Пол-планеты сложить в туесок...

Скольких ты уже обольстила, пусть не броской своей красотой.
Не устал я, моя Россия, каждый день восхищаться  тобой!
Задержался бы взгляд в каждом поле, да бесчисленны эти поля.
Ах, каким ты владеешь раздольем, дорогая моя земля!
И не выразить песней и сказом: сколь таишь ты былин и чудес.
По частям не окинуть, ни разом, тебя взглядом высоких небес.
Усомнится ли кто в твоём праве пол-планеты сложить в туесок!
Но и в этой Великой державе есть заветный и мой уголок.
Где кузнечиком прятался в травах над обрывом у Белой, реки.
И в мальчишеских острых забавах как награды носил синяки.
В тёплом, щедром июне , звенящем - когда сверстникам виделись сны -
Был, как звёзды на небе, не спящим, охраняя  в ночи табуны.
Конь зарю загораживал гривой на серебренном росном лугу
И берёзки, листвою игриво, мне шептали, что всё я смогу.
Вольный ветер мне пел небылицы, за собою маня далеко.
И впервой для себя, кобылица жеребёнку дала молоко.
След смывая  короткого лета, зачастили грибные дожди.
И сонливее стали рассветы, поселилась грустинка в груди.
Журавлей провожая с обрыва, был задумчив и тих без причин.
И до слёз было жаль, когда нивы стригли наголо жатки машин.
Не вчера ли сквозь радуги рамы разглядеть я пытался миры
И ладони шершавые мамы, с нежной лаской трепали вихры.
Этой ласки мне вдоволь хватило: не обидел я и муравья.
И к признанью в любви моей милой я дарил исповедь соловья...

И сменяя рассветы, закаты годы ветрами вдаль унеслись.
И метели нежданно, некстати на моей голове улеглись.
От того ли встречаю без грусти наступающий инея срок,
Что реки моей жизненной устье в свой исконный впадает исток.