Дядя Коля

( Калина))


Я часто останавливаюсь перед его картинами.  Правда, их не много.  Всего три. Портреты одного человека.  Два – вполне реалистичные и висят на видном месте.  А третий… третий вызывает оторопь даже у меня.  Кисть художника заглянула в потаенные закоулки души  персонажа.  Не знаю, доводилось ли кому-нибудь быть свидетелем проявления этих демонических сторон характера очень доброго, скорее  беззащитного человека.  Им   был мой отец. Папа. Иначе я его никогда не называл. Меня коробило казенное слово «отец» даже в анкетах.

Интересна судьба этих картин. Все они были написаны в лагере, где папа отбывал десятилетний срок за проявленную порядочность  по  отношению к  не очень близкому знакомому. 

В те годы папа собрал и возглавил  очень достойный эстрадный коллектив среди  «осужденных». Среди них было много порядочных и  талантливых людей,   приговоренных к длительным срокам на основании  доносов «доброжелателей». Приведу лишь один пример.  Альтист  получил  «десятку» за англоманию. Основанием для подобного утверждения послужило письмо дворника, где тот докладывал, что «жилец из квартиры №5 по утрам ест овсяную кашу и курит трубку». Как видите, оказалось вполне достаточно.

После войны блатные еще реально держали в руках зону, но относились к артистам более  чем лояльно. Впрочем, как и администрация. Особых привилегий у артистов не было, однако от тяжелого физического труда они были освобождены.   Более того, втянуть их в порочный круговорот криминальной жизни  было делом нелегким. Короче говоря, члены творческого  коллектива пользовались относительной свободой.

Однажды папа  приметил совсем еще юного мальчишку, который терся около эстрадных декораций. Слово за слово и выяснилось,  что  парнишка любит и умеет неплохо рисовать. Статья у него была не особо тяжкая – мелкие карманные кражи.  Таких воришек в голодные послевоенные годы не счесть. Папе стало жаль оставлять, в сущности, еще ребенка на произвол судьбы. Его неминуемо засосала бы уголовная романтика и тогда «прощай» мечта о возможности  стать профессиональным художником.

Использовав свое влияние на кума и паханов, папа зачислил юное дарование в свой оркестр.  Купил ему краски и все остальное, что можно было достать в те  нелегкие для страны годы. С тех пор мальчишка дневал и ночевал в артистических уборных.

Шли  годы. Срока у всех не маленькие. Времени для самосовершенствования у начинающего живописца хватало. И он его зря не тратил. Мальчишка рос,  а вместе с ним и его мастерство. И вот он уже недурно оформляет декорации к выступлениям. Однако особенную тягу он испытывал к написанию портретов. Благо колоритных личностей на зоне хватало. Природное чутье позволяло ему не только услышать тайные струны человеческой души, но и выбрать среди них главные. Отсутствие профессиональной подготовки юноша с лихвой компенсировал врожденными способностями и трудолюбием. Так  появились на свет среди прочих и папины портреты.

После освобождения молодой человек какое-то время скитался по городам и весям, пока не осел   на Волге. Навсегда. Он поступил на службу в провинциальный драматический театр. Женился на приме (дядя Коля был неотразим) и вскоре занял должность главного художника.

Впоследствии его персональные выставки пользовались неизменным успехом, как среди театралов, так и простых обывателей. Он был большим жизнелюбом и мягким человеком, несмотря на героическую, даже немного пафосную внешность.  До последнего дня оставался удивительно красивым человеком во всех отношениях.

Сегодня,  проходя мимо папиных портретов,  я невольно вспоминаю чудные дни совместной рыбалки на патриархальном берегу могучей реки и по-театральному одиозную фигуру дяди Коли. Калины.

20.02.12