом отпустила с миром соучастников убийства. И стала по видеокамерам разыскивать «русских фашистов». Потом, опять испугавшись, вернула убийц за решётку…

Поэта Всеволода Емелина вызвали в ГУВД Москвы для проведения «беседы» по поводу его стихотворения о событиях на Манежной площади 11 декабря. Об этом сам Емелин сообщил в своем блоге в понедельник, 28 февраля.
По словам Всеволода Емелина, поводом для вызова стали «сигналы от граждан» в связи с содержанием стихотворения «Еще раз про нежность». Правоохранительные органы могли счесть стих способствующим разжиганию национальной розни, сообщает «Росбалт».

ЕЩЁ РАЗ ПРО НЕЖНОСТЬ
Теперь, когда нежность над городом так ощутима…
А. Родионов
Мы, русские, очень нежные,
Пальни по нам из травматики — мы и помрём.
Чьи-то друзья придут на Манежную
И устроят погром.

Потому что конкретно по жизни
Наши русские существа
Чрезвычайно склонны к фашизму,
Как давно установил центр «Сова».

А лица кавказской национальности
По строению своего организма —
Напротив — склонны к интернациональности
И антифашизму.

Как увидит русский фашист кавказца,
Сразу плетёт вокруг него интриги.
А если тот не поддаётся на провокации,
Начинает кидать в него зиги.

Это подло — зигами кидаться,
Можно попасть человеку в глаз.
И тут, отложив свою толерантность,
Кулаки сжимает Кавказ.

Антифашисты фашистов всегда побеждали,
Вот русский лежит с простреленной головой.
С его стороны конфликт был национальный,
С противоположной стороны — бытовой.

И милиция тоже за антифашистов,
Они вспомнят битву под Курской дугой,
Поглядят на их смелые, честные лица
И отпустят с почётом в горы, домой.

Но пока ещё обезврежены
Далеко не все провокаторы,
И волнуется площадь Манежная,
И твердят: «Погром!» комментаторы.

Вот они шагают — русские фашисты,
Стройными рядами навстречу судьбе.
Двоечники, троечники и хорошисты
Из 10-го «А» и 9-го «Б».

Многих из них в тюрьму посадят
За то, что они — фашистские сволочи —
На Манежной площади нагадили
И сломали китайскую силиконовую ёлочку.

Поздравляю с наступающим Новым годом!
И желаю трудящимся по мере сил,
Чтобы каждый был со своим народом,
Где его народ с другим народом стрелку забил.

Только помните, что мы очень нежные,
Мы подвластны резиновым пулям и острым ножам,
По весне расцветают наши трупы-подснежники
По большим затаившимся городам.

И когда наши тела расцветут над свалками
Тёплым светло-розовым цветом,
Мимо них пролетит кавалькада джипов с мигалками,
Салютуя из золотых пистолетов.
Всеволод Емелин, р. 1959. Русская народная линия

Виновного в умышленном убийстве Егора Свиридова уроженца города Нальчик Аслана Масхадова суд приговорил к 20 годам колонии строгого режима, его подельников — от 5 до 20 лет.

Не знаю, не знаю, сколько это сумасшествие может продолжаться и выйдут ли русские люди на улицу, чтобы громко сказать, кто в нашем доме хозяин, только время от времени попадаются в прессе сообщения, что находят снятые квартиры, полные оружия. Квартиросъёмщиков, как правило, не находят. Значит, кто-то готовится? И где легче всего раздобыть автомат за 500 рублей?.. Чтобы не быть голословным, привожу другой факт. 8 сентября на чердаке здания в Москве по адресу Ленинградский проспект, 20, рабочие проводили ремонт, в ходе которого обнаружили подозрительный пакет и вызвали сотрудников полиции. В свёртке оказалось 1,2 килограмма гексогена, 19 взрывателей и 18 запалов промышленного производства. Кому принадлежат компоненты для изготовления бомбы, пока неизвестно. Гексоген — белый кристаллический порошок, внешне похожий на сахар, без вкуса и запаха. 8 сентября 1999 года взрывом были полностью уничтожены два подъезда дома на улице Гурьянова на юго-востоке города. Погибли 100 человек.

ВОСТОК В ОГНЕ
Восток в огне, тираны пали, на смену им идёт война — та, что пророки предрекали: не видно края ей и дна. Склони, надменный Рим, колена, уж близок твой последний час, восстали тени Карфагена кольцом колониальных рас. Дрожи, Мадрид, идут арабы, ты помнишь их ещё в лицо, враждой наречий и масхабов вновь край наполнится отцов. Смирись, парижская блудница, — наденешь скоро паранджу, и ты, британская столица, склонишься жертвенно к ножу. Медведь берлинский с жалким рыком падёт под ордами осман, и на швейцарский крест безликий ислам обрушит ятаган.
Мрак мировой «джамахирии» сокроет от Творца людей, заполнят ложные «мессии» рабами новый Колизей. Как в пасть глядит левиафана, Европа на «цветной» Восток: незаживающая рана — суровый, неизбежный рок…
Игорь Алексеев (№ 1, 7)

Справка: В России с 1996 года от рук исламских террористов погибло около 2 тысяч человек. В США жертвой исламских террористов 11 сентября 2001 года стали 2974 человек. В Турции в 2003 году при взрыве возле синагоги погибло 25 человек. В Испании в 2004 году при взрыве 4 поездов погиб 191 человек. В Лондоне при взрыве в метро в 2005 году погибло 56 человек. Только в 2010 году исламскими радикалами совершено 651 террористический акт, от которых погибло 1907 человек.

ЧУДАК
Старичок собирает бутылки,
И — чудак — никуда не сдаёт.
Лишь задумчиво чешет в затылке.
Я подумал: старик — идиот.

Но спросил: «Для чего?» — с тихой лестью.
И ответил беззубым он ртом:
«Наполнять зажигательной смесью, —
Будет много их нужно потом».
Николай Зиновьев, Краснодарский край, р. 1960 (№ 6, 60)

28 августа 2011 года в Москве, а районе Западное Бирюлёво, трое вооружённых ножами таджиков зарезали молодого парня, 27-летнего Романа. Одного задержали, двоим удалось скрыться. Милиция не заинтересована в распространении подобной информации.

Опять на удар нарвусь,
Хоть силой ни с кем не мерюсь:
Глумливо плюёт на Русь
Пригретая ею нерусь.
Все клятвы пошли на слом!
Давно ль, чтоб не быти биту,
Вы били Руси челом:
«Возьми под свою защиту!»
Начатки вражды не зля,
За довод не стану брать я —
Мол, прадеды наши зря
Сказали друг другу: «Братья!»
Но — рвёте вы братства нить
Живую и вековую…
Не ведаю: как тут быть,
Защиту найти какую?
Сергей Макаров (№ 5, 72)

Я не пророк и не могу предсказать, что случится дальше. Но то, что в воздухе пахнет бедой, предскажу точно. Да это носит в душе любой живущий в России. Внутренним войскам вдруг придали лёгкие танки.

КРИК
Время нелюдей, время зверей.
Мы — за гранью добра и прощенья.
У растерзанных русских детей
Нет законного права отмщенья.

Наши дети не в силах молчать.
Кто безстрашен, тот будет услышан.
Им осталось безправно кричать
о законе, дарованном свыше.

Ими пройден терпенья рубеж.
Крик детей до безумства неистов.
Кровный зов их привёл на Манеж,
Наших про;клятых дней декабристов.

Власть трясётся от крика детей,
Не скрывая когтей и оскала.
Неумолчный, над Родиной всей
реет крик. Это только начало.
Валерий Хатюшин, Москва (№ 1, 7)

Одна странность: убьют русского — «на бытовой почве», убьют кавказца — «межэтнический конфликт»…

БЕЗМОЛВИЕ
Ну, хорошо, подымется народ. Ну, хорошо, подымется, а дальше? — За кем он, растревоженный, пойдёт, уставший от безмолвия и фальши?
…Чем ночь темней, тем ярче россыпь звёзд, — тем горше суть трагедии народной, и мучает единственный вопрос: где та звезда, что станет путеводной? Какая цель сердца соединит? Какой восторг согреет наши души? И где тот вождь, что станет знаменит, и где та жизнь, что будет этой лучше?
…И снова от предчувствия пути смущают взор кровавые закаты. И хочется отцу сказать «прости», хоть перед ним сейчас не виноват я. Не вижу ни вождя и ни огня, но верю в дух подъемлющего слова, и, думая о том, что ждёт меня, прошу благословения Христова.
Николай Астафьев, СПб., р. 1949 (№ 6, 143)
В следующей «былинке» я расскажу вам о том, что делают с народом, посмевшим защитить свои права.

ДЛЯ ВСЕХ ОБРЕЧЁННЫХ УРОК ПОКАЗАТЕЛЬНЫЙ БЫЛ
Я учился во Львове то ли в девятом, то ли в десятом классе, когда всем школьникам стали выдавать круглые пшеничные булочки: пшеничный хлеб из магазинов пропал. Тогда мне было всё равно — своих забот хватало. Но в бандитские 90-е появилась свободная пресса, и народ узнал многое из того, о чём тихо переговаривались на кухнях.
В начале 1960-х из-за гонки вооружений в СССР сложилась тяжёлая экономическая ситуация, и в 1962-м Хрущёв был вынужден впервые закупить зерно за границей. Более того, 1 июня было решено повысить розничные цены на мясо на 30% и на масло на 25% — «по просьбе трудящихся». Так совпало, что в тот же день повышения цен руководство Новочеркасского электровозостроительного завода сообщило рабочим о снижении расценок на треть. «На что нам жить дальше?» — спросили рабочие у директора Б. Н. Курочкина, на что он, заметив невдалеке торговку пирожками, опрометчиво заявил: «Не хватает денег на мясо — жрите пирожки с ливером».

Мы все надеялись на массу,
И массу мы превозносили…
«Всё это правильно по Марксу,
Но Маркс писал не про Россию».

Мы все надеялись на личность,
Пока не стала личность культом,
Мы были за демократичность,
Но в понимании оккультном.

Потом в «Вопросах ленинизма»
Искали нужные ответы…
Ложился отблеск коммунизма
Нам на погонные просветы.

И на железные каркасы,
И на подпорочки гнилые…
«Всё это правильно по Марксу,
Но Маркс писал не про Россию»,
Лев Щеглов, †1996 (№ 6, 249)

Завод встал, началась забастовка. В Москву полетела телеграмма об антисоветском мятеже: «Нежелательные волнения продолжают иметь место в гор.Новочеркасске на электровозном заводе После введения воинских частей толпу в 4000 человек удалось вытеснить с территории завода». За ночь все жизненно важные объекты — почта, телеграф, горком партии, КГБ и госбанк — были взяты под охрану. Хрущёв приказал всеми возможными мерами подавить сопротивление.

ПРЕМЬЕР
Нелегко человеку быть первым в Союзе. Без предвзятости вспомним хотя бы того, кто учил нас любви к золотой кукурузе и с Гагариным вместе справлял торжество. Он добром начинал: развенчаньем тирана, ликвидацией каторги под Воркутой. Посещая охотно различные страны, удивлял прямодушием и простотой. Сняв башмак, молотил по трибуне в Нью-Йорке. В Бирме плыл на увитом цветами плоту. Поскользнулся на живописи, как на корке арбуза, — и начал терять высоту…
Но ещё постоял у командного пульта, а вокруг продолжал, пародийно почти, на развалинах разоблачённого культа новый культ как ни в чём не бывало расти. Широко подавалась улыбка с экрана, вспоминались подробности прожитых лет, и порхала прилежная кисть Налбандяна, для веков создавая парадный портрет. От приветствий и откликов пахло елеем, и всё чаще и чаще стучало в мозгу: неужели иначе мы впрямь не умеем и вертеться обязаны в этом кругу?
День прошёл — как отрезало. Сразу. Навеки. Где кино? Где портрет? Не найдёшь и следа. Лишь в заштатной какой-нибудь библиотеке невеличку-брошюрку найдёшь иногда. Так проходит, вы скажете, слава! Вспоминать ли сегодня, что было вчера? Только нет у живых на забывчивость права — ничего не забудем: ни зла, ни добра!
Илья Фоняков, СПб., р. 1935 (№ 6, 243)

Министр обороны маршал Р. Я. Малиновский отдал приказ при необходимости задействовать 18-ю танковую дивизию Северо-Кавказского военного округа. А площадь перед администрацией города уже была заполнена людьми, чтобы к ним кто-нибудь вышел на разговор, но никто не появился. Автоматчики дали несколько очередей в воздух, но задели нескольких ребятишек, сидевших на деревьях; были убитые и раненые. К слову, среди детей был и будущий генерал Александр Лебедь.
Не один свидетель рассказывал, что офицер, получивший команду открыть огонь, отказался передавать эту команду и перед строем застрелился. Но огонь из автоматов перенесли вниз, на людей. Бежит пожилой мужчина мимо цветочной бетонной клумбы, пуля попала в голову, его мозги разлетелись по клумбе. Мать в магазине носит на руках убитого грудного ребёнка. Ошалелый майор случайно встал в лужу крови убитой девушки. Ему кричат: «Смотри, сволочь, где ты стоишь!» Майор тут же пускает себе пулю в голову. Этот эпизод видели многие.
Один осуждённый за события в лагере рассказывал, что их заставляли складировать трупы погибших в подвале госбанка штабелями. Многие ещё агонизировали; возможно, кого-то из них можно было спасти…
Есть версия, что стреляли также пулемётчики и снайперы с крыши здания горкома. Он такой же, как все, только глаз быстрей. Видит так же, как все, только видит ясней. Среди многих теней придорожных берёз выделяет одну в человеческий рост. Среди многих одну выделяет он. И винтовка к плечу. И курок взведён. И над мушкою дым — соболиный хвост. Грузно падает тень в человеческий рост.
Георгий Суворов, †1944
Я вынужден пропустить множество подробностей и разночтений, не указываю фамилии генералов, которые выполняли безчеловечные приказы, и тех, которые отказались убивать невиновных безоружных людей; теперь вы можете сами найти открытую информацию. Важно понять: режим не останавливался ни перед чем, чтобы навести свой порядок.
Быстро выявили — благодаря фотографиям, сделанными агентами в штатском, — «зачинщиков», их оказалось двадцать два, они были арестованы. Это те, кто шёл в первых рядах и вёл себя по-боевому. Арестовывали ночью, чтобы было поменьше свидетелей. Им были выдвинуты обвинения в бандитизме, массовых безпорядках и попытке свержения Советской власти. Семеро из «зачинщиков» были приговорены к смертной казни:
СЕРГЕЙ СОТНИКОВ
АЛЕКСАНДР ЗАЙЦЕВ
ВЛАДИМИР ЧЕРЕПАНОВ
МИХАИЛ КУЗНЕЦОВ
АНДРЕЙ КОРКАЧ
БОРИС МОКРОУСОВ
ВЛАДИМИР ШУВАЕВ
Остальные сто пять получили сроки заключения от 10 до 15 лет в колонии строгого режима. Впоследствии все они были реабилитированы.

НОВОЧЕРКАССК, 1962
Четырнадцать невинных расстреляли ,
Пальба была в упор, как на войне.
Но говорят, вину свою признали,
Иначе, говорят, как уличить в вине?
Пускай они и не были виновны,
Суров закон и на расправу скор.
Стволы винтовок ожидает новых.
Как на войне, без промаха, в упор.
Не настрелялись. Сколько лет минуло —
Родимая винтовка ищет лба.
Вы видите? Там поднимают дула.
Вы слышите? Там залп, идёт пальба.
Александр Володин, «Аврора», 1990, № 1 (№ 6, 212)






В больницы города с огнестрельными ранениями обратились 45 человек, хотя пострадавших было намного больше. Погибли 24 человека, ещё двое были убиты вечером 2 июня при невыясненных обстоятельствах. Все трупы погибших поздно ночью вывезли из города и похоронили в чужих могилах, на разных кладбищах Ростовской области. Были предприняты все меры, чтобы информация о трагедии никуда не просочилась, для этого проверяли все письма горожан, а все, кто выезжал из Новочеркасска, проходил через «душевную беседу»; возможно, брали расписки о нераспространении… Так удалось сохранить тайну вплоть до конца 1980-х годов.
Корреспондент НТВ Роман Соболь пишет: «Архивы КГБ по расстрелу в Новочеркасске до сих пор засекречены. Кто отдавал приказы, кто стрелял по демонстрантам с крыши горкома КПСС и сколько на самом деле погибло человек — неизвестно».
Двадцатипятилетний Пётр Сиуда, в 1962-м участвовавший в митинге в Новочеркасске, был приговорён к 12 годам лагерей. Освободившись через шесть лет, он всю жизнь собирал сведения о той трагедии и был убит 5 мая 1990 года. Его гибель связывают с поиском тайных захоронений жертв новочеркасского расстрела, рассказывает вдова убитого Э. Сиуда.

ПОРА!
Откройте наконец архивы,
Чтоб выволочь на Божий свет
То, чем тогда мы были живы,
В начале юношеских лет.

Пусть наконец проглянут лица:
Тот простодушен, тот лукав.
А тот, кто этого боится,
Пусть прячет голову в рукав.

Снимите с наших глаз повязки,
Чтоб каждый разглядеть сумел,
Что выпадет при перетряске
Открытых и закрытых дел.

Отдайте же на суд палаты,
Где всяк судья и адвокат,
Признанья тех, кто виноваты,
И тех, кто лгал, что виноват.

По непреложным ли законам,
А может, просто так, сплеча,
Влекли к столыпинским вагонам
Или под пулю палача.

Цель правосудия — прощенье,
Но лишь тогда, когда даны
Без домысла и извращенья
Все доказательства вины.

Так отомкните же архивы!
Избавьте нас от небылиц,
Чтоб стали ясными мотивы
Событий и деянья лиц!

Одна ль История причастна
К тому, что деют времена,
И гибель русского крестьянства
Не ею ли предрешена?

За самовольство всех диковин
Поди с Истории спроси!
А может, кто-то был виновен
В том, что творилось на Руси?

Пускай Народная палата
Сберётся. И, надев очки,
Поглядывает брат на брата,
Протягивает: «На, прочти!»

Чего боитесь? Превосходства
Над нами духа тех времён?
Или несходства? Или сходства?
Иль возмущения племён?

Откройте сейфы! Вот тогда-то
Свершится всенародный суд.
Пусть встанут адвокаты ката
И речи пусть произнесут.

Потом пусть встанут прокуроры
И прочитают им в упор
Доносы, самооговоры
И тайны пыточных контор!

И перед приговором трудным
Пусть воцарится тишина,
И смолкнет перед часом судным
Вся многоликая страна.

Тогда, свободная от чуши,
Она, в сознанье высших прав,
Осудит, очищая души,
И только этим покарав!
1989
Давид Самойлов, †1998

В заключение краткого пересказа событий не могу не сказать о заместителе командующего Северо-Кавказским округом Герое Советского Союза генерал-лейтенанте Матвее Кузьмиче Шапошникове (1906—1994). Когда он получил приказ атаковать толпу танками, генерал ответил: «Не вижу перед собой противника, которого следовало бы атаковать нашими танками». Он прибыл к заводу, вокруг которого уже сосредоточивались войска, и своей властью приказал: «Автоматы и карабины разрядить, боеприпасы сдать под ответственность командиров рот». То же самое относилось и к танковым боеприпасам. Когда замкомандующего спросили, что было бы, если бы он подчинился приказу и танки атаковали толпу, он ответил: «Погибли бы тысячи». На этом его военная карьера закончилась. Подвиг Матвея Шапошникова стал известен только через четверть века из статьи Юрия Щекочихина в «Литературной газете» от 21 июня 1989 года. Обманут, унижен, забит, всё сносит, всё терпит народ… Терпение — что динамит: чем больше — страшнее рванёт!
Юлия Друнина, †1991
А в нынешнее «демократическое» время, вы думаете, власть будет чикаться с народом?..
shkolazhizni.ru, wikipedia.org

…Не только в деревне, — в столице и на полустанке
Скрипит беднота, нищета, выбиваясь из сил.
А где шелохнутся — там лязгнут и двинутся танки.
Для всех обречённых урок показательный был.
Геннадий Иванов (№ 7, 39)

О ЗЛЫЕ ЯЗЫКИ! ЧТО ДВИЖЕТ ВАМИ — ЗЛОБА?
Летом, во время моего семидневного пребывания в любимом Свято-Введенском женском монастыре, довелось познакомиться с семейной парой из Москвы — журналистами из неизвестного мне цветастого журнала. Да мало их, что ли, сейчас развелось, особенно в столице, где денег немерено?
Ладно, пусть сам представляется, чтобы не обвинили меня в предвзятости: «Меня зовут Александр Бурый, в данный период времени фотосъёмка — мой основной источник дохода. На постоянной основе сотрудничаю с фондом “Русский мир”, а также в качестве журналиста периодически снимаю и пишу для издаваемого фондом журнала “Русский мир.ру”».
Встречаясь с ними только на трапезе, я по возвращении в Питер успел было забыть о шапочном знакомстве, тем более что чувствовалось: люди они неправославные, а приехали — уже не в первый раз —  писать на модную тему Православия. Но случайно заскочил на его сайт в ЖЖ и с удивлением увидел собственные изображения. Поглядите и вы.
«КАДРЫ РЕШАЮТ ВСЁ — НЕТ, ЭТО НЕ НИЩИЙ НА ПАПЕРТИ… Это издатель и редактор газеты «ПравСОлавный Санкт-Петербург» Александр Григорьевич Раков. На снимке он пытается отфотосессить местного кота Космоса. В итоге сам попал на мой фото-крючок (надо писать вместе. — А. Р.)…



















«Ошибка» в названии газеты сделана сознательно.
Несомненно, оптика у него прекрасная и фотограф он профессиональный, вот только… Вот только статья 152.1 Гражданского кодекса РФ, предусматривающая охрану изображения гражданина, «не запрещает получения таких изображений, нарушить её можно только после их несанкционированного обнародования и дальнейшего использования, то есть уже после того, как оно стало доступным неограниченному кругу лиц без согласия того, кто изображён на фотографии». А ведь господин Бурый расположил это фото в Живом Журнале, который посещает множество пользователей. А если бы я не кота пытался снять, а, простите, в носу ковырял, он бы тоже выложил? Без всякого сомнения.
Давайте знакомиться с его творчеством дальше. Снимков он сделал массу, да и в комментариях к ним не строил из себя верующего. Слева стоит его жена Лада, а фотография называется: «НУ ЧТО, ДЕВЧОНКИ, ПО РУБЛИКУ И НА СЛУЖБУ НЕ ПОЙДЁМ?» Оригинальное название для материала о женском монастыре.


















Или название другой фотографии с монахиней «ЕФросинЬей» (в его написании) и любимой супругой: «А ВОТ, МАТУШКА, ЕЩЁ АНЕКДОТ ВСПОМНИЛА…». К слову, имя «ЕВФросинИя — радость» пишется таким образом.
Подобное ёрничество свойственно светским журналистам: пошлость давно завоевала страницы их журналов. Матушка Иоанна (Смирнова) говорит, что относится ко всему философски, иными словами, с монашеским смирением. Но дальше Александр Бурый раскрывается полностью, изливая свою ненависть как к Православию, так и к православной прессе в целом. В разделе «ТАК НАЗЫВАЕМЫЕ “ПРАВОСЛАВНЫЕ” СМИ» он пишет: «Чем чаще сталкиваюсь с так называемыми “православными” СМИ, тем твёрже становится моё желание пройти по их редакциям с вот таким ведёрком святой воды и парой батюшек, дабы изгнать бесов, поселившихся там. Да, ещё можно пару осиновых кольев прихватить, чтобы наверняка уж». (Ну что ж, заходите, только боюсь, что колья-то о двух концах — могут злую шутку с «гостями» сыграть… — А. Р.). Под фотографией с ведёрком идёт диалог с товарищами по несчастью:
— Пороть их надо, пороть…
А. Б. — Не, порка не поможет, тут нужен натуральный экзорцист.
— Я много работал в православных СМИ. Как не чокнулся, не знаю…
А. Б. — Но ведь Господь отвёл? Не оставил?)))
— Последний раз пробовал работать в «Русском Доме» у Крутова. Бежал без оглядки. Большего идиотизма представить трудно.
А. Б. — Вопиющий дилетантизм и разгильдяйство. Никто не парится, всем всё пофигу, правая рука не ведает, что творит левая. И самое главное — амбиции! От критики уходят… А что можно предложить, когда дом прогнил насквозь? Латать безполезно, проще снести и новый построить. Не понимают. И не хотят… О злые языки! Что движет вами — злоба? Что за резон особый всё принимать в штыки? О злые языки! Что правит вами — зависть? Того бы не касались, в чём вы не мастаки! О злые языки! Что вас питает — ревность? О лютая потребность — всё в клочья!.. На куски!.. О злые языки! Обозлены заранее… Да стоят ли старания такие пустяки! Вас казни предадим и козни все разрушим, казним вас равнодушьем, радушьем пригвоздим. Мы вас — опередим!..
Елена Николаевская, †2006 (№ 4, 92)

И дальше вовсю расхваливает свой журнал «Русский мир», где в штате всего четыре человека. И все — великие профессионалы, особенно его жена, от которой он без ума, — Лада, пришедшая в журналистику из бизнеса.
И на все корки ругмя ругает радио «Радонеж»… О себе говорит: «По характеру я человек строгий, но не злой. Хотя и злопамятный» (?!).
* * * * * * *
А теперь вернёмся к фотографии с моим изображением. Нарушение налицо. Однако сам Бурый к своим работам прилагает такой комментарий: «ЛЮБОЕ использование моих фотографий, размещённых в этом журнале, возможно ТОЛЬКО С МОЕГО СОГЛАСИЯ. В случае использования в некоммерческих целях обязательна гиперссылка на мой журнал и указание имени и фамилии. Кстати, о комментариях. Мне неинтересны “критические” оценки фотографий, которые я здесь вывешиваю… То же самое касается и обсуждения внешности людей, попадающих в кадр на моих снимках. Нравится — скажите доброе слово, не нравится — идите дальше с миром».
Да нет, Александр, фото у вас хорошие, — у вас с журналистской этикой не в порядке… ПОЧЕМУ У ВАС НАДО СПРАШИВАТЬ РАЗРЕШЕНИЯ, А У МЕНЯ НЕТ? Вот в чём вопрос…

ХАМЕЛЕОН
Я в джунглях наблюдал хамелеона.
Он краски спектра на себе несёт,
Среди листвы становится зелёным,
А на песке желтеет, как песок.

Он на решётке отпечатки линий
Воспроизводит чётко на спине,
Становится на синем фоне синим,
На чёрном камне — с камнем наравне.

Я никогда не сочиняю басен,
Но друг вчерашний, как хамелеон,
На красном фоне был недавно красен,
Но, вероятно, изменился фон.
Евгений Долматовский, †1994 (№ 2, 181)

НЕБО — ЭТО ТОЖЕ ЧЬЁ-ТО ПОЛЕ
Жил-поживал я на свете, носился со всех ног и никогда не задумывался над тем, почему большинство стариков ходит с палочками. Ну, не приходило в голову задуматься: голова была всякой ерундой забита. А теперь, когда сам хожу с наколенниками, когда алюминиевый костылёк скромно стоит в прихожей, ожидая своего часа, — а он уже настал, — когда я ложусь в НИИ травматологии и ортопедии имени Р. Р. Вредена с двухсторонним гонартрозом коленей второй степени, ответ лежит на поверхности соединяющих наше тело суставов. Истощается по неизвестным причинам суставная жидкость, которую вырабатывал организм, и начинаются муки, с которыми знаком практически каждый. Ну, я понимаю там, спортсмены: лыжники, хоккеисты, гимнастки, тяжеловесы, насилующие свой организм сверх меры ради славы и денег, — им в 20 лет подобные операции на роду написаны. Но мы, простые смертные, почто страдаем? Неужели и предки наши столько болели?

И не подозревал мой пращур,
Хоть был малый не дурак,
Что есть на свете белом ящур,
И облучение, и рак.
Он босиком ходил за плугом
И, отворачивая пласт,
Знал твёрдо: никаким недугом
Земля ему хворать не даст.
А нынче смотришь: сплошь и рядом —
Добро бы только грипп да корь —
В любую глушь с доставкой на дом
Приносит всяческую хворь.
Теперь мы все тепло одеты,
С фармакологией на «ты».
А всё ж кругом зимой и летом
Шуршат больничные листы.
Леонид Беляев, Белозерск, †1997 (№ 1, 56)

Не пугайтесь, читатель, нет у меня пороху делиться всеми своими болячками — у вас и своих хватает, — но порассуждать попробую. Врачи утверждают, что человек может страдать от 30 000 болезней. Каждый шаг даётся с болью. Жизнь твоя почти не жизнь. Положись на волю Божью, если можешь, положись. Что случилось — то случилось, не оглядывайся вспять. И рассчитывай на милость давшего Себя распять.
Игорь Меламед, р. 1961 (№ 3, 48)
Ежегодно 4,5 тысячи детей и подростков в России заболевают раком крови и другими онкологическими заболеваниями. Государственная квота на их лечение в этом году составила около 110 тысяч рублей. Однако, если ребенку требуется трансплантация костного мозга, а родные в качестве доноров не подошли, то только поиск неродственного донора в международном регистре (а своего нет) обойдётся в 15 тысяч евро. И ещё — до миллиона рублей потребуется на лекарства. Но большинство детишек так и не успевают дождаться…

ЧЕТВЁРТАЯ ПАЛАТА
Девочке в сером халате,
Аньке из детского дома,
В женской четвёртой палате
Каждая малость знакома —

Кружка и запах лекарства,
Няньки дежурной указки
И тридевятое царство —
Пятна и трещины в краске.

Будто синица из неба,
Глянет из-под одеяла:
Не просыпались соседки,
Утро ещё не настало?

Востренький нос, восковые
Пальцы, льняная косица.
Мимо проходят живые.
— Что тебе, Анька? — Не спится.

Ангел больничный за шторой
Светит одеждой туманной.
— Я за больной. За которой?
— Я за детдомовской Анной.
Арсений Тарковский, †1989 (№ 3, 76)

Слёзы текут из глаз, когда читаешь безчисленные родительские крики о помощи малым детям, у которых такие болезни, что и выговорить с первого раза трудновато, но главное — такие ошеломительные цены на лечение, к примеру, рака мозга у несчастного дитяти, которое от груди матери ещё не отвыкло. Простите меня, грешного, но иногда такая мысль заползает змейкой в голову: вот повезёт кому-то, найдут деньги сумасшедшие и сумеют поставить малыша на ноги. Но ведь и врачам, и учителям прекрасно известно, что как характер человека формируется в первые 2—3 года, так и здоровье ребёнка, начавшего жизнь с тяжелейшей болезни, которого лечат сложнейшими лекарствами, порой специально для него разработанными, не может в дальнейшем не сказаться на всём организме.
Егорова Настя, 18 лет, злокачественная опухоль головного мозга.
Настя заболела в августе 2004 года. Девочка перенесла уже две операции, курс химио- и лучевой терапии. Для окончательного удаления опухоли нужна третья операция и ещё один курс лучевой терапии. Настя живёт во Всеволожске, поэтому в больницах Санкт-Петербурга должна лечиться за свой счёт (Облздрав отказал в оплате). На операцию нужно 60 000 рублей и 20 000 рублей — на курс лучевой терапии. В семье кроме Насти ещё двое детей, все сбережения давно истрачены на предыдущее лечение.
Контактный телефон мамы, Светланы Викторовны: 8-911-918-09-33
Счёт для пожертвований: Сбербанк России, Филиал № 5542 Всеволожского отделения, сч. № 42307810155410002320 БИК 044030653, Северо-Западный банк СБ РФ г. Санкт-Петербурга, к/сч. 30101810500000000653
Получатель: Егорова Светлана Викторовна
И ещё один крамольный вопрос: кого спасать в первую очередь, если деньги есть только на одного, — ребёнка или взрослого?

БАЛЛАДА О ЖИЗНИ И СМЕРТИ
Пускай эта песня как мир стара,
всегда её горько петь!
в ногах у больного сидела сестра,
в изголовье стояла смерть.

Больному казалось: пришла жена,
с ней дети, отец и мать.
А смерть усмехалась: «Тебе нужна
минута, чтоб жизнь понять.

Пойми наконец, для чего ты жил, —
чтоб встретиться здесь со мной!»
И жизнь уходила из вен, из жил,
но был он ещё живой.

Сестра утешала: «Чуть-чуть потерпи,
снотворное снимет боль…»
А смерть угрожала: «Убью! Не спи!»
И сыпала в раны соль.

«Неправда, — шептал он. — Я жил не зря,
я счастлив однажды был…»
Когда над землёю взошла заря,
совсем он уже остыл.

Да стоит ли песню такую петь,
коль знаешь: порвётся нить?
Пускай коротка эта жизнь, как смерть,
но сладко её испить.
Ирэна Сергеева, СПб., р. 1936 (№ 3, 92)

Знаю православную женщину, от длительного стресса после ухода мужа заболевшую раком. Молилась в больнице днём и ночью, и духовник молился, и весь приход. И — редкое дело — вымолили! Я приставал к ней с просьбой рассказать, что да как, чтобы сделать материал, но духовник напрочь запретил вспоминать о смертельной болезни. И правильно сделал: бес не дремлет. Запомнил единственную фразу Татьяны о курсах химиотерапии: «Ты ещё жив, а тело твоё уже мёртвое…» Ещё потрясло, что из её палаты выжила только она одна — уверена, по горячим молитвам батюшки. Конечно, здесь и говорить не о чем.

Раковый корпус, а вишни цветут!
Раковый корпус… Рябины бушуют!
Раковый корпус… Люди живут,
Знать не желая, что он существует.
Леонид Адрианов, г. Тула, р. 1941

Знаю другой случай: одна монахиня заболела неизлечимой болезнью. А для обители и настоятеля она делала и могла сделать ещё больше. Но болезнь прогрессировала, лечение в больницах не помогало, и наступил момент, когда монахиня не могла двинуть ни рукой, ни ногой: болезнь брала своё. И тогда настоятель монастыря после проповеди обратился к прихожанам с просьбой: а не найдётся ли среди вас тот, кто решится взять часть болезни на себя? Отозвалась женщина по имени Екатерина, и пришла к ней болезнь, а матушка смогла встать с одра и продолжить такое нужное людям дело. Нет, болезнь полностью не ушла, но она, преодолевая недуг, «встала в строй». Это чистейшая правда.
В угловой безнадёжной палате робко, будто в чём виноваты, три надежды жили недолгие, три надежды жили пока.
«Мне бы, — шепчет одна, — немного: хоть до свадьбы дожить, ей-Богу… Ведь возлюбленный ждёт под соснами кружевными, как облака».
И вторая в ничьей сорочке шепчет: «Мне бы тоже отсрочку: дом построить, взрастить сыночка да хоть раз повидать внучка…»
Третья молча в окно косилась. Ей-то что: ей незачем было. Ей-то что: она не любила. Ей-то что: не осиротить… Третья ни о чём не просила, ей ведь просто хотелось жить.
Любовь Яковлева, †1981 (№ 6, 229)
Разговорился с соседом по палате, тридцатилетним верующим парнем. Он рассказал, что его мама была пьющей и допилась до цирроза печени последней стадии. Сын умудрился привезти её в Киев на приём к медицинскому светилу по этой болезни. Обследовав больную, врач прямо сказал, что жить ей осталось несколько дней: печени практически не было, а метастазы расползлись по всему телу. «Я обошёл все храмы города, умоляя Господа подарить маме жизнь ради детей, молился истово, подавал записки и пожертвования и почему-то свято верил, что Бог поможет. Прошло уже пять лет, а мама жива и с печенью у неё всё в порядке. Когда года через три я привёз её на обследование в Херсон, врачи от удивления открыли рты: смертельной болезни как не бывало!» Вот какие чудеса творит наш Господь.

Отпеваю родимую маму, хоть она ещё пробует петь… Вижу узкую чёрную яму, слышу мерную, тяжкую медь. Подлый страх и безсильная жалость, пронимающий холод и мрак — всё сцепилось, сплелось и смешалось в этом слове съедающем — рак. Хоть вставай перед ним на колени, хоть пластайся, хоть криком кричи… Никаких ни надежд, ни сомнений не оставили больше врачи. Ни просвета ни слева, ни справа. И назавтра осталось опять лишь одно безутешное право: ждать и верить… Да, верить и ждать.
Виктор Коротаев (№ 2, 179)

А в том, что медицина не наука, а эмпирика, — иными словами, безпрерывные опыты врачей на людях с благородной целью вылечить, я убедился лично. В прошлом году на том же отделении мне назначили в числе прочих гидромассаж сосудов лимфы ног. После трёх сеансов у меня перестало болеть горло, которое 60 лет было «слабым» и на стакан холодной воды летом откликалось фолликулярной ангиной; лечилась долго. Батюшка даже запретил есть мороженое. Так вот, после трёх сеансов больное горло стало здоровым, а коленям через год стало хуже…
…Мы грешим и лечимся; полегчало — опять грешим и торопимся с помощью лекарств убежать от болезни. Не верящие в Господа стараются вести «здоровый образ жизни», кое-кто ради здоровья голодает или принимает пищу раздельно (вот уж глупость!), а кое-кто верит, что святая вода, особенно Агиасма, от всех болячек оградит. Вы только гляньте: на праздник Крещения Господня народу в храме много, но очередь с канистрами, вёдрами и другими ёмкостями к концу службы на улице у дверей — длиннее некуда.

С отслужившим дочкиным рюкзачком,
К храму пришвартованная бедой,
Я стояла в длинном хвосте людском
За крещенской, могущей всё водой.

Вот такой же — длины необъятной — хвост
В гастрономчик ближний, что на виду,
За талонной водкой — я помню — мёрз
В девяносто — вроде — втором году…
Любовь Венедиктова, СПб., р. 1962 (№ 7, 105)

Ещё заметил, что не верующие в Бога и боящиеся смерти пуще жизни к старости копят горы лекарств и пытаются с нищенской пенсии накопить побольше денег. (Впрочем, деньги в наше время — дело нелишнее: замена тазобедренного сустава на искусственный обходится ныне в 173 000 рублей.) И так будет продолжаться до тех пор, пока Господь не откроет нам смысл и пользу физических и душевных страданий. А когда узнаешь и примешь душой и сердцем, отношение к болезни, конечно, не сразу и не у всех, но меняется кардинально.

…И подумалось мне:
видно, много грешил я и многих обидел,
раз Господь вразумляет меня испытанием вновь,
чтобы всё же прозрел
и, прозревший, сквозь боль и болезнь я увидел,
что болезнь есть не месть за грехи,
а урок и любовь…
Сергей Маслюков, Анапа, 1962—1998 (№ 1, 67)

Сейчас мне немного смешно, но когда я впервые паломничал на Святую Землю и по случаю попал в известный в Иерусалиме госпиталь Хадасса рядом с Горним русским монастырём (к слову, раньше эта территория принадлежала монастырю), я был поражён нескончаемым потоком местных больных в лечебницу. Глупая мысль не оставляла меня: разве может человек болеть здесь, где столько величайших святынь Православия? Теперь-то я думаю по-другому, но тогда…
Ещё хуже бывает душе и телу, когда сознательно совершаешь то, чего делать никак нельзя. Было, отец Иоанн, прочитав мои мысли, предупредил: «Сашенька, болеть будешь!» Но я ещё и смелый экспериментатор над самим собой. Ох, и настрадался тогда от боли, непослушания и гордыни великой! А духовник только жалел и молился. Надеюсь, урок «экспериментатору» впрок пошёл.
…Я пишу эту «былинку» на даче в тёплый осенний день 10 сентября. Приехали, чтобы подготовиться к грядущему лету, увезти ценное, прибрать с чужих глаз долой нужное для хозяйства. Жена копается в земле — оказывается, надо уже сейчас накормить землю, чтобы весной на грядках взошёл лук, чеснок и немного клубники для внучки. Она готовит поле земное, а я пытаюсь взрастить очередную «былинку», чтобы она потянулась к небу.

Небо — это тоже чьё-то поле,
А не только вешалка для крыл.
Русь моя — мозоли на мозолях —
Пашет небо, не жалея сил…
За спиной — холодные ухмылки.
Им, чужим, вовеки не понять —
Как мы между плугом и бутылкой
Обретаем Божью благодать.
Тяжело… Но нам подмогой — песня!
А ещё — нательные кресты.
И пускай Европа с жиру треснет —
Не постичь им нашей высоты!
И каким бы горьким хлеб наш ни был —
Ничего сытнее в мире нет!
Потому что наше поле — небо!
Остальное — суета сует.
Сергей Каргашин

Заснял всего два кадра: последний, третий урожай опят и — уже в вечереющем небе — стаю скворцов, готовую отправиться в далёкие края…

Ещё не сентябрь, но сквозит между сосен
Безпечный прострел пожелтевших берёз, —
Как будто Создатель задумал осень
Такой, чтоб она не казалась всерьёз, —

Чтоб так, по листу, по кусту, по горенью
Себя накопив, возникала б шутя,
Как старость, забывшая способ старенья,
Блаженно-невинная осень-дитя, —

С дымком, паутиной, с пустым многогласьем
Сорок в облетающих кущах берёз,
Где всё на пределе пред мёртвым безстрастьем
Убийственной стужи… А всё — не всеръёз.
Евгений Курдаков, 1940—2002 (№ 3, 128)

До свиданья, лето!

ОН ЗАКРЫВАЛ ГЛАЗА ОТ СЧАСТЬЯ
В нашем подвале ещё зимой появились котята. Сначала мы узнали об этом по специфическому запаху снизу, а как только пригрело солнышко, мама в чёрно-белой шубке вывела из окошка троих котят: одного чёрного-белого маменькиного сыночка, второго — чёрного без прикрас, а третьего почему-то серенького. Сердобольные люди стали подкармливать их, ставить плошку с водой, но людей близко малыши всё равно не подпускали, дичились. Летом мы могли из окна квартиры наблюдать, как возятся друг с другом малыши на заросшей лопухами площадке, в то время как мать сторожко поглядывала по сторонам.
Вы обратили внимание, что и собак, и кошек в городе стало намного меньше? Это потому, что специальные команды занимаются их уничтожением. Принято решение вывезти 26 000 собак из Питера в отдалённые районы. Сразу возникает два вопроса: каким чудом чиновники сумели подсчитать количество бездомных собак? И какой умник придумал сделать из безобидных псов одичавших полуволков? Собаки умнее, чем думают некоторые: они и общественным транспортом пользуются, и дорогу переходят на зелёный свет, и даже еду стараются не брать у людей, чтобы показать свою независимость. А диких кошек теперь вообще не встретишь на улицах. Знаю, есть люди, помогающие бедным животным, покупают корм на скудную пенсию, создают сайты с фотографиями подопечных, часами сидят на телефоне, чтобы пристроить кошечку в хорошие руки. И даже готовы заплатить за то, что вы возьмёте животное в домашнее тепло.
У меня есть подруга, у которой уже много лет благоденствуют восемь чернущих котов; весь туалет заставлен кюветками. Живут они с дочкой в двухкомнатной квартире, котов она кастрировать по жалости не может, поэтому если и удаётся одного-двоих пристроить, тут же появляется пополнение. Я предлагал: «Давай опубликую в газете объявление — православные люди враз разберут», — но разлучиться с любимцами Таня не в состоянии.

ЖИВОЕ
В этой хате уйма кошек!
Тётя Катя, что за блажь?!
Штук пятнадцать!
Много всё же…
«Так возьми пяток. Уважь.
Что, не нравится подарок?
На, плесни им молока…»
Кроме взрослых экземпляров
есть ещё и мелюзга.
Не для томного лежанья
на подушечках тугих —
для шнырянья и лаканья,
для шуршанья держат их…
Спали, двигались, дышали —
разной масти и систем.
Есть с прозрачными ушами,
есть и лысые совсем.
Есть ещё козёл бодучий,
гусь в собачьей конуре…
Пёс Полкан в кошачьей куче
верховодит во дворе.
Все — молчком. Никто не воет,
не бунтует, не искрит…
«Что поделаешь? Живое!» —
тётя Катя говорит.
Ну а дети? Где же дети?
Тётя Катя смотрит вдаль…
Неужели не ответит?
Невпопад коснулся?
Жаль…
Тётя Клава вжала плечи,
закрутила руки в жгут.
«Дети выросли… Им легче.
Дети в городе живут».
Глеб Горбовский (№ 4, 24)

Читатели «былинок» знают о судьбе всех живших у нас подвальных котов. Теперь Дымок царствует в доме и на даче — совсем барином стал… Но у животных, как и у людей, судьбы разные складываются… Об одном случае вам расскажет это стихотворение:

КОТ
Кот не был баловнем, с которым мы забываем про дела. Его зимою под забором хозяйка добрая нашла. Он там, зарывшийся в опилки, замёрзнуть мог наверняка, но очутился на подстилке над плошкой, полной молока. Его рукою кто-то гладил и согревал теплом груди. А он очнулся и, не глядя, метнулся в угол и притих. И ни на ласку, ни на слово два дня не вышел из угла. И пища лакомая снова наутро целая была.
И лишь на третий день несмело, ещё не веря никому, прошёл по комнате и съел он всё, что оставили ему. И прижился так. И охотно мурлыкать начал на руках… Но появился в доме кто-то большой и в чёрных сапогах. Сияя вычищенной кожей и наполняя скрипом дом, они входили осторожно и замирали под столом. Владелец их смеялся скупо и, не жалея нежных слов, коту почёсывать за ухом, казалось, вечность был готов.
А кот прислушивался к фразам и верил в ласку и покой под протянувшимися сразу большой и маленькой рукой. Он закрывал глаза от счастья, и так, казалось, день за днём… Но всё настойчивей и чаще два сапога входили в дом. И робость прежнюю утратив и позабыв про доброту, они теперь лишь под кроватью казались смирными коту. Они о пол стучали грозно и спотыкались о порог. И вот однажды ночью поздней от них он спрятаться не смог.
Они его швырнули в сени, и он сквозь жёлтые круги лишь увидал, как на мгновенье над ним схватились две руки. А утром, затемно, украдкой хозяйка добрая, смирясь, его, завёрнутого в тряпку, несла куда-то целый час. Несла, шаги чеканя гулко, несла, от встречных пряча взгляд, несла, плутая по проулкам, чтобы одной прийти назад.
Юрий Шаньков, р. 1937 (№ 1, 3)

Разные судьбы — конец один…
КОТ
От проснувшихся запахов вешних
Он уже не шалеет, устал.
Позабыл, как залазил в скворечни,
Как ночами шатался в кустах.

Если выберется на улицу,
без кошачьих обходится драк,
лишь на солнце вечернее жмурится
и лениво шипит на собак.

Скоро время его в охапку
с потрохами сгребёт — и готов…
Даже мех не пойдёт на шапку,
нынче шапки не шьют из котов.

Что теперь нам на головы нужно —
можно только плечами пожать…
Пожалеть бы людей недужных,
Но кота почему-то жаль.
Юрий Ключников, г. Новосибирск, р. 1930 (№ 1, 9)

…Подвальные окна закрыли на зиму, и дружная кошачья семейка внезапно исчезла. Только одинокий чёрно-белый котёнок неприкаянно бродит по двору то ли в поисках мамы, то ли не знает, как попасть в желанный подвал. А зима на носу… Котёнок маленький, лохматый бежал вечернею Москвой, бежал, ни в чём не виноватый, по самой кромке мостовой. И выгнув дымчатую спинку, и ёжась в дымке фонарей, и вздрагивая от снежинок, он натыкался на людей. О, люди добрые, скажите, за что вас добрыми зовут, когда земной, домашний житель бездомно мучается тут?
…Мурлыча песенку про печку, с трудом взобравшись на кровать, под старость лет про этот вечер он часто будет вспоминать — как счастье шло легко и мимо, а вот, поди ж, не вешал нос, ловил мышей неутомимо и всё на свете перенёс.
Феликс Чуев, †1999 (№ 7, 158)

ЭТО БЫЛО ДАВНО, Я НЕ ПОМНЮ КОГДА…

ВОЕННАЯ ПРИСЯГА
Я,(фамилия, имя, отчество), торжественно присягаю на верность своей Родине — Российской Федерации.
Клянусь свято соблюдать её Конституцию и законы, строго выполнять требования воинских уставов, приказы командиров и начальников. Клянусь достойно выполнять воинский долг, мужественно защищать свободу, независимость и конституционный строй России, народ и Отечество.
(Утверждена Законом Российской Федерации «О воинской
обязанности и военной службе» от 11 февраля 1993 года)

Я служил в 1967—1969 годах, и присяга была другая, подлиннее и поторжественнее. Помню, один солдатик даже упал в обморок от волнения.
ВОЕННАЯ ПРИСЯГА, которую я принимал 17 декабря 1967 года
Я, гражданин Союза Советских Социалистических Республик, вступая в ряды Вооруженных Сил, принимаю присягу и торжественно клянусь быть честным, храбрым, дисциплинированным, бдительным воином, строго хранить военную и государственную тайну, беспрекословно выполнять все воинские уставы и приказы командиров и начальников.
Я клянусь добросовестно изучать военное дело, всемерно беречь военное и народное имущество и до последнего дыхания быть преданным своему народу, своей Советской Родине и Советскому Правительству.
Я всегда готов по приказу Советского Правительства выступить на защиту моей Родины — Союза Советских Социалистических Республик, — и, как воин Вооруженных Сил, я клянусь защищать её мужественно, умело, с достоинством и честью, не щадя своей крови и самой жизни для достижения полной победы над врагами.
Если же я нарушу эту мою торжественную присягу, то пусть меня постигнет суровая кара советского закона, всеобщая ненависть и презрение трудящихся.
В 1975 году «всеобщая ненависть и презрение трудящихся» было заменено на «всеобщая ненависть и презрение советского народа».

ПРИСЯГА
Заветы славной боевой отваги от прадедов остались на Руси… Святое слово воинской присяги торжественно, боец, произнеси! Не самому себе, а всей Отчизне ты говоришь в священный этот час: «Отдам всю кровь, не пожалею жизни, чтобы исполнить Родины приказ!» Свирепый враг вперед стремится снова, неся народу нашему беду. Встань на пути и вымолви сурово: «Я дал присягу! Я не отойду!» Когда ж взовьются радостные флаги и встретятся с тобой твои друзья, ты скажешь им: «Я верен был присяге! Победы нашей час приблизил я».
1943
Дмитрий Кедрин, †1945

В нашем полку за полтора года моей службы произошло одно убийство и один самострел. Ещё в хозвзводе, где я ночевал, ночью был арестован за разбой солдат-кочегар из Куйбышева. Да майор из штаба на учениях украл у своих сослужицев-офицеров деньги и был разжалован в капитаны; ещё мой начальник, старший лейтенант, ответственный за комсомольскую работу, застукал молодую жену с солдатиком в библиотеке и срочно отправил её к маме. Вот, пожалуй, и все оставшиеся в памяти ЧП. Судя по всему, служба в Советской армии была райской по сравнению с теми издевательствами, о которых мы с вами узнали. То, что мне рассказывают о быте современной армии, повергает в шок. Не хотел бы расстраивать родителей призывников унизительными подробностями, но и промолчать неможно. Поэтому я приведу три стихотворения и несколько картинок без пояснений. Теперь вы лучше разумеете, почему молодые солдаты бегут из армии домой, к маме…

БЕГЛЕЦ
Я иду дорогой дезертира.
Я — живой, и всё же — не живой.
Мне от издевательств командира
Путь один — в петлю или домой…

Я теперь — чужой и острожный.
Божий мир, меня не покарай.
Дай приют мне, камень придорожный,
Старый стог или гнилой сарай.

Сном забудусь. Стану вновь сыночком.
Пашни, сенокосы, отчий кров…
И во сне — всё бьют меня по почкам,
На губах — запёкшаяся кровь.

Одному мне выпадет расплата…
От безчестья жизнь свою унёс…
Вот и пробираюсь воровато
Не от долга и судьбы солдата,
Как отброс, как шелудивый пёс,
Но во лжи — от головы до пят.

…Но уже свирепствует погоня.
Но уже — на твой напали след,
Деревнский юноша, тихоня,
Жертва двадцати неполных лет
Людмила Щипахина, р. 1933

ПЁТР СОЛОВЕЕВИЧ СОРОКА
Имя его было Акакий Акакиевич. Может быть,
это читателю покажется несколько странным и
выисканным, но можно уверить, что его никак
не искали, а сами собой случились такие обстоятельства…
Н.В.Гоголь
В солдатском клубе шёл английский фильм: «Джен Эйр» — немного скучный и немного сентиментальный фильм о богадельне для неимущих маленьких сирот и о любви — возвышенной и трудной, — любви аристократа с гувернанткой.
Сержант Шалаев, так же как и все, курил в кулак, смотрел картину, думал о том, что скоро ужин и отбой. Но в память красномордого сержанта — в берлогу, где всегда темно и пусто, запали занимательные кадры: там, на экране, за непослушанье на табурет поставили девчонку, которая мучительно, но гордо выстаивала это наказанье.
Сержант Шалаев гадко ухмыльнулся… И вот уже не в Англии туманной, не в армии какой-то иностранной на табурет щербастый, как наседка, далёкий от ланкастерских по форме, поставлен провинившийся содатик.
Он — Пётр Соловеевич Сорока — фамилии пернатой обладатель, с глазами голубыми идиота на табурете замер
и стоит. Сержант Шалаев курит и смеётся. Он чувствует, что шутка удаётся, а за окном проносится метель. Она летит во тьме, под фонарями, её поток напоминает рысь. Она летит, а там — у горизонта — сжигают ядовитые отходы закрайними постройками Тольятти, и полог неба смутен и зловещ…
Евгений Блажеевский, †1999 (№ 3, 191)

ВСТРЕЧА С ДРУГОМ
Я помню: на военном полустанке
Орал на новобранцев старшина.
Шли по дороге новенькие танки
Туда, где шла «холодная» война.

Мы встретились на танковой дороге.
Он проклинал казарменную жизнь.
Он плакал. Я сказал тогда: «Серега,
Не унывай, земляк. Давай держись!»

Тюремные законы дедовщины
Определяли наш армейский быт…
Я повторял: «Не хнычь, ведь мы — мужчины,
А мужику привычка плакать — стыд!»

И перед тем, как разойтись по ротам,
Мы говорили долго… А потом,
Измазанный слезами, пылью, потом,
Он улыбнулся мне разбитым ртом…
Андрей Петухов, СПб.

По данным Главной военной прокуратуры, дедовщина в Российской армии резко возросла за последние пять месяцев. Уровень дедовщины вырос на 50%. С начала 2010 года от неуставных отношений в армии пострадали 1167 человек, четыре человека погибли. В армии растёт и число правонарушений коррупционной направленности. В этом году ущерб от них составил почти миллиард рублей.
Armyblog.ru

АРМИЯ ТОГДА И СЕЙЧАС
Слава крику дневального и трубачу,
Что из меди своей выдувает серёжки!
Маршируют братишки, и я грохочу
Плоскостопой своей по бетонной дорожке.

Мы подошвы кирзух продираем до дыр.
Плац набит солдатнёй, как посылочный ящик…
Мимо красной трибуны, где стал командир,
На которого мы свои зенки таращим.

Ого-го! — говорим. И удар! и удар!
Развернули сажень, подбородки задрали.
И в Финляндии небо ощупал радар,
И в далёкой Норвегии бельмы продрали.

Да и те, кто был бит у полтавских шатров,
Зашептались — не Русь ли полки проверяет?
Проверяем, друзья! И полки — будь здоров!
Русь себя стережёт, Русь себя охраняет.

Это было давно, я не помню — когда…
На Финляндском вокзале подходит солдатик:
— Дядь, оставь покурить… — А глаза как слюда.
— Дядя, дай на батон…
Я горю от стыда.
Из каких же вы, воины, нищих галактик!
Виктор Брюховецкий, р. 1945 (№ 4, 101)

ЧТО О ВОЙНЕ Я НОВОГО СКАЖУ?

 

А вспомнив армию, я почему-то задумался о том, сколько животных и птиц, рыб и насекомых унесла в смерть война людей. Кто-то с усмешкой скажет: «Нашёл о чём думать! В войну убитых миллионами считали, до сих пор со счёта сбиваются. А он животных жалеет».
Но переживают же люди смерть любимой собаки, страдают от её отсутствия в доме. И потом, животные тоже воевали вместе с людьми. Вот лошади: да на них вся Красная армия держалась! Это теперь в цветных фильмах показывают наших солдат сплошь с автоматами ППШ да на автомобилях. В армейских буднях всё было не так: лошадки перевозили и пушки, и кухни, и раненых, и снаряды, несли седоков с донесениями в штаб, помогали переправиться на другой берег реки, безконечно крутились вместо мотора в шахтах — много чего дельного вынесли на себе эти неказистые армейские лошадёнки. И умирали, как солдаты… И своей гибелью часто спасали людей от голода.
Или собаки. Они не только охраняли, — их научили фашистские танки подрывать, раненых с поля боя вытаскивать — никто на войне без дела не сидел; почтовые голуби быстрей рвущихся от снарядов проводов приносили командирам донесения. Даже коты, которых, уж кажется, ни к какому военному делу не приставишь, и то были баловнями солдат, в землянках старательно мышей ловили — хлеб отрабатывали, предупреждали об опасности, напоминали о доме, о семье, о детях…
Или птицы, искавшие спасения у людей. Или коровушки-бурёнушки. И верблюды. И ослики. И даже слоны, правда, не у нас…
В феврале 1959 года отец-фронтовик писал: «“Мудрость приходит с годами” — говорит народ. Действительно, только с возрастом начинаешь понимать, что вокруг каждого человека имеется так много вполне доступных удовольствий, но… их не замечают и ими не пользуются. Иногда психика человека настолько перестраивается, что он не замечает окружающего мира. Например, во время войны не было ни закатов, ни восходов солнца, лес в зависимости от обстановки был то защитником, то источником враждебных (часто смертельных) неожиданностей, река — или губительным препятствием, которое надо ценой многих жертв форсировать, или рубежом, за которым скрыт от понимания другой, неведомый мир, который принадлежит “врагу” с его собственной, непохожей на нашу, странной жизнью, с его зловещими внезапными планами etc. Смотришь на тот берег — и никакого пейзажа не видишь, только напряженное ожидание: а вдруг пулеметная очередь, или визг мины, или щелчки разрывных пуль снайпера. Снег тоже не доставлял радости — под его покровом на многие сотни меторв была спрятана гибель — мины, фугасы, сюрпризы… Даже птицы весной в лесу не пели — вернее, может быть, они и пели, но ухо их не слышало».

— А бабочки летали на войне?
— Кто, бабочки? — Ну ясно, что не пули!
— Не помню, дочка. По моей вине
Из памяти, должно быть, упорхнули.

Да, многое из памяти ушло,
Скорей всего, и не коснулось даже.
Ни одного не выбрать, как назло,
Красивого военного пейзажа.

Природа здесь, понятно, ни при чём.
Мы на неё смотрели деловито:
Болота — значит, гати на плечо,
Болота нет — и значит, фланг открытый.

Тревожно, если ветки шелестят,
Ещеё тревожней — если слишком тихо.
В лесу осколки, а не листопад.
На речку вышли — вот где хватим лиха.

— И бабочку не видел? — Нет, не смог.
Пришлось держать иное на прицеле.
…Тут бабочка уселась на цветок,
Чтоб мы её получше рассмотрели.
Герман Гоппе, †1999

Я попытаюсь сделать небольшую подборку — большой не получится — в память о животных — тружениках великой войны, о которых никто, кроме поэтов, ничего не пишет и памятников ставить не думает. Хотя, говорят, где-то есть памятники животным-воинам. Своей беззаветной преданностью человеку они заслужили не только армейское довольствие… «В нескольких километрах от Легедзино погибшим собакам, которые защищали Киев, установили памятник. На нём написано: “Остановись и поклонись! 150 служебных собак полегли здесь смертью храбрых. Они остались навечно верными родной земле”».

На военных дорогах помимо людей
убивало железо собак, лошадей.
В реках рыб убивало. И птиц в небесах.
А ещё убивало деревья в лесах.
Это очень печально — в эпоху чудес
После боя войти в обезглавленный лес.
Как же странно он выглядит — солнечный свет —
на обрубках, в которых дыхания нет!..
И потом, если взглянешь под ноги свои,
непременно увидишь: бегут муравьи.
Даже как бы — трава, и кряхтя, и сопя,
переносит на новое место себя.
Не туман, — расстилается саваном чад.
По ночам равнодушные звёзды молчат.
А когда на момент захлестнёт тишина,
над Землёй довоенная песня слышна…
Глеб Горбовский, СПб. (№ 1, 69)

ПТИЦА В БЛИНДАЖЕ
Под бомбёжкой к нам в блиндаж с разгона
пикирнула из лесу ворона.
И глазами молча молит птица:
«О воронах россказням не верьте.
И не каркну! Мне бы лишь укрыться.
Хочется пожить на белом свете.
Звать сюда беду мне нет резона:
Я не чёрный ворон. Я — ворона!»
И не птичьими глядит глазами.
Плачет воронёными слезами.

и сдержала слово!.. У порожка
тихо-тихонько под самой дверью
клюва не раскрыла всю бомбёжку —
с полным уваженьем к суеверью.
Павел Булушев (№ 2, 166)
ФРОНТОВАЯ ЛОШАДЬ
Её на фронте ранили осколком.
Военный фельдшер рану залечил, —
на службе лошадь оставлять — без толку.
Отчислили домой, в глубокий тыл.
Она исправно в упряжи ходила,
могла подолгу, истово пахать.
Но люди знали: никакою силой
её в конюшню на ночь не загнать.
Колхозный конюх — списан подчистую:
засунут под ремень пустой рукав, —
её в надгубья мягкие целуя,
на полную свободу отпускал.
Она бродила за селом под вечер,
прислушивалась: травы шелестят…
Тянулась к детям. И по-человечьи
печален был её далёкий взгляд.
Галина Доколина, †2002 (№ 2, 139)

МОСЛАСТЫЕ КОНИ ВЕЛИКОЙ ВОЙНЫ
Мосластые кони великой войны, сегодня иду я по вашему следу. Четырежды кожа сошла со спины, пока довезли вы до Эльбы Победу. Под залпы орудий, укрытых в логу, одним лошадиным терпеньем ведомы, тянули беду вы — по брюхо в снегу — всё дальше и дальше от отчего дома.
— Живее, лядащие, гром вас срази! — кричал, распаляясь, солдат-непоседа. До самых ступиц утопала в грязи на долгих шляхах колесница Победы. Событья былого по дням перебрав, я слышу скрипящие ночью обозы. Сердитые крики из мглы переправ, и клёкот зениток, и гул бомбовозов.
Качается рваный понтон на волне. Ракета погасла в последнем дрожанье. И словно проклятье, звучит в тишине армейских коней безотзывное ржанье. И только средь гиблой и злой тишины доносятся снова колёсные скрипы да ваши тревожные, тяжкие хрипы, мосластые кони великой войны.
Виктор Кочетков, †1997 (№ 2, 172)

СИРКО
Конь Сирко служил в батарее —
Косматый, тяжёлый и очень горячий,
Тянул орудие, как мог, побыстрее,
И в день удачи, и в ночь неудачи.

Топтал поля и камень дороги
В скрежете гусениц и двуколок,
И дважды в бою был поранен в ноги,
Дважды щипцами рвали осколок.

А когда наводчик в минуту атаки
Упал и замолк под снежной вьюгой,
Никто не заметил, как Сирко заплакал
В своей лошадиной печали о друге…

И вот старшина, отхлебнув из фляги,
Пришёл и, вытерев лоб от пота,
Как человеку, сказал: «Коняга,
Спасибо за службу тебе, за работу!»

Насыпал овса такого, как снилось, —
Сухого, со звоном, с пыльцой из нивы,
И Сирко подумал: война прекратилась,
И завтра наводчик заплетёт ему гриву.
Андрей Малышко, р. 1912 (№ 1, 1)

ЖЕРЕБЁНОК
За плетнями косыми, в репейнике прелом, иссечённая моросью злой, деревушка моя замерла под обстрелом, ограждаясь рогатой ветлой. Самолёты на бреющем хищном полёте пронеслись и за рощу ушли. Но опять на полях и на ближнем болоте поднимались фонтаны земли.
А некошеным полем кобыла гнедая с перебитой осколком ногой ковыляла, метёлки овса объедая неторопко одну за другой. И сосун удивительно солнечной масти, топоча под её животом, трепетал от испуга и радостной страсти и мотал кучерявым хвостом. И казалось, она от железного града заслоняла собой сосунка. А кругом продолжала реветь канонада, безпощадна, слепа и дика. И кобыле уйти бы куда-нибудь, скрыться. Но у каждого дни сочтены. И случилось, чему надлежало случиться, без чего не бывает войны.
И на мокрую землю, которую плугом поднимала кобыла весной, повалилась она, и отпрыгнул с испугом от неё жеребёнок смешной. А потом, передёрнувши кожей со страху, незнакомый со смертью пока, подошёл и к ещё не остывшему паху притулился, ища молока…
Перестало стрелять. И давно свечерело, и поля погрузились во тьму. Но не грело его материнское тело, и не мог он понять — почему.
Глеб Еремеев, ДП-85 (№ 7, 41)
Убит верблюд. Какая жалость!
Он шёл от Волги, и теперь,
Когда идти чуть-чуть осталось,
Сражён осколком сильный зверь.

Молчат бойцы. Столпились грудой.
Была бы лошадь, а верблюд!..
Стоят бойцы вокруг верблюда
И почему-то шапки мнут.

А он лежит, лежит убитый,
Ни боль не ведая, ни страх.
И широко глаза открыты,
И удивление в глазах.
Сергей Баруздин, 1926—1991 (№ 1, 1)

БЕЛКА
Давно ли здесь блаженно пели птицы? Теперь кругом лишь холод пустырей, траншеи, пулемётные бойницы и день и ночь — рычанье батарей. С ветвей к ногам снежок струится мелкий… И вдруг над нами в ельнике густом мелькнуло тельце маленькое белки с распластанным искрящимся хвостом. Ах, сколько трепетало в нём снежинок, когда, от страха сжавшийся в комок, не находил убежища в вершинах войною потревоженный зверёк. Он исчезал и вновь метался рядом, не ведая, растерянный, того, что ливень сокрушительных снарядов направлен был совсем не на него.
Илья Авраменко, †1973 (№ 3, 160)

КОТ
На тюфячке, покрытом пылью,
Он припеваючи живёт,
Любимец третьей эскадрильи —
Пушистый одноухий кот.

Землянка — тесное жилище,
Зато тепла землянка та…
Комэск в селе на пепелище
Нашёл бездомного кота.

Бывает — полночь фронтовая,
Темно… По крыше дождь сечёт…
И вдруг, тихонько напевая,
На стул комэска вспрыгивает кот.

Снаружи ветер глухо воет,
В окошке не видать ни зги…
А кот потрётся головою
О фронтовые сапоги.

И просветлеет взгляд комэска,
Исчезнет складочка у рта.
Как полон золотого блеска
Давно забытый взгляд кота!

И кажется, не так уж сыро
И дождь в окно не так стучит.
Уютной песенкою мира
Кота мурлыканье звучит.

И словно не в консервной банке
Горит фитиль из волокна,
И мнится, что в пустой землянке
Вот-вот заговорит жена.
1943
Дмитрий Кедрин, †1945 (№ 7, 57)

СТОИТ БЕРЁЗКА ФРОНТОВАЯ,
Ей не от солнца горячо,
У ней ведь рана огневая:
Пробила пуля ей плечо!

Почти закрыта рана эта
Как бы припухшею корой…
Берёзка зеленью берета
Уже хвастнула пред сестрой.

Как северянка, речь заводит,
Всё с переспросом: «Чо да чо?»
И только ноет к непогоде
С закрытой раною плечо!
Александр Прокофьев, †1971 (№ 7, 111)

ПОЛЕВОЙ ЦВЕТОК
В обороне, у брошенных сёл,
Средь несжатого хлеба да кочек
Он на бруствере тихо расцвёл —
Голубой полевой василёчек.

Будто нас не пускал на восток
И глазами, молящими очень,
К нам заглядывал в души цветок —
Голубой полевой василёчек.
Анатолий Аквилёв, †1985 (№ 7, 112)
 ††† †††
Мой отец не погиб на войне.
Он пришёл… И звенели медали,
Когда имя победное мне
Всей роднёй сообща выбирали.
Но погибнуть он мог бы вполне,
Отступая, идя в наступленье…
С ним бы тоже тогда, на войне,
Был убит я ещё до рожденья!
Виктор Петров, Истоки-82 (№ 7, 150)
Что о войне я нового скажу?
Какую службу словом сослужу
Её ли огневому рубежу,
Её ли полевому блиндажу?
На те слова мне не даны права,
Ведь я рождён в году сорок седьмом,
Когда послевоенная Москва
Ещё чернела в пепле фронтовом…
Владимир Молчанов, г. Белгород, р. 1947 (№ 7, 75)




ДАМЫ И КАВАЛЕРЫ — СКАЗАНО НЕ ПРО НАС
Вы обратили внимание, как порой характеризуют незнакомого соседа живущие с ним под одной крышей? «Да он и не поздоровается никогда, даже головой не кивнёт…» Проскакивает между слов: мол, нехороший человек, или высокомерный, или скрытный, тёмный. Так что приветствие и прощание — не просто традиция, это ещё и наше отношение к человеку. Мы мало задумываемся над тем, что тон, которым сказано слово, говорит нам о многом. Можно походя бросить знакомому: «Здрассьте!» — и полететь по своим делам, а можно с лёгким поклоном произнести: «Здравствуйте! Как ваше здоровье?» Конечно, знакомый не станет в подробностях говорить о своих болячках, но даже внешний интерес к его жизни располагает к себе, делает его ближе к вам. Конечно, если вы здороваетесь искренне, а не играете: человек всё чувствует. Признаюсь как на духу: с приближением старости прибывает любви к людям, и мне нравится здороваться со всеми, с кем сталкивает тётка-жизнь.

ЗДРАВСТВУЙТЕ!
Вместе с народом пил я, и пел,
И куролесил ночами.
Много хотел, да не много успел.
Мне бы побыть ещё с вами.
Ночь на излёте. На сердце покой.
С папой побыть бы и с мамой.
С вами, и с ними, и с теми, и с той —
Самой моей распресамой.
Пусть так нелепо расстались мы с ней,
Но я её не забуду.
Перед рассветом все чувства острей
От приближения к чуду.
Спит до поры православная Русь —
В звонах проснётся пасхальных.
Тихо за здравие я помолюсь
Всех своих близких и дальних.
День разгорается. Травы в росе.
Солнце в глаза, словно пламя.
Здравствуйте,
здравствуйте,
здравствуйте все!
Можно поздравствовать с вами?..
Валерий Фокин, г. Волгоград, р. 1949 (№ 7, 12)

Честно говоря, будучи молодым и здоровым, я не принимал всерьёз пожелание здоровья: я не болею — и все кругом пышут здоровьем. С годами, немного помудрев по-житейски, познал, что здоровье — дар Божий, даётся один раз, и если угробишь — назад не вернёшь. Эх, молодость, молодость…
Но мне очень по душе был обычай в глубинке ли, в деревне, в маленьком городке, где встречные-поперечные знают друг друга наизусть, что с незнакомцем здоровается и стар и млад. И ты сначала смущаешься с непривычки, а потом и сам с удовольствием желаешь людям здоровья. Из больших городов эта привычка ушла. Я люблю приехать в августе в ржаную благодать. Сказать-услышать: «Здравствуйте» — как земляков обнять. Как поклониться родине и на лицо, на грудь росистый куст смородины друг другу отряхнуть.
Иду я всюду запросто, в душе коплю зарю. И встречные мне: «Здравствуйте», я — то же говорю. И школьники глазастые, путь уступая мне, смущённо тянут: «Здравствуйте», я — то же ребятне. И старцы, уж безстрастные, сидят, глядят на свет. Я кланяюсь им: «Здравствуйте», — и слышу их привет…
Люблю приехать в августе, да дело ведь не в том. Всегда здесь слово «здравствуйте» овеяно теплом. И за века не выстыло и, вея далью той, людей связуют исстари высокой добротой. Живите, люди, здравствуйте, поменьше только хвастайте, а крепче государствуйте!
Александр Романов, г. Вологда, †2006 (№ 1, 52)
Не сомневаюсь, что и вы заметили одну интересную деталь в приветствиях: изменяется строй — меняется и обращение людей друг к другу. Лично я уже привыкаю к словам: «отец», «молодой человек», «мужчина», верующие зовут меня «братом»; или просто без обращения («Выходите?»). Слово «товарищ» теперь не то чтобы под запретом, но его употребление подразумевает нечто вроде непристойности. А почему? Да с ненавистной Советской властью связывают. Правда, теперь задумались многие, когда на Руси жилось хорошо… Пусть думают, пока очередной словотруп власть не сочинила… Всё не привыкну к слову «господин». Теряюсь: «Вы — меня?» при этом слове. В конце концов, неважно, кто по крови. По жизни я скорей простолюдин. Хлеб добывал горбом, и ни один слуга не ждал по струнке наготове, ловя мой взгляд или движенье брови. Таким вот я и дожил до седин. Поездил вдоволь по родным равнинам. Меня встречали радость и беда в моём пути, не кратком и не длинном. Мне говорят: но как вас звать, когда мы не товарищи, не господа? — Зовите, как в участке, — гражданином!
Илья Фоняков, СПб. (№ 1, 45)
Но продолжим наше короткое исследование. Для начала я взял Этимологический словарь М. Фасмера и узнал: впервые обнаружили употребление слова «товарищ» в рукописях Кирилло-Белозерского монастыря в XV веке, а также у Афанасия Никитина и в «Домострое»; оно происходит от тюркского «имущество, товар, скот». Не вижу здесь ничего крамольного: это слово имело для меня и моего поколения совсем другое значение.

СЛОВО «ТОВАРИЩ»
Говорил мне отец: «Ты найди себе слово,
Чтоб оно, словно песня, повело за собой.
Ты ищи его с верой, надеждой, любовью.
И тогда оно станет твоею судьбой.

Я искал в небесах и средь дыма пожарищ,
На зеленых полянах и в мёртвой золе.
Только кажется мне, лучше слова «товарищ»
Ничего не нашёл я на этой земле.

В этом слове судьба до последнего вздоха,
В этом слове надежда земных городов.
С этим словом святым поднималась эпоха —
Алый парус надежды двадцатых годов.

Батальоны встают, сено хрупают кони,
И труба прокричала в холодной цепи.
И морозная ночь в заснежённой попоне
Мне напомнила топот в далёкой степи.

Там по синим цветам бродят кони и дети,
Мы поселимся в этом священном краю.
Там небес чистота, там девчонки как ветер,
Там качаются в сёдлах, «Гренаду» поют.
Михаил Анчаров, †1990

Нечто дружеско-крепкое заложено в слове: и рукопожатие, и призыв не сдаваться, и единение людей.

Задумывался ль ты когда-нибудь,
Задумывался ль ты, зачем друг другу
При встрече иль пускаясь в дальний путь
Мы правую протягиваем руку?

Обычай стар, он пережил века,
Но смысл его сегодня вспомнить нужно:
Рукопожатье — символ, что рука
Доверчива, чиста и безоружна.
Элида Дубровина, †1992 (№ 6, 120)

Когда в стране пропадает обращение, а замены нет, это говорит о том, что государство не устоялось и вполне может развалиться, раз большинство населения отторгает новые старые обращения. Медленно, но упрямо время слова казнит. Прежнее слово «дама», что у тебя за вид? Вроде бы не сегодня вышло ты на покой и ни на что не годно, даже в роман плохой. «Дамы и кавалеры» — сказано не про нас, фразе такой нет веры, жизнь — всё же не танцкласс.
Странно звучало б: «Дамы! Дамы и господа!» Здесь от любви и драмы не отыскать следа. Все они отзвучали, сникли в живой стране, так что тоски-печали нету по старине. Даму достала старость, и недалёк закат… Вот оно и осталось только в колоде карт.
Владимир Корнилов, †2002 (№ 3, 108)
Теперь в ходу обращение «господа». По ТВ часто звучит, официоз им начинается, богачи друг друга таким образом называют, а обратись к простому, да ещё и подвыпившему мужичку под горячую руку, он тебе и больно сделать может: «Ишь ты, издёвщик такой-сякой нашёлся…».

С архивных наших пробуем картин
Снять копии «господские» натужно.
Но сам я никому не господин
и мне господ вернувшихся не нужно.

Искали затерявшийся эдем
в кровавых распрях наших революций
и заблудились там мы не затем,
чтоб к барам новоявленным вернуться.

Пускай живут, пусть пряники жуют,
иные сны среди людей ищу я,
как, сбрасывая с сердца чешую,
глядеть в глаза друг другу без прищура,

без зависти, без тайного ножа,
без слова, где до правды не добраться…
Пусть расцветёт заблудшая душа
в сиянии вернувшегося Братства.
Юрий Ключников, г. Новосибирск, р. 1930 (№ 1, 9)

И тут я вспомнил, что давным-давно со мной произошёл случай, чуть не окончившийся трагически. Конечно, не шедевр, но имеет отношение к теме разговора. Итак:

СЛУЧАЙ НА УЛИЦЕ
А дело было у проспекта.
За ним — большой плакат про Братство.
Зима стояла, жаль — не лето,
И не хотелось загибаться.

Тянул я руки обмороженные,
Весь извалявшийся в снегу,
Кричал: «Эй, люди, вы же не прохожие,
Без вас подняться не смогу!

Да вы послушайте, прохожие,
Я ногу подвернул… и вот…
— Нет, брат, с такими, на тебя похожими,
У нас как раз борьба идёт.

Я лёг ничком, молился истово —
Я ваш товарищ, друг и брат!
И даже перед коммунистами
Покаялся, что виноват.

Я вспомнил Бога и Маресьева,
А также дочку и жену.
И, всё борясь со снежным месивом,
Неужто, думал, так помру?..

Я больше не просил, не каялся:
Какой я, к чёрту, друг и брат!
Я так устал и так отчаялся —
А с высоты глядел Плакат.

Пришёл наряд, как и положено:
— Эй, парень, ты ещё живой?
Врач смазал всё, что отморожено
И с Богом отпустил домой.

Душа моя неоскуделая,
Вновь обморожена душа.
Ах, люди, что же вы наделали,
От брата по делам спеша?
Александр Раков, 18—19.12.1987

Так и живёт народ — без понятия, куда плывём, зачем флаги меняем, а что дальше будет… устал голову ломать; хоть водки вдоволь. Правда, картошка теперь стоит дороже заморских бананов. В России ещё есть природа, и даже власть в России есть. Но только нет уже народа, и дух почти извёлся весь. Да, люди есть, ещё нас много, но затерялся некий зов, чтоб на него по всем дорогам пошёл, попёр народ с низов… С низин и с гор, с лесов и пашен чтоб он тянулся, жил и креп!..
А так наш путь — уныл и страшен, и горек без надежды хлеб.
Геннадий Иванов, Москва (№ 7, 140)
Ребята, видно, мы не поняли, зачем нам Господом дана от Балтики и до Японии раскинувшаяся страна. Не поняли, зачем на нехристей водил дружины князь Донской, зачем с такой жестокой нежностью Кутузов жертвовал Москвой. А понимать и помнить надо бы всё, что пришлось перенести. И ставить вновь стальные надолбы у лихоимцев на пути. Они, проныры закордонные, и свой, отечественный тать, марш похоронный нашей Родине готовы запросто сыграть.
Но мы живём назло всем выжигам. Свой, хоть и горький, хлеб жуём. И — дайте срок! — не просто выживем, не хуже прочих заживём. Чтоб и они однажды поняли, зачем нам Господом дана от Балтики и до Японии раскинувшаяся страна.
Олег Портнягин, г. Сызрань, р. 1948 (№ 6, 13)














БОЛЬШОЙ СУББОТНИК
Увы, не завтра, не сегодня,
А через десять, может, лет,
Нам предстоит Большой Субботник,
Каких и не было, и нет.
Из миллионов частных истин
В расчёт мы выберем одну:
От «демократии» очистить
Придётся целую страну!
И кто бы, что бы там ни каркал, —
Не под расстрел, и не в тюрьму, —
«Воров в законе» — олигархов —
Отправим жить на Колыму.
И исключительно по блату,
Чтоб «облегчить» страданья им,
Всем минимальную зарплату,
Причём с задержками, дадим.
И позаботимся мы сами —
Не обеднеем, ничего, —
Построим им универсамы,
Буквально полные всего!
Глазами жадными глазея
На те витрины, где еда,
Пускай приходят, как в музеи,
Глотая слюни, «господа»!
Всё это закрепим законом,
И в том, злопамятном краю,
Пускай узнают, каково нам
В «демократическом» раю!
Николай Карпов, †2010 (№ 7, 6)

…И ОН НЕ МОЖЕТ НЕ РОДИТЬСЯ
Весной 2008 года вышла пятая книга «былинок» «Повторение пройденного». В ней есть глава о Сталине (с.85—93). С тех пор прошло без малого четыре года, но разговоры о вожде не только не стихают, а становятся яростнее. Я решился поставить эту «былинку» в книгу только потому, что в ней содержатся важные для православных сведения, а тираж книги был ничтожным. И непременно добавлю подборку стихов об Иосифе Виссарионовиче, которые накопились за это время.
Сегодня 5 марта — 54-я годовщина со дня смерти Сталина. Полвека прошло, а споры о нём продолжаются с прежней силой. Мне было пять с половиной лет, жили мы на Арбате, в Крестовоздвиженском переулке, совсем рядом с Кремлём. Я хорошо помню тот мрачный весенний день, когда мимо нас безконечной чередой двигались мощные ЗИЛы с огромными еловыми венками в кузовах. Москва рыдала в голос. Плакал и я — не просто в подражание взрослым, а от чувства непоправимости беды в своей маленькой душе. В телогрейке и в юбке в горошек помню маму в тот мартовский день, а на мне — шестилетнем — галоши да поношенный батин ремень. Слышу возгласы: «Сталина нету!».. Слёзы март прожигают насквозь. И безмолвным ручьем к сельсовету всё село сиротливо стеклось. Взгляд суровый с портрета и трубку будет время отныне хранить… Я же дёргаю маму за юбку: «Его будут у нас хоронить?» Это небо — могильная яма, эта память мне спать не даёт. Оттого я заплакал, что мама мне зажала испуганно рот…
Владимир Молчанов, г. Белгород, р. 1947.
Многие улицы были забаррикадированы грузовиками, солдатами — пытались избежать давки, но громадная толпа москвичей прорывала заслоны, и много людей было задавлено насмерть. Мой старший брат тоже умудрился пробраться под колёсами машин, но что он видел, я так и не узнал.

На этой Трубной, пенящейся, страшной,
где стиснули людей грузовики,
за жизнь дрались, как будто в рукопашной,
и под ногами гибли старики.

Хрустели позвонки под каблуками.
Прозрачный сквер лежал от нас правей,
и на дыханье, ставшем облаками,
качались тени мартовских ветвей.

Напраслиной вождя не обезсудим,
но суд произошёл в день похорон,
когда шли люди к Сталину по людям,
а их учил ходить по людям — он.
Евгений Евтушенко, р. 1933

«На следующий день после похорон Сталина, когда на Трубной произошло неслыханное столпотворение народа, лавиной хлынувшего к Колонному залу проститься с ним, шофёр такси рассказывал мне:
— Девять пар галош насобирал я. Думаю, чего пропадают зря. Продал старьёвщику — выпил поллитру за здоровье хозяев, если живы остались. А отдельных галош этих, не парных, сотни валялись. Многих там насмерть задавило. Детские ботинки даже видел, женские туфли. Как перед концом света. Страшновато, брат, народ от горя обезумел. Все взглянуть на него хотели напоследок. Властелин мира был, можно сказать. Другого такого не будет.
Как вы назовёте этого шофёра такси? Адвокатом, наверное?»
Юрий Бондарев. «Мгновения»
Сталина я увидел гораздо позже, в Мавзолее, кажется, в 1960 году; потом его, как вы знаете, оттуда убрали и похоронили у кремлёвской стены. В память врезались его рыжие волосы и оспинки на лице. На безбрежных портретах этих деталей не было. Ещё он показался мне маленьким ростом — в моем детском воображении Сталин был очень высоким, возвышающимся над всеми людьми. Предайте его земле. Он столько ей зла принёс. Россия была во мгле, почти слепая от слёз. Измученная нуждой, порастеряв народ, осталась она вдовой в тот непотребный год. Предайте земле его. Не мучайте скорбный дух. Ушло его торжество, и факел давно потух. И хватит портретов нам и памятников его. А Мавзолей — не храм. И мумия — не божество.
Андрей Дементьев
Старица Пюхтицкого монастыря, из рода Толстых, Сергия (Клименко, †1994) в своей книге «Минувшее развёртывает свиток» писала: «От отца Иеремии (Лебедева, †01.03.1953), казначея Патриарха Алексия (Симанского), я узнала следующее: когда Святейший приехал за границу, его упрекнули в том, что он служил панихиду (возможно, молебен, если учитывать дату кончины архимандрита) по Сталину-безбожнику. Патриарх Алексий во всеуслышание ответил: «Я служил не за безбожника». За него молился схиархиепископ Антоний (Абашидзе; 1867—1942). Он был инспектором той семинарии, где учился Сталин. И когда Сталина за «проказы» сажали в карцер на хлеб и воду, он его жалел и посылал ему покушать. А когда времена переменились, когда Сталин стал самодержцем, а он — архиепископом, его хотели арестовать. И вот Сталину дали знать: помнишь князя Абашидзе, который тебе кушать посылал, когда ты в карцере сидел? И Сталин сказал: «Не трогать его». И владыка Антоний за него молился и что-то ему вымолил. Уж какая судьба Сталина, мы не знаем, это Бог Один знает, но всё-таки с него началось освобождение». Ещё она упоминала, что после того, как Сталина убрали из Мавзолея, загробная участь его переменилась к лучшему…

Бежала девка необутая,
И слышали издалека:
— Да как же мы теперя будем-то?
Да как же мы теперя, как?!

От трудодней своих горбата,
На солнышке среди села
Сидела старенькая бабка,
Сидела бабка и спала.

Но девкин крик — и сон весь настежь:
Пожар небось! Война небось!
— Чего содеялося, Настя?
Чего, родимая, стряслось?

А та — дрожащими губами,
Простоволоса и горька:
— Да Сталин помер наш, бабаня!
Да как же мы? Да как же? Как?

И поднимаясь на приступках,
Сказала бабка в эту прыть:
— Смеяться надобно, голубка,
И Господа благодарить.

Сказала — и пошла. А девка,
Как бы запнувшись на бегу,
Вдруг вспомнила, что неодета
И что босая на снегу…

Был март. Большое и весеннее
Стояло солнце у межи.
И дело шло к тому, чтоб сеять,
И дело шло к тому, чтоб жить.
Владимир Сидоров

Кем же он был, этот человек, по-прежнему влияющий на жизнь нашей страны, — безжалостным диктатором, сатрапом, узурпатором власти — или гениальным вождём, сумевшим за малый срок перевернуть лапотную Россию, слелав её могучей индустриальной державой? Честно скажу: не знаю. Но вот что рассказала мне матушка Евангелия (Лагопулу), с четырёх лет насельница иерусалимского Горнего монастыря, долгое время служившая в Отделе внешних связей Московского Патриархата: «Шёл 1955 год. По приезде в Москву матушка Афанасия, игумения монастыря и моя духовная мать, задала Патриарху Алексию I вопрос, который её тяготил в последнее время: «Почему вы распорядились служить панихиды по Сталину? Мы исполняем это распоряжение неукоснительно, постоянно служим, но ведь Сталин был коммунистом, неверующим, марксистом-материалистом… Какая же тут панихида?» Святейший попросил подойти поближе и тихим голосом ответил: «Сталин покаялся». Матушка засомневалась: «Мыслимо ли такое, чтобы такой человек покаялся?..» Патриарх уточнил: «Поверьте, я его исповедовал». Причащал он Сталина или нет, Патриарх не обмолвился, а об исповеди сказал определённо. В подтверждение моих слов могу привести опубликованное Красновым-Левитиным свидетельство, также утверждающее об этом потрясающем факте. Конечно, в те годы это была строжайшая тайна. Патриарх открыл нам её в личной беседе, а откуда узнал Краснов-Левитин, я не знаю».
«Я тоже не понимал Сталина как следует, и в своих юношеских стихах писал: “И вы мне кажетесь палач, их погубивший, самый первый”, теперь я готов посмертно попросить у него прощения. Нет, он не был палач, он многим спас жизнь, таким, как Шолохов, его уже должны были убить, и только своевременное вмешательство Сталина спасло его. Также и Булгакова он спас, может быть тоже от смерти, да и Пастернака и других. Этот список может быть длинным, впоследствии безпристрастным историкам надо разобраться в этом. И я, сидевший при Сталине и Брежневе, как и Владыка Лука, готов воскликнуть: «Сталин — Богодарованный вождь России».
Священник Димитрий Дудко.

Историческое значение личности Сталина осталось загадкой, поэтому я не хотел бы навязывать своё недозревшее мнение: пусть каждый сам решает, кем же был настоящий Иосиф Джугашвили — выдающимся политическим деятелем или преступником при единоличной власти, уничтоживший миллионы сограждан. Возможно, слишком мало времени прошло для исторической оценки таких фигур…
Каждый год, включив погромче радио, люди в марте ждали перемен, ждали, что Москва-столица, радуя, сообщит о пониженье цен. По дому ходили все на цыпочках, затаив дыханье, не спеша, и на ребятишек шумных цыкали, чтобы те сидели не дыша. Ждали перемен с такою верою… И снижались цены, что скрывать. На пальто шинель меняли серую, покупали тумбочку, кровать… Знали: в жизни многое изменится, потому трудились с огоньком. Беды перемелет чудо-мельница, солнышко заглянет в каждый дом. Ну, а время шло послевоенное. Это не забудешь никогда — как творил народ дела безценные, из руин вставали города. И дышалось легче год от года. Силы восстанавливал народ. Было удивительное что-то в том броске стремительном вперед. И вставала Родина родная, ожидая скорых перемен. Люди с огоньком трудились, зная: в марте будет пониженье цен.
Константин Рябенький, г. Вышний Волочёк, †2011.
Но чувство гордости за свою державу я успел испытать, и оно, затоптанное другими «вождями», всё равно где-то глубоко сидит в моей русской душе.
«В конце 1940-х или начале 1950-х вышла переводная книга “Когда Россия будет иметь атомную бомбу?”, которая содержала предисловие. Был обнаружен экземпляр книги с редакторскими исправлениями этого предисловия, причём, по мнению специалистов, стиль предисловия и эти пометки говорят о том, что их автором был Сталин. Экземпляр хранится в Институте атомной энергии им. И. В. Курчатова. Рассказано С. Стрелковым».
Из записок старшего брата.
Просматривая журналы «Наш современник» за 1997 год, в № 7 я нашел интереснейшие размышления Владимира Солоухина, в частности о Вертинском. Мне жаль, что я не могу процитировать многого, но вы найдите и прочитайте — весьма полезное дело. Солоухин приводит неизвестную песню певца, найденную на магнитофонной плёнке. Уникальная песня, уникальная запись. Давайте сохраним для истории эту песню.

ОН
Чуть седой, как серебряный тополь,
Он стоит, принимая парад.
Сколько стоил ему Севастополь?
Сколько стоил ему Сталинград?

И в седые, холодные ночи,
Когда фронт заметала пурга,
Его ясные, яркие очи
До конца разглядели врага.

В эти чёрные, тяжкие годы
Вся надежда была на него.
Из какой сверхмогучей породы
Создавала природа его?

Побеждая в военной науке,
Вражьей кровью окрасив снега,
Он в народа могучие руки
Обнаглевшего принял врага.

И когда подходили вандалы
К нашей древней столице отцов,
Где нашел он таких генералов
И таких легендарных бойцов?

Он взрастил их. Над их воспитаньем
Долго думал он ночи и дни.
О, к каким роковым испытаньям
Подготовлены были они!

И в боях за отчизну суровых
Шли безстрашно на смерть за него,
За его справедливое слово,
За великую правду его.

Как высо’ко вознёс он Державу,
Мощь советских народов-друзей.
И какую великую славу
Создал он для Отчизны своей.

Тот же взгляд, те же речи простые.
Так же мудры и про’сты слова.
Над разорванной картой России
Поседела его голова.
Александр Вертинский, †1957

Матушке России без вождей все равно не жить — были бы они достойны той непомерной ноши, которую взваливают на себя. Пока такого человека нет. Народ истомился ожиданием… Вождя! За родом гибнет род. «Зачем вам вождь?» — кричат из ада. Но без вождя любой народ — толпа, а если проще — стадо. И ложь. И кровь. И пустыри. Вождя на царственное место! Но нет вождя. Поводыри — они из купленного теста. Как в злую засуху дождя, село глухое и столица ждут настоящего вождя. И он не может не родиться.
Николай Рачков, СПб.

ОСТАВИМ СТАЛИНА В ПОКОЕ

Я СТАЛИНА РУГАТЬ ПЕРЕСТАЮ!
В Сибирь из-за него я не поеду.
Я на другой позиции стою:
Зачем ругать? Он одержал Победу.

Он правил нами, пальцы сжав в кулак,
Он золотом на всех знамёнах вышит.
Хулители его теперь скулят,
Но Сталин сделал дело, он не слышит!

Я видел его серую шинель,
Воспринимал её как символ века.
Я думаю, что не было сильней
Во всей державе нашей человека.

А Пётр когда-то сам казнил стрельцов
И находил для этого улики.
Забыли это всё в конце концов,
Но не забыли званья Пётр Великий!
Виктор Боков, †2009 (№ 7, 93)

КОТОРЫЙ ГОД ПЕРЕМЫВАЮТ КОСТИ,
полощут имя грозное в грязи.
Покойникам нет места на погосте,
нет и живым покоя на Руси.

Нам говорят, что он до самой смерти
был дружен с князем тьмы. Но отчего
трепещут и неистовствуют черти
до сей поры при имени его?
Юрий Ключников, г. Новосибирск, р. 1930 (№ 7, 93)

МОЯ КЛЯТВА
Опоясана трауром лент, погрузилась в молчанье Москва, глубока её скорбь о вожде, сердце болью сжимает тоска. Я иду средь потока людей, горе сердце сковало моё, я иду, чтоб взглянуть поскорей на вождя дорогого чело… Жжёт глаза мои страшный огонь, и не верю я страшной беде, давит грудь несмолкаемый стон, плачет сердце о мудром вожде. Разливается траурный марш, стонут скрипки, и стонут сердца, я у гроба клянусь не забыть дорогого вождя и отца.
Я клянусь: буду в ногу идти с дружной, крепкой и братской семьёй. Буду светлое знамя нести, что вручил ты нам, Сталин родной. В эти скорбно-тяжёлые дни поклянусь у могилы твоей не щадить молодых своих сил для великой Отчизны моей. Имя Сталин в веках будет жить, будет реять оно над землёй, имя Сталин нам будет светить вечным солнцем и вечной звездой.
Владимир Высоцкий, †1980. Первое стихотворение, написано восьмиклассником Володей 8 марта 1953 года
на смерть И. В. Сталина (№ 1, 73)

ПОСЛУШНИКИ
(из архива Сталина)
Поговорим о вечности с тобою:
Конечно, я во многом виноват!
Но кто-то правил и моей судьбою,
Я ощущал тот вездесущий взгляд.

Он не давал ни сна мне, ни покоя,
Он жил во мне и правил свыше мной.
И я, как раб вселенского настроя,
Железной волей управлял страной.

Кем был мой тайный высший повелитель?
Чего хотел он, управляя мной?
Я, словно раб, судья и исполнитель, —
Был всем над этой нищею страной.

И было всё тогда непостижимо:
Откуда брались сила, воля, власть.
Моя душа, как колесо машины,
Переминала миллионов страсть.

И лишь потом, весною, в 45-м,
Он прошептал мне тихо на ушко:
«Ты был моим послушником, солдатом
И твой покой уже недалеко!»
(№ 7, 121)

СТАЛИН
Свт.Лука (Войно-Ясенецкий) называл Сталина
«Богоизбранным правителем России» и советовал
батюшке почитать хотя бы исторические труды
последних лет, например, Ю. Жукова или Д. Ю. Лыскова
Оставим Сталина в покое,
землёй его хранимый прах…
Он вёл уверенной рукою
корабль в грохочущих волнах
эпохи смуты и разбоя.
И ей под стать он был жесток.
Но — генерал на поле боя —
он делал то, что делать мог.
Да, посылав полки в атаку
на штурм немыслимых высот,
он жизнь чужую не оплакал,
но понимал — простить народ
его не сможет, если зверю
не перебить в войне хребет,
и что оправданы потери
в сиянье славы и побед.
Они ему — не пьедесталы,
а жизнь спасённая страны...
И для неё пребудет Сталин
победным знаменем войны.
Священник Валерий Буланников (№ 1, 78)

ЕСЛИ Я ОТ ЭТИХ СТРОЧЕК ПЛАЧУ…
— Скажите, вы продаёте две книги «былинок». А последняя — не повторение предыдущей?
— А почему нет вашей книги «В ладошке Божией», выпущенной в 2001-м году? Мне не вернули её, и теперь я хочу купить опять…
— Куда мне девать ваши газеты, собранные за много лет?
— А это вы — автор книг «ЧП в пустыне Калахари» и «Мы пришли с миром»?
— Хочу купить у вас портрет отца Иоанна. За сколько вы его продадите?

В который раз стою за стендом газеты «Православный Санкт-Петербург» как редактор и писатель. Честно признаюсь: трудная это работа — продавать свои книги. И цена-то 600-страничного издания с 200 иллюстрациями всего двести рублей (в московском Доме книги — 507, в питерском — 340, в интернет-магазинах тоже дорого), но люди всё равно безразлично скользят мимо. Или останавливаются, увидев новые «былинки», и бросают: «Да мы их в газете читаем!» Или: «У меня уже есть одна ваша книга, очень понравилась». Да в газете, дорогие мои, лишь обрывки «былинок» умещаются, а за год всего с десяток страниц наберётся. А под лестницей писательница весьма успешно продаёт брошюрки в мягком переплёте по 100 рублей со своими сказками — и отбоя нет. «Вот какой завистник!» — всплеснёт руками читатель. Да Бог с вами! — отвечаю я, — нет во мне зависти к братьям и сёстрам по перу, только зачем вы просите меня то продать все 12 вышедших за десять лет моих книг, то книгу, которой мы торговали на нескольких выставках и продали всю без остатка?

БИЗНЕСМЕН
Я свою книгу продаю,
облюбовав с утра скамейку,
как будто друга предаю
за соразмерную копейку.

— Купите книгу, господа! —
И опускаю взор при этом…
Да кто я есть? Ну был поэтом,
так это было-то когда?

— Купите книгу, господа! —
Но как знакомых вижу лица —
от набежавшего стыда
готов сквозь землю провалиться.
Олег Юрков, г. Челябинск (№ 2, 117)

Как же так, удивляется автор, книги нравятся, батюшка благословил и даже настоял, чтобы дальше писал, но покупатели бегут вглубь, словно там Царство Небесное им обещано. Ведь просили, письма писали, настаивали: «Александр Григорьевич, пишите, пишите ещё!» Вот только прислала читательница открытку: «Сейчас перечитываю Ваши “былинки” “На милость дня”. Просто чудо! Многое из того, что Вы пишете, такое родное, близкое, прожитое и пережитое — потеря мамы, папы, новое восприятие природы, взаимоотношения с родными и знаемыми. Спасибо! Грешная р. Б. Евгения». Вот я и пишу, и издаю за свой счёт, не считаясь с денежными потерями, чтобы донести до людей нужное слово. И торгую, и дарю, и продаю за любые гроши. А слово остаётся тихо лежать на столе… Или в Интернете читают? Книги-то все безплатно выложены на нашем сайте www.pravpiter.ru. Странно всё это. Или велик слишком выбор? Может, денег у народа меньше? Да нет, еле тащат тяжеленные сумки с покупками. Правда, один священник сказал мне: «Не обольщайтесь, это они пришли на православную выставку за мёдом». И вправду, на втором этаже не протолкнуться, слева и справа коробки со сладким товаром. Этим десяткам торговцев место на выставке всегда найдётся — денег-то много за пять дней наторгуют.
Почему-то вспомнились «застойные» 70-е годы. С каким трудом доставались тогда книги! Были придуманы макулатурные талоны на книгу — 20 кг за талон, и ни одна бумажка в доме не пропадала зря. Или покупали в цехе у пронырливого инженера Алика Вышедского эти самые талоны — он их носил пачками. И я успокаиваюсь — вон какое море книг вокруг!
И больше не поддаюсь унынию: с таким трудом, но удаётся два десятка лет выпускать православные газеты, да ещё книги писать; торговал бы съестным — и ходил бы себе кум королю.

Только правду одну говори!
Только правду одну — не иначе!
Никогда и ни в чём не хитри:
Ни с друзьями… с врагами тем паче!
Презирай поминутную ложь,
Обнажай свою душу пред всяким!
И тогда ты, мой друг, прослывёшь —
Хитрым,
лживым,
лукавым,
двояким!
Олег Чупров, СПб., р. 1939 (№ 6, 22)

Раньше у нашего стенда всегда народ, вопросы сыплются редактору, корреспондентам, пропущенные номера газет спрашивают, здороваются, духовнику о. Иоанну Миронову записочки передают, как он поживает, спрашивают. Никогда — а мы участвовали, наверное, в тридцати выставках — не продавалось так мало газет: 500! Люди газету хвалят (да я и так знаю, что опыта прибавилось), кое-кто прямо на месте оформляет подписку-пожертвование, но ощущение торжища не исчезает, в воздухе витает дух торгашества, о чём и ценники говорят: «Православный церковный календарь» Московского Патриархата на 2012 год на московском стенде стоит 250 рублей, а в нашей епархии — 200. Где же заинтересованность православных издателей в просвещении? И книг моих разбирали по нескольку сотен экземпляров, а потом уже в редакцию за ними знакомые приходили…
Напротив нашего стенда послушник монастыря РЕКЛАМИРУЕТ на самодельных плакатиках требы святым «от боли в пояснице», «от тяжести в ногах», «об улучшении зрения», раздаёт бумажные иконки. Подошёл к нему с разъяснением — нет таких треб! «Простите, — извинился он, — нам надо колокольню построить», — но самодельные бумажки убрал.
Раз вы читаете эти строки, значит, вышла моя девятая книга «Пиши свою судьбу до точки»: по молитвам батюшки Иоанна пришли нужные мысли, а за ваши пожертвования удалось собрать солидную сумму для издания.

Я список Ваших книг в блокноте
Пополнил новою, и ей,
Девятой, в твёрдом переплёте,
Был рад не меньше, чем своей.
Валерий Горячев, р. 1951 (№ 7, 109)

Десятой не будет: слишком много душевных и физических сил требует от автора книга, если точнее, — книга требует тебя всего без остатка, но читательское равнодушие сводит на нет все усилия автора. Пусть другие судачат: без удачи — беда. Я не верю в удачу без большого труда. Даже строчке не верю — стихотворной моей — если я в полной мере не намучился с ней. Мне опять не до смеха: стих упрям, как всегда. Не желай мне успеха, пожелай мне труда!
Юрий Воронов, †1993 (№ 4, 27)
Прогресс родил электронные библиотеки и уёмистые прилады, в которые можно эту библиотеку скачать и читать себе, пока аккумулятор не сядет. С прогрессом не поборешься. Но какую программу заложить в электронную книгу, чтобы от неё шёл аромат типографской краски, чуть запачканные уголки страниц, говорящих о том, что до тебя их перелистывали многие; даже старая печатная книга несёт в себе образ обладателя — хотя бы заметками на полях, листочком-закладкой, давно засохшим от времени… Сомкни уста, не закрывая вежды, внимай душой, она имеет слух. В компьютер или сайт не втиснуть воздух вешний, и вне любых речей вселенский вещий дух. Всё истинное в нас и в мире не крикливо. Есть некий высший смысл в молчании ночей, неслышим яблок цвет, и тихо зреет нива, и не нужны слова для музыки очей. Анатолий Краснов, СПб.(№ 6, 101) Нет, никогда не заменят мне отдающие холодом экраны со строчками настоящей книги. Никогда!
Открываю томик одинокий, —
томик в переплёте полинялом.
Человек писал вот эти строки.
Я не знаю, для кого писал он.

Пусть он думал и любил иначе,
и в столетьях мы не повстречались…
Если я от этих строчек плачу,
Значит, мне они предназначались.
Вероника Тушнова, †1965 (№ 6, 250)

…От работы оторвал телефонный звонок: это замечательный русский поэт Николай Зиновьев из города Кореновска Краснодарского края сообщал, что электронную версию книги получил и будет писать предисловие. Хороший он человек!

ПРИНИКНУВ К ТРУБКЕ НЕНАСЫТНЫМ ОКОМ
КАЛЕЙДОСКОП
Когда я до десятка лет наскрёб и кое-что познал на этом свете, мне подарил отец калейдоскоп, мой интерес к цветастому заметив. О что за чудо я держал в руках, не то что хвост соседского Трезора! Волшебный мир светился, даже пах, одаривая новизной узора. Я от восторга пел, плясал, орал, приникнув к трубке ненасытным оком…
На третий день его я разобрал, найдя три зеркальца да кучку битых стёкол…
Владимир Ревенчук (№ 2, 107)

*В ночь на 9 октября 2011 года начался пожар в доме престарелых в деревне Тихон Вохомского района Костромской области. Всего в помещениях одноэтажного деревянного здания находилось 14 человек. Прибывшим пожарным удалось вывести из горящего здания 10 человек, погибли 4 человека.
За последние 4 года в России дома престарелых горели 11 раз. В этих пожарах погибло 39 человек, еще 19 пострадали.

Говорят, что тяжела утрата…
Не играй словами! В сердце — страх!
Старики сгорают в интернатах,
Как на инквизиторских кострах!

Где просчётов дьявольских истоки?
Праведники!.. Племя стариков!
Кто вам вынес приговор жестокий?
Нет у вас за душами грехов!

Ветеран, очнувшись, вспомнил битву:
Танк пылал, но выбраться он смог!..
Нынче не успел прочесть молитву —
Рухнул на пол огненный поток!

Не признать обугленные трупы,
Ни к чему возня над ДНК!..
Равнодушья каменная ступа —
Власть твоя безмерно велика!
Феликс Грек, г. Иваново, р. 1929 (№ 1, 60)

*Подростки забросали высокоскоростной поезд «Сапсан», следовавший из Санкт-Петербурга в Москву, камнями и бутылками. Оперативники транспортной милиции задержали трех подростков 12 и 14 лет, которые проживают в поселке Поповка. Задержанные признались, что бросали в поезд камни ради шалости.
Ранее поезд «Сапсан» неоднократно подвергался нападениям вандалов. Выходки хулиганов, направленные против скоростного поезда, объясняются в основном тем, что его движение мешает жителям населённых пунктов, расположенных на пути его следования. В частности, звучали жалобы на мощную воздушную волну от поезда, который движется со скоростью 250 км/ч.








ОДНАЖДЫ
У мальцов глаза блестят
От рискованной забавы:
Камни весело летят
В проходящие составы.
Что ни бросил — то верняк:
Камень точно в цель ложится.
Не жалели товарняк,
Не жалели пассажирский.
Вроде ясно без врача:
Не ублюдки, не дебилы,
Но с упорством дурачья
По летящим стенам били.
И однажды, как всегда,
Вышли к рельсам по привычке.
Пропустили поезда,
Врезали — по электричке.
Бритвы стёкол, бабий вой.
Чирк — и девочке довольно.
Вот осталась бы живой,
Рассказала бы, как больно.
Олег Портнягин, г. Сызрань, р. 1948 (№ 7, 12)

*Приговор Юлии Тимошенко по «газовому делу», как и ожидалось, оказался максимально жёстким. Суд приговорил экс-премьера Украины к семи годам лишения свободы. Тимошенко в ответ пообещала, что скоро свергнет режим Януковича, а её сторонники попытались перекрыть Крещатик.
11 октября 2011 года.

ПОСЛАНИЕ УКРАИНЕ
Не надо драться брату с братом. Есть общий враг — его казни. За глупость родственной грызни погибель — тяжкая расплата. И помни! — нам забыть нельзя печаль былого, друг безпечный, — слабели в распре безконечной лихие русские князья. На что купились вы, браты?! С каких чертей скрестили брови? Ведь мы одной — славянской! — крови, и у одной стоим черты.
Спешит, спешит заморский босс живую Русь напичкать зельем, прибрать к рукам чужие земли, а мы молчим… Бездарно. Врозь! Явилась новая орда — страшней, чем древние монголы. Не зря пустеют наши сёла, больны бомжами города. И средь своих — чужая рать… Неймётся ей, как в дни былые, убить устои вековые, стократ святое оболгать.
Суля трагический конец, встаёт над Русью день тревожный… Браты, так дальше жить не можно! Поймём ли это наконец? Умрём за волю, щирый брат, коль не уйти от злого плена. Но вместе вырвемся из тлена, когда потушим наш разлад!
Людмила Туровская (№ 6, 144)

*Очередной солдат-срочник из Челябинска самовольно оставил свою воинскую часть. 19-летний Максим Абросов сбежал из расквартированного в Приморском крае подразделения через два месяца службы, сообщив матери, что его избивают, требуют деньги. Юношу в принципе незаконно призвали в армию: у него диагностировано перинатальное поражение центральной нервной системы, гидроцефальный синдром и многие другие недуги. Молодой человек состоял на учёте у психиатра, однако призывная комиссия сочла Максима годным к воинской службе. Военные с сочувствием отнеслись к случившемуся, но по закону призывник совершил преступление, и на него заведено уголовное дело. Теперь вы понимаете, почему не хватает призывников, — в армию подгребают всех подряд.
Полк расформирован. До свиданья,
Воинство, ушедшее в запас.
Списанное обмундированье
Жёлтый дом зачислил на баланс.

Сумасшедшим выдали шинели
Грубого армейского сукна.
И они, болезные, запели,
Выстроившись в строй: «Вставай, страна!»

Грянул скрежет рваного металла
В голосах, звучащих вразнобой.
Но страна огромная не встала
Из руин на новый смертный бой.

Заскулили во дворе собаки,
Поприжали уши и хвосты.
Санитары — бравые вояки —
Ошалев, попрятались в кусты.

Песней доведённая до точки,
Нянька прокричала на бегу:
«Не печальтесь, милые сыночки,
Не сдадимся заживо врагу!..»

И пошли колонной брат за братом
Защищать великую страну —
Родины последние солдаты
На свою последнюю войну.
Евгений Семичев, г. Новокуйбышевск, р. 1952 (№ 7, 32)

*Проблема космического мусора, заполняющего околоземное пространство, встаёт всё острее с каждым годом. По подсчётам ученых, сейчас на разных орбитах вокруг Земли вращается 19 тысяч разных единиц «космического хлама» размером более 10 сантиметров. За объектами такого и большего размера вполне можно следить с Земли и предотвращать их столкновения со спутниками. Однако мусор меньшего размера представляет куда большую угрозу — его нельзя отследить, а значит, избежать. Мусор образуется при взаимных столкновениях объектов и при выведении новых спутников. В 2007 году уничтоженный китайской ракетой нерабочий спутник разбросало на 2400 крупных и огромное количество мелких обломков. Столько же мусора добавило столкновение американского спутника Iridium-33 и старого советского аппарата «Космос-2251»…

НОВЫЙ МИР
Мудрецам и пророкам не внемля,
За каких-нибудь двести лет
Засорили матушку-землю,
Превратили её в туалет.

Каждый с нею творит, что хочет,
Кто-то церковь святую взорвёт,
Кто-то вырубит Марьину рощу,
Кто-то Волгу назад повернёт.

И приходится нынче мириться,
Что из списка былой красоты
Исчезают и звери, и птицы,
И растения, и цветы…
Иван Стремяков, СПб., р. 1941 (№ 1, 69)


*Страшное ЧП случилось в Брянске 7 октября, на Московском проспекте. 29-летняя женщина с трёхлетней дочкой переходила дорогу по нерегулируемому пешеходному переходу. До разделительного газона было уже рукой подать. И тут на женщину и малыша на скорости налетела иномарка… Ребёнок от полученных травм скончался на месте. Его маму с черепно-мозговой травмой, травмой позвоночника и другими серьёзными повреждениями госпитализировали в горбольницу № 1. По словам врачей, женщина в очень тяжёлом состоянии. В тот день молодая женщина с дочкой-крошкой шли на день рождения.
За рулём «фольксвагена-пассат», как выяснилось, сидела 20-летняя девушка с водительским стажем меньше года.
РЕБЁНОК
Мы неслись по вечерней дороге, в горизонт упирались леса. Вдруг, как птицы, взметнулись в тревоге стоны, крики, гудки, тормоза. Вдоль дороги застыли машины, но одна на шоссе — поперёк. И вот там на руках у мужчины билась девочка, сжавшись в комок. Он ей всё повторял: «Ты не бойся, вмиг доедет из города врач. Ну зачем же ты так… под колёса? Ах, глупышка… подумаешь, мяч?..»
Но она с умоляющим взглядом обращалась к нему и ко всем: «Говорить только маме не надо! Я прошу… Мне не больно совсем…» Бог ты мой! Да какая же сила входит в нас с молоком матерей, коль девчонка сквозь боль ощутила боль другую, что много страшней!
И я вспомнил, что так же в блокаду умолял, угодив в лазарет: «Говорить только маме не надо…» Я не знал, что её уже нет.
Сергей Давыдов, †2001

*Люди, знакомые со мной, считают, что наше общение зависит от моего настроения. Конечно, и оно имеет значение. Но если по сосудам головы без устали уже 16 лет бегает пыхтящий «паровозик», и от этого шума избавиться нет никакой возможности, то в хорошем расположении духа находиться трудно. Врачи называют это состояние пыткой.
Жизнь моя, конечно, зависит от Бога, а ещё от этих совсем не страшных чёрных полукружий, расположенных на стенках позвоночных артерий. Если сложить полушария вместе, получится жирная точка…



В БОЛЬНИЦЕ
Старик ворчит. Он стар.
С того, небось, ворчит,
С того, что слаб, что сдал —
Ворчание, как щит.

Ворчание, как круг,
Чтоб не уйти на дно.
Ворчание, как друг,
И с ним оно давно…

И ты к нему не лезь,
Хотя вы с ним равны,
И на свою болезнь
Гляди со стороны.
Владимир Корнилов, †2002 (№ 3, 109)

VI. ТОЧКА ПРИКОСНОВЕНИЯ
ЯБЛОНЯ ПОД ОСЕННИМ ВЕТРОМ
25 ноября 2011 года моему духовному отцу, митрофорному протоиерею Иоанну Миронову исполнилось 85 лет. Считаю душеполезным познакомить читателя с несколькими батюшкиными беседами, которые я записывал на протяжении полутора десятилетий.

Середина октября, на улице снег с дождём… Батюшке нельзя выходить на улицу, но он ждал меня у калитки, а я стоял в пробке на Удельной. Сколько раз надоедал я батюшке своими интервью… Да разве это интервью? Это наши семейные беседы: я батюшку выспрашивал, как почтительный сын, а он мне отвечал по-отечески. И судя по отзывам, читателям нравятся эти неспешные разговоры: они, как и я, находят нечто душеполезное в словах отца Иоанна. Я очень рад, что мои простые вопросы волнуют, оказывается, многих людей, — не только меня. Я-то не считаю себя воцерковлённым.
— Слава Богу, — ты уже столько лет ведёшь свою замечательную газету… — возражает о. Иоанн.
— Так-то оно так, а вот «Правило веры» сейчас не часто выходит… Дела невесёлые начинаются, и всё же вашими молитвами мы держимся. Дорогой отец Иоанн! Вы прожили большую и трудную жизнь. Бывало в ней всякое. Я, кстати, перед тем как ехать к вам, ещё раз перечитал все материалы, посвящённые вашему жизненному пути, — и чуть не всплакнул… И долгие скитания ваши, и смерть близких, — даже читать про это тяжело, а каково пережить?.. Нелёгкая вам доля досталась, батюшка… Я знаю, что все беды вы принимали со смирением и терпением, никогда на Бога не обижались… Но нет ли у вас сожаления о некоторых собственных поступках?
— Поступки, конечно, бывали всякие… Сделаешь что-то хорошее — радуешься, а когда ошибёшься… Бывает, и священники ошибаются… А бывает и грех. Бывает… Человек в этой юдоли земной слаб, ленив, неразумен, — вот грех его и настигает. «Несть человек, еже жив будет и не согрешит». А грех — это всегда рана на душе. Что её излечит? Только время. Это, конечно, при условии, что мы будем каяться в грехах — и на исповеди церковной, и вообще непрестанно в душе: «Грех мой предо мною есть выну…» (Пс. 50, 5). Тогда Господь со временем рану нашу исцелит, направит нас на верный путь, и вместо боли растревоженной совести пошлёт духовное утешение. Очистит нас Господь, совершенно очистит, и войдём мы в Царство Небесное, куда ничтоже скверно входит. Пора нам, Саша, уже к жизни вечной стремиться. Время пошло… Ветер уже задувает, срываются яблочки с дерева потихоньку… Если плод не падает — значит, Господь ещё не доволен им, считает неспелым, даёт ему получше созреть. А если упало яблочко — значит, дальше ему зреть некуда. И перейдём от этой земной жизни в жизнь загробную, то есть вечную. Чаем жизни будущего века, — аминь.
— Я, батюшка, не устаю удивляться, глядя на вас: откуда вы берёте силы, чтобы проводить на службе четыре-пять часов?.. Поверьте, я искренне недоумеваю. У вас ведь ножки больные…
— Я благодарю Господа: Господь посылает сил… Другой раз и пошевелиться не можешь… Как тут справиться? А Он посылает мне на помощь молодых пастырей… Приходят молодые батюшки ко мне поисповедаться — и потом помогают по службе. Я так благодарен!.. Господь даёт нам хорошую смену, следит, чтобы молодые батюшки так же заботливо относились к людям, как старики, чтобы любили дом Божий. Как сказано? — «Изволих приметатися в дому Бога моего паче, нежели жити ми в селениих грешничих» (Пс. 83, 11). А дом Божий — это всё для нас: это наша семья, наше училище благочестия, тут у нас и Божественная литургия, здесь и Всенощное бдение, здесь и таинства — всё в храме Божием. Как я без храма останусь? Я уж лучше преодолею свои немощи, лишь бы только вне дома Божия не остаться…
— Мне стыдно признаться, батюшка, но я зачастую ленюсь идти на службу, — и всегда благовидный повод находится…
— Возраст… Тяжело… Я и сам после службы несколько часов лежу в лёжку, отдыхаю… Как говорится: старость — не радость. Но я и в старости без радости не остаюсь: я всегда бываю счастлив, когда вижу, сколько чудных людей приходит в дом Божий, и все сильные, весёлые, — и я вместе с ними ликую. Так апостол Павел нам завещал: «Всегда радуйтесь, непрестанно молитесь, о всём благодарите: ибо такова о вас воля Божия во Христе Иисусе» (1 Фес. 5, 16—18).
— Помнится, батюшка, вы рассказывали, что ещё будучи ребёнком, завидя чужие похороны, вы плакали горькими слезами по незнакомому усопшему человеку. Ведь не каждому дано такое…
— Мама, бывало, скажет: «Ванечка, ты всех оплакал, — хватит ли у тебя слёз, чтобы поплакать, когда мама умрёт?» Я говорю: «Мамочка, да что же ты!..» Мне и слышать было страшно про её смерть. А когда мама умерла, я заболел на две недели, думал, что и я уйду вместе с ней. Её имя святое — Ольга… Сейчас сын мой, иерей Александр, служит в храме равноапостольной Ольги — вот ведь как повернулось… И внучке твоей я выбрал то же имя…
— Я знаю, как вы любите свою маму, как вы всегда о ней вспоминаете — с любовью, с сожалением… Она ведь отошла ко Господу в год моего рождения — в 1947 году.
— …Она простудилась, заболела туберкулёзом, и многие годы её страдания были невыносимыми… Но перед смертью Господь послал ей утешение: она знала, в какой день отойдёт, она ко всему подготовилась, собралась с духом, причастилась — батюшка к ней пришёл — и с миром отошла ко Господу.
— Я, батюшка, тоже очень скучаю по родным. А мы встретимся со своими близкими там, на небесах, хотя бы ненадолго?
— А как же… Святых Отцов-то читаешь ли? Если удостоимся райских обителей, то, конечно, встретимся, и даже узнаем друг друга, и обрадуемся друг другу. Причём узнаем всех, даже и тех, кого сейчас плохо помним… Я ведь многие родные лики забыл: папу и маму храню в сердце ясно, а вот братцев, которые умерли, когда я ещё маленьким был… Карточек-то нет… Я их лики уже не помню. А там ты всю родню узнаешь: и дедушек, и бабушек…
— Скорее бы, батюшка!..
— Скорее не надо. Не надо торопиться. Живёшь — живи. Такова воля Божия, ты её оспаривать не смей. Надо ещё здесь пожить, принести пользу людям и свою душу подготовить…
— Батюшка, а не было ли мысли у вас стать монахом?
— Как-то я не стремился к этому… Старец Кукша, Одесский преподобный, мне сказал: «Будь монахом — архиереем станешь!» А я и архиереем не хочу: трудно мне будет… Как справиться со своим телом? «Ну, будешь тогда приходы менять, один за одним». Так и вышло: 15 приходов сменил… И дети ещё маленькие были, а приходилось ездить с одного места на другое… Но слава Богу за всё! Слава Богу за то, что дал силы, — и сейчас я очень радуюсь, что много народу ходит в храм Божий, что любят Господа, что исповедуют грехи свои перед Господом. Пока в людях есть покаяние, Господь милует мир. Будем, грешники, молиться и каяться. Господь Ниневию в древности помиловал — и нас помилует ныне. Всё через покаяние даётся.
— Вы много лет учите меня одному великому правилу: будь мёртв на хулу и похвалу. А у меня не получается — особенно если ругают. Наверное, уже никогда и не получится.
— Получится… Всё даётся постепенно… Как ребёнок сначала и ходить-то не может, ползает по полу, — а потом, глядь, уже ножками… Так и мы постепенно научимся. В терпенье вашем стяжите души ваши. Так что научишься и смирению, и кротости, — только надо считать себя хуже других и не гордиться. Потому что гордость, гордость — это мать всех пороков.
— Да, от гордыни не деться никуда…
— Не надо нам её, не надо… Делай всё просто: сделал, будто и не сделал. Как Господь говорит: чтобы правая рука не знала, что делает левая.
— Не многие прихожане знают, что вы хоть любвеобильный, но и суровый духовный отец. Помните, я совершил грех, и вы на полгода отлучили меня от Причастия? И помогло. Подобного я больше не совершал. Вас люди-то видят только с одной стороны — добрым дедушкой… Вы сказали как-то: «Мои духовные чада — это те, за кого я молюсь». Но я говорил и повторяю: быть настоящим духовным чадом не менее ответственно, чем быть духовным отцом, — оба тащат крест один, только батюшка несёт ту тяжёлую часть, где перекладинка, а духовное чадо несёт, где полегче.
— Ох, помоги Господи эту ношу тащить!.. Силы-то уже не те. «Осень наступила, высохли цветы, и глядят уныло голые кусты…» Сегодня и снежок мы с тобою встретили… Вот так и жизнь наша пройдёт, когда белым саваном нас покроют. А что сказать ещё? Готовиться надо. Гордиться здесь не надо, а готовиться туда надо.
— Но люди такие странные: я разговариваю с ними о смерти — даже с незнакомыми… А они говорят: «Ну, это рано ещё, — о чём ты говоришь?» Я отвечаю: «Господь, может, этой ночью вас приберёт!.. Ниточку жизни вам перережет!»
— Помни последняя твоя — и вовек не согрешишь!..

Горячих молитва остудит,
Замёрзших согреет. Меня
Спасёт… Люди — всё-таки люди,
Не ангелы. Судного дня
Дождутся, хотя не желают…
Накажет Господь и простит.
Молитвой к небесному раю
Указаны людям пути.
Борис Орлов, р. 1955

— Какие-то странные люди: не хотят о смерти говорить, боятся…
— А помнишь, в одном монастыре — я рассказывал ли тебе? — монахи вместо «здравствуй» говорили друг другу: «Брат, помни о смерти!»
— Я-то помню о ней, батюшка, у меня по-другому… У каждого по-своему, наверное…
— Конечно, мы живём в рассеянном мире… За что Господь и назвал этот мир «прелюбодейным и грешным»… Мир во зле лежит, и мы слышим, как зло ширится и растёт… Вот рассказывают сейчас, как Коптскую Церковь гонят: сколько людей погибло, сколько раненых, сколько разрушено храмов!.. А ведь они же христиане — братья наши…
— Вы же помните, как мы с вами, батюшка, были в Порт-Саиде? Как вас встречали! И священник коптский вас приветствовал, и детишки к вам подбегали за благословением. У меня до сих пор их иконка хранится — для нас немножко странная: там в чалме священник. А сейчас коптов убивают.
— А помнишь, у них рядом с церковью охрана стояла?..
— Да, солдаты стояли с оружием… А мы там хорошо себя чувствовали, — и много храмов-то было…
— Мы к частице мощей великомученика Георгия прикладывались… Я за наших братьев коптских воздыхаю, воздыхаю молитвенно…
— Ко мне иногда подходят люди и спрашивают: «Ты такой несмиренный, шумный, а батюшка тебя любит. Непонятно за что!» Зависть в них чувствуется. Я им отвечаю: «Батюшка всех любит, за всех молится, а через меня он православную газету окормляет…»
— Правильно сказал: всех люблю, и тебя тоже. Плохого ребёнка родители ещё больше любят. Любят родители шалуна… Помнишь старинный стих:

«Шаловливые ручонки,
нет покоя мне от вас…
Так и жди, что натворите
вы каких-нибудь проказ.
Вот картинку изорвали,
спичку серную зажгли,
а вчера ключи куда-то
от комода унесли…» —
Так на резвые ручонки
тяжко жаловалась мать,
а сама их то и дело
принималась целовать.
Знает мама, что не вечно
этим пальчикам шалить,
что придёт пора и время, —
будут труд её делить.
Это старое стихотворение, дореволюционное… Поэта Алексея Плещеева (1825—1893), — помните такого?..
— Ну у вас и память, батюшка, — я просто поражён!.. Я ведь профессионально занимаюсь чужими стихами, но они у меня из головы всё время выскакивают. Только в тетрадках сохраняются. Содержание помню, а пересказать, как вы, уже, к сожалению, не могу. Знаю, что вы тоже очень любите поэзию — Некрасова, например…
— Да, Некрасова, — а как же его не любить… И Тургенева люблю, и Пушкина, и Лермонтова. Я ими зачитывался, когда мальчиком был. Сидел с керосинкой — у нас электричества-то не было… Ночью, бывало, скажу: «Мама, у меня что-то живот схватило — пойду выйду», — а сам за книгу скорее…
— Сейчас не очень-то читают, батюшка, или читают, да не то…
— Это жалко: книгу надо любить. Приучай детей с детства к книге. Эти нововведения — хорошо, конечно…
— Это электронные библиотеки, электронные книги… Их читают в метро…
— Всё это хорошо, но глазки можно испортить… А лучше, конечно, книжечку читать…
— Ещё, батюшка: люди не верят, что вы не благословили меня общаться с родной дочерью и со старшим братом. Объяснить им это невозможно, хотя в книгах-былинках я и пытался. Они даже говорят: «Вы плохой редактор, раз вы с дочерью поссорились».
— Общаться я никому не запрещаю… Но когда поле не ко двору, зря посевы сеешь. Некому будет обрабатывать. Так и здесь: ты стараешься, а твой голос не услышан, — и раз, и другой, и третий… Как сказано: глас вопиющего в пустыне…
— Я человек грешный, какие-то попытки делаю…
— Поэтому я не запрещаю никому свидания или беседу, или помощь какую-то оказывать… Но если человек не хочет сам, не имеет расположения, — зачем к нему идти?..
— Ладно, батюшка, оставим эту тему…
— Помнишь притчу о блудном сыне? Он первым пришёл к отцу, — не отец за ним по чужим странам бегал. Так и мы должны друг ко другу прийти и покаяться. Все мы не без греха, все мы грешные. За что Господь и называет этот мир прелюбодейным и грешным.
— Раз мы заговорили о книгах… По вашему благословению заканчиваю сейчас девятую книгу «былинок», называется она «Пишу свою судьбу до точки». Читатели жертвуют на её издание, и я собираю денежки… Потому что дорого книгу издать — вы это знаете… Я верю, соберу нужную сумму, — соберу, раз вы за меня молитесь. Не знаю, хорошая ли книжка получится, но последняя часть будет посвящена вам.
— Я-то грешный человек, но главное, что людям нравятся «былинки». Нравится им и «В ладошке Божией» — книжечка хорошая. И газета… Всё же вы стараетесь дать людям что-то полезное. Сеете разумное, доброе, вечное…
— Но покупают мало, батюшка… На последней выставке мы продали всего-то 500 газет — в три раза меньше, чем обычно… Все посетители выставки несутся куда-то, несутся мимо нашего стенда… Я говорю: «Что там, за нашим стендом, — Царствие Небесное, что ли»?
— Да и пятьсот — это хорошо! 500 человек прочитают вас: как хорошо! И за это благодарить надо. Будь в малом верен — над многим Господь поставит. Господа надо за всё благодарить.
— Вот что я хотел спросить: батюшка, может быть, уже хватит мне писать? Ведь 12 книг подряд…
— Ну, ещё, может быть, напишешь… Когда Господь талант даёт, то зарывать талант нельзя. Пиши, пока силы есть, а когда изнеможешь, тогда немножко и приостановись. А пока есть силы, зачем тебе останавливаться? Я вот в 85 лет встаю в четыре утра, правило прочитал — и к семи уже еду на службу…
— Батюшка, но на издание книги деньги нужны… Одно дело — проповедь умную прочитать, за это деньги с вас ещё не требуют…
— Да, деньги нужны везде… Я тебе тоже пожертвую на издание. Вот тебе с моей лёгкой руки… Соберёшь всю сумму, соберёшь, — не волнуйся…
— Спаси Господи, батюшка дорогой! У меня ещё вопрос: послушание духовнику — главный залог спасения. А я порой самовольничаю, да и другие самовольничают. Но, батюшка, знаете, что удивительно? Вас не послушаешься, поступишь по самочинию своему, а всё равно потом видишь, что правильно было бы сделать так, как батюшка сказал, хотя это и неудобно, и неприятно. Вроде бы ты своим умом всё наметил и всё у тебя было продумано чин чином — и вдруг ты на краю ямы оказываешься: или у тебя неприятности, или болезни. И тогда понимаешь: духовник-то был прав!.. Но трудно подчиняться…
— Трудно послушанию научиться, очень… В монастыре на это целую жизнь кладут… Но послушание — это великое дело, оно наипаче поста и молитвы, — так Святые Отцы говорят. А мы привыкли самовольничать. Особенно сейчас люди разболтались от такой жизни: ни работать, ни молиться не хотят. Я помню, у меня был один старый прихожанин — я его и венчал, и хоронил потом, — Семёном Семёнычем его звали… Он говорил: «Батюшка, если делать что-то, так уж делать хорошо! — такое у него было присловье. — А если не стараться, так лучше и не браться за дело». Словом, старинные люди доводили дело до конца.
— Но они смиреннее были, и трудолюбивее, и настойчивее, и воля у них была, и веры в Бога побольше нашего. Батюшка, а у нас руки опускаются: у газеты не прекращаются трудные времена. Не хватает денег, люди стали читать меньше. Как вы считаете, выживет ли газета? Мы уже сократили нашего курьера…
— Да ты ободрись. Потихонечку, полегонечку — всё выстоит. Только гордиться не надо! Гордиться и хвалиться не надо! Тогда потихоньку Господь всё даст. Всё выстоит — и газета, и вся страна. Терпенье и труд всё перетрут.
— Вот о стране-то мой последний вопрос. Последний и главный. Батюшка, что будет с Россией?
— Я думаю, что Покров Царицы Небесной распростёрт над Россией по-прежнему. А сейчас с Афона Пояс Божией Матери привозят — мы к нему прикладывались, когда были на Афоне… Так что Матерь Божия нас Покровом Своим укроет и Поясом Своим опояшет — и чего нам бояться? Она Царица наша, кто с Ней сможет тягаться? И я думаю, что всё будет хорошо. Только бы люди жили по Божиему закону. Чтобы в школах были уроки Православия… Россия — она, конечно, многонациональная, но главное-то в России что? Православие. Пусть мусульмане Коран изучают, иудеи пусть Тору изучают. Но Православные должны своё твёрдо знать. Где мы живём — в своей стране или в Америке?
— Но у меня-то такое ощущение, что Россия куда-то уходит…
— Я помню, как о нашей стране говорили: «империя зла». А сейчас гляжу, что это Запад — империя зла. Оттуда зло всё идёт, — оттуда растление общества. Оттуда идёт всё худое.
— А вы знаете, что папе Иоанну Павлу II (Войтыле) в Москве памятник поставили?
— Кто поставил?..
— Не знаю кто. Около Библиотеки иностранной литературы.
— Я так скажу: он — известный враг Православия. Я не хочу всех католиков равнять: простой человек за что ответит? Главное, чтобы он любил Господа. Если он любил Господа, он будет в Царствии Небесном, лишь бы он не шёл против Православия. Господь Сам знает, что с ним делать. Суд Божий — не суд человеческий. Нас во время войны католичка приняла, вымыла, вшей наших выжгла, и накормила последним куском хлеба, и дала нам горячий чай…
— Вот и подошла наша беседа к концу. Батюшка, перед расставанием скажите напутственное слово нашим читателям, дайте всем нам добрый духовный совет.
— Напутствие и совет такие: любите Господа — эта любовь всякого умудрит и вразумит! И ещё совет: чтобы читали побольше духовных книг. Мы, священники, не можем каждый день проповедовать, не можем к вам на дом ходить с духовными беседами… Тем более мы, старики… Молодые-то батюшки, те горят, проповеди читают каждый день, а всё-таки этого мало. Читайте Святых Отцов, чтобы не оставить свою душу без доброй духовной пищи, чтобы она у вас не изголодалась, не изнемогла, не увяла… А о нас, стариках, судите по нашим делам: мы жизнь прожили и принесли Господу плоды своих трудов — кто сколько мог… Господь сказал: по плодам их узнаете их. Вкушайте и вы от наших плодов.
— Дорогой духовник! Вам 25 ноября 2011 года исполнилось 85 лет.
Примите от всех Ваших любящих чад стихотворное поздравление:

В ноябрьский день — день славный юбилея
С утра спешит поздравить батюшку народ.
И на душе становится теплее,
Пусть холод на дворе, и даже дождь идёт.
Жизнь пастыря была суровой и тяжёлой,
Он столько пережил печалей и тревог!
Но верных чад всегда спасало Божье Слово,
И старца сохранил Сам Милосердный Бог.
Как любящий отец, без устали, с терпеньем,
Годами, не жалея времени и сил,
Надежде, и любви, и вере, и смиренью,
И правде, и добру нас батюшка учил.
С улыбкою на Вас глядит Господь Спаситель,
Дар жертвенной любви Вам щедро Богом дан.
И молится за Вас небесный покровитель —
Милостивый Иоанн.
Татьяна Егорова, СПб.

ЛЮБОВЬ, КО ГОСПОДУ ВЕДУЩАЯ
Благословенный святитель Божий Игнатий Брянчанинов пишет: «В духовнике, по мнению моему, великое достоинство — простота, неуклонное последование учению Церкви, чуждое всяких своих умствований». Простота, исполненная высокой духовной мудрости. Любовь, от Господа исходящая и ко Господу ведущая. Умение искренно сорадоваться радующимся и воистину сострадать страждущим… Что может быть дороже в пастыре? Слава Богу, не оскудевает и доныне земля Русская истинными Его служителями, порою скромно и незаметно совершающими своё земное странствие».

Протоиерей Иоанн Миронов, дорогой наш батюшка… Блаженная младенческая улыбка, ласковый тёплый взгляд, звонкий юношеский голос. Веет от батюшки теплом и любовью. О себе говорит скупо, однако видно, что немало пришлось ему испытать.
Родился на Псковщине в 1926 году, в день святителя Иоанна Милостивого, в благочестивой крестьянской семье. С детских лет принял он от Спасителя свой крест и испил чашу страдания со всем народом: в 1932 году родителей «раскулачили» и на десять лет отправили в ссылку. Ехали с иконами, полагаясь во всём на волю Божию…
Холодные сырые бараки, нечеловеческое обращение. От болезней отошли ко Господу трое из пятерых детей — два братика и сестрица: Василий, Пётр и Александра. В 1941 году синявинские торфоразработки, где находилась семья, попали в зону оккупации. Пешком отправились на родину. Шли больше месяца, изодрав ноги в кровь. В 1944 году Псковщину освободили, и Ваню призвали в действующую армию, где он прослужил до 1946 года. В этом же году на 10 лет отправили в лагерь отца. В 1947-м скончалась мама, а Иван принял твердое решение поступать в Духовную семинарию…
Особым светом загораются у батюшки Иоанна глаза, когда рассказывает он о духоносных старцах, у которых посчастливилось ему окормляться. Ещё в юношеские годы неоднократно посещал блаженной памяти старца Псково-Печерской обители иеросхимонаха Симеона. Исповедовался и получал от него назидания. Ходил пешком за 45 километров. Транспорта в ту пору не было… Благословение на учебу в семинарии получил от отца Серафима Вырицкого. Затем, будучи студентом, неоднократно посещал великого подвижника. Господь сподобил Ивана приехать в Вырицу в день блаженной кончины старца и сослужить на первой панихиде. «Дух Святый на нём почивал, и это ясно ощущал всякий, кто перешагивал порог его келии. Без слёз от него никто не выходил», — заключает отец Иоанн.
Ездил он и в Свято-Успенскую Почаевскую Лавру к прозорливому преподобному старцу Кукше, получая от него уроки благочестия и высокой подвижнической жизни. Так, готовя себя к пастырству, собирал, аки пчела, мёд духовный будущий батюшка Иоанн.
В годы учебы познакомился он с отцом Николаем Гурьяновым.
Могуществен мир, истекающий от действия Духа Святого. В 1954 году, когда отец Иоанн уже был студентом Духовной Академии, он приезжал служить в Суйду вместе с приснопамятным Владыкой Иоанном, который был тогда иеромонахом. Будущий митрополит всегда ходил в подряснике, поэтому несложно было определить в нем священнослужителя. По возвращении в город у Варшавского вокзала подошла к ним женщина и вызывающе заявила: «А нас учили, что религия — это опиум для народа!» Студент Миронов, не задумываясь, произнёс: «А нам Господь наш Иисус Христос сказал, что мы — свет миру!», чем очень растрогал своего старшего товарища. Женщина тут же сконфузилась и молча отошла.
В 1948—1956 годах отец Иоанн успешно закончил Духовные семинарию и Академию, был рукоположен в сан диакона и в том же году — в сан иерея. В 1964 году удостоен звания протоиерея.
Всякое случалось на пастырском пути батюшки Иоанна. Когда он служил в Новгороде, в храме святого апостола Филиппа, Хрущёв выступил с известным заявлением о том, что «космонавты во время своих полетов никакого Бога не видели». В тот же самый день отец Иоанн на проповеди напомнил своим прихожанам слова девятой песни канона по усопшим: «Бога человеком невозможно видети, на Него же не смеют чини Ангельстии взирати». В двадцать четыре часа его со всей семьёй выслали в один из отдалённых приходов епархии…
Непрост был путь отца Иоанна. Суровые годы гонений не угасили в нем искренней, детской веры и стремления к Божественному. Сегодня с радостью делится он богатейшим духовным опытом с многочисленными своими чадами. Даже величает он своих прихожан с какой-то особенной любовью: «Катенька, Антошенька, Мишенька…» Всегда усматривает в каждом человеке образ Божий; уважать и любить его, понимать, что все мы немощны и во всяком деле просить помощи у Господа — вот чему учит своим примером отец Иоанн.
Словно влюблённый в своё дело художник-реставратор, бережно очищает он вначале душевные портреты от накопившихся на них копоти и грязи. Затем с великой любовью, прилежно устраняет все трещины и царапины, нанесённые временем. Наконец лёгкими, но точными мазками начинает восстанавливать утраченные и померкнувшие черты и краски первообраза. Неимоверного терпения и усердия требует этот труд от батюшки, но таково его послушание. Наставник — Сам Бог, Премудрый Художник, вразумляет и обучает его, а отец Иоанн всеми силами стремится к совершенству. В этом его призвание. И оживают краски на душевных портретах: вместо мрачных тонов греха обретают они радужное сияние добродетели.
Когда сердце принадлежит единому Господу, то в Господе принадлежит оно и ближним. И вновь проникновенные слова Божественного святителя Игнатия: «Всякий духовный наставник должен быть только слугою Жениха Небесного, должен приводить души к Нему, а не к себе, должен возвещать им о безконечной, неизреченной красоте Христа, о безмерной благости Его и силе: пусть они полюбят Христа, точно достойного любви. А наставник пусть, подобно великому и смиренному Крестителю, стоит в стороне, признаёт себя за ничто».
Живой образ истинного смирения и кротости, на скрижалях сердца написанный, имеют пред собою многочисленные духовные чада батюшка Иоанна.
Слава Богу за все!
Валерий ФИЛИМОНОВ, писатель, СПб.

О ДАРОВАНИЯХ ДУХОВНЫХ
Проповедь
Как мы приобретаем духовное богатство? Пополняем ли мы то, что Господь нам посылает? Господь дал одному один талант, другому — два, а третьему — три. И за каждый талант мы должны дать отчёт. К каким мы служителям относимся — сами знаем. Наверное, часто мы зарываем в землю тот дар, который Господь нам посылает в этой земной жизни.
«Возгревай дар Божий, который в тебе», — говорит апостол Павел в послании к Тимофею. Дары благодати Духа Святого мы все должны возгревать, то есть постоянно в помыслах, в сердце, в душах наших должно светиться и прославляться Имя Господне. Как мы поём: «Хвалите Имя Господне, хвалите, рабы, Господа». Всякий из нас, как бы ни был он слабо одарен, обладает одним даром, который он должен развивать. Великий Домохозяин не оставляет никого без дара. Поэтому нужно увидеть этот дар. Некоторые учёные — они могут применять свой дар, прославляя наукой Творца. Но не на то, чтобы делать разное оружие, бомбы. Вы, наверное, слышали, как бомбили Сербию — разрушали храмы, монастыри, погибали люди. Вот на что употребили люди свои таланты — отдали его на служение злу. Помню, как одна раба Божия пришла к старцу Серафиму Вырицкому и сказала о ком-то: «Батюшка, он такой учёный!» А старец ответил: «Учёный, да в ступе не дотолчённый». Потом оказались эти слова батюшки пророческими: этот учёный отошёл от Господа и в страшных муках ушёл из жизни сей.
Таланты даются на добро. Как Господь говорил: «Мир Мой оставляю вам, мир Мой даю вам». И мы поём: «Слава в Вышних Богу и на земле мир среди людей доброй воли». Именно добрая воля привлекает к нам Божии дары — таланты. «Великий Домохозяин не лишает таланта никого из служащих. Но вся беда в том, что не все умеют пустить талант в рост». Часто не хватает радения развить полученное от Господа. Иногда скромность и робость является тому причиной, а иногда и лень. «Полежу, отдохну, потом это сделаю» — часто так мы рассуждаем. А мы должны поступать по слову пророка Давида: «Изыдет человек на делание своё до вечера». Я всегда радуюсь, когда вас вижу, — я знаю, что вы всё бросаете для того, чтобы пойти в храм Божий и получить хоть немножко радости духовной и силу идти и делать добрые дела. Это самая великая отрада — делать добрые дела.
Как тлеющие уголья, которые надо шевелить, чтобы не дать огню погаснуть, так и нас апостол Павел хочет расшевелить, повторяя: «Возгревайте дар Божий» — не давайте ему застывать в бездействии, а развивайте его, совершенствуйте без устали. Будь то дар слова или вообще какой-то творческий дар, дар преподавания, какова бы ни была дана талантливая способность человеку, — он должен её развивать, чтобы поставить её на служение Господу. Иконописец — пиши иконы, художник — картины, писатель — книги, чтобы дети и взрослые научались хвалить Господа. Через мастерство своё тоже можно хвалить Господа: столяр — в столярных работах, каменщик — в каменных. Помните картину, на которой изображено, как маленький Спаситель около Иосифа трудится в столярной мастерской? С детства мы должны приучать детей к труду. Если мы их не научим трудиться, то всё будет понапрасну. Будут они жить по поговорке: «Тит, иди молотить! — Брюхо болит. — Тит, иди кашу есть! — Где моя большая ложка?» Лень надо отгонять, а к труду себя всегда нудить.
Как прискорбно видеть, сколько свежих сил пропадает даром! Сколько людей, получивших прекрасное образование, остаются в бездействии, тогда как они могли бы быть руководителями, просветителями, опорой современной молодёжи. А сколько молодых людей сейчас гибнет, потому что никто им не прививает доброе! Раньше стремились «сеять разумное, доброе, вечное». А теперь прививают только смехотворство. Многие пожилые жалуются, что дома уже не могут находиться от грома, свиста — от телевизора, который работает целый день, или от музыки современной, которая не выключается ни на минуту. Что ж сделаешь? Раз не вложили хорошего в своих детей и внуков, то и приходится терпеть — никуда не денешься.
Так таланты молодые губятся, разрушаются, потому что нет крепкого ядра. А как раньше семьи крестьянские жили? Я помню, что ничего у нас особенного в доме не было: стол, лавки да люлька, в которой ребёнка качали. И красный угол с иконами. Вот и всё было хозяйство. И ско-тинка, конечно. И детей было во всех семьях! И Господь их хранил. И была настоящая культура в их жизни. Ни одного праздника, ни одного воскресного дня не пропускали. Поэтому жизнь у них ладилась. Как говорит пророк Давид, «лучше мне приметатися в дому Божию, нежели жити в селении грешников».
«О душа моя, возгревай дар Божий и помни, что главный дар Божий — это жизнь вечная во Христе Иисусе Господе нашем». Этот дар должен пламенеть и светить нам всю жизнь. И все другие наши дары освятить, и направить, и оживотворить. Тогда, сохраняя таланты и дары, мы будем всем сердцем, всей крепостью своею любить Господа. А если мы осознаём, что у нас ничего нет, что мы все дары наши растеряли, то дар, который мы можем принести Господу, — это наше покаяние. И покаяние нужно нам всегда, тогда мы будем ненавидеть грех, и дары наши будут к нам возвращаться. А если не будет покаяния, то Господь может «сократить времена и сроки» — и придет на Суд.

Время мчится вперёд,
Час за часом идёт
непреложно.
Что прошло, нам вернуть
Никогда, ни за что
невозможно…

Береги каждый час,
их немного у нас
остаётся…
Начертано на песочных часах
в ските на Валааме

Каждый час, каждую минуту нам надо беречь, потому что они тоже дар Божий. Поэтому душа моя радуется, когда я вижу вас здесь. Я вижу, что вы стараетесь как можно больше времени посвятить храму Божию. Мы все — должники перед Господом за все его дары, так принесём ему наше старание посещать храм Божий, наше покаяние, наши добрые дела, которые и есть тот елей, без которого светильники душ — «добрых дев» из притчи Господней — погаснут.

ВАНЮШКИНО ДЕТСТВО
Поехал как-то наш редактор Александр Григорьевич в гости к духовнику газеты о. Иоанну Миронову. Батюшка обрадовался, встретил ласково, повёл чадо своё духовное в садик цветы показывать, клубникой-смородиной угостить. А потом, пригревшись на ласковом солнышке, сидели на садовой лавке, и батюшка стал вспоминать своё детство, далекие до- и послевоенные годы.
— Детство у меня было сиротское. Мне было годика четыре, когда нашу семью вместе с другими такими же бедолагами сослали на торфоразработки, где была 8-я ГЭС, сейчас это г. Киров. Как нас выселяли, уже стёрлось из памяти, а вот события, начиная с первого класса, помню чётко. В школу-то я пошел в восемь лет… оно и неудивительно, мы все тогда больные были, рахитики. А тут ещё с ранних лет приходилось работать. Мы с братьями на болота за клюквой ходили, а потом возили её продавать в Ленинград. Голодно жилось: папа, Егор Миронович, один работал, мама, Ольга Денисовна, потеряла на торфе здоровье. Ведь на торфоразработках ходили босиком, обуть было нечего, а уж морозы стояли, ледком всё подернулось. Мама простыла, и 17 лет её потом мучил хронический туберкулёз… А на вырученные за ягоды деньги покупали всё, что было необходимо в школу: книжки, ботинки, одежду, сумочку — тогда все с холщовыми торбами ходили.
Работы много было: дрова заготовить — напилить, наколоть, огород полоть, воды наносить, бельё постирать, мама ничего уже делать не могла. Спустя некоторое время мы козочку купили, поросёночка завели, курочек, картошку свою сажали. Вот как хозяйством обзавелись, так полегче немного жить стало, хотя и работы прибавилось — за скотиной присматривать.
— Всё равно, батюшка, детство — пора беззаботности и радости…
— Забот, как я уже сказал, хватало. А радость… Конечно, мы находили повод для радости, дети есть дети. Мы купались, загорали, в лесу, собирая ягоды и грибы, — играли. И возле домишек своих, переделав всю работу, собирались ватагами и играли в лапту, футбол, камешки, прятки. Помню, я как-то решил спрятаться в курином домике, полез наверх и не заметил, что на лестнице гвоздь торчит, так я себе этим гвоздем голову прошиб. Но Господь меня чудом спас — всё зажило.
Другое светлое воспоминание детства — мама. Сколько любви она нам подарила, доброты такой простой, крестьянской. Она учила нас быть честными, добросовестными, не брать чужого, как бы худо ни жилось, и всегда за все благодарить Господа. Помню, бывало, собирает она нас в школу, посыплет кусок хлеба сахаром, сверху другим куском пришлёпнет — вот тебе и завтрак. Я иной раз начинаю капризничать: «Ой, мама, опять с песком. Надоело». — «Ну, что же, — соглашается мама, — сейчас с солькой сделаю». «Нет, нет, — кричу, — тогда уж лучше с сахаром». А маслица-то коровьего у нас не было, мы и вкус его забыли.
— Батюшка, меня мучает такой вопрос: ребёнок ведь в детстве не понимает, что у него несчастливое детство, это потом, став взрослыми, мы начинаем раздумывать, анализировать…
— Детство — это прекрасно. Я очень любил ходить в храм Божий. Помню, когда жили в деревне Мойке, это на Псковщине, у нас там был такой чудесный храм. Я с самого детства ходил в храм и оплакивал покойников. Мама даже говаривала: «Ну, Ванюша, ты, наверное, даже по мне не будешь так плакать, как по всем». Но мне так жаль было всех умерших, и я их оплакивал. А когда отошла ко Господу моя мама — горе было безграничное. Я в ноябре 1946 года вернулся из армии, всего два с половиной года отслужил — и меня мобилизовали по зрению, и застал её ещё живой. Как мы радовались! А в марте её не стало. Ей было всего 56 лет…
Не успел я сделать так, чтобы мама пожила в довольстве, без забот. А пока был ребёнком, семья наша просто нищенствовала. Иной раз не было дров, и мы таскали их с завода, чтобы как-то скрасить горемычную нашу жизнь. Помню, однажды отец с соседом в лес поехали за дровами. Лесник поймал их, топор отобрал, акт составил… А всего-то срубили какую-то сухостоину, чтобы дом протопить, обогреть детей и больную жену.
— Батюшка, про Рождество не спрашиваю, а Новый год справляли?
— А вот я тебе стишком из тех времен отвечу:

Не позволим мы рубить
Молодую ёлку.
Это только друг попов
Ёлку праздновать готов.

Это позже уже праздновать Новый год в школах разрешили. Правда, и тогда привозили одну ёлку на весь посёлок. А детям до 10—11 лет даже новогодние подарки вручали: несколько конфет и печенюшек, один мандаринчик — маленький такой кулёчек. И это считалось тогда лакомством, потому как купить такие вкусности у людей просто не было возможности. Но дома ёлки не ставили — и украшать нечем было, да и срок можно было получить.
— Батюшка, а песенку «В лесу родилась ёлочка» тогда пели?
— А как же! Пели. За руки возьмёмся, вокруг школьной ёлки ходим и поём: «В лесу родилась ёлочка, в лесу она росла…» Всё было в нашем детстве — и радость, и песни, и стихи читали, и пьесы ставили. Жизнь била ключом.
Конечно, детство было скомкано — ссылка, война… Мы тогда с гораздо большим энтузиазмом пели: «Чужой земли мы не хотим ни пяди, но и своей клочка не отдадим». А в это время под Ленинградом немцы стягивали блокадное кольцо. Становилось голодно…
— А в вашем-то посёлке немцы были?
— Шестого сентября пришли. И мы нежданно-негаданно на самом фронте очутились, на самом пятачке. Сперва мы хотели забрать живность, погрузить скарб на лошадь и уйти… потом подумали — скоро наши вернутся, зачем мы куда-то пойдем?! И мы остались, уж очень не хотелось срываться с насиженного места, да и хозяйство было налажено: и картошка накопана, и капусты две бочки насолено, и огурцы и свёкла припасены. Да и немцы в нашем поселке не зверствовали. Вот только счетовода дядю Митю Горуева взяли, он был членом партии. Его увезли в г. Остров и там убили. А в городах, доходили до нас слухи, вешали партизан, пытавшихся сопротивляться фашистам. Но меня Господь уберёг — я не видел ни виселиц, ни расстрелов. Только потом, когда наши отступали, я видел поля, буквально засеянные трупами — до самой Мги. Мы как-то шли по полю, мама пересохшими от ужаса губами хрипло шептала: «Господи, много снопов в поле, а мёртвых людей ещё больше». Потом попросила: «Завяжите мне глаза». Очень ей тяжело было видеть молодых погибших русских солдат.
Немецкие фашисты ведь, как и наши коммунисты, неверующими были. Мою сестру Женю немцы угнали на работы в Германию. Вернувшись, она рассказывала, что батрачила у немцев-помещиков. Так вот, хозяйка была верующая католичка, а муж её — национал-социалист и запрещал ей молиться. Так она потихоньку уходила на чердак и молилась там. А вообще немцы считали себя голубой кровью, сверхчеловеками, а русские и прочие славяне, по их мнению, должны были быть их рабами…
— А школьные свои годы помните ли, батюшка?
— Ну конечно. Мы всегда так радовались, когда наступало первое сентября и надо было идти в школу. Утром, просыпаясь, я нараспев читал:

Дети, в школу собирайтесь,
Петушок пропел давно.
Поскорее одевайтесь,
Смотрит солнышко в окно.
Человек, и зверь, и пташка —
Все берутся за дела.
С ношей тащится букашка,
За медком летит пчела.
Ясно в поле, весел луг,
Лес проснулся и шумит;
Дятел носом тук да тук!
Звонко иволга кричит.
Рыбаки уж тянут сети,
На лугу коса звенит…
Помолясь, за книгу, дети!
Бог лениться не велит.
Лев Модзалевский, 1837—1896

У нас тогда не было шикарных букетов. Но мы собирали лесные и полевые цветы и дарили их учителям, которых искренно любили и уважали. Их было за что уважать — это были умные, образованные, большей частью верующие люди, и знания они нам давали крепкие. Они не срывали с нас крестов, не хулили Господа. Одна учительница — Муза Константиновна — и вовсе была дочерью священника, правда, о вере с нами никогда не говорила, нельзя было. А строга была — страсть. Бывало, что и линеечкой кого-нибудь огреет. Мы как-то попытались пожаловаться на неё маме. Мама строго так посмотрела и твёрдо сказала: «Если скажете что-нибудь на Музу Константиновну… я не признаю вас за детей». Вот так-то.
— Неужто на уроках никогда не шалили?
— Были озорники, которые любили на уроках самолётики пускать, чернила учительнице подливать… Но без зла все было, а от переполнявшей нас энергии, любви к жизни, от полноты чувств. Но когда в класс входил учитель черчения Николай Иванович Безруков… такая тишина воцарялась, что муха пролетит — слышно. Тогда ведь парты были с откидными крышками, так вот, здороваясь с ним, мы, вставая, придерживали крышки, чтобы, не дай Бог, не стукнула. Боялись и уважали его. Он долго не церемонился, брал за руку и выпроваживал за дверь — сейчас так уж нельзя. А за дверью можно было с директором школы столкнуться… А то был у нас ещё математик Модест Модестович, так он, если что, в другой раз с досадой так скажет: «Пустышка, пустомеля — глупое племя» — и рукой махнет. Хуже двойки и выговора это было.
Да, в старое время школа была благодатной, потому что Закон Божий давал силу и радость в жизни, хотя о Боге в то время уже запрещено было говорить.
Я через 50 лет встретил своего директора школы. Получилось так, что я освящал в Кузьмолове церковь и среди множества лиц увидел его, директора школы, который в детстве казался таким строгим и важным. Подошёл я к нему после службы, разговорились, вспоминая былые времена и всех учителей. Я даже вспомнил, какой у него костюм был. Ему теперь уже далеко за восемьдесят, он ветеран войны. Но он по-прежнему бодр и жизнерадостен, руководит кружком ветеранов, книги пишет — воспоминания. Вот они какие, русские люди…
— Батюшка, пожелайте что-нибудь нашим православным читателям.
— Желаю, чтобы с младенческих ногтей восприняли они веру православную. Чтобы любили Бога, знали заповеди Божии и жили так, как заповедал нам Господь. Чтобы любили природу, всё живое, что окружает нас в этом мире. Чтобы ценили труд людей, слушались родителей, уважали учителей, которые стараются преподнести им каждый день что-то новое, интересное и полезное, широко распахивают перед ними двери в чудесный мир знаний, щедро делясь всем, что знают сами.

В ЛАДОШКЕ БОЖИЕЙ
†††

Ощущая под ногами земную твердь, человек чувствует себя хозяином жизни, и лишь очутившись на палубе корабля, вдруг осязает он всю зыбкость своего существования, свою зависимость от стихии и воли Божией. Море — словно ладошка Божия. Наверное, этим отличается паломничество по волнам от иных способов паломничества по святым местам. А сложилось всё таким образом: батюшка наш, о. Иоанн Миронов, 72-летний священник, за долгое служение у Престола Господня так и не удостоился случая посетить святой град Иерусалим. Духовным чадам очень хотелось, чтобы батюшка всё же приложился к святыням. Но время шло, а возможность не открывалась. «Вместе поедем», — как-то произнес батюшка, обращаясь ко мне. Честно говоря, я не придал его словам значения: несмотря на жгучее желание быть рядом с духовным отцом в паломничестве, я сознавал и его нереальность — из-за отсутствия больших денег и высасывающей все силы газетной работы. Но прав оказался батюшка.
†††
— Ты чем пишешь?
— Вечным пером, батюшка.
— А вот раньше гусиным пером писали вечные мысли, а теперь вечным — глупые.
†††
«Заработал» от батюшки 50 поклонов за грубость в разговоре с паломником.
†††
Разговор в трапезной с паломницей:
— Батюшка, а вдруг случится кораблекрушение? Я так боюсь акул…
— Ты не страшилищ морских пугайся, ты беги от акул духовных.
†††
На вопрос, что делать, если просфора от долгого хранения заплесневела или в ней завёлся жучок, батюшка ответил: «Благословляю просфорку скушать».
†††
Жалуюсь батюшке на свою жизнь: «Я так несчастлив, батюшка!» «Разве ты, Александрушка, сильно болен, у тебя нет жилья, достатка, работы? Бог дал тебе здоровье, есть квартира, мама, хорошая жена, и труд газетный не оставляет без куска хлеба. Не встречал ты еще несчастных людей…» И мне стало стыдно.
†††
Батюшка не благословляет называть хлеб чёрным, — только ржаным.
†††
Целый день исповедовал батюшка желающих причаститься в корабельном храме. Несмотря на сонм священства на судне, их явно недоставало для совершения Таинства… Лишь поздно вечером, когда виднелась лишь вспененная вода вдоль борта, а на небе — непривычно перевернутый ковш Большой Медведицы, выбрался он на палубу подышать целебным морским воздухом.

Не говори, что нет спасенья,
Что ты в печали изнемог:
Чем ночь темней, тем ярче звезды,
Чем глубже скорбь, тем ближе Бог!
Аполлон Майков, †1897

Этими поэтическими строками батюшка любит утешать страждущих.
†††
Порт-Саид оглушает рёвом клаксонов и абсолютной свободой передвижения транспорта и пешеходов. Наняв фаэтон, побывали в двух коптских православных храмах, где приложились к частицам мощей вмч. Георгия Победоносца, апостола Марка. Многие освящали на святынях крестики, иконы, чётки. В храме Положения Ризы Божией Матери, где хранится частица святыни, мы принародно пропели тропарь и величание Пресвятой Богородице. Коптский священник подарил иконки с благовонными частицами, но кто был изображён на иконе в чалме, выяснить не смогли. Запомнились светлые личики арабских мальчиков, когда они подходили под батюшкино благословение. Все православные храмы охраняются вооружёнными солдатами.
†††
Только после полуночи прибыли мы к подножию горы. Пятьсот паломников с корабля отправились в труднейший — без преувеличения — десятикилометровый путь на вершину высотой 2285 метров. Мерцающая цепь светлячков-фонариков растянулась по всему серпантину вокруг Господней горы. Некоторые нанимали верблюдов, но нам не повезло: бедуин оказался обманщиком и высадил о. Иоанна метров через двести. Батюшка безропотно отдал погонщику деньги. Больше иметь дело с кораблями пустыни он не захотел ни за что и стал подниматься пешком. Удушающая вечерняя жара постепенно перешла в прохладу, а ближе к вершине стало совсем холодно. Поддерживаемый за руки, о. Иоанн крепился молитвой, за ним пристраивались начавшие уставать люди. Когда через четыре часа пути мы вышли на вершину горы Хориву, где Моисей получил от Бога скрижали Завета, праздничное богослужение уже началось. Крохотная церковка Пресвятой Троицы вмещала не более 40 человек, поэтому служба проходила снаружи. Теснота, холод и усталость не помешали причаститься всем. Чудом было уже то, что все отправившиеся в путь добрались до цели — и старики, и женщины, и дети. Наградой за трудный подъём послужило неповторимое зрелище восхода солнца из каменных волн библейских Сионских гор.
†††
Во время Божественной литургии у Гроба Господня в День Сошествия Святого Духа многие молящиеся видели вспыхивающие в пространстве храма тёмно-синие всполохи. Так зримо сходила на людей Божия благодать. У батюшки в руке сама зажглась одна из свечей.
†††
О. Иоанн рассказал о новгородской Ольге-страннице, как она умерла в храме во время молитвы. Ольга всегда приходила до начала службы и стояла в уголке, вдали от посторонних взоров. «Во время вечерней службы, после возглашения “Богородицу и Матерь Света в песнях возвеличим”, я пошёл совершать каждение храма. Приблизившись к её уголочку, стал кадить на неё. Удивился, что она не кланяется. Присмотрелся, а она мёртвая — стоит, прислонившись к стене, словно шествуя на небо, в Горний Иерусалим».
†††
Удивительно, что батюшка помнит по именам всех, кого он на корабле хотя бы раз благословлял или исповедовал.
†††
О. Иоанн не расставался с иконкой Святителя Николая и всегда благословлял ею. Когда после тяжелейшего подъёма на гору Господню он вынул икону из кармана подрясника, она была мокрая от пота. «Спаси Господи, святый угодниче, потрудился ты, помогая мне», — поблагодарил батюшка. Потом икона пропала. «Ушёл от меня Св. Николушка другим помогать», — вздохнул батюшка, но видно было, что он жалел о потере и потихоньку продолжал искать эту дешёвую, но дорогую для него икону.
†††
После принятия Таинства Причащения на Синае и у Гроба Господня многие паломники печалились, что не ощутили особых даров благодати. «Хотя мы и потрудились, но не заслужили духовной радости. Много надо приложить ещё трудов, чтобы получить благодать. Очищайте свой сосуд, и когда он будет чист, Господь наполнит его», — объяснил батюшка.
†††
— Батюшка, мне так часто одиноко…
— Ну что ты, Сашенька, с тобой же Спаситель, Божия Матерь, Святитель Николай!
— А мне всё равно бывает одиноко, даже в храме…
— Это потому, что сердце твое ещё не раскрыто для Господа, — объяснил духовник.
†††
Один из духовных чад батюшки привёз ему в дар с греческого острова Эгина масло от мощей святителя Нектария. Расфасованное в аккуратные пластмассовые бутылочки, масло было как масло — ни запаха, ни вкуса. В руках батюшки при помазании оно благоухало непередаваемо.
†††
— Во время пения Херувимской песни, — признался я батюшке, — едва закрою глаза, вижу плавно летающих Ангелов.
— Бесы это, — заключил сразу о. Иоанн. — Ты глаза-то не закрывай, чадо.
†††
Шли мы с батюшкой по греческому городу Фессалоники. Зазевавшись по сторонам, не заметил я стоящего прямо на тротуаре морского якоря. Острие лапы вонзилось в ногу, и — вместе с падением послышалось испуганное батюшкино: «Господи, помилуй». Рана была достаточно глубокая, чтобы оставшиеся дни паломничества провести в каюте корабля. Но, к вящему удивлению, рана быстро затянулась, а ушиб почти не болел, и вскоре я забыл про него. Такова сила молитвы духовника.
†††
Всё покрывал батюшка своей любовью — и наши обиды, и раздражение, и недовольства. Всем находил он ласковые слова, а с лица не сходила добрая всепрощающая улыбка. И его Санюшки, Бореньки, Васечки преображались, становились лучше.
†††
Посетовал батюшке, что не получается, по совету Святых Отцов, перевести Иисусову молитву в верхнюю часть сердца. «Бей воздух! — наставлял батюшка. — Бей воздух, не оставляй молитву! Больше от духовных чад и не требую».
†††
Батюшка не осуждает никого и жалеет всех. «Не судите никого, ибо каким грехом осуждаешь, в то и впадёшь», — поучает он.
†††
И на обратном пути не прекращались в нашей плавучей келье искушения. То пропадёт бутылка кагора, подаренная старцем батюшке, то рассоримся по ничтожному поводу. Трудно батюшке с его мирным духом видеть эти возмущения. «Угомонитесь, безумные, забыли, где вы побывали», — вразумлял он, и постепенно наступал мир.
†††
В Одессе под водительством батюшки переночевали в мужском Свято-Успенском монастыре, где почивают мощи прп. Кукши. О. Иоанн вспоминал, как он перед окончанием Академии попал к старцу в Почаевской Лавре. Старец предрёк молодому пастырю епископское служение. «Хочу быть женатым», — взмолился батюшка. «Ну, тогда послужишь на многих приходах». Так и случилось — окормлял батюшка за свою жизнь 18 церквей.
†††
Каждое путешествие хорошо своим возвращением. Конечно, не только святыньки в сумках составили наше главное богатство. Обретший веру постарается не растерять её в будущем. Я же уразумел важное: великая милость Божия — быть рядом с дорогим для тебя духовным отцом. Но, как змейки погреться на солнце, выползают и гордыня, и самочиние, и язычество, и неразумие… Трудно, ох как трудно, оказывается, быть духовным чадом заботливого отца! «Каковы сами, таковы и сани», — с улыбкой говорит батюшка. Всё-то он понимает.
†††
Батюшка спросил однажды своего духовника в Новгороде, о. Александра Ильина: «Почему, когда я только вступал на стезю Господню, слёзы лились рекой? А теперь, хоть бей, слезы не выбьешь. Редко-редко посещают эти благодатные слезинки». Духовник ответил: «Когда ты приходишь к Господу, Он даёт слёзную благодать безплатно. Потом же нужно очень много трудиться, чтобы приобрести этот величайший Божий дар».
†††
В 1956 году отец Иоанн служил в селе Борисове Новгородской области, что рядом с озером Ильмень. Приходилось служить много молебнов с водоосвящением. Возможно, от воды на руках образовалась экзема. Стал молиться, читать Акафист Божией Матери Боголюбивая, где есть слова: «от язв исцеляющая». Осенял руки иконой вмч. Георгия Победоносца. Через три месяца всё прошло.
†††
Сделал ремонт в комнате, которую решил сдавать. Повесил иконы, лампадку. Осталось комнату освятить.
— Батюшка, ради Бога, освятите мою комнату, — попросил я.
— А кто в ней будет жить и чем заниматься? — поинтересовался духовник.
— Понятия не имею, — ответил я.
— Ну, вот когда у тебя будет понятие, что живут в ней люди православные и дела творят Богу угодные, зови меня — тогда я точно не откажу.
†††
Зимой случилась беда. На метро возвращались домой, и вёз я в «дипломате» почти пять миллионов рублей старыми, чтобы назавтра приобрести долгожданный и столь необходимый редакции компьютер. Что со мной тогда случилось, объяснить не могу до сих пор, но «дипломат» я оставил в салоне и уже на выходе из метро ощутил пустоту в руке. Метание по платформе и обращение в милицию, конечно же, результатов не дали. Но ещё больше расстроили слова батюшки: «Видно, деньги эти кому-то нужнее…» Я не находил себе места. А недели через две в редакцию пришёл человек и пожертвовал — сколько вы думаете? — ровно пять миллионов рублей. И мы купили компьютер. Вот такая была покупка.
†††
Видно, бес подстегнул меня нарушить благословение батюшки. И хотя действовал я с наилучшими намерениями, последствия не заставили себя ждать. Неприятности бумерангом ударили сначала по о. Иоанну, а потом и по мне. Мертвея от стыда, набрал я номер его телефона, ждал заслуженных упрёков за непослушание и глупость. Но в трубке прозвучало его кроткое «прости», хотя я знал, что батюшке было очень плохо. Так я, виновник происшествия, получил урок истинного смирения и любви.
†††
Грубо нарушил дисциплину сотрудник редакции. «Батюшка, накажите его, чтобы неповадно было так поступать», — исчерпав словарный запас, попросил я о. Иоанна. «Пусть он положит три поклона перед иконами», — порешил духовник. «Триста, батюшка, триста! — воскликнул я, не веря своим ушам. «Нет, три», — повторил духовник. Удивительно, но епитимья батюшки подействовала на нарушителя сильнее, чем все мои воспитательные меры, вместе взятые.
†††
— Батюшка, там об одном священнике говорят, что…
— А ты, чадо, на кухню любишь ходить, когда там пищу готовят в чаду и гари? Ты вкушай досыта пищу духовную в храме Божием. А сплетни и есть чад кухонный, неполезный — еда бесовская.

ДУХОВНИК
«О чем будешь меня спрашивать?» — начал разговор батюшка. — «О духовничестве». — «Ой-ой-ой… Я-то худой духовник. Какой я духовник…» — «Батюшка, ну все-таки попробуем, это вопросы не лично о Вас». И повторилась привычная ситуация: журналист задает батюшке «умные вопросы», добиваясь философских обобщений, а живая душа, живой язык о. Иоанна сопротивляется этой отвлечённости. Он говорит только о том, что из жизни, что происходит от опыта, а не из умствований. Для тех, кто не знает, что такое духовничество отца Иоанна, приведем пример: даже направляясь в паломничество в Иерусалим, он взял с собой сумки с тетрадками и листками исповедей своих чад и даже на палубе теплохода продолжал трудиться над разрешением грехов своих пасомых. Попечение о душах человеческих — мы это знаем, видим и чувствуем — батюшка не оставляет никогда: несмотря на старческие немощи и усталость.
— Батюшка, как известно, все люди находятся в разных духовных возрастах. И руководить «младенцами во Христе» и теми, кто находится в подростковом или юношеском духовном возрасте, приходится по-разному?
— Иди к униженным, иди к обиженным, по их стопам,
Где тяжко дышится, где горе слышится,
Пастырь, будь первым там!
Пастырь или христианин, можно сказать и так: «христианин, будь первым там!» А где хорошо, там и без нас хорошо. А вот где тяжко дышится… Или, как о преподобном Серафиме сказано: «С плачущим — плакать. Он рад унывающих нежно ободрить, их дух укрепить». Мы должны быть пастырями там, где плачут. А где пиры да компании, там и без нас хорошо.
Приходят и пьяницы, и наркоманы, и стали они мне — самыми близкими. У них бывают такие страшные лица, чёрные даже, как будто и не может быть их перерождения. А смотришь через месяц-два — лицо становится чистым и душа светлеет. Так может человек возрасти перед Господом, что и грех ему становится в тяжесть, он с ужасом смотрит на всё, что творил прежде. Духовное перерождение — великое дело. Для священника это великая радость от Господа — видеть, как люди преображаются.
А для всех «духовных возрастов» справедливо одно: если мы имеем покаяние, то мы приближаемся к Господу. А когда перестаём чувствовать свою греховность, то удаляемся от Бога. Преподобные отцы просили не чудотворений, не видений, а «зрети своя прегрешения и не осуждати брата моего». А когда мы начинаем считать себя величиной, то это первое наше падение.
Да, человек сначала лежит в колыбели, потом начинает ходить, а затем бегать и шалить, шишки себе набивать и плакать. Но если он искренне плачет, то его шишки греховные будут исправляться потихоньку.
Пастырь знает своих детей. И тому, кто постоянно у меня, я уже не могу всё время давать новые и новые лекарства, как врач. К своим должна проявляться и суровость. Ведь когда к человеку без суровости подходят, он начинает думать, что у него всё хорошо. Нужно духовнику иногда и строгость проявить, чтобы показать: «Не всё у тебя гладко, надо исправляться».
Нам дана свободная воля, не все же мы одинаковые. Если хотим быть Божиими, то должны волю свою направлять к воле Божией. Об этом мы просим в славословии: «Господи, научи мя творити волю Твою», а не мою грешную. Помнить надо, что человек — падшее создание. Поэтому мы и молим: «Помилуй, Господи, падшее создание Твоё». Пастырь должен и к себе это относить, всегда смотреть за собственной душой. Стоит только чуть-чуть возгордиться — и всё… Как старец оптинский говорил: «Сатана возгордился и с неба свалился, а мы погордимся — во аде очутимся».
Коротенькие такие молитвы полезно повторять, как Иисусову молитву. Некоторым советую читать: «Господи, прежде даже до конца не погибну, спаси мя».
— Есть ли граница между послушанием и мелочным надоеданием духовнику по пустякам?
— Я даю послушание, но если человеку тяжело его исполнять, то говорю: «Потерпи немножко». Иногда же приходится и очень строго наказывать. Один раб Божий, моё духовное чадо, оступился даже до рукоприкладства. Отлучил его на полгода от Причастия. Человек должен постоянно следить за состоянием своей души. Каждую секунду к духовнику не побежишь, надо постоянно обращаться к Господу: «Господи, благослови».
— Существует ли какое-то правило, что можно решить самостоятельно, а на что нужно обязательно испрашивать благословения?
— Конечно, если человек хочет вступить в брак, духовник должен посмотреть и на жениха, и на невесту. Некоторых проверяю и год, и два-три, а потом только благословляю на венчание. Нужно брать благословение перед дорогой. Другой раз и в паломничество не благословляю ехать. Например, у неё больная мать, а она хочет уезжать, чтобы кто-то другой за ней поухаживал: «Нет, деточка, это твоё дело. А вдруг ты уедешь, а она без тебя отойдёт, что тогда?» Благословение надо брать на переезд или покупку дома, машины. А то можешь так запутаться, что потом трудно и разобраться будет. К врачу, в больницу, на операцию, конечно, надо взять благословение. Если человек и по мелочам что-то не может самостоятельно решить, пастырь должен подсказывать, не надо отгонять человека. Но когда человек одно и то же по многу раз спрашивает, то уже надо остановить: «Деточка, я ведь тебе уже сказал, что надо делать, слушайся». На исповедь к нам собирается по 200—250 человек: если каждому даже по одной минуте уделить — сколько получается? А уже старость и немощь наша сказывается… Поэтому с постоянными духовными чадами я подолгу уже не разговариваю, только в каких-то исключительных случаях. Им говорю: «Мы в самом богослужении всегда должны что-то находить новое. Церковь всегда обновляется, как невеста. Господь нас незримо обновляет». За ручку постоянно водить человека не надо. Исповедь и совет — не одно и то же. Необходимо вникать в суть явлений. Например, приходят родители, жалуются на детей. На то даже, что они из дома убегают. В чем дело? — Родители создают невыносимую обстановку. Чад надо строго воспитывать, но, как апостол Павел говорит, не раздражать их. Постоянными наставлениями можно детей утомить. Во всём нужна мера. Или мы начинаем из ребёнка творить кумира. И вот он вырастает — и приносит родителям одно горе. Не утешение, а горе. Они отдавали ему последний кусок, всё лучшее, жили ради него, он привык к этому и ничего не ценит… Тут мудрость нужна.
— В чем особенность духовного окормления творческих людей — художников, учёных, музыкантов, журналистов?
— Я всегда говорю: «Прикладывайте к своему таланту великий труд. Если ты художник и хотя бы неделю кисть в руках не держал, то рука у тебя уже не набита. Если музыкант не садится за клавиши каждый день, то он потеряет гибкость пальцев. Если певец каждый день не упражняет свой голос, то он его теряет». А тот, кто пишет и говорит, должен исполнять главное правило: защищать святыню. Сейчас журналисты не защищают Россию, а пытаются затоптать её глубже в грязь, расписывая всё так, чтобы выглядело ещё хуже, чем на самом деле. За это придётся отвечать перед Богом. Если ты видишь: падает человек, — то должно поднять его, помочь ему, а не глумиться над ним. Православным же журналистам хорошо бы по поводу каждой статьи спрашивать совета и благословения. Ведь с благословения и пишется легко, и говорится. Но мало кто вполне исполняет это. Бывает, что и вообще не слушаются, идут наперекор духовнику. Приходится за это епитимийку давать, поклончики или ещё что-нибудь. Но я, конечно, не очень-то строгий. Есть очень строгие духовники, у меня так не получается. Отлучил вот человека на полгода от Причастия — и сам из-за этого переживаю.
— Когда надо проявлять терпение, а когда надо постоять за правду?
— Терпение всегда нужно. «В терпении вашем стяжите души ваши», — сказал Господь. Терпение вырабатывает и смирение, и кротость, и подвиг, и умение сказать слово правды, когда надо. Потому что и разъяснять несправедливость человеческую надо терпеливо: «Голубчик, вы не совсем правильно поступаете. Так ли православному надо себя вести?» Сказано: обличи со всяким долготерпением и умением. А то можно так обличить, что и сам потом падёшь в этот грех.
— Как поступать духовным чадам, которые слышат нападки на своего духовного отца?
— Очень просто: «Вы ругаете батюшку, а он в это время молится». Помнишь, как Нафанаил говорил: «Что от Назарета может быть хорошего?» А ему сказали: «Пойди и посмотри». Так и нам надо ответить нападающим: «Сходите и посмотрите на плоды дел его. И сами убедитесь, есть на нём Божие благословение или нет». Но опять же кротко и смиренно это говорить надо.
— А если на самом деле чад что-то смущает в духовнике, в его словах и поведении?
— Тогда надо молиться. Чадам нужно всегда молиться за своего духовного отца. И помнить, какие тяготы грехов человеческих он принимает на свои плечи, не осуждать только.
— В каких случаях можно менять духовника?
— Я, например, благословляю, когда кто-то хочет от меня отойти. Вот недавно была у меня одна раба Божия: «Батюшка, можно я буду ходить к о. Ф.?» — «Пожалуйста, моя сладенькая. Бог благословит». Не прошло и месяца, она со слезами кричит: «Батюшка, прими меня обратно». Конечно, я принял. Запросто уходить от духовника нельзя. Но даже если обстоятельства так сложатся, что человек должен будет уйти, то он обязан всю жизнь молиться за своего первого духовника и вообще стараться не терять совсем связь с ним.
— Как вы относитесь к «младостарцам» и правильно ли вообще это название?
— Конечно, иногда слышишь удивительные вещи: приехал молодой священник в тот приход, где служил старец и где теперь он из-за немощи служить не может, — и вот молодой о старце уже говорит так: «Он — мой прихожанин». А ведь этот мальчишка ещё и на свет не появился, когда батюшка уже стал старцем… Бывает такое, что молодые берут высоту над теми, кто уже много потрудился: сам ещё ничего не знает, а уже хочет учить. Молодым раньше не давалось даже духовничество, на это благословляли только опытных людей. А теперь такая обстановка, что приходится рукополагать совсем молодых людей. Но «младостарчество» — это величайший грех. Хотя, конечно, есть избранники Божии от чрева матери. Мы немало таких примеров знаем из истории. И сейчас Господь не оставляет свой народ, есть избранники Божии. Но главное тут, чтобы в гордость не впал человек. А ведь бывает так: те, кто особенно много на себя берёт, на тех и враг особенно нападает. И бывает так, что завертит, завертит он такого человека и «бросит в бездну без стыда». Надо быть очень осторожным.

О СМЫСЛЕ СКОРБЕЙ
Проповедь
«Время мчится вперёд, час за часом идёт…» Наступило третье тысячелетие. Меня это наполняет особой, несказанной радостью — оттого что мы уже третье тысячелетие веруем в Господа Иисуса Христа. «Люди, сидящие во тьме, увидели свет великий». В этом свете, возлюбленные, мы и должны искать спасения. «Господь будет для тебя вечным светом», — говорит пророк Исайя. На старинной картине Рождества Христова Младенец Иисус представлен лежащим в яслях, кругом мрак, тьма, но от самого Младенца исходит яркий свет, который пронизывает всех, стоящих над Ним. Так бывает и в душе, омрачённой горем. Если в ней пребывает Христос, то Его свет победит мрак скорби. «Он — Свет миру, в котором нет никакой тьмы», — говорит св. апостол и евангелист Иоанн Богослов. При этом свете и сама скорбь может обратиться в милость Божию, потому что через неё нам открывается источник духовной радости, сокрытый в обыкновенной жизни.
Так что скорби часто нам посылаются для того, чтобы мы в скорби просветлели, чтобы увидели, как говорится в молитве: «Во свете Твоем узрим свет», — то есть через скорби мы начинаем видеть свет духовный, заслонённый обычной суетой. Через скорби мы видим Божественный свет. Сегодня я читал книгу о святителе Николае, архиепископе Алма-Атинском. В своём духовном завещании он говорит о Промысле Божием. Он приводит рассказ о том, как Ангел Господень был послан к вдове с тремя детьми взять её душу. Когда Ангел спустился в лачугу этой вдовы, то он увидел страшную нищету, плачущих детей и больную мать, он не мог взять её душу. И обратился к Господу: «Господи, я не мог это сделать, потому что такое горе не могу принести». Тогда Господь говорит ему: «Иди в океан, возьми со дна океана камень и раздроби его». Ангел сделал так, а внутри камня обрёл червяка — живое существо. Вы поняли, зачем Господь так устроил? Он показал: «Если Я пекусь о столь малой твари, то как же Я не пощажу тех, к кому тебя посылал?» И опять говорит Ангелу: «Иди, возьми душу этой женщины». И Ангел идёт и отделяет душу от тела. И что же, вы думаете, стало с этими детьми? В эту ночь в лесу заблудился богатый путник и набрёл на хижину умершей вдовы. А он дал обет во время страшной метели, в которой уже погибал: «Я всё сделаю, Господи, только выведи меня из этой напасти». И он взял этих сирот, выучил их, воспитал. И наделил их не только богатством, но и добротой сердечной, которая была у него самого. Так печётся Господь и о нас. Мы думаем, что оставлены Богом, совсем погибаем.
В скорбях Господь ближе всего к нам. Поэтому за всё мы должны благодарить Господа. И прославлять Его великую милость. Он держит нас всех как на ладони и печётся обо всех. Никто не оставлен Господом.
Не было бы тёмной ночи — и мы бы не знали о существовании звёзд, не было бы скорби на земле — и мы не знали бы такого утешения, той неизреченной радости, которую Господь изливает обильно на скорбящих. При свете Божием все нужды житейские, даже самое жгучее горе, отходят на задний план и просветлённые наши очи благоговейно взирают на Господа — источник нашего утешения.
Скорби нас приводят к покаянию. И Господь просвещает и воскрешает наши души. И жалко тех, кто не знает Господа Иисуса Христа. Потому что нет у них источника утешения в скорби. И они не знают духовной радости, о которой Господь сказал: «Этой радости никто у вас не отни¬мет». Поэтому как мы должны благодарить Господа за то, что Он дал нам веру, сделал нас верующими! Мы верим в Господа, вся жизнь Которого была путём скорби. Он так и назван у пророка — «Муж скорбей». Он родился не в богатом царском дворце, а в пещере. А как часто мы скорбим: «Батюшка, почему у меня нет того, нет этого?» Одна мне пишет: «Батюшка, поищи мне таких спонсоров, чтобы мне купили квартиру, чтобы и ванна была со смесителем, и пол обогревался, а то у меня очень плохая квартира». Вот насколько мы плотяные люди: что мы просим у Господа? А просить надо, чтобы Господь утвердил в нас веру, утвердил в нас любовь. И тогда нам будут не страшны трудности.
Одна девочка в приюте молилась, читала «Отче наш», а воспитательница услышала, что она прибавляет к «хлеб наш насущный даждь нам днесь» — «дай с маслицем». А детям в приюте не давали маслица, потому она так молилась. Но мы-то не маленькие дети, мы должны просить только о насущном хлебе. То есть о том, чтобы у нас было всё необходимое для жизни, но не желать чего-то сверх должного. Помните пословицу: «За Богом молитва, за Царём служба не пропадёт». Видите, как мудро наш русский народ рассуждал. Каждый вздох, каждая наша слезинка на молитве у Господа не пропадает.
Опять вспоминаю книгу святителя Николая Алма-Атинского. Когда он совершал Литургию, он слёзно молился — он плакал за весь мир. Такой должна быть наша молитва. Она не должна «смотреть на лица» — так делал Господь. Хананеянка была другой веры, самарянка была другой веры, а они получили от Господа великие дары. И оставили нам великие примеры слёзной молитвы. «Друг друга тяготы носите, и тако исполните ЗАКОН Христов».

НЕ ВСЯКАЯ СТАРОСТЬ В ТЯГОСТЬ, БЫВАЕТ И В РАДОСТЬ
— Господи, благослови раба Божиего Александра взять у батюшки хорошее интервью!.. Вот мой первый вопрос. Многие люди сейчас боятся дожить до старости. Время наше жестоко к старикам. Что бы вы могли им посоветовать, чем подбодрить?
— Это верно, время-то жестокое… Но так Господь нам попускает для того, чтобы мы жили благоразумно, по-христиански и перед смертью принесли полное покаяние. Тогда и годы легки, и в старости может посетить радость. Не всякая старость бывает в тягость. Вот в молодости бывал я у старца Серафима Вырицкого — он и болезненным был, и пожилым, а, лёжа на одре, приносил людям столько радости, столько любви! Вот тебе и старость. Праведнику Господь даёт вместе с преклонными летами великую духовную силу и великую мудрость. Плод старости — мудрость. Хотя есть и молодые — вот как о. Александр Рождественский, основатель Александро-Невского общества трезвости: он и молодой был, а народ его почитал за великий ум… Недавно читал об этом замечательном петербургском батюшке, отвоевавшем тысячи людей у демона пьянства; умер он совсем молодым, а сколько успел сделать! Всякий возраст может приносить свои плоды — и молодость, и старость… Старость, кроме всего прочего, развивает в человеке благодарность: за каждый новый прожитый день, за каждый час благодаришь Господа! Старость — великая милость Божия. Так вот и передай от меня своим читателям.
— А всё же, батюшка, иной раз посмотришь на стариков и задумаешься: почему жизнь человеческая должна завершаться этими долгими годами немощи и упадка? Почему бы не умирать в расцвете сил душевных и телесных?
— Господь Своей мудростью установил, чтобы первые люди жили чуть ли не по тысяче лет. У них расцвет сил несколько столетий продолжался… Но когда человек обветшал и стал склонен к сильному греху, Господь и убавил ему лета. И пророк Давид — что сказал?..
— «Дней лет наших — семьдесят лет, а при большей крепости — восемьдесят лет; и самая лучшая пора их — труд и болезнь, ибо проходят быстро, и мы летим» (Пс. 89, 10).
— Проходят быстро… Поэтому и старость Господь даёт, чтобы было время приостановиться, оглянуться, задуматься и передать свой духовный опыт молодым, наставить их на путь истины, дать им хороший пример своей жизни…
— Вот ещё какой вопрос у меня есть: уже 20 лет народ идёт в Церковь свободно, никто нам не запрещает приходить к Богу. Но скажите: люди, которые за это время так и не переступили церковный порог, они что — все погибли для вечности?
— Не нам судить, не нам судить! Что мы думаем о людях и что Господь о них думает — это как небо и земля друг от друга отстоит. Мы не можем знать ничего: может быть, кто-то и ходит в храм, а спасения не примет, а кто-то и не ходит, но за что-то, нам неведомое, он велик в очах Господних. Поэтому нам и гадать не нужно. Помнишь, как в «Деяниях апостолов»: Корнилий-сотник был не иудеем, но Господь послал к нему Петра, чтобы тот крестил его и всю его семью. Как там сказано? «И когда Пётр пришел в Иерусалим, обрезанные упрекали его, говоря: ты ходил к людям необрезанным и ел с ними» (Деян. 11, 2—3). А Пётр что ответил? «Если Бог дал им такой же дар, как и нам, уверовавшим в Господа Иисуса Христа, то кто же я, чтобы мог воспрепятствовать Богу?» (Деян. 11, 17).
— Батюшка, вот что ещё меня мучает: стыдно говорить, но я чувствую, что люблю только Бога и вас. Даже самые близкие кажутся мне временами далёкими. Почему так?
— Так бывает… Мы привязываемся к духовному отцу, а своих близких видим каждый день: чем-то они нас прогневляют, чем-то расстраивают… Тяжело становится всё покрывать любовью… Надо так своё духовное устроить, чтобы к любому человеку, который хоть чем-то тебе в жизни послужил, чувствовать благодарность и стараться отблагодарить его в свою очередь, чтобы круг любви не размыкался ни на минуту.
— Недавно с моей хорошей знакомой, православной женщиной, случилась беда: её 19-летняя дочь по турпутёвке попала на празднование ночи Ивана Купалы. Как она там веселилась, на этом языческом празднике, — не стоит рассказывать. Одно скажу: теперь врачи-психиатры не могут привести её во вменяемое состояние. Что делать в подобных случаях?
— А что теперь делать? Только молиться. Многое может молитва матери. Думать надо было, прежде чем отпускать девочку в 19 лет неизвестно куда одну. Надо было вместе отправиться в эту турпоездку и посмотреть, чем занята молодёжь. У меня внучка учится в Медицинской академии, так её по утрам всегда провожают на учёбу и встречают по дороге домой. А почему? Потому что время такое. Блюдите, как опасно ходите. Потому что мир во зле лежит…
— Но православная ведь девушка…
— Я понимаю, что православная… Я вот читал недавно в одном журнале: монахиня из Перми читала ночью Псалтирь по покойнику, а к ней сзади подошли, ударили — и насмерть! Видите, какие страдания несут православные люди!
— Один знакомый получил значительную сумму денег, но как я ни уговаривал его пожертвовать часть из них на храм, он всё откладывает это решение… Уговаривать его дальше или нет?
— Доброхотно дающего любит Бог, а кто сеет в скудости, тот в скудости и пожнёт. Так и запиши. Помнишь притчу о талантах? Получил человек талант — хорошую сумму — и зарыл его. И лишился в результате и того, что имел. Каждому дана своя воля, каждый может сам распоряжаться своим богатством.
— Но мне кажется, что мало кто даёт десятину на храм. Я, например, жадничаю. Даю, но мало.
— Даёшь — и хорошо. Ты-то даёшь духовную пищу: выпускаешь чудную газету, которую читает вся Россия, и за границей читают, — я знаю. Мои духовные дети рассказывают, что и в Германии её знают, и в Англии… Они мне говорят, что лучше вашей газеты нигде нету. Другие стараются богословскими трактатами читателей кормить, а о повседневной жизни, о том, как христианину вести себя, как жить, — это для них слишком мелко. Только бы скорей-скорей сляпать номер, перепечатать туда что-нибудь дореволюционное… А то, что особо ценно, — наше, современное, житейское, то, с чем постоянно сталкиваешься, — этого у них и нет.
— Я тоже считал, батюшка, что читателю нужна современность, но есть много людей, которые нас ругают за это…
— А Господа разве не ругали книжники и фарисеи? Помнишь, как Он в гости пришёл к Симону-фарисею, как Ему блудница ноги слезами омывала? Симон-то думает: «Если бы Он был пророк, то знал бы, кто и какая женщина прикасается к Нему, ибо она грешница» (Лк. 7, 39). А Господь ему: «Я пришёл в дом твой, и ты воды Мне на ноги не дал, а она слезами облила Мне ноги и волосами головы своей отёрла… …А потому сказываю тебе: прощаются грехи её многие за то, что она возлюбила много, а кому мало прощается, тот мало любит» (Лк. 7, 44—47). Господь, видишь: любит не то, что показное, фарисейское, не то, что для галочки, а то, что от сердца идёт, что живое, подлинное!..
— В одном выступлении я сказал, что ненавижу охотников. Мне тут же ответили: «Как это? Вы не стяжали любви к ближним?» Но любовь, на мой взгляд, — это высшая ступень на пути к Богу. Можем ли мы разбрасываться этим словом?
— Охотники… О них в Писании много написано, и нигде они за своё занятие не осуждаются. Можно охотиться и для пропитания, и для того, чтобы равновесие в природе поддерживать… Есть «зелёные», которые против шуб из меха животных, есть вегетарианцы, которые не едят мясного… Я их не осуждаю. Но вспомните Новый Завет, притчу о блудном сыне: что же, выходит, отец согрешил, когда, встречая сына, велел заколоть упитанного тельца? Тоже, получается, убийство, не хуже, чем на охоте…
— Батюшка, я тут не могу остановиться…
— А ты остановись и попроси у Господа прощения за то, что не любил охотников. Людей убивают — вот о чём горевать надо.
— Есть такое пророчество о Русской Церкви прп. Лаврентия Черниговского: купола церквей снова будут золотить, а внутри будет мерзость запустения. Вам не кажется, что эти времена наступают?
— Я этого не вижу пока. Может, при антихристе такое будет, а сейчас… А сейчас-то какое золочение? У нас было 500 церквей в Петербурге, и город был поменьше нынешнего, а сейчас город разросся, а храмов едва-едва насчитаешь сотенку. Я думаю, что этого мало, потому что народ очень жаждет слова Божия.
— А вместе с тем старые, центральные храмы пустуют…
— А это, может быть, потому, что священники мало трудятся над Словом Божиим, мало принимают участия в горе и страданиях людей, которые нуждаются в нашей помощи. А где священники сопереживают прихожанам, стараются помочь им, — там храм всегда полон.
— Вот такой вопрос: иметь духовника — великое счастье. Вы побили меня чётками — в шутку, но ведь за дело. Трудно вам с такими чадами, как я, — строптивыми, непослушливыми, обидчивыми, горделивыми…
— Ну, разве я тебя побил? Просто погладил. А почему? Для вразумления. Если ребёнок шалит, его ведь родители сразу бить не кидаются. Ему только покажут вицу: смотри, сынок или доченька, — вот вица-то на стене висит… И малыш от одного только слова остепеняется, а если и разбалованный ребёнок, то сразу становится и тише, и умнее.
— Батюшка, жизнь сейчас полна всевозможных опасностей. От чего бы вам хотелось предостеречь своих духовных чад в первую очередь?
— Жизнь прожить — не поле перейти. Трудности и у молодых есть, и в среднем возрасте, и у пожилых. Нужно, чтобы каждый старался жить по Закону Божьему, тогда и опасности, если и будут, то пойдут на пользу, на укрепление души. Надо жить в этом мире, в храме своём одной семьёй, потому что Церковь есть Тело Христово. Если один член болит… Примерно: зубки заболели у тебя — и всё тело в немощи. Ухо застреляло — опять всему телу плохо… В глазок попала маленькая соринка, а пока её не вытащишь, ни руками, ни ногами работать не можешь. Так и в Церкви мы должны быть особенно сострадательны к немощным собратьям. Как говорит наш писатель, «где тяжко дышится, где горе слышится — будь первый там!»
— Вы, батюшка, много постранствовали — столько проехали монастырей, столько стран увидели, стольким поклонились святыням…
— И очень рад, что Господь хоть в последнее время привёл увидеть разные страны, слышать разговор на разных языках и чувствовать одну и ту же любовь… Особенно я люблю вспоминать о греческом монастыре — во имя иконы Матери Божией «Ормелия», где игумения Никодима и старец Эмилиан. Этот монастырь мне показался открытым окном в небеса. Вот так бы и нашим монастырям жить — с такой любовью, с такой лаской… Как они просили, чтобы мы им по-славянски послужили и попели по-славянски! Как они по-гречески пели и восхваляли Господа!.. Сколько любви за богослужением! Вот так бы наши поступали монахи — тогда, конечно, люди будут искать духовного окормления в их монастырях. А когда приедешь да тебя, как негодного, отшвырнут…
— Может быть, это глупый вопрос, но не хотелось бы вам вернуть молодость?
— Да нет, Саша, что ж?.. В молодости мы тоже допускали много глупостей. Нужно благодарить Господа, что избавил нас из рова погибельного.
— Ещё хотел спросить, жалеете ли вы о чём-нибудь в своей жизни. Может быть, что-то хотелось бы изменить?
— Да если Господь начертал эту линию, что мы тут можем изменить? Ты сам знаешь, сколько я в детстве страданий перенёс. Потеря родителей, потеря братьев и сестёр, потеря дядей — одного расстреляли, другой в ссылке погиб… Война… Сколько страданий она принесла! И после войны, когда я остался один, — но опять не оставил меня Господь, а дал мне чудного старца Серафима Вырицкого, и о. Николая Гурьянова, и старца Кукшу, и великого молитвенника митрополита Вениамина Федченкова, и многих других, которые и окормляли меня, и помогали мне. А какие чудные у нас были профессора — все были царские ещё, царского времени…
— Батюшка, иногда до вас дозвониться не можешь… Да я считаю, что и не надо по каждому вопросу звонить, на то и голова своя дана. Но иногда не знаешь, как правильно поступить…
— А Господь сам открывает другой раз. Только помолись, только воздохни — и Господь помогает…
— Батюшка, есть ли у вас какое-то дело, которое вам надо непременно успеть сделать, пока Господь не призвал вас?
— А когда жатва поспевает, то Господь посылает и делателей на неё. Так и здесь: что я не докончу, то другие пастыри докончат. У меня и сын служит, и я очень рад этому. И духовных чад много: и священников, и монахов, и епископов уже…
— А многие, знаю, мечтают о смерти внезапной.
— Это грех. Мечтать о внезапной смерти — это грех. Православные молятся как о милости, чтобы их внезапная смерть не постигла. Молятся об этом великомученице Варваре. Вот я и ношу её образок постоянно: прп. Серафима и вмц. Варвары. Дореволюционный ещё образок…
— Дорогой, безценный наш батюшка! Вам исполнилось 80 лет, по Библии — предел жизни человеческой. Мы так боимся вас потерять!.. Но вы однажды мне сказали: «Да не оставлю я чад своих никогда!» Я утешился, но всё равно — от всех-всех ваших духовных чад, читателей нашей газеты, всечестных отцов, которые почитают вас, хочу пожелать вам здравия, которого хватило бы на 100 лет. Многая и благая лета тезоименитому отцу Иоанну Миронову!
— А по-чешски знаешь, как поют многолетие? «Сто лет, сто лет живо, живо нам!» Вот этого я вам всем и желаю: и редакции вашей, и читателям. Благослови вас всех Господь!

†††
Не по заслугам, но от Бога
Нам пастырь благодатный дан.
Нас, грешных, возлюбивший много,
Смиренный старец Иоанн.
Спасительные льются речи,
В глазах сияет доброта.
Заботливо пасёт овечек
Служитель истинный Христа.
Ответим искренней любовью
И многолетье пропоём.
Желаем, батюшка, здоровья,
Господней помощи во всём.
Стремясь душою к жизни вечной,
Мы покаянно просим вас
В молитве кроткой и сердечной
Пред Богом помянуть о нас.
Татьяна ЕГОРОВА, СПб.

ИЗ РОДА НАШЕГО
По длинной Эриванской улице, бывшему захолустью, летней отраде питерского люда средней руки, где ещё совсем недавно витала видимость веселья, еду на «Жигулях» между двух озёр к батюшке.
Резко торможу: дорогу перегораживает «лежачий полицейский», а рядом — другой… а вокруг — батюшки светы! — понастроены современные хоромы с бассейнами, теннисными кортами, охраной у ворот и прочими атрибутами богатых и любящих тишину людей. Даже шлагбаумы поставлены на городской дороге (!). И крестьянский домик духовника со всех сторон окружен особняками, отрезавшими путь к плещущемуся в двух шагах озеру. Но как только попадаешь во дворик отца Иоанна, настроение меняется. Батюшка ждёт, и радостно бьётся сердце от долгожданной встречи. Поскорее включаю диктофон, пока не мешают безчисленные посетители.
— Батюшка, правильно ли думать, что некоторых людей Господь призывает к себе на службу, заранее зная, кем они станут? А может быть, есть и такие люди, которых Господь отторгает сразу, со дня рождения?
— Бывает всякое… Вот, например, Юлиан Отступник — Господь его сразу же отторг. Был ещё такой Копроним-правитель: он, говорят, младенцем при крещении купель осквернил. Душа его от рождения была склонна ко злу, вот в чём дело. Но это не значит, что он, как робот, был запрограммирован совершать одни грехи. Вовсе нет! Вспомни-ка евангельского Закхея-мытаря. Ведь какой был грешник, сколько людей по миру пустил, скольких обидел, и никто не знал за ним добрых дел, а явился ему Господь — и посетило грешника раскаяние. А есть, несомненно, люди, от рождения склонные к добру, — или даже ещё до рождения, как Преподобный Сергий Радонежский, который во чреве матери трижды крикнул, когда в храме пели Трисвятое, а по рождении отворачивался от материнской груди по средам и пятницам. Или прп. Серафим Саровский: когда он отроком упал с колокольни, Господь его спас, зная заранее, что это будет за светильник. А Матерь Божия что сказала о нем? — «Сей от рода нашего». От рода! То есть он, едва родившись, был предызбранным сосудом Божиим. Господь говорит: «Кого предуведи, того и предустави» (Рим. 8, 29). Но и это ещё не значит, что человек, от рождения склонный к добру, спасётся в любом случае. Вспомни богатого юношу из Евангелия: от рождения соблюдал все заповеди Божии, но за Господом последовать побоялся, пожалел своего великого имения… Словом, какова бы ни была душа у человека, Господь дарует ему свободу выбора — или спастись, или погибнуть. Но ты особенно в эти рассуждения не углубляйся: тут тайна судеб Божиих. Помнишь, как Блаженный Августин пытался познать своим умом тайну триединства Пресвятой Троицы? Не помнишь? Он долго размышлял об этой тайне, и однажды, погружённый в свои раздумья, вышел на берег моря. И видит: некий юноша ископал в песке ямку и черепаховым панцирем переливает в неё воду из моря. «Что ты тут делаешь, юноша? Уж не хочешь ли ты море осушить черепаховым панцирем?» А юноша отвечает: «Скорее я перелью море в эту ямку, чем ты познаешь тайну Пресвятой Троицы!» — и стал невидим. Так и в твоём вопросе: одно дело — рассуждение человеческое, а другое — Промысл Божий о судьбах мира и человека. Господь о нас всегда промышляет… Вот сейчас за что Господь Новый Орлеан уничтожил? За безобразия. Там казино, там разврат, там блудодеяния, Содом и Гоморра.
— Так ведь подобные безобразия во многих городах творятся…
— И всех их уничтожит Господь в своё время. Как сказано, «если не покаетесь, все так же погибнете» (Лк. 13, 3). Помнишь, как Рейган назвал Россию «империей зла»? А теперь-то весь мир видит, что эта империя — Америка.
— Есть ведь предсказание, что Америка утонет… Я знаю, батюшка, что вы плохо к предсказаниям относитесь: тут легко в прелесть впасть, — но всё же… Что вы об этом думаете?
— Всё в руках Божиих. Они послали войска и в Ирак, и в Афганистан, и в Сербию, а своего народа не защитили. Но ведь в первую очередь надо печься о своем народе!
— Батюшка, вы так много для своего возраста трудитесь: служите, и молитесь, и исповедуете… А бывает ли вам тяжело, неприятно принимать чью-то исповедь? Иногда ко мне люди приходят на беседу, а я не могу с этим человеком разговаривать — и всё тут: тяжело!..
— Так ведь исповедь-то не я принимаю: «аз же точию свидетель есть»! Христос принимает исповедь. Конечно, когда о страшных грехах речь идет, о содомских, тогда священник не может не переживать, — но в то же время и не радоваться, видя, насколько Господь милостив к Своему падшему созданию. Никто, как Бог! Я часто говорю: почему сейчас так много православных, почему храмы переполнены? Мне кажется, это потому, что Церковь нашу сейчас не мы ведём, не пастыри, а наши новомученики, а мы — их семя. Они молятся, чтобы Церковь была жива и действенна, они молятся — священномученники Вениамин и Серафим, великий Иларион Троицкий…
— Так, значит, ваше отношение к человеку при исповеди не имеет никакого значения?
— Нет, имеет: кто сильнее раскаивается, тот и ближе к священнику. Порою страшный грешник передо мною, но я вижу, что он искренне кается и хочет исправиться — и радостно мне. А если видишь, что он только формально отчитывается, то это лукавство большое, от него горько на душе.
— Батюшка, у меня вопрос: говорят, что если человек утаит хотя бы один грех, то вся исповедь считается недействительной. Но такое бывает скопление народа, что человек едва успевает пробормотать один-два греха. Я для себя решил так: в таком случае выбираю один грех, тот, что больше всех меня мучает в данный момент, и говорю его.
— Я тебе расскажу. Перед тем как начать исповедь, священник должен провести беседу: в чём должно каяться. И десять заповедей, и заповеди блаженства он должен напомнить, должен подвести человека, подготовить его к исповеди. Слышишь? Только так! Должно не один грех, а все грехи, все пороки перед паствой раскрыть, привести примеры, как отходят от этого греха, как воспользоваться благодатным светом Христовым. И все каются: «Грешны, Господи, пред Тобою». Есть время, чтобы каждый мог выразить это одним словом, а потом уже, подойдя ко мне, каждый рассказывает о том, что его больше всего мучает.
— Бывает ли так, что у вас просят помолиться о ком-то, а вы отказываетесь? Если бывает, то в каких случаях?
— Это когда о самоубийцах просят молиться. Но и в этом случае нужно постараться проявить сострадание. Говоришь родным: «Вы-то всё равно молитесь о нем!» И священник должен хоть и не молиться, а воздохнуть о несчастном и о родственниках его. Особенно о родственниках: они ведь очень переживают, что допустили такое! Человек в петлю полез, или застрелился, или утопился, — ведь не от хорошей жизни он это сделал!
— Я-то знаю, батюшка, что у вас целые мешки писем с просьбой помолиться!..
— Да… А глаза-то уже слезятся… Уже приходится просить: не пишите! Но целые тетрадки исписывают своими исповедями… Неправильно это. Один известный батюшка сейчас учит: если ты, мол, согрешила с кем-то, то обязательно напиши, с кем именно, перечисли имена… А ведь это от католиков идёт: это у них нужно сказать, и когда, и с кем, и даже на каком месте согрешил… От нас, православных, это не требуется: главное, чтобы человек осознал свой грех, боль душевную ощутил! А на каком месте и сколько раз — для чего это?
— С кем из современных питерских батюшек вы особенно дружны? Кого больше уважаете?
— У меня все друзья. Приезжают ко мне на день Ангела по 30—35 священников. Но самые большие друзья мои — это монахи Валаамского монастыря. Они у меня все исповедуются всегда, и Владыка Панкратий просит, чтобы я у всей братии был бы духовным отцом. Великим постом они меня приглашают, и я их всех исповедую — не торопясь, целый день… Я когда служу, забываю о своем теле. Духовное прежде всего: надо людей усладить Божественной службой. И усталости я не чувствую. А когда вернусь домой, иной раз в лёжку лежу.
— Батюшка, священник освящён благодатию Божией через рукоположение. И всё же видишь, что часть людей становятся священниками случайно или по корыстным соображениям…
— На этот вопрос я так отвечу: священник без призвания — как обугленная головня. Но всё равно: всех Господь избирает. Среди апостолов были и Фома Неверующий, который сперва отказался поверить в Воскресение Христово, а потом, уверовав, пошёл проповедовать в Индию и принял там мученическую кончину. И был среди апостолов Иуда, который Христа поцеловал, да тем поцелуем Его и предал. Так и здесь… Господь всем даёт свободу. И раз человек свободно выбрал свой путь, то он должен отвечать за него. Епископ же должен познакомиться с тем, кого он рукополагает, как и апостол Павел учит.
— Батюшка, как вы — в вашем возрасте — поститесь? И как вы советуете поститься старикам?
— В посту мне матушка хлебец поджарит ржаной с маслицем постным. Я его посолю и с чаем, с кофием съем: вот и завтрак, и хорошо, и сыт до обеда. А потом щи какие-нибудь сварим, или картошечки, или каши какой — тоже постное всё. А чтобы пост не соблюдать — такого не было никогда: я с самого детства приучен к посту и иначе уже не могу, душа не позволяет.

В ЧЁМ ИСПОВЕДОВАТЬСЯ?
Проповедь
«Благодать Святаго Духа нас собра и взем крест свой глаголем: Осанна в вышних, благословен грядый во имя Господне». Этим песнопением мы встречаем Господа при вхождении в Иерусалим (на Вербное воскресенье), этим песнопением мы постоянно выражаем нашу радость, что Господь нас собирает — для того чтобы в единении, всем вместе покаяться, раскаяться в своих согрешениях и просить у Господа очистить нас. Чтобы душа наша скорбящая устроилась, чтобы Господь дал нам на сердце радость и утешение, — а всё это дается по благодати Духа Святого.
«И Духа Твоего Святаго не отыми от мене», — просит пророк. Это самое основное, возлюбленные братья и сестры, в нашей жизни. Эту радость мы должны ощущать как призывание Господне. Мы набираемся этой благодати прежде всего в храме на общей молитве. Как сказал Господь: «Где двое или трое собраны во Имя Мое — там Я посреди них» (Мф. 18, 20). А где Господь, там и Дух Святой. Поэтому будем радоваться всегда и всегда повторять: «И так всегда с Господом будем» (1 Фес. 4, 17).
Мы пшеница, собранная воедино, из пшеницы делается хлеб, и этот Хлеб — Тело Господа Иисуса Христа. Поэтому Господь говорит: «Аз есмь с вами во вся дни до скончания века». Он будет с верующими и в дни антихриста.
Но во все времена для верующих один путь в Царствие небесное — это покаяние. Господь говорит: «Покайтеся, ибо приблизилось Царствие небесное!» (Мф. 3, 2). Покаяние открывает нам двери райские. И обновляет человека, человек делается новым человеком, ненавидит грех, старается делать добрые дела. Помните, как Господь на Кресте разбойника простил, который совершал тяжкие грехи. Он даже не мог просить прощения, он только сказал: «Помяни…» Эти слова были сказаны — оттого, что он возненавидел свой грех. И для нас в покаянии самое главное — возненавидеть те грехи, которыми мы постоянно согрешаем. А то один молодой человек мне говорил: «Батюшка, мне никак не справиться, борет меня страсть». Так привлекает страсть человека, она кажется ему сладкой. А корни греха всегда горьки. Как в народе говорят, перед смертью человеку дают испить чашу горечи — он как бы вкушает истинный вкус своих грехов. Поэтому надо возненавидеть грех, только эта ненависть может нас избавить от грехов наших. Если же мы продолжаем жить в злобе, в безчестии, в ненависти, в зависти, то, как сказал Сирах, «в захудалую душу не внидет Премудрость Божия», то есть благодать Духа Святого. Поэтому надо стремиться к обществен¬ной молитве, нам может помочь молитва другого человека в храме. Потому что сказано: «Благодать Святаго Духа нас собра».
А то вот звонит мне мать: «Батюшка, помолитесь, сына судят». И слышу, он рядом с трубкой кричит: «Никаких мне молитв не надо, пусть она не ходит, не молится». Какое может быть ожесточение сердца! «Потому что возлюбили тьму, нежели свет!» (Ин. 3, 19). Так уже не переносят они молитву.
И нам надо молиться, чтобы и наша душа при жизни ещё не умерла. Как при погребении поется, «жива будет душа моя и восхвалит Тя». Нужно молиться, чтобы душа наша всегда имела Божии законы в совести своей, и тогда она не умрёт. А сколько соблазна в этом мире «прелюбодейном и грешном» — и надо, чтобы совесть нас охраняла. Помоги Господи всем, чтобы жили вы все в мире, и святости, и покаянии. «Помилуй мя, Господи, по великой милости Твоей» (Пс. 50, 1) — так молился пророк Давид. И мы требуем этой великой милости, потому что согрешаем: леностью, злобой, клеветой, осуждением, укорением, раздражением, в семьях не умеем жить дружно, клевету слушаем друг на друга, не хотим слушать о скорби другого человека, хотим только, чтобы нас слушали, слова бранные употребляем. Тут я хочу вспомнить один пример из Отечника. Проходили старец и ученик и около дороги нашли труп, который никто не погребал. Но, когда они подошли, старец помолился и ощутил великое благоухание. И пока он стоял и молился, раздумывая, что это значит — разлагающийся труп должен смердеть, а он благоухает, — то получил извещение: этот человек в последнюю минуту перед смертью покаялся, и Господь, как чистый фимиам, принял его душу. И вот проезжает мимо всадник, одетый в драгоценные одежды, умащённый духами, а старец закрыл своё лицо и сказал: «Какое зловоние исходит от этого человека!» Человек этот ехал на грех.
Поэтому будем бояться не только грешить, но даже мыслить о грехе. Потому что в это время, когда мы только подумаем о грехе, мы в зловонии, мы смердим. Апостол Павел говорит: «Разве не знаете, что вы храм Божий, и Дух Божий живёт в вас» (1 Кор. 3, 16). А если Дух Божий не живет в нас, то мы можем стать храмом сатаны. Недавно я читал статью, там рассказывается об истории, которая произошла в городе Новозадонске. Старая женщина семидесяти пяти лет занималась сатанизмом и других привлекала к себе! Вот до чего может дойти человек! Вот какой страх! Как человек может потерять облик Божий!
И каждый день мы слышим, что творится: муж убивает жену, сын убивает мать. Поэтому бойтесь греха — входите в дом или выходите из дома, дети идут в школу или на работу, не забудьте сказать: «Господи, благослови», помолиться, чтобы Господь управил все пути наши. Работаем: «Господи, благослови, чтобы всё было на пользу». И эти прошения будут убивать нашу гордыню. А гордыня — самый главный грех современных христиан. Мы все воспитаны так, что постоянно думаем: «Я лучше знаю». А ведь сказано: «Бог гордым противится, а смиренным дает благодать» (Иак. 4, 6; 1 Пет. 5, 5). Поэтому не впускайте в себя гор-дыню: «Я и пощусь, я и молюсь, десятину даю на храм». Господь же зрит не на лица, а на душу. Нам надо стараться делать как можно больше добрых дел, пока есть время. А то в старости, в болезни придёт время, когда мы уже не сможем ничего сделать. Как писал свт. Иоанн Сан-Францисский, на добродетель мы должны быть стремительны: надумал идти к больному — сейчас же иди, не откладывая, надумал помочь ещё чем-то — беги бегом, чтобы успеть.
Наше доброе дело может привести в храм и наших неверующих родственников. Доброе слово может врагов сделать друзьями. А не так, как мы, думая, что мы защищаем Христа, начинаем ругаться, спорить с нашими ближними. А в дом нужно всегда нести любовь, мир. А если мы будем грубы, нетактичны, никогда наши родные не придут в храм.
И всегда надо помнить, что не нам судить людей, а Господу. Да, это может быть плохой человек, но он может каяться в тот момент, когда мы о нём плохо говорим. Надо на себя смотреть. Мы ведь на каждой Литургии молимся: «И добраго ответа на страшном судилище Христовом просим».

НЕ ТОРОПИТЕ ВРЕМЯ!..
— Батюшка, семь лет я у вас в духовных чадах, а толку чуть…
— Ты вообще безтолковый. А толк когда будет? — когда мы будем иметь собранность, — а собранность появится, когда мы полностью отдадимся жизни, когда мы будем чувствовать даже своё дыхание. Ведь мы Церковь — святая, соборная и апостольская, и призваны мы все в единении и любви согласно славить Святаго Духа. Вот и мои духовные дети: когда пребывают в любви, тогда пребывают с духовным отцом, чтобы, как сказал преподобный, «с плачущим плакать, но всех унывающих нежно ободрить и дух подкрепить. Всех же, Господень завет забывающих, учит он ближних, как братьев любить…» На этом и основывается жизнь христианина — и духовника, и духовных его детей: на любви и на нежности. Мы забыли слово «нежность». Я помню ласку матери: мы, дети, что-нибудь натворим, а она заставит нас почувствовать вину, но как? — погладит по головке нежно-нежно!.. И чувствуешь прикосновение ее, и силы в тебя вливаются, и понимаешь, что ты под великой защитой материнской. Так и в отношениях с духовными чадами: мы под защитой Церкви, мы чувствуем материнскую заботу и нежность Церкви Христовой.
— Говорил я в Пюхтице с престарелой монахиней, и она мне сказала: «Двух “спасибо” подряд не бывает: или здесь получай награду, или на небесах…»
— А Господь говорит что? Никогда не ищите награды. Помнишь: «Когда изженут и рекут всяк зол глагол…» Апостолы не ждали «спасибо» от людей, и Господь давал им силы, крепость, знание языков. Мы в этом году были на острове Патмос, где Иоанн Богослов писал Откровение. Это сейчас там гостиницы, и пароходы к пристани причаливают, и огромные паромы ходят. А во времена Иоанна Богослова ссылали туда. Пещерка там крохотная, каменная… И запечатлено, где апостол клал руку, когда ложился на голый камень… Вот что он получил от людей: пещерку на пустынном острове и голый камень под голову. Вот его награда, вот какое ему было «спасибо». Нет, если заслужим мы, то Господь сам нас отблагодарит.
— Это матушка Елевферия научила меня — ей 84 года… И еще сказала она мне такую притчу про справедливость: у двух людей есть десять яблок. По-человечески надо бы поделить их пополам, а по-Божьи — возьми одно яблочко, а остальное отдай — мол, не хочу больше.
— Это по-монашески так выходит, а мы-то в миру живём… Принесли тебе яблочко — значит, съешь его… Сейчас ведь не побежишь по квартирам стучаться: «Вот тебе яблочко, вот тебе ещё подарочки!..» Это раньше такое было возможно, когда в простоте люди жили, — а теперь? Ты придёшь, а тебе и не откроют люди дверь-то, побоятся: сколько хулиганства, сколько грабежей… Видишь, жизнь какая стала: кругом убийство, кругом воровство…
— Батюшка, я, наверное, жадный: деньги есть, милостыню подаю, но мало — мог бы и больше дать. И в лица заглядываю: смотрю, не пьяница ли, нет ли пороков каких… Достоин ли нищий моей милостыни? Как бороться мне с такой моей разборчивостью?
— А ты вспомни: к Иоанну Милостивому приходили даже хорошо одетые люди, и он всё же наделял их. Он говорил: «Бедно одетые попросят, а хорошо одетые — никогда, даже если они нуждаются больше, чем любой оборванец. И одеться по-нищенски они не смогут: не привыкли». Они же интеллигенты, они привыкли к скромной, но приличной одежде. Помню, как мы, студенты, нагладим, бывало, свою старенькую одежду — и ничего: смотрится, как будто новая. И идут наши семинаристы — всё наглажено, всё чистенько, а в кармане ни гроша. Я сам в шинели ходил несколько лет, пока сестра не купила мне пальтишко. А потом я уже священником несколько лет это пальтишко носил. Вот так: на лица не надо глядеть. Нужно кому помочь — помоги и сейчас же забудь об этом.
— Даже если обманывают?
— А Господь ещё больше такую милостыню тебе зачтёт… Помнишь такую историю: некто недостойный просит милостыню ради Христа, а у ног его — образок Господний. «Как же ты просишь ради Христа?» — спрашивает его прохожий. И только он так сказал, как видит: Христос с образа протягивает к нему руку за милостыней. Поэтому, раз просит ради Христа — значит, обязательно надо подать и не скупиться даже: это сам Господь у тебя просит. И помни: дающая рука не оскудеет, как сказано в Священном Писании. Каждому сторицей воздаст по делам его.
— Отец Иоанн, а чему учили вас духоносные отцы, с которыми Бог вас свёл? Что говорил вам старец Николай?
— Я сегодня опять перечитывал житие старца Николая Залитского… Кто-то обижается, что не все факты там верно описаны. Но для святых это не важно — верно или не верно; главное, что был такой старец… Я-то больше всех знал батюшку Николая и видел, что его жизнь была в Боге и с Богом. А больше ничего не надо знать. Скольких людей он принимал — тысячи! — и все они были радостны после этих встреч, все были довольны батюшкой. А когда Господь его прославит? Не наше дело. Время торопить нельзя. Запомните: время торопить нельзя! Преподобный Серафим Саровский умер в 1833 году, а в 1903 только прошла канонизация. И сколько мути эта канонизация всколыхнула… Так что и о батюшке Николае не надо слишком сильно переживать. Когда надо будет, Господь всех прославит… Я знал отца Николая Гурьянова при жизни. Мне было 35 лет, когда я о нём услышал… Если не мы, то наши дети или внуки будут присутствовать на празднике прославления батюшки Николая.
— Но всё же расскажите что-нибудь о батюшке!.. Может быть, вспомните какую-нибудь фразочку, которую отец Николай вам говорил?..
— Вот послушай. Старец очень любил духовную песню «Иерусалим, святейший град». Я тоже очень её любил — ещё до семинарии она мне в душу запала. Как-то еду я со своими родными к батюшке и по дороге всё пою это песнопение… Подходим к батюшкиной келье, он встречает нас, выходит на порог и поёт: «Город чудный, вожделенный, Иерусалим, святейший град…» И Ольга, дочь моя, заплакала: «Батюшка даже знает, что мы в дороге пели…» Я думаю, что всё, что батюшка мог, он отдал, всех, как солнышко, согрел, и делал он только то, что полезно каждой душе человеческой. Простота. Простота необыкновенная. Я ездил к нему ещё в ту пору, когда он жил в пустыньке со своей матерью. Там никого не было вокруг; он постоянно беседовал с Богом, и только родительница его незабвенная была рядом. Туда я из Паневежиса или из других мест приезжал к батюшке, когда служба бывала. Когда он один служит, я немножко подпою да иногда, может, и ошибусь в чем-то, подпевая… А батюшка никогда не обидится. Он только скажет, может быть: «Ничего, Иванушка, научишься, научишься потом!..» Такой добрый, кроткий!.. А мама его, Екатерина, — это святая была женщина, Екатерина Стефановна — вечный покой ей! Она любила меня: «Ванюшка наш приехал!» — бывало, скажет. Действительно, отец Николай был отраслью от благочестивого корня. Ну, недельку я и побуду у них, наслажусь беседой с батюшкой, помолимся вместе. Чудная фисгармония там стояла — батюшка фисгармонию очень любил. Мы с ним всегда канты пели; я привозил батюшке стихотворения духовные, те, что находил в Академии. Как хорошо: пока молодой, поездишь, а потом всё-всё это вспомнится… Я и в Почаев ездил, когда старец Кукша был жив. Тоже великий молитвенник был. Вот как Господь делает: когда нужно, тогда и прославит. Время торопить нельзя — эти слова запомни хорошенько.
— Батюшка, вам 77 лет, а вы служите, как юноша, и людей окормляете, и на письма отвечаете, и звонков домой до сотни. Где силы берете?
— А Господь даёт. Пошлёт Господь сил — и мы работаем, говорим и радуемся жизни, а пошлёт Господь смертный час — и ляжем, сложив руки, и все; и надо что-нибудь доделать, да не доделаешь уже. Помнишь, как в житии Петра и Февронии Муромских? Пришел к Петру смертный час, а Феврония его просит: «Подожди меня немножко: вместе уйдём. Мне ещё несколько стежков осталось сделать, чтобы дошить пелену на Святые Дары!..» — «Не могу я больше ждать: смерть моя пришла». Ну, что ж!.. Иголку взяла Феврония, заметила место, где закончила шитьё, и вместе с Петром отошла ко Господу. Святые жили одним духом: «Святым Духом всяка душа живится». Об этом мы и говорим: когда есть в душе нежность, любовь, тогда-то духоносное делание и идёт. А когда нет у нас этого, то мы как обугленные головни: только мараем друг друга — и всё. Ничего хорошего от нас и не жди.
— Последние годы, батюшка, вы много паломничаете, везде побывали: у Гроба Господня, и на Афоне, и в русских монастырях. Вынесли ли вы что-то новое из этих паломничеств? И вообще: кому и сколько можно паломничать? Некоторые и все дела забрасывают ради желания поехать по святым местам.
— А я скажу совсем по-другому. Вот батюшка отец Серафим, когда велел вырыть канавку вокруг Дивеевского монастыря, говорил: кто не сможет в Иерусалим съездить, не сможет на Афон, тот пусть обойдёт эту канавку и прочитает 150 раз «Богородице Дево, радуйся!..» — тут тебе и Иерусалим, и Афон, и Киев. Почему мне охота была в этом году в Грецию опять съездить? Я вынес оттуда необыкновенную любовь от старицы-игуменьи Никодимы. Насколько благодатно всё у них в обители! Я в русских монастырях не встречал такой любви и такой нежности, с какой приняла нас матушка в своём монастыре. Это не описать даже. А какой там старец Емилиан! Господи, монастырь — это действительно окно в Небо. Вот так и наши игуменьи должны жить. А то часто приедешь: игуменья даже не хочет встретить паломников, поговорить с ними, покормить. Это не только у нас, в России, в Греции тоже бывает: предложат водичку и лукум — и всё…
— А ведь монастырю-то без паломников тяжело будет жить! И священники тоже порой забывают, что без прихожан им кормиться будет нечем.
— Это правильно ты говоришь. Вот и отец Емилиан из Греции тоже призывает, чтобы монастыри были кладовой для верующих. «Всё наше — ваше! — так говорит он паломникам. — Всё ваше богатство здесь, в монастырях. Это не наше, а Божье». Так сёстры и поступают там. Их 130 сестёр, и все они настоящие девы Христовы. А как они пели! — и на греческом, и на славянском языке… Радость несказанная послушать их, словно Ангелы слетели с неба!..
— Всё же какой совет вы могли бы дать паломникам?
— Совет такой: чтобы брали из паломничества всё самое хорошее, светлое. А все теневые стороны — вот как я говорил о пустом супе, — принимайте и это. Помните: кто и чашу воды подаст, тот не потеряет своей награды. Во время восхождения на гору Синай и потом, в Иерусалиме, — как мы были рады, когда кто-то нам поднесёт глотнуть водички!..
— Батюшка, я вам расскажу один случай, а вы рассудите, правильно думаю или нет? Мы ехали на днях в Пюхтицу, проехали границу, а там между границами стоит безпошлинный магазин. Нас было 16 человек паломников — рейсовый автобус. Автобус сделал остановку возле этого магазина, и все тотчас побежали покупать ликёр «Старый Таллин» подешевле. Ну, я удержался, простите за нескромность. Но разве это по-паломнически: так стремиться к земным вещам?..
— Ну, пусть их… Раз им охота немножко водочки, что ж тут поделать?.. Простуда случится или что — пускай вольют в себя ложечку… Господь с ними.
— Но, мне кажется, нужно духовно собраться перед монастырём, помолиться…
— Ничего страшного в их поступке нет… Осуждать только не надо никого. А что касается тебя, то хорошо, что воздержался. Воздержание — это первая ступень к смирению.
— Кое-кто мне говорит: «Тебе хорошо, у тебя духовник о. Иоанн Миронов». А я отвечаю: «Духовным чадом настоящим тоже не сразу становятся. Многие даже отказываются от такой чести». Духовным чадом тоже быть не просто. Духовным отцом — тяжело, но и духовным чадом тоже — ведь слушаться надо всё время!.. Каким вы видите истинное духовное чадо?
— Истинное духовное чадо — это тот, кто вопрошает и выполняет. Кто вопрошает духовника и поступает так, как говорит духовник. А нет послушания — нет и духовного чада.
— Трудно, батюшка, самому решения принимать, да приходится: не всегда у духовника можно спросить. Как быть: самому решать или ждать возможности спросить благословения?
— А надо молиться. Надо всегда просить Господа открыть нам Его волю. Потому мы и просим всегда: «Господи, научи меня творити волю Твою!» Наша человеческая воля погрязла в грехах и пороках, а воля Божия, она всегда свята и непорочна. Как быть, если нет рядом духовника? Одна прихожанка сказала: «Я вопросила вас в душе и почувствовала, что вы мне ответили! И я сразу же выполнила то, что вы мне сказали, и мне было так легко, хорошо, как будто я побеседовала с вами».
— Со мной такое тоже бывает — редко, но бывает…
— Вот так и надо. Ведь иной раз думаешь: «Что-то этой рабы Божией долго нету!» Только подумал — глядишь, она уже перед глазами у тебя. «Где ты пропадала столько времени?» — «Да там-то и там-то!» — «Ну, вот и хорошо, что пришла, а я только что о тебе подумал». Конечно, к батюшке за каждым вопросом не побежишь, а скажешь: «Господи, благослови!» — и Господь благословит.
— Вот как раз о благословении хочу вас спросить. Многие воспринимают благословение как пропуск. Приносят в редакцию плохие стихи и говорят: «Меня батюшка благословил». Так батюшка, наверное, благословил учиться писать хорошие стихи, а не печатать плохие… Вы же мне никогда не приказывали что-то опубликовать, а только советовали.
— Правильно, правильно говоришь… Как один писатель сказал, «стихи писать — не блины печь». Большой талант нужен.
— Отец Иоанн, почил в Бозе ваш духовный отец старец Николай. А к кому старчество перешло? Людям так нужны старцы-утешители и молитвенники…
— Много великих молитвенников… И в Краснодарском крае, я слышал, живет отец Георгий, старец Иов — в Одессе, Илий — в Оптиной пустыни. Есть у нас хорошие духовники. А в свое время Господь и новых пошлёт. Как сказано, «по вере вашей да будет вам!»
— Дорогой батюшка, мы все вас очень любим, хотя и непослушествуем. Многая и благая вам лета в ваше 77-летие! Желаем вам дожить до ста лет и поболе!
— Как Господь даст: всё в руках Божиих. Не торопите время! Время придёт каждому человеку. И хотелось бы, может, ещё минуточку с вами побыть, но Господь скажет: «Хватит тебе жить на этой грешной земле!»
— Низкий поклон вам, батюшка, за ваше подвижничество. Вы столько делаете для нас! Я-то вас хорошо знаю, другие — поменьше… И все бегут с маленькими своими заботками, — но у каждого человечка своя заботка. Для него-то это не заботка, а заботища…
— Храни всех Господь и Матерь Божия.

VII. НУ ЧТО Ж, ПОРА ПОСТАВИТЬ ТОЧКУ
Вот и кончились ваши мучения, мой безценный читатель, — книга подошла к завершению. Сумел ли я что-нибудь добавить к вашему опыту? Трудно сказать. В книгах «былинок» нет сюжета, а разве он есть в нашей жизни?

Я знал, когда грохочет медь,
Когда поют фанфары.
И всё же надобно суметь
Уйти, пока не стары.

Ведь вечно не идут вперёд,
И нет второй попытки,
Но грянет час, придёт черёд
Укладывать пожитки.

И пусть ещё не всё сказал
И грустный финиш рядом,
Пора, пора окинуть зал
Прощальным долгим взглядом.
Натан Злотников, †2006 (№ 7, 59)

Иной раз меня спрашивает пытливый читатель: «Александр Григорьевич, а где вы настоящий — в книгах или в жизни? Читаю умный свой дневник военный и передвоенный. Там нет меня. Там мой двойник, восторженный и вдохновенный. Как он умён! Как он высок! Как любит он во всё соваться! С чего он выдумал, щенок, передо мною красоваться!
Но он есть я, а я есть он, и я люблю себя иного, я с ним навек соединён — ведь я уток, а он основа. И, видно, в крепкую холстину сплелись мы сами по себе… И я, как собственному сыну, в нём не завидую себе.
Давид Самойлов, †1998 (№ 7, 88)
Спасибо поэту за то, что помог мне ответить на каверзный вопрос.
«А почему в ваших книгах так много поэзии? Страницы заполнить?» — тоже интересуются. Да нет, мои дорогие, это от любви: вы же, когда влюбляетесь, тоже только о предмете своего влечения говорите без устали.

Поэтов сегодня знают нездорово,
да и откуда бы их узнать?
Того и гляди — назовут Киркорова,
если попросишь поэта назвать.
Элеонора Акопова, р. 1955 (№ 7, 9)

Я ощущаю близость к счастью, когда в письмах или в глаза мне говорят: «Вы помогли мне открыть мир Поэзии!» А поэзия помогает мне раскрыть то, что я хочу сказать прозой. Вот такая связь.

ПОЭЗИЯ
Стихи ни к чему недотёпам и нудным.
Сердец им не вылечит рифма сквозная.
Поэзию любят красивые люди,
Я это по личному опыту знаю.
Вздыхает над Блоком учёный-ракетчик.
И Пушкина шепчет весёлый полярник.
И к звёздам дорога становится легче.
И строчки, как кони, летят над полями.
Багрицкий девчонку вихрастую будит.
Шаги Маяковского слышит Россия…
Поэзию любят красивые люди.
Поэзия делает землю красивой.
Борис Куняев, ДП-1963 (№ 7, 146)

Книги я стал писать довольно поздно. Возможно, это и к лучшему: набил в жизни шишек, работаю над словом в газете. Ведь не в количестве написанных томов предназначение писателя. Брось чернить прекрасную эпоху, очини скрипучее перо, если заслонило зло дорогу — значит, по соседству и добро. Добрый конь по чисту полю скачет, ожигает круп крутая плеть. Не грусти, что поздно песню начал, ты ведь петь хотел, а не скрипеть.
Юрий Ключников, р. 1930 (№ 1, 16)
А теперь мы ставим с вами точку — на выбор .......
      ТОЧКА
Точка – Это не конец.
Но куда от пауз деться?
Не петля и не свинец,
Просто повод оглядеться.

Жизнь казалась, видит Бог,
Безконечною, как поле…
Время подвести итог,
Промежуточный, не боле…
Виктор Кирюшин, Москва

ЭПИТАФИЯ
Я свой крест донёс, прохожий.
Я донёс, а ты несёшь…
Наши судьбы так похожи:
Я дошёл — и ты дойдёшь!
Александр Раков, 8.11.2011

               

              ПРИБАВЛЕНИЕ
Девятая книга закончена. И вдруг оказалось, что можно напечатать ещё несколько десятков страниц текста. Давно я держал в голове, как спрашивают на выставках вышедшую в 2002 году книжку «Страницы души. Записки редактора». И вот представилась возможность – пусть не целиком – восполнить этот пробел. Начнём, пожалуй…

; При каждой встрече вежливо спрашивают, есть ли у меня богословское образование. Увы, отвечаю, только филфак Университета. Зато я каждый раз знаю, какой вопрос мне зададут первым.
С ужасом обнаружил еще одну язву на своей душе — деньги! Я мнил, что равнодушен к ним,— и втайне гордился этим. Ан нет, все то же тщеславие движет мной, когда я творю милостыню. Открылось — я люблю обладать деньгами, они услаждают меня и дают видимость “свободы”. Управь, Господи! «Не только надо опасаться стяжания денег, но и самого желания богатства не должно быть, и бремя нужды надо нести без сердечной скорби». Св. Иоанн Кассиан.
А зависть? Да она черным клубком бьется внутри. Осуждение — это зачастую и есть хитро замаскированная зависть. А ты утверждал... «Зависть есть дочь гордости: умертви мать, и дочь ее погибнет». Блаженный Августин.

; На вторую ночь после смерти, во сне, мама прижалась ко мне жарко-жарко: «Я так люблю тебя, сыночек!» Вмятинку от ее прикосновения до сих пор хранит сердце...
Стал жалеть стариков... «Цветущие юностью надеются достигнуть глубокой старости, а состарившиеся ничего не могут ожидать себе, кроме смерти». Св. Анфиса, мать Златоуста.
 
         СТАРУХА
Только бы дожить до Пасхи,—
Постоянно говорила.
Детям сказывала сказки,
Мыла пол да суп варила.
В храм ходить не уставала
В воскресенье, как обычно.
Всюду нищим подавала,
Куличи пекла отлично.
Дети выросли... А внуки
Разлетелись (жили в ласке).
Но звучит мольба старухи:
— Лишь бы мне дожить до Пасхи!
Вот Христово Воскресенье
Подошло — она и рада...
Умерла в одно мгновенье.
Всем бы так...
Да так не надо!
Борис Селезнев, Н. Новгород

; — Батюшка, я на Вас обиделся.
— Это хорошо. А за что?
— А вы со многими духовными чадами часами беседуете, а со мной и минутки не поговорите!
— Но ты-то «блин» готовый, только горячий больно. Остынь, тогда и поговорим,— ответил духовник.

; Афонский старец Паисий (Эзнепидис †1994) делил людей на две категории: на «мух» и на «пчел». Одни, как мухи, замечают и видят вокруг все нечистое. Другие — наоборот, попав в помещение, заполненное мусором, обратят внимание только на маленький кусочек лукума в углу.

; Не удержусь и приведу письмо от человека-«пчелы». «Александр Григорьевич! Грешному человеку (мне) свойственно недооценивать чужую работу. Не задумываешься над тем, сколько трудов вкладывается в то или иное благое дело, а потом случайно узнаешь и диву даешься: «Господи, как же у них сил хватает?» Прочитал в майском выпуске газеты, что «редакция начинает работать над ноябрьским номером...» Полгода вашего общего труда, чтобы можно было взять в руки новый номер».
Для уточнения скажу, что газеты таким образом и делаются. Но то, что читатель заметил и не поленился поддержать, не скрою — приятно.

; Из прочитанного: «Кто-то из Святых Отцов сказал: «Если я окажусь в Царстве Небесном, то удивлюсь трижды. Во-первых, как попал сюда я. Во-вторых — потому, что не увижу тех, кого ожидал увидеть. И, наконец — встретив того, кто, по-моему, никак здесь не мог оказаться».

; — Бываешь в церкви?
— Да захожу иногда свечку поставить.
— А на Литургии?
— Некогда, дел невпроворот.
А у самой недавно дом сгорел и сын болен неизвестно чем.

; Ни с чем не сравнимое удовольствие прогуляться по осеннему лесу с корзинкой. Стараешься не замечать оставленный горе-грибниками мусор. Но вот стали попадаться раздавленные безжалостным сапогом мухоморы. Чем помешал человеку гриб-красавец? Да, в корзинку нельзя положить. Но в природе нет ничего безполезного: мухомор — незаменимое лекарство для лосей. А потом мы удивляемся, почему климат меняется.

; Где еще можно обрести такую густую тишину, как не на кладбище? Словно купаешься в ласково-пронзительном молчании мира и медленно входишь в вечность. Тишина и покой в душе, и чувство, близкое к печали, но не печаль... Хорошо бывать на кладбище!

; Когда в 74-м умерла бабушка, я ничего не понял и помню только поминки. Когда в 81-м не стало отца, я впервые упал в обморок, но вольную жизнь свою продолжал. И только сейчас, похоронив маму, пришло осознание Смерти. Объяснять не берусь — каждый должен открыть эту дверь сам.

; «Нигде в мире, кроме России, погребальный обычай и обряд не выработался до такой виртуозности, до которой он достигает у нас; и нет сомнения, что в этом его складе отразился наш народный характер, с особенным, присущим нашей натуре, мировоззрением. Ужасны и отвратительны черты смерти повсюду, но мы одеваем их благолепным покровом, мы окружаем их торжественной тишиной молитвенного созерцания, мы поем над ними песнь, в которой ужас пораженной природы сливается воедино с любовью, надеждой и благоговейной верой. Мы не бежим от своего покойника, мы украшаем его в гробе, и тянет нас к этому гробу — вглядеться в черты духа, оставившего свое жилище; мы поклоняемся телу и не отказываемся давать ему последнее целование... Погребальные молитвы наши исполнены красоты и величия; они продолжительны и не спешат отдать земле тело, тронутое тлением,— и когда слышишь их, кажется, не только произносится над гробом последнее благословение, но совершается вокруг него великое церковное торжество в самую торжественную минуту бытия человеческого! Как понятна и как любезна эта торжественность для русской души!»
К. П. Победоносцев

; Трудное это дело — написать, допустим, хорошую повесть. А выточить сложную деталь на токарном станке, думаете, легче?.. «Надобно всякое дело совершать так, как бы оно делалось пред очами Господа и всякую мысль слагать, как бы Господь назирал ее». Древние иноческие уставы

; Заглянула в редакцию за недостающими газетами супружеская пара моего возраста. Выбрав нужное, женщина обратилась ко мне с вопросом: «Не кажется ли вам, что в ваших «Записках» присутствует доля злости?» «Вы правы,— согласился я,— но, возможно, и вы не избавились еще от всех своих недостатков». Много раз я каялся батюшке в отсутствии доброты. И всегда о. Иоанн отвечал одно: «Добрым сразу стать невозможно. Сколько ты накопил грязи за свою безпутную жизнь! Но когда ты научишься быть «мертвым» на лесть и клевету, тогда и Господь потихоньку начнет раскрывать заложенный в тебе, как и в каждом рабе Божием, Свой великий дар — доброту сердца».

; Людей стеснительных не убавилось, а краснеющих стало меньше.

; Много лет не мог я уразуметь: зачем оркестру дирижер? Ведь каждый музыкант и так наизусть знает свою партию. Необходимость и силу дирижерской палочки я понял, только став редактором. Вроде пишут корреспонденты и правильно, и много, и хорошо, но соединить воедино разрозненные газетные материалы, отсечь лишнее — задача редактора. Непростая, признаюсь, задача. Тяжела она, легкая на вид, палочка дирижера...
Ну, как оркестр? — соседа я спросил,—
Похоже, что играет он с грехами:
Сам дирижер то разводил руками,
То музыкантам палочкой грозил...

; Счастлив ли ты? — Конечно. Только не досталось мне в жизни теплых детских ручонок вокруг шеи, и слова «папа» не довелось услышать, и сказок на сон грядущий я не рассказывал капризуле, и много чего другого не повезло сделать. Так счастлив ли ты? — Конечно. Только иногда по ночам кажется, что ухо щекочет сладкое слово «папа», только никак не выдохнуть: «Слава Богу за все!»...

; «Скорей бы лето! Когда же, наконец, отпуск! Быстрее бы кончились эти надоевшие осенние дожди! Пройдет ли этот безконечный день!» — так подгоняем мы часы, которые Господь отпустил нам на земле для подготовки к жизни вечной. Сколько времени продлится путь твой? (Неем. 2, 6). Человек не знает своего времени (Еккл. 9, 12).

; Современная притча: скончался священник, и брат стал горячо молиться Богу, чтобы Он открыл его посмертную участь. Внял Господь просьбе и показал в тонком сне брата-священника, стоящего по плечи в огненном озере. «А где твой епископ?» — спросил брат. «Да я стою на его плечах»,— ответил терпевший муку иерей. Кому много дано, с того много и спросится.

; Русский человек среднего достатка, попавший ненадолго на Запад, механически превращается в счетную машинку: она непременно переведет стоимость трамвайного билета на родные рубли (60 целковых!). Избавиться от этой напасти можно тремя путями: или смириться, или не вторгаться в чужие пределы, или разбогатеть.

; Мобильные телефоны сделали жизнь стремительно хуже. Мы лишились уединения. «Истинно полезное есть то, что может служить к достижению вечной жизни, а не удобств и радостей временных». Свт. Амвросий Медиоланский.

; На выставке «Православная Русь» подошла ко мне женщина высказать свое возмущение тем, что в «Записках» я часто пишу о маме. Кругом виноват редактор! Но что я могу поделать? Душа еще не отболела от горя, памятью и молитвой только и можно на время снять эту боль. Разве у каждого из нас нет мамы, живой или усопшей, родней которой ничего на свете нет?.. «Если мы подумаем, что сделали для нас наши родители, то мы будем поражены неизмеримостью нашего долга». Свт. Амвросий Медиоланский.

; Мой дом в центре города окружает огромная лужа. После дождей она превращает жилище в остров и не пересыхает даже летом. Однажды я видел, как под солнцем блеснул бок молодого пескарика. Ясно, что луже ничего не известно о проходящей в стране жилищно-коммунальной реформе. По берегам кое-где пробивается камыш…

; Из «Русского вестника». Сценка в вагоне поезда. Пожилой пассажир с увлечением читает толстую книгу и постоянно восклицает: «Ого! Не может быть! Да неужели?! Вот уж никак бы не подумал! Это надо! Ну и ну!» Сосед по купе не выдерживает: «Простите, какую это книгу вы с таким интересом читаете?» — “«Орфографический словарь», молодой человек. Удивительно поучительное чтение!”»

Я — русский! Спасибо, Господи!
Я — поле. Бабушкин крест.
Я — избы Рязанской области.
Я — синь подпирающий лес.
Я — русский. По самое горлышко.
Во веки веков. Насквозь.
Я — лебедя белое перышко.
Я — воина павшего кость.
В сегодняшней склоке и подлости
Всем бедам хриплю назло:
Я — русский! Спасибо, Господи!
Другого мне не дано.
Сергей Каргашин

; Гордыня-птица сильными взмахами крыл скоро набрала высоту…

; В Комиссию по канонизации к о. Владимиру Сорокину подошла внучка репрессированного священника: «Батюшка, мне срочно нужно заказать иконку дедушки с фотографии, которую я вам отдала. Сама-то я поскорее и документы отправлю, и святым его сделаю…»

; Один епископ никогда не давал благословения на конкретное православное дело, поясняя: «Если дело угодно Богу, оно расцветет, если нет — оно и с моим благословением заглохнет»… «Все, работающие на ниве Православия, должны самостоятельно трудиться во имя Христа. Достойны похвалы те, кто не дожидается указаний, а действует самостоятельно». Действительно, послушанию мы худо-бедно еще научаемся, а вот решительности — нет…

; Утеха: давила машиной голубей.

; Фраза на ТВ (из уст министра): «Будет производиться модернизация образования». А почему не «усовершенствование»? Образование — что, боевой танк, что ли?..

; Я собирал маму в больницу, как вдруг она встрепенулась: «Саша, звонок!» Но за дверью никого не было. Помогавшая старуха-соседка, не стесняясь, сказала: «Ну вот, раз слышала звонок,— точно помрет». Так оно и вышло.

; В середине нашего века константинопольский патриарх Афинагор так говорил о времени умирания: «Я хотел бы умереть после болезни, достаточно долгой, чтобы успеть подготовиться к смерти, и недостаточно длительной, чтобы стать в тягость моим близким. Я хотел бы лежать в комнате у окна и видеть: вот Смерть появилась на соседнем холме. Вот она входит в дверь… И я говорю ей: «Войди. Но подожди. Будь моей гостьей. Дай собраться перед дорогой. Присядь. Ну вот, я готов. Идем!»

; Мне не нравится жизнь, которой я живу. Я долго думал, как отобразить на бумаге чувство недовольства своей жизнью. Но лучше слов апостола Павла ничего не нашел: Ибо не понимаю, что делаю: потому что не то делаю, что хочу, а что ненавижу, то делаю. Если же делаю то, чего не хочу, то соглашаюсь с законом, что он добр, а потому уже не я делаю то, но живущий во мне грех… Бедный я человек!..я умом своим служу закону Божию, а плотию закону греха (Рим.7,15—17, 24—25).

; У Чехова: «Старики, вернувшиеся из церкви, всегда испускают сияние». А ведь правда...

; Хорошо помню, как я безудержно рыдал в детстве, когда меня не пустили гулять. И какое счастье я испытал, получив в подарок от старшины-сверхсрочника старенький складной перочинный ножик... А жизнь потихоньку поворачивает назад, подбрасывая чувства-воспоминания, когда во мне все бурлило, пылало и плавилось… «Всему свое время» — говорит мудрая пословица. А в каждом времени своя мудрость: Нет памяти о прежнем; да и о том, что будет, не останется в памяти у тех, которые будут после. (Еккл. 1, 11).
 
; Из жизни святых. Однажды один старец со своими учениками приехал в большой город. Навстречу им шла окруженная свитой богатая и красивая куртизанка. Глядя на нее, старец стал улыбаться и качать головой. «Отчего же ты улыбаешься, отче? Ведь она стала причиной падения многих мужчин»,— сказали его ученики и плевали в ее сторону. Старец ответил им: «Воистину велик и славен Бог, создавший такую красоту!»

; Старец собирался в город по делам и спрашивал у своей духовной дочери, что ей привезти оттуда. Она просила в подарок зеркало. Старец привез ей из города череп.

; — Батюшка, пригоршни таблеток глотаю, а заснуть не могу.
— Помню-помню, ты даже объявление в газете давал — врача искал, который поможет.
— Так что мне делать-то, ба-а-тюшка?
— Повесь перед иконами молитву семи отрокам Эфесским и читай на ночь.
— Да не помогают мне молитвы заснуть!
— Тогда терпи, чадо, до времени.
«Самое главное для нас — научиться терпению и смирению: смирением победим всех врагов, бесов, а терпением — страсти, воюющие на душу и тело». Схиигумен Савва Псково-Печерский.

; Всю ночь напролет сосед снизу сверлит и колотит в стену. Добытого с огромным трудом сна как не бывало. И сразу врывается в сердце злая мысль: «Вот выйду сейчас на улицу и выбью камнями твои фирменные стекла!» Мысль вносила успокоение, но вдруг другая мысль окончательно разбудила меня: «Господи, я же православный! Почему такие грязные мысли вползают в меня?..» Даже случайный ночной шум раздражает, а если бы выводили из себя намеренно!..
Батюшка вспоминал, как на одном из приходов, где он служил, во времена оные, во время Литургии на улице на всю мощь включали громкоговорители с веселой музыкой. «А я, Сашенька, молился Богу и ничего не слышал».

; Недавно православный писатель Владимир Крупин высказал две мысли, которыми хочется с Вами, читатель, поделиться. Мысль первая: историческая проза — это фантастика наоборот. Не записывал же автор на магнитофон речи Иоанна Грозного, не подслушивал, о чем говорил Иоанн III, не мог знать, о чем думал патриарх, сидящий в ссылке. Но все это появится в его романе, будто это и вправду было. И вместо настоящей истории он предлагает нам свою выдумку, часто тенденциозную. Получается «какой-то облегченный вариант истории — для ленивых умов».
; Мысль вторая. «Недавно в Петербурге я пытался сказать, что писателю очень трудно спастись. Святой прав. Иоанн Кронштадтский писал о том, что это великая гордыня, когда писатель говорит: «Я сотворил, я написал», т. е. как Творец выступает, тогда как у нас один Творец — Господь. Ведь просто так это не проходит писателю, который создает несуществующую действительность, проецирует в нее образ человека, которого не было, который нигде не родился, нигде не крестился, нигде не венчался, умер неотпетым. Это одно. А второе — постоянная писательская оценка, опережающая Суд Божий. Так что представьте, каково писателю спастись…»
 
Улыбается осень сквозь слезы,
В небеса улетает мольба,
И за кружевом тонкой березы
Золотая запела труба.
Александр Блок

; Был очень тяжелый и затяжной период в нашей семейной жизни, когда я «дурил». Ради спасения семьи жена годами терпела и боролась. Однажды, когда уже никакого просвета видно не было, супруга неожиданно сказала: «Ничего, переживем, все устроится». Махнув на себя рукой, я не придал значения ее словам. Не сразу, но наша жизнь наладилась — через слезы, несчастья и падения. Права оказалась моя жена. Только откуда она знала?..

; Редакционные будни. «Проклятый Гутенберг облизал своим медным языком всех писателей» — эти слова В. В. Розанова вспомнились при разговоре с одним человеком, который вдруг в пятьдесят с лишним лет начал писать рассказы и на спонсорские деньги издал книгу. Розанов в свойственной ему парадоксальной форме точно подметил и сформулировал типичное писательское искушение печатным словом. Как трудно удержаться от чувства собственной значимости, когда держишь в руках книжку, на обложке которой красуется твоя фамилия… А если этих книг не одна, а несколько? И человек уже не слышит, когда ему говорят: «Да в рассказах-то ваших никакого стержня нет, нет главной идеи, мысли. Отражать чернуху современной жизни, никак ее не освящая,— разве это литература? В ваших рассказах нет света, нет воздуха между строками, как должно быть в настоящем литературном произведении. Сплошная безпросветность и описание случаев из жизни, не пропущенных сквозь собственную душу». В ответ на это обиды и оправдания: «Но моя книжка разошлась в церковных магазинах — значит, читателям нравится». Ну что еще сказать тому, кто так уверен в своем писательском призвании? Быть может, напомнить, что для православного человека существуют другие оценки собственного дела? Нет, не слышит. Обиделся и ушел. (Не мое).

; Первой моей книгой, которую я купил сразу после Крещения, был «Старец Силуан. Жизнь и поучения». С тех пор я прочел множество святоотеческих книг, но эта впитала в себя все потрясение души от первого соприкосновения с Господом. А удивительный язык книги только усилил это ощущение. Я почти ничего не понял из написанного, но был захвачен потоком простых и вполне доступных слов, которые никогда не приходили в голову. «Сначала человек привлекается к Богу даром благодати, и когда он уже привлечен, тогда наступает длительный период испытания. Испытывается свобода человека и его доверие Богу, и испытывается подчас «жестоко». В начале обращения к Богу и малые, и большие, едва высказанные просьбы, обычно скоро и чудесно исполняются Богом; но когда наступает период испытания… ревностному христианину все в жизни становится трудным. Отношение к нему людей ухудшается… все обращается против него. И последнее страдание, самое тяжелое и невыносимое — Бог оставляет его…» Простите за большую цитату — так бы и перепечатал всю книгу.

; Мария Степановна Сироткина, бабушка моя по матери, вдова с 37 года, всегда чистенькая и пахнущая детской чистотой, каждое воскресение надевала белый платочек и шла в церковь. Никогда, по запрету родителей, не брала меня с собой, да я и не просился, но она — единственная из нашей многочисленной родни, которая верила в Бога. Молча терпела пьянки и унижения сына и кончину свою приняла со смирением, а теперь вымаливает нас, грешных и окаянных, у Господа в царствии небесном. И твой внучок Алик, повзрослев, поминает тебя в своих записочках, бабушка…

; Пришло письмо от журналистки Ангелины Садикяр из Воронежа, с которой мы сдружились. Была в Питере, но встретиться не пришлось. Зато «не могу не благодарить Матерь Божию и преподобных за ту дивную встречу с Валаамом, который внес в мою жизнь давно угасшую радость. У архимандрита Афанасия (Нечаева) нашла очень точное объяснение того, что происходит на службе: «Восемь часов молитвы ежедневно. Точно жернов мелет твой дух каждый день… Если ты пришел, то знай, что уйдешь только после того, как перемелешься в жернове молитвы, сделаешься мягче и познаешь на всю жизнь силу монастырского богослужения. Как в гипсовый корсет вставляют большую разслабленную спицу, так закаляется твой дух в уставной молитве».
А у меня под боком Иоанновский монастырь на Карповке, но я избегаю его — службы, видите ли, длинноваты…

; Уволился сотрудник, связанный с редакцией много лет. Ушел сам, по собственной воле — в светской газете предложили зарплату побольше. Вторая причина — бывшему редактору многотиражки подчинение давалось туго. «Безумный», — только и сказал батюшка. Ну ушел и ушел, лишь бы на пользу душе стала обретенная вновь «свобода»…
«Диавол часто предлагает зло под видом добра и многих обманывает, потому что они не имеют мудрости, навыка открывать обман». Св. Антоний Великий.
Другая история. Ведущая журналистка нашла место редактора журнала, но хотела остаться и в нашей газете. Я счел невозможным подобное совмещение — нельзя душу разделить пополам, — и ей пришлось уйти. Несладко довелось редакции в поисках замены, но Бог Милостив — и человек нашелся. А редактор журнала почти два года использует все средства, чтобы вернуться в газету. Нет у меня обиды на нее, но назад не возьму…
«Избирай сотрудниками людей, отличающихся благоразумием и доброю нравственностью, ибо, что пользы в том, если кормчий хорош, а гребцы дурны». Свт. Григорий Богослов.

; Никогда так не тянуло на кладбище. Если раньше забредал так, из любопытства, замешанного на страхе, то теперь все по-другому. Тянет к могилам близких — сделать что-нибудь — покрасить, посадить цветы, прибрать, свечку зажечь или просто поговорить. Становится легче. А через несколько дней ноги опять ведут по знакомой «улице». Рядом с маминой могилкой приобрел место и для себя. Батюшка сказал, что ничего худого в этом нет. «Предусматривай будущее, как человек разумный; наблюдай настоящее, как человек смертный». Св. Ефрем Сирин.

Горы стихотворной шелухи приносят в редакцию. Редко-редко, но среди пустой словесной породы блеснет золотая крупинка Поэзии:
Если я еще жив — то лишь Господа ради,
Если я еще жив — то лишь ради Христа.
Обо мне кто-то плачет, к церковной ограде,
Как к иконе в молитве, прижавши уста...
Дмитрий Шишкин, СПб

; Другая посетительница принесла больше ста стихотворений, написанных за несколько дней. Уверяет, что стихи идут от Бога, она лишь записывает. Что я хочу сказать? Писательство — тяжелый труд и великий дар Божий. Если у вас «открылся» внезапный талант — быстро на исповедь! Не все то, что сверху, от Бога... А то к некоторым людям сковородки ни с того ни с сего начинают прилипать.

; Вторая православная книга, прочитанная мной, — небольшая брошюра иеромонаха Оптиной пустыни Никона (Беляева †1931) «Завещание духовным детям», которую он написал в заключении. Как просто он объяснял мне самого себя, суть греха и способы борьбы с ним. «Человек, не сдерживающий себя в мелочах, думая, что мелочь ничего не значит, отвыкает от борьбы с собой, расслабляется в духовном отношении. Отвыкнув от борьбы в вещах ничтожных и малых, по его мнению, он вообще отвыкает от борьбы с собой и не выдерживает уже искушения, когда требуется оказать доблесть о Господе и в важном деле». Интересная закономерность: перечитывая хорошо известную тебе святоотеческую книгу, непременно открываешь нечто новое, кое-что непонятное проясняется, а то, что познал сразу, понимаешь глубже. Но вот авва Дорофей мне до сих пор недоступен…

; В редакции появился молодой священник из глубинки. Его лучистые глаза, боль, с которой он рассказывал о беде, вызывали доверие — и мы откликнулись. В далекой деревне умирала 12-летняя девочка — требовалась срочная пересадка почки. У прихода денег на операцию не было, и батюшка решился обратиться к людям через газету. Мы несколько раз публиковали объявление, и сумма набралась значительная. Деньги незамедлительно были переданы по назначению. Ждали ответа, чтобы сообщить читателям. Но ответа все не было. Лишь через год мы получили письмо от священника. Оно потрясло нас, но печатать его в газете мы не решились, несмотря на просьбу батюшки. И лишь теперь, в книге, осмыслив, что пользы от публикации исповеди священника будет больше, чем вреда, мы предаем ее огласке.
«Мир вам, дорогой Александр Григорьевич!
Простите за отсутствие мужества сразу ответить на ваше письмо. Вы просили рассказать о том, как сложилась судьба болящей отроковицы Анны, на лечение которой собирались пожертвования через газету «Православный Санкт-Петербург». С опозданием на год отвечаю вам и всем, кто так искренне принимал участие в спасении жизни ребенка. В апостольские времена, в первые века христианства исповедовали свои грехи всенародно, пред всей православной общиной. Те времена давно прошли. А прошли ли? Потребность в такой исповеди, в покаянии перед всем честным народом осталась точно. В свое время со страниц газеты я просил о помощи. А теперь позвольте с этих же страниц принести покаяние. Господи, благослови.
                Исповедь
Исповедаю аз, грешный иерей Н., Господу Богу и Спасу нашему Иисусу Христу согрешения моя и злая моя дела, яже содеял до сего дне.
Грешен в том, что своим служением, делами и всею жизнью, ведением и неведением содеял столько зла, что Ты, Господи, даже искренние мои желания, намерения угодить Тебе презираешь и не приемлешь. Прости меня, Господи.
По благословению протоиерея Николая с о. Залита собирал средства на лечение отроковицы Анны. С Божией помощью собрали большую сумму денег. 1000 долларов была передана на временное хранение в коммерческие структуры. Был риск, что эти деньги обратно не вернутся. Я отдавал деньги, предназначенные на лечение, выручая знакомых из беды. Второй год обещают всю сумму вернуть с процентами, но до сих пор не вернули. Прости меня, Господи. Остальные деньги были переданы родителям и при моем попущении (знал и догадывался, на что они идут) были израсходованы не по назначению. Покупались машины, еда, парики, отдавались долги то ли знакомым, то ли бандитам, строились гаражи и, самое главное, покупался героин. Покупал Анин папа. Судя по всему, на наркотики была истрачена большая часть пожертвований, предназначенных на лечение дочери. Не препятствовал растранжириванию денег, прикрываясь упованием на волю и Промысл Божий. Послужил орудием в руках сатаны в посмеянии православной веры и дел ее. Прости меня, Господи, что послужил соблазном для многих. Своими действиями порочил и дал повод другим злословить Церковь Христову, священство. Прости меня, Господи, призывал имя Твое, а творил зло.
Прости меня, Господи, за гордость, за дерзость помышления, что имею силы совершить благое дело по спасению человека, как делают это другие священники. Не имею ни права, ни силы, ни ума для этого. Прошедшие события подтвердили всю мою несостоятельность. Сбором пожертвований отвратил от Церкви многих своих прихожан.
Прости меня, Господи, за то, что уважаемую и любимую многими газету «Православный Санкт-Петербург» сделал орудием своих греховных действий. Прости меня, Господи.
Каюсь в том, что собранные средства можно было израсходовать на лечение детей верующих, но я этого не сделал. Прости меня, Господи, за все. Сожалею и каюсь от всего сердца. Убежден в невозможности оставаться далее в иерейском звании. За исповеданные грехи и великое множество прочих грехов буду просить правящего архиерея о запрещении в служении и извержении из сана. Прости меня, Господи. Простите меня все, кто был причастен к этой истории, и спаси вас, Господи, за вашу веру и добрые плоды ее. Аще есть на то воля Твоя, прости мне, Господи, хотя бы часть исповеданного мною.
Болящая Анна уже много месяцев живет в больнице Санкт-Петербурга. У родителей нет средств, возможности и, наверное, желания привозить ее домой. Тем паче, что это сопряжено с большими трудностями. Пересадки почки не будет. Здоровье больной постепенно ухудшается. Она умрет. Это знают врачи. С этим смирилась семья. Другого выхода сейчас уже нет. Простите меня.
Грешный иерей Н.»
; А недавно позвонил батюшка и сообщил, что Промыслом Божиим девочку положили в московскую клинику для проведения операции. Позднее стало известно, что пересадку почки Ане сделали успешно и она вернулась домой в деревню. Слава Богу за все!

; Я пришел в батюшкин домик под зеленой крышей, чтобы покаяться и поговорить. «Пора бы тебе, Саша, быть поскромнее, а ты все прихорашиваешься,— сказал о. Иоанн, когда я в прихожей снимал купленную недавно в Берлине черную куртку с белыми полосами на рукавах. На одном было написано SNOW, на другом SPORT.— Уже борода седая, а красавчиком хочешь стать». И я вспомнил. Во время паломничества по Средиземноморью я выклянчил у батюшки благословение на покупку в Стамбуле дубленки. Дубленку я купил, но у святынь Константинополя побывать не успел. «Красавчик!» — словно одобряя покупку, назвал тогда свое чадо о. Иоанн. Но мне стало не по себе. Так и висит стамбульская покупка в шкафу. Конечно, лучшее одеяние — черная монашеская мантия, но мне ее не носить никогда.
И об одежде что заботитесь? Посмотрите на полевые лилии, как они растут? Ни трудятся, ни прядут; но говорю вам, что и Соломон во всей славе своей не одевался так, как всякая из них; если же траву полевую, которая сегодня есть, а завтра будет брошена в печь, Бог так одевает, кольми паче вас, маловеры! (Мф. 6, 28–30). Имея пропитание и одежду, будем довольны (1 Тим. 6, 8).

; Начал осваивать православный Интернет. Чего и кого тут только нет! Дух времени сего коснулся и этого изобретения человечества. Каждый теперь может сказать свое словцо по любому поводу — будь то вопросы догматики или заявление Св. Синода; каждый — в демократическом ключе — может открыть личную «православную» страницу. Думаю, истинному христианину, любящему Бога, нужно сугубое благословение духовника на использование «всемирной сети». На то она и сеть…
Но боюсь, чтобы, как змий хитростью своею прельстил Еву, так и ваши умы не повредились, уклонившись от простоты во Христе (2 Кор. 11, 3).

; И после кончины мама продолжает заботиться о своих сыновьях: за приличную сумму продана ее единственная недвижимость в виде квартиры. Продана по мудрому завещанию, иначе обид было бы не избежать. Но все бы я отдал, и годы своей жизни, лишь бы ты еще пожила, мама, но батюшка запретил мне эти слова, ибо они против воли Божией…
                Старики
 Не меркнет лик пречистыя реки,
И словно не стареют Росси зданья.
Но в городе должны быть старики!
Безсмертье достижимо состраданьем.
Живых да будет много стариков,
Ворчливых, поучающих, усталых,
Пусть обойденных славою веков,
Взирающих на нас не с пьедесталов,
Надоедающих рассказами про те
Сто двадцать пять спасительных, блокадных,
Про горький бой в кромешной темноте,
Про сладость слез победных и наградных.
Без вечностных опор ветшает кров.
Душа без памяти безсовестна и лжива.
Помолимся за наших стариков,
Пока они еще, родные, живы.
Валентина Ефимовская, СПб.

; Женщина, пережившая болезнь и смерть отца у его постели, назвала переход в другую жизнь «родами» — так трудно теперь душе отделиться от прекратившего существование тела.
«Конец настоящей жизни несправедливо, думаю, называть смертью,— говорит прп. Максим Исповедник,— а скорее избавлением от смерти, удалением из области тления, освобождением от рабства, прекращением тревог, пресечением брани, выходом из тюрьмы, отдохновением от трудов, укрытием от стыда, убежанием от страстей, и вообще, пределом всех зол».

; Настоятель Князь-Владимирского собора протоиерей Владимир Сорокин по поводу выступления священников на инославных радио сказал: «Некоторые наши священники участвуют в работе протестантских, католических радиостанций. Ко мне тоже неоднократно обращались с радио «Теос», но я отказывался. Ведь после моих слов там продолжилась бы своя программа, содержание которой мне не близко или даже неприятно. Я не могу выступать в таком окружении. Других священников это не смущает — они так осуществляют свое право выбора места своей проповеди

; О школе. Будучи сыном военного, я учился и в девяти школах, и в разных странах. Но с учителями мне не повезло. Я не был хулиганом, выпускал стенгазеты, участвовал в самодеятельности, занимался настольным теннисом, играл на аккордеоне, но был по природе неусидчив и легко возбудим. Однажды на большой перемене мимо беснующихся учеников проходила молоденькая учительница пения. Недолго думая, я поставил за ее спиной “рожки” из двух пальцев и сразу забыл. Но доложили мгновенно. Вызванный с отцом к директору, я проявил упрямство и извиняться «за унижение достоинства советского учителя» отказался наотрез. Тогда меня исключили из пионеров.

; Пример второй. В спортзале я предложил однокласснику показать новую подножку. Мы встали на мат, я опрокинул его на спину. Я знал, что не сделал ему больно, но партнер продолжал лежать. Вызвали врача, директора, отца; меня отстранили от уроков. Через несколько дней одноклассник подошел ко мне и сказал, что он притворялся. Дома меня наказали, а отец очень переживал.

; Пример третий. Это уже в десятом классе. Меня вызвали отвечать урок по русской литературе. Урок я знал и бойко пересказывал, не помню какое, русское классическое произведение. Имена учительницы и героини совпадали, разнились лишь отчества. Увлекшись, я оговорился: именем – отчеством учительницы назвал героиню романа. Класс рассмеялся, а я получил двойку. Мне было уже шестнадцать, я считал себя уже взрослым, но как мальчишка рыдал на маминых коленях от обиды за несправедливость. И много-много других примеров я мог бы привести о своей школьной жизни, но теперь, тоже имея диплом педагога, делаю вывод такой: основная масса учителей — люди бездарные, ставшие педагогами случайно или по ошибке. Они не понимают и не желают понимать поведения подростка, и главный вид воспитания — держать учеников в страхе («Напишу тебе такую характеристику!») и наказывать за любую провинность… Может быть, именно школа и породила ту армию лизоблюдов и хитрунов, которые погубили страну?!.. О нынешней школе не говорю, но безграмотность при отсутствии морали видится во всем. А мальчишкой я был нормальным, нормальным я был мальчишкой…

; Через сорок лет разыскала меня одноклассница Наташа, с которой мы проучились с пятого по восьмой класс в г. Легнице Польской Народной республики. Она вышла замуж за старика-американца, перебралась в США, развелась, имеет работу и собственное жилье. Так и не встретившись, мы перебрасываемся через океан письмами на латинице по электронной почте. Наташа сообщила, что трижды в неделю ходит на занятия гольфом, прихватывает бальные танцы. А для поддержания формы бегает по утрам. Я не очень вежливо прокомментировал последнее: мол, легче будет бежать из Америки (только что произошла трагедия в Нью-Йорке). Ответ не замедлил себя ждать.
Наташа пишет: “Hi, Sasha! Ti, kak vsеgda, sarkastichеn, no chto podеlaеsh — s godami mi nе stanovimsya lucshе, poеtomu proshchayu. Znaеsh, ya kak to nе zamеtila, chtobi iz Amеriki kto-to bеszal, tak szе kak iz Moskvi, kogda tam vzrivali doma odin za drugim. Tak chto vidеrszim. I zdеs’, i tam. Nе zbеsat’, a vеrnut’sya v Rossiyu moszno hot’ zavtra, no komu tam nushеn moi opit i znaniya? Zdеs’ nе sladko, no mnе nravitsya, kogda v kontsе rabochеgo dnya moi boss govorit mnе: “Thank you for your hard work!”(«Спасибо за усердный труд!») Poka. Natasha.
Я отписал: “Nataliya, privеt! Starcy luchshе nas znali o gryaduzhchih vrеmеnah. My ochеn raznyе”. Sasha. Так и дружим…

Сердце мое разбито
И болит моя душа.
У разбитого корыта
Я гуляю не спеша.
Жить на свете тошно стало.
Сердце ноет и болит,
А душа совсем пропала —
Тут была и вдруг не стало,
Все уже меня томит.
Если сердцу не прикажешь,
Будешь мучиться весь век.
Но «забудь!» ему не скажешь —
Так устроен человек.
Так что, если ты полюбишь,
А тебе откажут вдруг,
То ее ты не забудешь.
Помни это, милый друг.
Дима Ершов, 8 лет, г. Москва.

; Поминки: сначала все чинно сидят за столом со скорбными лицами, рассказывают доброе об усопшем, искренне предлагают любую помощь, но постепенно, разгорячившись спиртным, веселеют, делятся анекдотами и даже песни пытаются затягивать. О покойнике на время забывают или, наоборот, вспоминают старые обиды. Но так не всегда бывает — православные поминают усопшего кутьей и молитвой, а не водкой.

; Шум в редакционном окне заставил спуститься на улицу. В подворотне стояла окровавленная женщина с нашего двора-колодца и в шоке громко просила прохожих: «Вызовите скорую — сын ударил меня ножом в спину!» Я позвонил по 03, вызвал с работы мужа. Что-то совсем уж неладное творится в нашем «королевстве», если дети пытаются отнять жизнь у тех, кто им ее подарил…

; Случается что-то или как поступить не знаешь — звонишь-названиваешь духовнику, а телефон его отключен. И на следующий день то же. Начинаешь тогда размышлять про себя: это батюшка благословит, это вряд ли, это никогда. Тогда волей-неволей, «скрипя сердцем», принимаешь решение, часто верное. Как бы ставишь себя на место духовника… Только дописал эти слова — звонок. Батюшка звонит — правильное я принял решение…

; Распоряжение: «Учитывая перестроечный период и возникшие проблемы, благословляю любезно отказать в пропитании труженикам редакции, о чем прошу известить главного редактора Александра Григорьевича Ракова. Игумен Л.». Десятый год газете, а мы все всухомятку…

; Я перестал любить Новый год. Раньше, до Крещения, это был самый любимый — после дня рождения — праздник. А сейчас — Рождественский пост, вокруг предвкушающие веселье люди бегают в поисках подарков, выбирают елки, витрины украшены светящимися гирляндами, везде предпраздничная суета. Впрочем, справедливости ради надо сказать, что неверующие начинают новогодние праздники с католического рождества 25 декабря и заканчивают «старым Новым годом» 14 января. Надо терпеть — за ту радость, сравнимую лишь с пасхальной, которую получишь в православное Рождество Христово.

; В который раз подорожали типографские услуги, почта, отменили льготы, навязали очередной налог…
— Батюшка, мы вынуждены поднять цену на газету.
— Благословляю ненамного.
— Но нам тогда не выжить! Номер и так стоит дешевле трамвайного билета…
— А то, что бедные люди не смогут покупать газету, ты подумал? Бог раньше не оставлял и теперь не оставит, Саша.
Все случилось по батюшкиным словам — в который раз… Если Господь не охранит города, напрасно бодрствует страж (Пс. 126, 1).

; Мысленно проживая свою жизнь заново, прихожу к выводу: стыдно теперь за многое, и лишь малой малости можно не стыдиться. Правда, о. Иоанн запрещает вспоминать и тем более описывать исповеданные грехи — нужно освобождаться от «ветхого человека», а не рядиться вновь в грязные одежды. А неисповеданный грех выявляется просто — совесть напоминает и душа болит. Счастье, что Господь открывает грехи постепенно, а то бы от стыда сердце не выдержало… Краснейте и стыдитесь путей ваших… (Иез. 36, 32).

; Снова о школе. Может быть, и не столь дурна была мысль о раздельном обучении мальчиков и девочек? Имея многолетнюю практику в России и СССР, оно дало стране немало выдающихся мужчин и женщин. А проблем бы поубавилось…

; …Первая после Крещения Литургия в Николо-Богоявленском соборе. Боже, как эти старушки могут выстоять такую длинную службу! Ломит спину, подгибаются ноги, тяжело дышать, болит голова и неудержимо хочется уйти. Но спутник просит постоять еще. Не знаю, откуда берутся силы, но остаюсь. Наступит ли конец этой пытке? И все же служба, наконец, завершается. Целую крест и с облегчением выхожу на улицу. Знакомый поддержал: «Молодец, что не ушел». Да я и сам это знаю: совсем недавно я увлекался НЛО. Потом станет легче. Но это будет потом…

; Единственный раз, на Валааме, была возможность причаститься из рук Святейшего. Но очередь к Патриарху стояла длинная, а рядом держал Чашу иеромонах в ожидании причастников, и я заставил себя причаститься у него. Конечно, Кровь и Тело Христово в Чашах ничем не отличались, но до сих пор мучает сожаление, что не принял святыни от самого Первоиерарха…

; — Папа, нам задали написать сочинение по «Анне Карениной» Л. Толстого, но я не знаю, о чем писать,— признался я отцу в девятом классе. Отец, закончивший ЛГУ и опубликовавший гору статей, взялся за сочинение сам. Он обложился литературой и несколько дней скрупулезно изучал произведение. Сочинение я сдал к сроку — и получил «удовлетворительно». Расстроенный родитель пришел к учительнице с вопросом: «За что вы поставили мне тройку?» — но внятного ответа так и не получил. Дело было во Львове, в украинской школе, а русских, как известно, там не больно жалуют…

; Позвонил бывший сотрудник, а ныне веб-мастер нашей газеты поделиться бедой — украли бумажник с документами. Я посоветовал не расстраиваться, молиться о возвращении потерянного св. Иоанну Воину, сходить в монастырь на исповедь и ждать: часто документы подбрасывают за ненадобностью. А ехал верующий парень на светскую экскурсию от работы по новгородским монастырям. В Троице–Сергиевой пустыни батюшка объяснил ему, что Богу, видимо, неугодна подобная поездка — без благословения, молитвы, а так, любопытства ради. На следующий день документы его нашлись. А мне припомнилось, как я принимал в газету своего первого бухгалтера. Что-то мне в ней не нравилось, но выбора не было: на другой день мы должны были подписывать банковскую карточку. Но вечером она сообщила, что в трамвае у нее украли паспорт; еще она сказала, что «голос» мешает ей устроиться на эту работу. Мы расстались, а в редакции появился новый бухгалтер. Через неделю паспорт той женщины нашелся. Был и третий подобный случай. Но за недостатком места рассказывать не стану. Всех нас оберегает Господь от необдуманных поступков — умей только слышать Его тихий голос…

; Откровенность моя — мне во вред, врагам во благо. Знаю, проучен, бит — нельзя до такой степени открывать душу кому ни попадя, ан нет, пока не выскажу все, не остановишь. Опустошенная душа причиняет физическую боль иногда несколько дней. Исповедовался старому схимонаху. После краткой паузы он сказал: «Это не в твоей власти». Кто хранит уста свои, тот бережет душу свою; а кто широко раскрывает рот, тому беда (Притч. 13, 3).

; Работая в светских газетах, пришлось близко познакомиться с составителями кроссвордов. Кроссвордисты и открыли мне секрет составления крестословиц: они должны быть обязательно разгаданы читателем — с разной степенью умственного напряжения. Кроссворды, как правило, составляются с учетом среднего уровня обывателя, например: «Фраза, помещаемая перед сочинением». Разгадывание кроссвордов есть питательная среда гордыни.
«Многим за гордость ума их Господь не дает Себя познать, а они все же думают, что много знают. И что стоит их знание, если они Господа не знают, не знают благодати Святого Духа, не знают, когда она приходит и за что теряется?» Св. Силуан Афонский.

; Продажные врачи-стоматологи по ТВ все уши прожужжали о пользе жевательной резинки для здоровья зубов. Но ни один из них не заикнулся: при жевании в желудке образуется сок (соляная кислота), который, не получая пищи, разъедает стенки желудка. Отсюда — возникновение гастритов, язвенной болезни и других желудочно-кишечных заболеваний. Нехорошо, господа: Отвергнувши ложь, говорите истину каждому ближнему своему, потому что мы члены друг друга (Еф. 4, 25).

; Безконечной черной лентой идут поперек дачной калитки крохотные муравьи. Люди невольно топчат их тысячами, но мураши оттаскивают погибших собратьев в сторону и продолжают движение вперед. Это — жизнь… А однажды я долго наблюдал, как муравей-лекарь ампутировал покалеченную ногу у другого муравья: острыми челюстями-пилками он перетер сочленение, а два подоспевших «санитара» унесли пострадавшего вверх брюшком, наверное, в «больницу».

; Долго не мог привыкнуть к тому, что в Православии не принято хвалить за хорошо сделанную работу. Потом понял, как это хорошо: православный все делает во славу Божию и не нуждается, как артист в том, чтобы постоянно подпитываться собственной популярностью,— как бы почитатели не отвернулись. Как нехорошо есть много меду, так домогаться славы не есть слава (Притч. 25, 27).
С другой стороны, не могу уразуметь, зачем священнослужителям так много наград — от наперсного креста до высшего церковного ордена?.. Господи, прости меня за вопрос, грешного…

; Глядя на некоторых депутатов Государственной Думы, хочется привести слова Ф. М. Достоевского: «Человек весьма часто принадлежит известному роду убеждений вовсе не потому, что разделяет их, а потому, что принадлежность к ним дает мундир, положение в свете, зачастую даже доходы”. Ни отнять, ни прибавить…
В комнате давно
Кончилась беда,
Есть у нас вино,
Есть у нас еда.
И давно вода
Есть на этаже.
Отчего ж тогда
Пусто на душе?
; Темной студеной ночью 19 января 1971 года гениального русского поэта Николая Рубцова убила любимая женщина...

; Обратили внимание, как трудно долго находиться в толпе? Нет-нет, не в храме, где людей сближает и освящает молитва, а в многолюдном метро, на шумной улице… Словно гигантский пылесос вытягивает из тебя энергию, делает безпомощным и вялым. Бегите толпы…

; Стиснутый со всех сторон, обогретый теплом человеческих тел, в духоте храма, сдобренной ароматом ладана, руки для крестного знамения не поднять,— но чувство братского единения охватывает тебя, и Бог все ближе к сердцу. Низкий потолок храма вдруг открывается небом, и во время Херувимской Ангелы совершают свой плавный танец, расправляя крылья…

; ДЦП — Детское Царство Печали.

; Заглянул в Александро-Невскую Лавру, в Троицкий собор, а там — венчание. Удивленно спросил у знакомого иеромонаха: «Разве в монастырях позволено?» А тот ответил: «Мы венчаем людей только высокого духовного уровня». Озадачил меня монах…
25 ноября 2001 года.

; На стене дома надпись: «Ельцин — тварь». А добрый человек приписал — «Божия»…

; Ботаника: подаришь человеку, который тебе симпатичен, цветы, и они долго будут радовать глаз. Преподнесешь букет по обязанности — и цветы скоро завянут…

; Современные войны немыслимы без сильнейшего звука: гром стреляющих пушек, оглушающий грохот взрывающихся бомб, хлесткие, как удары бича, выстрелы автоматов. Теперь представьте себе грядущие войны. Тихо на поле брани. И только громко кричат раненые…

; Вот уж наказание так наказание — батюшка отлучил от Причастия. «Да уж переживу несколько месяцев,— думал я,— ничего страшного». Но прошла первая, вторая неделя, и подступило чувство неполноты жизни, хотя храм я продолжал посещать. Великое и страшное Таинство стало для меня недоступным; работать и писать оказалось значительно труднее — пропала острота мысли и те идеи, которые я по гордыне считал своими. И пришло осознание: Причастие Тела и Крови Христовой — великое благо для безпомощного человека. Поделом мне, непослушнику, поделом…
«Ощущал я многократно в сердце моем, что после принятия Св. Таин, Господь подавал мне как бы новую природу духа — чистую, добрую, величественную, светлую, мудрую, благостную, вместо нечистой, унылой, мрачной, вялой, малодушной и злой. Я много раз изменялся чудным великим изменением на удивление себе, а часто и другим». Св. Иоанн Кронштадтский.

; И снова снег, как в прошлом году, пушистым одеялом покрывает землю. Иду к родным могилам родителей, благо до Серафимовского кладбища от дома двадцать минут хода. Вот и 22 участок, «улица» без названия, почти напротив церкви. Нахожу по левой стороне за канавой между могилами Адамовича и Шибаловича тропку и по нехоженому снегу подхожу к маме. Здравствуй, родная! Ставлю еловый венок под крест, а на ветку прямо над головой садится синичка — просит угощения. Прости, птаха Божия, забыл… Зажигаю лампадку, делюсь с мамой новостями, читаю молитву. Скоро год, 24 января, как ты ушла от нас. До свидания, мама! Летом я принесу тебе любимых полевых ромашек…

; На первой полосе газеты «Православный Санкт-Петербург» мы опубликовали статью священника «Леность духовная», проиллюстрировав ее известной картиной художника Ф. П. Решетникова «Опять двойка!» Откровенно скажу, мы радовались своей находке, потому что фотографиями только храмов и священников очень ограничивали свои возможности. Но пришло письмо от читателя, в котором ему «бросается в глаза пионерский галстук — символ соответствующей эпохи; наверное, не стоит помещать в православной газете такие репродукции». Что ответить? В картине столь четко выражено нерадение ученика, огорчение матери, боль сестры, радость собаки возвращением друга, что на галстук мы просто не обратили внимания. К слову сказать, не носил ли галстук в детстве сам автор письма?..

; Я приехал в псковский Снетогорский женский монастырь, чтобы взять интервью у духовника обители архимандрита Гермогена (Муртазова) о посте. Но батюшка заговорил о другом. «Страшный грех — грех проклятия. Проклятие может расстроить всю жизнь человека: Проклят ты в делах твоих (Быт. 3, 17) — и передается из рода в род. От страшного греха проклятия есть две молитвы, которые читаются над согрешившим. Но на исповедь должны прийти двое: и тот, кто проклял, и тот, кого он проклял. Священник снимает проклятие, читая «Молитву о дерзостно клянущихся» и «Молитву о сущих в запрещениях, себя клятвою связующих». Никогда не говорите: «Я работаю, как проклятый» и т. д. Нужно осторожно относиться к своим делам, словам и помышлениям. Ведь судьба — от слова суд, суд Божий, который совершается уже в земной жизни».

; По поводу ярых борцов с глобализмом один мудрый батюшка сказал: «Они хотят остановить приход антихриста!»

; Вернемся к о. Гермогену: «Вспоминается такой случай: крестили мальчика в сознательном возрасте. Отец ему говорит: «Теперь ты за этого батюшку, который тебя крестил, должен всю жизнь молиться». А он отвечает: «Меня крестил не он».— «А кто?» — Мальчик показал на икону Спасителя и, обернувшись к священнику, добавил: «А он стоял позади, и руки у него были связаны». Тут священник со слезами сознался: «Я запрещен в священнодействии».— «Так что же ты делаешь?» — «Но у меня же семья, дети, жить не на что…» Вот как Господь открыл ребенку то, чего уже не видит человек «оземлянившийся», который воспринимает только внешность».

; Из чужого издания: «У Машеньки, оказывается, интересное положение…»
 
; В начале 90-х годов рассказывал мне бывший тогда наместником Святогорского мужского монастыря архимандрит Сергий (Сосновский), как в обитель из приходского храма переносили без крестного хода и молебна чудотворную икону Божией Матери «Умиление». Той же ночью в монастыре около иконы вспыхнул пожар. Сама икона, к счастью, не пострадала. «И понял я, — продолжал батюшка, — что это было Божиим вразумлением. Утром же отслужили торжественный молебен и слезно просили Матушку-Заступницу простить нас, грешных». А в Санкт-Петербурге чудотворную Казанскую икону Божией Матери тихо погрузили в машину и перевезли из Князь-Владимирского собора в Казанский кафедральный…
 
; Вызвали домой сантехника для установки газовой плиты. Пришел симпатичный человек средних лет. Увидев на стенах иконы, стал сыпать цитатами из Библии, как из рога изобилия. «К какой секте вы принадлежите?» — спросил я. «Свидетели Иеговы — не секта»,— обиделся он, но продолжал: «Все, что написано в Библии,— верно, все остальное — ложь. Наступили последние времена перед пришествием Иеговы для установления Его царства на земле». «Но ведь Библию можно понимать по-разному, — возразил я. — А где вы были 19 веков со дня распятия Спасителя?» Но разумного ответа услышать не довелось. Словно заводная игрушка, он сыпал заученным; диалога не получалось. «В выходные мы ходим по квартирам и разъясняем Библию». «А мы ходим в храм Божий и не навязываем нашей веры, хотя Православие пришло на Русь более 1000 лет назад». После его ухода я окропил квартиру святой водой…
Как пес возвращается на блевотину свою, так глупый повторяет глупость свою (Притч. 26, 11).

; В 1993 году, когда моя работа в газете только начиналась, был весьма актуальным вопрос о правомерности использования так называемого кодирования больных алкоголизмом в Православной Церкви. Чтобы разобраться, я обратился с большим письмом к архимандриту Иоанну (Крестьянкину). Вскоре пришел ответ:
«Уважаемый Александр Григорьевич! Вопросы, затронутые в материалах, присланных Вами, действительно очень важны и серьезны. Пьянство — страшный порок, борьба с ним — дело трудное, и без Божией помощи победу не одержишь. Ведь благодать Божия крепче, нежели самая сильная воля, и поэтому молитвою ее надо испрашивать верующему человеку, как непреоборимую силу в борьбе с этим грехом. Божия помощь может прийти только глубоко верующему человеку, имеющему в душе надежду на эту помощь и страх Божий. Вера в Бога лежит в основе исцеления от любого недуга. Из глубины веков звучат для нас слова Спасителя, обращенные к больной женщине: …Дерзай, дщерь! Вера твоя спасла тебя (Лк. 8, 48). Советую Вам познакомиться, как давали обет трезвости верующие люди России до революции, который не закреплялся методами психотерапии (что делают современные врачи при «целебном зароке»), и как вообще была организована борьба с этим великим злом. Подробно об этом рассказано в книге «Евангельские беседы на каждый день». Вечный миссионерский календарь. Ч. 1. Для школы и амвона. СПб, изд. В. М. Скворцова, 1913. (безплатное приложение к журналу «Голос истины»). См. стр. 218–229, раздел «Советы и указания по поводу отрезвления и христианского просвещения народа». Найдите эту книгу и прочитайте ее. С Божией помощью она ответит на Ваши вопросы и поможет найти истину(...) Простите великодушно за задержку с ответом.Архим. Иоанн»

; В России самолеты падают с неба, как спелые яблоки по осени.

; У свечной лавки толпа: из множества настенных календарей люди покупали только календарь с изображением иконы вмч. Георгия Победоносца на белом коне. Поинтересовался у счастливой покупательницы, чем вызван ажиотаж. «Вы разве не знаете, что 2002 год по восточному календарю — год Лошади?» — удивилась она. Так мы веруем.

; Питерская культура. Объявление в салоне «маршрутки»: «Громко не разговаривать, не махать руками, не вертеть без толку головой, не болтать по телефону, не дышать на водителя перегаром!»

; Мне холодно в Санкт-Петербурге даже летом. Серые камни набережных забирают тепло, а серые дни обезцвечивают краски домов, оставляя их серыми и холодными. Город душит туманами и дождями, но даже дожди не оживляют, не делают его светлее и чище. Душа Петербурга холодна и безразлична к судьбам людей. Позднее я нашел у Пушкина:
Город пышный, город бедный,
Дух неволи, стройный вид,
Свод небес зелено-бледный,
Скука, холод и гранит.
Это город-призрак, в центре которого, на Невском, как пишет Гоголь, «все обман, все мечта, все не то, чем кажется». Таким он видится и теперь.

; Похороны мамы, конечно, стоили денег, которые она потихоньку накопила. И все равно: этому дай, другой лапу протягивает. Только о. Василий Ермаков благословил отпеть маму безплатно. Он и отца в могиле тоже отпевал безмездно — с хором... Ну вот, подвозят тележку с гробом к месту, от которого надо нести на руках, а могила не готова. Рабочие не пускали, но я пошел — воды в ней по колено. Забрасывают дно еловыми ветками. Так и опустили маму в студеную январскую воду... Но ведь сказано: И возвратится прах в землю, чем он и был; а дух возвратится к Богу, Который дал его (Еккл. 12, 7). Долго не мог успокоиться. Потом прошло…
Вот место упокоения петербуржца в изображении Н. Некрасова:

День по-прежнему гнил и не светел,
Вместо града дождем нас мочил.
Средь могил, по мосткам деревянным,
Довелось нам долгонько шагать.
Впереди под навесом туманным
Открывалась болотная гладь:
Ни жилья, ни травы, ни кусточка.
Все мертво — только ветер свистит.
. . . . . . . . . . . . . . . . .
Наконец вот и свежая яма,
А уж в ней по колени вода...

; В Великий пост взялся за книгу И. Воробьевского «Стук в Золотые врата», М.,1998. В предисловии сказано: «Процессы, мистическая подоплека которых вскрывается автором, неправдоподобно страшны: образовалось некое пространство, открытое духовным вампирам… Это репортаж с полей духовной брани». Правда сказана в предисловии: как запрыгали со страниц книги бесята, стало до ужаса страшно. Захлопнул ее — и больше не раскрывал: уж лучше Святых Отцов читать…

; Пришло письмо из Волгограда от сестры во Христе, которая читает «уроки доброты» в школах. Мы даже выпустили газету «Чадушки» по ее материалам. Письмо хорошее, доброе. Но весьма насторожило ее сообщение о том, что у нее «более 400 крестников, да плюс около 200 оглашенных «крестников». За всех я молюсь — это мой крест. Почему так много? Когда я проводила свои «уроки», выявляла некрещеных и вела крестить иногда семьями. Тогда я еще не знала, что буду отвечать перед Богом за них». Теперь она призывает на помощь священников и рассылает помянники по монастырям. Не мне судить, но Св. Отцы учат нас, неофитов, молиться только за близких, и, если чувствуешь духовную тяжесть, помянник надо уменьшать до тех пор, пока не почувствуешь облегчения.

; У о. Иоанна Миронова сотни духовных чад. Никогда не говорил он мне о той духовной брани, которую он ведет за своих детей. Только однажды увидел я его распухший на руке палец и спросил, что случилось. Батюшка сказал: «Бес за тебя укусил». Подробностей я добиться не смог.

; В «Толковом словаре Живого Великорусского языка» В. И. Даля 220 000 слов. В современном «Словаре русского языка» С. И. Ожегова — 80 000 слов. Интересно, а сколько слов в моем словаре?..

; Не надо быть слишком наблюдательным, чтобы отличить человека порочного, грешащего непрестанно. Преждевременная старость выражается на лице множеством морщин — оно похоже на печеное яблоко; о неправедной жизни вопиют его глаза и повадки. И стареют греховодники как-то стремительно, вдруг. «Грех — разрушительная сила, и прежде всего для своего носителя; даже физически грех потемняет, искажает лицо человека», — отметил о. Александр Ельчанинов.

; Фотограф Людмила Ивановна рассказывала.
Пришел к сельскому священнику прихожанин и жалуется:
— Батюшка, что-то я стал часто болеть.
— Выброси телевизор.
Потоптался мужик на месте и честно признался:
— Жалко выбрасывать. Может, лучше соседу отдать?
Священник подумал и ответил:
— Хочешь, чтобы сосед болел,— отдай.

; Рассказывает знакомый священник: «Однажды дряхлая бабушка попросила меня отпеть Василия. Я начал служить, но что-то показалось мне странным. Спрашиваю: «А кто он, этот Василий?» — «Старенький он у меня уже был, вот и помер».— «Так сколько лет прожил?» — «Двенадцать». Так выяснилось, что Василий — это кот. И пришла бабуля в церковь его отпеть, чтобы все по-Божьи было. А ведь отпевание для усопшего — это аванс: мы молимся для него о царствии небесном. Ни в Святом Писании, ни в Предании Церкви не говорится, что животные наследуют царство небесное... О волах ли печется Бог? Или, конечно, для нас говорится? Так, для нас это написано; ибо, кто пашет, должен пахать с надеждою... получить ожидаемое (1 Кор. 9, 9–10).

; Сейчас, когда не на жизнь, а на смерть идет война православных против так называемого «полового воспитания» в школах, я вспомнил… Я вспомнил урок биологии в восьмом классе на тему: «Опыление тычинкой пестика цветка». Учительница, пунцовая от смущения, дала задание застенчиво хихикающим ученикам пройти тему самостоятельно. Сравнивая времена, честно скажу: мы были целомудреннее — потому что знали «об этом» меньше и думали одругом… Настанет время — Господь управит…

Не люблю: заброшенного жилья; безпомощности инвалида; белую трость незрячего; оставшихся зимой на ветке листьев; презрения к нищим; голодных животных; искусственных цветов; торопливых священников; одинокой старости; оттепели зимой и похолодания летом; неухоженных могил; бездомных детей; пьяных женщин; людей, навсегда оставляющих Родину (под любым предлогом); жизнь — временами…

; Люблю: ветерок в лицо; длинные девичьи косы; правильную русскую речь; острова на реке; живые цветы на могилах; беззлобные розыгрыши; талантливо сработанные вещи (не безделушки); рубленые избы; простецов; Вологодчину; полевые ромашки; жизнь — временами…

; Архимандрит Моисей (Уфимский) (†1982) расстраивался: «Причащалось сегодня сто человек, а причастилось двадцать. Одни ноги к Чаше идут, без приготовления, без сокрушения, без страха Божия…»

; Водитель я худой, по нужде — жизнь заставила после пятидесяти учиться развозить газеты. На перекрестке дал задний ход и ткнул в бампер захудалую машинёшку. Из кабины вылез солидный дядя и с руганью стал осматривать место соприкосновения. Но сколько ни вглядывался, даже царапины на бампере не обнаружил. Зато на боку моей новой машины красовалась солидная вмятина.
— Давай на краску 100 рублей,— потребовал «пострадавший».
— Простите, я виноват, но я же и наказан,— и показал ему на поврежденное место.
— А за испуг?! — возразил «пугливый».
Аргумент оказался неотразимым — и я расстался с купюрой. Можно узнать даже отрока по занятиям его, чисто ли и правильно ли будет поведение его (Притч. 20, 11).

; Почему они так называются: компетентные — органы; коммерческие — структуры; преступные — сообщества; средства — массовой информации?..

; Тянутся глаза, куда не следует — беда, да и только! Зимой еще ничего, а летом хоть носа не высовывай. Движемся с о. Иоанном по улице Фессалоников; восемнадцатый день паломничества. Невольно бросаю воровской взгляд на встречных девушек; батюшка перебирает четки. Внезапно слышу строгое: «Ты куда это смотришь, Саша?» Один инок сказал, что борьба с этим долгая, что это не скоро пройдет — блуд глазами. Если же правый глаз твой соблазняет тебя, вырви его и брось от себя: ибо лучше для тебя, чтобы погиб один из членов твоих, а не все тело твое было ввержено в геенну (Мф. 5, 29).

; Мне жаль: бездумно растраченной молодости; бомжей у помоек; собственных глупостей; безбожников; потерянного времени; дерущихся женщин; кичащихся богатством нуворишей; живность, которую убивают на охоте; зверей в тесных клетках зоопарка; родителей, которых так обижал; брата, не ставшего родным, и дочки, оставшейся чужой; привычки к вещам; иногда себя.

; Дорога пошла под уклон — идти стало легче. Но уставшие от тяжести груза ноги отказывались передвигаться и задевали каменистую землю. Было уже недалеко — Он знал это место. Крест придавил плечо, а Кровь от ран тернового венца заливала глаза. Несколько раз Он падал. Солдаты, видя Его немощь, приказали нести Крест человеку из толпы. Тело Его источало нестерпимую боль, но пиками Его заставляли подниматься. Вот и ворота города. Невдалеке показалась похожая на череп скала Голгофа. Он глубоко вздохнул — самое страшное будет там, впереди. А около девятого часа возопил Иисус громким голосом: «Или, Или! лама савахфани?» то есть: «Боже Мой, Боже Мой! Для чего Ты Меня оставил?» (Мф. 27, 46)… Иисус же, опять возопив громким голосом, испустил дух (Мф. 27, 50). Через три дня Он воскрес!

; Сколько раз приглашал маму жить вместе. «Надоем вам еще, сынок, подожди»,— отнекивалась она на девятом десятке. А я пугал ее случаем с соседкой, которая несколько дней провела на полу. Как в воду глядел: утром позвонили — дверь ключом не открыть и в телефоне звонки короткие. Мама лежала на полу долго — отказали ноги, но была в сознании и не плакала. «Отлежусь, сынок»,— и я уехал на работу. Вечером врач произнес сложный латинский приговор, означающий смерть. Но еще безконечных 60 дней мы с ней в больнице боролись за жизнь. Сила воли поразила меня: она очень хотела жить! Я верил, а батюшка знал и молился. Мама умерла дома 24 января 2001 года в 11.55 от отека мозга, закрывшего дыхательные пути. И что бы ни говорили, невосполнимость утраты потрясла меня до основания. «Господи, Господи, упокой душу рабы Божией Веры в селениях праведных!” Больно-то как…

; «Впервые в жизни увидел я при отпевании покойного такой дорогой гроб,— рассказывал о. Владимир Сорокин, настоятель Князь-Владимирского собора.— Провожающие утверждали, что его доставили из Америки, а стоил гроб десять тысяч долларов. Но больше всего я удивился тому, что не пожалевшие таких денег люди покупали на отпевание самые дешевые свечки». (По ТВ).

«Не пойду я в церковь ни за какие коврижки, — ответил на приглашение атеист.— У вас там все службы под фонограмму»

; Театр абсурда. Читатель, называющий себя православным, предлагает в письме: «Пропаганда Евангелия Церкви не помешает. Почему бы не издать комиксы для детей, содержащие истории из Евангелия и жития святых?» Еще: «В исламских странах заключенных, которые выучат Коран наизусть, выпускают на свободу. Почему бы Церкви не предложить государству амнистировать заключенных, заучивших Евангелие без ошибок?» Еще: «Очень сложно во время службы сосредоточиться на молитве. Возможно, если перевести службу на современный язык, это хоть как-то исправит ситуацию». Ну, хватит! Обращающийся с мудрыми будет мудр; а кто дружит с глупыми, развратится (Притч. 13, 21).

; А теперь простите за длинную цитату, но ради достоверности я должен озвучить ее в оригинале. На Конгрессе православной прессы секретарь ОВЦС о. Всеволод Чаплин сказал: «Есть издания, которые заметно влияют на церковную жизнь, но не являются церковными в строгом смысле. Это, как правило, интересные издания, что, на мой взгляд, обусловлено тем, что в отличие от изданий епархиальных, и соответственно, дотационных, они находятся на самоокупаемости и вынуждены всерьез, а не для «галочки» бороться за интерес к ним читателя. Отказаться от них — путь тупиковый, ошибочный. Ведь люди любят эти газеты и все равно не захотят с ними расстаться. Значит, лучше с этими изданиями сотрудничать. Понятно желание ввести церковную цензуру. Но в жизни осуществить ее все равно не удастся. Неепархиальные православные издания есть и будут, хотим мы того или нет. Ведь они выражают мнение части православной общественности, не связывая себя попытками выражать мнение Церкви. Я не вижу возможности объяснить людям, которые любят эти издания, почему они нам не нужны». В этой цитате — вопрос о жизни или смерти газеты «Православный Санкт-Петербург». Когда-нибудь я расскажу об этом подробно…

; Предсказание: после зимы обязательно наступит весна.

В Греции не все иереи исповедуют мирян. Это особое священническое послушание, которое по благословению несут самые опытные духовно. Замечено, что часто принимающие исповедь много болеют и умирают рано. Такова цена послушания.

; Кстати, в Санкт-Петербурге именно миряне создали первое в городе крупное православное издательство «Сатисъ»; на радио — передачу «Колокола» и «Православное радио СПб»; в СМИ — первую всероссийскую газету «Православный Санкт-Петербург» с четырьмя дочерними изданиями; мирское православное общество «Паломник»; православную видеостудию; первыми прорвались на ТВ с постоянной передачей «Вестник Православия»; организовали частную православную школу — всего и не припомнить… Если бы объединить усилия, сделать можно бы гораздо больше…

; Журналистика — черновик истории. Это потом ее перепишут набело ученые, обобщат разрозненное, уточнят места и даты, проведут параллели. Именно они, листая пожелтевшие газеты, проведут вспашку времени. А наше дело — взрыхлить землю, вытащить на поверхность то, что составляло нашу жизнь, даже в мелочах. История разберется…

; Обезличиваются не только люди, но и деньги: вместо национальных валют Европы с портретами монархов и героев, прославивших свои страны, на единообразных банкнотах «евро» будут изображены абстрактные мосты и арки.

; До Причастия осталось 122 дня…

; Я никак не мог понять упорного желания мамы жить в одиночестве. Когда заговаривал об этом, она «закрывалась». И только после ее смерти, среди официальных бумаг (знала, что прочитаю) я нашел объяснение. Возможно, мама позаимствовала чьи-то слова, но, главное, все встало на свои места: «Напрасно утверждают, что человек должен довольствоваться спокойной жизнью; нет, мне необходима жизнь деятельная, и я создаю ее. Если она не дана судьбою, миллионы людей обречены на однообразное существование, многие безмолвно бунтуют. Сколько мятежей в недрах обыденной жизни! Предполагается, что женщине присуще спокойствие. Нет, у нее также потребность проявлять свои способности, искать для себя поле деятельности». Вот разгадка ее поступков до последних минут жизни.

; Время от времени в редакцию звонят въедливые читатели, нашедшие в газете ту или иную ошибку. По этому поводу я переписал у коллег следующее объявление:
«К читатилям
В связи с вашыми замичаниями по поводу многочисленых ашибок — арфаграфических и синтоксических — в наших статьях прыказом по ридакции каректары уволенны по сопствиному жиланию».

; В Пскове до отхода вечернего поезда времени было предостаточно, и мы пришли на всенощную в храм прп. Серафима Саровского на первом этаже Свято-Троицкого собора. Народа не было — нас двое да крохотный хор из трех человек. Служба шла своим чередом, пока в храм, шатаясь, не вошла рыдающая женщина. Упав перед Распятием, она зарыдала еще громче. Можно было разобрать, что сегодня у нее умерла мать. Рыдания мешали петь, и двое певцов вывели безутешную женщину вон. «Куда же мне теперь идти?» — плакала она, медленно растворяясь в холодном осеннем дожде. И вправду — куда?..

; Милиционеры предпочитают носить усы; поэты, художники — длинные волосы; бандиты — стрижку короткую; пловцы-спортсмены бреют голову налысо; артисты склонны к некоторой щетинной небритости… И только церковнослужители, по канону, не позволяют ножницам прикасаться к своим власам. Единственная вольность — кольцо резинки на темени — что бы не мешали на службе.

; Писатель Е. Поселянин сообщает о случае из жизни свт. Димитрия Ростовского, произошедшем в то время, когда Петр I объявил безпощадное брадобритие. Почитатели бороды спросили его:
— Нам велят брить бороды, а мы готовы и головы свои положить за них.
— Как вы думаете,— спросил святитель,— отрастет ли голова, если ее у вас снимут?
— Нет.
— А брада?
— Брада отрастет.
— Пусть же вам отрежут бороду, дождетесь другой.
А позднее, в 1705 году, свт. Димитрий разослал по епархии сочинение «О образе Божием и подобии в человеке», где справедливо отметил, что спасение заключается вовсе не в бороде, а в искреннем исполнении Евангельских заповедей.

; Скучная история: сломался холодильник — беда, да и только! А на носу Рождество Христово, и еда портится. Пришел мастер, исправил, получил 1200 рублей. Через пять дней — опять сломался холодильник. Пришел мастер, исправил, получил 680 рублей. На следующее утро — снова течет вода из холодильника. Зовем мастера — не идет: мол, запчастей нет и праздник. Пришел другой мастер и определил, что первый мастер неправильно соединил проводки. Соединил правильно; получил второй мастер 1250 рублей. Утром опять не работает агрегат. Вызвали второго мастера, он еще одну запчасть поменял. Получил 600 рублей. Теперь ждем, когда первый зайдет, заберет свои запчасти и вернет деньги. Он обещал.

; Иеромонах Роман (Матюшин) о православной поэзии: «Мечтательные полеты православных страшнее уродств Шагала и Малевича. Эти полеты могут далеко унести человека от Бога. Благословение на писание стихов — еще не гарантия их совершенства. Вообще благословение есть испрашивание помощи Божией во всяком деле. Но далеко не гарантия того, что дело удастся. Мне очень интересно, по какому принципу принимают в «Общество православных писателей?» Если человек талантлив, то это от Бога. Другое дело, куда он направляет свой талант. Помогают ли его стихи очищению сердца? Был такой случай. Обсуждался с архиереем план издания песнопений иеромонаха Романа. Владыка сказал: «Хорошо, издадим. Только там у вас есть строчка «диакон кадит безучастно…» — Ну, так это уже претензии к диакону. Пусть он «участно кадит»… Такой цензуры стихи не выносят». «ПрСПб», №11, 1997.

; — Батюшка, ну почему нельзя прелюбодействовать? Ведь люди доставляют друг другу удовольствие по обоюдному согласию…
— А любящий отец объясняет малолетнему сыну, почему запрещает ему играть со спичками? Он строго говорит: «Нельзя!» Так и мы должны слушаться Отца нашего Небесного и не умствовать, а строго исполнять установленную Им седьмую заповедь: «Не прелюбы сотвори». Уразумел, чадо?


; На нашей «точке» — ракетном дивизионе в казахстанской степи — служило солдат тридцать. Был среди нас и таджик-«салага», почти не знающий русского, исполнительный и тихий. Мы, «старики», уже готовились к дембелю и, что греха таить, попивали водочку. Солдат получал тогда 3 руб. 80 коп. — еле на табак хватало. С большим трудом отдавал таджик «законные» 20 копеек. «Ну и народ!» — удивлялись «старики», выгребая на спиртное. Прошло 33 года, а я до сих пор помню этот эпизод. Таджикский мальчик свои солдатские копейки отправлял домой, чтобы выжила его огромная нищая семья. Что знали мы тогда о жизни, столичные мальчики, «случайно» попавшие в армию? Мы и представить себе не могли, что при советском строе в Средней Азии процветал рабовладельческий труд, а богатство мужчины измерялось двумя халатами? Ты вырос хорошим человеком, мой таджикский ровесник; а за поборы не обижайся — глупые были, хотя уже брились. Мерзок пред Господом, Богом твоим, всякий делающий неправду (Втор. 25, 16).

; Я учился за границей в седьмом классе, и родители, уезжая в отпуск, временно определили меня в интернат. Дома я держал двух белых ручных мышек, но смена обстановки так повлияла на меня, что я про них напрочь забыл. И вспомнил о них лишь недели через три. Мышки сдохли. Самое страшное, что от голода они изгрызли в крохотные клочки все газеты в комнате. Получается, я обрек их на долгую мучительную смерть. Все сохраняет память… А мышек жаль и теперь.

; На московских Рождественских чтениях, ведя разговор о газетах, чиновник из Издательского отдела МП сказал: «В чем проблема? Пришел Владыка — открыл газету. Ушел Владыка — закрыл газету». Да в том-то и проблема, что православную газету нельзя выдергивать из земли, как морковку, чтобы узнать, созрела она или нет; ее сначала взрастить надо. Можно найти деньги и оборудование, помещение просторное — людей готовых найти невозможно. Сначала они слиться должны в единое целое, стать малым собором. А на это годы потребны, и не всегда получается издание. Наверно, по этой причине и не может Патриархия создать всероссийскую газету: делается она не по приказу, а по воле Божией.

; Размышляю вот: публикуем статью об инвалиде, даем адрес — и какое-то время читатели шлют инвалиду деньги, заходят навестить, гостинцы приносят. Все облегчение человек получает. Но в редакцию начинают валом валить письма от таких же несчастных с одной просьбой — опубликуй! А редактор говорит: «Места нет и в плане другие темы». И мучаюсь я: чего мы публикацией принесли больше — добра или горя? Помоги, Священное Писание!
О человек! Сказано тебе, что добро и чего требует от тебя Господь: действовать справедливо, любить дела милосердия и смиренномудренно ходить пред Богом твоим (Мих. 6, 8).
Ибо суд без милости не оказавшему милости; милость превозносится над судом (Иак. 2, 13). Нет, без духовника не докопаться до истины…

; Новодел: «нерукопожатный человек» (Госдума).
 
; В странном мире мы существуем: «Горожане привыкли к отсутствию простой житейской логики, внятности, прозрачности собственного городского быта. В нем всем неудобно — пассажирам и автомобилистам, водителям и пассажирам, покупателям и продавцам, обывателям и чиновникам». Жить в городе становится все менее удобно. И все это неудобное житье становится дороже и дороже («СПб ведомости»). Чем дальше Бог, тем тяжче жизнь…
 
; Ехал я однажды в метро и, скользя взглядом по сидящим, увидел лицо женщины. Была она чуть старше меня и, видно, подустала от жизни. Но словно магнитом, глаза мои были прикованы к ней; я чувствовал, что должен поговорить с ней, познакомиться; но это не было влечением мужчины к женщине, и не стало бы пошлым знакомством. Но нужно решиться и подойти. Или выйти вслед. Что же я скажу? Зачем мне это знакомство? Почему так взволновалась душа?.. С шипом закрылись за незнакомкой двери…
 
; Компьютером я пользуюсь мало: не достает умения, да и «записки» короткие — пишутся с перерывами. Но что удивительно: кажется, провел с электронным ящиком минут десять, а на деле пролетело два часа. Компьютер — «черная дыра», засасывающая в свое бездонное брюхо твое драгоценное время... Кто делится с вором, тот ненавидит душу свою (Притч. 29, 24). И вывод: идти «царским» путем, не позволяя себе увлечься хотя и удобным, но все же соблазнительным устройством…

; Один подвижник православной Америки пишет: «Жизнь стала непрестанным поиском «развлечений», которые настолько лишены всякого серьезного значения, что посетитель из любой другой страны ХIХ в., глядя на наши телепрограммы, парки аттракционов, рекламу, кинофильмы, музыку... подумал бы, что он попал в страну безумцев, потерявших соприкосновение с реальностью. А мы живем в этом обществе и принимаем его как данное».

; Актеры... Весь ужас их профессии заключается в том, что, проживая на сцене чужие жизни, пропуская через свои души чужие чувства, мысли и даже переоблачаясь в чужую внешность, они не имеют времени и привычки заниматься душой собственной, для чего Господь и дает жизнь человеку. Поэтому, за редким исключением, душа актера предстает пред Богом неготовой для царствия небесного. И посему… Всем трудам его нет конца, и глаз его не насыщается богатством. «Для кого же я тружусь и лишаю душу мою блага!» И это — суета и недоброе дело! (Еккл. 4, 8).

; Я против смертной казни. Власти совершают ошибку, не рассказывая подробно, какая это мука — пожизненное заключение. Человеку, замурованному в каменный мешок до конца своих дней, надеяться не на кого. Только на Бога. Не случайно бывший председатель Комиссии по помилованиям писатель Анатолий Приставкин сказал: «Приговариваем к смерти одного человека, а расстреливаем другого»…

; Мама, мама, ну почему меня так тянет к тебе? Зачем ты держишь меня? Многие молились за тебя. Через год я увидел тебя издалека… На верху обрывистого берега реки — недостроенный деревянный дом, а ты внизу, у кромки, молча стоишь и ждешь… Я все пытаюсь перелезть через прорезь окна — а внизу обрыв,— но что-то мешает мне сделать это. Ты стоишь далеко, даже лица не различить, но душа говорит — это ты. Батюшка сказал: «Рановато тебе еще к маме». А недостроенный дом, возможно, символ недоделанного на земле?..

; … Раз мучает, скажу. Были мы молоды, глупы и не совсем трезвы. И занесло нас в поселок Апраксино, на место кровавых боев в годы войны. Нашли оружие ржавое, патроны, каски простреленные и череп зачем-то потащили с собой. Потом бросили где-то. Было мне лет 18, но память не забыла и душа мается. Нельзя трогать останки человеческие, коль нет еще ума похоронить их достойно. Каюсь, Господи!
Но не дает покоя еще одно: тысячи тысяч русских солдат лежат на полях и в лесах Ленинградской области, а в Кировском районе на немецкие деньги воссоздается фашистское кладбище. Тут уж мальчишеской глупостью не пахнет. Священник сетует, что население не понимает и не поддерживает его стремления к примирению…

; Плохо человеку в больнице: лица озабочены болезнью и отрывом от дома; болезнь пугает и настораживает. Здесь тоже проверяется вера — не пал ли духом, не ропщешь ли на Бога? Хорошо, что соседом по палате оказался монах. Неукоснительно выполняя правило, постясь три раза в неделю, он не унывал сам и не давал унывать мне. Болезнь — дыхание смерти. Когда говорят: «Я умереть не боюсь»,— лукавят. Смерть всех страшит, только православный знает, что смерть — дверь в жизнь вечную. И боится по-другому…

; Моего деда по матери, Егора Григорьевича Сироткина, 1888 г. р., из уральского села Усть-Уйка, семейного работящего мужика, в «коллективизацию» назвали «кулаком» за наличие двухкомнатной избы, нескольких гектаров земли, трех лошадей, молотилки и одного работника. В 1932 г. его с семьей отправили в кольские шахты добывать апатит, а в 37-ом расстреляли. Тетя вспоминает, что дед был говорлив, это его отчасти и погубило (рассказывал выпивши, что Чапаев не переплывал Урал). В 1964 г. полностью реабилитирован. Жена его, моя бабушка Мария Степановна, оставшись вдовой в 41 год, прожила долгую жизнь, пестовала внуков, верила в Бога и сохранила мужу верность до гроба. Не счесть, сколько свечек было безвременно задуто злющей вьюгой большевизма!

; Третьей православной книгой, которую я прочитал в начале пути, была даже не книга, а самодельно сшитые в папки «самиздатовские» части труда «Опыт построения христианского миросозерцания», диссертации на степень кандидата богословских наук Г. Б. Р. (в 7-ми частях с 2-мя приложениями), 1973 г. Я брал по папке у о. Алексия Мороза и очень благодарен ему за это. Только позднее я узнал, что труд написан академиком Николаем Евграфовичем Пестовым (†1978). Несмотря на отпугивающее название, работа оказалась на удивление легко написанной даже для меня, новоначального. Теперь на полке стоят изданные уже в типографии 4 тома Н. Е. Пестова «Современная практика православного благочестия» — настольное издание для каждого православного; незаменима во всех затруднительных случаях, это «Добротолюбие для мирян». Купите обязательно — она часто переиздается.

; В углу комнаты висит паутина.
— Почему не снимешь ее?
— А ты посмотри, как изумительно красиво она сплетена — глаз не оторвать! Пусть висит.

; Нелюбимые звуки: собачий лай, отсутствие тишины, визг тормозов, горестный плач, неискренний смех, ночной звонок телефона, передразнивание людей, вой автосигнализации, шум в голове, говор в храме, эканье диктора, безграмотная речь, тишина опустевшего дома, собственный раздраженный голос, лживое слово, тиканье часов, шипение церковной свечи, зуд надоедливой мухи, кашель больных животных, крики чаек, треск разрываемой книги…

; Любимые звуки: хлопоты жены по дому, бульканье камешков в воду, движение раннего трамвая, летнее жужжание в поле, звон колокольчиков на кадиле, гул совместной работы, крики ворон, игра на аккордеоне, голос батюшки…

; Толкучка при входе в метро, у турникетов. Стоявшая впереди женщина непредсказуемо оказалась сзади. Из нежных уст понеслась ругань — в основном о моей умственной неполноценности. Знаете, как хотелось ответить? Пришлось до боли прикусить язык. И удалось сдержаться, хотя это не та сдержанность, которую желает от нас Господь: я впился взглядом в спину обидчицы и не отрывался, пока люди не заслонили ее…

; Мы ходим по костям предков. Десятки кладбищ уничтожены в Санкт-Петербурге за годы советской власти. В Троице-Сергиевой пустыни, освобожденной недавно школой милиции, закатанными под асфальт плаца оказались могилы выдающихся сынов России. Восстановлена лишь одна — князя А. Горчакова... А кто-то «призывет принести в новый век мир и взаимопонимание». Но мы, дети Победы, помним!

Далеким предкам долг отдай,
Святой их поклонись могиле.
Они страну свою любили
И защищали отчий край.
Но слава, жившая века,
Была в слепой забыта злобе
И предков древние надгробья
Смела преступная рука.
Сыны грядущих поколений!
Пусть ваша память сохранит
Наш жаркий гнев,
Наш горький стыд.
В трудах во имя искупленья
Позор преступного забвенья
С земли родной да будет смыт.
Да будет смыт! Да будет смыт!

; 25 февраля мы отмечаем день тезоименитства Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия II. По этому случаю редакция отправила Первоиерарху Русской Православной Церкви поздравление, написанное поэтессой Татианой Егоровой:
 
С благодарным сердечным моленьем
Град Петров поздравление шлет,
Ведь под Вашим благим окормленьем
Пробуждается русский народ.
И, как прежде, стройны и красивы
В чудном блеске рассветной зари
Поднимаются храмы в России,
Возрождаются монастыри.
Во Христе и в служенье Отчизне
Нашей пламенной веры исток,
И в молитве за Церковь, и в жизни,
И в трудах — да поможет Вам Бог!
Ниспошлите нам благословенье
На стяжанье терпенья и сил,
На смиренное крестоношенье
И служенье великой Руси.
 
Вскоре мы получили ответ Святейшего:
«Многоуважаемый
Александр Григорьевич!
Сердечно благодарю Вас за поздравление и благие пожелания, высказанные в мой адрес по случаю дня Тезоименитства. Забота о сохранении богатого исторического и культурного наследия, духовнонравственного здоровья общества, просвещении и воспитании, возрождении исконных традиций народа — наша общая задача, решать которую мы призваны вместе. Русская Православная Церковь, как и на протяжении всей многовековой истории своего бытия, ныне стремится делать все возможное, дабы мир и согласие, любовь и взаимопонимание определяли отношения между людьми, странами и народами. Выражая Вам благодарность за внимание, надеюсь на дальнейшее развитие и укрепление взаимопонимания и плодотворного сотрудничества. Желаю Вам крепости душевных и телесных сил, мудрости, терпения и благословенных успехов в Ваших трудах во благо России.
С искренним уважением,
Алексий II, Патриарх Московский и всея Руси.
Февраль 2002 г., г. Москва».
 
; Все же поразительное у жены чутье! Сколько раз в затруднительных случаях давала она советы, касающиеся дел в редакции,— и все в точку. А ведь не расспрашивает ни о чем, зная мой характер, сам навязываюсь, но лучшей советчицы все равно нет. Она и батюшка — два моих «внештатных» консультанта. Только жену можно не послушать, ослушаться же батюшку я боюсь…
Кто нашел добрую жену, тот нашел благо и получил благодать от Господа (Притч. 18, 22).

; Думал, навсегда потухло стремление ходить в церковь. Силился, как мог, но немощь преобладала. Слушал, какими впечатлениями делятся сотрудники после праздников — и стыдливо молчал. Но вдруг воспрял; завтра воскресенье, и я снова буду толкаться с народом, подавая записки и ставя свечи у святых икон. И диакон кадилом опахнет душу дивным дымом ладана со словами: «Дух Святый найдет на тя и сила Вышнего осенит тя». Скорей проходи, ночь!

; Подошел ко мне такой же новоначальный: к батюшкам он уже стесняется обращаться — вопрос деликатный. Можно ли иметь близость с женой во время поста? При его заболевании простатитом врачи не рекомендуют воздержание, да и боли возникают страшные. Ответил, что мне духовник даже думать запрещает об этом. Другой священник напомнил совет апостола Павла: Не уклоняйтесь друг от друга, разве по согласию, на время, для упражнения в посте и молитве, а потом опять будьте вместе, чтобы не искушал вас сатана невоздержанием вашим (1 Кор. 7, 5). Еще он сказал, что таинство брака свято, и мы обязаны его соблюдать полностью, если, конечно, речь не идет о канунах среды и пятницы, великих праздников, подготовки к Причастию. И, хотя я нашел еще места в Библии, подтверждающие слова священника: Любовию жены услаждайся постоянно (Притч. 5, 19) и т. д., чувство вины осталось…

; В Университете я специализировался на творчестве раннего Достоевского. На днях решил перечитать «Братьев Карамазовых», но дело не пошло. Добравшись до мерзостей смердяковщины уже в начале книги, дальше читать не пустила душа, и болела так, что чтение пришлось бросить. Прав оказался Иван Карамазов: «Широк человек, его бы сузить надо!»

; А первый роман гения «Бедные люди» люблю и помню, но не перечитываю никогда — слезы подкатывают… Варенька и Макар Алексеевич Девушкин — бедные и несчастные. Вот самый конец последнего письма убитого горем старика: «Ах, родная моя, что слог! Ведь вот и теперь и не знаю, и не перечитываю, и слогу не выправляю, а пишу, только бы писать, только бы вам написать побольше... Голубчик мой, родная моя, маточка вы моя!» Он еще надеется, что карета офицера, увозящая то единственное, что держало Девушкина на поверхности жизни, нарочно сломается. Не сломалась… Бедный Макар Алексеевич! Бедная Варенька!
Когда прохожу мимо Михайловского замка, невольно смотрю на угловое окно третьего этажа, на подоконнике которого молодой Федор Достоевский написал свой первый гениальный роман «Бедные люди» в 1846 году.

; Молодой человек пишет краской на стене: «Мы молоды, тОланлЕвы, красивы. Наш напиток — пиво!» Боюсь, как бы в пиве не утонул твой несомненный тОлант… Пьяного человека и в дом порядочный не пускают, не только что в Царство Небесное…

; Из светской газеты: «Третий год в некоторых школах Санкт-Петербурга проходят соревнования под девизом «Некурящий класс». Ученики одного класса наблюдают за соседями: дымят там на переменах после уроков или нет? Победителей награждают коллективными турпоездками.

; Трудно писать о неприятном, трогающем твое самолюбие. Но делать нечего... Из письма читательницы: «Александр Григорьевич! Вы так нелюбезно со мной поговорили по телефону, а я всего лишь хотела помочь вашей редакции в трудное время. Я связана детьми и в редакцию попасть не смогу, а на почте за денежный перевод берут много денег. Понимаю, вам сейчас тяжело (нас тогда обокрали.— А. Р), а пишу только для того, чтобы Вы кого-нибудь не оттолкнули таким образом. Простите. Ольга». Ну что за несдержанность такая! А ведь часто бываю резок с читателями. И духовник учит постоянно сдержанности, ровности, «мертвости». Не впрок идут пока уроки. Святые Отцы объясняют: гневливость и раздражительность имеют в основании страсть сластолюбия: сластолюбивый человек не может не быть раздражительным…

; Звоню по делу в солидную, нет, очень солидную православную организацию. Никого нет, о чем набором стандартных фраз сообщает автоответчик… на немецком языке. Странно это: набираешь телефон германского консульства — и слышишь русскую речь. А тут даже на родной язык не удосужились перевести, хотя сомнительно, чтобы иностранцы часто звонили в редакцию православной газеты,— оттараторили по-немецки,— и длинный гудок… Многие ищут благосклонного лица правителя, но судьба человека — от Господа (Притч. 29, 26).

; Православие — небесный остров в житейском море. Мягко ступать ноге по его золотистому от солнца песку…

; Вселенская родительская суббота. Кладбище. Не забыл я на этот раз принести синичкам угощение, и они веселой стайкой слетаются на вкусные крошки. Сквозь голые еще деревья проглядывает зеленый храм прп. Серафима, и ясно слышно, как поют Символ Веры: «...Чаю воскресения мертвых и жизни будущего века. Аминь». Хорошо спящим слышать это… Сегодня праздник усопших, и на душе умиротворение и покой…

; Питерская культура. Надпись в салоне «маршрутки»: «Просьба семечки есть вместе с кожурками»…

; Солнышко, выгляни поскорее, освети бледнолицых петербуржцев своим радостным животворящим светом. Мы так устали от долгой серой зимы, от темных, безпросветных дней! От лучей твоих кровь быстрее побежит по жилам, да и на душе посветлеет от солнечного раздолья вокруг…

; Достоевский назвал Петербург «самым угрюмым городом на свете», а петербургскую природу сравнивал с «чахлой и хворой девушкой», которая в один миг делается чудно прекрасной. Александр Блок видел город «черным». Для Анны Ахматовой он «Был блаженной моей колыбелью,/ Темный город над грозной рекой». У нее же: «Гранитный город славы и беды». Даже поэт-футурист В. Маяковский считал Северную Пальмиру «безсмысленным городом».
И правда, незримая печать трагедии висит над второй столицей: водой искупит она неизчислимые грехи… Последний прилив моря — и город исчезнет навсегда…

; Прощеное воскресенье… Трудный и радостный день. Легко просить прощения у близких, пред коими ни в чем, явно, не согрешил. И как мучительно тяжело размыкаются уста, произнося всего шесть букв — «прости» — тем, кого на деле обидел, обругал, обвинял в грехах, неправо судил, относился с небрежением. Господи, милостив буди мне, грешному! Но при каждом «прости» взлетает в поднебесье душа и ликует сердце, а опозоренное зло изыдет прочь. Завтра — начало Великого поста…

; Сегодня батюшка благословил причаститься. Долгими днями ждал я наступления этого счастливого дня. Скоро, совсем скоро услышу слова священника: «Причащается раб Божий Александр, честнаго и святаго Тела и Крове Господа и Бога и Спаса нашего Иисуса Христа, во оставление грехов своих и в жизнь вечную»… Это и есть самое что ни на есть счастье…

; В метро. Ребята молодятся и экономят деньги, лихо перепрыгивая через турникет; а тут мальчишка, которому прыжок еще не под силу, вдруг наклонился и пролез к эскалатору снизу. Хотел я было сделать замечание, но вспомнил, как уже в студенческие годы мы, возвращаясь из Университета, вшестером прижимались друг к другу и «паровозиком» проходили через турникет, чтобы не сработал светодиод… Проезд в метро стоил тогда пять копеек. Эх, молодость! Не стану я делать тебе замечания…
Веселись, юноша, в юности твоей, и да вкушает сердце твое радости во дни юности твоей, и ходи по путям сердца твоего и по видению очей твоих; только знай, что за все это Бог приведет тебя на суд. И удаляй печаль от сердца твоего, и уклоняй злое от тела твоего, потому что детство и юность — суета! (Еккл. 11, 9–10).

; Вряд ли кого удивишь любовью к животным, а в наше смутное время она выражается, пожалуй, у некоторых сильней, чем к людям. Но как страшно посещать зоопарк! Грязные, очумелые от шума посетителей звери мечутся по своим крохотным клеткам без перерыва; другие впадают в омертвелость и уже ни на что не обращают внимания. В зоопарк нельзя водить детей с целью познания мира: кроме безчувствия, ничего они из него не вынесут. А лучше бы оставить зверей на воле…

; Любимые цветы: ландыш, полевая ромашка, бледно-голубая незабудочка, розовые и фиолетовые шарики чертополоха. Нелюбимые цветы: искусственно выращенные в оранжерее, ремонтантные цветы-иностранцы с блестками на лепестках, почти без запаха жизни…

; Тетя Нина, родная сестра отца, умерла в Прощеное воскресенье. Отпели ее в часовенке морга, и было благостно, а хоронить повезли родственники в крематорий. Я сказал, но не мне решать. И, пока ждали своей очереди, побродил мимо стен колумбария с замурованным пеплом людей. Тяжело, но это совсем не кладбище, где твоя душа находит душу почившего и сливается с ней. А за спиной темный дым из труб прямо в темное небо…

; В наших храмах мы возжигаем парафиновые свечи, а старец Паисий Святогорец говорит, что это недопустимо. Более того, утверждает старец, горение парафиновых свечей может привести к болезни. Свечи должны быть только восковые: Богу мы приносим все самое чистое! А мы и огарки парафиновые переплавляем и снова делаем из них свечи. «Лучше возжечь одну маленькую свечечку, но из чистого воска, чем здоровенную свечу парафина. Экономить можно на всем, кроме служениия Богу!» — заключил старец.

; Известная ведущая одной из питерских ТВ-программ прислала в редакцию два коротких рассказа. В первом знаменитость делится, как она, увидев дерущихся, перекрестила их — и драка сразу же прекратилась. В другом — перед свадебным застольем теледива перекрестила все водочные бутылки на столе,— и торжество прошло на удивление чинно… А это уже из редакционной жизни: у нашего киоскера несколько парней стали отбирать сумку (не знали, что в ней православные книги; на них не нажиться). Он несколько раз успел перекрестить грабителей, но был жестоко избит… Теперь я думаю: славно иметь веру, как у нашей ведущей; не всем старцам подобное под силу было… Ибо истинно говорю вам: если будете иметь веру с горчичное зерно и скажете горе сей: «Перейди отсюда туда»,— и она перейдет; и ничего не будет невозможного для вас (Мф. 17, 20).

; Удивительная закономерность: чем меньше человек находится под омофором Церкви, тем больше недостатков в ней он обнаруживает. По мере воцерковления «недостатки» улетучиваются, яко дым. «Ковчег Ноев принял неразумных животных и сохранил их неразумными, а Церковь принимает неразумных и изменяет». Свт. Иоанн Златоуст.

; Сколь ни искал, не сумел найти давно читанного рассказа Чехова «Невеста». Сюжет, как всегда, прост: в дом тетушки зашел по мелкому делу племянник. Проживала тетя с родной дочерью на выданье. Посещение было пустячным, и вскоре молодой человек напрочь забыл о нем. Спустя несколько лет он вновь попал в этот дом. Тетушка была в трауре. «А где же ваша дочь?» — спросил племянник. «Она умерла»,— тихо ответила тетя. Она умерла от любви к племяннику, потому что в ее безцветной, как небеленое полотно, жизни других событий более не случилось… Пронзительный, берущий за душу рассказ из жизни. А кто-то называет Чехова бездушным, неверующим и даже холодным человеком…

; Странные мы все-таки люди, русские… Живут со мной в Питере три двоюродных сестры и два брата; родной брат в Москве; двоюродные брат и сестра в Латвии. Поле под названием «жизнь» почти прошли, а встречаемся только на похоронах близких. И если бы обиды какие были между нами или зависть,— да просто некогда! Ни совета, ни помощи, ни душу отвести. Странные мы все-таки люди... «В круге радиусы связуются в центре, и чем они ближе к нему, тем ближе друг к другу; по мере удаления от центра, они делаются более и более далекими и разобщенными между собой. Так и люди, чем дальше от Бога, тем дальше друг от друга». Авва Дорофей.

; Отец Иоанн серьезно заболел; по телефону не пробиться и сам не звонит по немощи. Все же напросился навестить под предлогом, что принесу только что вышедшую книжку о новых чудесах святителя Николая по материалам нашей газеты «Правило веры». Встретил духовник приветливо, усадил поговорить во дворике.
— Ну что, книжку принес?
— Принес, батюшка.— Протягиваю ему три штуки.
— А я просил десять,— напомнил он.
— Батюшка, да ведь каждая 24 рублика стоит, жалко.
— А деньги, которые люди редакции несут на киоск, тебе не жалко? Я ведь книгами не торгую — дарю чадам своим да на остров о. Николаю отправлю.
… На другой день батюшке передали десять книжек. Потом еще пять: жадная она у меня, моя жадность. «Слова и повеления духовного отца исполняй. Неоткровенность духовному отцу есть дело сатанинское. Иначе, как будет пользовать он нас, когда не знает, что в нас?»

; Обратилась ко мне знакомая с просьбой от ее знакомой. Суть дела проста, как гвоздь: просительница с группой православных журналистов направляется к мощам святителя Николая Чудотворца в Бари, и ей, чтобы не чувствовать себя не в своей тарелке, хотелось бы представиться корреспондентом газеты «Православный Санкт-Петербург». Я отказал: Отвергнув ложь, говорите истину ближнему своему; потому что мы члены друг другу (Еф. 4, 25).

; Общеизвестно, что Православие против смертной казни. Но люди почему-то считают, что пожизненное заключение — слишком мягкое наказание для преступников. Что это такое, я нашел в Интернете в статье «Остров мертвых». Учреждение ОЕ-265/5 для вечно заточенных находится в пос. Новоозеро Белозерского района Вологодской области. Тюрьма расположена на острове Огненный в стенах бывшего монастыря. Здесь содержится 156 «лиц спецконтингента», 153(!) попали сюда за убийства, трое — за бандитизм. В общей сложности обитатели Огненного отправили на тот свет 451 человека, из них 67 детей. Нормальному человеку трудно понять, что такое — жизнь вне жизни. Сами заключенные предпочитают называть себя смертниками. Они содержатся в камерах по 2-3 человека. Никаких контактов с соседними камерами. Туалет, прогулка — 1,5 часа в день под конвоем трех контролеров. Передвижение — только выгнув руки назад и с низко опущенной головой. В камере днем запрещено сидеть; разговаривать только тихо. За малейшее нарушение — карцер. Есть библиотека, получают газеты и журналы. Шитье рукавиц считается поощрением. Большинство заключенных становятся верующими. Один из них написал мне: «Почему-то в последние годы я постоянно ощущаю чувство вины за все, что бы ни происходило и ни случилось. Даже тогда, когда, казалось бы, должно появиться чувство обиды — я чувствую себя виноватым. Может, это и хорошо, может, так и должно быть? Не знаю…» Он попросил прислать посылку весом в 20 кг и две тыс. рублей, но, признаюсь, у меня не хватило духу сделать это… После убийства брата своего Авеля сказал Каин Господу: Наказание мое больше, нежели снести можно. Вот, Ты сгоняешь меня с лица земли, и от лица Твоего я скроюсь, и буду изгнанником и скитальцем на земле; и всякий, кто встретится со мною, убьет меня. И сделал Господь Каину знамение, чтобы никто, встретившись с ним, не убил его (Быт. 4, 13–15). Так и они…
«Всякий огнем осолится».
«Имейте соль в себе»…
Не огнь ли — моя темница,
Не соль ли — в моей судьбе?
В огне размягчилось сердце,
Очистила душу соль.
Блоком евангельской веры,
Забыл я неволи боль.
Воскреснет вольная птица
И в самом жалком рабе.
«Всякий огнем осолится».
«Имейте соль в себе».
Александр Солодовников

; Разговор с усопшей мамой:
— Мама, как ты? Тебе стало лучше?
— Немного. Ты молись за нас, сынок, молитва нам с папой очень помогает…
— Где ты, мама?
— Молись, сынок, молись, прошу тебя…
«Нет пользы усопшему ни в слезах, ни в скорбях, ни в воплях наружных; ему сопутствуют дела его, деяния его сопровождают его, и только молитвы и милостыни идут с ним и сопровождают его». Прп. Ефрем Сирин.
 
А  в отчий дом меня уже не тянет:
В других местах мои отец и мать.
Пока живу, язык мой не престанет
Молитвенно их души поминать.
Иеромонах Роман (Матюшин)
 
; Открытое письмо
Главному редактору газеты
«Санкт-Петербургские ведомости» г. Кузину О. С.
Уважаемый Олег Сергеевич!
Так уж случилось, что единственная светская газета, которую я читаю, — «СПб ведомости». Будучи редактором пяти небольших православных газет, я на собственном опыте познал, что такое редакторская жизнь: без ошибок не обходится ни одно издание.
Но 23 апреля Вы опубликовали статью известного писателя-атеиста Михаила Чулаки «Вакхабиты» идут». Талантливую статью о губительности пьянства. А проиллюстрирована статья рисунком не менее известного художника-карикатуриста Виктора Богорада. На нем изображен стоящий на коленях ободранный мужик со сложенными вместе на уровне груди ладонями, молящийся на водочные бутылки, которые закрыты сверху луковками церквей с крестами. Это изображение — оскорбление для православных верующих. В статье нет ни звука про Православие, если не считать кощунственно извращенной М.Чулаки заповеди Блаженств в самом конце: «Блаженны трезвенники, ибо они наследуют просторы России». Столь вольное толкование Евангелия думаю, недопустимо...
Если уж обыгрывать название «Вакхабиты идут», то Богораду следовало бы вместо крестов нарисовать мусульманские минареты с полумесяцем, а вместо русского мужика — мусульманина в чалме. Но он не сделал этого. А не сделал по двум причинам: во-первых, Богорад много лет допускает подобные кощунства, изголяясь над Православной Церковью. Во-вторых, если бы он осмелился нарисовать нечто подобное, в карикатурном виде затрагивающее ислам, мусульмане без зазрения совести могли отправить «художника» на тот свет за надругательство над их верой. Вспомните хотя бы историю с поэтом Салманом Рушди, автором «Сатанинских стихов»…
Естественно, я не требую никаких опровержений. Хочу лишь смиренно просить Вас не допускать подобных вещей в будущем, надеясь на то, что сделано это неосознанно. Если же здесь присутствует особый смысл, то мое письмо обращено в пустоту.
С уважением, редактор газеты «Православный Санкт-Петербург» Александр Раков
24 апреля 2002 года.

; Принесла женщина в редакцию пожертвование. Я взял список, куда мы записываем имена благотворителей, чтобы потом передать о. Иоанну для молитвы о здравии, но женщина отказалась назвать свое имя. И объяснила, почему: в церкви она подала записку о здравии своей подруги, а через несколько дней подруга умерла. И мама сломала два ребра после того, как она подала за нее записку. Теперь она боится подавать записки о здравии. Долго я пытался объяснить ей, что здесь нет никакой связи, что это не больше чем суеверие: апостол Павел призывает нас непрестанно молиться. Убедил ли? — Не знаю…

; Получил по электронной почте письмо от читателя газеты с семилетним стажем. Письмо большое, ругательное. Возьму лишь самый конец: «Такая форма, как «записки редактора», на мой взгляд, себя исчерпала. Мне очень нравится, что в вашей газете присутствует личность редактора — хорошая газета должна иметь личностный тон. Но в меру. Поначалу, когда «записки» появились, я с них чтение газеты начинал, как с самого интересного материала. Но сейчас вам надо искать другую форму общения с читателем. А то как-то скучновато стало и не самые хорошие черты проступают ваши». Что ж, прислушаемся к мнению читателя и будем ставить точку. Но прежде мне нужно сказать самое главное; оно должно уместиться в последнем абзаце:

; Мне 55-й год, идет всего мой 12-й Великий пост. Положа руку на сердце, скажи честно — стал ли ты лучше? И я отвечаю: «Да, но на малую малость». Есть вещи, которые боишься доверить даже бумаге — только духовнику. Но и перед духовником еще надо решиться выскрести изнутри ком липучей, дурно пахнущей грязи. Да и это не все — покаяться, надо отчистить душу от грязи навсегда. А на это годы потребны, а с иными грехами, кажется, и жизни не хватит. Тут как Господь управит. Уж каким курильщиком был — бес не нарадовался, а бросил без мук и сожалений — Бог помог. Так же, как и отвязаться от «братьев по разуму». А на битву с «зеленым змием» годы ушли — и какие! А гордыня, блуд, несмирение, хвастовство, недовольство болезнями, самооправдание, земные мудрования, грубость, гнев, раздражительность, непослушание духовному отцу, нелюбовь к врагам, тщеславие, самость, нетерпение, многословие, блуд мысленный, неупование на Промысл Божий, злопамятство, неблагодарение Бога в скорбях, леность при молитве, любовь к вещам, скупость на милостыню, неполное соблюдение постов, напрасные подозрения, непрощение обид, праздность, вера в сны, обидчивость, осуждение мирян и лиц духовного звания… места не хватит перечислять — почти всегда оставляют за собой поле духовной брани. Бывает, и без боя сдаешься… И все равно, тяжести на душе стало меньше: душа расправляется, что ли, и тихо-тихо обращает тебя к Богу. Так стал ли лучше? — Нет, это Господь по милосердию Своему грехи открывает не сразу, а по вере, чтобы и раскаяться в них успел, и крохотный плод покаяния вырастил, и в океане отчаяния не утонул от их великого в тебе множества. Святитель Игнатий (Брянчанинов) сказал: «Проси у Бога дар зрения своих грехов, своего падения». Господи! Прости, вразуми, помоги, не оставь, помилуй!
Раб Божий Александр Раков



ЧАСТЬ II. «ЗАВЕТНЫЕ УЗЕЛКИ. ЗАПИСКИ РЕДАКТОРА» (2003)

; В несколько присестов (знаю, знаю, так не говорят) с наслаждением одолел 900-страничную книгу «Не от мира сего. Жизнь и труды о.Серафима Роуза», Рос.отд.Валаамского общества Америки, М., 2001. Какого духовного гиганта взрастило Православие в неправославной Америке! Жизнь нашего современника, ставшего святым, близка и понятна. А благих дел он успел совершить столько, что тот «аромат Православия», который сопровождал его короткую жизнь, не выветрился до сих пор. Он говорил: «Не удивительно, что трудно быть христианином, почти невозможно. Никто сознательно не изберет жизнь, в которой чем праведнее живешь, тем быстрее умрешь. Потому-то мы вечно ропщем, стараемся облегчить себе жизнь, пойти на компромисс со своей христианской верой, хотим и в мире сем преуспеть, и жизнь вечную стяжать. Но выбор сделать придется: либо счастье мирское, либо вечное».

; К о.Серафиму в пустынь приехал молодой паломник. Он с увлечением толковал о старцах, Иисусовой молитве, истинном монашестве, подвижничестве святых Отцов. Но однажды о.Серафим увидел, как юноша идет, напевая модный мотив и прищелкивая пальцами. О.Серафим удивился и спросил, не противоречит ли рок-н-ролл его духовным устремлениям. Молодой человек пожал плечами: «С чего бы? Когда мне хочется духовности, я «врубаю» святых Отцов». То есть, он просто менял кассету и слушал духовные старческие наставления. О.Серафим назвал подобное липовой религиозностью: можно подвести лошадь к воде, но заставить пить нельзя.
 
; Полгода я был отлучен не только от Причастия, но и от вождения автомобиля. Получая водительские права из рук начальника районного ГАИ, сказал: «Самое смешное, товарищ подполковник, что я вообще не пью. Тогда меня бес попутал…» «А я пью по случаю, — ответил начальник. — Только никогда нетрезвым за руль не берусь»… «Как для потерявших аппетит и чувствующих отвращение к пище, полезна горькая полынь, так для злонравных полезно терпеть злоключения». Св.Исихий Иерусалимский.
 
; Пользоваться компьютером я стал недавно и через силу — работа заставила. Разыскиваю, в основном, православные новости на православных сайтах. Приходится читать и солидные светские новостные ленты. Сопровождают их, как правило, так называемые «баннеры» с изображением завлекательных красоток. Однажды я случайно нажал не туда, и обнаженная женская плоть стала переполнять экран. Чем больше я стремился справиться с напастью, тем стремительнее безстыдство наполняло комнату. И только срочная подсказка специалиста остановила вторжение. Поэтому советую: держите ухо востро — жрицы любви способны из виртуального пространства мгновенно переместиться в ваш мир. Стоит лишь нажать кнопку… «Как разломанный водопровод не удержит в себе воды, так рассеянное око не удержит целомудренного ума». Прп.Ефрем Сирин.
 
; Прочитал духовнику по телефону эту записку. «Случайно, говоришь, нажал? Напомни при встрече, чтобы я на тебя за это епитимийку наложил. Знаешь же про все свои «случайности». И поменьше с компьютером возись — тогда не нажмешь, куда не следует…» Не проведешь батюшку!

Я просил, умолял Интернет
Записать в виде сельского сайта
Вьюжный вечер и росный рассвет,
Ароматы цветущего сада,
Русской баньки березовый дух
И раздумья оттаявшей пашни,
Вкус просвирок в ладонях старух,
Тихий обморок кленов опавших,
Путных предков загробный завет,
Что цветами взошел на могилах…
И, смущаясь, изрек Интернет,
Что такое ему не по силам.
Николай Ильин

; Просыпаюсь утром под батюшкину молитву… К груди, ну там, где душа, словно горячую ладошку приложили, и внутри что-то приятно-необъяснимое происходит. При случае всегда говорю духовнику:
— Спасибо, батюшка, за молитву. — И называю день и час.
— Да я только воздохнул о тебе, Саша…
Как это — воздохнул? И опять выручает удивительный старец Паисий: «Если человеку больно за то, о чем он молится, то он и одним лишь воздыханием совершает сердечную молитву. Многие, когда люди просят их молитв, не располагают временем и молятся о нуждах этих людей одним лишь воздыханием… Воздыхание о чужой боли есть сердечная молитва. То есть, по своей силе оно равно целым часам молитвы»…

; Когда я еще читал «Комсомольскую правду», был там очерк о поджоге в деревне. Повздорив с соседями, негодяй спалил их дом вместе с тремя малолетними детьми. Погибли все. Когда поджигателя поймали, при нем нашли составленную им молитву: «Господи, сделай так, чтобы меня не обнаружили…» «Рыл ров, и выкопал его, и упал в яму, которую приготовил. Злоба его обратится на его голову, и злодейство его упадет на его темя»(Пс.7,16-17).

; А еще я собрал большую библиотеку, да такую, что, переехав на другую квартиру, все не могу разместить ее в пространстве. Конечно, много набралось за время учебы в Университете. Детективы и фантастику выбросил вон. Но большинство книг — фетиши: напоминают о каком-то событии. Зачем мне «История криминалистики» или, того хуже, «Декамерон» Бокаччо? Но как солдаты в строю, они продолжают стоять, вбирая в себя пыль и место… «Человек одинокий… а всем трудам его нет конца, и глаз его не насыщается богатством. «Для кого же я тружусь, и лишаю душу мою блага?» И это — суета и недоброе дело!»(Еккл.4,8).
 
; Но это я сказал про светские сочинения. Святоотеческой литературы у меня сравнительно мало, хотя именно сейчас Господь дает возможность поставить на полку все богатство, которым обладает Православие. Здесь, думаю, ограничений быть не должно: не уразумеешь сейчас — поймешь позже. В книге И.М.Концевича «Оптина пустынь и ее время» описан случай. В 1915 году в Оптину поступил брат, у которого обнаружилась неуместная для инока страсть к накоплению книг, а батюшка Нектарий, к смущению многих, это поощрял: «Скоро духовный голод будет, книг не достанешь…» Не к нам ли тоже обращены его слова?..

Прерванный разговор
— Ты скольких убил? — прямого прямей
спросил меня друг, кривя бровь.
— Не пачкал я рук и из-под ногтей
чужую не выковыривал кровь;
в боях отстреливался, стрелял
и, может, поэтому не был убит…
Так я разговор ненужный прервал.
Глотком одним выпил спирт.
Да, нам покаянная речь не нужна,
Сумели мы Родину оборонить;
Без боя разорена страна —
Вот надо о чем говорить.
Виктор Федотов

; Вечный огонь, горящий по всей стране на братских воинских захоронениях, да возложение венков есть отзвук дохристианских времен. Если говорить честно, это языческие капища. На Руси давней традицией было установление на месте побоищ православных поклонных крестов, а потом часовен или церквей в память отдавших живот свой за Отчизну. Нынешние власти, где могут, противятся этому. Они мотивируют отказ тем, что якобы неизвестно, какого вероисповедания были погибшие солдаты. А какой веры мог быть русский солдат?…
 
; А в том, что воевали верующие люди, нас убедил случай. В редакцию принесли круглую рифленую коробочку из-под противогазных стекол, найденную на месте боев в Лодейнопольском районе недалеко от деревни Струги Красные. Кроме письма с датой 21 августа 1941 года, фотографий родственников, в коробочке сохранились переписанные от руки 90-й псалом, молитвы Святителю Николаю и св.страстотерпцам Борису и Глебу. Письмо начиналось с пожелания здоровья и благословения Божия и заканчивалось так: «Да сохранит тебя Господь Вседержитель и Святитель Николай! Остаюсь в ожидании встречи после войны. Твой отец К.Верховский». Не будем забывать, что храмы оставались открытыми до середины 30-х годов… Редакции, к счастью, удалось разыскать родственников и передать им дорогое послание.

; Священники теперь редко соборуют умирающих — много канители. «Я лучше исповедаю и причащу ее», — ответил молодой священник на мою просьбу совершить таинство Елеосвящения над уходящей в вечность мамой. Нет у священников времени вершить главное дело своей жизни… А отпевание в морге? За большие деньги, по уговору — 740 рублей — отслужил короткую литию по усопшей тете священник в комнатке при больнице им.Красина 20 марта 2002 года. И еще предлагал сделать пожертвование на его храм… Безпардонное выворачивание карманов у убитых горем людей нельзя оправдать ни нуждой на приход, ни бедностью священника. Поэтому многие, в целях экономии, отправляют усопших в последний путь, избегая помощи церкви… «Вознаграждение православного приходского духовенства за исполнение церковных и приходских треб состоит в доброхотных даяниях прихожан, и священнослужители, уличенные в вымогательстве платы за преподание треб, отрешаются…»; далее см. «Настольная книга священно-церковно-служителя», т.2, стр.950, изд.Московского Патриархата, 1993.
 
; Машин стало значительно больше, а людей без достатка, голосующих даже при нужде у дороги, не стало вообще. Раньше и сомнения не было, что обязательно остановится доброхот и довезет безплатно, даже если и не по пути. Теперь об этом можно забыть. А мне батюшка вообще запретил подвозить случайных людей: «Хочешь машину потерять или голову?» Бережет… Иногда я нарушаю запрет, подсаживая пожилых по дороге на дачу… «Пусть у тебя всегда берет перевес милостыня». Св.Ефрем Сирин.

; Чем больше люди стареют, тем меньше любят отдыхать. «Как свежие воды, превратившись в стоячие, портятся — так точно душа и тело человеческие портятся от праздности». «Цветник духовный».
 
; Навестил батюшку в праздник Святителя Николая. Во дворике цветут пасхальные тюльпаны. Батюшка недужит — болит ножка, — но служил вчера и сегодня, хотя врачи запрещают. Завтра операция: будут зашивать плохо заживающую рану. Отца Иоанна жаль до слез. Привел он меня в домик для приемов и посвятил время. Еще подарил присланную его духовным отцом старцем Николаем икону «Страшный Суд»: в центре Всевидящее Око, над ним слова: «Приидите, благословении Отца Моего, наследуйте уготованное вам Царствие»(Мф.25,34) — и праведники, следующие наверх, к Божией Матери и Пресвятой Троице. В нижней части, под словами «Идите от Мене, проклятии, во огнь вечный, уготованный диаволу и аггелом его»(Мф.25,41) — ужасная картина мучающихся в аду грешников разными муками. Повесил икону над постелью, чтобы была перед глазами и отвращала от греха. «И как человекам положено однажды умереть, а потом суд; так и Христос, однажды принеся Себя в жертву… во второй раз явится не для очищения греха, а для ожидающих Его во спасение»(Евр.9,27,28).

; Из проповеди: «Имена наши — это название послушаний, которые роздал Господь всем нам. Это название, наименование даров Духа Святаго, которые при Крещении роздает Господь Дух Святой каждому крещающемуся! В каждом имени человека заключается смысл. Имя человека — должность его! И должность вечная, начинающаяся от Крещения и в безконечные времена времен». Архимандрит Петр(Кучер), 2003.
 
ОТ БЕЗБОЖНЫХ ОТЦОВ …
Золотые слова растащило по норам ворье,
И аукнулась нам безконечная наша безпечность.
Поспешаем за веком и в душах несем не свое,
На сегодняшний день поменяв православную вечность.
Разрастается зло, выползает из темных щелей.
Погремушками слов азиаты гремят на рассвете.
Встань за Родину, друг мой! Молись и себя не жалей —
От безбожных отцов не рождаются русские дети.
Владимир Шемшученко, СПб
 
; Редакционная почта. «Около месяца назад я отправила вам открытое письмо Патриарху Московскому и всея Руси Алексию II. Хотелось бы получить от вас какой-то ответ». Что ж, отвечаем русской пословицей: «Кабы бабушка не бабушка, так была бы она дедушкой».

; Глупые мысли: тысячами ниточек связан человек с грешной землей — работой, семьей, знакомыми и родственниками, ценами на товары, квартплатой, обязательствами, долгами, планами на будущее, вещами, наконец, — и вдруг по смерти все исчезает. Но у души остается же память, раз держит она все грехи и благодеяния усопшего. И трудно, наверно, привыкать душе к новой жизни — тянет к привычному. Возможно, и мыслит испуганная душа первое время только о земном. Так ли? Скоро узнаем… Долго искал, но наконец нашел у свт.Феофана Затворника: «Усопшие не вдруг свыкаются с новою жизнию, даже и у Святых некое время держится земляность. Пока-то она выветривается, требуется время большее или меньшее, судя по степени земляности и привязанности к земному. Третины, девятины и сорочины указывают о степени очищения от земляности. Есть догадка, что сии 3,9 и 40 — соответствуют каким-то поворотам в образовании младенцев в матерней утробе. Видения были… и они благонадежнее в определении, чем наши догадки. Догадки — шаткое дело. Я думаю, что видения только подтвердили, а дело уже было в ходу в Церкви Божией». Поэтому так важна молитва за усопших в первые дни после кончины.

Село стоит
На правом берегу,
А кладбище —
На левом берегу.
И самый грустный все же
И нелепый
Вот этот путь,
Венчающий борьбу
И все на свете, —
С правого
На левый,
Среди цветов
В обыденном гробу…
Николай Рубцов

; В юности возьмешь ветку сирени и ищешь редкий цветок из пяти лепестков. А найдешь — заколотится сердце — и съешь «на счастье». Всегда сбывалось. Сегодня, сколько ни высматривал, так и не высмотрел сиреневую пятилепестковую звездочку. Тогда положил я в рот обычный цветок сирени. Сладко заныло сердце… «Ничего отнюдь (кроме одних грехов) в мире не происходит без воли Божией. Случай (фортуна), благоприятный или печальный, не есть что-нибудь существенное, но сонное мечтание язычников, вымысливших, по неразумию своему, некую богиню Фортуну, имеющую будто бы власть и силу распоряжаться переменами счастья или несчастья в жизни людей». «Илиотропион».
 
; Даже человек устает от многомесячного проживания в благоустроенной квартире. Что уж говорить про животных! Наши кошки, попав на дачу, первое время не находят себе места, бегают на улицу и обратно. Лавина запахов и звуков обрушилась на них. На мордочках удовольствие и страх: не увезут ли назад? Потом привыкнут и станут вести обычный для хищников образ жизни — промышлять по ночам и отсыпаться днем. Осенью, вернувшись в тесноту квартиры, отвыкшие от общего корыта, оглушенные переменой, будут коты сидеть под дверью, просясь наружу. Но там, за дверью, уже другая жизнь…
 
; Красив полет говорливых чаек над водной гладью. Распластав длинные с изломом крылья, поджав лапы и склонив черную головку, при виде добычи она останавливает полет на лету и камнем падает в воду. Трудно спастись рыбешке от ее выверенного броска. Завистливые подруги поднимают гвалт, стараясь отобрать еду у охотницы. Да где там! Чайка набирает скорость и на лету проглатывает рыбешку. Разочарованная стая кричит ей вслед что-то обидное…
 
; Сидели мы на лавочке парковой. Перед нами неподалеку чернела попрыгунья-ворона. Знаете, какие они осторожные, а тут чуть не рукой можно достать. Крошки ее не интересовали. Слишком близко она не подходила, но и не улетала — в глаза заглядывала и словно звала куда-то. Не сдержав любопытства, двинулись за птицей сквозь кустарник. Под деревом лежал выпавший из гнезда вороненок. С помощью пробегавшего мальчишки птенец был водворен на место. Сделав над нами несколько кругов благодарности, мама-ворониха опустилась в гнездо.
«Спасай других, если хочешь спасти себя; давай временное счастье ближним, если хочешь насладиться счастьем вечным; уделяй земные блага другим, если хочешь вкушать блага небесные». Протоиерей Родион Путятин.
 
; Волны слизывают четкие отпечатки ног на мокром песке. Сначала остаются неясные впадинки, потом исчезают и они. Так и память человеческая… «Нет памяти о прежнем; да и о том, что будет, не останется памяти у тех, которые будут после». (Еккл.1,11).


; Из письма заключенной: «Мне 27 лет. В аварии потеряла ногу, а потом, едва выйдя из больницы, совершила преступление и потеряла свободу. Считала себя необыкновенной, избранной — вот и испытывает меня Господь. Гордость изворотлива, даже болью начинаешь гордиться. Но нет никаких привилегий в том, что мне сейчас тяжело, — надо жить…»

; Попросил единственную школьную подругу написать, каким она помнит меня в детстве. И получил ответ: «Если бы мне дали одну секунду на размышление, я бы ответила — хулиганом. Почему-то вспоминается шестой класс, классная комната, залитая солнечным светом. Ты был светловолосым, задиристым, всегда спешащим, с пионерским галстуком на боку… Готовым выкинуть какую-нибудь неожиданность. Помню, ты носил часы на ноге; кто еще в классе мог до этого додуматься? Ты всегда был первым по истории, и твои знания меня удивляли. Еще ты учил меня играть в настольный теннис, помнишь? Дома у тебя висели настоящие шпаги. И на школьном карнавале ты был одет мушкетером. Таким ты и остался в моей памяти — дерзким и смелым романтиком…»
 
; Натура человеческая: найдешь у знакомого какой-никакой изъян, или грешок узнаешь, и он затмевает все лучшее, что есть в этом человеке. А все потому, что достоинства его уже не видны тебе — закрыл их грешок явный, а то и выдуманный.
«Враг в нас самих. У нас идет внутренняя война. Если внутреннее зло побеждено, то и внешнее покорится как слабейшее». Св.Иоанн Кассиан.
 
; Рядом с помойкой валялась книга из серии «Жизнь замечательных людей» — о выдающемся полководце Великой Отечественной войны генерале армии Иване Даниловиче Черняховском. Выкидываем потихоньку нашу историю на свалку. Поднял книгу, стряхнул грязь с обложки и поставил дома на полку.
 
; Еще в предреволюционные годы замечательный историк Иван Егорович Забелин писал: «Древние, в особенности Греки и Римляне, умели воспитывать героев… Они умели ценить заслуги героев, умели различать золотую правду и истину этих заслуг от житейской лжи и грязи, в которой каждый человек необходимо проживает и всегда больше или меньше ею марается. Они умели отличать в этих заслугах… историческую идею исполненного дела и подвига… Вся наша история есть темное царство невежества, варварства, суесветства, рабства и т.д.».
 

; Гуляли с внуком по песчаному берегу Ладоги. Вдруг перед нами оказалась огромная собака. Я растерялся, а трехлетний Кирилл, который и буквы-то не все выговаривает, неожиданно произнес: «Господи, помилуй!» и перекрестился левой ручкой (он левша). Собака дружелюбно повиляла хвостом и убежала по своим делам…
 
; Неизбывна боль и вина перед усопшими родителями… Сколько обид и ран нанес их душам, и так мало радости они от меня видели. Теперь каждое жгущее свое слово вспомнил, и поступки дикие, и не дадут они мне покоя до самой смерти…

РОДИТЕЛЬСКАЯ СУББОТА
Помяни,
Поставь свечу — и этот
Огонек перенесется вмиг
В ту страну,
Где мать твоя с рассвета
Ожидает
Знак твой, этот блик…
Я не объясню такое чудо,
Только знаю:
Мать моя глядит, —
Не летит ли огонек отсюда?
Что же он
Так долго не летит…
Геннадий Иванов

; Ох, Господи! Я вспомнил… Я вспомнил домашние искусственные роды: безжизненный, росточком 5-6 см, он покорно лежал на дне окровавленного таза. Мой крохотный, мертвый, по воле родителей до времени рожденный и убитый сыночек…
 
; Греческий митрополит Никопольский Мелетий назвал аборт «искусственным прерыванием сердечной деятельности»… После Всемирного потопа Ной услышал такие слова: «Я взыщу и вашу кровь, в которой жизнь ваша, взыщу ее от всякого зверя, взыщу такжк душу человека… ибо человек создан по образу Божию»(Быт.9,5-6).

; Знаки препинания, что дорожные знаки для автомобилиста: говорят, где замедлить чтение, а где и приостановить. По возможности избегаю употребления скобок и кавычек — глаза спотыкаются о них, заставляя резко тормозить чтение. Любимый знак препинания — точка с запятой — придает написанному нужную глубину: еще не точка, но уже и не запятая; многоточие в конце делает фразу объемной… у многоточия множество оттенков…
 
; Быстрокрылые ласточки то ввинчиваются в высь, то припадают почти к земле, то пролетают так близко от окна санатория, что можно рукой до птахи дотронуться. Потом снаружи увидел, что все оконные карнизы многоэтажки усеяны ласточкиными гнездами. Ласточки-родители, поймав добычу, кормят ненасытных малышей и снова вылетают за пищей — до 350 раз в день, неся в клювиках по 2-3 букашки. Пройдет время, и вставшие на крыло птицы будут так же неустанно взращивать уже своих птенцов, совершая круговорот жизни…
 
; Порой забредают в голову подлые мысли: «Ага, я в церковь хожу, спасаюсь, а такой-то ведет жизнь рассеянную, безпутную… Потом опомнишься: «Ты собственную муть до дна души вычерпай, а не суди о другом. Уразумей суть свою и место на земле, а на других не смотри, если пользы нет». Потом как-нибудь опять всплывет: «Ага, я в церковь хожу, спасаюсь…» Враг ли внушает, или духовная жизнь твоя — выдумка одна, но пока не избавиться от этого.
 
; Сделаешь доброе дело и напоминаешь при случае…


; Из-за отсутствия терпения стараешься на службе поскорее исповедаться. Потом открылось: стоишь далеко от батюшки, очередь медленная, и начинаешь мысленно перечислять — чтобы не улетучились — свои грехи, в которых хочешь покаяться. И всплывают новые или давно забытые; или даже единственный грех, промолчать про который ты не имеешь права, если по-настоящему очищаешь душу. Очень полезным оказывается это долгое ожидание исповеди…
 
; Шутка: «Васи нет дома — он в Интернете».
 
; Долго гляжу на линию горизонта, где море очерчивает границу тверди и неба. Хочется достичь далекой темно-синей линии и заглянуть за нее — а что там? Но чем ближе мы приближаемся к желанной цели, тем дальше она удаляется от нас. Наверное, только так человек может представить себе безконечность…

; Эстония, в отличие от России, такая чистенькая, ухоженная, с подстриженными газонами. «Вы, русские, в каком-то вечном ожидании», — сказала мне эстонка. И правда, мы все ждем чего-то — царя-батюшку, справедливости, Царствия Небесного…
 
; Украли тишину у деревни! Если похолодание воды в Ладоге служит препятствием для любителей трескучих водных мотоциклов, то теперь, взлетая с поверхности озера, издавая противный воющий звук, над побережьем стали летать моторные дельтапланы заграничного производства — новая игрушка российских нуворишей. Райской музыкой слышится теперь вечерний собачий лай или долгий стук соседского молотка. Куда отступать? У деревни отняли тишину…
 
; Диавол назывет тишину «ужасной силой»; он призывает заполнять жизнь шумом. «Всякое мгновение человеческое должно быть заполнено динамикой, шумом, фанфарами, возвещающими торжественность и безпощадность». Шум — единственная самозащита зла от голоса тихой человеческой совести, от тихого Слова Божьего… «Весь мир мы обратим в Шум!» — говорит диавол». Клайв Стейплз Льюис.
«Где нет тишины, там нет покоя; где шумит ничтожное, там смолкает Вечное; где суетится черт, там не услышишь пения ангелов. Сад Божий цветет в тишине». Иван Ильин.

; Летний лес умиротворяет душу. Густой аромат трав, хвои, сосновой смолы, грибов и ягод целительно наполняет легкие, заставляет дышать глубже. Пушистое от облаков покрывало неба бережет покой леса. Лес — величайший Божий дар человеку, щит жизни на земле. Лес не нуждается в человеке, зато человек без леса прожить не сможет. Чудовищное преступление совершают люди, уничтожая лес без меры выгоды ради; гигантские лесные пожары полыхают по всей планете: земля мстит человеку, превращаясь в пустыню.
 
; Юркая сороконожка ухватила дождевого червя за хвост и тянет за собой. Несмотря на разницу в весе, червяку не совладать с насевшим врагом. Не выдержав зрелища, бросаю червя в траву. Ошеломленная сороконожка бегает по кругу в поисках исчезнувшего обеда. Нет мира и в природе…
 
; Скупость равнозначна воровству.

; Во сне человек попадает в необычные, порой невероятные ситуации. Но его нравственные, духовные установки не изменяются. Иначе говоря, человек во сне ведет себя так же, как в жизни — совесть и во сне не спит. «Не слушайте снов ваших, которые вам снятся»(Иер.29,8).
 
; Монахиня в Пюхтице рассказала случай. Одна прихожанка украла с церковной тарелки деньги; вскоре лошадь откусила ей кисть руки. Было очень больно, а фельдшера в той местности не было. Неожиданно появился седой старичок и ласково сказал: «Ну что, милая, больно?» и перекрестил рану. Невыносимая боль потихоньку прошла. Исчез и старичок — Николай Чудотворец.
 
Правило веры, образ кротости —
Так, святой Николай, в молитвах
Мы к твоей прибегаем помощи,
Изнурившись в житейских битвах.
Моряки все мы в жизни бренной —
Берег скрыт, океан велик…
Только стоны и крики чаек —
Вот ответ на сердечный крик…
Но всегда в небесной лазури
Перед Господом предстоя,
Молишь ты, чтоб утихли бури
И утешилась вся земля.
Галина Сиротинская, Краснодарский край
 
; «Зачем все спрашивают у Бога: «Почему, Господи, мне так плохо?!» И никто не спросит: «Почему мне, подлецу, так хорошо?» Недаром старец сказал: «Не требуй справедливости у Бога, ибо, если бы Бог был справедлив, он давно бы тебя наказал». Никита Михалков.

; Есть натуры, скрывающие свою доброту за толстой броней, стесняющиеся своей доброты. Открыто добрых людей сейчас меньше — время не то, но вглядитесь пристальнее — и вы увидите, что никуда она не делась, присущая людям, столь нужная людям, неотделимая от людей, доброта — ступенька к Божией любви. Семь лет дружу с иеродиаконом Н.; мы познакомились в Печорах, когда он еще не был монахом. Пожизненный калека, с трудом передвигающийся по келье, — а глаза струятся любовью, и всем он готов помочь, и каждому делает подарки. Однажды в его доме в Печорах я бросил взгляд на редкую икону мученика Александра (память 11 октября), моего небесного покровителя. Отец Н. тут же снял ее со стены и подарил мне. Дружба с ним научает меня доброте…

; Надпись на кресте над могилой протоиерея Валентина Амфитеатрова(†1908): «Под крестом — моя могила, на кресте — моя любовь»(поэт А.Кольцов).

; Батюшкина палата в самом конце длинного больничного коридора. Иду и думаю, не почивает ли батюшка, или вдруг у него посетители. Но еще издали вижу у открывающихся дверей знакомую фигуру в непривычном домашнем халате. «Саша! — сказал духовник при встрече. — Лежал я на кровати, но что-то мне подсказало: «Иди, встречай». Я и вышел в коридор, и ты идешь навестить меня. Я так рад тебе». Приятно мне стало от этих слов, хотя знаю, что батюшка рад каждому. И все равно благодарю Бога, что дал мне такого духовного отца. Отец Иоанн и есть мой самый настоящий отец…
 
; Иногда, не часто, когда зажимает сердце, спрашиваю себя: а вспомнят ли обо мне люди что-нибудь хорошее? Если не одарен даром любви, если нервность и гнев выплескиваются через край, отталкивают глаза и язык, если прячешь жалость, не в силах помочь, если… Да нет, найдется, непременно найдется добрая душа, которая вспомнит. Иначе невозможно жить.
«Раздражительное состояние духа происходит, во-первых, от самолюбия, что делается не по нашему желанию и взгляду на вещи, а во-вторых, и от неверия, что будто бы исполнение заповедей Божиих в настоящем месте не принесет никакой пользы». Прп.Амвросий Оптинский.

; Получил письмо от читательницы «записок»: «В вашем возрасте нескромно быть таким откровенным». Читатель, как всегда, прав; вот только возникает вопрос: а в каком возрасте это считается допустимым? Не скрою: внесло смуту в мою душу это письмо; стал всерьез думать — писать, не писать… Но так вовремя принес попутный ветер другое письмо. Часть его привожу вовсе не для того, чтобы кому-то что-то доказать, — разобраться хочу, это ведь каждого касается…
 «Замечательно! Доходит до сердца и трогает нежной печалью. И не ждите ничего — пишите, горите сами. Разве свеча, горящая в темноте, кричит: «Почему я одна горю?..» Нет, просто горит и освещает то, что ей под силу. Я ценю вас за искренность. Чувствуется, что все, что вы пишете, это правда. Правда ваша, субъективная, как и все правды (объективна лишь одна Истина), правда, которую вы не скрываете, и не пытаетесь казаться чем-то или кем-то, как большинство. Вот это меня (и, возможно, многих других) и подкупает. Правда равна смелости. Уметь открыть душу не каждому дано. Вы думаете людей просвещать, а на самом деле в записках своих открываете себя; а что может быть интереснее, важнее человека? Вы заявляете во всеуслышание, что не понимаете Авву Дорофея, и это честно, хотя невольно дает понять ваш духовный уровень сейчас, то есть вы раскрываетесь, не заботясь о том, чтобы пустить пыль в глаза… Меня почему-то особенно Авва Дорофей тронул в заметках ваших, и подумалось о вас с теплотой… Ну, а буйность ваша — оборотная сторона правдивости… Не обижайтесь, я ведь тоже слишком откровенна…»
 
; Первая книга пишется на основании опыта прожитой жизни; вторая — исходя из опыта написания первой книги. Третья, как правило, не пишется вовсе: не так много, оказывается, у человека мыслей, которыми следовало бы осеменить человечество…

; Какое глубочайшее одиночество должен испытывать человек, переживший своих современников! Нет жены, близких, детей, знакомых, одноклассников, даже врагов нет — все отправились в мир иной, а он все продолжает длить свои дни на земле. Что происходит в его душе и в чем он обретает покой? В Боге? Конечно; но и в воспоминаниях о прошлом: любая вещь, слово, даже звук и запах толкают память назад…

Все сверстники мои давно уж на покое,
И младшие давно сошли уж на покой;
Зачем же я один несу ярмо земное,
Забытый каторжник на каторге земной?
Петр Вяземский†1878
 
; Хорошее и увлекательное было дело в моем детстве. Да где в детстве — еще в начале 90-х я вовсю фотографировал своим экспортным «Зенитом», которым очень гордился. Наснимаешь, сам проявишь, потом заберешься в тесную ванную и творишь фотографии. Я не оговорился: именно творишь, потому что только от твоего умения зависело, какая получится фотография, и получится ли вообще. Сколько радости было, когда выносил из красной тьмы на свет Божий картонки, с моей помощью ставшими изображениями! А сейчас? Отшлепал пленку на «мыльнице», не понимая ни в композиции, ни в выдержке, ни в диафрагме, ни в других тонкостях фотоискусства, сдал в пункт с иностранной проявочной машиной — и получи пачку цветных, красивых, но бездушных картинок. Куда подевалась та радость открытия мира, когда с замиранием сердца ты смотрел, как в кювете начинает появляться снятая тобой фотография? Нынче и черно-белой бумаги не купишь…
 
; Каждый человек хочет оставить свой след на земле — книгой, памятником, славой или богатством, даже преступлением. Так выражается неистребимая жажда к безсмертию — и этим движется человечество. Но дух тщеславия неотделим от погони за славой. «Тщеславие приражается и к уму самым тонким злом, ибо эта страсть многосложна, разновидна и в одежде, и в виде, и в походке, голосе, деле, бдении, посте, молитве, уединении, чтении, знании, молчании, послушании, смирении», — утверждает св.Иоанн Кассиан. А святитель Иоанн Златоуст предупреждает: «Слава от людей так же ненадежна, как и сами прославляющие». Будем помнить об этом. (2002)

3. Избранное из книги «Время странствования. Записки редактора»

; «В последние времена мир будет опоясан железом и бумагой. Во дни Ноя было так: потоп приближался. О нем знал Ной и говорил людям, а те не верили. Он нанял рабочих строить ковчег, и они, строя ковчег, не верили, и потому за работу свою они лишь получали условленную плату, но не спаслись. Те дни — прообраз наших дней. Ковчег — Церковь. Только те, кто будет в ней, — спасутся». Прп.Старец Оптинский Нектарий(Тихонов).
В монастырях появилась новая должность: пресс-секретарь игумена (со светских организаций скопирована). Хочешь взять интервью — милости просим к пресс-секретарю; он и материал даст, и выправлять будет. Скоро, возможно, и о церковном «пиаре» станем толковать, хотя это английское словосочетание “public relations” в переводе означает безобидное «связи с общественностью».
 
; Кто-то из великих писателей сказал, что человек представляет из себя дробь: в знаменателе — то, что он думает о себе, в числителе — то, что думают о нем люди. Борьба с самостью — очень тяжелая борьба. Лучше всего ее умеют исцелять в монашестве — через послушание. Но это — удел немногих. В миру главные помощники — духовник, молитва и сугубое внимание к себе: осуждение и самоцен вместе под ручку ходят — под присмотром гордыни-матушки…
 
; — Батюшка, во всех невзгодах и грехах меня обвинила, — с обидой жалуюсь на сотрудницу. И начинаю оправдываться.
— А ты зачем с себя медали срываешь? Сколько раз повторял: ругают — молчи; хвалят — еще пуще молчи, как мертвый, и в сердце не пускай, чадо.
Батюшка, батюшка, достанет ли у вас сил меня на ноги поставить? От легкого ветерка шатает… «Великое счастье, когда при мысленной брани есть духовник, которому можно исповедаться. Бес ненавидит сей путь. Такое исповедание начинает умервщлять мало-помалу страсти». «Духовный руководитель».

; Монашеское царство. «…Не переживайте, Господь Сам назначает и Сам освобождает. Не она ушла, а Господь ее от Вас убрал. Вот и все. Так на это смотрите, философски и духовно. Работайте Господу, Он Вам поможет, если Ему угодно, чтобы дело продолжилось. И пошлет другого человека. Ведь столько есть людей талантливых, просите Матерь Божию помочь и послать нужного человека. Еще лучше будет, вот увидите. А М. просто по немощи ушла, не хватило характера, терпения и, конечно, смирения — того, чего и всем нам не хватает. Не огорчайтесь, возложите все на Господа: не Вы делаете, но Господь через вас…» Утешила меня, так легко впадающего в уныние, утешила меня матушка…

; Мамин совет дочке: «Если наступит такое время, когда нельзя будет носить крест на шее, то ты хотя бы пуговки на платье пришивай крестиком»…
 
; — Батюшка, как понимать евангельское выражение: «Будьте мудры, как змии, и просты, как голуби»(Мф.10,16)?
— Это про нашу истинную веру сказано. Опасности старайся избегать без нужды, язык свой длинный держи на привязи, но если поймали тебя и спасения нет, исповедуй нашу веру православную, даже если смерть грозит мучительная: бояться с Господом не следует — до конца стой. Уразумел, чадо?
Уразумел, дорогой батюшка, слова уразумел, а смогу ли выдержать последние испытания на деле? Но знаю, что ответит отец Иоанн: «Ты не о подвиге последнем думай, а слушай, пока время тебе дано, что тебе наша Святая Церковь говорит, да на службы ходи, заповеди исполняй, исповедайся и причащайся, молиться учись — и будет с тебя…»
 
; Как умирал голубок. Глядя в зимнее окно, жена воскликнула: «Смотри, кот голубя схватил!» Как был, в тапочках на босу ногу, я побежал по снегу спасать птицу. Пока нес домой, капельки крови стекали на рубашку. Голубок тихо сидел в корзине, а мы охраняли его от знакомства с двумя домашними хищниками. Когда ставили голубка на пол, он, весь взъерошенный, пытался ходить кругами, но падал клювиком вперед. Что делать? В зоомагазине купили витамины для попугаев, замочили для него булку. Ночью сквозь сон я услышал короткое трепетанье крыльев. Утром голубок не проснулся. Наверное, тогда-то ночью взлетел он в свой последний высокий полет…
 
; Двенадцатилетние мальчишки, прогуливая школу, играли за гаражами. Внезапно один из них, облитый бензином, вспыхнул, как факел. Вскоре мальчик умер в реанимации. Убитый горем отец впервые в жизни зашел в храм поставить свечку по погибшему сыну. Кто-то подсказал ему, что лучше написать записку о упокоении души усопшего. Отец сел на стул, ушел в себя и написал:
«О упокоении Бориса
Сынуля, я тебя очень люблю. Мы с мамой очень тебя любим. Жди нас, нам без тебя плохо. Твои мама и папа»
 
; Опять я заглянул куда не надо в компьютере. А ночью снится, как игумен дает мне скуфейку, и я все пытаюсь надеть ее на голову, а скуфейка с дыркой и все проваливается до шеи. Батюшке уж не стал рассказывать: и так все понятно…

; Зашел по делу к знакомому. В квартире пахло ладаном и еще чем-то непривычно-приторным. Уловив недоумение, знакомый объяснил: «А я еще зажигаю восточные благовонные палочки для запаха». Ах вот оно что! Но ведь воскурение ладана — не только дань почитания Бога, бесы его на дух не переносят. А восточные благовония возжигают перед языческими божками. Мой знакомый в церкви давно, и духовник его — всеми известный священник; его даже старцем величают. Так и будет он до конца дней разжевывать неразумным азы православия? Вот мы и топчемся на месте, — думая, наверно, что движемся к спасению…

; К слову, рабочий, рывший мамину могилу, когда закончил, сказал: «А теперь бросайте в могилу монеты, чтобы покойнице лежалось лучше». Я и рта не успел раскрыть, чтобы остановить немногочисленных провожающих. Это называется «выкуп земли» — древний языческий обычай. И еще. Поделился со знакомой, что вернулся только с кладбища. «Саша, да ведь нельзя зимой души усопших безпокоить! Не любят они этого». Почему именно зимой нельзя? Почему покойникам не нравится, если в земле только бренные останки, а душа давно там, где ей Господь определил, знакомая объяснить не смогла. А водку зачем пьют на могилах, усугубляя порой и так нелегкую участь почивших близких?…

; Летопись смутного времени. В первый день рождественских святок в деревне Паршово Владимирской области из 14 жителей были зверски убиты шесть стариков. Поводом к убийству послужила полученная ими накануне нищенская пенсия. Деньги, как видно, были нужны на водку…
Другой случай произошел в деревне Гришино Голышмановского района Тюменской области. 76-летнего конюха Николая ограбил и убил родной 19-летний внук с приятелями за то. что дед не хотел отдавать «похоронные» деньги. Зная его любовь к лошадям, внук стал избивать сначала его любимую кобылку Звездочку, а деда привязали к стулу и тыкали шилом, пока он не сказал, где спрятаны заветные восемь тысяч. Его все равно добили молотком…

 ОТЦЫ И ДЕТИ
«Эти мальчики завтра —
повстречают — убьют…»
А пока они курят
и сквозь зубы плюют.
А пока они хмуро
провожают твой взгляд,
и, бросая окурок
нарочито хамят.
В нашей лестничной клетке
снова каменный век, —
грамотей-малолетка
Начертал: «ЧЕЛАВЕК».
А еще — чуть повыше —
нацарапал: «КИНО»,
а другой — чуть пониже
срифмовал «МИМИНО».
…Они жмутся у стенки.
Они греются тут.
А попробуй задень-ка —
жизнь — и ту отберут.
Николай Астафьев, СПб

; «Главному редактору газеты «Православный Санкт-Петербург».
Здравствуйте, Александр Григорьевич!
На Рождество мне подарили вашу книгу «Страницы души». Не скрою, после прочтения осталось тяжелое чувство. Не хочу вас обидеть, но чувствую, что должна высказаться в интересах православного Петербурга. Ваша откровенность, наверное, заслуживает уважения, но благодаря ей читатели узнали, сколь грешны вы в прошлом и как медленно и трудно вы продвигаетесь по духовному пути. Честно скажу вам, что нам, читателям, хотелось бы видеть главным редактором православной газеты человека духовного, создающего вокруг себя атмосферу любви и доброжелательности. Вы же — человек очень материалистичный, авторитарный, о чем свидетельствует текст книги. Газете «Православный Санкт-Петербург» желаю измениться, стать более духовной и ближе связанной с жизнью православного Петербурга.
Читательница Елена» (без обратного адреса).

Письмо Елены и цитату я опубликовал в ближайшем номере газеты, но оставался в ожидании: а что ответят другие читатели? Признаюсь как на духу, искренность дается мне не так легко, как это кажется на первый взгляд; стараюсь не нарушать границы дозволенного, не возноситься, а то и прелестью заболеть можно. Пишу, потому что чувствую помощь себе и, как оказалось, братьям и сестрам по вере. Старцы вообще настоятельно советовали вести каждодневный дневник, более духовный, чем бытовой. Мои скромные записки и есть попытка ведения подобного дневника. Поэтому так важна для меня поддержка читателей, раз я решился вынести его на публичный суд.
 
; «Здравствуйте, Александр Григорьевич!
Письмо Елены оставляет состояние безпокойства за вас и Елену. За вас потому, что приходится такие письма читать, за Елену — что такие письма пишет. «Записки редактора» всегда читаю с особым интересом: в них очень часто нахожу созвучие своим мыслям, радостям, горестям и заботам. И чем больше в них откровенности, тем больше они задевают за живое в хорошем смысле этого слова, дают возможность что-то пересмотреть, обратить внимание на упущенные жизненные детали, раньше не замеченные… Духовность не бывает на пустом месте, она строится на преодолении себя, а православная жизнь — не сухое прочтение назидательных лекций, она — сама жизнь во всех ее проявлениях. Спаси вас Господи!»
Надежда Александровна Мальгунова, СПб
 
; Интересная закономерность: хороший отзыв всегда подписан. А ругают редактора в письмах за его «записки» — непременно без обратного адреса и часто без имени: «раба Божия», «Читатель» и прочее. Боятся, что им ответят? Или их письмо опубликуют? Не по сердцу мне подобная анонимность. Добрые дела творить, схоронив имя, — благо: «У тебя же, когда творишь милостыню, пусть левая рука твоя не знает, что делает правая, чтобы милостыня твоя была втайне; и Отец твой, видящий тайное, воздаст тебе явно»(Мф.6,3-4). А так…

; Приметы времени. У нашего киоскера 1 января умерла мама. Паспорт ее находился в это время на обмене в милиции. Теперь тело усопшей уже семь дней лежит в морге, а дочь в слезах бегает по закрытым инстанциям в безуспешной попытке похоронить маму. Все тщетно — гуляем праздники: от католического рождества до «старого» Нового года проку что-либо сделать нет — само государство поощряет гульбищенский разврат…
 
; «Слова-хамелеоны,/ Они живут спеша./ У них свои законы,/ Особая душа»./ К.Бальмонт
У них мэры — и у нас, у них White House — и у нас Белый Дом, парламент, сенаторы, презентации, инци[н]денты, шоу, муниципалитеты, президенты, спикеры, VIP-персоны, ток-шоу,брэнды, супервайзеры, промоутеры, префекты… Попугаи мы, попугаи!

«Чем служишь ты?» — «Чем служишь! Вот прекрасно! —
С насмешкой отвечал Жужу. —
На задних лапах я хожу».
Как счастье многие находят
Лишь тем, что хорошо на задних лапах ходят!»
Иван Крылов «Две собаки»

; Говоришь по телефону: «Запишите то-то и то-то», — и пропадает человек, связанный с тобой православным делом, на полчаса в поисках бумаги с ручкой. Стараешься с подобными индивидуумами не связываться без особой надобности: расхлябанный в малом тем паче подведет в большом… Прав ли?..
«В каждом из нас слишком много винтов, колес и клапанов, чтобы мы могли судить друг о друге по первому впечатлению или по двум-трем внешним признакам».А.П.Чехов.
 
; Редакционные будни. Смотрю газету после вычитки светским корректором и собственным глазам не верю: «Святитель Николай задушил еретика Ария». Я даже очки от внезапности протер. Ведь читатели над редактором смеяться будут после таких «открытий». Наконец дошло: корректор, не зная слова «заушил», добавила букву, чтобы довести фразу до «логического» конца… Так мы работаем. А вот как поступил умный преподаватель русского языка:
 
; Первокурсница саратовского вуза переписала роман Льва Толстого «Война и мир» за четыре месяца; она выполняла задание преподавателя русского языка. Осенью прошлого года он прочитал сочинение Федоровой и пришел в ужас от огромного количества ощибок. Из-за невыполненных домашних заданий студентку могли не допустить к экзаменам. По мнению Надежды, необычное задание сделало ее более грамотной. Теперь у нее одни пятерки. Утро.ru.
 
; ТелОвидение

; Я приобрел резиновую двухместную лодку и объемистый рюкзак, приготовил длинный список необходимого для автономного плавания при наводнении. Жена сначала возмущалась, а потом поняла, что это лишь игра стареющего мальчишки. Конечно, я фантазирую, что мы поплывем на утлом челне среди бурных холодных волн к спасению. — И куда грести? — с улыбкой спрашивает подружие. — К сыну на ул.Бутлерова, — так же весело отвечаю я, довольный, что жена приняла игру, — у него квартира на восьмом этаже… Так и не стал я капитаном белоснежного морского лайнера, о чем мечтал в детстве…

; — Батюшка, газете «Православный Санкт-Петербург» скоро 10 лет исполняется.
— Помню, помню, 14 апреля. Непременно поздравлю.
— Да я не о том, отец Иоанн. Все эти годы редакторствую, устал, отче.
— А тебе сколько годков-то? 56-ой? Еще побудь-ка 10 лет на редакторской должности — и благословляю на пенсию. Слышишь, чадо?
— Слышу, батюшка, как не слышу, — без вдохновения отвечаю духовнику, не больно веря, что достанет сил на столь долгий срок. Но раз духовник сказал… Много раз исполнялись его слова, а все противишься, самоволие проявляешь…
 
; В молитвенном углу келии Батюшки Николая Гурьянова висело духовное наставление, написанное его рукой:
«НЕ ЗАБЫВАЙ НИКОГДА, ДАЖЕ В САМЫЕ ТЕМНЫЕ ДНИ ТВОЕЙ ЖИЗНИ, БЛАГОДАРИТЬ БОГА ЗА ВСЕ, ОН ЖДЕТ ЭТОГО И ПОШЛЕТ ТЕБЕ НОВЫЕ БЛАГА И ДАРЫ. ЧЕЛОВЕК С БЛАГОДАРНЫМ СЕРДЦЕМ НИКОГДА НИ В ЧЕМ НЕ НУЖДАЕТСЯ».

; У замечательного старца Паисия встретил выражение: «искусство доброго помысла». Например, раздражает тебя на работе человек своим поведением, а ты заставляешь себя подумать: «Как хорошо, что он здоров и готовит материал для газеты». Или визжит, как поросенок, под окном автомобильная сигнализация, мешает сильно, а ты переключаешься на мысль: «Слава Богу, у человека есть исправная машина, и он успевает сделать много доброго для других». Или громко во дворе работает бетономешалка, а ты: «Благодарю Спасителя, что нет войны и бомбежек, и люди строят дома». И творишь короткие молитовки без остановки. Основное — правильное отношение к обстоятельствам, которые ты не в силах изменить. Спаси, Господи, мудрый старец! Я тоже испытаю таким образом избавиться от многолетней безсонницы…

; Навестил гостеприимный Свято-Введенский женский монастырь в Иваново в Прощеное воскресение, чтобы побыть несколько дней Великого поста. Разместил меня о.Амвросий в огромной и прекрасно отделанной келье для именитых гостей — другого места не оказалось. Все в ней было хорошо, только — очень холодно. Пытался согреться в подаренном монастырю Лидией Федосеевой-Шукшиной японском массажном кресле, но оно только намяло мне бока. А пост в монастыре строгий: первый день не пить-не есть, только молиться; остальные тоже. Знакомые сестры построжели и ушли в себя, а мне в келье для избранных было холодно, тоскливо и одиноко. Да еще запрет на еду. Не то, что не мог я выдержать в полном посте эти дни, а сама мысль о еде не давала покоя, и поддержать некому, и послушания, чтобы отвлечься, не назначили. Стыдясь сестер, я в тот же день уехал домой — то ли по слабости, то ли от испуга, то ли не готов был… А стыдно до сих пор… «Пост, как приносит пользу тем, которые разумно к нему приступают, так и вредит неразумно его начинающим». Св.Марк Подвижник.

; При случае подошла ко мне возмущенная до крайности женщина: в «записках» я упомянул, что отчества присущи только славянам, а еще точнее, русским.
— Вы оскорбили меня и моих знакомых! — бросала она в лицо.
Не имея никого обидеть, я все же спросил: — А ваше-то отчество какое?
— Адольфовна!
Ну, не знаю…
 «Отчество или отечие (пск., тв..) — название по отцу, по отцовскому имени, с изменением окончания его, попросту, на ов, ев, ин, и ова, ева, ина, а почетно на вич, ич и на вна, ична: Иванов, Ильин; Иванович, Ильич; Сергеева, Никитина; Сергеевна, Никитична и пр…». В.И.Даль. «Толковый словарь живого великорусского языка», изд.«Русский язык»,1989, стр.724. Такие времена настали — приходится доказывать очевидное… А, собственно, чему тут удивляться — графу «национальность» из новых паспортов-то изъяли…

; Пишу по памяти. К Оптинскому старцу на исповедь пришла женщина и сокрушенно каялась в грехе гордости. «А чем конкретно возгорждаетесь?» — стал допытываться старец. И выяснив, что никакими особыми талантами она не обладает, благословил: «Ну, гордись, гордись…»
 
; Не посещай мест, где раньше грешил — под любым предлогом, учат старцы. Не оставляй работы, супруга или жилья без благословения духовника: и то, и другое, и третье непослушание худой конец имеют…

; Монашеское царство. «Всечестная м.Н.! Получил оба Ваших письмеца, спаси Господи, за молитвы о моих близких. Стихов почти не пишу, опубликовал с десяток, но вскоре понял, что по сравнению с другими я не поэт, но поэзию очень люблю и, надеюсь, понимаю. Душа мается, даже Причастие, видимо, недостойное не спасает от уныния; кажется, что и родная газета надоела: каждый день одно и то же — проблемы те же, люди те же; вперед не движемся: то боремся за финансовое выживание, то ищу новых корреспондентов, то болею, то грешу или выдираюсь из грехов. Знаю, Господь помогает много, но как-то я подустал от всего, хочется разнообразия и... покоя. Здоровья мало: еще январь, а я уже настраиваю себя, как бы выдержать поездку в Обитель на Прощеное воскресенье. Пишу, пишу «записки», а так в себе и не разобрался; вернее,если бы осмелился писать предельно откровенно, то люди стали бы в лицо плевать. Друзей нет, поговорить не с кем; духовник болеет или занят другими. Возможно, завтра опять пойду в церковь, но к Причастию не готовлюсь — не могу сделать усилие. А то и вовсе буду валяться в постели. Выдавливаешь из себя грехи — уже и не знаешь, что сказать. Раньше все ездил в Иваново к о.Амвросию, меня там любили. Но духовник был недоволен, и постепенно как-то пропало желание ездить… Простите, не с того начал. Матушке И. искренние соболезнования по поводу кончины мамы, однако, есть один утешительный момент — мама ее закончила свои дни в монастыре, а это не каждому Господь дает. В «Серафимо-Дивеевской летописи» есть фраза: «Сестры умирали с легкой душой: знали, что их отмолят». Все принимаю к сердцу, take it easy не получается, а одиночество давит, давит… не передать. Ну и что — десять лет выпускал православную газету? Ну написал три книжки по своей душе? А душа все тоскует — по Богу ли или по незнанию Его… кто знает? Господь милостив ко мне, а я все недоволен, и нет во мне радости, давно нет. И поделать с этим ничего не могу: молиться не умею и не очень люблю, кроме четок, да и Богослужения частенько бывают в тягость. А скажешь это — люди отворачиваются: считают, что раз редактор, то крылышки должны быть за спиной, а я такой же грешный, если не грешнее… Приходила бывшая сотрудница, принесла небольшой материал. Я принял, заплатил гонорар. Обнял ее на прощание — куда моя злость подевалась? Не умею быть ни добрым, ни злым. Вся жизнь где-то между. Простите за длинное письмо. Поклон святой Обители. Не забывайте. Александр Раков».
 
; Монашеское царство.«… Вы мне дороги именно своими метаниями, духовной неустроенностью, всем тем, что Вас мучает. Это все — живое, в этом движение. Вперед ли, назад, — но не на месте. В основном люди или погружаются в самообман, или мелки. А метания сами по себе уже говорят о натуре ищущей и — пусть даже в последний день — я верю, обрящущей. Мне больно — не за Вас, а вместе с Вами. Помоги Вам Господи. Плохо было бы, если бы Вы говорили о своем духовном росте и достижениях. Даже если Вы проваляетесь в постели — душа-то плачет, совесть мучает, состояние покаянное и, может быть, это во много раз спасительнее, чем если бы Вы с благочестивым видом стояли в церкви и мнили о себе как о примерном христианине, да еще с укором в сторону таких нечестивых поглядывали. Слава Богу, что крылышек-то нет за спиной. На своих крылышках далеко не улетишь. А будет нужно — Господь Ангела пошлет и поднимет Вас на нужную высоту. С неизменной теплотой, м.Н».
 
; По родному городу: «Турнир на Кубок Александра Невского по русскому хоккею». Теперь вполне можно ожидать появления строительной фирмы имени святой блаженной Ксении Петербуржской…

; В простоте сердца. Продавал книгу в красивой обложке и пустыми страницами с названием «Из ненаписанного». Разбирали с охотой…
 
; Много лет папа был преподавателем — то во львовском Университете, то в конце жизни в ленинградском институте инженеров железнодорожного транспорта. Я был на его лекциях всего несколько раз. Он тонко чувствовал аудиторию и, когда она начинала уставать, именно тогда рассказывал что-нибудь забавное. Студенты смеялись, а папа постепенно возвращал их в русло темы. Еще он ставил оценки по шпаргалкам. Другие выгоняли или заставляли пересдавать, а он внимательно читал написанное бисерным почерком — и уж на тройку при усердном труде пойманный с поличным студент рассчитывать мог вполне: шпаргалка шпаргалке рознь, сам писал. Позднее я понял, как это мудро…
 
; —… У Есенина тоже не было литературного образования, — обиженно сказала отвергнутая мною начинающая «поэтесса»…

; Бродит неясное ощущение, что Господь тебя к чему-то готовит. И делание газет, и писание книг и прочее Божие — все для иного, таинственного, страшашего и… столь неповторимо желанного. И оттого, что никакими силами не познать, не проникнуть раньше положенного, становишься внутренне строже, ожидательнее… «Постижение воли Божией доступно чистым по жизни своей. Они получают дар духовного рассуждения, а оно выше всех добродетелей». Прп.Никон Оптинский.

; Скептики-атеисты часто говорят, что Крещенская вода не портится потому, что священники тайно опускают в чаши серебряные слитки, монеты, кресты. По этому поводу существует анекдот-загадка: «Сколько ионов серебра имеется в литре освященной Крещенской воды, если освящение проводилось в проруби, вырубленной во льду Волги в месте, где ширина реки достигает километра, глубина — десяти метров, скорость течения 5км/час, а крест, которым деревенский батюшка освящал воду, — деревянный?»

; Папа прошел Великую Отечественную войну с первого до последнего дня, бился и в Сталинградской битве. Он умер шестидесятишестилетним 31 января и похоронен 2 февраля — в день сдачи в плен фельдмаршала Паулюса и разгрома фашистов в гигантском Сталинградском сражении. Мама пережила блокаду и скончалась 24 января — в день прорыва блокады, а хоронили мы ее 27-го — в 57-ю годовщину снятия блокады Ленинграда. Вот такие совпадения. Но у Бога случайностей не бывает: Сталинградская битва и 900 блокадных дней стали, видимо, главными событиями в жизни родителей. И Господь это отметил…
 
; Теперь и фильмы про войну стали делать цветными, и правды в них все меньше, хотя от пиротехники уши закладывает.
…Я стоял у чистенького здания берлинского Рейхстага, а терпеливая очередь любопытных дожидалась под осенним дождичком входа внутрь — поглазеть, как заседает правительство. Меня туда не тянуло — отец уже побывал там в солнечном 1945. Потом он как-то сказал, что солдаты оставляли в фашистском логове не только надписи на стенах… Нынешним германским правительством принято решение уничтожить последние из оставшихся надписей. Посетителей туда не пускают. Я погрозил Рейхстагу кулаком — знай наших! — и поехал в Трептов-парк, поклониться Солдату-Освободителю…

; Мы как-то незаметно для себя разучились сорадоваться чужим радостям, но, к счастью, еще не потеряли способности сопереживать горю близких. И за то слава Богу! А уж зависть расцвела в наши дни пышным цветом — зависть правит миром: «Зависть есть скорбь по благополучию ближнего». Св.Василий Великий †379.

; Я уже упоминал, что мой отец был военным, и большую часть детства, с третьего по девятый класс, я провел за границей, в Венгрии и Польше. В 1956 году довелось попасть даже в «венгерские события». Мы, дети и наши матери, остались в маленьком городке Кечкемете, в доме с крепкими старинными воротами под охраной двух солдат. Разбросанные по городу русские семьи охраняла единственная 34-ка, и танк безостановочно кружил по мощеным улицам, скрежеща гусеницами и угрожающе вращая башней. С верхушки костела лупил крупнокалиберный пулемет. Отцы воевали в Будапеште. Повстанцы пытались взломать ворота нашего дома, но им это не удалось. Частью днем и особо ночью шла ожесточенная стрельба, и утром, когда нас скоренько выводили на свежий воздух, весь двор был засыпан блестящими автоматными гильзами. Мы старательно набивали ими карманы.. Потом под охраной бронетранспортеров семьи на грузовиках эвакуировали через приграничный Чоп в Москву. Переезжая в Будапеште по мосту через желтый мутный Дунай, я отогнул брезент и увидел крышу старинного мадьярского парламента, напоминающую решето. Страха в девять лет еще не было. Война запомнилась оглушительным грохотом выстрелов и женской истерикой. Отец остался жив: пуля прошла прямо вдоль виска, оставив прямую дорожку в волосах…
На другой год, уже в другом городе, Секешфехерваре, я учился в четвертом классе. С мадьярами-сверстниками мы продолжали «воевать» снежками или отстраненностью. А Венгрию и мадьяр с тех пор полюбил и хотел бы побывать в тех городках, где довелось пожить в детстве. Особенно в том, где довелось «понюхать пороху»…
 
; Учиться в пятом классе мне пришлось уже в Польше, в г.Легница. Это земли бывшей германской Силезии; в эсэсовском городке находилась теперь ставка главнокомандующего северной группой советских войск. Для меня наступило время первой любви, измен, ревности, тайных записок, неясного томления и других важных открытий в себе… Но память сохранила другое. Мы жили за границей, ни в чем не нуждались, но за четыре последних года я так исскучался по дому, что заграничная жизнь стала мне не в радость — душа неистово просилась назад. Только взрослым я узнал, что столь болезненное чувство тоски по Родине называется красивым словом «ностальгия»…

 Я — русская. Живу я не в России,
И даже не в России родилась.
Ах, этот край, «березовый и синий»,
Что между нами — пропасть или связь?
 Судьба распрядилась, где родиться,
И где хранить и корни, и язык.
Мне оборотнем быть? Оборотиться?
Но страх и совесть — рядышком, впритык.
 Сегодня мне твердят: ты на чужбине,
Что было прежде — пепел и зола…
Вчера, сегодня, отвеку, доныне —
Я буду русской, где бы ни жила.
Лариса Кудряшова, СПб

; Вспоминая о св.прав.Иоанне Кронштадтском, епископ Арсений Жадановский писал: «Батюшка часто в своих проповедях указывал на близкое Пришествие Спасителя, ожидал Его и чувствовал, как сама природа готовится к сему великому моменту. Главным образом он обращал внимание на огонь, котоым будет уничтожен мiр, подобно тому, как древний истреблен водой. «Всякий раз, — говорил он, — как я смотрю на огонь и особенно на бушующую стихию его при пожарах, то думаю: стихия всегда готова и только ожидает повеления Творца вселенной выступить к исполнению своей задачи — уничтожить все, что на земле, вместе с людьми, их беззакониями и делами». Еще запись: «Когда воды земного шара потеряют свое равновесие с подземным огнем и огонь пересилит водную стихию, непрестанно убывающую, тогда произойдет огненный потоп, предсказанный в Св.Писании и особенно в послании ап.Павла, и настанет Второе Славное Пришествие Господа и суд всему мiру. К тому времени нравы чрезвычайно развратятся. Верьте, что Второе Пришествие Господа Иисуса Христа со славою — при дверях».
 
А времени осталось мало.
И свет лампады — на исходе,
И день теперь быстрей уходит,
И ночь короче, чем бывало.
 Бежим, к себе теряя жалость,
Собой не правим. Зол погонщик.
Людей ли гонит? Псов ли гончих? —
А время до предела сжалось.
 Что за безмерная усталость
Среди сетей искать свободу!
Короче сутки год от году,
И время до предела сжалось.
Лариса Кудряшова, СПб
 
; Глупая мысль. Каких только музеев не существует в мире, даже представить трудно! А такого, о котором подумалось, нет и вряд ли когда будет. Можно назвать его «Музеем образа и подобия Божия». В нем раположится великое множество фотографий людей, твоих современников — не по заслугам вывешенных, не известных писателей, художников, зодчих, политиков, — одним словом, людей избранных, а всех людей, которые попали в объективы камер: детей, стариков, мужчин, женщин, младенцев, больных и здоровых, всех без разбору, потому что у них у всех одно звание — образ и подобие Божие. Можно с короткими биографиями. И даже при посещении музея фотограф делает твою фотографию, и она занимает свое место в конце огромной галереи. Нет ничего полезнее, чем вглядываться в незнакомые лица выхваченных из потока жизни людей, твоих сестер и братьев, и многое откроется пытливому взору. Только захотят ли люди смотреть на самих себя?…
 «Нужно любить всякого человека и в грехе его, и в позоре его, не нужно смешивать человека — это образ Божий — со злом, которое в нем». Св.прав.Иоанн Кронштадтский.

; «На низенькой тележке, на дощатых катках-колесиках, лежит под дерюжиной паренек, ни рукой, ни ногой не может. Везут его старуха с девчонкой из-под Орла. Горкин кладет на дерюжку пятак и просит старуху показать — душу пожалобить. Подымаются с гулом мухи и опять садятся сосать у глаз. От больного ужасный запах. Мне делается страшно, но Горкин велит смотреть.
— От горя не отворачивайся… грех это!
Руки у него тонкие, лежат, как плети. В одной вложен деревянный крестик, из лучинок.
— Ну, Миша, молись, встанешь! — говорит Горкин как-то особенно, кричит словно, будто ему известно, что парень встанет». И.С.Шмелев «Богомолье»
 
; А как большинство из нас подает милостыню? Мы пристально вглядываемся в лицо просящего, не пьяница ли, не обманщик, предпочитаем не подавать побитым, с синяками и ссадинами, высматриваем, не профессиональный ли это побирушка? И, конечно, ничего не зная о человеке и его беде, часто попадаем впросак. Греческий старец Иероним советовал прямо противоположное: «Когда творишь милостыню, не смотри на лицо того, кому ее даешь, хороший ли он человек или плохой. Ты, когда можешь, давай без исследования. Милостыня изглаживает множество грехов».
 
; И в другой раз советовал: «Когда тебе что-то приносят, чтобы ты это взял, зачем различными способами препятствуешь дающему получить благодать и показываешь, что не имеешь смирения? Если ты не имеешь того, что тебе приносят, бери. Если имеешь, то, не сказав ничего, отдавай другому, который этого не имеет».
 
; Краткости ради перескажу и так небольшой рассказ В.Н.Крупина «Баня горит…» Мылись зимой в сельской бане три девушки, и баня загорелась, да так, что выйти через предбанник нельзя уже было. Мужики разворотили жердями пролом, но девушки кричали, чтобы им принесли одежду, иначе не выйдут. А уже так прижгло, что две не выдержали и под общий хохот выскочили наружу. Третья оставалась в горящей бане. «Сгорит, а не выйдет», — сказали о подруге. Тогда один парень сбегал, принес одежду и кинул ее в проем. Когда бросал, задымилась шапка его и воротник пальто. «Наконец из проема вылезла одетая девушка. Даже платок на ней был завязан. Она упала парню на руки и потеряла сознание… В это время просела крыша, огонь и искры взвились…»
Прочитал я рассказик и раз, и другой, и третий, а на душе дивно хорошо, словно это я девушку спас. А дело в другом: как славно, что никуда оно не делось на Руси, такое понятие — «женское целомудрие»…

; Обыкновенное чудо. Сотруднику редакции срочно понадобилась платная консультация врача-специалиста. Я только взял ключи, чтобы достать из сейфа достаточно приличную сумму, как в домофоне раздался звонок и зашедший посетитель пожертвовал именно столько денег, сколько требовалось для оплаты врача. Пусть ухмыльнется невера… «Бог нам прибежище и сила, скорый помощник в бедах»(Пс.45,2).

; Когда во Франции по ТВ стали показывать страшные кадры того, что происходит с внутренними органами человека под воздействием курения, табачные монополисты сразу закрыли программу. Когда я вижу идущих по улице мужчин, женщин, красивых девушек и сопливых подростков с дымящейся сигаретой во рту, мне обидно, что они не увидели того, уже закрытого телефильма. Нет, я не осуждаю курящих: 25 лет я сам выкуривал по две-три пачки в день, но однажды Господь сотворил чудо — и я освободился от бесовской привычки навсегда. Теперь, когда мне говорят, что с сигаретой расстаться невозможно, я неизменно отвечаю: «А ты попроси Бога помочь, но взамен дай Ему обещание — что-нибудь серьезное: совершить длительное паломничество, устроиться работать в церковь, венчаться, никого не осуждать и т.д. Да мало ли в нас трудновыполнимых вещей! Послушайтесь, не смалодушничайте — потом скажете за совет спасибо. Не мне — Богу… Но должен предупредить: за невыполненное обещание Господь строго взыщет…»

; Она стоит, еще не старая и полуслепая, в длинном переходе метро и, не обладая ни голосом, ни слухом, старательно вытанцовывает нерасслышимые слова песни движением корпуса в такт вперед-назад. Со стороны это выглядит смешно — толпу это забавит, и подают мало. А женщина-инвалид все продолжает свой многочасовой «танец»: видно, без подаяния ей не прожить. Если встретите, — а вы ее непременно встретите, — не пожалейте монетки: незрячая ее заработала… Трудно остаться без зрения. А без души?..

; Ежедневно прохожу я через грязную подворотню в такой же загаженный подъезд, открываю ключом железную дверь, чтобы попасть на работу. Часто под ногами валяются использованные шприцы, а иногда я встречаюсь с их обладателями. Они не агрессивны, скорее, даже суетливы как-то, что-то химичат на подоконнике, и я убыстряю шаг, чтобы поскорее исчезнуть… Сразу припоминается рассказ Михаила Булгакова «Морфий», в котором писатель рассказывает о собственном опыте попытки воздержания от морфия: «…Большое безпокойство, тревожное тоскливое состояние, раздражительность, ослабление памяти, иногда галлюцинации и небольшая степень затемнения сознания», — читает он в медицинской книге. — «О, какие тусклые, казенные, ничего не говорящие слова! «Тоскливое состояние!» Нет, я, заболевший этой ужасной болезнью, предупреждаю врачей, чтобы они были жалостливее к своим пациентам. Не «тоскливое состояние», а смерть медленная овладевает морфинистом, лишь только вы на час или два лишите его морфия. Воздух не сытный, его глотать нельзя… в теле нет клеточки, которая бы не жаждала… Чего? Этого нельзя ни определить, ни объяснить. Словом, человека нет. Он выключен. Движется, тоскует, страдает труп. Он ничего не хочет, ни о чем не мыслит, кроме морфия. Смерть от жажды — райская, блаженная смерть по сравнению с жаждой морфия. Так заживо погребенный, вероятно, ловит последние ничтожные пузырьки воздуха в гробу и раздирает кожу на груди ногтями. Так еретик на костре стонет и шевелится, когда первые языки пламени лижут его ноги… Смерть — сухая, медленная смерть… Вот что кроется под этими профессорскими словами «тоскливое состояние»…
 
         ДУРМАН
Дурману девочка наелась,
Тошнит, головка разболелась,
Пылают щечки, клонит в сон,
Но сердцу сладко, сладко, сладко:
Все непонятно, все загадка,
Какой-то звон со всех сторон:
Не видя, видит взор иное,
Чудесное и неземное,
Не слыша, ясно ловит слух
Восторг гармонии небесной —
Ее довел домой пастух.
Наутро гробик сколотили.
Над ним пропели, покадили,
Мать порыдала… И отец
Прикрыл его тесовой крышкой
И на погост отнес подмышкой…
Ужели сказочке конец?
Иван Бунин

; В Смоленске летом 1918 года убили епископа Вяземского(Гневушева). Вместе с ним расстреляли еще 13 человек. Приговоренных к смерти на пустыре построили спиной к свежевырытой яме. Убивали по очереди, приставляя винтовку ко лбу. Очередь владыки была последней. Во время расправы он молился с четками в руках и благословлял убиваемых: «С миром отыди!» У красноармейца, который должен был прикончить архипастыря, дрогнула рука. Увидев страх в глазах палача, святитель сказал : «Сын мой, да не смущается сердце твое. Твори волю пославшего тебя!» Несколько лет спустя этого красноармейца, простого крестьянина, положили в больницу для душевнобольных. Каждую ночь он видел во сне убитого им святителя, благословляющего его. «Я так понимаю, — говорил он врачу, — что убили мы святого человека! Иначе как он мог узнать, что у меня захолонуло сердце? А ведь он знал и благословил из жалости, и теперь из жалости является ко мне, благословляет, как бы говоря, что не сердится. Но я-то знаю, что моему греху нет прощения. Божий свет мне стал не мил, жить я недостоин и не хочу. Как же жить, когда свет Божий не мил?» Протоиерей Владислав Цыпин.

; — Благословите, батюшка, хочу вот сигнализацию в квартиру поставить, а то ограбить могут, — прошу духовника.
— А чего у тебя брать-то? Незачем тебе сигнализация, ты бы молился больше, все толку прибавится…
; Признаюсь, я считал себя человеком богатым: книг полно, все в доме, кажется, есть, даже золотой перстень, подарок мамы, и любимая жена рядом. Призадумался и понял, что прав батюшка — «солидному» вору здесь делать нечего. А бомжам вторые этажи не нравятся. Но наклейку с крестом на дверь я повесил. На всякий случай…

; Зашла малознакомая соседка по площадке, попросила паяльник — телевизор ей ремонтируют. «Завтра верну», — пообещала она. И стала со мной происходить удивительная вещь: годами лежал этот старый паяльник с красной ручкой среди всякого хозяйственного хлама; пользовались им крайне редко. Но отдал в чужие руки — и будто счетчик застучал в голове: «Когда вернет? когда вернет?..» Прошел день, другой, третий, и я все порывался зайти к соседке… Потом сел в любимое «размыслительное» кресло и стал думать: «Православный должен уметь ждать; если вещь человеку нужнее, подари ему эту вещь; даже если соседка просто забыла вернуть твое, забудь и ты; если все же жалеешь — усмири свою жадность к вещам; наконец, пойди да купи себе новый паяльник — не разоришься…» И знаете, легче стало дышать душе: видно, одобрила она мои мысли…
 
; Письмо в редакцию. «Меня зовут Наташа. Мне 16 лет, и как все мои сверстники, я пытаюсь найти любовь и взаимопонимание. К сожалению, у меня большие проблемы с родителями. Нет, они все делают для нас, детей, — у меня есть брат и сестра. Я даже учусь в платной школе. Но… мама с папой давно уже не любят друг друга, без конца ссорятся. Папа часто бьет маму и сестру. Меня он давно уже не бил, но не потому, что любит… просто я ему лгу, изворачиваюсь, как могу. И так изо дня в день. Мы терпим тиранию отца, потому что живем на его деньги. Конечно, он по-своему любит нас, но вынести эту любовь невероятно тяжело. Из-за семейных передряг я остерегаюсь приглашать друзей домой, да и друзей у меня мало… Быть может, кому-то мои проблемы покажутся ничтожными, но мне они видятся огромными и неразрешимыми. А недавно у меня появилась идея: если я стану монахиней, то уйду от злобы этого мира. На этот путь меня толкает и еще одно соображение: не хочу завидовать той, на которой когда-нибудь женится человек, которого я люблю.
Вот только гложет сомнение: правильно ли я надумала, или это просто побег от себя и жизненных трудностей? Откликнитесь, помогите, дайте совет; так тяжело решать, когда тебе всего 16.
Наташа П., СПб
 
; Мы не мешкая попросили по телефону протоиерея Иоанна Миронова преподать Наташе пастырский совет. Вот что сказал батюшка: «Бог благословит Наталию. Наташа, ты думаешь, что монастырское служение — легкий путь… нет, это самый тяжелый и тернистый путь. Пройти дорогой, которой прошел Господь, не каждому по силам. Иноческая жизнь — это не каша с маслом. И дома-то у тебе много искушений от родителей и окружающих, а в монастыре искушений будет во сто крат больше. Иноческий путь не усеян розами и состоит не только из молитвенной радости и радости поста. Там тебя ждет послушание, которое наипаче поста и молитвы. Это значит: что тебе прикажут, то ты и должна будешь исполнить безпрекословно, собственной воли не имея. Дома-то папе можно немножко и неверно сказать, слукавить, а в монастыре коли неверно скажешь — Бога обманешь. Подумай об этом. Не легче ли жить в мире и согласии с домашними, чутко относиться к родителям, быть им примерной дочерью, с радостью, а не с кислой миной выполнять их просьбы. Тогда сердца их смягчатся и наполнятся терпением и любовью. Ибо сказано: «Итак во всем, как хотите, чтобы с вами поступали люди, так поступайте и вы с ними»(Мф.7,12).
Не нужно также расстраиваться, что у тебя мало друзей. Это даже хорошо. Потому что мирская жизнь и мир, по Евангелию, — во зле лежит. Стало быть, дружба с миром — это дружба со злом. Дискотеки, бары, ночные притоны не дают радости человеку, но лишь погружают его в бездну греха и порока. Поэтому я только радуюсь за тебя, что ты мало ходишь на всяческие увеселительные собрания. Ищи прежде Царствия Божия и в дому устраяй духовный мир, чтобы твои родители жили дружно, в любви и радости. Видишь, что назревает ссора, стеной становись на пути злобы и ненависти, водворяй мир в семье. Это и будет твой монастырь и легкая дорожка к Богу. Храни тебя Господь».
 
; Зарисовка с натуры. Даю задание журналисту-новичку:
— В таком-то монастыре возьмите интервью у иеромонаха П.
— А как его зовут по отчеству? Не могу же я обращаться к незнакомому человеку только по имени…
 
; Спорная мысль: до определенного возраста надо читать чужие книги, напитываясь чужими идеями. Достигнув определенного уровня, советуй, пиши свои книги, напояя других. Впрочем, многие, если не большинство, по лености не делают ни того, ни другого…
 
; Иеромонах написал брошюрку «Старец Николай Залитский». Видимо, он не знал, что Яков Залита — эстонский коммунист, а настоящее название острова — Большой Талабский. Но народ уже нашел, как величать старца — Праведный Николай Псковоезерский. Строже нам надо относиться к словам, «Ибо от слов своих оправдаешься, и от слов своих осудишься»(Мф.12,37).

; Во сне мышцы лица расслабляются — и все люди кажутся добрыми…

; «Когда я храню пост, я тщеславлюсь; когда же скрываю его — тщеславлюсь о своем благоразумии. Если я красиво одеваюсь, я тщеславлюсь, а переодевшись в худую одежду, тщеславлюсь еще больше. Говорить ли стану — тщеславием обладаюсь; соблюдаю молчание — паки оному предаюсь. Куда сие терние не поверни, все станет оно вверх своими спицами». Бес тщеславия радуется, говорит прп.Иоанн Лествичник, видя умножение наших добродетелей. О.Александр Ельчанинов писал: «В дневнике графини С.А.Толстой есть такое характерное место: «И то, что я не умела воспитать детей (вышедши замуж девочкой и запертая на 18 лет в деревне), меня часто мучает». Главная фраза совершенно отменяется самооправданием в скобках».
И я недавно приносил извинение: «Простите за вчерашнюю резкость — безсонница замучила…». И мне сотрудники говорят: «Извините, опоздал — трамвая не было…» Или в транспорте: «Садитесь — я все равно выхожу»…

; Тишина стала для меня наивысшей ценностью жизни, если говорить о внешнем. Не отвлекаться на шум, не раздражаться шумом способны или укрепившиеся в Православии люди, или люди с устойчивой нервной системой. А шум природный — плеск волн, лесной гул, стукот дождя, даже петушиный крик мы принимаем за «тишину» и по-настоящему наслаждаемся ею. Практичные японцы даже изобрели часы, по которым просыпаешься с прекращением шума дождя… Вот почему нас так неудержимо тянет «на природу». Человека всю жизнь от утробы матери до смертного одра будет сопровождать шум. Но есть две грани, когда шум становится невыносимым: слишком громкий звук (взлет самолета) или полнейшая тишина, созданная искусственно, могут серьезно повредить здоровью и даже привести к смерти. Бегите шума…

; «Как я хочу быть генералом!» — поется в одной шутливой песенке. И правда, генерал — это власть, известность, деньги. Однако в жизни нести бремя начальника дано далеко не каждому, и многие, сознавая это, отказываются несмотря ни на что. По жизни знаю, как нелегко быть начальником даже маленького коллектива: каждый день что-нибудь у кого-нибудь случается, иногда — мелкое, реже — значительное. Родился ребенок — требуется увеличить зарплату; уходит сотрудник — редактор виноват, не удержал, хотя работник был только в обузу… Слово начальника не упадает зря, и если он запамятует, при случае ему непременно напомнят. Будь готов к тому, что чужие домашние неприятности или болезни бумерангом скажутся на работе, что женщины ревнивы друг к другу, что перехваливать работника нельзя, что обиды на начальника не забываются долго, и т.д. и т.п. А в остальном: «Как хорошо быть генералом!»..
 
; «Ох, тяжело на мытарствах всем человекам, но начальникам тяжелее, нежели простым. Я как не был начальником, то и отвечал только за себя, и прошел мытарства благополучно, а начальники должны за себя и за других отвечать! Хорошо, если кто из них добрый и милостивый, тогда и суд ему на мытарствах бывает снисходительный, а кто злой и жестокий, тому и судии поставляются лютые и злобные. Кто как на земле живет и проходит свою жизнь, так все там и спрашивают по его делам и жизни на земле». Схимонах Никита Валаамский другому монаху во сне.

; Из почты. Недавно по православному радио я услышал рассказ одного иеромонаха о попугае, жившем у генерала Скобелева. Генерал часто молился вслух, и попугай сначала выучил «Отче наш», а потом и другие молитвы. Однажды оставленный без присмотра попугай изрядно попортил лежавшую на столе дорогую книгу. Вернувшись, Скобелев разгневался и начал гоняться за попугаем по комнате, чтобы наказать виновника. Бедняжка забился в дальний угол и только причитал: «Молитвами отец наших, Господи, помилуй мя грешного». И генерал, конечно, его простил.

; Урок литературы в средней школе — поэзия Пушкина. К доске вышла голубоглазая девочка:
«Духовной жаждою томим/, В пустыне мрачной я томился/, — с чувством прочитала она, — И шерстокрылый серафим/ На перепутье мне явился…» Бедные дети! Их заставляют механически заучивать то, чего их детский ум пока не может вместить.
— Шестикрылый, — со вздохом поправила учительница.
Чем дальше, тем меньше мы понимаем классическую русскую литературу — без Православия уразуметь ее невозможно…
 «Велика бо полза от ученья книжного; книгами бо кажеми и учими есмы пути покаянью, мудрость бо обретаем и въздержанье от словес книжных. Се бо суть рекы, напаяюще вселеную, се суть исходяща мудрости; книгам бо есть неищетная глубина: сими бо в печали утешаеми есмы; си суть узда въздержанью. Мудрость бо велика есть…» «Повесть временных лет». 1037 г.
 
; В преддверии международного женского дня 8 марта, который православные не празднуют (нет в церковном календаре, и вообще, говорят, это день рождения Клары Цеткин, Розы Люксембург, иудейский Пурим и т.д.) подумалось: «Мы «отмечаем» женщин в день жен-мироносиц только в церкви; праздника не получается. А почему бы не махнуть рукой на всякую политическую белиберду и принять Церкви Женский день 8 марта, и праздновать со всем народом? Многие все равно негласно поздравляют своих мам, дочерей, бабушек, делают им подарки. Языческую масленицу широко отмечаем, а радостный Новый год тихо отсиживаемся дома: нельзя — Рождественский пост! «Суббота для человека, а не человек для субботы»(Мк.2,27), — сказал Господь. 8 марта я все равно подарю жене букетик цветов — невзначай, просто так, случайно: я же православный… Кстати, вы часто дарите жене цветы?…

; Старец Севастиан Карагандинский давал такие духовные наставления: «За несоблюдение без причины постов — придет время — постигнет болезнь. Тогда не по своей воле будешь поститься. Господь попустит за грехи».
 
; «Молодые не должны уделять своей внешности большого внимания. Не надо им слишком за собой следить, одеваться со вкусом, а небрежнее, не смущая свою совесть и душу, чтобы и для других не быть камнем претыкания. А старенькие должны быть чистыми и опрятными, чтобы ими не гнушались и не отворачивались». В утешение старым и больным, скорбящим, что не могут в храм ходить: «Благословляю молиться умом молча: «Господи, помилуй», «Боже, милостив буди мне грешному». Господь услышит. Терпи болезни без ропота. Болезни очищают душу от грехов».

; Полный автобус школьников ехал по крутой горной дороге на долгожданную экскурсию. Случилась авария — погибла девочка-одноклассница. Вопрос: повернули ли дети во главе со взрослым назад, переживая трагедию, несмотря на интереснейшую экскурсию?..

; Вернулся с похорон друга, познакомились еще в Свердловске, в далеком теперь 1967 году — вместе служили в армии и после дружили. Был настолько здоров и жизнестоек, что все хотелось брать с него пример: бегать по утрам, обливаться ледяной водой и ни на кого не обижаться. А умер внезапно, 8 марта, поздравляя близких по телефону — отказало сердце. Ушел один из немногих близких людей — и вдруг прошло многонедельное уныние. Я растерялся: мне совершенно непонятен духовный механизм перемены: умер обыкновенный, по нашим меркам, и не очень счастливый, как и все мы, человек, — а непроходимое уныние как рукой сняло.
Почему-то в памяти, как заноза, застряла ненужная деталь: когда в гробу на усопшем расстегнули пиджак, чтобы достать вывалившийся из руки крест, я увидел, что брючный ремень не просунут в штрипки, а просто наложен вокруг для видимости, за ненадобностью…

; Решил прогуляться по нашему интернету и забрел на молодежный сайт под названием «Дневники». В коротких записках юноши и девушки без стеснения пишут о сокровенном. Привожу одну из них: «Я люблю себя. Иногда мне даже кажется, что я слишком люблю себя. Хотя, с другой стороны, если Я не буду любить себя, то кто ж тогда меня любить будет? А потом, на данном конкретном этапе у меня нет никого ближе, чем я сам. Я сам себя никогда не брошу. Я никогда не буду себя мучить. А ругаю я себя очень редко и всегда по поводу. Я не всегда могу себя понять, но я всегда принимаю свои желания и мысли. Я навсегда останусь с собой и никуда не уйду от себя. Конечно, я люблю себя больше всех. Конечно, я позволяю себе себя баловать, холить и лелеять и никому не позволю себя обижать».

; — Что вы готовите к 300-летию Санкт-Петербурга? — спросили меня ответственные люди.
— 10 лет выпускаем газету «Православный Санкт-Петербург».
— А еще?
— Еще наклейки юбилейные на киоски повесили.
— Слабовато вы к готовитесь к празднику…

; Пошел по благословению менять старый паспорт на новый. Перед походом сфотографировался в новом свитере — все-таки последний обмен на этом свете, там паспортов не потребуется… А присутственное место крохотное, на три окошка по разным делам: несчастных стариков замучили непонятными доплатами к нищенским пенсиям, а мы, помоложе, стараемся просунуть документы в зарешеченное от нас окно. Атмосфера нервная, взвинченная, из ниоткуда возник спор да крик с женщиной-соседкой из очереди: кто да за кем встал первым, разобрать нет возможности. А тут азербайджанец у самого окошка подвернулся кстати — не любят, по совести, у нас приезжих южан, — но он хитрый, отбился и улизнул. И опять нервная женщина стала мне доказывать, что я не за тем стою. Раз сорок сказала. Тогда я вежливо посоветовал ей немного прогуляться на улице. Она послушалась и стала медленно прохаживаться по дорожке под окнами. Но самое удивительное в другом: весь этот шум, гвалт, неразбериха и нервотрепка не вызывали у людей неудовольствия; скорее, они делали это по привычке пожаловаться на жизнь. А вовсе не возмущаться тем привычным безпорядком, который так умело создают бюрократы, обязанные служить населению. Мой мирный дух улетучился; сдав документы, я начал усиленно молиться. Женщина продолжала медленно гулять по дорожке… И лишь через час моя душа вернулась на место…
 
; Твари Божии: деревенская собака осторожно ведет ослепшую от старости кошку к собственной миске с едой…
 
В деревне люди чище и добрее,
Жалеют сумасшедших и калек.
А странника накормят и согреют,
И, выслушав, оставят на ночлег.
Безродных нет. И все друг другу — ровня.
Не привечают путников лихих.
Нет зависти. И заповеди помнят.
И терпеливо соблюдают их.
И любят песни те, что понапевней,
Не рубят избы вдоль кривых дорог.
Душа России — русская деревня,
Никола Чудотворец — русский Бог.
Борис Орлов, СПб
 
; А сегодня (не ночью) я увидел папу с мамой вместе, в светлой просторной комнате, с веселыми лицами, какими они были при жизни. Раньше они находились раздельно. Однако папа не остался с мамой и позже куда-то ушел. Но радость от их встречи всколыхнула сердце. Ой, да сегодня же 25 марта, день тезоименитства папы — в честь его небесного покровителя свт.Григория Двоеслова…
 
; «Души… загробного мира, если они были соединены еще на земле, и за гробом продолжают искренно, чистосердечно любить: даже более, чем любили во время земной жизни… И находящиеся в аду любят нас и заботятся о нас, и пребывающие в раю молятся за нас. Не все люблю, что помню; а все что люблю, то и помню, и забыть не могу, пока люблю, а любовь безсмертна. Если же любят, помнят, думают о нас отошедшие наши, то естественно, что их любовь принимает живое участие в нашей участи. Умершие ясно видят плоды земной жизни, а потому и принимают в судьбе живых трепетное участие. Они скорбят и радуются вместе с живыми. Благочестие живых доставляет умершим радость, а нечестивость доставляет скорбь. Умершие найдут в нас, живых, своих благодетелей, постоянно улучшающих их загробное состояние». Монах Митрофан «Загробная жизнь». А уж как папа любил маму, мне и не передать…
 
; Без ответа. Лучший ли у нас балет в мире, оценить не могу — не балетоман, но то, что автомат Калашникова заполонил весь мир — факт неоспоримый. Человечество воевало всегда. Военные утверждают, что оружие делается для защиты и только для защиты. И все же, какова будет участь людей, изобретавших и изготавливающих изощренные орудия убийства себе подобных? Муж, подтолкнувший жену к аборту, и врач, делавший операцию, в глазах Бога — пособники убийцы. А изобретатели кассетных бомб? Или бомб с обедненным ураном, после воздействия которых рождаются дети-уроды?… Человек любит оружие. Вспомним хотя бы хрестоматийное из Лермонтова:
 
Люблю тебя, булатный мой кинжал,
Товарищ светлый и холодный.
Задумчивый грузин на месть тебя ковал,
На грозный бой точил черкес свободный…
 
; Старец Николай Гурьянов перед кончиной говорил: «Я скоро улечу… На крыльях… Они у меня огромные и сильные… И Дома буду молиться за всех вас»… И митрополит Вениамин(Федченков) записал в «Дневнике епископа»: «В Симферополе в семье Р-х умирал трехлетний любимец. Родители плачут. А он говорил им: «Домой, домой ухожу». Оказывается, не только старцы, но и дети малые ведают, куда идут…
 
; В газете «Православная Пермь» целая полоса отдана под стихи 9-классницы Кати Любомирской. И меня они тронули своей чистотой и открытостью чувств. Делюсь с вами, читатель.

КОТЕНКУ, КОТОРОГО РЕШИЛИ УТОПИТЬ
Ты улегся на правый бочок,
Подогнув непослушные лапки,
Ты в подушечки спрятал царапки.
Что же, спи, засыпай, дурачок!
Ты не знаешь, что жизнь коротка,
Ты не знаешь, что жизнь быстротечна.
Для тебя она кажется вечной
И прозрачной, как в чаше вода.
Ты не знаешь, что мир так широк,
Что глазами его не охватишь,
Как резиновый шарик, не схватишь, —
Он коварен, суров и жесток.
Ты не знаешь, что участь твоя
Не замедлит с своею развязкой.
Наша жизнь тебе кажется сказкой,
Но, поверь, не такая она.
Вот шаги… Дверь открылась… идет.
Я тебе рассказала немножко…
Спи, пока не пришел твой черед,
Спи, мой глупый, доверчивый крошка.

; Пришел в редакцию старый знакомый. «Слушай, ты хорошо выглядишь», — говорю ему приятное. «Еще бы, — отвечает он, — я пью только дистиллированную воду. Хочу вот попробовать принимать святую воду — говорят, она тоже полезна для здоровья…» Пожелав приятелю успеха на этом поприще, мы расстались… «Что пользы тело здоровое иметь, но душу расслабленную и немощную?» Св.Тихон Задонский.
 
; К схиигумену Амфилохию Почаевскому привез мужчина свою слепую дочь с просьбой излечить ее. «В дитинствi по деревах лазив? Очi пташкам виколював? От тепер маэш…», — сказал монах.
 
; Брел домой с работы и набрел на потерянный кошелек. Сначала не понял, что синеет на подтаявшем снегу, но рука подняла, а глаза увидели внутри два билета на концерт со страшным сатанинским названием и сиреневую пятисотрублевку. Наученный прошлым, позвонил батюшке. «Если не в силах разыскать владельца, одари нищего», — сказал духовник. Так и поступил. Через неделю доброхот благотворил редакции сумму ровно в сто раз большую. Есть ли тут связь? Не стоит и голову ломать… «Не прельщайся чужим добром, ибо и свое скоро оставишь». Свт.Димитрий Ростовский.

; Один из учеников старца Александра, затворника Гефсиманского, спрашивал: «Не грех ли молиться сидя и лежа?» Старец ответил: «Нам старцы говорили: — хотя бы вверх ногами, да творить молитву; многие по немощи лежа творили молитву, да бесов стоящих побеждали полки». Святитель Филарет(Дроздов) учил: «Лучше сидя — о Боге, чем стоя — о ногах».

; Существуют в языке так называемые аббревиатуры, или сокращения, порой корявые: ВОП — врач общего профиля; ММКВЯ — Московская международная книжная выставка-ярмарка; МРОТ — минимальный размер оплаты труда; ОПОП — опорный пункт охраны порядка. Привычное уху ГАИ по чьей-то глупой воле вдруг превратилось в непроизносимое ГИБДД, и народ сразу же приклеил к бывшим гаишникам обидное прозвище… Хочу спросить: ведь есть же авторы этих неблагозвучий? Так покажите нам генерала госавтоинспекции, которому взбрела в голову мысль обидеть сразу всех своих подчиненных. Или государственного чиновника, изобретшего пахнущее смертью слово МРОТ. Как может чувствовать себя милиционер, принимающий граждан в ОПОП? Даже в Православие проползают кощунственные аббревиатуры… Покажите авторов — страна должна знать своих героев… «Если ты хочешь употреблять слова, то каждую минуту за своими словами разумей действительность…». И.П.Павлов.

; Приметы времени. «На территории Костромского ликероводочного завода открылась часовня в честь святого Вонифатия — покровителя трезвенников». А не лучше ли — завод закрыть, а часовню поставить на его месте?..

«Для пьянства есть такие поводы:
Поминки, праздник, встреча, проводы,
Крестины, свадьба и развод,
Мороз,охота, Новый год,
Выздоровленье, новоселье,
Печаль, раскаянье, веселье,
Успех, награда, новый чин
И просто пьянство — без причин
Роберт Бернс, Шотландия

; Рассказал духовнику о горе моей «крестной», Клавдии Васильевны Литвиненко, у которой трагически погиб старший сын Володя. 13 лет прожил он полноценной жизнью с чужим сердцем, но попал в автокатастрофу — не по своей вине… Я ждал от батюшки слов сочувствия, а он неожиданно произнес: «От воли Божией не уйдешь…» Я растерялся… «Если Бог откладывает Свое наказание, то ты не откладывай своего обращения». Блаженный Августин.
 
; Работал в редакции журналист, давно пребывающий в Православии. Даешь ему задание, а он в ответ: «Да это же все знают!» — имея в виду, что знают люди наподобие его. Но православная газета не может рассчитывать на всезнайство: она читается людьми разными, и те, кто знает, могут просто не читать. Во-вторых, газета живет по церковному календарю, и каждый год возвращается к одним и тем же событиям, например, двунадесятым праздникам. Газета — нечто напоминающее поезд: одни только садятся на очередной станции, другие уже выходят. Так что редактор против «всезнайства» в Православии. Да и повторение, говорят в народе, мать учения…
 
; На календаре конец ноября, а во дворе — дождь и слякоть от растаявшего грязного льда. Уже не раз ложился снежок, скрадывая темное, но перескоки температуры упрямо превращают его в воду. Небо — серое, как солдатская шинель, и, как ты ни силишься, унылая погода скучнит душу, заставляет томиться. Чем? Бог знает… (2003)

ПРЕДЧУВСТВИЕ
Меня убьют — я это знаю!
Не на какой-нибудь войне,
И не на дыбе истязая,
Не ядом, поданным в вине.

Меня замучают — предвижу —
Сожнут, подкосят на корню
За то, что правды не унижу
И истине не изменю.
Юрий Самсонов, Иркутск, 1930—1992 (№ 3, 132)



СПИСОК ПОЭТОВ, СТИХОТВОРЕНИЯ КОТОРЫХ ИСПОЛЬЗОВАНЫ В КНИГЕ

1. Авраменко Илья
2. Агеев Леонид
3. Адрианов Леонид 4
4. Аквилёв Анатолий
5. Акопова Элеонора
6. Алексеев Игорь
7. Анчаров Михаил
8. Артюхов Евгений 2
9. Астафьев Николай
10. Ахматова Анна
11. Бакушин Николай
12. Балакин Юрий
13. Бальмонт Константин
14. Баруздин Сергей
15. Баталеев Валерий
16. Башлачёв Александр
17. Беликов Юрий
18. Беличенко Юрий
19. Беляев Леонид 3
20. Березовский Николай
21. Берестов Валентин
22. Беседин Николай
23. Бехтерев Игорь
24. Блажеевский Евгений
25. Блок Александр 2
26. Боков Виктор
27. Болеславский Лев
28. Ботвинник Семён
29. Брагин Анатолий
30. Браун Николай
31. Брюховецкий Виктор
32. Булушев Павел
33. Бурсов Иван
34. Бучнев Олег
35. Бушин Владимир
36. Бязырев Георгий
37. Ванханен Наталья
38. Венедиктова Любовь
39. Верстаков Виктор
40. Вертинский Александр
41. Викулов Сергей 2
42. Витаков Алексей
43. Волобуев Александр
44. Володин Александр
45. Воробьёва Алёна
46. Воронов Юрий
47. Время мчится вперёд…
48. Высоцкий Владимир 2
49. Вяземский Пётр
50. Гаврилин Виктор
51. Гавриляк Сергей
52. Голь Николай
53. Гоппе Герман
54. Горбовский Глеб 5
55. Городницкий Александр
56. Горячев Валерий
57. Грек Феликс 2
58. Гуревич-Нутрихина Наталья
59. Гусаченко Тамара
60. Давыдов Сергей
61. Далёким предкам долг отдай
62. Данилова Стефания
63. Дементьев Андрей 3
64. Денисов Николай
65. Дмитриев Николай
66. Дмитриев Олег
67. Доколина Галина
68. Долматовский Евгений 2
69. Домовитов Николай
70. Домогаров Николай
71. Доризо Николай
72. Дронников Виктор
73. Дрофенко Сергей
74. Дружининский Николай
75. Друнина Юлия
76. Дубровина Элида
77. Евтушенко Евгений
78. Егорова Наталья
79. Егорова Татьяна 3
80. Егорова-Крекнина Ирина
81. Емелин Всеволод
82. Еремеев Глеб
83. Ерёменко Александр
84. Ершов Дима, 8 лет
85. Ефимовская Валентина 2
86. Жигулин Анатолий
87. Жуков Александр
88. Зайцева Марина
89. Зенкевич Михаил
90. Зиновьев Николай 5
91. Злотников Натан
92. Змай Йован
93. Золотцев Станислав
94. Зорин Александр
95. Зубарев Сергей 2
96. Зяблицев Сергей
97. Иванов Геннадий 7
98. Ивин Алексей
99. Иеродиакон Герасим
100. Иеромонах Роман(Матюшин)2
101. Из архива Сталина
102. Извекова Муза
103. Ильин Николай
104. Ионов Владимир
105. Кабанов Юрий
106. Казанцев Василий
107. Каргашин Сергей 5
108. Карпов Николай 2
109. Карпова Наталья 4
110. Карташёва Нина 2
111. Катков Михаил
112. Кедрин Дмитрий 2
113. Кирюшин Виктор 2
114. Ключников Юрий 12
115. Кобзев Игорь
116. Кобраков Пётр
117. Ковальджи Кирилл
118. Ковда Владимир
119. Козловский Яков
120. Кольцов Алексей
121. Кольцов Георгий
122. Кондырев Лев
123. Константинов Вадим
124. Коричева Вера
125. Корнеев Алексей
126. Корнилов Владимир 2
127. Коростылёва Валентина
128. Коротаев Виктор 4
129. Костюрин Диомид
130. Котеленец Валерий
131. Котов Владимир
132. Котова Марина
133. Котюков Лев
134. Кочетков Виктор 2
135. Кочетков Олег
136. Красильников Николай
137. Красников Геннадий
138. Краснов Анатолий 6
139. Круглова (Кучер) Галина
140. Крутецкий Виктор
141. Крылов Иван — 23
142. Кудряшова Лариса
143. Кузнецов Вячеслав 3
144. Кузнецов Юрий
145. Кузьмина Елена
146. Куницын Игорь 2
147. Куняев Борис
148. Куняев Станислав
149. Курдаков Евгений
150. Курлов Степан 3
151. Кушнер Александр 2
152. Кюхельбекер Вильгельм
153. Лад Людмила
154. Лапшин Виктор
155. Левин Григорий
156. Леднёв Юрий
157. Лермонтов Михаил
158. Липкин Семён
159. Лисянский Марк
160. Ломоносов Михаил
161. Лунин Анатолий
162. Львов Михаил
163. Любегин Алексей 2
164. Майков Аполлон
165. Макаров Александр 2
166. Макаров Сергей
167. Максин Юрий
168. Малышко Андрей
169. Мандельштам Осип
170. Марков Сергей
171. Маршак Самуил
172. Маслов Владимир
173. Маслюков Сергей
174. Матвеева Новелла 4
175. Медведев Геннадий
176. Меламед Игорь
177. Менухов Виктор
178. Мирошниченко Надежда
179. Михайлов Валерий
180. Модзалевский Лев
181. Молчанов Владимир 2
182. Монах Лазарь(Афанасьев)
183. Мориц Юнна
184. Моршен Николай
185. Назаров Роальд
186. Наливайко Леонид
187. Некрасов Георгий
188. Некрасов Николай
189. Нечаянко Дмитрий
190. Никифоров Александр
191. Николаевская Елена
192. Новиков Николай
193. Олейников Николай 2
194. Орлов Борис
195. Орлов Сергей
196. Осипов Григорий
197. Отец Александр
198. Паркаев Юрий
199. Пашин Сергей
200. Переверзин Иван 2
201. Петров Виктор
202. Петрунин Юрий
203. Петухов Андрей
204. Плещеев Алексей
205. Подрабинек Кирилл
206. Поженян Григорий
207. Поликарпов Сергей
208. Полякова Надежда 2
209. Попов Александр
210. Портнягин Олег 2
211. Постникова Ольга
212. Пошехонов Александр 2
213. Прасолов Алексей
214. Прокофьев Александр
215. Прот. Андрей Логвинов
216. Прощальный час…
217. Пушкин Александр 3
218. Раков Александр 4
219. Рачков Николай 4
220. Ревенчук Владимир
221. Рильке Эрих Мария
222. Рождественский Всеволод
223. Рождественский Роберт
224. Рожнова Полина
225. Романов Александр
226. Рудин Роман 3
227. Рубцов Николай 2
228. Рывлин Аркадий
229. Рыжиков Иван
230. Рябенький Константин
231. Савостьянов Валерий
232. Самарин Валерий
233. Самойлов Давид 3
234. Самсонов Юрий Степанович
235. Санин Евгений
236. Саницкий Михаил
237. Сапронов Владимир
238. Светлов Михаил
239. Свящ. Валерий Буланников
240. Свящ. Леонид Сафонов
241. Селезнев Борис
242. Сельвинский Илья
243. Семёнов Глеб
244. Семичев Евгений 2
245. Сергеева Ирэна
246. Серебряков Геннадий
247. Серков Виталий 2
248. Сидоров Владимир
249. Сиротинская Галина
250. Сиротин Борис
251. Соколов Владимир
252. Солодовников Александр 2
253. Степанов Василий
254. Степанов Евгений
255. Стреляев Александр
256. Стремяков Иван 9
257. Струкова Мария
258. Стручкова Нина
259. Суворов Александр
260. Суворов Владимир 2
261. Суворов Георгий
262. Сырцова Екатерина
263. Танич Михаил 2
264. Тарковский Арсений
265. Теняков Михаил
266. Толстоус Василий
267. Торопыгин Владимир
268. Трофименко Владимир
269. Тувим Юлиан
270. Туровская Людмила
271. Тушнова Вероника
272. Тюленев Игорь
273. Тютчев Фёдор
274. Уразовский Владимир
275. Фёдоров Владимир
276. Федотов Виктор 3
277. Федотова Ларина
278. Фокин Валерий
279. Фоняков Илья 6
280. Хабаров Олег
281. Хатюшин Валерий 3
282. Хелемский Яков 2
283. Хлебников Олег
284. Хлебов Вячеслав
285. Хмелевский Семён
286. Хохлов Сергей
287. Чеботарёв Аркадий 2
288. Чепурных Евгений
289. Черкесов Валерий
290. Чернявский Микола
291. Чиков Анатолий
292. Чистякова Галина
293. Чуев Феликс
294. Чупров Олег 2
295. Чухин Сергей
296. Шаламов Варлам
297. Шамшурин Валерий
298. Шаньков Юрий
299. Швецов Александр
300. Шевелёв Александр
301. Шевелёва Екатерина
302. Шелехов Михаил
303. Шемшученко Владимир
304. Широглазов Андрей
305. Шишкин Дмитрий
306. Шкляринский Александр
307. Шорохова Татьяна
308. Шпаликов Геннадий
309. Штейгер Анатолий
310. Шутов Юрий
311. Щеглов Лев
312. Щипахина Людмила
313. Юрков Олег
314. Яворская Нора
315. Яковлева Любовь
316. Ярцев Владимир
317. Яшина Лариса


ВСЕГО: 430 стихотворений и отрывков

Книга издана на пожертвования читателей
газеты «Православный Санкт-Петербург»

КНИГИ АЛЕКСАНДРА РАКОВА:

1. В ЛАДОШКЕ БОЖИЕЙ: ЗАПИСКИ РЕДАКТОРА. М.: Изд-во им. свт. Игнатия Ставропольского, 2001.

2. СТРАНИЦЫ ДУШИ: ЗАПИСКИ РЕДАКТОРА. М.: Изд-во им. свт. Игнатия Ставропольского, 2002.

3. ЗАВЕТНЫЕ УЗЕЛКИ. ВРЕМЯ СТРАНСТВОВАНИЯ: ЗАПИСКИ РЕДАКТОРА. М.: Изд-во им. свт. Игнатия Ставропольского, 2003.

4. БЫЛИНКИ. СПб.: Сатисъ, 2004.

5. У РАСКРЫТОГО ОКНА: БЫЛИНКИ. СПб.: Сатисъ, 2006.

6. НА МИЛОСТЬ ДНЯ: БЫЛИНКИ. СПб.: Сатисъ, 2006.

7. ЗНАКИ ПРИПОМИНАНИЯ: БЫЛИНКИ. СПб.: Сатисъ, 2007.

8. ПОВТОРЕНИЕ ПРОЙДЕННОГО: БЫЛИНКИ. СПб.: Сатисъ, 2008.

9. ГОНИ, СТАРИК, СВОЮ ЛОШАДКУ! БЫЛИНКИ. СПб.: Сатисъ, 2009.

1О. О ЖИЗНЬ, НЕЧАЯННАЯ РАДОСТЬ… БЫЛИНКИ. СПб.: Газета «Православный Санкт-Петербург», 2010.

11. СУНДУЧОК ВОСПОМИНАНИЙ: БЫЛИНКИ. СПб.: Газета «Православный Санкт-Петербург», 2011.

12. ПИШУ СВОЮ СУДЬБУ ДО ТОЧКИ: БЫЛИНКИ. СПб: Издательство «ДУМА», 2012.

Газета «Православный Санкт-Петербург» — единственное всероссийское издание в граде Святого Петра. Существует с 14 апреля 1993 года по благословению Митрополита Санкт-Петербургского и Ладожского Иоанна (Снычёва; †1995). Издаётся четыре дочерние газеты: «Соборная весть», «Правило веры», «Горница», «Чадушки», которые входят в подписку.

Индекс всероссийской подписки в каталоге «ПОЧТА РОССИИ» 31420

Ваши отзывы о книге присылайте в редакцию газеты.
Адрес редакции: 190005, Санкт-Петербург, Измайловский пр., д. 2А, офис 71
Тел. (812)335-36-22
www.pravpiter.ru
e-mail:pravspb@yandex.ru (ред.)
aleksanrr2796@yandex.ru