Кофеязычникам. С пенкой

Кофе, coffee, кава, cafe, cafea, kava, kaffe, kawy, kavos, caife, koffie. Трепетное отношение хомо кофиуса к напитку сквозит даже в словах. Вслушайтесь же. Середина «оф-аф», «ов-ав» во многих языках выговаривается на теплом дыхании, мягко и словно с придыханием. Как отрывки из речитативных приговоров, ей Богу. Впрочем, кофе – чего греха таить, безотказное зелье для любого шаманского ритуала горожанина. Или даже не так. Ритуал-то хорош и сам по себе, а вот шаман без зелья плохонький, дерганный больно, нерасторопный и желеобразный. За таким племя не пойдет, начальник наорет за сонливость, а нужная остановка проедется сама собой.


   «Кофейный наркоман». Именно это друзья когда-то нацарапали на стикере и прицепили мне ко лбу. (Помните угадайку из Бесславных ублюдков?) O sancta simplicitas! Наркоман и вправду не сможет провлачить свою тушку и дня без глотка кофе, как и я. Но он стерпит все. Даже новомодная «растворяшка» из питерского сленга утихомирит его ломку. Я же, с вашего позволения, кофейный гурман и, если можно так выразиться, кофемыслитель.


   «Когда у тебя в крови кофеина больше чем красных кровяных телец мириться с мифическим несовершенством мира куда проще».

Эта фраза незаметно оккупировала все мои мыслехранилища. Что ж, придется записать. Последующие минут десять я посвятила суетливому галопу в поисках канцелярских мелочей. Все три добытые ручки оказались исписанными, а вот видавшему виды карандашу хватило чувства такта не притупиться. С бумагой дела обстояли не так радужно. Пара чеков из банкоматов да газета прошлогодней давности – вот и весь мой скудный улов. Не на салфетках же писать, в самом-то деле? Хотя, чего маяться, раз я вся из себя такая "выше условностей" – запишу на обратной стороне этикетки от Чибо! Те же шутники-друзья имели неосторожность подарить мне целую банку расторимой чепухи (а точнее Чибухи!) Вот уж правда, ни от кого не натерпишься таких унижений как от ближайших приятелей.
В безотчетном порыве хватаюсь за кофемолку крепче, чем слепой за поводыря. Мысль и вправду материальная штуковина – организм возжелал очередной кофеинъекции. Ну, не враг же я ему, в конце-то концов. В нетерпении даже пританцовываю над джезвой.


– Да, не хипеши ты, кому говорю!


   Как ни странно, но себя я послушалась. Дышу глубже. Моргаю реже. Успокаиваюсь, одним словом. Кардамон и корица колют ноздри пряными иголками. Шерстяным ужом у ног извивается кошка, мол «хвост пистолетом, хозяйка, прорвемся как-нибудь». Может, она и что-то другое имеет в виду, но я пока не мастерица трактовки кошачьих намеков.


Вуаля! Готово!
   Кое-как с ногами взбираюсь повыше, прихлебывая и поцокивая языком от удовольствия. Бодаю разгоряченным лбом влажную матовость стекла. Это у меня здесь, видите ли, душевная Сахара и + 666 по Дурдому, а там всего лишь жалкие градусы по банальному Цельсию. Уразумев эти две простые истины я, наконец, утихомириваюсь. В противовес где-то в темном заподстольи котяра вещает на общекошачьей урчащей волне. Черт, как же приятно погрязнуть в понимании того, что в этом уютном мирке остались вещи в стократ приятнее и полезнее, чем работа и начальство, завистники и враги, соседи и квартплата, финкризис и кризис творческий, дезертирство с личного и родительского фронтов. Кофе нейтрализирует бич нашего тяжкого времечка - самоугрызение и самокопание. К чему вообще это трудоголическое «само»? Окружающие сами с радостью водрузят себе на плечи эти две обременительные функции. Еще и спасибо не забудут сказать. Лишь бы чашка горькой амброзии всегда была под рукой и всенепременно обжигала ладони. А там глядишь, то ли красных телец в крови станет больше, то ли мир устыдиться своего чуждого кофейного природе несовершенства.