Распутье

Озорной порой, предвкусительной, предвесенней,
к нам стремится рой восхитительных потрясений.
И счастливец тот, кто вечно ему открыт,
и кто сердцем робким смеет любить навзрыд.

И блажен, кто сквозь боль и муки идёт, мечтая
и стремясь к добру, ибо участь его — святая.
Кто влюблён, наивен, молод и неуклюж,
в том цветёт великолепнейшая из душ.

Но заметней всегда иной, в ком ярится злоба,
кто с ехидцей патологической смотрит в оба
из тюрьмы, в которую сам себя и упёк,
кто внезапно стал язвителен и жесток.

Он искал, он и сам когда-то был полон пыла,
но его не хватило. Что было, то нынче сплыло.
Кто бессильно грызёт осколки своих корыт,
тот несчастен и навсегда изнутри закрыт.

Но всего страшнее — тот, кто глядит с зевотой
на чужие вздохи, давно не ища кого-то,
и кому любезна не трапеза да мошна,
а свобода — ибо свобода всегда страшна.

Кто ни холоден, ни горяч, ни бел и ни чёрен,
в ком мертвы ростки и светлых, и тёмных зёрен,
тот идёт особым, скрытым от всех путём.
И пускай ему не придётся жалеть о том.