Озарение

Сосед мой по келии - настоящий безбожник! И как его в монастырь такого взяли, прости меня, Боже, ума ни приложу! Алхимик упрямый! И всё-то ему отец-настоятель позволяет - всякую алгебру с физикой вместо Библии читать... Меня вон как гонял, когда приняли! Только всё одно, не от этого я прозрел. Настоятель знает, что не от этого. то всё шалопай был, а потом вдруг резко стал смирным, да прилежным.
И этого недотёпу отец наш подселил мне неспроста - проверяет послушанием. А что я могу, ничтожный раб божий. Только молюсь всё время. Остальное - не моя компетенция.
Я, когда был мирским, жил, как птица, которая ни о чём не думает. Это в детстве. А когда подрос, не мог поверить в Бога просто так. Думал всё, для чего это, что я там буду делать, в Царствии Небесном?
Любил Бога, но недостаточно, чтобы почетать Его, как следует. Хотел понять, для чего всё нужно.Точно, как Люцифер - первый отступник, который докапывался до Сути Вещей.Не могу же я стремиться в Рай, только ради того, чтобы не угодить в Ад...
Зачем нам всем в Рай - не для людского языка вопрос - не для людского ума ответ. Умом не понять, только, думаю, можно почуять...
Но чтоб душа видела, или чуяла,очищать её надыть, промывать ей глаза.
Вот за этим в монастырь и пошёл.
Упал однажды зимой на крыльце, расшибся. Поднимаюсь, иду в келью. Открываю двери в дом, а на пороге - сияние неземное.
Ангел, думаю, Хранитель пришёл меня наставить, чтобы осторожнее был.
А он без крыл, облик неразличим.
-Я Апостол Пётр. - Говорит.- Тебе ещё рановато меня видеть.
Остолбенел я. Умер - думаю со страху.
-Нет, не умер. - Говорит.-Поэтому меня не видишь. Хочу тебе помочь разрешить твой вопрос.
-Нету у меня вопросов!- Выпалил я,а колени трясутся - как только обратно не свалился!
-Как же нет, есть. Только на такой вопрос ответ всю жизнь ищут. А я боюсь, что ты решил уже уйти в мир. Говорил же тебе настоятель, что из монастыря в мир не уходят. Кто уходит - погибает. Твоё бы упрямство Верой подкрепить.
Понял я сразу, о чём он говорит.
-Идём со мной.-Продолжал Пётр - Посмотрю, как без Света, да без Веры обойдёшься.
Мы вошли в двери монастырского жилого корпуса, в который я прежде входил каждый день. Но за ними оказалась пустота, и чернота. Куда ступать - то?
-Иди, не боись! Хоть ничего тут нет, а стоять можно. Я тебя поддержу.
Я ступил в темноту. Дверь за мной растворилась, как и не было.
-Знаешь, зачем душу облегчают от грехов?-Спросил Пётр.
-Чтобы избавиться от скверны. - Выпалил я заученную фразу.
-Как ты это понимаешь?
-Ну...- Я замолчал. В отличие от Петра, я совсем не светился.
-Погляди на себя, сколько на тебе груза!
Я оглядел себя при его сиянии, и увидел, что всё моё тело покрывает что-то напоминающее доспех, или панцирь животного-броненосца. Это были громадные, тяжёлые глыбы. Глаза из-за них едва видели, а рот едва мог говорить. И все члены мои двигались с трудом. Я слабо вскрикнул.
-Почему я не замечал этого раньше?!
-Ты уже привык к ним. Как ты полетишь с этим грузом на Небо? С такой ношей после смерти падают только вниз, в ад. Никакие черти за тобой не явятся. Они и надрываться не будут. Ты сам провалишься к ним, прямо в пекло, со свистом.- Проговорил Пётр.
-Но я же живу в монастыре, исповедуюсь регулярно. Почему на мне столько!? - Удивился я.
-Значит грешишь быстрее, чем очищаешься. Давай ка снимем с тебя этот панцирь.
И Пётр стал отковыривать глыбы, покрывавшие моё тело. Я испытывал нестерпимую боль. Те места, с которых сняли глыбы, сочились кровью, как будто с меня живьём сняли кожу. Это было невыносимо.
-Хватит!!! - Взмолился я, рыдая уже в голос. - Почему со мной такого не происходит на исповеди?!
-Потому, что ты не пытаешься изменить свои помыслы, и, покаявшись, сразу возвращаешься к прежнему.
Почему же я не свечусь, если с меня сняли грязь?
-Свет, которым свечусь я - это не чистота, это Любовь. А в твоей душе только боль и страх. Они не светят в темноте. Вспомни хоть что нибудь, что ты любишь на Земле.
-Не могу! - Простонал я.-Слишком больно.
-Приложи силы! Это нелегко, но боль не должна тобой владеть. Любовь всегда сильнее. Вера - твой щит, а Любовь - твоё копьё. Ты же веришь, что стоишь на тверди, хоть под тобой ничего и нет. И боль не мешает тебе. Иначе ты бы провалился, и полетел вниз. Почему же не можешь любить, не смотря на боль? Даже любовь к маленькой снежинке, к солнцу, к радуге, способна побороть любую боль, и не только её! А сколько тогда может побороть Любовь к Богу!
Все люди - Воины божьи. Должен же кто-то охранять Небесный Иерусалим от нечистых войск. Но страшнее даже не бесовские полчища, страшнее одинокие странники в ночи.
-Странники?
-Да. Их трудно распознать. Это может только по-настоящему чистая душа.
Итак, снимай остатки камней сам. Тебе больше не будет так больно. у меня есть для тебя кое-что получше! Давай быстрее! Он махнул светящейся дланью.
Я стал поспешно сдирать глыбы. На этот раз они отходили легко и без боли. И кожа, казалось, под ними, как под коростами от ран - розовая и обновлённая.
А Пётр вынул откуда-то из темноты одежду в римском стиле, и доспехи, начищенные до блеска.
-Одевайся! - Скомандовал он. -Я тебе помогу.
Я стал влезать в одежду, с замиранием в сердце. Доспехи были невесомые, даже не верилось, что они способны выдержать удар.
Когда всё было на мне, у меня в руках оказался небольшой круглый щит, и дротик.
-Вот. У тебя всё есть. - Подытожил Пётр.- Посмотрим, на что ты годен в бою! Вперёд! Не бойся, рыцарь без страха и упрёка! Я с тобой! И не забывай о свойствах своего оружия!
"Каких свойствах?"-Недоумённо подумал я, но спросить не успел.
Моё тело слабо светилось в темноте, словно на одежде сидели светляки. Я обернулся - Петра нигде не было.
Тогда я нерешительно пошёл вперёд. И скоро впереди замаячил свет.
"Это свои"- Раздался голос в голове, прямо перед тем, как они приблизились, и я увидел их более чётко. Это был отряд таких же, как я, и в такой же форме.
-О! Новенький! - Услышал я звонкий молодой голос. - Мы за тобой! Сегодня вместе обход окрестностей проведём.
И мы пошли.
В отряде было человек 8, кроме меня. Они полязгивали латами, шли двумя шеренгами, и распевали псалмы, причём, не общепринятые, а собственного сочинения, я так понял. Я стал пробовать запомнить, и вскоре уже подпевал, когда остальные, по моей просьбе, спели каждый раз по 5.
Сначала вокруг было спокойно, но когда я уже порядком замечтался, глядя в темноту, почувствовал нарастающий беспричинный страх, и холод.
-"Враг!"-Громко шепнул кто-то, но псалмы не смолкли, и движение не остановилось. К нам приближался отряд нечисти. Показались уже огоньки. Красные - оказалось - фонарики с адским пламенем, а зеленовато-голубоватые, с молочной дымкой - глаза. Хлад был прям могильный. -"Тебя должна согревать надежда!"- Раздался голос в голове.
Я внезапно увидел, как щит уменьшается, а копьё увеличивается.
Вот о каких свойствах говорил Пётр! Испугавшись, я стал терять Веру, но уже успел полюбить товарищей по отряду.
Своим голосом Пётр вернул мне Веру, и щит стал увеличиваться на глазах. Я бил в огоньки, которые роились вокруг, и старался заслоняться щитом. Страх выматывал, но неприятельская орда сокращалась быстро. И вот уже мы снова шли вперёд, и пели псалмы.
Таких орд на нашем пути попалось ещё несколько. Я только удивлялся неуязвимости воинов, сражавшихся со мной плечом к плечу. Мне какая-то тварь вцепилась зубами в руку, как только я выставил копьё слишком далеко вперёд.
Мой отряд сдал меня на заставу, а сам отправился дальше.
На заставе меня встретил командир поста. Застава оказалась классической башней в классической крепостной стене. А командир был классическим ангелом с крыльями.
Но более невероятным, чем то, что я вижу ангела, для меня казалось то, что вот за этой стеной - Небесный Иерусалим, Рай, о котором столько сказано, и написано, но никто не возвращался из него, и не рассказывал, каков он...
Мои раны осмотрели и смазали каким-то маслом, забинтовали.
Я попил чая с пряниками, после чего командир дал задание обойти часть стены - до следующей заставы.
-"Страшнее одинокие странники в ночи."- вспомнил я наставления Петра, и нервно передёрнулся - ко мне приближался одинокий огонёк.
Но это оказался огонёк в окне следующей заставы.
Я с облегчением вздохнул, и постучал в воротца.
Открыл другой ангел, и принял меня не менее гостеприимно. Задание дал такое же.
И следующий переход был спокойным, и ещё один, и ещё. Сколько же их здесь!? Как Великая китайская стена!
Я шёл уже более уверенно, и не дрожал. Как вдруг увидел два красных огонька, как у бесов, только над ними не горели по два голубоватых глаза. Я насторожился.
-Эй! Кто вы!? - Крикнул ещё издалека.
-Мы души грешных родителей, согласившихся убить восьмимесячного ребёнка в утробе. Но за то, что воспитали чужого ребёнка, как своего, нам позволено иногда выходить из ада, и подходить к заставе Рая, чтобы нам вынесли посмотреть нашего младенца.
"А разве так бывает?"-Подумал я
"Бывает."- Ответил Пётр.
-Идите с миром.-Пробубнил я, и двинулся дальше.
-Они же любят своё чадо! Иначе бы не шли сюда. Почему же они тогда не светятся?
-Нет.- Ответил Пётр.-Эти люди когда-то любили его, но они совершили ошибку, и теперь их любовь побеждена скорбью, и отчаянием. Не зевай! Я покину тебя ненадолго.
И тут я ощутил, что я один. Словно из-под ног резко вытянули почву! Ничего вокруг не изменилось, но вся моя уверенность куда-то улетучилась.
А тем временем, ко мне приближался ещё один огонёк.
Это была высокая печальная фигура, закутанная в плащ. Она слабо мерцала, и держала в руке простую лампадку, как те, что теплятся в церквях перед иконами.
Это не был человек, но это не был и демон. И на ангела не похож. Кто же это? Он быстро приближался. Из-под ткани не было видно даже рук. Одна рука зажимала капюшон, словно незнакомец хотел скрыть черты лица.
-Кто ты?
-Я Серафим. Но не проси меня снять плащ. Ты ослепнешь от моего сияния.
-Прости, но я должен как-то проверить, правда ли то, что ты говоришь.
-Твоё копьё убивает только нечисть, а мне не причинит вреда. Можешь проткнуть меня им, и проверить.
Копьё прошло насквозь, но фигура, плотно завёрнутая в плащ, и не шелохнулась, а вынутое из неё копьё сияло нестерпимым светом. Свет даже капал с него во тьму. Но я не ослеп, и продолжал путь.
-Теперь ты можешь убить этим копьём и самого сатану!-Сказал на прощанье Серафим, и в его голосе слышалась улыбка.
Через пару минут снизу раздался дикий протяжный вой, и рёв ярости, словно кто-то кричал от боли. Видно, капли Света достигли преисподней, и обожгли нечисть.
Я шёл дальше. Мне повстречалось ещё несколько теней смертных, и один певчий ангел, с трубой, и охапкой нот.
Пётр всё не появлялся.
Наконец, навстречу попался такой же страж, как я, и снова пошли пустые переходы.
И вот, издали показалась фигура в плаще, похожая на того Серафима, который встретился мне недавно, но руки и лицо было видно.
Когда я приблизился, то был поражён красотой этого создания. По лицу невозможно было определить, ни пол, ни возраст. Кожа, словно мерцала неоновой дымкой. лицо хранило черты всех самых прекрасных людей. оно будто было похоже на мою мать, и на отца немного, и на девушку, которую я любил когда-то, и на моего брата, и на друзей, хотя их лица не были схожи между собой...
И такой покой был в этом существе, в его осанке, и опущенных глазах, словно сладкий сон. Я почувствовал, что, что бы ни попросило это создание, я сейчас же выполню любое его желание.
-Кто ты? -Спросил я, незнакомца, не в силах оторвать глаз от его лика. Но он только улыбнулся чуть, и молчал.
Его глаза медленно взглянули на меня. Глаза, цвета лунного камня. Я только успел подумать, что видел уже такие где-то. Из-под полы плаща мне навстречу блеснул молнией меч.
Я едва успел отбить мощный удар. Но ударить в ответ я не мог - на меня смотрели пронзительные глаза, полные скорби, и мольбы, глаза моей возлюбленной, моей матери, моего друга... Я только ставил блоки, и скоро выбился из сил. Все усилия были зря. Я не мог ударить копьём обладателя этих глаз.
Всё прекратил сильный удар меча. Я с облегчением и болью понял, что проиграл, и лечу куда-то вниз.
Я переживал сильнейшее потрясение, и мне даже было безразлично, куда я лечу. Но мимо своего тела не пролетел.
На утро я уже не помнил тех стихотворных псалмов, что мне удалось выучить на Небесах, а глаза мои перестали видеть навсегда.
Видимо, братья вовремя меня нашли, ибо я не успел околеть от холода, а то не известно ещё, куда бы прилетел.
Зато теперь твёрдо знал, зачем очищают душу от скверны, и отрекаются от всего земного.
Даст Бог, и мой брат по келье поймёт. Всякому свой срок.