Сон

В неточный час, неясного числа,
ночную мглу, пустив себе на платье,
она пришла и села на кровати,
– Я – муза, говорит, и я пришла!
Дремала сладко на плече жена,
а на другом посапывала псина, –
достойная, приличная картина,
что ж на кровати делает она?

  Привела её, похоже, нелёгкая,
  у жены моей рука с виду лёгкая,
  только хрупкость эта страшно обманчива,
  перспектива, видит Б-г, не заманчива.
  Не успею объяснить обстоятельства,
  как припомнит мне она обязательства,
  где супружество, и долг, и родительство,
  и, как кара, грянет членовредительство!

Спит супруга, я лежу не дыша,
гостья явно что-то хочет, горит
– Я Вас буду ублажать до зари,
чую, в пятки отлетает душа.
Голос жалобно звучит, стыд и срам,
то ли шёпот, то ли вкрадчивый свист,
– Я ж, not guilty, я ж, по-ангельски, чист
и добавил – Вы ошиблись, мадам!

  Тон был жёстким, ни на грамм снисхождения,
  – Ни ошибки нет, мол, ни принуждения,
  что ж ты лезешь с головой в покаяния,
  ты же в классики попёр по призванию,
  ну а классикам по музе положено,
  что ж ты медлишь, как баран заторможенный?!
  Одеяло подтянул до бровей,
  – Чур, на Вас, мол, уходите скорей!

Эта муза, осерчав, стала бледная,
чую, ляпнет не по имени-отчеству.
Тут супруга что-то стала ворочаться
и собачка заелозила, бедная.
Гостья сгинула, лишь койка помятая
молчаливо в ночь вошла по течению.
Засыпая, я пришёл к заключению –
видно в классики ещё рановато мне!..