Её глаза...

1

Ее глаза полны ртути. Сияния. Идем за этой звездой в лучах мегаполисов. Пульсирующий ветер в алмазных туманностях – хочется сжевать зубами живую звезду притягивающую с обелиска


Языки афиш в изнеженном воздухе набирали высоту, прятали тишину в комнатах, запертых на ключ. Обезумевший закат над городом. Пульсирующий, безмолвный. Гарь воздуха блаженна как распахнутое окно. Тронутые отблеском скулы, катастрофическая улыбка – твоя


Холодные отражения блуждают в зеркалах словно призраки закинутые кислотой. Великолепные гости в ускользающей дымке. Я лег на пол, поближе к огню: голову опустив на лапы… Безжалостный друг кинжал, уродство тел в опустошенности бриза – сквозит вакханалией день рождения плоти. Покоем первых лучей – на щеках, змеиных запястьях… переходишь туманности вброд, охотник за огнем и первыми поцелуями. Грустишь, не помня себя – тело дергается в расслабленных конвульсиях: рождающийся 


Горящие такси, спокойная река проспекта в полумраке. Жирафы вытащили головы из песка, выгнули шеи: жертвенность одеянием водопада ниспадающая на плечи. Истлевшие письма в твоих новостях. На последней остановке обменялись взглядами

 
Полдень залитый кощунством света. Паранойей. Зеркала стекали со стен и духи струились в прикосновениях – шевелились листвой в складках лета, затаив дыхание. Мир умер в безумии, став тишиной… обелиском проткнувшим время


Осточертевшие облака, пыль. Магнитные полюса спокойствия. Меланхолия зреет в глазах, полях. Поэзия это собака потерявшая хозяина – чистая предсмертная тоска… одиночество реклам прогрызающее рассвет.
10-ти кратный зум усиливший эхо: лебеди пряли тишину в своем омуте, гуляли в парке дети – в моих сердцах мокрых от слез. Тишину тянуло время как резину. Трансформировало на всю страну: развоплощало… Звезда на площадях сияла – отчаянием (несло нас на окна – раскаянных ангелов)


Нас семьдесят. Пошли войной на Свет.
Пенсионеры пили пиво. Чахли на скамейках, клумбах.
Закрытые окна сияли: ждали сигнала, камня.
Я очнулся
от земли
пылали космические корабли
сторукое жало пожара грело плоть

2

Очертания полу-неба. Жгло плоть увечье, темнота овечья. Мысли-кролики, алкоголики. Растущее светило светило. Поле полное улыбок, памяти – Припять припадающая на одну ногу, к моим стопам. В небе гам: память зависла – как коромысло. Сбился со счета рыбак, растерял ячейки – полное безрыбье в голове – гниющее светило светило, гнило. Холм и месяц двурогий. Гонец одноногий… вычерпывал месяц из лужи. Космический бриз холодил колени – брел сквозь туманности, вспоминая себя – жирафы выгнули шеи с небес


Смерть сомкнувшая губы. Клювы. Не молиться ночам – соловьям… Сидел задумчивый на заре: солнце плавилось в янтаре (идем со мной, безумная лошадь). Скрипнули ветви под ветром, подвинулся призрак, впуская – где Россия, спроси…
Деревянная дурь. Полные головы пуль (тьма беспросветная). Крест-калека окрест. Полный живот апельсинов – полная ночь рубинов.


Пиво сипло сквозило в глотке. Повисло пьяное молчание. Танцевала луна в доме, одна. Натирало полы безмолвие. Светилась конфета ответом на подоконнике. Запах плоти иссяк. Молибденовая улыбка сияла во сне – мне. Понял, что потух пастух – и погас глаз. Лермонтов смотрел в таз со стены – пол оторвался и плыл, плыл по глади – меня по голове гладя…

3

Зыбкий узор памяти… я не знаю – кто он? Зубы скрипели как колеса – телега катила в мягкой пыли, словно волны меня несли – от родного порога – в дорогу, в дорогу
Костер жечь в степи, в печи… Судьба-калека. Тоже ты? поможешь сжигать мосты. Глицинии жирные: лоснятся, снятся. Вы будете жить, смеяться! Человеко-орудия: они настолько парализованы его волей – что у нас всех просто нет выбора: хоть не ходи на выборы… такова парадигма – в Дигме.


Мы будем жечь глаголы. Сердца. Улыбки липкие наклеивать на перекладины. В ленивых обличьях – зачем от них прятаться? Такова их природа овечья… человечья.

Нас всех не будет.
Служим ему и умрем. Рот забит углем.
Это Бездны глаза горят – вместо того, что бы быть мертвым

 

01 августа 2011