Божество

Некогда давно в далеких странах
Мир был разделен напополам.
Караван арабский на барханах
Шел спокойно с верою к богам.
Шел он в никуда из неоткуда,
Шел он по долинам и пескам,
Счастье искал тех пор покуда
Город тот в песках не отыскал.
 Над стенами нависало небо,
Но врата манили, будто в рай,
Караван помедлил на мгновенье,
Но потом окрикнул «Отворяй».
Караван тот шел из неоткуда
Мимо городов и деревень.
Люди в белом, двадцать три верблюда
На пески бросали свою тень.
Далеко иль близко это было
И как долго ждали у ворот…
Но, в конце концов, их пригласили
В город наслажденья и грехов.
И кругом играли музыканты,
Зазывая на веселый пляс.
Каждый вдруг напомнил дилетантов,
Роль играя для градских прекрас.
Всё до боли неправдоподобно,
Все смеются, пляшут и поют
Лишь один старик со взглядом злобным
Предложил-то странникам приют.
Всех верблюдов напоил водою,
Путников пустил в свой дом,
Накормил их и, махнув рукою,
Отложил дела все на потом.
К времени тому и ночь настала,
Город, словно замер в тишине,
И луна сестрица засияла,
 Звезды показались в вышине.
И, объятая беспечным ветром,
На другом конце святой земли,
В белом одеянии, как из пепла,
Вышла Королева красоты.
И никто не проронил ни звука,
И никто не торопился спать.
Лишь, нарушив тишину, старуха,
Стала поневоле причитать.
Путники привстали у окошка,
Отворили ставни до конца,
Осмотрели город понемножку, -
Никого, и даже у крыльца.
Все сидели дома, на скаменьях,
Погасив последнюю свечу.
Ожидая, будто вдохновенья,
Все они держались за плечо.
Дева в белом поднимала руки
К небесам, как будто бы молясь,
А из уст, забыв про боль и муки,
Песня неземная полилась.
И слова той песни, словно чудо,
Заставляли всё кругом цвести.
Будто-то бы совсем из неоткуда
Полагалось сил приобрести.
Тот волшебный голос, как молитва,
Исцелял и души и сердца.
Словно золотая нитка
Плыл, стремглав, дорогой без конца.
Песня подходила к завершению,
Голос нежный плавно утихал,
Ветра лишь одно прикосновенье,
Каждый, улыбаясь, ощущал.
Ночь взяла свое, и стало пусто,
Все спешили на свою кровать.
Только путники с особой грустью
Не хотели город покидать.
Утром караван спустился в город,
Затаив дыханье, обомлел.
Град  был тот богат, красив и молод,
Гаммой красок он в глазах пестрел.
Сотни восхитительных бутонов,
Все цветы неведомой красы.
А над городом повисла, как корона,
Радуга, став символом весны.
Некогда давно в далеких странах,
Караван шел по златым пескам.
Шел он в  никуда из неоткуда,
Шел и веровал богам.