Бабушкина шаль

Я помню тёплую печурку, помню бабушкину шаль,
Её волнующиеся морщинкой руки и обаяния усталь.
Когда, упившись талою тоской по молодости бурной
Она певала под гитарой, слёгка подёргивая струны.
Подвздрагивали все, но бабушка была счастлива,
И голосом, пускай слегка немолодым, певала хило,
Но с лихвою, изяществом азарта старости тревожной,
О жизни прожитой подвековой, мятежной, сложной.

Мы, родичи весёлой старушонки, певали с нею сонмы,
Но каждый думал о своём за душу греющую тоном;
Она, за тёплою печуркой вспоминала даль земную,
Когда, исколесивши полстраны, любовь хмельную
Старушка милая нашла; был счастлив с нею дед,
Вдали от дома, где не была она с прожитых лет.
Сестра моя, обнявши мужа, на дребезжания струны
Стонала, тихо плача, а две щеки слёзой увлажнены
По девичьим минувшим дням, когда сжимала руки
У милого на шее паренька, её любившего без звука.

И брат мой слёз не мог сдержать, обнявши мать,
Он помнил всё, то, что прошло, чего уж не отнять,
Никак нам выкинуть нельзя свершившегося дня;
Молчал, лишь изредка на бабушкину шаль смотря.
Она, чуть всхлипывая, пела на зависть молодости
Нам песни о любви. О чём в словах от робости
Сказать нам просто так не смела, как прожила она.
Как до сих пор дрожит от мысли жизненного сна.

Я помню тёплую печурку, помню бабушкину шаль,
Её волнующиеся морщинкой руки и обаяния усталь.
Она певала под гитарой, слёгка подёргивая струны.
Упившись талою тоской по молодости бурной.