Август
мне в этом смысле близко
понятие обрюзглости ума.
Он, знаете, он был простым статистом,
в местах где протяженные дома
текли от клавиш до его педали.
Когда октавы уходили в ноль
он сбрасывал на пол свои сандалии,
он шел к конфорке по паркету вдоль
развалин Фив, Неаполя, Помпеи,
но чаще мимо свойств иных руин.
И Август тихо целовал Поппею,
пока горел в копье Паллады Рим.
И было все так нежно и так ложно,
часы писали тридцать три часа,
по фитилю искра неосторожно
пошла назад, и он пошел назад.
И Стикс ему скрипел и пел куплеты
пока он ждал в преддверии зари,
и так кончалось пасмурное лето
впотьмах снаружи и впотьмах внутри.
Свидетельство о публикации №112021904604