Последний день в Токио

Время шло, и близился мой отъезд из Японии.
Эта весна была особенно пронзительной.
Сакура уже отцвела, как и мое сердце,
Её когда-то бледно-розовые лепестки теперь лежали грязные в трещинах на тротуаре,
Как и мои чувства.
Это был мой последний день в Токио.
Раньше я не понимал,как дорог мне этот город,
сколько воспоминаний он оставил во мне.
Я не знал, чем заняться, чтобы этот день навсегда отпечатался в извилинах моего
усталого мозга.
Он должен быть особенным. Я мог пойти куда угодно: мог прогуляться по Омоте-сандо и посмотреть на стильно одетую молодежь, мог посидеть в парке Рикугиен или посетить храм Асакуса.
Но я много раз бывал в этих местах.
Кажется, я истер до дыр не одну пару ботинок, разгуливая по Токио.
Я люблю пешие прогулки. В Японии всегда есть, на что посмотреть, и я смотрю.
Несколько раз я становился свидетелем очень странных явлений, сверхъестественных, если хотите. Но о них я расскажу как-нибудь в другой раз,
ведь сегодня мой последний день в Токио.
Я решил никому не говорить, что уеду. Ни начальнику, ни своему лучшему другу.
Я просто исчезну из их жизни.
Свою кошку я отдал одной хорошей семье, которая связалась со мной по объявлению и выказала желание стать Мисси-тян (так звали мою кошку) новой семьей. Горшок с поникшим фикусом я отдал в дом престарелых, там, я уверен, ему будет намного лучше,
чем со мной.
Старухи не дадут ему завять, им нужно о ком-то заботиться, пусть этим кем-то станет мой бедный фикус.
Я сидел у метро Канда, разглядывая рекламный плакат Эн.Эйч.Кей. Потом я читал афишу музыкальных концертов. Через неделю в Suntory hall состоится концерт Bach Collegium Japan.
Я люблю классическую музыку. И Баха люблю. Но меня уже не будет в городе, и кто-то другой
займет мое место в зале,
кто-то другой будет аплодировать музыкантам, кто-то
другой.
Все еще думая, куда отправиться, я, сам не заметив как, оказался на перроне станции Канда.
Поезд пришел через минуту. Передо мной вдруг распахнулась дверь, я вошел в полупустой вагон, огляделся и сел.
Не смотря на то, что сегодня пятница, полдень, в вагоне было подозрительно пусто. Это показалось мне странным.
Я насчитал всего восемь пассажиров, двое из них показались мне очень занятными; напротив меня сидела молодая девушка, наверное, ей было двадцать или около того.
Она не улыбалась.
Она вообще была в своем мире. Уткнувшись глазами в книгу,
название которой мне ни о чем не говорило, она пробегала красивыми черными
глазами по строчкам, время от времени глубоко вздыхая и судорожно сглатывая слюну.
Красивое, с правильными чертами лицо, припудренный аккуратный носик, накрашенные губы и тяжелые локоны слегка завитых волос - казалось, она сошла с обложки какого-то новомодного журнала.
Слева от меня, на соседних сидениях, сидел пожилой мужчина. Седина уже покрывала большую часть немногих волос на его голове, на лбу залегли глубокие морщины, на носу очки с толстыми заляпанными стеклами, в под ними глазки-бусинки. Его носогубной треугольник также
был обрамлен рамкой вечных морщин, уголки тонких губ опущены вниз,
на подбородке, щеках и шее трехдневная щетина. Одет он был
в обычное флисовое заношенное пальто цвета жженой умбры без каких либо отличительных признаков, на шее неаккуратно повязан черный шарф, темно-серые брюки коротки на несколько сантиметров, а ботинки, ох, мне захотелось подарить ему новые ботинки.
Взгляд мужчины был неподвижен, мне показалось, что он что-то рассматривает вдали, я пытался понять, на что он смотрит, несколько раз, но безуспешно. Только потом я понял, что старик
вообще никуда не смотрел.
А точнее, он не видел ничего. И дело не в том, что он физически не способен видеть, 
он просто
отгородился
и перестал смотреть куда бы то ни было. Так вот он и сидел, даже не шевельнулся ни разу.
И когда я выходил на конечной станции, мужчина продолжал сидеть
на том же месте,
в той же позе.
"Наверное, хочет уехать дальше конца,"- подумал я, взглянул в его сторону в последний раз и вышел.
Я перешел на станцию Асакуса, дождался поезда и снова вошел в вагон. На этот раз
народу было больше.
Садиться я не стал. Держась правой рукой за поручень, я разглядывал пассажиров.
Все люди такие разные.
В метро все настоящие.
Никто не пытается казаться лучше или хуже, просто каждый занят своим делом и погружен в свои мысли.
И лица без масок. Они отображают мысли.
Поезд ехал, набирал и сбавлял скорость; вагоны легонько покачивались, а я разглядывал людей.
Когда поезд прибыл на конечную станцию Миши-Магоме, я вышел, сделал круг, дождался поезда и поехал в обратную сторону. Я вышел на станции Млтсукошимае и перешел на другую ветку.
И так я и ходил. Когда поезд приходил на конечную станцию, я переходил на другую линию и снова ехал.
Голос из динамиков объявлял: "Накано", "Синдзюку", "Роппонги", "Хибийа", "Тсукишима". Я даже не обращал внимания, не следил, где нахожусь.
Весь день я провел в метро, рассматривая людские лица, изучая их, разделяя их страсти, чувства, их эмоции.
Я видел много интересного: парочку вроде Ромео и Джульетты, инвалида без ног и правого запястья.
Я даже помог ему сесть на место.
Я видел как полиция дубинками выгоняла из вагона бомжа, который, судя по всему,
весь день разъезжал в этом поезде и мозолил пассажирам глаза.
И еще много всего интересного мне попадалось на глаза. Я никогда не думал, что в метро происходит столько интересных вещей.
Весь день я потратил на людей.
Я буду скучать по ним, я знаю это.
Я буду скучать даже по несносному соседу по этажу, который вечно слушал музыку из второсортного аниме на полную катушку, целыми днями.
Буду скучать по черствому хлебу и полуфабрикатам.
И по фикусу, черт бы его, я тоже буду скучать.
Я бы заплакал,
если бы в моих глазах еще остались слезы.
Когда метро закрылось, я оказался в районе Икебукуро. Темнело, и воздух становился
грубым.
Начинало болеть горло, я зашел в магазин и купил мороженое.
Я всегда так лечу боль в горле.
Только мороженое помогает мне.
Я шагал по улице. Прикидывал, сколько не прошел до очередных стертых ботинок.
Когда я очнулся от мыслей, то увидел здание SEIBU PARCO. Я взял такси.
Мне, пожалуй, пора.
Я не стал думать, что со мной будет, когда я покину этот город.
По моей просьбе водитель немного поколесил по городу, чтобы я мог попрощаться с цветными вывесками, очередями машин и с людьми-снежинками.
Мы проехали Токийскую телебашню, и я мысленно снял перед ней воображаемую шляпу. Я мог
бы просто попрощаться с ней, но мне показалось, что это слишком банально.
Кто знает, сколько десятков людей, глядя на нее, в мыслях своих говорили: "Прощай", зато тех,
кто снимал перед башней воображаемую шляпу с синим цветков на полях, я думаю, можно пересчитать по пальцам одной руки.
Я никогда не стремился быть индивидуальностью,
но так получалось само собой.
И в этот раз тоже.
Кажется, телебашня заметила меня и незаметно подмигнула мне в знак одобрения.
Я знал, что за пределами Токио у меня нет будущего.
Я не думал, что будет. Я знал.
В последний день я понял это абсолютно точно.
Я просто исчезну.
Меня скоро не станет, а я улыбаюсь. Мне весело, и на душе легко.
Но что-то щекочет душу в клетке уставшего сердца.
Оно бьется неровно, медленно.
Я готов исчезнуть. Вот и закончился
Мой последний день в Токио.