Вот с холма мой взор напьётся...

В нос ударит скоро, скоро,от родной избёнки дым.
Я ушел отсюда вором,безнадёжно молодым.
Встал, умылся, причесался,денег- рубль взял всего,
И в сердцах не попрощался:в сердце ль не было чего.
Гулят голуби порхая,что им в мае не летать.
Безотцовщина лихая ,прочь пошел, оставив мать.
Мать на поле раньше рани,все не выплатит долги.
Без укора и без брани ,лишь просила: помоги.
В поле быть, не та забава,время только коротать,
Ждет меня другая слава,нашим где не пропадать.
Сделал сам себя изгоем ,шёл куда укажет взор,
Поделил судьбу надвое,с каждою затеяв спор.
И не ради тренировки я бродил не чуя ног,
Расплетая как веревки, нити путанных дорог.
И  несло от края к краю, кроме стороны родной.
Почему не слал, не знаю, весточки я ни одной.
Этой волей, как отравой утешался до седин.
Так и не добившись славы, стал "проходчиком" чужбин.
Долго, очень долго зрела эта надобность во мне.
И с надеждою не смелой , я - в родимой стороне.
Вот с холма мой взор напьется тем, чем я не дорожил.
Из трубы дымок то вьется! Как же без него я жил?
Мать, уже совсем старуха, отворила не спрося.
Громко, будто я без слуха, в избу позвала меня.
То ли было больно глазу: догорал зари костер,
Не признала меня сразу, Век ли в памяти что стер.
Хоть- легка, не суетлива, добродушна, но строга.
Укрывают бережливо шалью голову снега.
Жизнь то выдалась не сладкой: сколько бед подстерегли,
И две горестные складки, как траншеи пролегли.
Со стола смахнула крошки, в печь подкинула дрова
"Был сыночек, свет в окошке. может, я в чем не права.
Как ушел- конца нет веку, что с ним?- некому сказать.
И любому человеку помощь рада оказать.
Пей чаек из трав в охотку, жажду сможешь утолить.
Моего сыночка кто то, может, тоже напоит".