Чикаго

В Чикаго, в баре воздух сперт и душен, поцелуй воздушный бармену от девушки в короткой юбке вроде  в шутку одетой и не прикрывающей и половины бедра. Она как всегда бодра и рвется на работу в ночь  без стыда .
Сквозь толчию местных жуликов, мелких ганкстеров, девушек мастеров своего дела, еле видно какое-то тело в углу. На лоб натянута шапка с помпоном, из-под шапки медные пряди выбиваются в стороны, щечки бордово-красные носик замерзший синий, до чего же все это красиво. 
Она точно не на работе, она совсем ребенок и думает наверное кто же все эти дяди и тети. Она не современная, как из прошлого века и в дыму сигаретном вовсе как приведение.
Бармен сквозь спины гостей глядел на нее уже несколько минут, « не буду привлекать к ней внимания» а то еще поймут на кого смотрю убьют ,изобьют и ищи потом по утру.
Он встряхнул челкой, пришел в себя, улыбнулся склонившейся над ним «ворожее», подумал:» гнать бы всех в шею, и чтоб только она за баром, и не виски ей а отвары из трав, или какао.»
Декольте склонившееся ожидало свой ром, ее за чулки уже трогал тот , что сидел за соседним столом, и скорее всего за углом ждал уже следующий клиент.
Момент и никого нет, уже потушили свет в баре, уже светает.
Та в шапке еще здесь засыпает уже в своем углу. Ладно, думает бармен, все-таки подойду. Плетется к ней садится рядом, она из под шапки мутным усталым взглядом его окидывает, он поит ее отваром из трав, на плечо закидывает у нее нет сил  чтоб быть против, они вместе идут в дом что напротив парка.
В Чикаго в баре воздух сперт и душен.
Поцелуй от бармена любимой, что только вышла из душа.
Окна настежь и в парк на прогулку с ней и малюткой.
Она в шапочке с милым помпоном и пряди медные задорно выбиваются, у нее румяные щечки как у дочки, что в коляске уже просыпается.
Он держит крепко ее за руку улыбается, и на работу в бар, где все его мечты сбываются.