***

                Л.

Себе я говорю: за этой стенкой
живёт такой же человек, и там,
за следующей (как за милой сценкой
подсматриваешь) – тоже. Суета
одолевает всех, но сны о мёртвых
приходят утешать лишь к одному,
точней, к одной. Так Лета из аорты
берёт начало, а потом во тьму
впадает. "Не тебе, истоку, –
вода шипит – бояться темноты".
И сон впускает в комнату сороку,
и вздрагивают тени и кусты.

Нет, не того боюсь, что всё забвенно,
а жизнь обыкновенна и проста,
но, видишь, спит и вздрагивает Лена
в колючем сердце зимнего куста,
но, видишь, сон её – наполовину
сухой и ломкий, а вторая – звук,
и это плачет Леночка невинно,
и лента плавно падает из рук.
А может, плачет Леночка виновно
(но, нет, её не трогайте ничуть).
Дыхание её цветёт неровно
в плену простуд.

Боюсь заговорить и испугаться, –
так замкнут круг.
Смотреться в зеркало и повторяться, –
так замкнут круг.

Боюсь волос её коснуться, словно
она проснётся тут же, но сильней
боюсь, что плачет Леночка виновно,
и Лета углубляется над ней.